ПРОЛОГ
Эта ночь… ну совершенно не была особенной! Так себе - среднестатистическая, лишенная романтического сияния полной луны или хотя бы космического безумия необычайно ярких звезд. В такие ночи даже у самых заядлых безумцев не бывает обострений, и ни один уважающий себя режиссер не выберет подобное время суток в качестве декораций для особо эмоционального эпизода. Ни тумана, ни дождя, ни воющей метели – только затянутое чернильными тучами небо. Ску-ко-ти-ща.
Этой ночью на Одесский автовокзал прибыл человек. Казалось бы, ничего необычного – высокий, темноволосый, привлекательный. Такие толпами ходят по улицам Незалежной, и никому не приходит в голову смотреть им вслед с недоумением и опаской, однако данный пришелец вызывал у прохожих именно такую реакцию. А все из-за красных от недосыпа глаз с настолько темными мешками под ними, что молодой мужчина казался рахитичной пародией на панду – или «нищим студентом» экстра уровня, из тех, кто не спит ночами, пытаясь преодолеть безжалостную бюрократическую машину отечественной системы образования. Но дело даже не в интенсивности красок. Из этих глаз на сотни метров вокруг рассыпались искры Паранойи. Именно так, с большой буквы, ибо даже хрестоматийная подозрительность сотрудников различных спецслужб мира не шла ни в какое сравнение с тем, что сотрясало все естество парня от кончиков шоколадно-каштановых волос до пальцев на обутых в поношенные замшевые башмаки ногах.
Он не останавливался ни на секунду. Канатная ложилась под его путаный шаг с некоей обреченностью, словно само время не желало идти по одному пути с этим безумцем и безжалостно проглатывало секунды, приближая конец гонки. Он никогда раньше не был в Одессе, и о цели своего дикого вояжа имел весьма смутное представление, но в данный момент у него попросту не было иного выхода. Отчаянье и неистовая, свирепая искра непонятной надежды служили беглецу путеводной звездой, приведшей наконец несчастного под сень огненно-оранжевых, украшенных затейливыми вензелями букв «ПП» над массивными двустворчатыми дверями черного дерева. Немного помедлив, словно собирая воедино оставшиеся крохи сил, незнакомец протянул руку к дверному молотку в форме головы Медузы Горгоны и простучал особую комбинацию, на правильность которой была вся надежда. И она не замедлила оправдаться – двери бесшумно распахнулись, и высокая фигура в длинном бордовом халате с потертой золотистой окантовкой грозно спросила неожиданно въедливым голосом:
- Кому не спится в ночь глухую? Гражданин, вы озверели, что ли? Да что вы вцепились в колотушку, как клещ – дверь не казенная, а нервы не железные! Чего надо?
- Убежище, - едва успел пробормотать беглец, когда последние силы наконец покинули измученное тело, и он тяжелым мешком осел на ступени крыльца, успев только услышать, как откуда-то из глубины дома донесся женский крик: «Айгу , бедный мальчик!».
ГЛАВА 1.
Эх, тяжела и неказиста жизнь народного лингвиста! И пусть только кто-нибудь попробует заявить, что учиться на филолога – халява. Лично найду и бесстыжие зенки чайной ложкой повыколупываю, ибо тяжесть труда нашего - ни в сказке сказать, ни пером описать, только в устной форме и исключительно матерных выражениях. В общем, в реалиях а-приори гадкой студенческой жизни болезненные пробуждения в семь утра к первой паре являются обычным делом, и сегодняшнее не стало для меня исключением. И все бы ничего, да только легла я в четыре утра – сначала полночи переписывала конспекты по сравнительной лексикологии (это ж надо было, свалиться на две недели с ангиной на пороге экзаменов и отложить все на последний день!), а после судорожно пыталась выучить их. Изначально бесперспективная затея закончилась приступом жесточайшей мигрени и капитальным недосыпом. И все равно мое пробуждение могло бы быть не таким ошеломляющим, если бы его производил, пусть и самый омерзительный, но обыкновенный будильник, который можно просто выключить. Но – нет в мире совершенства!
- Good morning, starshine,
The Earth says: “Hello!” – доносилось со всех сторон нестройное пение, вбуравливаясь в мозг шестидюймовым шурупом. Неплохая (в принципе) песня, разложенная на три предельно высоких голоса с периодическим вмешательством медвежьего баса, производила незабываемое впечатление – от нее хотелось забиться в нору и тихонечко подвывать о своей нелегкой доле. Даже две подушки, спешно наброшенные на голову, не спасали от разрушительного воздействия безжалостно искаженной мелодии на сладкий утренний сон, так что хочешь не хочешь, а вставать пришлось. Не открывая глаз, я схватила обе подушки и с силой запустила в разные стороны, и, судя по глухому шлепку и недовольным взвизгам, в один из источников какофонии таки попала. Посчитав на этом свою маленькую месть свершенной, я с чувством выполненного долга откинула одеяло и чебурахнулась на пол, предусмотрительно устланный фиолетовым ковром с таким длинным ворсом, что издалека он казался комком фантастических водорослей. Сзади послышался тихий шорох ткани и мягкое металлическое позвякивание – кровать самозастилалась, мелкими крючками буквально сдирая с матраса простыню, на смену которой уже ползла новая. Голубенькая. В розовую ромашку.
- Издеваешься? – с тонким намеком спросила я у кровати, но та лишь продолжила свое черное дело, мол, не я решаю, и вообще мое дело десятое. И нечего тут приставать к честной мебели. Что поделать, семейная аура дома По-Плам впитывалась во все, наделяя и без того волшебные вещи собственным (временами довольно зловредным) характером. Хотя в случае кровати это не совсем справедливо, она изначально была довольно…своеобразной. Когда пять лет назад этот «хит продаж» («Самозастилающаяся кровать! Уникальный дизайн! Потребление - одна капля в год!») с резной спинкой и гнутыми ножками красного дерева только появился в моей спальне, я на радостях решила тут же его опробовать. Вот тут-то и обнаружился «производственный брак», как его назвали бледные от стыда мастера, когда разгневанные тетушки вызвали их на место происшествия. Никаких положений хозяина, кроме горизонтального, кровать принципиально не признавала, и ложиться на нее можно было только двумя способами – падать плашмя и запрыгивать, как на батут. Во всех остальных случаях хрупкие на вид крючки вцеплялись в хозяина мертвой хваткой, насильно укладывали и…пеленали. Как ребенка, да так добротно, что самостоятельно выбраться невозможно. В общем, именно это и произошло в тот роковой первый день. Каково же было удивление тетушек, когда, в ответ на предложение мастеров бесплатно изъять бракованный предмет мебели и заменить на исправный, я вцепилась в спинку кровати и заявила: «Только через мой труп!».
Отчаявшись найти в этом мире хоть толику справедливости, я со стоном поднялась и, путаясь в длинной ночной рубашке, пошлепала в ванную. Бронзовое зеркало над раковиной лишь горестно вздохнуло, узрев мою опухшую от недосыпа мордашку и всклокоченные волосы.
- Тебя еще не хватало, - мрачно буркнула я в ответ, засовывая в рот зубную щетку и судорожно распутывая пальцами темно-каштановые кудряшки, за что удостоилась еще одного вздоха, на этот раз укоризненного, и выдвижной ящик под раковиной выплюнул мне в руку расческу.
- Ладно, уговорили.
Зеркало довольно хмыкнуло, а я, с трудом раздирая намертво спутавшиеся за ночь волосы, стала ждать «вторую часть Марлезонского балета». Послышалось хлопанье крыльев, и взору предстал один из виновников моего феерического пробуждения – Лютик. Покрепче уцепившись коготками за вешалку для полотенец, летучий мыш сверкнул черными бусинками глаз и проти-ивненько пожелал:
- С добрым утром, Дианочка!
- Кыш, нечисть! – в нахала полетела баночка крема для ног, от которой тот с легкостью увернулся. Судя по подозрительно распухшему уху и слегка помятому крылу, именно его мне удалось присандалить подушкой, так что теперь мыш был очень бдителен.
- Злая ты, Даянира, как вомпер.
- А то у тебя, гляжу, доброта аж из зубов лезет, - парировала я, без особой надежды дергая застрявшую в колтунах расческу, - Где остальные оболтусы?
- Это кто тут оболтус? – через порог ванной, бережно придерживая свисающее пузико, шагнул Нафиус. Негодования в полуметровом рыжем брауни хватило бы на великана, даже идеально круглые уши торчали как-то воинственно, - Вот поганка, никакой благодарности! Учишь вас дисциплине, учишь, а толку – пшик!
- Изыди, подлый дух побудки! – феерический полет лака для ногтей цвета «сирень в глубоком обмороке», как выразилась однажды тетушка Плам, был бесславно прерван пухлой ручкой наглого ирландского духа. Нисколько не обидевшись, Нафиус достал из угла маленькую стремянку, ловко взобрался по ней и, решительно выдернув расческу из полоумного гнезда моих кудряшек, достал свой костяной гребень и принялся тщательно расчесывать каждую прядку. Мне оставалось только сидеть и тихонько попискивать, когда брауни вступал в бой с особо упрямыми колтунами. В ванную, тщательно притворяясь ветошью, под шумок прокрались Веник и Мусик.
- О! – обрадовалась я, - Явились! Хор Турецкого с хутора Пятницкого!
Наглые мыши синхронно фыркнули и пристроились рядом с Лютиком, изображая кожистыми крылышками священный трепет перед моим гневом. Я в ответ оскалилась, за что получила гребнем по макушке.
- А будешь такая злая, ничего не расскажем! – «тонко» намекнул Нафиус.
- Чего не расскажете? – навострила уши я, мгновенно забыв о сне и праведной мести. Правильно говорит тетушка По – любопытство родилось раньше меня.
- Ничего! – радостно оскалился Мусик.
- Абсолютно! – подхватил Веник.
- Совершенно! – авторитетно завершил Лютик.
- Ну пожа-а-алуйста! – взмолилась я и противно завыла на одной ноте.
Первым не выдержал Нафиус.
- Да пришелец у нас! Ночью явился, в дверь постучал – как дурак, в человечью – да так на крыльце и грохнулся. Матильда говорит, от истощения. Уже час как в себя пришел, на втором этаже сидят, беседуют.
- Беженец, что ли? – любопытства как-то резко поубавилось. В дом По-Плам часто приходят те, кому нужно переждать бурю. Как правило, это замужние ведьмы, сбежавшие от темпераментного нрава своих демонических мужей или летящие на крыльях скандала и гордости. В любом случае, общение с ними так же приятно, как медовое переедание, и в течение трех-четырех дней барышни покидают гостеприимное убежище под сенью огненно-оранжевых букв «ПП». Встречаются, конечно, и более занятные экземпляры, но в общем и целом – тоска зеленая.
- Что беженец – это и козе понятно, - брауни наконец закончил возиться с моими волосами и спрятал гребень в нагрудный карман необъятного зеленого жилета, - А еще он – клиент.
- Шутишь! – пораженно выдохнула я (для справки: клиент – это серьезно), - Что, и проверка была?
- Агась! – радостно разулыбался Мусик.
- И меня не разбудили?!Что, и «родинку» делали? – ой, аж голос от благоговения осип. Проверка на «вшивость» - зрелище незабываемое, но не для слабонервных.
- Разбудишь тебя, как же… И «дубовую ногу», и «танцующий шкаф», и даже… - летучий мышь сделал театральную паузу, подчеркивая важность момента, - «бордель миссмистера По»!
- И я все пропустила! – в отчаянии взвыла я, проклиная бессонную ночь, конспекты, университет и падлу Кистецкого, из-за которого я так мучилась и проспала все самое интересное, - А он что?
- Все еще здесь, и настроен серьезно, - понимающий Нафиус даже щеки надул, словно это была его личная заслуга, - Однако, силен парень! Позеленел слегка, а так ничего, держится молодцом. Видать, совсем приперло.
- Что же ему нужно? – размышляла я вслух, судорожно натягивая темные джинсы и свитер цвета индиго, - Уууу, так интересно, что сейчас нос в узел завяжется!
- Да ты погоди, стрекоза! – брауни даже за штанину меня подергал, чтобы привлечь внимание, - Это же не самое главное!
Я перестала скакать на месте и обратилась в слух.
- Запашок от него… - многозначительно протянул Наф, - звериный.
Я взвизгнула и, проскользнув мимо цепких механических рук амортизационной зоны, выскочила на лестницу. С третьего на второй этаж ведет самый длинный лестничный пролет в доме (а иногда мне казалось, что и во всем городе), так что спускалась я, перепрыгивая через ступеньки, и даже окрик брауни: «Стой, сумасшедшая, обувь забыла!» не мог меня остановить.
Оборотень! Настоящий, живой оборотень – и в доме По-Плам!
Уууууупс!
Вот правильно говорят: поспешишь – людей насмешишь. И считать бы мне подбородком все восемьдесят четыре ступеньки винтовой лестницы, если бы не отточенная годами практики реакция «ам-зоны» - меня мягко и ненавязчиво схватили за «шкирку» и не выпустили до тех пор, пока не убедились, что все части тела на месте, джинсы не мятые, а на свитере нет чужеродных ворсинок.
- Данька! – Нафиус высунул голову в дверной проем и, почти не целясь, запустил в меня берцами. С учетом количества наклепок на обувке – пару дюймов в сторону, и дело могло закончиться трагично.
- Спасибо, Наф! – не осталась я в долгу и широко ухмыльнулась, увидев брезгливую гримасу брауни в ответ на ненавистное прозвище.
- К теткам сейчас не ходи! - пискнул откуда-то сверху Лютик, - До вечера все равно ничего не расскажут, еще и пинком погонят. И вообще, у кого-то сегодня экзамен!
- Да помню я!
Вихрем влетев на кухню, я затолкала в себя душистую стопку свежеприготовленных вафель и наскоро зашнуровала берцы. На этот раз спускалась не в пример медленнее и аккуратнее, так что обошлось без приключений. Несмотря на предупреждение Лютика, все-таки заглянула мельком в гостиную на втором этаже и, нагло состроив дурочку, пожелала всем присутствующим:
- Доброго вам утречка!
Тетушки сидели в креслах по обе стороны камина. Маленькая и кругленькая Матильда Плам рассеянно перебирала пальцами свои роскошные темно-русые волосы, что являлось верным признаком озабоченности. Но, когда ее голубые глаза наткнулись на меня, в них загорелись такие чертенята, что у меня отлегло от сердца.
- И тебе того же и по тому же месту, - дружелюбно отозвалась миссмистер По, небрежно размахивая черным кожаным стеком. Значит, обормоты не соврали, и «бордель» точно был, - Вижу, тебе уже доложили… Вот засранцы, ничего в секрете держать не могут.
Она сделала надменное лицо и тут же совершенно бессовестно мне подмигнула.
- Секреты? От меня?! – искренне возмутилась я, пытаясь исподтишка рассмотреть гостя. К сожалению, он сидел спиной ко входу, так что виден был только затылок и воротник дорогого, но довольно грязного замшевого пиджака. Зато волосы… Я чуть не взвыла в голос от зависти. Слегка вьющиеся шоколадно-каштановые локоны роскошно блестели и спадали на плечи аккуратными шелковистыми волнами. Повезло же какому-то поганцу!
- Невежливо сидеть спиной к даме! – вякнула я, но была оперативно вышвырнута в коридор тетушкой Оливией. А ей для этого только и пришлось, что бровь поднять. Обидно.
- Вечером! – безапелляционно заявила миссмистер, и как никогда стала похожа на Мортишу Аддамс, - Кистецкого уделай, а потом будешь везде нос совать.
Ее абсолютно прямые темно-каштановые волосы зашевелились, и из под них показались тоненькие лапки Рубины, деловито собиравшей шелковистые пряди в сложный узел на затылке. «Мистер Шоколадка» (как я мысленно обозвала молчаливого и невежливого гостя) отчетливо вздрогнул. Да ну? Неужели после проверки на вшивость еще можно бояться пауков?
Ну, что поделать – пришлось брать сумку и выметаться, навстречу университетской жизни, друзьям, экзаменам и падле Кистецкому (чтоб ему икалось). Однако прошло немало времени, прежде чем я смогла отвлечься от мыслей о загадочном незнакомце с красивыми волосами, арахнофобией, темным прошлым и неопределенным будущим. «Бедняга», - подумалось вдруг. Но ничего, нет такой проблемы, какой бы не смогли справиться «страх и гордость ведьминского мира, полусестры По-Плам». И, каким бы вредным характером не обладали вышеупомянутые особы, еще никто не уходил из этого дома без помощи и доброго слова, хоть перед этим и приходилось выдерживать шквал чернушных шуток и жестких проверок.
Ну что, кому там целый мир и коньки в придачу?
ГЛАВА 2.
Еще на подходе к кабинету №224, где у нашей группы должен был проходить экзамен по сравнительной лексикологии родного и иностранного языка, я ощутила, как начинает сводить желудок – верный признак того, что ничего хорошего нам за этой дверью не светит. Увы, эти приступы «кишечного ясновидения» меня еще ни разу не подводили, поэтому, когда виноватый аспирант Меликов сообщил, что профессор Борис Леонидович Кистецкий (он же с подачи студентов-переводчиков – Падла) будет собственной персоной принимать экзамен у «любимой» группы, я без малейшего удивления проглотила горестный вздох. Остальные второкурсники-филологи выразили недовольство судьбой гораздо более красноречиво.
- Вот скотина, - сокрушался плечистый и загорелый даже зимой Леня Вешко, единственный парень нашего цветника. Сам себя он называл Султаном, а мы его – Сутенером. Его популярность действовала на холостого (не без причины) и хронически недо…любленного Падлу, как крапива на мягкое место, так что доставалось нашему Казанове от души и с добавкой.
- На пары хорошо если раз в месяц являлся, а как экзамен принимать – здрасьте, я ваша тетя! Падла и есть!
- Козел недобитый, - категорично добавила Яся, метко швыряя в урну огрызок от яблока. Сегодня на нашей «розовой» королеве красовалась черная футболка с многообещающей надписью «Make love, not war», на которую я безуспешно облизывалась вот уже два месяца. Если и существовал в мире человек, которого подлый лексиколог-гомофоб ненавидел больше, чем Леню, то это была именно она.
С задней парты периодически доносились тихие всхлипывания и раскаты громоподобного храпа. Каждый аккорд этой скорбной симфонии вгрызался в мой измученный мозг с энтузиазмом голодного бобра, и вскоре чаша терпения переполнилась и с грохотом опрокинулась.
- Лешак, мать твою волшебницу!
Вика на секунду подняла всклокоченную черноволосую голову, рассеянно мигнула и, слегка изменив позу, снова заснула. Вундеркинд, чтоб ее.
- Без шансов, - сидящая рядом Лера Борзина оторвалась от, судя по всему, самой слезоточивой книги в истории человечества, шмыгнула носом, аккуратно вытерла слезы и, сложив руки на парте, изобразила приличную ученицу. В общем, сделалась дура-дурой.
Мне стало любопытно. Я подошла к Лере и бесцеремонно сцапала книгу, над которой ветреная блондинка проливала такие горючие слезы. «Le Petit Prince», еще и неадаптированная. Признаться, я и сама извела над ней не один десяток бумажных платочков, так что положила ее обратно со всей возможной аккуратностью и едва не похлопала Борзину по голове – мол, растешь интеллектуально, хомо хабилис. С Лерой все ясно изначально – эту сессию оплачивает очередной «папик», так что «удовлетворительно» наша прима-балерина получит в любом случае. Мы на нее даже не обижались. Что поделать, если Мать-Природа умом обделила. Зато красоты и сердца дала с лихвой.
- Ребят, печенье будете? – Борзина достала из сумки весьма объемную коробку и сделала приглашающий жест рукой, - Сама пекла. С шоколадной крошкой.
Вся группа, довольно урча, потянулась к заветным углеводам. Эх, быть Лерке идеальной женой – при условии, что она, наконец, остановит свой выбор хоть на ком-то.
До экзамена оставалось минут десять, а с учетом хронических опозданий профессора Кистецкого – все полчаса. Атмосфера напряженного ожидания слегка рассеялась под напором кулинарных талантов Лерки, но в общем и целом ощущалась некоторая фоновая нервозность. Для многих из нас проклятая лексикология была единственной преградой между стипендией и ее отсутствием, к тому же, портить потенциально идеальные дипломы (а вся группа, кроме Лерки, пока что уверенно получала исключительно «отлично») было попросту обидно.
Мимо дверей аудитории 226 то и дело сновали студенты с кафедры германской филологии, еще вчера отстрелявшиеся по всеобще ненавистному предмету. Ни для кого не было секретом, что почти вся группа отправилась на пересдачу, так что теперь провалившиеся филологи, по доброй университетской традиции, старались нагнать на нас побольше страху. Некоторые громко сочувствовали, другие в красках живописали, как озверевший Падла по очереди рвал бедных германистов на развеселые цветные тряпочки, а один умник даже свечку поставил под дверь кабинета, за упокой безвременно почивших стипендий. Мы реагировали на насмешки так, как полагается истинным королям положения – отстреливались бумагой и едкими словесными оборотами. Яся не промахнулась ни разу ни с тем, ни с другим.
- Завидуют, - констатировала Лешак, окончательно проснувшись, - им такой «любви» в жизни не заслужить. Шариков в голове не хватит.
За минуту до официального начала экзамена в аудиторию впорхнула Таня Вишневская, и на лицах всех присутствующих радостными лютиками расцвели улыбки. Танюшу невозможно не любить. Она провела с нами всего семестр, но вписалась в безумный коллектив адептов романо-германской филологии легко и изящно. Прибавьте к этому маленький рост, рыжие локоны, россыпь веснушек на носике и огромные голубые глаза. Убийственная комбинация.
Вот, теперь все в сборе.
К концу третьего семестра безжалостная мясорубка лингвистического образования оставила из четырнадцати абитуриентов всего шестерых, если не считать пару «мертвых душ». И теперь наша маленькая, но могучая кучка готовилась встретиться с общим врагом лицом к лицу.
Пять минут. Десять. Пятнадцать.
- Как и ожидалось, - лениво протянул Леня.
- Тянет время, гад, - подхватила Яся.
- Обстановку нагнетает, - мрачно подытожила я, и завистливо покосилась на Лерку и Танюшу, - Радует, что хоть кому-то не нужно беспокоиться.
Борзина виновато затрепетала ресницами, а Вишневская почему-то обиделась.
- Мне беспокоиться стоит так же, как и всем, - грустно заявила она и уткнулась в учебник.
- Неправда, - возразил Леня, - Падла не станет валить того, к кому неровно дышит. Ненавидит-то он нас, а ты тут вообще ни при чем.
- Как это ни при чем? – даже из-за книжки, которую Танюша держала, как щит, было видно, насколько густо она покраснела, - Очень даже при чем. Я при Ясе.
Гробовая тишина.
- Wablief ? – квакнула Лешак, разом разряжая обстановку.
- Потрясающе, - разулыбался Леня, безуспешно ухлестывавший за Вишневской последние четыре месяца, - Мне-то ты почему не сказала, а, Ясь? Лучшему другу? Эй, дайкирия , я к тебе обращаюсь!
Нет ответа. В данный момент наша непокобелимая «розовая» королева игнорировала весь мир, кроме Танюши.
- Ладно, черт с тобой, - наш Казанова хитро подмигнул обеим девушкам, - И, это… совет да любовь.
- Давно это у вас? – поинтересовалась я и мысленно поздравила Ясю с отличным выбором.
- Месяца два, - пролепетала Таня и, плюнув, наконец, на стеснительность, села рядом со своей (вау!) девушкой, - А два дня назад Кистецкий спалил нас, когда мы
целовались в коридоре возле библиотеки. Так что теперь я для него еще худший враг, чем вы.
Все разом приуныли.
- Cloaca maxima , - жизнерадостно подытожила я, - Ладно уж, где наша не пропадала!
- Везде пропадала, - согласилась Лешак.
И тут вошел ОН.
Сегодня Кистецкий был особенно «хорош» собой. Лысина блестела, усы воинственно топорщились, выпуклые глаза горели желанием стереть ненавистную группу в порошок, и даже то, как решительно он подтягивал постоянно сползавшие с объемного пуза брюки, ясно давало понять – стрелять будет на поражение. И каким-то странным образом нас это взбодрило, разожгло в сердцах живительную ярость. Шпаги вон, к бою готовьсь! Смерть глистам!
Лексиколог швырнул на стол видавший виды портфель, рухнул на жалобно скрипнувший стул и обвел аудиторию полным презрения взглядом.
- Подходим, тянем, отвечаем. Без подготовки, - прогавкал вредный препод и шлепнул на стол стопку замызганных бумажек. Поворошил, убедился, что все выглядит достаточно непривлекательно, сложил жирные ручки на животе и злобно дернул подбородком в сторону Яси, - Линченко!
Девушка встала, нахально подняла бровь и, нарочно чеканя шаг, проследовала на амбразуру. Я же вытащила из кармана крошечную коробочку с порошком, который в быту называли «блошиный ад» - одна щепотка, и несчастная жертва будет страдать от чесотки не менее трех часов. Подумала, и тихонько убрала страшное оружие обратно. Рано.
А Яся тем временем стойко отражала артиллерийские атаки Кистецкого. Ядовитый гад юлил и извивался, задавал каверзные вопросы, постоянно перебивал и пытался увести ответ туда, откуда не выбирался живым еще ни один студент. Да только не зря последние два месяца мы проводили львиную долю свободного времени, собираясь вместе, зубря без остановки и коллективно перелопачивая горы обязательной, рекомендованной, дополнительной и вообще всей литературы, до которой добрались наши очумелые ручки. Так что в информационном плане мы были вооружены до зубов и исподнего, а к кавалерийским наскокам профессора привыкли еще в прошлом году. Получите, распишитесь. Как ни измывался Кистецкий над несчастной Линченко, заслуженную «отлично» поставить пришлось. Думаю, все слышали, как явственно скрипнули преподавательские челюсти, когда он расписывался в зачетке и ведомости, и эта победа вселила в нас некую дополнительную уверенность в собственных силах. Прорвемся, господа!
Следующим был Ленька. Жаркий, но неожиданно короткий мозговой штурм закончился жирной «оч. хор.», и в этот момент волна необъяснимого беспокойства поднялась от моего желудка к голове. Слишком просто. Не сомневаюсь, если бы Падла действительно хотел отправить всех поголовно на пересдачу, он бы нашел способ это сделать. Вопрос техники и сволочизма, нас ничто бы не спасло. И, судя по напряженному взгляду Яси, не только до меня доносился легкий запах жареного.
Пока невозмутимая Лешак доводила «любимого» экзаменатора до белого каления невозможностью придраться, Линченко незаметно бросила мне записку.
«;a m’a l’air lo;che! ».
Правильно, Кистецкий французского не знает.
«Je suis d’accord. Merde! Que va-t-il faire? » - быстро накарябала я в ответ.
«Je sais pas. On verra ».
Вот и все. Вроде ничего конструктивного предложено не было, зато теперь я точно знала, что сестричка Паранойя сегодня взяла отгул. Лёнька тоже подозрительно косился на Падлу, сжимая в руках зачетку.
Лешак отстрелялась. «Отлично». Неминуемое западло сгустилось в центре аудитории и, радостно хихикая, потирало ручки и пританцовывало в ожидании скорой наживы.
- По-Плам!
Помню, когда профессор прочитал мою фамилию в самый первый раз, его брови приняли вертикальное положение, и первая же произнесенная им фраза сделала нас врагами на всю жизнь:
- Иностранка, что ли?
Со временем недоумение трансформировалось в откровенную ненависть. Его раздражало во мне все: независимая манера держаться, привычка ставить под сомнение (и не без оснований!) все, что он говорит, отсутствие суеверного трепета перед Его Профессорским Величеством, ведьмино мракобесие на моей голове… хроническое отсутствие лифчика, в конце концов! Кистецкий просто физически не мог удержать взгляд на чем-то, кроме моей груди, за что жестоко поплатился на дне открытых дверей в этом году, когда обе тетушки решили нанести визит вежливости моему любимому ВУЗу. Знакомство получилось незабываемым.
- Грязный развратник! – пощечина от тетушки Плам. Она никогда не стеснялась применять силу для донесения своей мысли до окружающих.
Мисс По не удостоила профессора и словом, зато ее взгляд «лучше б мертвеньким родился» пронзал насквозь очки, череп и мозг. С тех пор Падла предпочитал обходить меня стороной, но насчет экзамена обольщаться не стоило – сдерет десять шкур и не поморщится. Я подошла к столу самой соблазнительной – тетя Оливия бы мной гордилась – походкой и наградила Кистецкого фирменным взглядом «Я презираю тебя, жалкая тварь». В такие моменты я становилась особенно похожей на миссмистера По, чем внутренне гордилась неимоверно.
Итак…
Не сомневаюсь, об эпической битве валькирии Даяниры По-Плам с шестиглавым глистом Падлой еще сложат легенды впечатлительные студенты-филологи. Я мстила за все: презрение, пропуски, потерянные курсовые, забытые зачеты, правленые ведомости, гадское отношение и прежде всего за нашу обожаемую аспирантку Мельниченко, которую Кистецкий довел до увольнения бесконечными придирками и домогательствами. Под конец мой мозг напоминал кусок швейцарского сыра, а язык словно прокрутили через мясорубку, но проклятая «отлично» сияла в зачетке ярче, чем «Звезда Тысячелетия» в свете прожектора. В голове попросту надрывался тревожный набат плохих предчувствий.
Слишком просто.
Борзина чокнутым мотыльком скользнула к Кистецкому, без лишних предисловий получила проплаченный «уд.» и, довольная донельзя, вернулась на свое место. И только когда Танюша Вишневская начала «променад мертвеца» к профессорскому столу, до меня дошло…
Неужто?!
Действительно!
Ему что, прошлого года мало?!
Я посмотрела на внезапно окаменевшую Ясю и поняла – не кажется. Когда дело швах, мы абсолютно на одной волне.
Я вытащила из кармана заветную коробочку, аккуратно приоткрыла и раздавила пальцами крошечный шарик «направленного ветра». Легкое дуновение подхватило несколько частичек порошка, и, подчиненное моей воле, устремилось к Кистецкому, по пути тщательно огибая студентов. На висках выступил пот, в затылке запульсировало. Позже эти титанические усилия превратятся в полноценную мигрень. Ну, что поделать, не могу я пока «волевое управление», как семечки, щелкать! И так, того и гляди, череп расплавится!
Наконец, порошок равномерно лег на толстую шею Падлы, да только поздно. «Ковровое бомбометание» вопросами уже выбило из реальности робкую и морально неподготовленную Вишневскую, никакие совместные занятия не помогли. Хотя, признаться, такого ожесточенного обстрела не ожидал никто.
На пересдачу.
Аудиторию покидали в гробовом молчании. Даже остервенело чешущий шею профессор не мог принести и капли радости в наши души. Мы выиграли – и в то же время проиграли, потому что одну-единственную студентку женского пола на пересдаче у Кистецкого может ждать ситуация, наглядно демонстрирующая необходимость наличия перцовых баллончиков в сумке каждой девушки. Стоило представить маленькую, хрупкую Танюшу наедине с гнусным Падлой – и в животе образовывался кубик сухого льда, а руки сами собой тянулись к ножницам.
Никто не проронил ни слова за всю дорогу от университета до Лёнькиной квартиры, в которой изначально планировалось либо праздновать коллективную победу, либо оплакивать столь же общее поражение. В конце концов, это кладбищенское настроение пробудило во мне живительную злость.
- Так, я не поняла? Что за упадническая атмосфера?! Русские не сдаются! Грудь колесом, сопли подобрать!
- И в самом деле, что-то мы не вовремя расклеились, - согласилась Лешак и стала сноровисто расставлять на журнальном столике стаканы, бутылки и закуски, - Тут думать надо.
