Зенитка

 
 Я часто вспоминаю свое детство. Не потому, что там было легко и безоблачно, такое детство у всех, а потому, что оттуда приходят очень яркие картинки, которые не забываются.
 Была у нас соседка такая красивая, что ею любовались все и взрослые, и дети. Ладно скроенная, с правильными чертами лица, смуглая, черноглазая, с прекрасными черными вьющимися волосами. Глаза у не были особенные - черные, веселые, с какой-то хитринкой. Называли ее все Романовна, только для нас детей она была  тетя Тая.
Работала тетя Тая санитаркой в хирургическом отделении больницы. С виду хрупкая Романовна была очень сильной, проворной, ухаживала за оперированными больными легко, задорно. Всем нравилось ловить ее живой, с хитринкой взгляд. Разговаривала она на смеси украинского и русского языков, как говорят у нас на Кубани, балакала. Умела уговорить любого и лекарство принять, и укол, и перевязку и самые неприятные процедуры. Больные ее любили.
 Замужем Романовна была за греком, тихим, спокойным человеком. С войны он вернулся инвалидом. В семье рос сын, такой же красавчик, как мама, и все считали их счастливой парой.
 И вдруг к  нам прислали нового военкома. Здоровый, сильный мужчина, казалось, что мундир на его мускулах вот-вот треснет. Вся грудь в орденах и медалях. После войны еще лет десять все носили ордена и медали не только в день Победы. А военному уж и бог велел.  Издали он казался красивым, а как подойдешь ближе, хотелось спрятаться. Лицо, волосы, брови, ресницы – все было одного пепельно-серого цвета. Вот Фантомас-Фантомасом. Его пепельные глаза в минуты гнева становились просто белыми.
 Наша Романовна быстро бросила своего грека и вышла замуж за военкома. Тихая жизнь красавицы на этом закончилась. Военком пил и в пьяном угаре был ужасен. Он так избивал жену, что на ней живого места не оставалось. Романовна часто пряталась от мужа у соседей. Никто не знал, чем не угодила красавица жена военкому, что в ней вызывало его раздражение: толи ее необразованность, толи наличие сына от другого мужа, толи ревность его душила. Уже и дочка родилась, а он все бушевал.
 Однажды пьяный военком так ударил Романовну, что она улетела от него метров на пять и оказалась у нашего дома. Быстро забежала к нам и заперла дверь. На прекрасном лице соседки красовался страшный синяк. Глаз начал заплывать. Моя старшая сестричка, прикладывая ей к лицу мокрый платок, спросила: «Тетя Тая, ну как Вы могли выйти за такого негодяя замуж?». Тетя Тая села за стол, выпрямилась и с невероятной грацией ответила – Полюбыла.  – Ну как можно полюбить такого зверя, - не унималась сестричка. – А як же ж! У ёго погоны блышчать, мэдали бряшчать и (она так мягко провела рукой над столом и прикоснулась ею к бедру) и зенитка сбоку. Папа в это время сидел за столом и работал. Как услышал ее ответ, его лицо как-то странно побагровело, тело стало содрогаться. Он отвернул лицо к окну, и я увидела, как папа смахивает с него слезы. Тело его содрогалось в беззвучном хохоте.
 Военкома в припадке гнева вскоре хватил апоплексический удар. Прожил он недолго. А Романовну с тех пор папа стал называть Зенитка. Вскоре это прозвище приклеилось к ней навсегда.