- Отрезать гаду все, что болтается, - кровожадно предложила Яся. Предмет всеобщего беспокойства сидела у нее на коленях, почти раздавленная нервными объятиями. Вид у нее был… задумчивый, но высказывать свои мысли вслух она не спешила.
- Фи, Анастасия! Мерзко и бардачно! Садись, два! – отвергла я очевидный, но слишком брутальный вариант, - Конструктивнее?
- А, может, он ничего не сделает? – наивно предположила Борзина, - Мы его в том году лихо уделали.
- Видимо, инстинкт самосохранения отшибло, - мрачно включился в разговор Лёнька, нарезая колбасу с таким видом, будто препарирует самого Кистецкого, - Или думает, что ему опять все сойдет с рук.
- Не сойдет, решительно заявила я, нагло хватая первый из сооруженных бутербродов, - Когда пересдача?
- Послезавтра, в три, - пискнула Танюша, - После германистов.
- Тогда завтра днем встречаемся здесь – Лёнь, не против? – и предлагаем свои варианты. Какой-никакой, а план действий у нас быть должен. А сегодня… ни о чем не думаем. Расслабляем извилины. Отдыхаем.
***
Дом По-Плам жужжал, как улей, и дрожал, как перфоратор на амфетамине. Сегодня прибывала большая часть гостей, приглашенных на завтрашний бал в честь дня рождения мисс Плам, так что в воздухе чувствовалось радостное возбуждение пополам с «ничего-не-готово-аврал-караул-где-этот-чертов-ключ» раздражением, а «нечеловеческая» дверь первого этажа (прямо под ПП, слева от цивильного входа) открывалась и закрывалась без остановки, пропуская гостей, словно не могла решить, в каком положении ей лучше остаться. Пахло древесными духами, тиной и немного…серой! Ура!
- Дядька Кимш! – радостно завопила я, пинком распахивая не успевшую захлопнуться дверь и безошибочно вычленяя из толпы темно-синий силуэт. Он стоял рядом со стойкой регистрации, где сейчас пыхтел и сопел занятой донельзя Нафиус, и с философским спокойствием наблюдал за смешанным столпотворением в стиле «Готический Ноев Ковчег».
- Дядька Кимш! - повторила я, когда стало понятно, что с первого раза меня не услышали, а для пущей гарантии протолкалась сквозь толпу и повисла у него на шее, для чего пришлось подпрыгнуть.
- Привет, мелочь, - Анатолий Сергеевич Кимшинский, старший жнец и по совместительству лучший друг тетушек, ослепительно улыбнулся, обнажая крупные, белые зубы, и небрежно взъерошил мои кудряшки, - Давно не виделись. Перечницы где?
- Не знаю, сама только пришла, - я безуспешно поискала глазами упомянутых особ, - наверху, наверное. Пошли вместе искать. Нафиус!
- Чего тебе? – недовольно отозвался брауни, осажденный со всех сторон целым семейством неугомонных шотландских вампиров.
- Ключ от Синей комнаты!
Вожделенный артефакт в виде маленькой сапфировой черепашки описал в воздухе красивую дугу и угодил прямо в широкую ладонь дядьки Кимша.
- Мерси!
Я резвой козочкой поскакала на третий этаж, не выпуская руки жнеца и без остановки жалуясь на то, что погода гадкая, сессия – зло, Кистецкий – сволочь и изверг, а еще у меня головка бо-бо, и ножки подгибаются… Под конец так разнылась, что самой стало противно, а дядька Кимш только снисходительно ухмылялся.
- Пьяная, что ли? – спросил он, когда я прервалась для вдоха. Врать не имело смысла.
- Угусь, с группой немножко погудели.
- Средь бела дня?
Я выглянула в окно, пытаясь высмотреть этот самый «белый день». Несмотря на то, что еще и семи не было, улицы Одессы кутались в колючую темноту середины декабря. Зима, ёлки. Коварный жнец воспользовался тем, что я отвлеклась и не ожидала такой подлости, и коснулся прохладной ладонью моего затылка.
- Три, два, один… Наф, тазик!
Снизу, едва не шиндарахнув дядьку Кимша по голове, прилетел здоровенный медный таз, который мы иногда использовали для хранения фруктов. И очень вовремя – в следующую секунду меня вывернуло наизнанку.
- Ну… ты… и нехороший человек… - еле прохрипела я, когда мучительные спазмы прекратились. Нужный результат достигнут – я был мокрая, как мышь, трезвая, как стекло, и злая, как три тысячи чертей.
- А нефиг, - невозмутимо парировал жнец, широко распахивая передо мной дверь моей собственной ванной, - Есть у меня предчувствие, что трезвая голова тебе еще сегодня понадобится.
Наспех приведя себя в порядок, я вышла в гостиную и обнаружила Кимша в кресле напротив камина. Меня словно укололо – именно там сидел утренний загадочный гость с шоколадными волосами. Интересно, где он сейчас?
- А тут обстановочка изменилась, - задумчиво протянул дядька, с интересом осматривая комнату, - Раньше гостиная круглой не была.
- А ты приходи почаще, - ноги не держали, пришлось безвольной тушкой шлепнуться в кресло-качалку тети Матильды, - мы так уже две недели живем.
- Я бы рад, да только люди такие эгоистичные – все умирают и умирают, умирают и умирают. Ни минуты покоя, ни капли сострадания к нам, бедным служащим. А еще меня вот эта хрень укусила, - откровенно прибедняющийся жнец обвиняюще ткнул окровавленной, но быстро заживающей рукой в третью дверь справа от камина. На ней гордо красовалась нефритовая табличка с аббревиатурой «ВНВ».
- Не суйся в воду, не зная броду, - злорадно подколола я. Голова болела немилосердно, но идти в лабораторию и искать там обезболивающее зелье представлялось совершенно невозможным.
- У вас что там, золото-бриллианты?
- Хуже. Кабинет Матильды.
- А «ВНВ» что значит? Погодь, сам угадаю… «Войдешь – Не Выйдешь»? «Выпей Новой Водки»? «Выгуливаю Нильских Выдр»?
Я фыркнула.
- Почти. «Внезапное Нападение Вдохновения».
- О-о-о… - уважительно протянул Кимш, раздумав язвить по этому поводу. Как бывший поэт-неудачник, Анатолий Сергеевич относился к чужим мукам творчества с пониманием и сочувствием.
- А По тогда где? – спросил он.
Я посмотрела на часы. Без пяти семь.
- Летает, наверное. Скоро будет.
- Кстати, я тебе кое-что привез, - видимо, решив загладить вину за экспресс-вытрезвитель, жнец снял темно-синий мундир с выпуклой вышивкой и вытащил из внутреннего кармана маленький сверток из коричневой бумаги, - но, наверное, не отдам. Ты злая. Иди, съешь персик.
Это была его отговорка на все случаи жизни.
- Ну, дядька Ки-и-имш… - заныла я, почуяв исходящий от подарочка запах эфирного масла, - Это же…
- Ага, - самодовольно ухмыльнулся Кимшинский, - Вальгаллская лаванда. Даже не спрашивай, как и у кого я ее достал.
- Ура! Ура! Ура! – забыв об усталости и мигрени, я подскочила к жнецу и смачно чмокнула в щеку, - Наконец-то закончу декокт Золотой Брони, а то Элайя мне уже месяц покоя не дает! Спасибо! Спасибо-спасибо-преспасибище!!!
- «Спасибо» не булькает, - тонко намекнул нахал и шлепнул меня пониже спины, метко направляя в сторону кухни. Через пять минут я вернулась оттуда со стаканом сиренского виски. Кимш, довольно урча, приобщился к прекрасному.
Тут предупреждающе загудела каминная решетка, торопливо втягивая металлические прутья в стену.
- Полундра! – вякнула я и отпрыгнула как можно дальше. Привычный жнец оттолкнулся ногами и отъехал назад вместе с креслом. Из трубы посыпалась сажа, послышались грохот и ржание, и, разбрасывая вокруг клочья пепла и куски обгоревших бревен, внутри камина шумно приземлилась тетя Оливия верхом на неоседланной Ники (благо, размеры данного сооружения позволяли вместить не то что лошадь – слона, еще и для ослика бы место осталось). Небрежно тряхнув длинными темно-каштановыми волосами, с которых во все стороны сыпалась сажа, абсолютно нагая и прекрасная мисс По звонко заявила, ни к кому конкретно не обращаясь:
- Кто не спрятался – я не виновата!
- С возвращением, - поприветствовала я тетушку и полезла обниматься. Забавно, не виделись всего полдня, а я уже успела соскучиться.
- Ну, что? Как экзамен? – поинтересовалась Оливия, беззлобно отталкивая наглую морду Ники. Демонической лошадке тоже хотелось ласки, и она то и дело порывалась облизать нас обеих с головы до ног. С ее крыльев и лоснящейся черной шкуры сыпался пепел, с тихим шелестом уползая обратно в камин. Через пару минут гостиная будет выглядеть так, словно в ней никогда и не приземлялась сумасшедшая ведьма на крылатой лошади.
- Отлично, - ответила я и резко приуныла, - не без проблем, но отлично. Разберусь.
- Умничка, - просто сказала тетя и поцеловала меня в висок.
Ники втянула широкими ноздрями воздух, почуяла знакомый запах серы и, радостно заржав, бросилась облизывать дядьку Кимша. Тут, наконец, его заметила и мисс По.
- Толик! – взвизгнула она и повисла у жнеца на шее. Признаюсь, черта семейная, да и Кимшинский сам по себе личность весьма… обнимабельная.
- Что, опять народ пугала? – поинтересовался Кимш, не выпуская Оливию из рук. Маленькая традиция – при каждой встрече эти двое обнимаются так, словно в любую минуту могут расстаться навсегда. Своей наготы тетушка ничуть не стеснялась, впрочем, как и обслюнявленный дядька.
- Где Рейма потерял? - спросила Оливия, наконец, выпустив разомлевшего жнеца из рук, - Плановый выкос в Мексике? Обрушение забора в селе Пупкино?
- Гравитационное притяжение кровати, - Кимш вынул из стакана дымящуюся щепку и невозмутимо продолжил трапезу, - я его распинал, когда уходил, так что скоро должен быть.
Мисс По набросила на плечи черно-красный бархатный халат и зашла в кладовую. Судя по звукам, пост-апокалиптический бардак нашего хранилища и одна из сильнейших ведьм континентальной Европы сцепились не на жизнь, а на смерть в битве характеров. Победил сильнейший, и непреклонная миссмистер гордо покинула обитель веников и склянок, сжимая в руках мешок со скребками и деревянное ведерко, покрытое мелкой вязью иврита.
- Толик, не хочешь поучаствовать в эпической картине «Купание адского Пегаса»? – с ехидной ухмылкой спросила она, - Обещаю, в этот раз копытом в лоб не получишь!
- Не любишь ты меня, - нахмурился жнец, впрочем, нисколько не расстроившись.
- Люблю, потому и предлагаю… Что ж, на нет и суда нет! Ушла в забой, вернусь нескоро! – весело объявила она, легкими шлепками по крупу загоняя Ники в четвертую дверь слева от камина. На секунду пахнуло горячим, ароматным летним ветром, послышался стрекот цикад и шелест никогда не кошеной травы.
- В какой забой?! – донесся снизу отчаянный, полный предсмертных мук вопль Нафиуса, - Хозяйка, ты ж меня сменяешь!
- Припряги мышей! – легкомысленно отмахнулась миссмистер, за пару секунд переборов муки совести.
- Ага, поди найди их! Попрятались, моль саблезубая, весь вечер ищу!
- Тааак… - недобро протянула Оливия с холодным и хищным выражением лица, - Будем возрождать трудовое рвение… МЫШИ!!!
Призыв прокатился по всем пяти этажам, от него вибрировали зеркала и подрагивало пламя свечей. С большой люстры прямо над нашими головами черными носовыми платочками свалились виновники торжества, оглушенные и ошарашенные неожиданной звуковой атакой. Кимш покрутил пальцем в ухе и укоризненно посмотрел на мисс По. В моей несчастной голове словно взорвали петарду.
Снисходительно дождавшись, пока Лютик, Веник и Мусик придут в себя и обратят на нее внимание, Оливия без обиняков спросила:
- Охренели?
Веник и Лютик дружно замотали головами, а Мусик радостно оскалился и закивал, получив за это по шее от обоих братьев.
- За работу, дорогие мои, за работу! А то на бал пойдете в качестве украшения на шляпке!
Услышав эту нешуточную угрозу, мыши синхронно вздохнули и превратились в стройных черноволосых красавцев, видимое отличие которых было только в цвете глаз – карих у Лютика, синих у Мусика и зеленых у Веника. Без остановки сетуя на горькую судьбу-судьбинушку, зубастые лодыри отправились принимать вахту за стойкой регистрации, а довольная произведенным эффектом мисс По последовала за Ники.
- Совсем девчонки распоясались, - дядька Кимш улыбался во все тридцать два зуба, - Кто угодно присматривает за домом, только не они.
- Работа такая – начальником быть, - философски заметила я и с тоской покосилась на «ВНВ». Экспресс-похмелье навалилось с новой силой, но не хотелось идти спать, не увидев Матильду.
Словно в ответ на мои мысленные мольбы, заветная дверь (иногда у меня появлялось ощущение, что весь дом состоит исключительно из дверей) распахнулась, и из кабинета выплыла усталая, но счастливая мисс Плам. На ней красовалось свободное синее платье в стиле «ампир», а значит, к гостям она сегодня спускаться не собиралась.
- Отсиживаешься в тылу? – вместо приветствия спросил Кимш, не вставая с кресла и широко раскрывая объятья, - Внизу уже почти революция.
Затуманенный вдохновением взор Матильды прояснился, и она радостно прыгнула в распахнутые руки. По дороге тетушка успела ласково погладить меня по голове, и легкий ветерок, наполненный жаром от камина, пробежался теплыми пальцами по всему телу.
- Привет, Кимш! – мисс Плам звонко поцеловала жнеца в щеку, - Конечно, отсиживаюсь, там как-то страшновато! Пусть мыши отдуваются! Фу, ты опять небритый! Зарос, как леший!
- Отстань, - беззлобно вякнул дядька, - завтра побреюсь.
Вместе эта парочка смотрелась довольно забавно – маленькая и фигуристая Матильда и высоченный, как башенный кран, Анатолий.
- Что сегодня родилось? – вклинилась я в это теплое воссоединение, - Что-нибудь, несомненно, гениальное и непонятное простым обывателям?
Плам вытащила из впечатляющего декольте блокнотик на пружинке, встала посреди гостиной и, поспешно выдохнув заклинание от подслушивания, зачитала:
- Когда останется только холод,
Погаснет все, что когда-то тлело,
Тот Мир, что раньше был вечно молод,
Согнет в молитве двуполое тело.
Придет Творец. Встав на край могилы,
На талии Мира сомкнет ладони
И вновь разбудит дыханьем силы
Шальное пламя в бессмертном лоне.
Без ложной скромности и опаски
Падёт к ожившим ногам гетеры,
Чтоб пить безнадежно горячие ласки
Из губ нагих полусонной Терры,
Руками смело сжимать в объятьях
Змеиное тело в скользящей коже,
Снимать с Луны серебристое платье,
Как с юной девы на брачном ложе...
И жарким стоном из уст созвездий
На всю Вселенную грянет имя,
Взлетят слова мириадом лезвий,
Сквозь кровь и боль становясь родными.
И плоть от плоти, мечта от слова,
Родится новая сила чести,
Любовник встанет с колен и снова
Раскинет руки в манящем жесте.
И будет вновь, под альты и меццо,
С нетленной яркостью, ныне и присно,
Любить весь мир бесконечным сердцем
Во мраке отчаянно плотских мыслей.
Читала она хорошо, без патетических завываний, неожиданных взрывов громкости и судорожных жестов. Когда мисс Плам закончила декламацию и посмотрела на нас, в ее взгляде горел неподдельный интерес. Она обожала критику – но только обоснованную, восторги – но только искренние, а за неприкрытую лесть и вяки в стиле «плохо, потому что плохо» можно было получить от трех до шестнадцати словесных оплеух.
- Мне нравится, - задумчиво протянула я, вытащила из рук тетушки блокнот и вчиталась в неровные строки, - Сильно, ярко. Образность на высоте, и души вложено немало. Ритм неровный, но для этого стихотворения – самое то.
Мисс Плам зарделась, как роза. Ей было очень приятно.
- Согласен, - поддержал меня Кимш, - Да и тематика.. неортодоксальная. А вообще – мужика тебе надо, и срочно, а то эротические флюиды уже и на бумагу выплескиваются.
- Гад ты, - вспыхнула тетушка, - Всего-то три месяца…
- В масштабах твоего характера – целая вечность, - жестко отрезал жнец, - Завтра наверняка заявится немало демонов, выбери кого посимпатичнее и направь застоявшееся либидо в правильное русло.
- Да ну их, опять будут замуж звать!
- Ах, какой кошмар! Ой-ой-ой!
- Цыц! Каждый раз вьются кругами, как вороны, им не жена нужна, а говорящее наручное украшение. А как же романтика? Цветы? Поцелуи? Взаимные подколы и издевательства?
- Фу, ну у тебя и вкусы. Женщины такие странные: то замуж невтерпеж, то «отвали, противный, во мне слишком много джаза!».
- Неправда ваша! В любом случае, демоны не приглашены.
- Как будто это их когда-либо останавливало!
- Закрыли тему! – тетушка Плам скрестила руки, останавливая спор. Подобная перепалка могла затянуться на неделю, без перерывов на еду и сон.
- Согласен! Кто-нибудь собирается кормить гостя в этом доме?
- Кормись в столовке! – в последний раз вспыхнула Матильда, чуть-чуть попыхтела и повернулась ко мне, - Как экзамен, кенгуренок?
- Лучше всех, - улыбнулась я, - Он бился в корчах, но «отлично» поставил.
- Что-то вид у тебя не очень радостный, - как всегда, тетушка зрит в корень.
- Вишневскую придется спасать.
- Бедная, как будто ей мало доставалось от этого жука навозного, - мисс Плам фыркнула, умудрившись совместить в простом звуке сочувствие Танюше и презрение к Падле, - Думаю, сами справитесь?
- Конечно. Со щитом или на щите.
- Только – умоляю! – без фанатизма и членовредительства. Это мелко и недостойно.
- Кто бы говорил, - я наконец собралась с силами и оторвала расслабленную тушку от кресла, - Самый умеренный план тетушек По-Плам не оставил бы от Кистецкого и мокрого места.
- А ты не сравнивай, - встрял дядька Кимш, - Они старые и злобные, им положено. А ты пока еще белая и теоретически пушистая… Ай!
Старинный бронзовый подсвечник слетел с каминной полки и с приятным звоном отвесил разошедшемуся жнецу подзатыльник.
- Что и требовалось доказать, - не унимался наглец, - Да ладно, ладно, молчу! Я старый, больной человек!
- На голову ты больной, - Матильда временно перестала обращать внимание на Анатолия и обеспокоенно наблюдала за мной, - У тебя усталый вид. Может, спать пойдешь?
- Хорошая мысль, - я обняла тетушку и лукаво подмигнула дядьке Кимшу, - До завтра не беспокоить, не плющить, не тащить и не кантовать.
Внезапно мисс Плам ухватила меня за рукав.
- Мы к тебе гостя подселили, - неожиданно серьезно сказала она.
- Кого? – спросила я, хотя и так уже знала ответ. Сердце екнуло.
- Пришельца нашего ночного! Долгая история… В гостевых номерах яблоку негде упасть, не то что взрослому мужчине, так что…
- Что за история-то? – загорелась я.
- Сама у него и спросишь. Только он, наверное, спит еще. Бедняга, даже не поел толком, как его срубило.
Я уже мысленно смирилась с наличием соседа и следующий вопрос задала скорее по инерции:
- Надолго?
- Недели на две, если все пройдет нормально, - у тетушки был виноватый вид, - Ты точно не против?
- Не в первый раз, - всплеск любопытства прошел под натиском усталости и мигрени, честно говоря, больше всего хотелось упасть лицом в подушку и отключиться часов на двадцать, и меньше всего беспокоило наличие незнакомого мужчины в моей комнате. Главное, чтобы не храпел.
- Погоди, - мисс Плам бесцеремонно ухватила меня за подбородок и что-то быстро начертила на лбу. Кожу обожгло холодом, и головная боль наконец выпустила мой мозг из когтистых лапок.
- Спасибо, - промурлыкала я, жмурясь от облегчения, - что это было?
- Будешь смеяться, но я просто написала «Бодун» и перечеркнула. Видимо, более емкого слова для похмелья еще не придумали, - тетушка бессовестно подмигнула, мол, знаем мы, чем студенты нынче балуются.
Вот так вот. Все гениальное просто.
На полдороге к двери Матильда снова остановила меня:
- Ты… поаккуратнее с ним, ладно? Он сейчас весь, как струна – вот-вот порвется, еще и мы с Оливией добавили сгоряча. Успокой его. Накорми, напои, выслушай – пусть знает, что здесь ему ничего не грозит.
- Будет сделано, - отсалютовала я и твердо решила показать бедному парню лучшую сторону гостеприимства По-Плам.
ГЛАВА 3.
Я тихонько повернула ручку первой двери справа от камина и на цыпочках вошла в свою комнату. Свечи не горели, только лава-лампа на прикроватном столике рассеивала темноту своим призрачно-голубым свечением. Вместо фиолетового ковра на полу лежал толстый матрас, явно в спешке вытащенный из «аврального» хранилища мебели, а под разноцветным лоскутным одеялом едва угадывался силуэт нового постояльца. Несказанно радовало отсутствие храпа, в ином случае кому-то из нас пришлось бы искать другое место для ночлега.
«Я – кошка», - усиленно думала я, пытаясь быстро и бесшумно снять берцы, - «Мои движения плавны и грациозны. Мои шаги легки, как тополиный пух, и бесшумны, как тень…»
Как назло, под ноги подвернулся резиновый мяч Броми. Издав душераздирающий писк, игрушка отскочила к дальней стене.
Вот вам и аутотренинг. Вот вам и грациозная кошка.
Я втянула голову в плечи и с опаской покосилась на матрас. Если несанкционированный звук и потревожил таинственного гостя, тот не подал виду и продолжал спокойно сопеть в две дырочки. Кажется, пронесло. Прижав к груди берцы, я бочком скользнула за старинную ширму, подаренную тетушкой По на прошлый день рождения. На темно-синем шелке, натянутом на ореховую раму, изумрудные лягушки легкомысленно перебрасывали друг другу золотые мячики, время от времени роняя их в воду. Воровато высунув нос из-за ширмы, я попыталась рассмотреть ночного гостя, но он спал на животе, и из-под одеяла торчала только шоколадно-каштановая макушка. Подавив разочарованный вздох, я кое-как скрутила волосы в пучок, подошла к зеркалу и закрепила их двумя длинными спицами для вязания. За спиной раздался шорох.
Незнакомец уже не спал.
Слегка приподнявшись на локтях, он пристально наблюдал за каждым моим движением. В полумраке черты его лица смазывались настолько, что даже возраст определялся с большим трудом, зато глаза буквально светились в темноте, как у кошек. Секунд десять мы не двигались и не произносили ни слова, а потом эта игра в гляделки мне надоела.
- Привет, - сказала я, за неимением более остроумного варианта скатываясь в банальность. Незнакомец не ответил, демонстрируя прискорбное отсутствие хороших манер. В «Клубе прекрасных принцев» его бы вызвали на дуэль, я же предпочла не кипятиться и списать грубость на нервы. Я медленно и плавно протянула руку, коснулась выпуклого орнамента в виде пучеглазой жабки на стене, и в комнате зажегся свет. Матильда специально настроила контур таким образом, чтобы крошечные магические огоньки на потолке загорались по очереди, давая зрению время привыкнуть к перемене, но гость все равно недовольно сощурился. Вопреки ожиданиям, ничего звериного в его облике не обнаружилось, даже повышенной волосатости. Молодой, лет двадцать пять. Стройный, с легким уклоном в худощавость. Из-за одеяла нельзя было точно определить рост, но не коротышка. Блестящие шоколадные волосы до плеч, предмет моей безграничной зависти. Немного вытянутое лицо, волевой подбородок, сильная линия челюсти, прямой нос, красиво очерченные губы, легкая небритость и большие светло-серые глаза под густыми темными бровями – его можно было бы назвать красавцем, если бы не изможденная бледность впалых щек и бесконечно параноидальный взгляд.
- Я Даянира. Тебе наверняки обо мне говорили, - продолжила я знакомство, внутренне все больше раздражаясь, - Это моя комната, некоторое время мы будем жить вместе.
Молчание. Даже позу не поменял.
- Как тебя зовут?
Идиотизм ситуации возрастал в геометрической прогрессии. Словно с истуканом разговариваю.
- Язык проглотил?
Ничего не ответила рыбка.
В конце концов, у всякого терпения есть предел.
- Ну и дурак, - я обиженно отвернулась и одним движением стянула с себя свитер. Вообще-то, я девушка скромная и голой спиной перед первыми встречными не кручу, но ломать этот лед глупого молчания как-то надо! Где же платье? А, на кровати!
- Ч-что ты делаешь? – чуть хрипловатый баритон так неожиданно раздался в тишине комнаты, что я едва не подпрыгнула.
- Переодеваюсь, - буркнула я, не оборачиваясь. Как назло, одна из спиц зацепилась за ткань платья, и теперь я пыталась отделить одно от другого без потерь.
- Э-эм…
- Повторюсь – это моя комната.
Сзади стихли вообще все звуки. Я наконец справилась с одеждой и повернулась ко вновь окаменевшему гостю. Опять ноль ответа. Я вздохнула и наклонилась, чтобы вытащить из-под кровати тапочки, и наткнулась на настороженный, сверлящий взгляд.
- Дырку протрешь, - запасы моего дружелюбия, и так не беспредельные, истощились окончательно.
Кажется, помогло. Незнакомец закрыл глаза и глубоко вдохнул. Потом вдруг резко выдохнул и обхватил руками голову, словно хотел вырвать все волосы разом. Я отпрянула. Припадочный, что ли?
- Пойду-ка я, чаю попью, - промямлила я, пятясь к двери. В комнате стало неожиданно прохладно. Пальцы уже нашарили дверную ручку, когда парень вдруг поднял голову и посмотрел на меня совершенно адекватными глазами.
- Прости, - сказал он так тихо и хрипло, что я даже усомнилась – а не показалось ли?
- Wablief? – переспросила я, на миг превратившись в Лешак.
- Прости, - повторил незнакомец приятным баритоном.
Его руки подрагивали. Я ощутила острый приступ жалости.
- Начнем сначала, - протянула руку, - Я Даянира, тебе наверняка обо мне говорили. Это моя комната. Мы некоторое время будем жить вместе.
- Ерш, - парень с некоторым замедлением ответил на рукопожатие. Его ладонь была холодная и сухая.
- Как?
- Ерш, - кажется, он слегка смутился.
- Хорошее славянское имя, - сжалилась я, - Какими судьбами ты здесь, Ерш?
- Долгая история.
- Вот и ладненько, - я решительно стянула с парня одеяло, - Пойдем!
- Куда? – подозрительно поинтересовался Ерш, целомудренно натягивая одеяло обратно. Спал он, впрочем, в джинсах и свитере.
- Исправлять впечатление, - я дернула его за руку и чуть не упала, в худощавом мужском теле обнаружилась неожиданная непоколебимость, - Да чаю я хочу, чаю! И твою долгую историю. Долгая история под чаек – что может быть лучше?
Если Ерш и хотел отказаться, тело решило само за себя. Его желудок разразился таким жалобным рычанием, что мне стало смешно.
- И тебе поможем, - я довольно фамильярно похлопала парня по животу, мимоходом отметив каменную твердость пресса, - Найдется и для этого жерла палка колбасы.
Да что со мной, в самом деле? Веду себя, как какая-то бордель-маман!
- Чай так чай, - смирился со своей судьбой пришелец и нехотя натянул ботинки. Он оказался довольно высоким и длинноногим.
- Ты только не обижайся, - я сморщила нос, - но тебе не помешали бы горячий душ и чистая одежда.
- Непременно, - буркнул Ерш и неожиданно улыбнулся, преобразившись в лучшую сторону, - Только сперва – горячая пища и чистая ложка.
В гостиной мисс Плам и дядька Кимш сосредоточенно просматривали черные пергаментные списки, периодически выписывая какие-то цифры, вокруг них в первобытном беспорядке скопились справочники по нумерологии, астрономии и магическим воздействиям. Увидев Матильду, Ерш едва не смылся обратно в спальню, но я решительно вытолкнула его прямо к креслу тетушки. Та подняла голову, с трудом сфокусировала взгляд на парне и горестно вздохнула:
- Перестарались…
- Упырицы, честное слово, - Кимш оторвался от свитков и с наслаждением потянулся, отчетливо хрустнув всеми суставами, - Парень, ты расслабься, она хоть и ехидна редкостная, но сердце у нее доброе.
- И правда, - поддержала я, - Худшее позади, считай, что вообще ничего не было.
Ерш нахмурился, непроизвольно сжав кулаки.
- На прочность испытывали, что ли?
Кажется, кто-то слишком серьезно воспринял специфический ведьминский юмор. Мисс Плам размяла шею и бесстрашно встретила разом заледеневший взгляд оборотня.
- Испытывали, - мягко, как буйному, сказала она, - Проблем в мире много, а нас таких, готовых помогать, только двое. К нам постоянно являются экзальтированные личности с надуманными катастрофами, а то и вовсе с пустяками. На таких слегка надавишь – и уже беда не кажется такой большой, и желание загрести жар руками ближнего своего исчезает. А раз так, то и проблема не стоит нашего внимания. Можешь обижаться сколько хочешь, - тетушка расплела толстую русую косу, встала, подошла вплотную к парню и протянула руку, - Ну что, примешь трубку мира, или так и будешь изображать гордый столб на краю утеса?
Ерш поколебался, зачем-то посмотрел на меня и, покорившись судьбе, пожал теплую ладошку мисс Плам.
- Вот и славно, - тетушка вернулась в кресло и снова потянулась к свиткам, - Запомни, дорогуша – у дурака и шутки дурацкие.
Я поспешила увести оборотня на кухню, пока тот искал глубинное значение слов Матильды. Знакомство с дядькой Кимшем можно и отложить, хорошенького понемножку.
- Вот видишь, - назидательно приговаривала я, доставая из ледяного куба большую блестящую кастрюлю, банку сметаны, сырую рыбину и копченый окорок, - У страха глаза велики, а у тебя так вообще с блюдце. Ну проверили – не умер же?
- Они со всеми так? – спросил Ерш, уселся за массивный дубовый стол и стал с интересом наблюдать за моими действиями.
- Только с теми, кто хочет получить от них помощь, - сгрузив окорок на стол, я вручила парню разделочную доску и широкий нож, - Хочешь стать клиентом – пройди проверку и докажи, что достоин усилий.
- Ну и самомнение…
- При чем тут самомнение? - я уперла руки в боки, и холодная рыбина смачно шлепнулась о мое бедро, - Тетушки – одни из сильнейших ведьм Европы, дергать их по пустякам – все равно что просить Доминго спеть на детском утреннике! Клиенты разные попадаются, иногда и такие, что изначально притащатся с какой-нибудь ерундой, а потом еще неделями капают на мозги. Проверка таких отсекает, вот и все.
Я открыла дверцу винтажной духовки и ласково кис-киснула. Послышалось урчание, и здоровенный, размером с хорошего барсука жар-кот перевернулся на другой бок и шумно зевнул, показывая острые золотые клыки. По его огненно-рыжей шерсти пробегали искры, усы потрескивали, а большие круглые глаза отбрасывали красноватые блики на полкухни. Ерш присвистнул:
- Ничего себе!
- Таких во всем мире всего шестнадцать, - я скормила коту рыбину и почесала размякшего пушистика за ухом, - если не считать остальных жар-зверей.
Кошак потянулся, шкрябнул когтистой лапой по стенке духовки и весь, от хвоста до кончика носа, вспыхнул ярким пламенем, мгновенно накалив металлическую пластину, заменяющую обычные газовые горелки. Я аккуратно закрыла дверцу.
- А пироги вы где печете? – спросил Ерш, пытаясь разглядеть зверюгу сквозь толстое темное стекло.
- А пироги мы ему на пузо кладем. Он форму лапами обнимает и засыпает, так пламя тише и пирог не горит.
Я звонко шлепнула по протянутой руке парня.
- Почему тебе можно его трогать, а мне нельзя? – слегка обиженным голосом поинтересовался оборотень.
- Пальцы лишние? У него шерсть – чистый огонь, от руки бы остался ароматный шашлык на косточке.
- Но ты-то его трогала!
Ну что за Фома неверующий! Я подошла к парню, молча отобрала нож и демонстративно воткнула себе в правую ладонь. Точнее, попыталась воткнуть. Ерш издал странное горловое бульканье, когда широкое лезвие с громким скрежетом согнулось, не оставив на руке и царапины. На мгновение кожа исказилась, проявив сложный рисунок та-моко , а потом снова разгладилась.
Оборотень гулко сглотнул.
- Понятно… - протянул он, довольно быстро приходя в себя, - Татуировка Брони, да? А какая именно?
- Медная, - соврала я таким тоном, что умный Ерш решил повременить с расспросами на эту тему, хотя вид у него был, как у шкодного мальчишки в кондитерском магазине. Или археолога, откопавшего древнее, нетронутое временем капище. Жажда «познать и попробовать» потихоньку вытесняла с насиженного места госпожу Паранойю.
Кастрюля на плите угрожающе забулькала, грозясь выплеснуть содержимое прямо на пол, по блестящим бокам с шипением поползли кроваво-красные струйки. Я торопливо переставила посудину на стол голыми руками, даже не потрудившись взять полотенце, и только недовольно зашипела – броня-броней, а боль по-прежнему чувствуется.
- И что там такое? Рагу из лягушек под соусом из улиток? – съехидничал Ерш, впрочем, заинтересованно принюхиваясь к густому мясо-овощному духу.
- Уже закончилось. Только борщ, и тот вчерашний, - я достала из шкафа глубокие тарелки и щедро разлила ароматную, ярко-красную амброзию, зачерпывая для парня побольше мяса, - хотя он даже лучше на следующий день.
Ерш скептически приподнял бровь, явно не представляя меня в роли повара, однако к еде приступил. После двух ложек его нельзя было и за уши оттащить – что-то, а борщ я варю мастерски. Ел оборотень быстро, но аккуратно, не чавкал, не фыркал, не разбрызгивал жижу и не разговаривал с полным ртом. Он вообще почти не говорил, но мне это даже нравилось.
- Вкусно, - благодарно пробормотал парень в коротком перерыве между первой и второй порцией, - А хлебушка можно?
Я едва не хихикнула. «Хлебушка»! А с какой нежностью прозвучало, просто прелесть!
На кухню, громко шкрябая когтями по гранитному полу, прошлепал Броми. У бульдога был такой вид, словно он забрел сюда случайно и вообще не помнит, зачем проснулся.
- О, еще один голодный рот! – обрадовалась я, - Плам тебя еще не кормила?
Броми ответил фирменным «вообще-никогда-сиротинушку-не-кормили» взглядом и даже попытался повилять крошечным обрубком хвоста. Пока я готовила ему еду, бульдог подошел к Ершу, шумно обнюхал ботинки и, явно посчитав оборотня безобидным добрячком, стал клянчить кусочек окорока. Выглядело это так: наглый пес встал на задние лапы, передние вместе с головой положил на колени гостю и, ежесекундно зыркая на окорок, начал пускать слюни. Такая тактика вкупе с трогательной приплюснутой мордой и трагически повисшими ушами почти всегда давала плоды. Вот и Ерш не устоял, зачем-то втянул носом воздух, загадочно хмыкнул и отщипнул кусочек мяса для несчастной животинки. Руку при этом держал правильно – ладонь раскрыта, пальцы не растопырены.
- Знатная зверюга, - одобрительно заметил оборотень, когда Броми оставил его ради миски овсяной каши с вареной говядиной.
- Других не держим, - улыбнулась я, - Еще борща?
- Да, пожалуйста, - Ерш с готовностью протянул тарелку для третьей порции. Сама я давно наелась, и теперь собирала на подносе все необходимое: две большие кружки, сахарницу, молоко, лимон, маленький заварочный чайник, две пиалы с медом и вишневым вареньем, тарелку с тремя видами печенья и варварски разломанную плитку бельгийского молочного шоколада. Большой медный чайник уже закипал на плите, и я как раз отрезала половину от оставшегося яблочного пирога, как парень неожиданно серьезно сказал:
- Знаешь, я ведь чуть с ума не сошел в этом доме.
- Это с непривычки, - я села обратно за стол и прикрыла глаза. Несмотря на усталость, я чувствовала себя неожиданно комфортно, особенно с учетом наличия едва знакомого мужчины в непосредственной близости. Ерш с аппетитом поедал мою стряпню, Броми умиротворенно чавкал кашкой, кипел чайник, едва слышно потрескивали усы жар-кота, за окном завывал холодный зимний ветер… Маленькая кухня наполнилась благостным спокойствием, в котором растворялись заботы и треволнения этого долгого дня.
Незаметно для себя я стала клевать носом и очнулась от громкого шипения и сдержанной ругани. Ерш уже сложил грязную посуду в раковину и теперь пытался сладить со старинным изогнутым краном, который извивался, как змея, и плевался в незнакомого оборотня кипятком.
- Блин, прости, забыла, - я подошла к разом успокоившейся кухонной утвари и, положив правую ладонь в центр раковины, левой ухватила парня за локоть, - Это Ерш, он свой! Слышите, свой!
Отдаленно забулькали трубы, в девятнадцати дымоходах прошел перестук, в углах зашевелились и сразу успокоились смутные тени.
- Все, теперь не заупрямятся, - я зевнула так, что челюсти свело, - Но на будущее – лучше спрашивай прежде, чем что-то трогать.
- Угу, - буркнул Ерш и стал молча мыть посуду.
Хозяйственный. Обиженный.
Я пожала плечами и с трудом переставила чайный поднос на освободившийся стол. На обиженных рыбий жир возят.
- Все у вас, ведьм, не как у людей, - наконец смягчился парень, - Куда ни ступишь – везде бомбы!
- Уж извини, - я заварила и разлила по кружкам черный чай, - Как будто с ведьмами никогда не общался, ей-богу.
Сказала – и тут же прикусила язык. А ведь, скорее всего, не общался.
- Кажется, сейчас самое время для твоей долгой истории, - я села за стол и с удовольствием захрустела печеньем, - Садитесь, юноша, и колитесь.
- Сейчас? Да ты спишь сидя!
- Не уходи от темы. Я и так о тебе, кроме имени, ничего не знаю, а нам еще ночевать в одной комнате.
- Даже не знаю, с чего начать…
- Начни сначала. Что ты рассказал тетушкам?
Ерш горько хмыкнул.
- Если б помнил еще… Я от усталости совсем дурной был.
- По-моему, кто-то слишком много увиливает. Давай так – я задаю вопросы, а ты честно и подробно отвечаешь. Полное имя?
- Ерш Скиталец.
- Издеваешься? – имя звучало как-то до боли знакомо.
- Нет. Семейное прозвище, как у друидов.
- Место жительства?
- Последние двенадцать лет – Питер, родился, вырос и периодически возвращаюсь в общину Коналл в Сколевских Бескидах.
- Карпаты? Путь неблизкий. Это случайно не рядом с Беломир-горой?
- Километрах в двенадцати, только мы ее называем Гора Дуболюбов. Бывала там?
- На праздник летнего солнцестояния. Друиды, конечно, чокнутые древолюбы, но развлекаться умеют. Расовая принадлежность? – спросила я исключительно из вежливости. Ответ, благодаря Нафиусу, я уже знала.
- Оборотень, - мне показалось, или в его голосе прозвучал вызов? Вроде «мне плевать на ваше мнение, я несу свой крест, как знамя!»?
- Вот что ты сразу выеживаешься? – как можно мягче укорила я его, - Нормальным людям давно нет никакого дела до того, кто с кем воевал и чем все закончилось.
Ерш вдруг фыркнул.
- Вот и тетки твои так сказали.
- Они женщины мудрые. Ипостась?
- Пес.
- Собака?
- Пес.
- Есть разница?
- Принципиальная.
Пауза.
- Ты странный. А какой именно пес? Доберман? Питбуль? Далматинец? Знаю! Чихуахуа!
- Не твое дело! – вспылил парень.
- Точно чихуахуа!
Ерш застонал и с громким стуком уронил голову на стол.
- Ненормальная…
- Нормальных здесь не водится, - я похлопала его по плечу и, пытаясь смягчить грубость, придвинула поближе блюдо с пирогом, - Ладно, больше не буду. Лет-то тебе сколько?
- Двадцать девять.
- Оборотни редко покидают свои города. Что занесло тебя в Питер?
- Учеба. Я поступил в СлавМАк…
- Точно! – наконец-то вспомнила я, - Ты тот самый первый оборотень в Славянской Магической Академии! О тебе еще статья была, только без фотографии, и специальность какая-то заумная…
- Физико-магическая медицина многосущных рас, - Ерш самодовольно ухмыльнулся и потянулся к пирогу, - Выпустился в июне, сейчас стажируюсь в магическом госпитале волхва Беримира.
Я присвистнула. Престижное место.
У меня на языке вертелись тысячи вопросов. Почему представитель одной из самых скрытных и замкнутых рас вдруг решил выйти в большой мир? Как его воспринимали в СлавМАке? Да и слепки зубов неплохо бы снять, образец крови, клок шерсти… Мне-то ни к чему, а некоторые отдадут за материалы любую часть тела на выбор. Я решительно задвинула свое гипернаучное альтер-эго на задворки сознания и сосредоточилась на единственно важном в этот момент вопросе:
- Так что, собственно, случилось?
Ерш помрачнел, отхлебнул чая, откинулся на спинку стула. Пауза затягивалась.
- Мы действительно редко покидаем общину, и то всегда оседаем где-нибудь поблизости, - наконец заговорил он, - Большой мир не внушает нам никакого доверия, после Войны-то… Я другой. Меня от этого…тошнило.
Сильное признание.
- Еще в старших классах у меня обнаружили целительский дар – не впечатляющий, но он позволил мне попасть в Академию. Больше никто в общине не обладает и каплей дара, так что можешь себе представить, как сильно я выделялся среди остальных. Все говорили, что я спятил, многие сторонились. И я покинул Коналл. Там остались родители и друзья, с которыми не хотелось терять связь. Где-то полгода назад они стали пропадать. Да, иногда люди пропадают – карпатские леса не самые безопасные – но не в таких количествах, и не женщины, мы не пускаем женщин в лес… За считанные месяцы шестеро оборотней-девушек примерно моего возраста. Не писали, не отвечали на звонки, не выходили в сеть. Разговаривал с родственниками, общими знакомыми – все утверждают, что те последовали моему примеру и вышли в большой мир, а связи нет, потому что обустраиваются на новом месте, да только бред это все. Ни одна из них не сорвалась бы с места, и уж точно не сделала бы это, не предупредив меня. Я стал выяснять подробности: куда уехали, куда поступили… мне даже номера телефонов давали, да все, как один, недоступны. Спрашивал родителей – они не понимают, почему я так психую. Говорил с вожаком – тот вообще строил дурочку и разливался соловьем... В конце концов, решил проведать одну из пропавших – вожак утверждал, что та уехала в Москву учиться в театральном. Я, как дурак, бросил все, поехал туда, обшарил все училища и университеты, общаги, притоны, влез во все базы данных, чуть ли не на каждом углу фотографию показывал – и, как ты уж поняла, не преуспел. История стала совсем тухлой, я распсиховался и рванул в Коналл. Еще с Москвы чувствовал за собой «хвост», но списал на нервы и усталость. И вот, приезжаю я на родину – а там просто ВОНЯЕТ магией, несет со всех сторон, словно я опять в СлавМАке. И это там, где раньше и искры не пробегало! А тут –целый покров. Повезло, что я отсутствовал, когда его накладывали, а то не выбрался бы. Одна радость – родители еще год назад перебрались в Чехию, у них друзья в тамошней общине. А в Коналле все оказались под колпаком. Меня… не видели. И не слышали. Все, что обычно, делали, а меня будто не существовало. Я не… ни до кого не смог достучаться, ходил, как привидение… черт! И пошел прямо к вожаку…
Ерш запнулся. Его пальцы подергивались, словно он пытался наощупь отыскать правильные слова. В глазах, внезапно потемневших, как небо перед грозой, заметался подавленный, потускневший от времени, но не менее реальный ужас.
- Он был такой же, как всегда. Мы не особенно близки, но жить в крошечной общине и не пересекаться регулярно – согласись, маразм. Он двигался, говорил, дышал, притоптывал ногой как обычно, но глаза при этом… неподвижные. Пустые, как у селедки. И улыбка – вроде бы обычная, но как будто с куклой для чревовещания разговариваешь.
Нас синхронно передернуло. Жуть.
- От него несло магией даже сильнее, чем от деревни. Он-то меня видел, но радости от этого мало. Рассказывал ту же чушь, что и по телефону, почти слово в слово. Типа не понимал, о чем я говорю. Дал список адресов и телефонов в разных городах. Я не стал гнать волну – вежливо распрощался и прямо оттуда рванул во Львов, по ближайшему адресу. Знаешь, - он горько усмехнулся и уткнулся лбом в гладкую поверхность стола, - я до последнего надеялся, что все образуется. Распсиховался. Уработался. Накрутил себя. Магнитные бури. Друиды начудили. Что угодно. Во Львове меня и накрыли. «Хвост», как оказалось, был настоящий – парочка шпиков из старых деревенских знакомых, они даже особо не скрывались. Сначала наблюдали издалека, а когда я попробовал оторваться – решили брать. Мне удалось отбиться, и я отправился к ближайшему ковену Охраны…
Оборотень снова замолчал. Я уже примерно представляла себе продолжение истории, и руки сами собой сжались в кулаки.
- Не знаю, на что я надеялся. Наверное, что даже им хватит совести обратить внимание. Так ворлоки выставили меня вон, даже не выслушав. «Охрана занимается людьми, нелюди разбираются сами». Я был так зол, что чуть не разнес все чертово отделение. Потерял бдительность, и меня чуть снова не повязали. На этот раз их стало гораздо больше. Я отбился чудом, и бежал, куда глаза глядят. Менял транспорт, запутывал следы, держался городов – в лесу бы меня сразу отыскали. Четыре дня, как на карусели. Ни сна, ни покоя, ни еды. И главное – все зря. НЕ УШЕЛ. Стоило подумать, что я в безопасности, в толпе мелькали лица. И я снова бежал, как заяц, мало что соображая. От отчаяния пошел в еще один ковен, в Ужгороде. Тот же результат, что во Львове, но в этот раз мне дали направление. «Езжай в Одессу, найдешь на Канатной гостиницу для людей и нелюдей «Дом По-Плам», спросишь хозяек. Может, они возьмутся, но заплатить придется дорого». Назвали пароль, показали условный стук…
Я не стала расстраивать его тем, что условный стук мы не используем уже года два, а паролей вообще никогда не вводили.
- Что мне оставалось делать? Я уцепился за соломинку. Уже и не помню, каким чудом добрался до Одессы, в голове остались только буквы «ПП» и человек на пороге, от которого пахло глиной. Потом твои тетки с этой проверкой… Вот и вся история.
- Когда, говоришь, это началось? – я кое-что вспомнила и решила убедиться.
- Примерно полгода назад.
- То есть, летом, когда мы были у друидов, совсем рядом…? И мы ничегошеньки не почувствовали.
- Вот и твои также сказали.
Ерш устало вздохнул и как-то резко обмяк, словно рассказ вытянул из него все соки. Я не удержалась и погладила его по шоколадным волнам волос. Он не вздрогнул, не отстранился, только горько усмехнулся:
- Я что, такой жалкий нытик?
Я не ответила. В этот момент было совершенно неважно, что мы едва знакомы, что он оборотень и за его спиной широкими шагами движется Беда. Единственное, что имело значение – это усталый молодой мужчина, отчаянно нуждающийся в утешении.
- Теперь все будет хорошо, - фу, какая банальная фраза, - Два последних вопроса, и баиньки, а то я действительно скоро сидя засну. Тетушки благотворительностью не занимаются. Чем ты платишь?
Ерш помедлил, достал из кармана золотую цепочку и продемонстрировал темно-коричневый камень каплеобразной формы.
- Волчий Камень.
Я скептически подняла бровь и смерила неприметную цацку недоверчивым взглядом. Что-то не похоже на легендарный артефакт, подчиняющий низших вервольфов и на который вот уже не одно столетие охотятся все, кому не лень, включая самого Претемнейшего Владыку Демонов.
- То есть, вот эта фитюлька…
- Да. Я – его магический хозяин.
- Он же…
- Утерян? Правильно, был. Мой дед отыскал его лет восемьдесят назад, тайно хранил, потом передал мне. Для нас-то он не особо ценен, а вот некоторые демоны, я слышал, не прочь наложить на него лапы. Мисс По сняла с него слепок для подтверждения.
Я кивнула.
- Мисс Плам изучает сейчас списки мертвых, мужик в синем, что был с ней – старший жнец, у него доступ ко всей нужной информации. Даты и запахи могут указать на цель убийств, и на их сопоставление нужно время, - пояснила я.
- Понятно, - Ерш принял информацию к сведению и слегка расслабился, - Надеюсь, в списках их нет.
Мне не хотелось приносить дурную весть… да и не пришлось. Тихонько скрипнула дверь, и в кухню вошла мисс Плам, где-то позади маячила длинная фигура Кимшинского. У меня упало сердце.
- Хорошо, что вы оба здесь, - она медленно, даже, как мне показалось, нерешительно подошла и села за стол, ее пальцы теребили кончик роскошной русой косы, - Ерш… Парень напрягся и как-то деревянно кивнул.
- Кто? – прохрипел он, словно у него внезапно пересохло в горле.
- Все, дорогой. Все до единого.
***
Ерш сидел в ванной уже полчаса, заперев дверь и не издавая ни звука.
- Может, он там заснул? – с какой-то слабоумной наивностью предположила я.
- Как? Обняв унитаз для надежности? – мисс По беспокойно ходила по комнате, скрестив тонкие руки на груди. Она только что вернулась, с ее волос стекала вода, так что непонятно, кого именно купали – адскую лошадку или саму тетушку.
- Вы же не думаете, что он сотворит какую-нибудь глупость? – осторожно спросила Матильда и покосилась на дядьку Кимша.
- Чего зыркаешь? – мгновенно ощетинился тот, - В моих списках его нет.
Нас это мало успокоило. Честно говоря, мне еще долго будут видеться в кошмарах посеревшее лицо и остекленевшие глаза оборотня. Он даже не сказал ничего – просто встал, молча пошел в мою комнату и заперся в ванной. И даже сострадательная мисс Плам не стала его останавливать. «Мальчику нужна минутка одиночества».
Сорок минут.
- С меня хватит, - Оливия резко развернулась и почти нежно постучала в дверь, - Ерш, солнышко, выйди, пожалуйста. Мы волнуемся.
Тишина.
- Если ты там режешь вены, мы очень расстроимся.
Ну, просто сама тактичность.
- Ерш, пожалуйста. Хоть подай знак, что ты там живой.
Пауза. Неохотно щелкнул замок, но дверь не открылась. Сердечное приглашение, ничего не скажешь. Тетушки синхронно направились к ванной.
- Нет! – остановила я их, - Лучше я, вы его пугаете.
- Больно надо, - фыркнула мисс По и щелчком пальцев высушила на себе халат и волосы, - Я понимаю – кошек с деревьев снимать, или заблудшего барабашку из дымохода вытаскивать, но выкуривать депрессивных оборотней из замкнутых пространств… Нет уж, увольте!
Я тихонько вошла в ванную, на всякий случай не делая резких движений. Ерш, по пояс голый, задумчиво рассматривал душевого гаргойля – зубастую жабу с выпученными, как у Громозеки, глазами.
- Как эта штука работает? – спросил оборотень, продолжая стоять ко мне спиной, его голос звучал удивительно спокойно, - Десять минут уже мучаюсь – глаза крутятся, а вода не идет.
- Их не крутить надо, а нажимать. Левый – горячая, правый – холодная, - я в любой момент ожидала срыва.
Ерш включил воду и почти довольно хмыкнул. Без одежды он казался мощнее, спина широкая и безволосая, руки мускулистые, но не слишком. На правой лопатке легкомысленная татуировка – русалка с обнаженной грудью. Не какая-то там банальная баба с хвостом, а настоящая мэрроу в красном колпаке, выполненная умело и филигранно. На шее поблескивала цепочка с камнем.
- А это зачем? – Ерш ткнул пальцем в жизнерадостно желтого резинового утенка, - Детский сад, штаны на лямках?
- Он крякает, когда вода слишком горячая. Слушай…
- Я в порядке, - он наконец повернулся ко мне, и стали видны большой синяк на груди и три глубоких царапины на животе, - Меня не нужно утешать, успокаивать, ходить вокруг меня на цыпочках.
Глаза у него были красные, но в целом абсолютно нормальные. Если где-то за этим умным лбом и притаилась змея-истерика, ее держали железной хваткой.
- Поверю на слово, но глаз не спущу, - сдалась я.
- Не нужно. Я ожидал чего-то подобного. Даже так – знал, просто не подозревал, что еще на что-то надеюсь. Пожалуйста, хоть ты не обращайся со мной, как с ребенком!
- Ха! Ты слышал это, резиновый утенок? Кто-то проявляет характер, раскупорил мужественность и резко стал суровым воином! Так вот, дорогуша – поздняк метаться.
Ерш фыркнул и плеснул в меня водой, я с визгом выскочила из ванной и облегченно выдохнула. Он в порядке, уж настолько, насколько возможно. Остальное приложится.
- Полагаю, инцидент исперчен? – мисс По сосредоточенно подпиливала ногти, - Вот и хорошо.
- Говорил же – в списках нет, - дядька Кимш решительно направился в гостиную, - А не хлопнуть ли нам по рюмашке?
- Хлопнуть, обязательно хлопнуть, - согласилась Матильда и аккуратно вручила мне мужской халат веселой расцветки «я сбежал из психбольницы» и белую хлопковую пижаму, - Пусть пока наденет это, утром отведешь его в костюмерную. Старую одежду выкинь, а лучше сожги, и он пусть присутствует. Мы с Кимшем еще поработаем с датами, сопоставим запахи, но что-то конкретное можно будет сказать только завтра.
- Я провела пару тестов со слепком камня, пока реагирует как артефакт, - добавила Оливия, - Понадобится некоторое время на сборы, так что проверку успею завершить.
После слова «сборы» я уже мало что слышала.
- Мы едем в Карпаты?
- Мы едем в Карпаты, - хором подтвердили тетушки.
- Ладно, мелочь, - снова вклинился Кимшинский, явно страдая от жажды «огненной воды», - Мы – бухать, ты – спать. Услышишь сирены, вопли и непотребное ржание – не обращай внимания. Задрожит земля и разверзнутся небеса – так и быть, разрешаю паниковать. Только немного.
Я в очередной раз зевнула и беззаботно махнула на жнеца рукой. Три плошки перца съем, если Матильда позволит ему напиться, не промариновав как следует работой. Потом будет совместное распивание настоящего ирландского «Бэйлиза», эльфийского вина, крепкого бельгийского пива, а в случае Оливии – черешневого компота…долгие разговоры на темы, недоступные психически здоровому человеческому разуму… А когда к теплой компании присоединится Рейм, начнется форменный дебош с песнями во все горло, танцами на улицах Одессы, головокружительными полетами над морем, беззлобными шутками над поздними прохожими, возможно, даже небольшой войнушкой с древней одесской нечистью, которой «жемчужина» полна по сей день. В общем, веселье.
Пока Ерш плескался в ванной, я переоделась в длинную ночную рубашку, разожгла камин и, поминутно чертыхаясь, расчесала волосы. Достала из прикроватной тумбочки тяжелую каменную чашу, аккуратно развернула сверток с вальгаллской лавандой, выбрала несколько веточек и пальцами раскрошила их в молочно-белое зелье. Жидкость постепенно стала прозрачно-изумрудной, на дне сосуда стали угадываться очертания двух браслетов. «К утру должно настояться», - удовлетворенно подумала я и спрятала чашу обратно, стараясь не расплескать драгоценное зелье.
Ерш вышел из ванной, обмотанный моим зеленым полотенцем. Синяк на груди заметно выцвел, от парня пахло моим шампунем и, совсем чуть-чуть, псиной. Он принял из моих рук халат с таким видом, словно я посвящала его в рыцари, и скрылся за ширмой, а я тем временем собрала его одежду, проверила карманы, вытащила ключи от машины с брелком «BMW» и немного денег. Ни зимней куртки, ни шарфа, ни перчаток. Наверное, мешали передвижениям. Я дождалась, пока одетый оборотень выйдет из-за ширмы, и очень медленно, глядя ему в глаза, бросила в огонь тонкий бордовый свитер. За ним последовала некогда белая, вся в разводах пота и крови, футболка. Они горели весело и ярко.
Надо отдать должное Ершу – он не стал вопить, возмущаться, отбирать бесценное барахло. Только нервно дернул челюстью и спросил:
- Жечь-то зачем?
- Во-первых, они уже не подлежат восстановлению, - я подумала, стоит ли разрезать замшевый пиджак, плюнула и швырнула его в камин целиком, - Во-вторых, вещи – это концентрат дурного воспоминания, без которого тебе станет немного легче. А в-третьих, на них налипло столько страха, сомнений, отчаянья и темной магии, что только огнем и очистишь.
Ерш молча взял кочергу и пошерудил в камине. Упрямый пиджак все никак не желал загораться, только медленно тлел и чадил вонючим дымом, а нужно было еще сжечь джинсы, ботинки и исподнее.
- Так дело не пойдет, - я сбегала на кухню и принесла недовольного жар-кота, с трудом держа зверюгу на вытянутых руках, чтобы не спалить сорочку. Пушистик немного поупрямился, недовольно пошкрябал лапой останки пиджака и, явно делая нам обоим бо-о-ольшущее одолжение, громко замурлыкал. Непокорная одежка вспыхнула с энтузиазмом религиозного фанатика, и мы с Ершем быстро побросали остатки плохого воспоминания в очищающее пламя.
- А ходить я в чем буду? – очень спокойно спросил оборотень, когда от одежды осталась лишь кучка пепла, а кот вернулся на кухню. У него был вид, как у ослика Иа в самые депрессивные моменты мультяшной жизни.
- Завтра что-нибудь подберем, - я пошлепала в ванную, умылась, почистила зубы и почувствовала себя почти человеком. Ерш все это время просидел у камина, задумчиво высматривая в причудливых узорах пепла если не смысл жизни, то что-то равное ему по значимости.
- Спокойной ночи, - я выключила свет и с разбегу нырнула в кровать. Чистые простыни, мягкая подушка, теплое одеяло… Благодать!
- Диана, - тихим детским голосом позвал Ерш, - у меня матрас замерз.
- Чего?! – подскочила я и включила свет. И впрямь – весь матрас в белом инее, и по краям одеяла тянется блестящая окантовка.
- Да чтоб тебя! – в сердцах выругалась я и, заметив движение справа, попыталась сцапать толстенького синего завихоря . Маленький гад гнусно рассмеялся и продемонстрировал неприличный жест, ласточкой ныряя сквозь пол.
- Свинопотам несчастный! – крикнула я вслед и с сожалением осмотрела насквозь промерзшую лежанку. У Ерша вообще был вид существа, философски относящегося к мирским передрягам – одной больше, одной меньше, какая разница, если все сдохнем.
- Не оттает? – без особой надежды спросил он, - Можно к камину поближе положить.
- Нет, до утра ждать придется. Завтра скажем Матильде, она его прищучит, - я задумалась.
- Может, в другую комнату?
- Гостиница набита под завязку, завтра ведь бал. Да и тебе лучше оставаться на виду у одной из нас, - я приняла решение, - Ладно, сегодня поспим вместе.
Пауза.
Парень явно принял мои слова за шутку, даже улыбнулся, да и меня столь интимный вариант смутил. Правда, не настолько, насколько должен был.
- Хватит мяться, как нежная барышня, - от усталости я стремительно становилась скрипучей и ворчливой, - я не кусаюсь.
- А если я кусаюсь? – оскалился Ерш.
- Да хоть тарантеллу танцуй, только не храпи, - пригласительно отброшенное одеяло окончательно убедило оборотня в серьезности моих намерений. Он нерешительно переступил босыми ногами, осмотрел комнату, явно надеясь отыскать притаившийся где-нибудь в углу диван, не нашел и, приняв волевое решение, направился ко мне.
- На кровать не садиться и ногами не ставать, - предупредила я, - Либо с разбега, либо рыбкой.
Ерш кивнул, собрался, присел и каким-то немыслимым пируэтом буквально ввинтился под одеяло, умудрившись при этом не задеть меня. Я оценила галантность жеста и уже было отвернулась к стенке, но вдруг вспомнила кое-что и подозрительно уставилась на оборотня.
- У меня только один серьезный вопрос…
Тот невольно напрягся.
- У тебя, случайно, блох нет?
***
Матильда Плам развеяла подслушивающее заклинание и отошла от двери племянницы. У ее ног беспокойной молью вился давешний завихорь, изо всех сил стараясь выглядеть полезным и подобострастным.
- Я все правильно сделал, богиня? – просвистел он, внутренне проклиная тот день, когда его эфемерная сущность просочилась в дом По-Плам. Ему было страшно. Никто не любит завихорей, а ведьмы в особенности, и одичавший дух чувствовал себя как никогда жалким и уязвимым рядом с Княгиней Ветров.
- Правильно, все правильно, - мисс Плам цепко ухватила завихоря за квадратное ухо и подняла на уровень лица, - Еще раз увижу – распылю.
Даже демоны могли позавидовать скорости, с которой маленький гадик просочился сквозь стену. Матильда не удержалась и громко хихикнула. Она была чрезвычайно довольна. Незапланированные шалости всегда повышали ей настроение, а уж какой результат… Ведьма прикрыла глаза и почувствовала, как во сне невольно переплетаются энергетические потоки молодых людей за закрытой дверью – живой и огненный Даяниры и поврежденный усталостью и страхом, надтреснутый металлический Ерша, постепенно выравнивая и латая последний. Тетушка мысленно скрестила пальцы. Не то, чтобы ей хотелось свести этих детей вместе любой ценой, но… любопытственно! Ерш ей нравился. В его глазах она видела искру истинного рок-н-ролла, без которого мужчины становятся скучными и пресными, как еврейский хлеб.
- Тилли, Рейм уже здесь, - Оливия вошла в гостиную и недоуменно уставилась на счастливую подругу, - Чему радуешься?
- Ничему, Вилли, - Матильда мгновенно воплотила полный святой невинности образ графини Розины, - Совершенно ничему!
Мисс По широко улыбнулась и подошла к ней вплотную. В ее оскале было что-то плотоядное.
- У тебя на лбу написано: «Шалость удалась». Что ты задумала, Плам?
- Вилли, посмотри в эти невинные глаза – как они могут что-то задумать? – грозная Княгиня ветров энергично захлопала ресницами, посрамив всех Мисс Вселенная, вместе взятых. Безмозглости в ее взгляде хватило бы на целую плантацию устриц, да только Оливию это проняло не больше, чем прогноз погоды. У нее уже давно чесался «центр приключений» в мозгу, хотелось станцевать на памятнике Дюку, слетать в оперу и посмотреть представление с высоты прожекторов, выпить горячего шоколада, найти самого одесского одессита и долго спорить с ним о ценах на рыбу, нарисовать эпохальную картину в стиле «Гибель Помпеи» и переодеть Рейма то ли в розовое платье, то ли в костюм синей гусеницы. И, конечно, ей ужасно хотелось поучаствовать в семейной шалости, какой бы она не была.
- Плам! Что ты задумала? Какие скользкие мыслишки завелись в твоей маленькой голове?
- По! Ровным счетом ничего!
- Плам!
- По!
- Плам!
- По!
- Плам!!! – Оливии надоело препираться, и она стала ожесточенно щекотать подругу, пока раскрасневшаяся Матильда не выложила ей историю замороженного матраса. Потом они вместе посмотрели сквозь дверь на мирно сопящую в обнимку с оборотнем племянницу.
- Купидон умер и завещал тебе крылья? – миссмистер ощущала смутную тревогу. Ей казалось глубоко неправильным вмешательство третьих лиц там, где и двое-то разбираются с трудом.
- Извини, родная, но для таких лавров у меня уши маловаты, - Матильда крепко обняла мисс По и вместе с ней направилась к выходу, - Я всего лишь заморозила матрас.
- Больше не вмешиваемся, - Оливия подумала и добавила, - Если, конечно, он не полный козел.
- Конечно, в этом случае наш священный долг – вмешаться в ситуацию и напинать по парнокопытным задам гнусных предателей.
- Воистину так!
Миссмистер никак не могла стряхнуть липкое, как лента для мух, беспокойство. Что-то смущало ее в завтрашнем дне, и даже Рейм, которому обычно легко удавалось развеять ее тревоги, не смог отвлечь Оливию от ощущения неизбежной пакости. Перед вылетом она подошла к Матильде и нехотя спросила:
- Претемнейший ведь не приглашен?
- Нет, - ответила Плам, прекрасно зная, о ком именно спрашивает подруга, - Никто из демонов не приглашен.
Мисс По нервно кивнула. Ответ ее не успокоил.
***
Нет ничего лучше, чем просыпаться с ощущением почти буддистского спокойствия и умиротворения, когда никакие неприятности внешнего мира не могут проникнуть в этот эфемерный пузырь между сном и реальностью. Я плавала в блаженных волнах полудремы, и вместе с осознанием того, что я больше не сплю, возвращалось ощущение собственного тела. Сначала из нирваны выплыла и немного понежилась в облаках грез голова, затем пальцы на ногах, ступни, колени, бедра, руки… Когда туловище снова стало частью меня, я почувствовала на груди теплую тяжесть. Наверное, Броми… Желая еще растянуть этот момент ленивой неги, я с закрытыми глазами потрепала бульдога по холке. «Надо же, какая длинная шерсть, - мимоходом подумала я, - и не храпит совсем». Разрозненные дремотой осколки понимания стали складываться в картинку, слишком беспокойную для этого замечательного утра. Резко зачесался нос, я тихонько чихнула и приоткрыла один глаз.
На моей груди безмятежно посапывал Ерш, обхватив меня обеими руками, как плюшевого медведя. Наши ноги так тесно переплелись, что было непонятно, где чьи, одеяло бесформенным комком приютилось у стенки, верхняя часть пижамы оборотня задралась вверх, обнажая рельефные кубики пресса. Да и мои объятья никак нельзя было назвать невинными, одна рука прижимала голову Ерша к моей ключице, другая покоилась на его животе. Мой мышиный чих, казалось, нисколько не побеспокоил парня, и я с трудом подавила импульсивное желание столкнуть его с кровати и завопить о покушении на девичью честь. Было бы гораздо правильнее с нравственной точки зрения расцепить эту неоднозначную конструкцию, но Ерш выглядел таким спокойным, таким… милым. Не храпел, слюни не пускал, локтями не пихал – образцовая рыбка-прилипала. Я улыбнулась. Он – прилипала? Или я? Засыпали-то на разных краях кровати, а проснулись посередине.
Несмотря на некоторую моральную неустойчивость, наше положение было неожиданно удобным и уютным, так что я малодушно решила наплевать на сомнения. Не принцесса, потерплю. Скосив глаза, я посмотрела на часы. Полдевятого. Плотные зеленые портьеры абсолютно скрывали окно, так что погода для меня находилась пока в состоянии приятной неопределенности. Однако блаженная нега продлилась недолго. Потихоньку в памяти оживала хронологическая последовательность вчерашних событий, а вместе с ними – одна маленькая, но очень важная фигня.
- Ой, бли-и-ин… - прогнусила я и с досадой хлопнула себя по лбу, невольно потревожив Ерша, - Вишневская, етит твою маковку!
- Что? – сонно пробормотал оборотень, протер правый глаз и положил руку… прямо мне на грудь. Превращение ситуации из пикантной в откровенно скандальную было бы стремительным, если бы не моя смертельная боязнь щекотки. Оглушительно взвизгнув, я столкнула парня прямо в дружественные объятья фиолетового ковра. Вместе с подушкой.
С люстры послышалось сдавленное хихиканье.
- Круто ты его, Даянира, - Лютик спланировал на письменный стол и стал деловито рассматривать хаотическое собрание учебников и конспектов, - однако так ты никогда замуж не выйдешь. Нужно сразу голышом, для полного компромата!
Я рыкнула и швырнула в него подушку, но подлый мыш усвоил горький опыт и легко ушел из зоны поражения.
- Пожалуй, я это заслужил, - Ерш с удовольствием потягивался, излучая прямо-таки неприличное довольство жизнью. Мешки под глазами почти сошли на нет, да и вообще отдохнувший оборотень выглядел гораздо лучше.
- Не страшно, ты ведь не специально, - я зевнула и недобро покосилась на Веника и Мусика, не придумавших ничего остроумнее, чем затянуть нестройным хором: «Тили-тили-тесто, нет в кровати места!».
- Это еще кто? – спросил парень.
- Свита миссмистера, - я оценила непонимающий взгляд и пояснила, - Они с Оливией.
- Фамильяры или так, сглаженные?
- Кто тут сглаженный?! – возмутились мыши, - Щас сам сглаженный будешь, коврик блохастый!!!
- Да фамильяры они, - попыталась я предотвратить ссору, - Но толку от них почти никакого.
Негодующие вопли Лютика окончательно разрушили сонную сказку утра. Несмотря на постельный инцидент, Ерш был почти стерильно спокоен, и каким-то таинственным образом меня это задело. Хоть бы покраснел для приличия. Он вдруг посмотрел на меня и без замаха запустил подушкой в разбушевавшегося мыша. Попал. Громко смеясь, я перегнулась через край кровати и протянула оборотню руку:
- Уважаю!
Мануально скрепив союз подушкометателей, Ерш зевнул, громко клацнув зубами, и заявил:
- Неудобно просить, но у тебя есть лишняя зубная щетка?
- У меня все есть, - я сверзилась с кровати и натянула халат, - И щетка, и мыло, и свечки всякие… ароматические.
- Я парень простой, - оскалился оборотень, - Щетка да дезодорант – все, что надо для счастья.
- Пойдем, - я сцапала его за руку, и таким маленьким паровозиком мы прошествовали в гостиную, где стоял хозяйственный шкафчик. Нашим глазам предстала идиллическая картина: Матильда и дядька Кимш в обнимку в кресле-качалке. Просто рай для неправильных выводов. Однако полтора года на филологическом факультете научили меня одной универсальной истине – ничто нельзя вырывать из контекста. Слово, чувство, поступок – все, что отделено от общего и рассмотрено со слишком большой долей самостоятельности, имеет слишком много значений, чтобы вообще что-то значить.
Пообещав себе додумать на досуге эту глубокую мысль, я взяла с другого кресла плед и заботливо укрыла спящих родственников. Тихонько открыв заветный шкафчик, я прошептала «Soins du corps», достала синюю зубную щетку и предоставила Ершу возможность выбрать из двадцати трех разновидностей мужских дезодорантов. Тот похмыкал, но комментировать не стал, только спросил:
- А бритва есть?
Я уверила его, что знаю средство получше, и мы вернулись в мою ванную. Я торжественно вручила парню баночку с пахучей серой мазью, объяснила принцип действия и заверила, что минимум неделю бритва не понадобится. Мы быстро привели себя в порядок, я надела черные слаксы и облегающую тунику цвета морской волны, кое-как заколола волосы и отвела Ерша в ам-зону, примерно треть которой была отведена под «костюмерную». По факту, это просто о-очень большой склад забытых и отданных на благотворительность вещей, карнавальных костюмов, дизайнерских экспериментов мисс По, того, что оставили после себя многочисленные мужчины обеих тетушек, et cetera, et cetera. Так что найти можно было практически в
все – от рубашек «Prada» до эльфийского пояса верности. Неудивительно, что у неискушенного оборотня поначалу разбежались глаза.
- Хоть направление покажи, - взмолился он, - Я пока только блестки вижу.
- Это с прошлогоднего карнавала в Рио. Грубо говоря: справа – женская одежда, слева – мужская, обувь – на полках посередине, белье – в шкафу в самом конце, аксессуары – на стенах. С пометкой А – артефактные, М – многоразовые чары, О – обычные. Или опасные, не помню. А вообще, можно проще, - я хлопнула в ладоши и обратилась к пространству костюмерной, - Товарищи, нам совершенно необходимо одеть этого джентльмена!
Отовсюду вынырнули механические руки, ловко сцапали испуганно вякнувшего Ерша, за десять секунд сняли мерки и скомпоновали на двух металлических стойках все, что подошло по физическим параметрам. От многообразия цветов и стилей рябило в глазах, но настоящего мужчину такими мелочами не остановишь. Ерш решительно вгрызся в ворох одежды и через три минуты вынырнул с темно-синими джинсами в одной руке и простым черным свитером в другой.
- Ага! – победно воскликнул он, - Футболку бы еще…
В поисках необходимого оборотень вдруг радостно взрыкнул и по пояс погрузился в море тканей и пуговиц. Некоторое время был виден только симпатичный зад в пижамных штанах, а затем парень выпал на свет, сжимая в объятьях черную куртку-косуху. Все, как положено – молния, заклепки, кожа, по прочности сопоставимая с бронежилетом и гибкая, как кирзовые сапоги. На мой вкус – слишком брутально, но Ерш был явно счастлив. Про футболку мгновенно забыли.
- Не совсем по сезону, - заметила я, - зад отморозишь.
Но парень наотрез отказался расстаться со своей прелестью, отговариваясь тем, что оборотни мерзнут меньше людей. Пришлось сдаться, тем более, что на меня не обращали ни малейшего внимания.
- Товарищи! – возопил парень, напрочь растеряв остатки страха, - На помощь! Сорок третий размер обуви!
Перед ним выстроилась в ряд обувь всех возможных видов и расцветок, но я уже знала, каким будет выбор. Здоровенные ботинки а-ля «по горам, по долам, по болотам, по трупам» с металлическими мысами и каждый весом не менее килограмма быстро нашли нового хозяина.
- Не понимаю, это что-то вроде «дай волю дикой стороне»? Или «Снимите это немедленно!»? – я физически не могла держать язык за зубами, - А то, что мы сожгли – дурное воспоминание серой юности?
- Вот это – мой нормальный вид, - неведомо когда Ерш пробрался к дальним шкафам и увлеченно рылся в залежах семейных трусов, - Во всяком случае, был два года назад. Я уже тогда готовился к лечебнице Беримира, пришлось сменить имидж. А без ромашек тут трусы есть?
- Откуда я знаю? Ищи.
- Нашел. С сердечками. О, эти вроде простые, - оборотень шмыгнул за стойку и быстро переоделся. Мне казалось, что он будет выглядеть как пугало, но байкерский ансамбль пришелся ему и впору, и в масть. А когда он собрал волосы в короткий хвост, все сомнения отпали окончательно.
- Все, сдаюсь, дитя рок-н-ролла. Деталей только не хватает.
Я сняла со стены артефактный ремень с волчьей головой на пряжке и пояснила, что он защищает…эм…нижепоясное пространство от враждебных посягательств, а Ерш самовольно влез в шкаф с украшениями и выудил гвоздик – серебряный крестик-анк. Поднес к уху, что-то вспомнил и со вздохом положил обратно.
- Что не так? – спросила я.
- Ухо заросло, совсем забыл.
- Бери серьгу, я тебе потом пробью.
- Умеешь?
- Обижаешь!
- Мне подруга так же говорила, а потом чуть ухо отрезать не при…
Внезапно оборотень замолчал, судорожно сглотнул, несколько раз моргнул и резко сел на пол, напугав меня до полусмерти.
- Что?.. – пролепетала я.
- Помолчи, пожалуйста, - его голос, сиплый и сдавленный, мурашками пробежался по моему позвоночнику. Я должна была бы предвидеть подобное, когда он заговорил о подруге. Наверняка она одна из тех, пропавших… мертвых. Новые впечатления могли на время вытеснить боль и страх, а бравада – скрыть остатки, но сейчас горе и ужас последних дней обрушились на его плечи весом всего земного шара. И теперь он, сцепив зубы и закрыв глаза, пытался не упасть под тяжестью своих потерь, а я стояла рядом, как идиотка, и совершенно не представляла, что мне делать.
Понемногу его дыхание выровнялось, взгляд прояснился и приобрел прежнюю твердость, а лицо расслабилось.
- Извини, - сказал Ерш, вставая, - Накатило.
Я достала еще несколько похожих комплектов одежды, пару черных мужских маек и толстый длинный шарф в веселенькую красно-зеленую клеточку.
- Оборотень оборотнем, а голая шея зимой – нехорошо, - назидательно втолковывала я надутому, как хомяк, парню. Модница, честное слово. Зато, вроде, взбодрился.
На все про все у нас ушло не больше часа. Забросив награбленное в мою комнату, мы направились на кухню, завтракать. За столом, близко склонив головы друг к другу, сидели и тихо переговаривались тетушка Оливия и жнец-инструктор Рейм. Уже при виде этой ехидной физиономии, в которой азиатская половина до смерти запинала славянскую, я почуяла легкий запашок социальной опасности. Судя по серьезности лиц, обсуждался план по захвату Вселенной. Или список покупок на завтра. Для полноты образа не хватало пепельницы и облачка сизого дыма под потолком. На этот раз Ерш не пытался сбежать, хотя побледнел не на шутку. Пару секунд они с мисс По играли в «кто кого переглядит», а потом оборотень вполне миролюбиво поздоровался:
- Доброе утро.
- Доброе, - ответила миссмистер и легко вспорхнула со стула, - Кофе будешь?
- Да, спасибо.
Ну, просто идиллия.
- Знакомьтесь, - походя бросила тетушка, - Рейм – Ерш, Ерш – Рейм.
Мужчины пожали руки.
- Так что? – вдруг без предисловий заговорил жнец.
- Что «что»?
- Если оборотень, ну… - Рейм изобразил однозначно неприличное телодвижение, - …с животным, что будет?
Вот и познакомились.
- Будет один больной оборотень и одно очень травмированное животное, - ответил Ерш с выражением лица человека, которому без наркоза удаляют зуб.
- А я думал, будет вурдалак.
- Нет, не будет.
- Жаль.
- Привет, дядя Рейм! – вклинилась я, пытаясь хоть слегка разбавить абсурдность обстановки.
- Привет, женщина! Ну, иди уже, обниму! – жнец облапил меня до хруста в ребрах, - О, сисечки!
И это – самое безобидное, что он мог сказать.
Я впервые задумалась над тем, как воспринимают Рейма посторонние. Вряд ли нефильтрованный поток его сознания оставляет непосвященным шанс узнать его поближе, рассмотреть под пошлыми шутками и изощренными фантазиями вполне целостную, разумную и адекватную личность. Иногда мне кажется, что единственная экосистема, в которой данный жнец-инструктор может существовать во всей полноте красок и размахивать своим знаменем так высоко, как только возможно – это дом По-Плам. В конце концов, наши тараканы и его мутанты танцуют под одну музыку.
- Как насчет вафель? – спросила мисс По, ловко разливая кофе по хрупким фарфоровым чашечкам.
- Спасибо, но мне бы лучше овсянку, - Ерш еще раз смерил Рейма недоуменным взглядом и явно сделал определенные выводы, - Вы покажите, где что, я сам сварю.
И сварил. Она у него не подгорела и не скомковалась, что для меня означало высшую степень кулинарного искусства. В кухню шумно прошлепал Броми и уселся рядом с мисс По, нагло канюча вафельку.
- Ладно, спать пойду, - вдруг заявил Рейм и встал, - К балу растолкайте.
- Сладких снов, - Оливия послала ему воздушный поцелуй, вручила ключ-черепашку от Синей комнаты и мгновенно стала тревожно серьезной. Она на минуту вышла и вернулась с Большим – во всех смыслах – Горным Атласом.
- Ты сегодня вменяемый? – спросила она Ерша. Вопрос не праздный, в свете последних событий.
- Не совсем, - честно ответил оборотень, - Но думать могу. И действовать тоже.
- Тогда приступим, - мисс По раскрыла Атлас на развороте с Карпатами, рисунок вздулся и выстроился в объемный макет всего хребта, - Если Коналл недалеко от Беломир-горы, он должен быть в том же «кармане» .
Миссмистер одним движением вынула из карты «складку», как из скатерти, и глазам предстал овальный кусок ландшафта в форме метеорита – почти круглая «голова» и длинный вытянутый «хвост» - с равниной посередине, окруженный со всех сторон горной грядой. Ведьма отметила дымовым крестиком Беломир-гору, расположенную в самом кончике «хвоста» и по указанию Ерша – Коналл, где-то между общиной друидов и «головой».
- Сколько всего Псов?
- Триста, не больше.
- Кошмар. Все друг друга знают. В пределах «кармана» еще есть поселения оборотней? Только давай сразу с численностью населения.
- Вот здесь община медведей, человек пятьсот, здесь – Змеи, их где-то восемьсот, вот здесь – Собаки, почти полторы тысячи…
Каждое поселение было отмечено на макете вместе с количеством жителей и видовой принадлежностью. Некоторые находились ближе к выходу в общедоступные горы, чем Коналл, некоторые уходили гораздо глубже в глушь, некоторые старые, некоторые образовались совсем недавно. Почему-то они все располагались кругом по краям «головы», но тетушки, если и заметили эту особенность, решили на ней не задерживаться.
- Много… - констатировала Оливия с неким неуловимым оттенком вопроса.
- Мы любим горы, - пояснил Ерш, - Людей меньше, природа богаче, и работа всегда есть. В горах много оборотней, особенно млекопитающих.
- Хорошо, ясно, понятно, - нетерпеливо отмахнулась миссмистер, - Чем больше людей, тем легче убивать – однако преступники выбрали самую малочисленную общину, не самую слабую, еще и с друидами рядом. Кому-то нужны именно Псы, и пахнет вся эта ситуация отнюдь не розами.
Мы притихли. По стенам гостиной скользнул витиеватый узор Veritas .
- Ерш, кому вы насолили за последнее время? – не очень аккуратно спросила мисс По.
Атмосфера в кухне мгновенно изменилась, словно стало холоднее на десяток градусов.
- У нас нет врагов, - оборотень выглядел совершенно спокойным, но его затылок странно закаменел. Я почувствовала нервную пульсацию в районе желудка и страстно пожелала, чтобы ему действительно было нечего скрывать.
- Перефразирую – есть ли хоть какая-то причина, по которой преступники выбрали именно Псов? Есть ли… особенности?
Я затаила дыхание. Предчувствие беды только усилилось.
- Нет. Ничего подобного.
Стены завибрировали, да так сильно, что в шкафах загремела посуда, и в этом грохоте послышалась угроза. Лицо мисс По мгновенно стало жестким и холодным.
- Дая, нам нагло лгут.
Честное слово, если хочется умереть болезненной смертью – соврите хозяйке дома По-Плам. Соврите и тут же состройте из себя святую невинность.
- Я не лгу. Нет ника…
На этот раз тряхнуло так, что со стола упал и разбился вдребезги глиняный кувшин.
- Последнее предупреждение, дорогуша, - Оливия встала и сложила худые руки на груди, ее ярко-алые губы изгибались от раздражения, - Советую больше меня не злить.
Еще минус градусы. Меня затрясло.
- Если я скажу, что причина есть, - не менее зло процедил Ерш, - вы от меня отстанете?
- Какая? – миссмистер не сдавалась.
- Серьезная. Это все, что я могу сказать.
- Понятно, - сказала тетушка стерильным голосом и вышла из кухни.
Я повернулась к Ершу, едва сдерживая дрожь в руках. Он был катастрофически бледен и… растерян. Как заблудившийся в лесу ребенок, напуганный и одинокий.
- Не запирайся, - тихо сказала я, рискуя снова его разозлить, - Это важно. Возможно, важнее всего. Узнаем причину – найдем убийцу.
Оборотень сжал зубы и устало закрыл глаза.
- Возможно, - еле слышно прошептал он, - но я не могу. Хоть ты поверь мне – не могу.
Оливия вернулась вместе с сонной мисс Плам, нашептывая ей на ухо какую-то просьбу. Та кивнула, хрустнула шеей и сделала движение рукой, словно расписывалась в воздухе. Вокруг нас в хаотическом танце закружились крошечные вихри, ощупали кухню, ввинтились в дымоход, пробежались по всем этажам и вернулись к Матильде, ластясь, как озорные щенки. Затем обе ведьмы прошлись по периметру кухни, накладывая заклинание от подслушивания и любопытных взглядов, на всякий случай проговаривая древнегреческие слова вслух. При этом вокруг мисс Плам подрагивал воздух, а из пальцев мисс По сочился серый дым, обволакивая каждый угол и каждую щель. Хоть заклинание и было одно и то же, индивидуальность обеих женщин выходила наружу в спецэффектах.
- Все, - выдохнула Матильда и села за стол, - Эту скорлупу никому не пробить. Рассказывай.
- Я уже сказал, - отчеканил Ерш, - Не могу. Это мое последнее слово.
- Люди умирают, - голос мисс Плам звучал так, словно ей было невероятно скучно.
- А расскажу – Коналл вообще сотрут с лица земли. Быть может, и вас тоже.
На кухне воцарилась тишина.
- Что ж, - очень спокойно произнесла мисс Плам, - Тогда мы ничем тебе не обязаны. Договор расторгнут. Забирай камень и катись, куда хочешь.
- Что?.. – шокировано просипел оборотень. Честно говоря, я тоже впала в ступор.
- Ты слышал. Убирайся.
- Вы не можете… Вы обещали!
- Обещали?! – съязвила тетушка, - Обещали! Обещали отправиться к черту на рога, тратить время и рисковать здоровьем, разгребая бардак за твоей спиной – да хоть к черту в пасть, чего уж мелочиться! – с одним условием – предельная откровенность! Теперь, оказывается, ты втянул нас во что-то, что может стоить нам всем жизни, и строишь из себя обиженную принцессу! Нет уж, катись к черту с такими откровениями!
- Люди гибнут!!! – заорал Ерш и вскочил, опрокинув стул, - Вы их бросите?! Зная, что происходит, бросите?!
- Как оказалось, ни хрена мы не знаем, - Матильда с грохотом распахнула дверь, - Вон!
Вот и нашла коса на камень. Хотя, скорее, двуручный меч на секиру. Нужно ли говорить, на чьей стороне была я? Хотя и на Ерша нельзя было взглянуть без жалости – яростный запал внезапно иссяк, оставив его, растерянного и с дрожащими руками, перед двумя разгневанными гарпиями. Боюсь представить, какие противоречивые желания разрывали его в тот момент, и не удивлюсь, если одним из них было – убежать на край света, прочь от гражданского долга и моральных обязательств. Какой все-таки редкий экземпляр забрел на нашу территорию – хоть в формалине консервируй и по утрам любуйся! Я отлипла от стула и медленно приблизилась к парню. Не знаю, что я собиралась сделать, мне как-то не приходилось уговаривать психически неустойчивых оборотней сложить оружие и сдаться на милость сильнейшего, но позволить ему уйти вот так… Я не могла. Черт его знает, почему, но не могла.
- Будь у тебя сейчас хвост, ты бы его поджал, - ляпнула я, глядя ему в глаза, - А уши бы вообще к голове прилипли.
- Дура! – в сердцах рявкнул он и вдруг засмеялся, - Фиговый у меня выбор, да?
Ну вот – один кавалерийский наскок похмельной мисс Плам, и приоритеты стали кристально ясными.
- Раз уж заговорил, говори о существу, - мисс По села за стол и стала заплетать волосы в косу, словно ничего более важного на свете не существовало, - Жги.
Оборотень медленно поднял стул, сел и одним глотком допил свой кофе, а затем произнес следующее:
- Да все просто. Думаю, нас выбрали потому, что все жители Коналла, до последнего щенка, являются прямыми потомками Майры-Предательницы.
***
У меня снова случился ступор, на этот раз интеллектуальный. Вот хоть убейте, а это имя не говорило мне ни о чем, зато тетушки явно слышали его не раз.
- Погоди, - переспросила Оливия, - Оборотень-ренегат Майра? Та, что убила прежнего Претемнейшего и развязала Войну? У нее были потомки?
- Да, трое детей.
Стены не дрожали. Я начала припоминать кое-что из книг по магической истории. А вот Матильда была до крайности разочарована.
- Что, и это все? – недоуменно вопросила она, - Вся великая тайна? За идиоток нас принимаешь? Да будь вы хоть сто раз потомки военных преступников – кому до этого есть дело? Через тысячу лет? Даже демоны не держат зла так долго, да ими там и не пахнет – в буквальном смысле.
Ерш озадачился.
- Река Стикс, балда, ее запах. Демоны пропитываются им до такой степени, что все, с чем они связаны, несет на себе этот запах, как печать. Будь ты там хоть секунду, от тебя бы пасло ею. Ни с чем не перепутаешь.
- Запаха, может, и нет, - парень откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, - но причина все та же. Кровь Майры в наших жилах. Только к политике это не имеет никакого отношения.
- Не. Тяни. Кота. За. Хвост, - мисс Плам снова начинала заводиться. Она терпеть не могла, когда при ней говорили загадками.
- Майра не была ренегатом. Она и оборотнем была лишь наполовину, а на вторую… наверное, будет проще показать.
Ерш встал, решительно отодвинул стол к стене, расчистив себе довольно большую площадь, и встал посреди кухни. Я никогда не видела, как превращаются оборотни, но думала, что это занимает больше времени. На деле же понадобилось пять возмутительно коротких секунд. Не было ни клочьев шерсти и слизи во все стороны, ни болезненных изгибов, ни жутковатых звуков. Он просто стал…тем, чем стал. По размерам существо не уступало лошади. В общем и целом Ерш походил на темно-коричневую лохматую собаку – если, конечно, вам встречались собаки с рогами, как у антилопы, еще и покрытыми чешуей. Туловище и морда сильно вытянутые, лапы, наоборот, коротковатые, с устрашающими когтями. Вдоль хребта, от макушки до кончика длинного хвоста, тянулся своеобразный гребень из более длинной шерсти, такие же кисточки красовались на лапах. Размер зубов невольно заставлял вспомнить тираннозавра Рекса. Глаза большие и серые, с вертикальным зрачком. Ну, очень умные.
Матильда временно потеряла дар речи. Оливия хитро улыбалась. Броми прижался к ногам миссмистера и реагировал вполне спокойно. Из духовки слышалось истошное шипение жар-кота.
- Монструозная зверюга, - выдохнула я и подошла поближе, - Когда ты говорил «Пес», я представляла что-то вроде Лесси, в крайнем случае, Бетховена…или Хутча.
Я протянула руку, чтобы проверить, действительно ли шерсть такая жесткая, как выглядит, и почувствовала на коже тревожную вибрацию. На секунду проявился рисунок татуировки, но как-то вяло, скорее предупреждая, чем защищая.
И тут я поняла, какой была вторая половина Майры.
- Мамочки-миечки, - пискнула я, - Мамочки-миечки… Скажите, что я ошибаюсь, ну пожа-а-алуйста!
- Боюсь, что нет, кенгуренок, - мисс Плам подошла к Ершу и посмотрела ему прямо в глаза, - Ну ты и сволочь.
- Ничего, будет служить на благо науки, - миссмистер оправилась от шока быстрее всех и, ничтоже сумняшеся, выдернула из холки оборотня клок шерсти, - Но стоило сразу рассказать.
Пес издал что-то вроде скептического «Вввваррррррх!».
- Тебе слово не давали, - окрысилась я, - Втянуть нас в такой переплет!
А переплет был – загляденье! Ведь прямо сейчас, посреди нашей кухни стоял один из немногих, в ком течет кровь ужасного пережитка темного прошлого, этакого бабайки всего рода волшебного.
Кровь дракона.
***
- В двух словах не расскажешь, - Ерш вернулся в человеческий облик и теперь только говорил, - Незадолго до войны демонами был убит последний дракон, Химерейна, а вместе с ней слуга-оборотень, собака. При нем было найдено яйцо, которое в качестве дара преподнесли Претемнейшему. Никто не думал, что без матери из него что-нибудь вылупится, однако вскоре на свет появилась девочка. Никто об этом не знал, кроме самого Владыки и двух советников, и было решено сохранить все в тайне и провести эксперимент.
Запрет на использование магии драконов, принятый всеми без исключения магическими расами, был непреложным табу – но демонам, как обычно, закон не писан.
- Сначала ее сочли бесполезной. Полноценным драконом она не была, силой стихий пользоваться не могла, да и вообще в ней было слишком много от оборотня. Никто не знал, что равноправное смешение крови возможно. Экспериментально выяснили, что при наличии любого накопительного артефакта или при проведении обряда присвоения, кто угодно мог использовать силу дракона. Когда Майра достигла зрелости, Претемнейший взял ее в наложницы. Она родила от него троих детей, и выяснилось, что кровь полудракона не разбавляется даже демонической – все трое были того же вида, что и их мать. Тогда у Владыки зародился план: принести детей в жертву и с помощью ритуала Гритто создать полноценного дракона, который будет подчиняться воле хозяина. Каким-то образом об эксперименте узнала супруга Претемнейшего, ведьма Фаррэйн Венгерская. Дальнейшее похоже на анекдот: две женщины умудряются сговориться за спинами всех посвященных демонов, Майра получает от ведьмы кинжал Улисса, которым и убивает Владыку, воспользовавшись положением наложницы, и после все пятеро бесследно исчезают, прихватив на память Волчий камень. Посвященные советники не успевают остановить ищеек, те проводят фантомную реконструкцию событий в спальне Претемнейшего, и на ней видят… обыкновенного оборотня. И ни следа детей. Демоны крайне остро реагируют на смерть своего повелителя, еще и от руки оборотня, которые им испокон веков, как кость в горле. Прочесываются близлежащие колонии двусущих, в итоге им выдвинут ультиматум – выдать убийцу Владыки или кануть в небытие. Дальше…дальше была Война.
Пауза повисла в воздухе.
- Как они смогли? – спросила мисс По, - Фаррэйн была очень сильна, но даже ей не удалось бы вывести четверых оборотней из Преисподней незамеченными.
- Троих, - поправил Ерш, - Майра так и не ушла. По ее просьбе Фаррэйн провела обряд Скрытой Крови, использовав жизнь самой Майры и ребенка, которого та носила под сердцем. Поэтому на реконструкции был обычный оборотень, поэтому никто не может распознать потомка полудракона до тех пор, пока тот сам не проговорится. Фаррэйн помогла детям Майры крепко встать на ноги, а после покинула их и скрывалась от демонов до самой своей смерти шесть веков спустя. Мы надежно защищены, пока держим язык за зубами, а я сейчас поставил под угрозу сотни жизней, потому что вам было так необходимо знать все. И как, спокойнее вам от этого?
В моей голове наспех, тяп-ляп плохо заточенным карандашом переписывалась история величайшей войны магического мира, и мозги начинали уныло побулькивать. Зато тетушки, казалось, совершенно не удивились.
- Так и знала, что здесь какой-то подвох, - мисс Плам зевнула и стала заваривать себе чай, - Женщины. Магия разума. Скорее всего, цель убийцы – сбор силы дракона, причем через жертвоприношения.
- Запахи на месте и даты смертей указывают на некромагию, - пояснила Оливия, - Преступников как минимум двое – некроворлок и оракул, либо сирена. А если учесть количество выкачанной силы, то минимум шестеро.
- Почему? – озадачился оборотень.
- Ритуал совершали, полагаясь на магию дат и минимальное распыление – значит, собирали все до капли, медленно, но верно. Даже учитывая, что какая-то часть идет на полог, двоим не под силу удержать такое количество энергии. И, раз на месте Карпат не красуется живописная воронка со струйками дыма, остается один вариант – много плохих людей.
Все притихли, полные дурных предчувствий.
- Значит, никто больше не знает правду? – спросила я у Ерша.
- Никто. Только община, и теперь вы.
- Нужно выезжать, - подытожила я, - слишком мало данных. Как будем добираться?
- По воздуху, - мисс По аккуратно посадила сонную Рубину на основание косы, и паучиха обхватила волосы тонкими лапками, - Это меньшая из проблем.
План действий начинал по-настоящему вырисовываться. Я почувствовала неожиданное радостное возбуждение, словно ребенок накануне Нового Года. Нам предстояло Приключение, с возможностью Надрать Зад Плохим Парням. То, что нас всех могли по дороге прикончить, скользило в мозгу, как золотая рыбка, не задевая ни единой извилины.
- На том и порешим, - Оливия зевнула, - Детали обсудим завтра, сегодня нет ни времени, ни сил. Я, пожалуй, пойду спать, увидимся со всеми позже.
С этими словами тетушка покинула кухню, оставив после себя легкий аромат духов.
- Мне тоже пора на боковую, - мисс Плам распустила волосы, - Кенгуренок, своди его еще раз в костюмерную, подберите фрак. Ерш, будешь сопровождать ее на балу сегодня ночью.
- На балу? – переспросил оборотень, словно не до конца веря своим ушам.
- У меня день рождения, - мягко пояснила тетушка, - Ничего не случится, если ты забудешь о своих бедах на одну ночь.
- Поздравляю. Но… там будут демоны?
- Их не приглашали, но, скорее всего, будут.
- Тогда я не иду.
- Дорогуша, наоборот – еще одна причина появиться. Пусть все видят, что тебе совершенно нечего скрывать.
- Мать, не заставляй его, - вмешалась я, - Не хочет – не нужно.
- Да ладно, - вдруг буркнул парень, - Пойду. Все равно делать нечего. Я ведь смогу уйти в любой момент?
- Конечно. Раз мы договорились, я иду спать, - Матильда поцеловала меня в лоб, - У тебя сегодня дела есть?
- Который час?
- Полдвенадцатого.
- Ё-моё! – вспомнила я про встречу с одногруппниками, - Я катастрофически опаздываю!
Я выскочила из кухни, натянула ботинки, почти буквально скатилась по лестнице и, наспех надев куртку, покинула дом По-Плам.
ГЛАВА 4.
- У меня сейчас руки отвалятся!
Вот уже час я стояла напротив зеркала в ванной с расческой в одной руке и бальзамом для укладки в другой и пыталась привести в порядок ведьмино мракобесие на голове. То, что планировалось, как красивый узел на макушке, медленно и неотвратимо превращалось в клубок свалявшейся шерсти, разодранный дикими кошками.
- Да чтоб тебя! – я в сердцах зашвырнула расческу в угол и села на край ванны, окончательно отказываясь от надежды пойти на бал в приличном виде.
- Тебя там пытают, что ли? – в мою скорбную обитель просочилась ехидная физиономия Ерша. Для человека с его проблемами он удивительно быстро восстанавливал душевное равновесие.
- Да лучше бы пытали! – я отложила баночку с бальзамом в сторону и погрузилась в черную пучину уныния. До бала полтора часа. Те, кого я ждала больше всех, прибудут только к самому началу. Встреча с одногруппниками обернулась полным фиаско. Сколько мы ни напрягали коллективное сознательное, грамотный способ разобраться с падлой Кистецким так и не родился на свет. Не от креативного бессилия – идеи были, и много, но все они так или иначе несли на себе печать фанатизма и членовредительства. В итоге сошлись на скрытой камере, но реальной надежды на счастливый исход не было ни у кого. Домой я вернулась в четыре, злая и расстроенная, кое-как выбрала фрак для Ерша, потом на пару часов подменила Нафиуса на регистрации, упаковала браслеты, а в восемь начала готовиться к балу, торжественное открытие которого запланировано на одиннадцать.
Страх и жах, как говорит мисс Плам.
Ерш продолжал торчать в дверях, как-то странно меня рассматривая.
- Что?! – рявнула я от души, - Страшная?!
- Интересное у тебя белье, - нехорошо протянул он, чем привел меня в чувство и заставил трезво оценить мой внешний вид. Оценила – и покраснела. Черное кружевное бюстье с трусиками под стать и черные чулки – не тот наряд, в котором приличные леди показываются миру и малознакомым мужчинам. И, хоть до приличной леди мне было, как до Мурманска на черепахе, моя реакция на это потрясающее открытие была совершенно женская.
- Маньяк! – в смертельный полет отправилась коробка со шпильками.
- Не скажи я – ты бы и не заметила, - резонно возразил оборотень, легко увернувшись, - Вот они, минусы пребывания в исключительно женском коллективе!
- Не издевайся! – умный Ерш отвернулся, а я быстро накинула шелковый халатик.
- Что за шум, а нас не звали? – в дверях возникла полностью готовая мисс По, и у нас с оборотнем на миг перехватило дух. Сегодня миссмистер примерила на себя образ Марлен Дитрих с легким оттенком готики. Черный фрак в тонкую вертикальную полоску, белоснежная манишка, паук Рубина вместо «бабочки», изумрудные запонки, классические брюки со стрелкой, о которую можно порезаться, и волосы, собранные в причудливую «ракушку» в стиле сороковых с кокетливой маленькой шляпкой… Ошеломительно.
Она с минуту разглядывала жалкий результат моих страданий и вдруг громко рассмеялась.
- Боже! – восклицала она между взрывами хохота, - Дая… это потрясающе! Только…давай договоримся…больше никакой самодеятельности! Никогда! Ради общего блага!
Мисс По подняла с пола расческу и стала аккуратно распутывать рукотворный кошмар моих волос.
- Ты выбрала неправильное платье, - продолжала она издеваться, - К такой фантастической прическе подойдет мешок из-под картошки, китайские вьетнамки и свежий фонарь под глазом. Изысканный слой дорожной пыли вместо пудры и парфюм «Garbage» - и образ завершен! Останется только подобрать подходящего кавалера на ближайшей помойке, и можно смело идти на праздник к подземным троллям!
- Все? Публичный расстрел закончен? – мрачно поинтересовалась я, доставая из шкафчика косметику.
- Пока – да, - миссмистер закрепила последнюю шпильку, - Любуйся, несчастная, и больше подобным рукоблудием не занимайся.
Желанный узел можно было помещать в учебник для элегантных леди.
- Спасибо, - я потянулась к кисточкам и тут же получила по загребущим пальцам.
- Давай не будем повторять печальный опыт.
Пока меня раскрашивали, Ерш успел переодеться и теперь, одолжив расческу, с помощью бальзама убирал волосы назад. Привычно и уверенно. Признаться, торжественный облик шел ему не меньше, чем кожаная куртка.
- Можно вопрос? – вдруг поинтересовался он, - Если волосы доставляют тебе столько хлопот, почему ты их не обрежешь? Или не выпрямишь?
Рациональное зерно в вопросе присутствовало – моя кудрявая грива свисала намного ниже лопаток. Но все равно глобально он оставался очень глупым.
- Ну, если отбросить чисто женские причины…Ты о ведьмах вообще много знаешь? - в свою очередь спросила Оливия, тщательно вырисовывая стрелку на моем правом глазу.
- Обучение в СлавМАке раздельное, книги о вас противоречат друг другу, так что… почти ничего.
- Знаешь, сейчас не время и не место устраивать тебе ликбез, - тетушка вооружилась тушью, и я предпочла уделить все внимание ее действиям, - Но насчет волос… Киплинга читал?
Ерш на миг задумался и неуверенно предположил:
- «Кошка, которая гуляла сама по себе»?
Как же я люблю интеллигентных людей!
- «Женщина села колдовать: она распустила волосы, взяла плечевую баранью кость…». Волосы – это и накопитель, и проводник энергии, часть нашего modus operandi и символ истинной женщины, близкой к природе и истокам. Поэтому на них завязано множество заклинаний и сглазов, и нормальная ведьма относится к волосам, как к гордости.
- Но ведь Диана не ведьма?
Пауза. Ерш занервничал.
- Просто у меня есть нос, и догадаться несложно, вся магия в ней внешняя. Я сказал что-то бестактное?
- Нет, что ты, - поспешила успокоить его я, - Пока не ведьма. Это долгая и немного болезненная история, давай как-нибудь потом.
- Конечно. Извини. Просто… вы знаете обо мне все, а я о вас – почти ничего.
- Мы знаем, что ты, - поправила его мисс По, заканчивая работать с «холстом», - А вот кто ты, еще предстоит выяснить. Все, Дая, ты официально прекрасна.
Я посмотрела на себя в зеркало и счастливо разулыбалась. Хвала Матери-Природе и травяным настоям, мне не нужно было скрывать недостатки кожи под стратегическими запасами пудры, но все остальное волшебно преобразилось. Грех жаловаться на внешность, но откровенной красавицей из тех, что разбивают сотни сердец по дороге в магазин, я не была. Бледная, стройная, с сильно развернутой челюстью и узким подбородком, обычные губы, слегка вздернутый нос. Огромные ярко-зеленые глаза миндалевидной формы, левый немного косит – что, благодаря мисс По, теперь совсем не было заметно. Настоящие ведьмины глаза.
Из зеркала на меня смотрело неземное существо с пухлыми губками и искрящимся взглядом.
- А ты, оказывается, ничего такая, - ухмыльнулся Ерш.
- А ты, оказывается, хам, - решительно ничто не могло испортить новоприобретенное настроение.
- У нас есть полчаса, чтобы втиснуть тебя в платье и занять позиции, - мисс По проверила, достаточно ли идеальны ее темно-красные губы, и надела белоснежные перчатки.
Мне показалось, что она немного нервничает.
Я быстро надела изумрудно-зеленое платье без рукавов, серебряные серьги, браслет, и бросила последний взгляд в зеркало. Гладкий шелк плотно облегал тело, от бедер постепенно расширяясь книзу, V-образный вырез невероятно льстил моему неполному второму размеру, а трехдюймовые каблуки вознесли к небесам. Царевна-лягушка, не меньше.
- Все, пионер готов, - Ерш перехватил волосы черной шелковой лентой, нервно выдохнул и протянул мне руку, - Прошу вас, миледи.
Я вручила ему алую орхидею, еще одну прикрепила на платье, и такой яркой группой мы проследовали к месту назначения – крошечному закутку ам-зоны с дверью, ведущей в бальный зал для людей. Мимо нас то и дело сновали кухонные духи, взмыленные фамильяры и стерильно-деловые, со всех сторон обтекаемые сотрудники «Волшебных праздников» с подносами и бутылками «Сиренского игристого». Мисс Плам еще не появилась.
К нам подскочил запыхавшийся, но довольный Мусик.
- Гости на местах, оркестр готов, дирижер пьян, но палку держит крепко, - он острозубо ухмыльнулся, - Объявлять?
- Пока нет, - миссмистер вытащила из рукава маленькую коричневую бутылочку и хитро улыбнулась, - Отдашь Лютику, пусть добавит в пунш, но не раньше третьего танца.
Мыш понимающе кивнул и исчез.
- И что это было? – поинтересовалась я, почуяв запах крупной и сочной Шалости.
- Друидская грибная настойка, - не стала юлить мисс По, - Гулять так гулять.
- А это не опасно? – забеспокоился Ерш, - Штука сильная, мало ли что.
- Не стоит переживать. Здесь все свои.
- Я, пожалуй, воздержусь, - я вспомнила свой последний опыт общения с друидским натурпродуктом.
- Все, я здесь, - послышался сзади голос мисс Плам, - Пора начинать безобразия.
На ней было потрясающее платье цвета красного вина с черными кружевами, корсетом и турнюром. Глубокое декольте обещало свести с ума всех мужчин на балу, а уложенные в сложную прическу конца 19 века волосы блестели, как шелк. Ярко-голубые глаза искрились от предвкушения, волшебные серьги с языками живого пламени отбрасывали танцующие блики на стены. Хозяйка вечера готова была затмить всех.
- Впервые нахожусь среди стольких прекрасных леди, - совершенно искренне заявил Ерш и поцеловал Матильде руку.
- Ах, моэ -то какое, моэ! – захихикала мисс Плам, - Цветочков с искорками не хватает!
Она пошевелила пальцами, и крохотный ветерок-посланник отправился в зал в поисках Веника. Нашел. Ровно в одиннадцать двери распахнулись, и вместе с гулом разговоров и звуками вальса до нас донесся голос исключительно довольного собой мыша:
- Дамы и господа! Добро пожаловать на наш скромный бал! Отвлекитесь ненадолго от ваших бокалов и поприветствуйте же хозяек вечера! Прошу любить, жаловать и не жаловаться – госпожа Даянира Брюнгильда По-Плам со спутником!
Я сцапала замешавшегося Ерша за локоть, и мы шагнули в ярко освещенный зал, сопровождаемые эффектными клубами дыма и бурными аплодисментами. В воздухе порхали сотни золотистых «светлячков», отчего казалось, что мы плаваем в огромном бокале шампанского. Бежевый мраморный пол блестел, как зеркало, отражая гирлянды алых орхидей на умопомрачительно высоком потолке. В дальнем от нас углу играл оркестр домовых под бдительным наблюдением разряженного в пух и прах Нафиуса, вдоль стен выстроились столы с угощениями, фонтаны с персиковым пуншем, пивом и родниковой водой, стулья, стульчики, диваны, пуфики, кресла для гостей и деловитые сотрудники «Волшебных праздников» в красных пиджаках, по воздуху степенно плыли подносы с бокалами шампанского и рюмками «Бэйлиза». Центральное пространство было отдано под танцплощадку, и к ее пределах яблоку было негде упасть. Я улыбалась во весь рот. Столько добрых друзей и старых знакомых собралось сегодня под крышей дома По-Плам!
- Княжна Преисподней, Оливия Малефисент По!
Миссмистер впорхнула в зал походкой бывшей модели и сразу нырнула вглубь толпы, приветствуя гостей. Я заметила родителей именинницы и поспешила к ним, буксируя за собой оборотня.
- Привет, прародители! – взвизгнула я и обняла сначала маленькую, даже ниже Матильды, Ириену, затем дедушку Сервения.
- Привет, праребенок, - бабушка аккуратно обняла меня в ответ, стараясь не помять платье, - Как жизнь? Как экзамены? Вот это сборище! Кавалера своего представишь?
- Позже, ба.
Веник картинно откашлялся.
- И, наконец, та, ради кого мы все сегодня собрались! Матильда Яххотеп Плам!
Оркестр заиграл громче, тетушка шагнула вперед и обвела радостным взглядом гостей. Здесь были все: родные, близкие, друзья, знакомые, люди, нелюди… человек двести, не меньше. Все, кого Княгиня Ветров желала видеть в этот радостный день: младший брат мисс Плам, Артемий; тетя Виргиния, сестра Сервения; оракул Элайя Буревестница со всеми членами своего ковена и их слушателями , близкие друзья семьи; ирландская ведьма Тулула О’Брайан с мужем и пятью дочерями; идальго Рамирес с целой командой обжигающе красивых испанских ворлоков в черных рубашках, с которыми мы познакомились этим летом в Барселоне; жнецы Кимшинский и Рейм... Хватало и нелюдей: британские вампиры дружелюбно беседовали с кавказскими гномами; огромные мускулистые валькириды хлестали пиво из гигантских деревянных кружек и одобрительно хмыкали, отмечая количество красивых женщин среди гостей; даже парочка прекраснооких кэльпи явились на праздник к одной из сильнейших ведьм континентальной Европы. То тут, то там мелькали лица официально неприглашенных демонов, некоторых я даже знала. Каждый гость держал в руках цветок.
Толпа неуловимо задвигалась, разделилась на две половины и образовала неширокий проход прямо перед мисс Плам.
- Что сейчас будет? – заинтриговано спросил Ерш.
- Ритуал-поздравление, - ответила я, - Просто повторяй за мной.
Рядом с нами пристроились Ириена, Сервений и мисс По, а Матильда сняла туфли и начала шествие по проходу. Когда она почти поравнялась с первым гостем – английским вампиром Джереми Грейвом – на пол перед ней лег первый цветок, лиловая глициния, а над головой засияла первая радуга, фонтаном бьющая из ладони британца. И так, шаг за шагом, гости устилали цветами путь именинницы. Орхидеи, ромашки, лилии, ирисы, неизвестно откуда добытые посреди зимы… Со стороны Кимшинского и Рейма прилетел огромный мексиканский кактус, распавшийся на хрупкие лепестки роз под строгим взглядом миссмистера. Жнецы озорно ухмылялись. Воздух над головой мисс Плам переливался бесконечной радугой. Когда очередь дошла до нас, Оливия взяла за руку меня, Ириена – Ерша, и семицветие взмыло ввысь из наших сомкнутых ладоней.
Я вдруг вспомнила о хороших манерах.
- Ерш, знакомься – Ириена и Сервений Снежины, родители нашей мисс Плам. Прародители – Ерш Скиталец, наш почетный гость.
- О! Я про вас слышал! – Сервений протянул парню ладонь для рукопожатия, - Первый оборотень в СлавМАке! И как оно там? Очень сложно?
- Не особенно, - ответил Ерш, - Сначала было много непонимания, но с годами стало легче…
- Ну, на нечеловеческом отделении вообще мало чему удивляются. Я слышал, недавно даже египетских баст приняли, это правда?
- Переговоры все еще ведутся, слишком уж специфические у них требования… особенно гастрономические. Но, скорее всего, так и будет.
- Вот это было бы интересно! А вы знакомы с профессором…
Я решила, что этих двоих можно оставить на некоторое время наедине. Одной из отличительных черт ворлока Сервения было неистощимое любопытство. Сбор информации от третьих лиц и сравнение с истиной захватывали его с головой, так что теперь бедному оборотню предстояло утолять его жажду знаний и опровергать мифологию на протяжении многих часов.
- Красивый мальчик, - задумчиво протянула бабушка Ириена, проплывая вместе со мной сквозь толпу, - Очень вежливый. Но папик его замучает.
- Боюсь, самую страшную часть семейства он уже видел, так что вряд ли получится напугать его остальным.
- Откуда он здесь?
- Приехал на собеседование в клинику «Жемчуг», - я старалась как можно аккуратнее преподносить «официальную» историю, - и остановился у нас. Бедняга был мгновенно взят в плен.
- Охотно верю. Тилли в этом плане слишком похожа на отца, и Оливия ничуть не лучше. Надеюсь, они к нему не пристают?
Она произнесла слово «пристают» таким тоном, что в простом сочетании букв причудливо переплелись струны сладострастия и злокозненности.
- Нет, что ты. Скорее, сработал дремучий материнский инстинкт.
- Это хорошо, они бы его с ума свели. А ты, внучка, в нем не заинтересована?
- Ба, перестань.
- Не «ба, перестань», а давно пора. В мире много мужчин без острых ушей и стремления разбить тебе сердце.
- Сейчас…неудачное время.
Да, именно. Неудачное.
- Хватит, Диана. Отбрось и забудь. Говнюки случаются.
Истинно так. Но сказать-то всегда проще, чем сделать, не так ли?
Мы дрейфовали в море лиц, поминутно останавливаясь и заговаривая с гостями. Здесь никто не обращал внимания на расу и возраст, все были равны и дружелюбны друг к другу настолько, насколько это возможно. Если бы атмосферу дома По-Плам можно было растянуть на весь мир, вселенная стала бы гораздо более счастливым местом.
Увидев среди гостей единственную девушку в брюках, я извинилась перед Ириеной и стремительно направилась в самое сердце ирландского семейства, на бегу выкрикивая:
- Уна! Черт возьми, дочь банши, где тебя носило?!
- Какое твое дело, болотная лягушка?! – не осталась в долгу подруга, - Я здесь, падай на колени и боготвори меня, несчастное создание!
Я добралась до шумной девушки, и мы сцепились в объятьях, визжа и ругаясь, как пьяные гоблины. Высоченная Уна легко держала меня на весу, ширина ее плеч повергала в благоговейный трепет бывалых пловцов, а длину ног можно было измерять в километрах. Амазонка в золотистом брючном костюме. Страстная любительница экстремального скалолазания, подледного дайвинга и гонок на квадроциклах, искусная матершинница…
- Сколько мы не виделись? Три…нет, четыре месяца! – громогласно восклицала Уна, осматривая меня с головы до ног, - Отличное платье, но по болотам в таком не побегаешь.
- Пока и не планировалось, - я не могла перестать улыбаться.
- Ночь только начинается. Все может быть.
Ирландка окинула цепким взглядом толпу и заинтересованно хмыкнула.
- Кэльпи здесь, - отметила она, - Вампиры, оракулы, жнецы, валькириды… ни одного остроухого. Ты злопамятнее, чем я думала.
Ну вот, опять двадцать пять.
- Я не хочу его видеть, - отрезала я, - Тема закрыта.
- Мне он вообще никогда не нравился. Постоянно возникало желание надеть на него юбку и забросить в толпу пьяных матросов. Он же пудрится, как девушка!
Я, вопреки собственному желанию, хихикнула. Уна била не в бровь, а в глаз.
- Дамы и господа! – разнесся по залу магически усиленный голос мисс По, - Все, кто стоит с пустыми руками – возьмите бокалы и поднимите их за здоровье именинницы, которую мы любим, как бы сильно она нас не раздражала! До дна!
Я цапнула с подноса бокал и выпила шампанское залпом. Ой, пузырьки… Мисс Плам стояла посреди танцпола, как воплощение скромности и благопристойности.
- Прими же, дорогая подруга, этот сердечный подарок! – миссмистер хлопнула в ладоши, и двери зала распахнулись, впуская… осьминога. Точнее, серебряный канделябр в форме осьминога с четырьмя синими свечами в щупальцах. Его присоски издавали смешной чмокающий звук, соприкасаясь с плитами пола, и он был абсолютно, потрясающе, восхитительно живой.
- Какая прелесть! – Матильда подняла канделябр с пола и водрузила его на столик с сырными шариками, - Он замечательный, Вилли! Спасибо!
Она крепко обняла подругу и повернулась к гостям:
- Между первой и второй пауза минимальная! Noroc !
- Noroc! – поддержали люди и нелюди, опустошили бокалы во второй раз и подбросили хрупкую посуду вверх, на лету сшибая файерболами. До пола не долетел ни один.
- А теперь – танцы! – объявила мисс Плам, и маска приличий окончательно развеялась, обнажив клыкастый ехидный оскал. Страстные мужчины вихрем пронеслись по залу, буквально вылавливая для себя партнерш, чтобы через секунду закружить их в умопомрачительном вальсе под симфоническую версию «Крыльев» Наутилуса. Ерш поспешил пригласить Матильду, а миссмистера подхватил прекрасноокий кэльпи с серьгой-клыком в правом ухе. Ведьмы хохотали, на ходу распуская волосы и разбрасывая горсти разноцветных искр, ворлоки сбросили пиджаки и фраки и исподтишка, между танцевальными движениями, сбивали порхающих «светлячков» крошечными молниями. То и дело кто-нибудь из гостей становился жертвой шального снаряда, и сотрудники «Волшебных праздников» сначала обливали несчастного ведром воды, затем вручали большой кубок ароматного глинтвейна и щекотали, пока бедняга не разражался диким хохотом. Когда зал почти погрузился во мрак, идальго Рамирес поднял руку и украсил орхидеи на потолке россыпью ярких голубых звезд. Их свет рассыпался по коже крошечными пузырьками, приятно щекоча и наполняя каждую клеточку тела прохладной, как море летней ночью, энергией. Тени стали резче и глубже, и танцующие пары выглядели совершенно фантастически, словно лепестки разноцветной бумаги в вихре чернильного дыма.
Нас с Уной разлучили довольно быстро: ее без лишних церемоний сграбастал валькирид Альрик, обладатель шикарного баса и умопомрачительных грудных мышц, а меня галантно, но неуклонно увлек молодой ворлок Диего из испанского ковена. Мне некстати вспомнилось, что он еще в Барселоне положил на меня глаз.
- Наконец-то встретились! – он вел уверенно, но без лишней агрессии, позволяя мне полностью отдаться танцу и не беспокоиться о шагах и подоле платья, - Ты сегодня великолепна.
- Ты тоже хорошо выглядишь, - я ничуть не лукавила, но смотрела без лишнего восторга.
- Вы с тетушками так внезапно покинули Барселону летом, - Диего без усилий поднял меня на вытянутые руки, грациозно повернулся и аккуратно опустил обратно, - Идальго Рамирес был совершенно разбит – он ведь почти сделал предложение синьорине Матильде, да и для меня мир стал немного холоднее с вашим отбытием. Можно?
Я не успела спросить, что именно «можно» - его губы прижались к внутренней стороне моего левого запястья, и бледная кожа предплечья покрылась затейливым растительным рисунком.
- Это подарок, - пояснил испанец, - Не бойся, он появляется и исчезает по желанию.
- Спасибо, - цветок был очень красив, а вот интимность жеста оставила неприятное послевкусие - как будто здоровенный кусок ухаживаний вырвали, сжевали и затолкали в горло. Тогда в Барселоне мы просто сидели рядом за стойкой паршивого бара, пили сангрию, разговаривали о музыке, рассказывали анекдоты… И расстались как раз тогда, когда интерес возник, а активные действия еще не сформировались.
- Так что, убедился, что славянские женщины красивее испанских? – попробовала я сменить тему.
- Несомненно. Особенно ты, - и серьезно-преданный взгляд. Меня скрючило, и вспомнилось замечание Уны про платье и бег по болотам. Первый танец закончился, я попыталась высвободиться из его рук, но не тут-то было – он крепче прижал меня к себе, и его голова начала неумолимый спуск вниз, к моему лицу. Что, уже?! Так быстро?! Мамочки, что ж делается-то?! Вот он закрыл глаза, а я приготовилась орать и вырываться…
Горячий файербол пролетел между нами, едва не опалив испанцу нос, и сбил последнего «светлячка».
- Ха! – дядя Артемий вскинул кулак и крикнул кому-то позади себя, - Видали? Попал!
Боги, големы и пивной барабашка! Кто-нибудь, дайте ему медаль «За спасение утопающих»!
В этот момент из ниоткуда вынырнул Ерш:
- Даянира, на пару слов! – и подмигнул для надежности.
- Да! – возможно, с излишним энтузиазмом согласилась я, - Да, конечно! Диего, извини!
- Подожди! – возразил было тот, но оборотень перехватил меня с такой ловкостью, что я выскользнула из объятий испанца, как пробка из бутылки. Только характерного хлопка не хватало.
- Ты просто «спасатель Малибу»! – выдохнула я в ухо парню, когда нас с «призраком Барселоны» разделили не менее двадцати метров бального пространства.
- Меня Матильда послала, - Ерш нагло ухватил со столика большое блюдо с крошечными сосисками в хрустящем кукурузном тесте, - Видела бы ты свое лицо! Так выпучивать глаза – разве это анатомически возможно?
Я ткнула его кулаком в плечо и стала посильно помогать в опустошении блюда с закусками. Нервы – прекрасный стимулятор аппетита.
- Поберегись! – раздалось громогласное предупреждение голосом Рейма, и мы еле успели отскочить в сторону, пропуская гигантский стеклянный шар с булькающей водой и очень пессимистически настроенной рыбой с зазубренными плавниками, длинными усами и чешуей цвета «синюшность после двух недель запоя». На верхушке аквариума, как хрестоматийная девочка, балансировал изрядно веселый дядька Кимш.
- Дорогая – не к ночи будь помянута! – Плам! – жнец отвесил шутовской поклон, едва не сверзившись в разинутую пасть морского обитателя, - Мы с Реймом долго думали, что можно подарить женщине, у которой есть практически все… И вот, в странствиях наших наткнувшись на сие чудо, мы поняли, что нашим страдания пришел конец! Был у тебя раньше только жар-кот – теперь еще будет Рыб-Баюн!!!
Рыб, словно только этого и ждал, с достоинством повернулся, дрыгнул хвостом и неожиданно громким и густым басом завел:
- На столе стоит стакан,
Рядом четвертиночка,
Мой миленок ху…
- Только бает он все больше всякую матершину! – заглушая конец частушки, вмешался Рейм под дружный гогот гостей, в его руке словно там собой возник бокал, - За здоровье именинницы!
Выпили. Подбросили. Расстреляли.
Мисс Плам захлопала в ладоши, обняла обоих жнецов, схватила поднос с маленькими бутербродами, легко взлетела на край аквариума и стала кормить скандального рыба, сюсюкаясь с ним, как с щеночком:
- Ты ж мой хорошенький… Ты ж мой маленький…
Оливия, устроившись с другой стороны, пыталась погладить зазубренный спинной плавник.
- Ребята, это потрясающе! – в полном восторге заявила она и дала знак оркестру продолжать танцы. Аргентинское танго сплело воедино множество тел, голова к голове, бедро к бедру, и, если быть совсем откровенной, мне не хватало уверенности в танцевальных навыках Ерша. Очень зря.
- Ты как будто с Фредди Крюгером повстречалась, - фыркнул оборотень, когда я более-менее успокоилась, - Так страшно?
- Да ну их всех, - было приятно чувствовать руку на своей талии и знать, что конкретно этому Y-хромосомному ничего от меня не надо, - Мужчины и я – это сложно.
- Ты знаешь, я первый раз на балу у ведьм, - он, похоже, был в полном восторге, - Это гораздо интереснее, чем выпускные в СлавМАке!
- То ли еще будет! Этому заведению не нужно поддерживать приличную репутацию… Сервений тебя не замучил?
- Нет, что ты! Он потрясающий человек, очень любознательный, без предрассудков… И сразу ясно, от кого мисс Плам унаследовала чувство юмора. Знаешь, он познакомил меня с вашим семейством.
Ой, мама.
- Это очень походило на смотрины, - казалось, подлый оборотень наслаждается моим смятением.
- Не обращай внимания, они со всеми так. Я и мужчины…
- Сложно, я и с первого раза понял, - парню хватило такта быстро сменить тему, - Почему у мисс Плам и ее родителей разные фамилии?
Так как великой тайны из этого никто не делал, я решила ответить:
- У нее был муж, англичанин Роберт Плам. Он погиб в авиакатастрофе в 1956 году, с тех пор она носит его фамилию.
- В 56-ом… Знаешь, оборотни тоже не стареют, но по запаху можно определить примерный возраст. Здесь же всем, как на подбор, двадцать три. Ни странных слов в разговорах, ни «пыли веков» в глазах… Вот сколько лет мисс Плам?
Он рассуждал почти как обычный человек.
- Девяносто шесть, - улыбнулась я, - Оливия на два года старше. Если не идти вперед, не развиваться, не усваивать новое и позволять душе стареть, будет и пыль веков, и странные акценты. А посмотри вокруг – ни одного взрослого, одни дети.
Словно в подтверждение моих слов, зал наполнился огромными мыльными пузырями с запахом клубники. Ерш рассмеялся и уткнулся носом мне в плечо. Было приятно видеть его таким беззаботным.
- Можно личный вопрос? – тихо поинтересовался он, - Вы ведь не родные друг другу? Ты и тетушки?
- С чего ты?.. – он многозначительно указал на свой нос, и я проглотила конец фразы вместе с возмущением, - Нет, не родные. Оливия и Матильда дружат очень давно, а я подкидыш.
Танец закончился, и я нехотя выпустила руку Ерша.
- Моя очередь… Не уходи далеко!
- Твоя очередь для чего?
- Для подарка!
Я выскочила на середину танцпола.
- Дорогая тетушка! – провозгласила я, привлекая внимание гостей именинницы, - В эту прекрасную ночь, когда вокруг родные и близкие, я хочу пожелать тебе самого искреннего и безграничного счастья, какое только бывает на свете!
Услужливый Лютик вручил мне резную деревянную шкатулку, которую я открыла и в таком виде преподнесла Матильде. Внутри лежали те самые браслеты, один крупнее другого.
- Браслеты Селены … - выдохнула тетушка и крепко прижала меня к обтянутой корсетом груди, - Это же столько труда!
- Для тебя – ничего не жалко, - улыбнулась я и вернулась к Ершу.
Танцы продолжились, на этот раз домовые играли вальс «Hijo de la luna».
- Я словно попал на праздник аборигенов, - Ерш танцевал вальс не хуже, чем танго, - Много подозрительной выпивки и непонятных ритуалов. Где ты достала браслеты?
- Сама сделала.
- Как?
- Долго и нудно. Все элементы нужно напитать энергией, - не то, чтобы я жаловалась или хвасталась, просто оборотень слушал так внимательно… - Сначала долго вымачивала в зельях, еще дольше носила в волосах, усложняла плетение, под конец даже вальгаллскую лаванду добавила. Долго, хлопотно, но результат того стоит.
К нам подскочил веселый Веник.
- В полночь начинается «Поцелуй убийцы», - объявил он и протянул нам изрядно потрепанную Гостевую шляпу.
- О, я знаю эту игру! – обрадовался Ерш и безбоязненно выловил кусочек лилового пергамента, - Какие-нибудь отличия от общепринятой есть?
- Целовать можно только в губы, - я последовала его примеру и мысленно взмолилась всем пивным барабашкам, чтобы Диего не досталось мое имя.
- Кто такая Уна О’Брайан? – поинтересовался оборотень.
- Во-он та, - еле сдерживая смех, указала я на подругу.
- Ух ты, - восхищенно выдохнул он, - Яркая девушка. А она меня в бараний рог не скрутит?
- Прояви фантазию, - я напутственно похлопала его по плечу и развернула свой пергамент. Развернула – и выругалась не хуже Рыб-Баюна.
Гостевая шляпа выдает имена не тех, кто был приглашен, а тех, кто фактически прибыл, и моей первой «жертвой» был Претемнейший Владыка Демонов.
***
Матильда заметила их раньше, чем мисс По. Признаться, и до этого на бал успели просочиться несколько незваных гостей из преисподней, но конкретно этим здесь были особенно не рады. Не слишком высокий и презентабельный Претемнейший Владыка Демонов разгуливал среди гостей с таким видом, словно в гробу видал и дом По-Плам, и его хозяек. Если на кого-то это и производило впечатление, то его хорошо скрывали, и веселье продолжалось, как ни в чем не бывало. Рядом с Претемнейшим скромной тенью пристроился верховный советник Ситри , словно сошедший с обложки романа Джейн Остин, под руку с незнакомой блондинистой ведьмой.
Мисс Плам проглотила подкатившие к горлу ругательства и бегло осмотрела толпу в поисках конкретного лица. «Вилли, надо найти Вилли», - подумала она и тут же нашла подругу рядом с фонтаном. Миссмистер не только заметила незваных гостей, но и успела встретиться взглядом с Ситри. Пространство между их глазами ощутимо подрагивало и казалось границей между бытием и полнейшим ничто, переступив которую, кто угодно превратится в лужу первичного бульона.
Матильда промчалась сквозь толпу, улыбаясь во весь рот и стараясь не выглядеть обеспокоенной.
- Вилли, - она тихонько взяла миссмистера за руку.
- Кого он привел? – голос мисс По был легким и прозрачным, как вода, она широко улыбалась, но глаза застыли неподвижно.
- Не знаю, - ответила Матильда, - Я прогоню их.
- Зачем? – Оливия вдруг встряхнулась и стала почти самой собой, - Они никому не мешают.
- Этот героизм гордости сейчас совершенно ни к чему, - снова попыталась мисс Плам, но подруга направилась к новоприбывшим демонам с ослепительной улыбкой на лице.
- Брат мой! – она схватила Претемнейшего за руку, и одним богам известно, каких сил ей стоило удержать судорогу раздражения, - Какая встреча! Совершенно не чаяли вас здесь увидеть!
Что в переводе значило: «Какого черта вы здесь делаете?».
- Мы подумали, что наши приглашения потерялись по дороге, - не менее широко улыбнулся Владыка, - и не могли не прийти на праздник дорогой Матильды.
«Я знаю, что нас не звали, и плевать хотел на твои желания. У меня своя цель».
- Советник Ситри, рада встрече, - Оливия повернулась к прекрасному, изысканно небритому темноволосому демону, - Представите вашу спутницу?
«Что за дрянь ты приволок с собой?».
- Вивея Д’Орэ, - эфемерное белокурое существо не стало дожидаться официального представления и, отцепившись от своего спутника, с жаром затрясла руку мисс По, - Я так много о вас слышала! У вас потрясающая репутация!
- Что вы, я не заслуживаю такого…энтузиазма!
«Убери ее от меня, или я ни за что не отвечаю».
- Виви, держи себя в руках, - со скучающим неодобрением одернул восторженную ведьму Ситри, - Какой прекрасный бал!
«Это была не моя идея, но я рад, что пришел».
- Матильда, дорогая, - Претемнейшего просто распирало от чувства собственной значимости, когда он целовал руку мисс Плам, - Да прольется свет тысячелетий на твое мудрое чело!
«Шут гороховый», - подумала именинница.
- Чрезвычайно рада, - сказала она вслух, не скрывая сарказма.
- Позволь вручить тебе сей скромный дар, - Владыка вытащил из рукава прекрасное рубиновое ожерелье и ловко застегнул его на шее Матильды, - Когда-то эта прелестная штучка принадлежала первой жене Изначального, оно приносит удачу в любви.
«Уймись, сегодня я пришел с миром».
- Что ж, приветствую вас еще раз на моем балу… - нехотя сказала мисс Плам.
«Я здесь хозяйка…».
- …чувствуйте себя как дома…
«…делайте, что хотите…».
- …а нам нужно возвращаться к другим гостям.
«…но не попадайтесь нам на глаза».
- Заинька, я хочу шампанского! – вдруг громко заявила белокурая Виви, преданно заглядывая в глаза Ситри.
Оливия внезапно засияла. От нее практически осязаемыми волнами исходило чувство торжества и радости, а глаза разбрасывали искорки веселья.
- Что же вы, Ситри? – звонко и беззлобно укорила она, - Ваша спутница страдает от жажды! Дорогая, непременно попробуйте пунш – он великолепен!
Она схватила Матильду за руку и поспешила затеряться среди гостей. И, только отойдя на безопасное расстояние от озадаченных демонов, Оливия дала волю неудержимому хохоту.
- Заинька! – восклицала она между взрывами смеха, - Боги, бедный Ситри! Заинька!!!
Когда приступ веселья закончился, она вдруг осознала, что может вполне спокойно переносить присутствие демона на балу.
Бедный Ситри.
Бедная Оливия.
Она извинилась перед обеспокоенной Матильдой и направилась в самое сердце испанского ковена.
***
Будь у меня на загривке шерсть, она бы встала дыбом. Вот это страсти! На протяжении всего разговора мы прятались за ближайшим фонтаном, жадно впитывая каждое слово. Точнее, я впитывала, а Ерш потихоньку впадал в прострацию. Шиншила посреди минного поля и та смотрелась бы менее обреченно.
- Скажи, что мне послышалось, - тихо попросил он.
- А?
- «Брат»? – еще тише уточнил оборотень.
Упс!
- Ага, - безнадежно подтвердила я, - Общая мать.
- То есть, мисс По…
- Наполовину демон.
- Ага.
- Они не ладят, - попыталась я исправить положение, - То есть, совсем, особенно если он притаскивает Ситри.
Вопросительный взгляд.
- Долгая история, забудь.
По правде говоря, я и сама не знала всех обстоятельств.
- Кажется, Вселенная надо мной смеется, - Ерш аккуратно снял с подноса две рюмки «Бэйлиза» и сосредоточенно опустошил обе, - Даже так – ржет, топая ногами и хватаясь за живот.
- Как сказать, - я последовала его заразительно дурному примеру, - Сейчас ты в слепой зоне.
- А? – в ход пошла третья рюмка, за ней четвертая.
- Под самым шнобелем Претемнейшего, где тебя никто не ждет увидеть.
- Ага, - пятую рюмку мне пришлось останавливать силой.
- Дурак, что ли? Наклюкаешься, а мне за тебя отвечать! Лучше пойдем смотреть страху в глаза!
- Чего? – озадачился Ерш.
- С Владыкой поздороваемся! – к незваным гостям подскочил Лютик с Гостевой шляпой, - Часы вот-вот пробьют!
- А пойдем! – согласился оборотень, видимо, решив, что ему-то в любом случае поздно пить «Ведьмин колодец».
Мы выскочили из-за фонтана, как зомби из трухлявого гроба, и направились прямо к источнику неприятностей. Мне остро не хватало «Полета валькирий» в качестве музыкального сопровождения.
- Дядюшка! – я нацепила широкую зубастую улыбку, - Советник Ситри! Какими судьбами?
- Племянница, - процедил Владыка, (о, мне здесь не рады!), - С нетерпением ждал твоего появления в этом водевиле! И что ты приготовила на этот раз? Шаманские ягоды в шампанском? Чесоточный порошок? Заговоренный томагавк в спину?
Какие мы, оказывается, обидчивые и злопамятные!
- Что вы, дядюшка, я давно уже не ребенок, - я в упор рассматривала спутницу Ситри. Поразительный контраст с мисс По, от цвета волос до осанки, никакого Фрейда не надо.
Если что и попадет сегодня в бокал Владыки, это будет яд.
- Значит, миром мы не разойдемся? – Претемнейший озвучивал факты, заранее зная ответ.
- Нет, конечно, - ответила я, - у вас волшебная способность докучать всем членам семьи По-Плам.
Я отчетливо услышала, как повернулись шестеренки в голове древнего демона, переводя меня из разряда «блоха назойливая» в «летучую мышь-кровопийцу». Мелочь, но неприятно.
Белобрысая Виви озадаченно хлопала ресницами, то с обожанием глядя на Претемнейшего, то с осуждением – на меня. От такой «глазной» гимнастики лично я окосела бы еще больше, но ведьмочке ничто не мешало. Ситри оставался бесстрастным, как нефритовая черепаха в буддистском храме.
- Кажется, вы совершенно забыли о манерах, - я церемонно приложилась губами к бокалу с шампанским, - Ничего, в вашем возрасте это бывает. К счастью, моя память в порядке: позвольте представить вам моего спутника…
Ерша рядом не было. Ценой огромного усилия я сдержала дрожь от этого потрясающего открытия и приготовилась долго и вдохновенно врать, но, к счастью, парень вынырнул из толпы с тарелкой сырных шариков в темпуре раньше, чем я успела почувствовать себя полной дурой.
- … Ерш Скиталец, первый оборотень СлавМАка, - закончила я фразу так, словно театральная пауза была неотъемлемой частью моей речи. С парнем что-то было не так, его едва заметно покачивало из стороны в сторону, а мутные глаза странно поблескивали, как стеклянные шарики в серой луже. Вместо приветствия Ерш громко икнул.
- Очаровательно, - Претемнейший брезгливо отступил на шаг назад, - Наконец-то нашелся кавалер тебе под стать.
- И я рад знакомству, - вдруг выкуклился оборотень и торжественно протянул демону тарелку, - Шарик?
Да что ж с тобой такое, юродивый?
Как ни приятно было наблюдать выражение лица Владыки, сраженного наповал комбинацией вида, содержания и оригинального предложения, этот спектакль нужно было прекращать. Я протянула руку к тарелке и незаметно наступила каблуком оборотню на ногу.
- Попробуйте пунш, - доверительно квакнул Ерш смущенной Виви, слегка поморщившись от боли, - Он сегодня исключительно хорош.
И оборотень покинул сцену, оставив меня с тремя гостями в состоянии кристаллизации и сырным шариком, который я тут же с умным видом засунула в рот.
- Какой видный мужчина, - томно и на полном серьезе протянула Виви, и Ситри, до того успешно притворявшийся портретом Моны Лизы, расхохотался так громко и сочно, что Рыб-Баюн беспокойно зашевелил плавниками.
- Эффектно, Даянира, - отсмеявшись, признал он и, подхватив свою спутницу, растворился в толпе со скоростью и грацией падающей звезды. Я наконец-то почувствовала вкус чесночной начинки и мысленно сделала реверанс хвостатому потомку последнего дракона, благодаря за прекрасную идею.
- Ха, - тускло заявил Владыка, иллюстрируя мое падение до уровня «грязь на ботинках».
В этот момент он был непростительно похож на Кистецкого.
Часы пробили полночь. Толпа, и ранее не слишком спокойная, деятельно взбурлила и взвихрилась на манер Броуновского движения. То, что охотники были по совместительству и жертвами, только придавало игре остроты. Я схватила Претемнейшего за воротник и запечатлела на его устах поцелуй озабоченной пиявки, стараясь не думать о том, что делаю. И, главное, с кем.
- Убит, - констатировала я, выдергивая у Владыки из пальцев пергамент с именем. Очень хотелось почистить зубы, желательно синильной кислотой.
- Какая чувственность, - осклабился демон.
- Фу, - искренне возмутилась я и увеличила дистанцию. «Дядюшка» все еще похабно ухмылялся. Потом погрустнел, озадаченно коснулся своих губ, облизал их и болезненно скривился.
- Что за…
- Зря вы не попробовали шарики, дядюшка, - я широко улыбнулась.
Место «пиявочного покушения» стремительно покрывалось волдырями, от покрасневшей кожи поднимались едва заметные струйки дыма.
- Ах ты, грязная тварь! – Владыка замахнулся, но обожженный рот причинял ему слишком много боли, чтобы тщательно прицелиться. Ударить по мне магией он не мог – непроданная душа для демонов неуязвима.
- Что происходит? – рядом со мной словно из-под земли выросла мисс По с растрепанными волосами и хищным блеском в глазах. Даже Рубина пришла в полную боевую готовность.
- Твоя чертова дочь пыталась меня отравить! – обвиняющий перст уткнулся в мою переносицу. Оливия вздохнула, мгновенно расслабляясь.
- Всего-то?!
- Что значит «всего-то»?! – взорвался демон, едва не изрыгая пламя дымящимся ртом. Миссмистер принюхалась.
- Это просто чеснок, через пару минут пройдет. Не устраивай сцену.
Судя по выражению глаз – именно сцену он и собирался устроить. Ты можешь быть хоть сто раз коронованной особой, веками мариноваться в дворцовых интригах и всю жизнь практиковать умение «держать лицо», но среди тех, на кого твое влияние не распространяется, даже больше – у кого совершенно отсутствуют рычаги… Скажем так, и более устойчивых срывает с резьбы.
- Ты забыла, кого дразнишь, полукровка? – прошипел он, брезгливо прижимая к губам кружевной платок настолько белый, что полумрак пугливо поджимал щупальца вокруг него. Перебранка уже стала привлекать лишнее внимание. Гости с опаской косились на взбесившегося демона, проносясь мимо в поисках своих «жертв».
- Сам дурак, - парировала мисс По, нисколько не впечатленная, - Явился без приглашения, хамишь, скандалишь по пустякам… Я вообще вправе гнать тебя поганой метлой, брат мой.
- Я нечаянно, - мне просто жизненно необходимо было вклиниться в паузу, - Во всем виноваты сырные шарики!
- Вот видишь, - по выражению лица тетушки нельзя было сказать, серьезна она или изощренно издевается, но под демоном уже начал плавиться пол, - Инцидент исчерпан.
Претемнейший сверлил младшую сестру взглядом, полным ненависти. Сколько дурной крови между ними протекло – реки, а все равно невидимая длань Вселенной продолжала сталкивать их друг с другом, предлагая путь примирения. Путь, который оба предпочитали жечь синим пламенем.
- Ничто не забывается, - пригрозил демон и исчез в облаке серой пыли.
- Д-дрожу от страха, - вздохнула Оливия, протянула руку и без лишних сантиментов отвесила мне подзатыльник.
- Ай! За что?! – возмутилась я.
- За самодеятельность. Отсутствие элегантности. За то, что хронически бесишь опасного и злопамятного демона. Нас с Плам тебе мало?
- Он первый начал!
- А я заканчиваю! Как ты вообще ему этот шарик скормила? Ни за что не поверю, что он спокойно принял еду из твоих рук!
- Ничего я не скармливала, сама съела и… «убила».
В подтверждение своих слов я продемонстрировала помятый пергамент с именем обиженного засранца. Мисс По страдальчески сморщилась.
- Ладно, слова про элегантность беру обратно. Но все равно, Мата Хари, больше подобными гадостями не занимайся! – Оливия посмотрела на свой пергамент и просияла, - Идальго Рамирес! Все, дорогая, я исчезла!
- Дурдом на выезде, - буркнула я в стремительно удаляющуюся спину, - Я-то в чем виновата?
- Полагаю, в излишней носатости, - неожиданно возникший рядом Ерш чуть не довел меня до инфаркта, - Он ушел насовсем?
- Сегодня точно не вернется, - я повернулась к совершенно трезвому оборотню и была поражена в лоб внезапной догадкой, - Ах ты, хитрая жо…нечисть!
- Почему это нечисть? – обиделся парень, - Очень даже чисть.
- Ты все подстроил! – я была в шоке от такого коварства, - Интриган! У-у-у, диверсант!
- По-моему, ты меня переоцениваешь, - оборотень отправил в рот бутербродик с копченой семгой.
- Ну, обалдеть теперь! Значит, я – главный вредитель, а ты – розовый пони в облаках из ромашек?
- Заметь, не я это сказал.
- С-собака ты страшная, - обиделась я, - Ниндзя-шпион с душой полтергейста.
- Как угодно, - Ерш устал препираться и заткнул мне рот клубничной тарталеткой, - Хоть Саурон в домашних тапочках, если тебе от этого легче.
Я прожевала кляп и без перехода чмокнула оборотня в щеку.
- Спасибо.
- Не знаю, о чем ты, - удивился он, - но пожалуйста.
Я почти поверила.
Цветистое амбре друидского натурпродукта потихоньку заполняло головы и искало выхода наружу в неожиданных формах. В какой-то момент гравитация отказала, расширяя пространство для игрищ и давая долгожданный отдых моим ногам. Неподалеку с умиротворенным лицом йога порхал Сервений, корректируя заклинание и не давая еде и напиткам разлетаться во все стороны подобно космическому мусору. Лучше всех в условиях левитации себя чувствовали гномы – то и дело кто-нибудь из подгорного народа сворачивался в клубок, как мокрица, и проносился бородатым снарядом сквозь самое сердце толпы, расшвыривая хохочущих гостей с воинственным «Граррхард!» . Незатейливая забава приносила обеим сторонам огромное удовольствие. Почти у самого пола веселились кэльпи, приняв свой истинный облик и охотно катая желающих на гладких спинах, и я вам скажу – американские горки по сравнению с этим жалобно скукоживаются и поджимают хвост. Вампиры рубились в «дурака» и «очко», отчаянно мухлюя и грозясь оторвать сородичам короткие костистые крылья. Лающая ругань, беззлобная и колоритная, услаждала мой лингвистический слух: «Стурык тебе в кадык!», «Куда карту тянешь, тритон веснушчатый?! Давно парик не носил?», «Сударь, извольте не мухлевать, иначе я намотаю ваш нос вокруг глазных яблок японской летящей петлей!».
Мисс Плам сговорилась с семейством О’Брайан и валькиридами, и теперь ведьмы выстраивались в неровный круг для вызова низших духов. Вынырнувший из воздушной октограммы змеетролль был мгновенно взят в оборот, напоен, накормлен, обогрет и, выслушав просьбу веселой команды, лишь прошипел: «Людис-с, ш-ш-што с-с-с вас-с-с вс-с-сять». В импровизированной парящей арене разгорелось зрелищное побоище между валькиридами и низшим духом за право нести именинницу, и победившая рептилия, взгромоздив Матильду на широкие плечи, с громким шипением нырнула в плиты пола, увлекая за собой вцепившихся ему в хвост ирландцев и северян.
- Ну вот, опять сад царя духов ограбят, - вздохнула я и, немного поколебавшись, приняла из рук Ерша бокал с «волшебным» пуншем, - А мы с ним только помирились…
- А что там, в этом саду? – оборотень предусмотрительно пил шампанское.
- Да много чего… Груши Авантюризма. Апельсины Творческого Безумия. Сливы Умиротворения. Виноград Эйфории… - я отхлебнула пунш и сморщила нос, - Хотя сегодня, скорее всего, пострадает Фига Пофигизма.
***
На балкон не распространялось ни заклинание Сервения, ни тепло бального зала. В голове немного шумело от пунша, низкие облака казались вырубленными из темно-серого льда, закрывая все небо, и только над домом По-Плам висел идеально круглый, как монета, клочок чистого космоса. Кого из гостей благодарить за такую радость, миссмистер не знала, да это и не имело особого значения. Праздник удался. Все хорошо. Все просто замечательно.
Оливия сняла туфли и легко вскочила на перила балкона. Мороз почти не беспокоил ее, только кончики пальцев похолодели чуть больше, чем обычно.
Шаг, шаг… Отсюда прекрасный вид на Одессу.
Шаг… Ситри очень похож на мистера Дарси.
Шаг. Остановка.
Сволочь.
Мисс По встряхнула головой и метафорически надавала себе по щекам. Не он оборвал песню на полуслове. С другой стороны, не она ставила его перед отсутствием выбора.
Еще одна мысленная оплеуха. Нельзя быть такой жалкой. Прошлое – прошлому.
Миссмистер широко расставила руки, для пущего равновесия, и продолжила свой путь по перилам. «Это все его вина».
Теперь, когда козел отпущения был четко определен, стало проще отбросить мрачные мысли и бурлящий гнев, хотя они так и не исчезли до конца. Когда Ситри – вполне предсказуемо – появился на балконе, мисс По окончательно успокоилась и пребывала в состоянии «белой лилии в янтарной реке». Шейный платок демона куда-то пропал, верхние пуговицы на рубашке были расстегнуты, а волосы растрепались.
- Простите, вы вторглись на чужую территорию, - весело заявила миссмистер, когда игнорировать чужеродный объект стало совсем неприлично, - Именем богов, големов и пивного барабашки этот балкон объявлен собственностью По-Пламии и закрыт для путешественников без специальной визы.
- Даже для гонцов с добрыми вестями? – улыбнулся демон и сел на перила, опасно свесившись над пустотой трех этажей полета.
- Добрым вестям можно, гонцам – нельзя, - Оливия оперлась ладонью о его макушку и перешагнула через препятствие, как антилопа через бревно, - Хотя… если весть очень хорошая, можно сделать исключение.
Ситри перехватил ее ладонь и легонько сжал.
- Мируван согласился выдать преступника, - тихо сказал он, - Сегодня Фридриха Белохвоста передали Охране.
Оливия шумно выдохнула. Двадцать лет переговоров, поисков, угроз и споров с упрямым племенем гоблинов о выдаче ледяного ворлока-убийцы – и теперь можно сказать Элайе, что ее младшая дочь отныне покоится с миром. Дело закрыто.
Их общее с Ситри дело.
- Ты злилась на меня, - в утверждении демона послышался легкий намек на вопрос.
- Слегка, - не стала отпираться миссмистер, - Твои вкусы несколько изменились.
- А кто в этом виноват? - Ситри прижался щекой к руке мисс По и потерся о нее, как кот, - Я не хотел, но… наверное, глупо злиться, после стольких-то лет?
Он был прав. Обидно прав.
- Я просто не ожидала, - ведьма села рядом, не пытаясь выдернуть ладонь, - Но ты прав – злиться глупо.
- Наверное, - демон вдруг помрачнел, - Ты ведь знаешь – когда он приказывает, я не могу ослушаться.
- Почему ты не ушел с ним? – тихо спросила миссмистер.
- Такого приказа не было.
- Стоило бы уйти.
Оба неловко замолчали. Как-то странно было упоминать главную причину разрыва, тем более через столько лет.
- Что поделать, Верховный Советник, - Оливия снова поднялась и вскарабкалась на крышу, - За все нужно платить.
Ситри молча последовал за ней по горбатой, как спина верблюда, крыше дома По-Плам. Звезды в круглом клочке неба загадочно подмигивали бывшим любовникам. Внезапно тишину прорезал странный звук – то ли ветер заблудился в горлышке бутылки, то ли пьяный скрипач играет на ржавой пиле…
- Там, - мисс По указала на одну из девятнадцати каминных труб.
Ситри заглянул внутрь.
- Да, вижу. Грязный, как леший! Заклинанием достанешь?
- Не могу, - покачала головой ведьма, - Плам заговорила дымоходы, от завихорей и чужих ушей, добавлю еще что-нибудь – и все слетит.
- Великолепно, - демон нахмурился и, сняв фрак, запустил руку в трубу по самое плечо, - Глубоко, не достаю.
- А ты голову засунь, - посоветовала мисс По, благоразумно отступив подальше.
Нырять пришлось почти целиком, но инородный воющий предмет был, наконец, извлечен и торжественно передан Оливии. Как оказалось, звуки издавал грязный, уродливый кот с обгрызанным ухом, выпученными глазами и приплюснутой мордой. Благодарностью к своему спасителю он явно не пылал, предпочитая прижиматься к ведьме и истошно шипеть.
- И как они только сюда забираются? – проворчал Ситри, зализывая поцарапанную в процессе руку, - Для людей ведь крыша не существует.
- А котам-то что? – мисс По почесывала животинку за ухом, словно настраивая гитару, - Для них нет преград.
Хлопья сажи быстро убрались обратно в камин, и полуночные трубочисты отделались только парой царапин.
- Оливия, - вдруг серьезно заговорил Ситри, - Давай больше не видеться.
Рука, нежно поглаживающая кота, на мгновение замерла. Вот и все. Быть может, ничего не изменится. Но она все равно будет чувствовать себя преданной, ведь когда-то их пронзила одна стрела. А теперь Ситри соскользнул со своего конца и оставил весь проклятый груз в ее груди.
- Хорошо, - согласилась, наконец, мисс По, направляясь обратно к балкону, - Мне же лучше – могу делать, что захочу. Мужчин на свете много.
- Какая разница, если сердце все равно не с тобой? – почти прорычал демон, на время сбросив маску спокойствия и равнодушия, чем несказанно удивил миссмистера. Его лицо перекосилось от гнева. Значит, не соскользнул – перерубил пополам.
- И много мне от этого радости? – спокойно спросила она.
- Без меня – еще меньше, - настаивал Советник, - Сдавайся, Оливия.
Ха. Ха. Ха.
Мисс По подошла к – да, черт возьми! – любимому мужчине, провела пальцами по щеке, приподнялась на носках и поцеловала теплые губы демона, вкладывая в это движение тела все, что они могли когда-то иметь.
Ситри смотрел на нее с надеждой и превосходством.
- Убит! – жизнерадостно объявила Оливия и бросила ему под ноги крошечный пергамент, полученный от идальго Рамиреса.
На лице демона словно столкнулись материки, сплавившись воедино в нахмуренных от разочарования бровях. При других обстоятельствах его можно было бы пожалеть, но сейчас в голове крутилось лишь назойливое «Так тебе и надо!». Ведьма спустилась на балкон, надела туфли и лишь тогда соизволила обернуться.
- Чуть не забыла, - сказала она и метко бросила в руки Ситри огромную… морковку.
Немая сцена.
- Заинька, - томно выдохнула миссмистер на прощание и вернулась в бальный зал, поспешно натягивая на левую руку тонкую шелковую перчатку, чтобы скрыть проступившее на ней пятно – ярко-белое, сухое и чуть шершавое наощупь, как мел.
***
- Три, два, один… Пуск!
Огромная рогатка с оглушительным дребезжанием выбросила мое тельце навстречу воздуху и адреналину. Сбив по дороге несколько пузырей, я упругим мячиком оттолкнулась от противоположной стены и вернулась на исходную позицию.
- Восемь! – радовался Томдом, сын Брамбума, потрясая рукой в латной перчатке в сторону противников, - Восемь, тресни мой топор!
- Рано радуешься, старик, - Бомфом, сын Томдома, сосредоточенно цыкнул дыркой на месте правого клыка, почесал черную поросль на лице, слишком короткую, чтобы нервно за нее дергать, и стал настраивать рогатку с новым снарядом.
- Куда целишь, криволап?! – возмущался Ерш, поудобнее устраиваясь в корзине, - Туда цель, там больше!
- Куда надо, туда и целю, - буркнул юный гном и добавил, обращаясь к отцу, - Еще посмотрим, кого рога украсят !
Скорость, с которой беглый оборотень приобретал друзей, вызывала у меня острое чувство неполноценности. Надрывно хекнув, Бомфом уперся ногами в основание рогатки, оттолкнулся, натягивая тугие жгуты, и выпустил корзину из рук. Бодрая бомбочка по имени Ерш, отчаянно кувыркаясь, отправилась навстречу группе пузырей. В паре метров от цели подлый оборотень «звездочкой» растопырил конечности и, хоть от этого его встреча со стеной стала особенно близкой, успел задеть не меньше десяти предательски лопнувших шаров.
- Тринадцать! – взвыл Томдом, - Затупись моя кирка, это нечестно!
Теперь вражеская команда опережала нас на четыре пузыря, оставался последний выстрел. Уна, в ожидании возвращения Альрика из царства духов, поочередно болела то за одну, то за другую команду, причем вид моей рогатой головы порадовал бы ее ничуть не меньше, чем позор моих соперников.
- Без паники, - я подобрала подол, заплыла в корзину и уже оттуда прошептала гному-отцу свой план. Томдом сначала возмутился, затем задумался, а под конец просиял.
- Поберегись! – завопила я, вылетая из рогатки со скоростью пушечного ядра. На середине маршрута я разжала кулак и веером разбросала вытащенные из прически шпильки. Оракул Элайя невозмутимо удалила «шрапнель» из своего суфле, но этим и ограничились жертвы среди мирного населения, зато о пузырях такого сказать было нельзя.
Пятнадцать.
Возмущенные вопли оборотня и гнома-сына едва не перекрыли музыку.
- Нечестно, женщина! – разорялся Бомфом, потрясая кулаками.
- Я нечаянно! – спрятаться за спиной гнома-отца, даже если ты всего лишь среднего роста, довольно проблематично, но я очень старалась, - Рука разжалась!
- Так давай обратно сожму, - предложил Ерш и мстительно добавил, - Еще и зацементирую, чтобы не разжималась!
- Аррр! – махнул на меня рукой гном-сын и безнадежно запустил оборотня в последний полет. Как тот ни растопыривался, а больше шести пузырей достать не смог, и победа заслуженно досталась Томдому и одной маленькой хитрой недоведьме.
- Чувствуешь? – загадочно шепнула я Ершу.
- Что? – насторожился тот.
- Как твои честь и достоинство умирают в муках.
- Время нас рассудит, - величаво заявил парень, показывая, что оборотни умеют проигрывать достойно.
После непродолжительных споров рога заменили на «куриное бешенство», и два олуха пролетели три круга по залу, неистово кукарекая и рассыпая блестки ярких петушиных костюмов. Гости смеялись, болели, провоцировала гонку, плескались пивом и пуншем и желали непременно ухватить на память хоть одно перышко, так что к концу забега от «птичек» остались лишь лапки да гребешки. Рыжая ирландка на правах «почетной лисицы» с наслаждением гоняла проигравшую команду, мстя оборотню за подлое выведение ее из поцелуйного строя. На вопрос, как именно ему это удалось, оба самоотверженно молчали.
- А что, блохастый, - я помогала Ершу отлепить клюв, - Может, стоит сменить амплуа? Смотри, какой из тебя шикарный горлопан получился! Раньше ты кошек да лисиц гонял, теперь тебя кошки да лисицы гонять будут…
- Тебе никого искать не нужно? – съехидничал парень, отряхиваясь от перьев.
- Не-а, моя жертва сейчас в царстве духов – треплет деревья и нервы царю Хкагаку, - я вытащила последние шпильки и с наслаждением тряхнула волосами. Зря я забыла об осторожности – Ерш тут же ухватил меня за талию, смачно поцеловал, и прошло не меньше пяти «миссисипи» прежде, чем его губы отлепились от моих.
- Убита! – злорадно оскалился парень и еле увернулся от оплеухи.
- Подлый хмырь, - обидно, конечно, но затевать полноценную драку было лень, так что я лишь швырнула ему в лицо пергамент. Продолжительность поцелуя меня странно взволновала.
Оборотень взглянул на имя и разочарованно застонал:
- Жестокая ты!
У меня еще был шанс вывести из строя валькирида Водана, а вот Ерш оказался в глухом тупике.
- Так тебе и надо, - я почувствовала на платье что-то чужеродное и после непродолжительной борьбы отцепила чудом уцелевший петушиный хвост. Сразу раскрылась тайна лишних «миссисипи».
Детский сад.
Оборотень пожал плечами и дружелюбно ухмыльнулся, нисколько не раскаиваясь в своем поведении. Бал продолжался. Вампиры и гномы оживленно обсуждали проект нового замка в Уэльсе; Элайя Буревестница и ее ковен окружили Ситри и, судя по количеству оставшейся одежды, изображали групповое рождение Венеры, а по движениям – клубок змей на раскаленном песке. Верховный советник успевал уделить внимание каждой, при этом оставаясь неуловимо отстраненным – не страстный любовник, а добрый наставник. Мисс По безраздельно властвовала среди испанцев и прибившихся к ним кэльпи. Пьяненькая Виви, поддерживаемая с обеих сторон Реймом и дядькой Кимшем, подкармливала Рыб-Баюна и плакалась о бросившем ее одну мерзавце Ситри. Рыб сочувственно слушал и ждал, пока ведьмочка свалится прямо в его зубастую пасть. Все остальные безостановочно кружились под попурри из песен великого Фрэнка.
Ничто не могло испортить эту прекрасную ночь.
Кроме…
Медленно загорающееся кольцо портала никто поначалу не заметил. Мисс По и идальго Рамирес соревновались в ловкости, лихо объезжая двух младших ворлоков ковена, чье неумеренное потребление «волшебного» пунша привело к превращению в рогатых индийских буйволов. В условиях левитации забава превратилась в эклектичную смесь родео, корриды и жесткого экзорцизма, в которой миссмистер не оставила сопернику ни единого шанса. Так что, когда очередные гости вышли из портала и были сбиты несущимся на всех парах буйволом, идальго Рамирес был даже рад передышке.
А я вот – не очень.
Эльфы – очень живучие существа, так что переход из состояния живописной лепешки на стене в элегантных джентльменов занял всего несколько мгновений. Старейшина Наладер, как самый приспособленный к реалиям человеческого мира, был одет в терракотовый костюм-тройку, и лишь абсолютно прямые черные волосы, заплетенные на висках в семь замысловатых косичек с каждой стороны и обнажающие острые уши, выдавали в нем древнего нелюдя. Два его спутника, однако, предпочли остаться в национальных мантиях. Один был мне незнаком, но пять пар косичек указывали на высокое положение, другого же я знала слишком хорошо, чтобы оставаться на месте для поддержания светской беседы. Я развернулась и направилась к балкону, изо всех сил делая вид, что это не паническое бегство, а тактическое отступление. Судя по восхищенному женскому шепоту, этому странному эквиваленту хрустящих под ногами веток, меня заметили и пытались догнать, я припустила еще быстрее, а потом остановилась и задумалась. Что я делаю? Это глупо и неэлегантно.
Ведьмы не паникуют. Это все остальные паникуют, когда ведьмы рядом.
Я оправила платье, попробовала пригладить волосы и неспешно поплыла назад со всей возможной грацией, стараясь придать взгляду томный блеск.
***
Бывают моменты, когда ты просто зависаешь под грузом офигенной нелогичности обстоятельств.
Эльфы явились без приглашения.
С опозданием.
В таком составе!
Миссмистер соскользнула с покатой спины буйвола и поспешила к новым пришельцам, мысленно сетуя на собственную лень. Ну чего им стоило запечатать входы сразу после начала?! Теперь понаехало тут всяких, словно амброзией да нектаром намазано, и ведь прибить можно – но поздно, вред уже причинен. Оливия могла только надеяться, что доберется до гостей раньше, чем это сделает Даянира.
- Старейшина Наладер! – миссмистер легкими магическими толчками отогнала эльфов в дальний угол, как стайку перепуганных павлинов, - При всем уважении, но… о чем ты, черт возьми, думаешь?! Явиться так… еще и с ним!
Она обвиняюще ткнула пальцем в эльфа с розовато-золотистым водопадом волос и в персиковой мантии, чье имя было запрещено произносить в этом доме последние полгода. Все трое стыдливо прижали уши и, хоть и не бухнулись – эльфы не бухаются! – но очень быстро опустились на колени, невзирая на левитацию, и склонили прекрасные головы.
- Великолепная хозяйка! – начал Старейшина, - Да пребудет великая сила в твоих руках, великая красота в теле и великое счастье в доме! Да ниспошлют небеса ужасную кару на наши плечи, дерзнувшие столь непростительно нарушить законы приличия и силой снискать гостеприимство сего зала в неурочный час…
Скорее всего, Наладер распинался так велеречиво только из-за своего второго спутника, который выглядел так, словно никогда раньше не покидал пределов Вайлендара . Этакий эльфийский вариант пухленького студента-зоолога в пробковой шляпе и с сачком для бабочек в руке посреди хищных джунглей Амазонии. Мисс По мысленно отнесла его в категорию «новичок» и терпеливо дожидалась конца приветственной тирады – эльфийские правила приличия доводили людей с гораздо большим запасом терпения до нервного тика и хватательно-душительного рефлекса. Неизвестно, сколько еще продлилась бы эта пытка, если бы посреди «расшаркиваний» из плит пола с громким гиканьем и улюлюканьем не вынырнул совместный ирландско-скандинавский караван во главе с мисс Плам верхом на взмыленном змеетролле. Рептилия забилась в истерике, прошипела «Больш-ш-ше никогда!» и испарилась, предварительно стряхнув с хвоста живой балласт и пришибив валькиридом Альриком незваных эльфов.
- Спасибо! – с запозданием крикнула Матильда, и миссмистер мысленно к ней присоединилась. Пока остроухие второй раз отковыривались от стенки, их заметила мисс Плам и от удивления выпустила из рук подол платья. По воздуху поплыли чудесные плоды из сада царя Хкагака, распространяя дивный аромат. Лютик, Веник и Мусик расторопно собрали их в большую корзину и шмыгнули в кухню как раз тогда, когда Княгиня Ветров, воинственно сжимая в кулачке здоровенный Огурец Жестокого Несварения, направилась к едва оклемавшимся эльфам.
- Ему здесь не рады! – вместо приветствия заявила она, повергнув «новичка» в культурный шок, а «персиковую мантию» - в ужас, - Наладер, тебе мы всегда рады, и твой новый спутник пока не сделал нам ничего плохого, но он должен уйти!
Виновник скандала, кстати, вопреки своему обыкновению, старался особенно не отсвечивать и лишь исподлобья наблюдал за огурцом в руке мисс Плам. Хотя выражение «рок-идол в смертельной скуке», скорее всего, покинет его лицо только в гробу, и то – не факт. Матильда же с трудом подавляла жгучее желание использовать волшебный овощ прямо сейчас и необязательно по прямому назначению, но мисс По вовремя взяла ее за руку и успокаивающе погладила по спине.
- Мудрейшая Матильда Яххотеп! – снова завел старейшина, но был нетерпеливо прерван легко узнаваемым жестом «ближе к телу» и сменил интонацию на менее пафосную, - Мэйт, это не моя вина. Видят звезды, я пытался остановить это безобразие, но против всего Собрания даже я бессилен.
- Что случилось? – спросила Оливия чуть более холодным голосом, чем хотела.
- Право Искупления Вины, будь оно проклято: чистосердечное извинение, прощение и – если такова воля пострадавшей стороны – пройденное между двумя первыми пунктами испытание, - тут самообладание слегка изменило Наладеру, - Этот шхерр сначала явился ко мне, а когда я отказал согласно клятве, данной этому дому эльфами Вайлендара, он воззвал к Собранию целиком. А их ты знаешь – что значит слово, данное человеку, в сравнении с законом эльфов… Мне очень жаль. За исполнением принятого решения будет наблюдать судья Иравэр из рода Лунного Камня.
Надо отдать «новичку» должное – он довольно быстро оправился от шока и почтительно склонил голову перед хозяйками дома.
- Согласно законам эльфов, я прослежу, чтобы решение Собрания было воплощено с величайшим почтением к вашей бесценной дочери и… наименьшими жертвами с обеих сторон.
- Мне очень жаль, - повторил Старейшина.
- Твоей вины в этом нет, Наладер, - мисс Плам обратила полный холодного презрения взор на настойчивого скандалиста, - А вот с Собранием мы еще пообщаемся.
- Вы можете… то есть, она может отказаться, - с надеждой подсказал эльф-глава, - Ее право, одно слово – и я уведу его отсюда навсегда.
Наладеру было стыдно, и ведьмы искренне ему сочувствовали. Тогда позор сородича зловонным облаком лег на всех эльфов и стоил им части Вайлендара, отданной на откуп оскорбленной стороне. Теперь же виновнику хватило наглости ворошить прошлое и бередить старые раны… а с какой, собственно, целью?
- Что тебе нужно, - спросила миссмистер и сквозь зубы добавила, - Фиавар из рода Серебряной Стрелы?
Эльф наконец-то поднял голову, и выражение больших золотистых глаз за стеклами совершенно ненужных очков было решительным и упертым. Он поднял правую руку и продемонстрировал метку позора на тыльной стороне ладони.
- Мне нет жизни в собственном доме, - заговорил он слишком высоким для нормального мужчины голосом, - Собственный народ сторонится и отвергает меня. Что мне нужно? Моя жизнь. Я готов заплатить любую цену за то, чтобы… Даянира поверила в мое раскаяние.
Да уж, королева драмы… И чего они ожидали?
Мисс Плам прикусила губу. В затылке сверлило от выжидающего взгляда Даяниры с другого конца зала, той самой Даи, которую они любят и берегут с самого первого ее вздоха. Покушаться на свободу сердца – нельзя. Нельзя, не переступив через все свои принципы, через саму основу их неортодоксальных семейных отношений.
«Ну что, Тилли? Жалеешь, что мы такие классные родители?».
«Жалею».
«Она сильная».
«Сильная. И хрупкая».
«От извинений еще никто не умирал».
«Да неужели?».
Диалог взглядами длился так долго, что эльфы нервно заерзали. Фиавар снова опустился на колени, демонстрируя смирение и готовность вручить свою судьбу в руки крайне злопамятных ведьм – видно, действительно прижало сына священной долины, хотя на высокомерии и апломбе эльфа это не сильно сказалось. Мисс По мысленно матюгнулась и повернулась к самому незваному гостю из всех возможных.
- Фиавар из рода Серебряной Стрелы, тебе позволено принести извинения и принять заслуженное наказание, каким бы оно ни было. Тебе запрещено оставаться этом доме дольше, чем необходимо. Ты принимаешь условия?
- Да, - кивнул эльф, - но я требую приватности.
- Ты не вправе ничего требовать.
- Хотя бы двадцать вьяров , больше и не нужно.
- Черт с тобой, принято.
Мисс Плам быстро расчистила площадь нужного размера и оградила ее невидимым барьером, а Оливия мысленно приготовилась к практически неминуемой беде.
***
Если кто-то думал, что я буду спокойно наблюдать за происходящим издалека – ха, ха и еще раз хи! Единственная причина, по которой я не ввязалась в этот бардак сразу, проста и обидна до душевной дрожи – меня заблокировали! Прямо на подлете! Без предупреждения! Кто именно из тетушек подложил мне такую свинью, я не знала, и гнев мой от этого только возрастал. Некоторое время я пыталась найти лазейку в барьере, и беспрепятственно шаставший туда-сюда Ерш мне только мешал. Обеспокоенная Уна разрывалась между желанием выполнить старую угрозу (юбка и пьяные матросы) и периодическими воззваниями к моей гордости:
- Даянира, ради всех богов, успокойся уже… Отвернись. Отвернись, кому говорят! Что ты бросаешься, как запертый щенок? Ну вот, заскули еще! По-Плам, где твое чувство собственного достоинства?!
- Погибло в муках! – я последний раз стукнулась о барьер, как моль о лампочку, и демонстративно сложила руки на груди. Наблюдала при этом только за тетушками, изо всех сил стараясь не глазеть на эльфов даже вскользь. Не знаю, до чего довело бы меня это мелодраматическое ожидание, если бы не феноменальный слух Ерша – на этот раз оборотень отбросил вредность и пересказал весь разговор слово в слово, чуть хмурясь на непонятных ему местах. То есть, почти все время.
Когда мисс По, наконец, озвучила ответ, я убедилась в двух вещах: нет предела эльфийскому бесстыдству, и у меня лучшие в мире родители. Выслушивать извинения, идущие не от сердца, а от головы, конечно, фе, фу и буэ-э, но с другой стороны – здесь и сейчас вся эта история соберется в компактный комок и бомбочкой ухнет в Лету, где ей самое место.
Я распушила волосы, проверила макияж, поправила платье, выпрямила спину и почувствовала, как барьер развеялся под взглядом мисс По. Обе тетушки мгновенно оказались рядом со мной, как профессиональные телохранители.
- Дая… - начала было мисс Плам, но я жестом остановила ее.
- Все пучком.
Обе моих матери озадачились, но препятствовать дальше не стали. Я сделала глубокий вдох и шагнула в отведенные нам двадцать вьяров, чувствуя на себе взгляды сотен глаз. Скандал с участием эльфа – такое же редкое зрелище, как Зеленая вспышка на море или трезвый физрук в школе, поэтому неудивительно, что наша маленькая сценка привлекла внимание всех без исключения гостей. В конце концов, хозяйке положения не пристало испытывать неловкость. Никаких испытаний не будет – это ниже королевского достоинства, лишь крошечная, почти дружеская просьба… никогда и ни при каких обстоятельствах не появляться в моей жизни. Мне так понравилась эта мысль, что губы сами растянулись в светлой улыбке… которая так же стремительно увяла, когда я остановилась в двух вьярах от Фиавара, встретилась с ним взглядом и поняла, что непоправимо пропала.
Он ничуть не изменился. Те же длинные, розовато-золотистые волосы, узкие плечи, с которых персиковая мантия, казалось, вот-вот соскользнет, тонкий нос над пухлыми розовыми губами… те же серебряные браслеты, запах пудры и травяных настоев, защищающих его кожу от солнца… беззаботно распахнутая рубашка, безволосая бледная грудь с блестящим колечком в левом соске. Прекрасное видение беспокойно вертело в тонких пальцах очки в изящной перламутровой оправе.
Я люблю его. Обожаю. Боготворю.
- Даянира… - шепнул Фиавар, и меня всю, от кончиков волос до пяток, растворило в звучании его голоса. Что нужно отдать, чтобы эти губы произносили мое имя до конца времен? Или хотя бы еще один раз?
- Даянира, Даянира, Даянира… - ах, молитвы услышаны!
- Да? – еле слышно спросила я.
- Я пришел просить у тебя прощения, - мой принц покаянно опустил голову, впрочем, не сводя с меня глаз, - Мне жаль, что звезды не смогли соединить нас узами взаимности. Жаль, что боги не поместили в мое сердце любви к тебе, и его зов навеки разлучил нас. Я последовал за своим сердцем и причинил тебе боль, прости меня, Даянира…
- Не надо, - я протянула руку и трепетно прикоснулась к сияющему плечу, - Ты не виноват. Разочарование и боль замутнили мой разум, но теперь он ясен, как никогда. Я прощаю тебя, Фиавар из рода Серебряной стрелы.
Мой любимый облегченно вздохнул и посмотрел на свою правую ладонь, с которой исчезла печать позора, и радость на его лице наполнила меня до краев, как кувшин. Того и гляди, начну булькать от восторга.
- Не знаю, как благодарить тебя, - доверительно шепнул Фиавар, взял меня за руку и бережно сжал мои пальцы, - Лишь ты понимаешь. Другие… им это недоступно.
Он с грустью коснулся висков, указывая на две пары аккуратных косичек. Раньше их было три. Неужели… такая жестокость?
- Наказание слишком велико за то, в чем нет твоей вины, - заверила я его, преисполняясь решимостью, - Я поговорю с Наладером, тебе вернут все привилегии.
- Я бы не посмел просить… - глаза Фиавара наполнились слезами. Как и мои.
- И не должен. Я…
В следующее мгновение из ниоткуда появилась знакомая рука, отобрала у эльфа очки и, не колеблясь, надела мне на нос. Меня как будто ударили старой пыльной подушкой, наваждение жалобно звякнуло и рассыпалось на тысячи ледяных осколков. Неземное сияние померкло, оставив лишь бледного развязного юношу с тщедушной статью и напудренным личиком.
К КОТОРОМУ Я НИЧЕГО НЕ ЧУВСТВОВАЛА.
Признаться, я окаменела. Проклятые осколки никак не складывались в слово – точнее, складывались, но в нецензурное. Странно, что я вообще хоть что-то слышала.
- Так и знал, - жестко отрезал Ерш, встав прямо передо мной и загородив плечами эльфа.
- Я могу объяснить! – боги, и этот визгливый голос казался мне прекраснее пения русалок?!
- Зачем, и так понятно, - громко перебил оборотень, чтобы всем было слышно, - Корица, тмин и шампиньоны, запах запретной приворотной магии. Скорее всего… Стрела Суккубы, только ей нужен зрительный контакт.
Дзынь! Осколки, наконец, сошлись в слово.
ФАЛЬ-ШИВ-КА.
Меня – использовали.
Призрачное всепрощение с громким шипением испарилось, и пламя лесного пожара, пропитав каждый атом моего тела, окрасило все вокруг в красный цвет. Нечто безжалостное вышло из огня, победно раскинуло костлявые крылья и растянуло губы, некогда принадлежавшие Даянире По-Плам, в кривом оскале.
И весь зал сдавленно вскрикнул, когда я в одном зверином прыжке обогнула Ерша и выдернула блестящее в разрезе рубашки кольцо.
ГЛАВА 5.
Гости беспокойно перешептывались. Вопли Фиавара, казалось, обрели плоть и бродили неприкаянно из угла в угол, хотя самого эльфа уже вынесли из зала в полуобморочном от боли состоянии. Но Матильде было наплевать на гостей, она изо всех сил сжимала тонкую руку Оливии и старалась не заплакать. Плечи миссмистера слегка подрагивали. Только что зеница их ока, их хрупкая, веселая, ехидная, нежная и искренняя Дая пролила кровь своего врага жестоким и варварским способом, а потом, не сказав ни слова, вылетела из зала концентрированным сгустком ненависти. И, хоть в ней не было ни капли демонической крови, ее глаза горели пламенем Преисподней, а две сильнейших ведьмы континентальной Европы впали в позорную беспомощность. И что им, черт возьми, теперь делать?
- Вилли, демоничность заразна? – спросила мисс Плам, наблюдая, как невозмутимые сотрудники «Волшебных праздников» оттирают с пола крошечные красные пятнышки. Сервений снял заклинание левитации, и все присутствующие опустились на грешную землю.
Мисс По лишь устало покосилась на подругу.
- Мы виноваты, это факт. Она не станет нас слушать, - шепнула она, думая о том, что охваченная болью и гневом Дая сейчас совсем одна в огромном доме и плевать хотела на уговоры и утешения. Что она сделает? На самом деле, прошло не так много времени, ее еще можно догнать, пока она не перегорела и не ухнула в пучину уныния и горя. Ну, где у нас тут добровольные самоубийцы? Уна рвется в бой, и Тулула О’Брайан с трудом удерживает свою бесшабашную дочь от необдуманных поступков. Берем ее третьей, и…
Стоп. Все это уже было – полгода назад. Утешения, слезы в четыре ручья, чай, сладости, Барселона, бары, клубы, сопливые фильмы, мотоциклы, медитации на вершине Фудзиямы… Временные меры, как показала практика. Нужно новое лицо и свежий подход.
Взгляды двух ведьм скрестились на пораженном не меньше других Ерше. Оборотень почуял неладное, но сбежать не успел – женские руки подхватили его с двух сторон и без лишних церемоний вышвырнули в коридор, где скрылась Даянира, а для надежности заперли дверь двумя щелчками пальцев. Тот оказанной чести не оценил и возмущенно заорал:
- Я туда не пойду! Там страшно, а я слишком молод, чтобы умирать!
- Не драматизируй! – ответила мисс По, с сомнением поглядывая на трясущуюся дверь, - Найти, успокоить, привести обратно – что сложного?!
- Да почему я-то?!
Мисс Плам надоело препираться, и она ехидно припечатала парня, сопроводив слова вполне материальным пинком под зад:
- Потому что в такие моменты девочке нужен мужчина!
***
Где я, черт возьми? Кровать. Ширма. Ковер. Моя комната. Все красное и желтое, горячее, душное и тесное. Какого хрена я здесь забыла?!
В руке что-то холодное. Кольцо. Кольцо со свежей кровью. Гадость. И – мало. Побрякушка улетела куда-то в угол, как ненужный хлам.
Я не разозлилась, нет. Осатанела – вот правильное слово, до гортанного рычания и кровавых аллигаторов в глазах. Хотелось вцепиться в кого-нибудь зубами. Хотелось поджечь Вайлендар с четырех сторон и с удовлетворением Нерона любоваться заревом пожара. Хотелось вернуться и вырвать другой, куда более интимный пирсинг из тела этого остроухого урода.
Вернуться и добить!
Око за око, а раз в сердце боли нет, тело за все заплатит с лихвой!
Моему решительному возвращению помешал застывший в дверном проеме Ерш. Он был… в общем-то, спокоен, но предельно собран. Казалось, он не совсем понимает, что занесло его в эту обитель гнева.
- Уйди! – прорычала я, безуспешно пытаясь протиснуться мимо оборотня. Ноль эмоций.
- Пошел вон! – окончательно взбесилась я и пнула его в коленную чашечку.
Не знаю, как он это сделал, но в следующую секунду я оказалась на матрасе, лицом в подушку и со скрученными за спиной руками. Прическа растрепалась, подол платья задрался, туфли разлетелись по разным углам. Без церемоний и переговоров меня закатали в одеяло, как гигантскую шаурму, и я просто обезумела. Я орала, брыкалась, выворачивалась, пыталась укусить сковавшие меня руки, хоть от ярости не видела ничего, кроме красных и желтых всполохов. Не помогло. Ерш ловко снял с себя ремень, перетянул верхнюю часть моего матерчатого саркофага, потом повторил операцию, использовав пояс от моего халата, и с чувством выполненного долга уселся сверху. Я не могла пошевелить и пальцем, только хрипло вопила, не в силах даже нормально заплакать. Я умирала от унижения.
Я открыла глаза и с трудом сфокусировала взгляд на оборотне. Ни жалости, ни сочувствия, ни осуждения – как санитар в психбольнице. Рубашка порвана в двух местах, на жилетке не хватает пуговиц, а под левым глазом медленно наливается синевой солидный фонарь. Казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не влепить мне пощечину для скорейшего «выздоровления».
- Ты – страшный человек, - вдруг сказал Ерш, - Как в такой мелочи может быть столько злобы?
Я почувствовала себя донельзя грязной и дикой. Стыдно. Даже так… СТЫДНО. Вспомнилось все: кольцо, рывок, кровь, крик. Рвущаяся плоть под моими пальцами. Это – я?
- Меня тошнит, - буркнула я, но оборотень не обратил на меня никакого внимания.
Это дикое существо – я? Эта жестокая тварь с глазами нежити?
Докатилась?...
Рыдания резко сошли на нет, каждая мышца болезненно расслабилась. Секунда за секундой, капля за каплей… Кипящий яд вытекал из отравленной души, оставляя после себя только холодный камень. Теперь – точно все. Все равно. Я устало откинула голову, почти радуясь этому чувственному онемению.
Два легких шлепка по щекам выдернули меня в суровую реальность.
- С возвращением! – язвительно поздравил меня Ерш, - Прекрати думать об этом. Я бы вообще разорвал его на тряпки.
Теперь в его светло-серых глазах читалось легкое раздражение, тень сочувствия, слабое беспокойство… и никакого понятия о моей беде!
- Иди к лешему! – огрызнулась я, почувствовав какие-то слабые отголоски злости.
- Бегу и спотыкаюсь. Только сначала ты вернешься со мной на бал, а то меня твои тетки загрызут.
- Ни за что! Мне там делать нечего.
- Есть чего! – оборотень глубоко и печально вздохнул, - Вот тебе предсказание на ближайшее будущее: сейчас я тебя развяжу, ты умоешься, причешешься, найдешь мне новую рубашку – вести себя при этом будешь приветливо и непринужденно – и мы вместе вернемся на бал. Там ты извинишься перед гостями, выпьешь пунша, покатаешься на кэльпи, станцуешь голяком, если тебе от этого станет лучше… А потом мы раздобудем бутылку коньяка, раздавим ее на двоих, и ты расскажешь мне всю эту историю от начала до развязки. Поплачешь. Покричишь. Тебе полегчает, и мне геморроя меньше. Отличный план?
Я неожиданно для самой себя фыркнула. Какие нынче напористые оборотни пошли, и ведь не отстанет – вцепится, как бульдог, и будет повсюду таскаться за мной.
- Ладно, - согласилась я, игнорируя ноющую боль в груди, - Отличный план.
- Договорились, - Ерш слез с меня и стал быстро развязывать узлы, - Но психиатр из меня хреновый, я только слушать умею.
- Ничего, мне хватит.
А что, у меня был выбор?
***
Первыми, как и ожидалось, бал покинули вампиры. Не потому, что испугались или преисполнились презрения – в конце концов, не им, закостенелым староверам , осуждать других за жажду насилия. Но кровь древнего народа, такая свежая, редкая и деликатесная, разбудила в более молодых вампирах с трудом сдерживаемую жажду, и Старейшина Наладер с судьей Иравэром стали притягивать излишне плотоядные взгляды, так что Джереми Грейв поспешил, от греха подальше, подать сородичам пример. На прощание он заверил хозяек бала в вечной дружбе и вручил маленький пергаментный свиток с вычурной печатью из черного воска.
- Это приглашение на Искариотову всенощную в одном из моих замков, - лучась непонятной гордостью, пояснил вампир, - Для вашей племянницы.
Мисс Плам вежливо попрощалась, дождалась, пока последний кровосос не скроется за двустворчатой дверью и, не удержавшись, засмеялась. Кажется, за репутацию дочери переживать не стоит – не каждый день человек получает приглашение на кровавую оргию в стиле «белое лучше не надевать». Оливия тоже оценила чувство юмора старого клыкастого друга и предложила повесить пергамент на кухне, на почетном месте между их СлавМАковскими дипломами артефакторов-дешифровщиков, прямо над запретительным письмом от царя Хкагака из змеиной кожи с угрозами и следами когтей.
Что-то Ерша давно не видно.
На эльфов было страшно смотреть. Получив такой сокрушительный удар по чести и достоинству всего их рода, Наладер и судья-новичок сейчас находились в вынужденном медитативном простое – неподвижно замерли, выпучив глаза и синхронно вдыхая-выдыхая, дабы не отправиться в обморок вслед за сородичем. Большинство испанцев покинули театр боевых действий по-английски, на прощание засыпав пол алыми розами. Типа, извинились. Только разъяренный бестактностью членов своего ковена идальго Рамирес да Диего остались рядом с полусестрами По-Плам, всеми силами показывая, что никто не идеален.
- Прекрасные сеньоры, не стоит так переживать, - испанский глава приобнял за плечи обеих тетушек, - Если бы ваша племянница сама не унизила этого бесчестного мерзавца, мы сделали бы это за нее, и уж поверьте – он бы сильно пожалел, что не сдох где-нибудь в канаве задолго до этой ночи. Однако, ваш мохнатый друг задерживается?
- Уверена, с ним все в порядке, - совсем не уверенным тоном заявила мисс Плам, сунула в рот половину припрятанной Фиги Пофигизма и стала дожидаться эффекта, вторую по-братски протянув подруге. Уна нервно прохаживалась по залу; семейство Матильды увлекло хозяек вечера за собой, Ириена дала сигнал домовым, и оркестр снова заиграл, на этот раз «I’ll see it through». Атмосфера праздника понемногу отвоевывала позиции, благо никто из оставшихся гостей и не думал расстраиваться из-за произошедшего.
- Праздник без драки – не праздник вовсе, - Томдом, сын Брамбума, широко улыбаясь щербатым ртом, вручил Матильде богато украшенный аметистами рог, - Вот, чуть не забыл. Да будет чаша твоя всегда полной, или что там положено говорить?
Именинница непонимающе повертела в руках диковинный сосуд, до краев наполненный чистейшим грузинским коньяком .
- Эм-м? – обозначила она вопрос.
- День рождения. Праздник. Подарки, - деликатно напомнила Ириена, схватила за руку Сервения и повела танцевать, царственно игнорируя слабое сопротивление мужа.
- Ой. Спасибо, - мисс Плам почтительно положила редкий и очень полезный дар на один из столиков, - Разве не странно – веселиться, когда у ребенка такое горе?
- От нашей скорби ей точно легче не станет, - присоединился к беседе валькирид Водан.
- Не переживай ты так за ребенка, - самый старый из гномов, Фомбум, взирал на всех с высоты внушительного жизненного опыта, что не так-то просто сделать, если в тебе всего четыре фута росту, - Не девчонка – кремень, настоящая гномка! Об нее любое горе сломает зубы!
- Давайте лучше покажем, что мы все ее поддерживаем, - креативно предложила молодая оракул Бовали, отлепившись от Ситри под строгим взглядом своей слушательницы. Остальные члены ковена Буревестницы последовали за ней, на ходу надевая одежду, а покинутый демон воспользовался передышкой, чтобы подобраться поближе к мисс По. Остальные представители его расы давно испарились, не желая попасть под горячую руку непредсказуемых ведьм.
- «Нужна деревня» ? – улыбнулась Тулула О’Брайан, - Идея хороша, но что мы можем сделать?
Обсуждение приобрело характер лесного пожара. Каждый стремился внести свою лепту.
- В некоторых африканских племенах принято танцевать, пока вся печаль не уйдет в землю, - предложила Элайя, безмятежно повиснув на плече слушателя Вормана.
- У нас в таких случаях поют, - намекнул один из прекраснооких кэльпи.
- Мы устраиваем кулачные бои, - Альрик, наконец, поймал психующую Уну и надежно прижал к себе. Та немного потрепыхалась и мудро решила в дальнейшем переживать кризис лучшей подруги молча и неподвижно.
- А мы пьем, - влез Бомфом с словил воспитательный подзатыльник от отца.
- Лучший выход, - поддержал гнома Рейм.
- Ничто не заживляет сердечные раны так, как почти смертельная доза алкоголя, - одобрил Кимшинский.
- Все сразу, и симпатичного мужчину под бок, - белокурая Виви, хоть и опиралась на жнецов, говорила громко и четко, - Для рыданий в жилетку.
Она рассеянно чмокнула губами и скормила Рыб-Баюну корзиночку с икрой.
Хозяйки вечера оказались слегка на периферии, без возможности даже вставить слово. Мисс Плам флегматично думала о том, что друзья – страшная сила, а Оливия, будучи из тех, кто предпочитает страдать в тишине и одиночестве, пришла в откровенный ужас, представив, как эта орава набрасывается на бедную девочку с радикальными способами утешения.
Мисс По взяла Матильду за руку, чувствуя себя печальной коровкой в центре урагана. Му-у… Кто-то легонько коснулся плеча мисс Плам, и она почти не удивилась, увидев судью Иравэра. Он был так бледен, что почти светился в полумраке, но держался молодцом.
- Великолепная Матильда, Прекрасная Оливия, могу ли я узнать, куда отнесли нашего… как ни прискорбно, сородича? – спросил он, глядя имениннице прямо в глаза. Та мысленно поставила ему плюс.
- В лаборатории, за ним присматривает Сергей Вольфович, - ответила она, - Если желаете, Вениамин проводит вас к нему прямо сейчас.
- Был бы бесконечно признателен за это, - эльф выпрямил спину и шумно выдохнул, - Мы должны как можно скорее доставить его в Вайлендар, на суд Собрания.
- Счастливого пути, - холодно пожелала мисс По и отправилась на поиски Веника, хотя достаточно было просто позвать.
- Не осуждайте… никого из нас, - Матильда устало вынула из прически два эбонитовых гребня, волна темно-русых волос мягко легла на плечи. Иравэр чуть покраснел.
- Что ты, никто не смеет… осуждать, - ух ты, кончики ушей порозовели.
- Пожалуйста, сообщите нам решение Собрания как можно скорее, и передайте, что отныне Фиавару из рода Серебряной Стрелы под страхом смерти запрещено появляться в этом доме и встречаться с нашей дочерью.
- Разумеется, - склонил голову судья, - Однако, сомневаюсь, что у него будет возможность появляться где-либо, кроме тюрьмы.
- Вы, эльфы, только обещаете. Данное вами слово стоит меньше, чем пыль.
- Нет! – перебил Иравэр и покраснел еще больше, устыдившись своей грубости, - Я виноват перед тобой, Великолепная Матильда, и перед твоей дочерью. Это я настоял на том, чтобы дать Фиавару шанс, я убедил Собрание следовать законам эльфов. Мне очень жаль.
Да. Ей тоже.
- Вам есть за что извиняться, судья, - жестко заговорила мисс Плам после длинной паузы, - Тяжесть ошибки неоспорима.
- Да, - Иравэр сжал челюсти. Боги, новичок еще, совсем мира не знает.
- Вы собираетесь повторить ее в будущем? – спросила ведьма.
- Разумеется, нет.
- Тогда нет смысла и дальше хранить эту историю в наших сердцах, - Матильда смягчила взгляд и протянула эльфу руку, - Дом По-Плам прощает вас, Иравэр из рода Лунного Камня. Ступайте с миром.
Судья коснулся прохладными губами пальцев мисс Плам и вдруг улыбнулся, в мгновение ока став гораздо симпатичнее.
- Спасибо, - тихо, но очень искренне сказал он.
Вскоре подошел и расстроенный Наладер, коротко попрощался, и эльфы исчезли в золотистой вспышке портала. Наконец-то.
Тетушки как-то пропустили момент, когда гости пришли к общему решению и начали действовать. Столы с едой отодвинулись еще дальше от центра, все шторы на окнах распахнулись, а куполообразная крыша зала стала медленно раскрываться, как в обсерватории, впуская холодный одесский ветер. Мисс Плам попробовала на вкус это дуновение зимнего воздуха и почувствовала, что, в принципе, готова ко всему.
А потом «все» влетело вперед головой в двери зала.
***
Ну конечно, я подслушивала. На то, чтобы привести себя в порядок после состояния гигантского бурито и найти новую рубашку для Ерша, ушло возмутительно мало времени, и я еще долго топталась возле заднего входа, не решаясь предстать перед теми, кого наверняка ужасно расстроила. Потом приоткрыла дверь и решила, что подожду еще немного, ножки болят, да и слышимость тут отличная… Ерш только мешает, так и маячит с укоризненным видом.
А еще я до кишечной дрожи боялась, что при виде хоть одного острого эльфийского уха огненное чудовище снова поднимет голову и победно зарычит.
Я слушала, и мне становилось только хуже. НИКТО не осуждал меня, НИКТО не считал, что я перешла грань – даже эльфы, эти стерильные рыцари хороших манер и накрахмаленных рубашек. Но разве нормальные женщины поступают так, когда речь не идет о жизни и смерти? Сердце ноет… Одна мысль об остроухих – и перед глазами встает лицо Фиавара, искаженное болью. Именно такой я ее и запомню, мою первую и единственную любовь, которой никогда не существовало.
Когда Наладер и судья-новичок покинули зал, я аккуратно прикрыла дверь и побрела обратно в свою комнату.
- Куда? – Ерш схватил меня за подол платья и дернул обратно, чуть не опрокинув вверх тормашками.
- Отстань, - буркнула я, не начиная драку.
Вместо препирательств подлый оборотень цапнул меня за шею, пинком распахнул дверь и запустил меня в зал, как маленькую зеленую ракету. Хоть пендаль вдогонку не отвесил, и то спасибо.
Я неловко пробежала несколько метров и замерла посреди танцпола, как перепуганная мышь. Все – ну абсолютно все! – смотрели на меня.
- Дая! – Уна проявила чудеса ловкости, выскользнула из крепких объятий валькирида Альрика и порывисто обняла меня, - Гадкая засранка, не смей больше так убегать!
Я рассеянно обняла подругу. Так тепло и спокойно, не разжимать бы никогда руки, но есть еще насущные дела. Я повернулась ко всем присутствующим, отыскала обеих тетушек и громко, пока не растеряла решимость, сказала:
- Дорогие друзья, родные и близкие! Я от всей души прошу прощения за свою недостойную выходку и обещаю, что больше такое не повторится!
Я ожидала чего угодно – но не такого хорового фырканья!
- Даянира, ты все-таки идиотка! – заржала Уна. Остальные выражались менее непосредственно.
- Ну что ты, как эльфа, в самом деле, - старый Фомбум похлопал меня по плечу так, что я чуть не заработала жестокий сколиоз.
- Он заслужил, - Элайя протянула мне кусочек лимонного тортика, - Горевать не о чем.
Даже белобрысая Виви вставила пять копеек.
- Это проходит, - разумно сказала она, и дыхание Зеленого Змия не могло испортить впечатление, - Поверь ветерану батальона «Разбитых сердец»!
Она громко икнула и рухнула на вовремя подставленные руки Рейма.
- Спеклась, - констатировал жнец и перекинул бесчувственное тело на плечо, - А ты не парься. Только дергать надо было за шары.
Так бы я и утонула в океане нежности и понимания, если бы «спасатели Малибу» в лице мисс Плам и мисс По не отбуксировали меня обратно в коридор. О, кажется, на что хотела, на то и налетела. Кто, как не они, знает меня лучше, чем я сама? Кто, как не они, может сказать мне без тени сомнения, что я…
Чудовище.
- Только один вопрос, - проговорила Оливия, сложив руки на груди в защитном жесте, - Тебе понравилось?
Матильда грызла ноготь. Я вспомнила холод кольца в моей руке.
- Нет, - уверенно ответила я, - Ни капельки.
- Моя бедная девочка, - мисс Плам обняла меня, миссмистер присоединилась, и вся любовь мира легла к моим ногам.
- Но если ты еще раз так нас напугаешь, - пригрозила именинница, - я выпорю тебя вот этими руками!
- Я добавлю! – поддержала мисс По.
- И никакого сладкого целый год! – хлюпнула я носом, - Можно я вернусь к себе?
- Обалдела? – округлила глаза мисс Плам, - Народ настроился, только тебя ждут, хочешь их разочаровать? Есть более простые способы самоубийства.
Вот, влипла.
- А не нужно было устраивать сцену, - Оливия решительно вывела меня обратно в зал и отдала на растерзание сочувствующей толпе. Меня обступили со всех сторон без единого слова, напугав едва не до икоты. Как-то незаметно я оказалась в центре зала, рядом бесшумно возникли оба кэльпи, их холодные руки обвились вокруг моей талии, а бездонные глаза обратились к ночному небу, отражая свет далеких звезд. Я впала в инертное состояние, хотя очень хотелось выдать что-нибудь вроде «Э-э?» - уж больно загадочные приготовления… собственно, к чему?
И тут кэльпи запели.
Не знаю, сколько длилась эта нота чистого счастья. Возможно, века, или меньше мгновения, но, когда она закончилась, я плакала, как ребенок. Никто не поет так, как они, даже пресловутые сирены признают первенство голоса за детьми рек, несмотря на их краткий век. Даже суровые гномы, как правило обладающие чувствительностью булыжника, смущенно прятали красные глаза. Я крепко обняла обоих кэльпи.
- Спасибо, - прошептала я не столько губами, сколько всей душой. Конечно, подарок предназначался мисс Плам, но в итоге осчастливлены были все.
Потом было многое. Мы танцевали ирландский степ и водили хороводы под звездами, играли в догонялки в клубах дыма, а в серый час между Волком и Собакой в Одессе, общими усилиями ирландцев, пошел снег, по-рождественски крупный и нарядный. Я не заметила, как откланялся Ситри с бесчувственным телом белокурой Виви на руках, как усталые оракулы извинились перед именинницей и вернулись в свои комнаты вместе со слушателями… Зато Уна в объятьях Альрика попадалась мне с завидной регулярностью – ирландка выполняла долг лучшей подруги, а валькирид следовал за ней, как привязанный. Симпатичная, однако, получилась парочка – нечасто встретишь мужчину, на фоне которого такая девушка выглядит хрупкой феей.
Как ни хорошо было со всеми, а усталость взяла свое, и, когда поредевшая, но по-прежнему шумная компания отправилась встречать рассвет, я решила остаться дома и лишь проводила глазами стремительно исчезающую в метели вереницу расписных саней с впряженными в них тройками белых лошадок под озорной звон серебряных бубенцов. На боках народного транспорта почему-то красовались красные китайские драконы.
В опустевшем зале стало очень тихо, даже оркестр, Нафиус и фамильяры отправились в загул вместе со всеми. Теперь будут до самого утра колесить по городу, подбирая редких (в такой-то час!) прохожих и порождая новую волну городских легенд, если вообще не поскачут прямиком до самого Урала. Какой русский не любит быстрой езды? Только мертвый русский!
Я сняла туфли и прошлась по тонкому слою снега на мраморном полу. Крыша медленно возвращалась на свое место, но все равно было довольно прохладно, спина и голые руки покрылись мурашками, а кончик носа покраснел. Но холод снаружи волновал меня гораздо меньше, чем противное сосущее чувство внутри. Усилия друзей не дали мне свалиться в бездну сегодня, однако рано или поздно я встречусь со своей потерей лицом к лицу, и тогда кто-то из нас ляжет на два метра под землю. Боги, только бы не стать одной из тех, кого я всегда презирала – сопливой девчонкой с навыком бесконечного нытья, точкой в пересечении юношеского максимализма и гормональной нестабильности! Я грустно улыбнулась.
Взрослые девочки сами справляются со своими бедами.
Сзади раздался деликатный кашель. Да, Ерш ведь тоже остался, отговорившись тем, что за ним все еще «хвост». Он сидел прямо на одном из столиков и поглощал остатки угощения – бутерброды, крошечные корзиночки с икрой и забавными салатами, спринг-роллы… Вот проглот. Почему я не могу так же наслаждаться моментом, хотя мои проблемы и близко не так велики, как у этого парня? Стыд мне и позор, но стоило только взглянуть на эту довольную рожу – тут же появлялось желание взвалить на него еще и мои беды. Наверное, мужчины устроены проще, как черепахи – что не кинешь, от панциря отлетает.
К тому же, он сам предлагал.
- Ёршик? – кинула я пробный камень.
Оборотень подавился канапе.
- М-мы? – возмущенно потребовал он разъяснений.
- А не хлопнуть ли нам по рюмашке, Ёршик? – не устрашилась я.
- Хлопнуть, - согласился парень, откашлявшись, - Только не называй меня Ёршиком.
- Хорошо, Ёршик, - я подошла к оборотню, выдернула из-под его зада гномий рог, открутила широкую крышку и принюхалась, - О, это сгодится! Закуску организуй.
Ерш буркнул что-то про неслыханную наглость, но поручение выполнил. При виде огромного подноса с несколькими видами сыра, горой фруктов и бессчетным количеством маслин я поняла, что такую терапию не переживу.
Пятнадцать минут спустя я рассказывала оборотню обстоятельства моей сердечной драмы, сидя на ковре у камина в гостиной третьего этажа. На моих коленях устроился Броми, и в особенно болезненные моменты я прижимала бульдога к груди, как плюшевого медведя. Что уж говорить, история моя проста, как пастушья песенка: встреча, любовь с первого взгляда, месяц тайных ухаживаний, ночь телесного воссоединения и…
- Я неделю ждала официального предложения – ну, знаешь, как у эльфов положено в таких случаях, - бубнила я, стараясь не драматизировать, - А Фиавар как в воду канул. Я думала, он готовит что-то грандиозное к нашей помолвке, потом заволновалась, в итоге рассказала все тетушкам, а они связались с главой рода Серебряной Стрелы. Тут-то и выяснилось, что он уже женат. На младшей дочери Старейшины Наладера. Скандал был – до небес, разбирательства, суды… Нам тогда отдали на откуп треть его родовых земель…
Я в очередной раз отхлебнула из рога – отличная вещь, надо будет поблагодарить гномов – и вцепилась зубами в дольку лимона.
- А теперь оказывается, что… не было ничего. Глюк. Обман чувства.
Ерш внимательно слушал, не забывая подъедать сырную нарезку. Потом, когда я надолго замолчала, решил спросить:
- Тебе же, вроде, от этого полегчать должно? Что не ты дура, а он подлец?
Я поморщилась.
- Дело-то даже не в нем, - ой, пол качается, прилягу-ка я, - А во мне. Если я его не любила, значит – вообще никогда не любила.
- Велика беда, - фыркнул оборотень, - Тот еще геморрой.
- А как же верность до гроба и безграничное счастье?
- Хрень.
От такого цинизма мне стало холодно.
- Я тебе не верю, - шепот получился совершенно неубедительным, - Но, возможно, я не могу любить. Я ведь всем давала шанс. Знаешь, как бывает…Может, нужно узнать друг друга поближе, притереться… Только время теряла. За одного ворлока, Андрия, чуть замуж не вышла, он со мной, как с королевой обращался. Думала: ну и что, что не люблю? Он надежный. Умный. Красивый. Во мне души не чает. Я буду с ним счастлива. А потом… Фиавар, и я подумала – раз могу, зачем мне полумеры? Даже после всего… Андрий до сих пор предлагает, насто-о-ойчивый… А я – ни в какую. Могу – значит, будет еще. А оказалось… не могу…
- Ты несешь какой-то бред, - Ерш сделал богатырский глоток, - Ну, не любила, тоже мне, беда… вешаться теперь, что ли?
- Нет, - я помотала головой, и мир закружился в темпе карусели-тошнилки, - Найду Андрия и скажу ему «Да»! Прямо сейчас!
Я, как была, на четвереньках рванула к двери, но могучая ладонь оборотня ткнула меня лицом в ковер.
- Горячку не пори, - отрезал парень, - какая муха тебя в зад укусила?
- Нельзя – ой! – терять ни минуты! – я трепыхалась, как пришпиленная булавкой моль, - Столько времени – коту под хвост! Буду привередничать – вообще останусь одна!
- Да иди ты к лешему! – вдруг вызверился оборотень, и я обрела желанную свободу, - Дура ты! У тебя семья, которая любого в клочья порвет, друзья, каких еще поискать – чё тебе еще надо?! Нервы трепать некому?! Хочешь – вали замуж, да хоть в монашки иди, но я не собираюсь сидеть тут и выслушивать это дерьмо от той, что никогда в жизни не была одна!!!
Упс, кому-то прищемило хвост. Кажется, моя теория черепашьего панциря была сокрушительно опровергнута. Я заморгала и стала безудержно икать.
- Хочешь – ик! – об этом поговорить? – серьезно предложила я.
- Нет, - рыкнул Ерш и набычился, - Женщины, блин… Есть любовь – слезы, нет любви – истерика, не обращает внимания – козел, обращает – маньяк, не делает первые шаги – не мужик, делает – бежать от него на край света… Когда хоть одна женщина поймет, что ей нужно, на Земле передохнет вся живность, включая тараканов! И тебя тут заело – время, время… Что тебе время, ты же ведьма!
Бум! В самое сердце!
Я надрывно вздохнула и приложилась к рогу с такой целеустремленностью, что даже до пьяного оборотня дошло.
- Глупость сказал? – буркнул он.
- Ик! – ага!
- Большую?
- Очень.
- Звиняй.
- Хреновый из тебя – ик! – психолог.
- Знаю. Расскажешь?
- Не-а.
Один-один. Два дебила у камина
Дали больно в нос друг другу,
Их обиженные спины
Развернулись полукругом.
- Спать пойдем? – предложил Ерш.
- Угу, только… - я шустро поползла в свою комнату, оттуда – в ванную, где меня долго и самозабвенно рвало. А кто держал мои волосы? Правильно – хвостатый нянь!
ГЛАВА 6.
Следующий день ознаменовался худшим похмельем в моей жизни. Проснуться от пищащего будильника, в обнимку с унитазом и с ощущением, что голова вот-вот воспламенится и соскочит с шеи – такой букет подкосит кого угодно, и даже чистка зубов уподобилась гладиаторскому бою с собственным телом. Когда я на дрожащих ногах покинула ванную, даже вид аккуратно спеленатого Ерша не смог меня порадовать. Кажется, оборотень забыл об особенностях моей кровати и теперь обреченно дрых на полу в коконе из простыней в веселенькую ромашку. Вот это я понимаю – карма, но на злорадство сейчас нет ни сил, ни времени, нужно добраться до лаборатории.
Двадцать минут спустя я, отчасти вернувшись к жизни, почти ласково размотала Ерша, реанимировала собрата по похмелью теми же зельями, что употребила сама, и надолго оккупировала ванную. Будильник прозвенел в полдень, так что времени до встречи с однокурсниками было предостаточно, но легкое чувство беспомощности и неправильности глодало меня уже сейчас. Переход «с корабля на бал» - точнее, с бала на пересдачу – оказался болезненнее, чем я предполагала, как будто после легкого ситцевого платья влезаешь в тесные джинсы. Понадобится некоторое время, прежде чем контраст между настоящей и «мирской» жизнью перестанет вгонять меня в состояние легкого кризиса. Но вернемся к насущному – есть проблема, которую нужно решать. Кистецкий.
Наш план – отстой. Гарантий – никаких.
Где же ты, злобный гений моего сознания? Приди ко мне, приди и победи! Ой, блин, пить – плохо, особенно этот чертов друидский натурпродукт…
Опа! Мозг встряхнулся и встал в боевую стойку. А что если… Конечно, попахивает членовредительством, но мысль не так уж и плоха. Нужно очень аккуратно рассчитать пропорции… но как воплотить? Одна я такое не проверну. Нужен сообщник. Ребята отпадают по очевидным причинам. Тетушкам говорить нельзя, срежут на подлете. Кто же…
Уна!
Но идее припахать подругу к коварному плану не суждено было сбыться. С помощью следящего зеркала я вызвала светлый образ девушки и тут же устыдилась себя, увидев рядом с ней не менее светлый образ валькирида Альрика. Отпадает.
Мыши и Нафиус заложат меня тетушкам, не моргнув и глазом.
Диего? Хм… нет. Точно нет.
Остается… Ерш. Но за ним «хвост». А что, если… Нужно хорошенько все обдумать. Полчаса, не больше. Я влезла в джинсы и ярко-голубой свитер, посмотрела в зеркало и непроизвольно перекрестилась. Придется надеть очки, таких красных глаз я не видела даже у заядлых торчков. На выходе из ванной меня поджидал мрачный, как кладбищенская ворона, Ерш, смерил укоризненным взглядом и молча занял освобожденную территорию. Мы вообще с момента пробуждения не перекинулись и словом, лично я боялась, что от одного единственного звука голосовые связки ссохнутся и треснут, а он чего? Может, из-за вчерашнего? А что я такого сказала?
Ерш вышел из ванной, на ходу расчесывая волосы моей расческой.
- Обиделся, что ли? – прямо спросила я, причем почти без хрипа.
- Нет, - удивился оборотень.
- А чего молчал тогда?
- Перегар.
Вспомнилась сила собственного выхлопа. Фу.
- Я точно ничего такого не ляпнула? – со стандартной женской въедливостью уточнила я.
- Я же сказал – нет.
- Тогда у меня к тебе большая-большая просьба. Посодействуешь акту праведной мести?
Парень внимательно выслушал изложение ситуации и мой план – или просто молча залип, уткнувшись взглядом в лягушачью ширму. Потом почесал нос и честно ответил:
- План – полная хрень.
- Знаю. Поможешь?
- А «хвост»? А тетки?
- Разберемся.
- По-моему, ты сильно рискуешь. Мне это не нравится.
- Фиг с тобой, оставайся дома, - обиделась я, - Сама справлюсь.
- Не справишься, - припечатал оборотень, - Даже вдвоем – одни «если» и «вдруг».
- Повторяю – можешь не участвовать.
- Такого я не говорил, - Ерш надел свои монструозные ботинки и потянулся за курткой, - что я за мужчина, раз брошу даму в беде? Но если нас поймают, я все свалю на тебя.
- Договорились, - мы торжественно пожали друг другу руки и приступили к выполнению плана под кодовым названием «Хана козлам!».
Для начала плотно позавтракали, непроизвольно дергаясь от любого шороха – делать гадости натощак и вредно, и неэффективно, затем оккупировали лабораторию, где я провела нужные расчеты с помощью таблиц Монга и человеческого коэффициента, пока Ерш искал нужные нам зелья и декокты. Потом наступила ответственная фаза маскировки оборотня. Я внимательно изучила противопоказания, обрызгала парня отваром полыни в качестве стабилизирующего элемента, дабы два других зелья не «передрались» и не превратили бедного добровольца в загадочную крокозябру, и при этом не забывала комментировать свои действия:
- Так, теперь Odeur Faux … Стоп, ты какой взял? Это Кumquat, а нужен Tabula Rasa ! Что значит «какая разница»? Хочешь пахнуть, как кладбище цитрусов? Да нам не перебивать запах нужно, а прятать! Да не будет у тебя аллергии! Теперь «Пустое место» … Нет, там брызгать не нужно. Да не щиплется оно! Надоел, делай сам!
Пока надоедливый оборотень обрабатывался, я наполнила два крошечных пульверизатора тем, что нам еще понадобится, еще раз переделала расчеты, нюхнула порошка «Inu» , закрыла глаза и проверила действие Tabula Rasa. Работает. Да и зрительно сосредоточиться на Ерше оказалось очень сложно – при том, что зелье варила и наносила я сама! Отлично выполнено!
Мы вышли из дома в начале третьего, так никого и не потревожив, и окунулись в самый разгар рабочего дня в Одессе. Ночной снегопад по-новогоднему украсил улицы города, и по пути нам то и дело попадались ошалевшие от радости стайки детишек, наскоро слепленные снеговики разной степени упоротости и следы широких полозьев на заснеженных крышах автомобилей. В преддверии Нового Года народ безостановочно сновал туда-сюда, и если меня то и дело ненароком задевали, то Ерш скользил сквозь поток людей, как привидение, то и дело выдергивая меня из-под чьих-то ног.
До университета добрались на автобусе и без приключений. Серая громада учебного заведения казалась необычно тихой сегодня, когда почти все пересдачи закончились еще утром, и свет горел только в трех окнах – в деканате, бухгалтерии и в кабинете 226. В светлом квадрате то и дело показывался силуэт Кистецкого. Я незаметно указала Ершу на нужное окно и лишь краем глаза заметила, как смутная тень проскользнула через парадный вход, у которого уже сгрудилась могучая кучка адептов романо-германской филологии. Меня поприветствовали довольно вяло – Яся нервно курила, не выпуская руку Вишневской, Лешак и Борзина в последний раз проверяли аппаратуру, спрятавшись от глаз подлого препода под широким козырьком, Леня же пытался развеселить девчонок, воспринимая ситуацию как удар по его маленькому уютному платоническому гарему. Я – без комментариев.
- Есть одна идея, - сказала я, вызвав легкий всплеск интереса, - Только ничего не спрашивайте, не уверена, что сработает. Если поймают, вам лучше ни о чем не знать, поэтому действуйте, как мы планировали. Если через пятнадцать минут после начала не подам знак – выбиваем дверь и рвем когти. Примитивно, как амеба.
- Помощь нужна? – деловито спросила Яся, щелчком отбрасывая окурок.
- Нет, - ответила я и потерла замерзшие уши, - Лучше сами не попадитесь.
Леня посмотрел на часы.
- Пора, - и наша воинственная группа двинулась по коридорам навстречу общим неприятностям. Я чувствовала себя, как героиня фильма «Миссия невыполнима», и это совершенно не радовало.
14-57. Занимаем позиции. Вишневская – перед дверью в кабинет 226, Ерш рядом с ней, абсолютно никем не замеченный, остальные филологи – этажом ниже, в кабинете 116, открывают окно и устанавливают с помощью селфи-штатива крошечную камеру на нужную раму. Процедура требует нешуточной акробатической подготовки. Спонсор техподдержки – новый папик Борзиной.
Я стою под дверью в деканат в другом конце корпуса на первом этаже и молюсь.
15-00. Танюша заходит в кабинет. Операция начинается.
Я решительно стучусь, просовываю голову в деканат, благодарю всех богов оптом и спрашиваю:
- Извините, Алиса Васильевна, у вас наш журнал не потерялся?
Замдекана Соломит – типичная «очкастая мышь» из тех, кто хронически ночует на работе – отрывает голову от ведомостей, нервно поправляет цепочку на тощей бледной шее и тоненьким голоском отвечает:
- Его Борис Леонидович забрал, на пересдачу.
- Ой! Спасибо, а то нам нужно кое-что перепроверить…
Впрочем, уже можно ничего не говорить – Соломит теряет ко мне интерес и снова уходит в ведомственный транс, не мешая незаметно разбрызгивать жидкость из припрятанного в ладони пульверизатора. Я тихонько закрываю дверь, сажусь на пол в позу лотоса и изо всех сил представляю, как молекулы редкого и исключительно дорогого декокта «Voice» перегруппировываются и летят к замдекана. В похмельной голове гулко бухает чугунный шарик боли – есть контакт. Мамочки, это вам не чесоточный порошок по воздуху гонять, тут думать надо. А что нам надо думать?
«Этот Кистецкий потерял всякий стыд, - транслировала я, шипя от боли, - Почему я должна заниматься его ведомостями? Как он смеет относиться ко мне, словно я его служанка?! При всех называет меня мымрой, еще и заперся сейчас с этой бедной девочкой… А вдруг слухи – правда? Нет, он просто мерзавец! Я пойду и выскажу ему все прямо сейчас!».
Секунды тянутся мучительно медленно, а упрямая замдекана все еще противится моей воле. Если бы очкастая грымза слушала хоть кого-то, кроме себя, я бы просто с ней поговорила, но жизнь – боль. Как голова-то болит, кстати… Но я продолжаю сыпать семена на хорошо удобренное ненавистью и презрением сознание. Ни с кем другим у меня просто не получится, значит, это будешь…
Ты!
Последним отчаянным усилием я наконец-то сталкиваю этот камень в пропасть. Из носа на ярко-голубой свитер капает кровь, а Соломит встает из-за стола и решительно выходит из деканата. Я едва успеваю отскочить в сторону, когда очкастая фурия проносится мимо меня, яростно бормоча ругательства. Ну, Ерш, не подведи – я достаю из кармана крошечного медного скарабея и сжимаю ему брюшко, подавая сигнал его брату-близнецу в кармане оборотня, а затем на всех парах мчусь
за Соломит. На полпути до нас доносится истошное ржание и испуганный крик Вишневской, и до кабинета 226 мы практически летим, а когда заветная дверь распахивается под напором замдекана, нам предстает зрелище, которое отныне останется одним из лучших воспоминаний всех присутствующих – и в то же время одним из худших.
Абсолютно голый Кистецкий с невероятной для своих объемов грацией скакал по партам, нечленораздельно ржал и с наслаждением поедал старую половую тряпку, а перепуганная Танюша метнулась к нам из дальнего угла кабинета.
- Слава Богу, вы здесь! – надрывно всхлипнула она в область нагрудного кармана Соломит, ни капли не играя, - Он сошел с ума, кошмар какой-то!
Замдекана вдруг улыбнулась – так, наверное, улыбаются нильские крокодилы – неловко погладила Вишневскую по голове и с видимым наслаждением набрала на мобильном телефоне номер скорой психиатрической службы под аккомпанемент громкого топота. Филологи с камерой добрались до нас секунд через пятнадцать, порадовав совершенно обалдевшим видом и видеорядом исключительно хорошего качества. Серая тень оборотня выскользнула из кабинета, по дороге довольно кивнув мне.
Занавес.
***
Через час мы с Ершем шли по Успенской, презрев толкотню и давку общественного транспорта. Небо стремительно серело, меня слегка покачивало, а в том, что осталось от мозга, флегматично дрейфовал сгусток лавы размером с кулак, еще и свитер загубила… Но оно того стоило!
- Все-таки филологи – страшные люди, - голос оборотня доносился до меня, как сквозь туман, - Даже в СлавМАке народу хватает мозгов не издеваться над преподами, а потом этот филиал ГЕСТАПО в вашем исполнении… Вроде допрашивали тебя, а вспотел я.
Когда странно улыбчивая Соломит надежно заперла Кистецкого в кабинете до приезда скорой, почему-то воздержавшись от расспросов, а запись происшествия перекочевала на компьютер декана (опять-таки идея зама!), моя родная и любимая группа вместо того, чтобы искренне радоваться такой удачной развязке, устроила мне расстрел однообразными вопросами, весь смысл которых сводился к емкому «Каким хреном?...». Я чести мундира не посрамила, загадочно закатывала глазки, надувала губки и раз за разом повторяла хрестоматийное «Волшебники не раскрывают своих секретов!» и «Так получилось – невероятное совпадение!» - короче, строила блаженную, пока моим экзекуторам не надоело издеваться, и радость от успешно завершенного дела не отодвинула жажду знаний на второй план. В итоге удалось вырваться без больших потерь, хотя одногруппники и обещали устроить «темную» засранке, которая даже не хочет отпраздновать победу в кругу друзей. Я просто сняла очки, чтобы показать, что «засранка» уже напраздновалась.
- Это тяжело? – вдруг спросил Ерш, - Совмещать?
- Не очень, - подумав, ответила я, - По принципу «разделяй и властвуй», с упором на «разделяй». Они хорошие, очень хорошие, но живут в совершенно другом мире, и, кроме учебы, у нас нет ничего общего. Зачем спрашиваешь?
- Да так, - тень пожала плечами, и куртка издала характерный кожаный звук, - Никогда не учился с людьми, вот и интересно.
Я промолчала. Наверное, будь Фортуна чуть благосклоннее, я могла бы сказать то же самое.
- Тетушкам расскажешь? – спросил оборотень.
- Нет, - отрезала я.
- Однозначно криминал?
- Да не в этом дело… Кистецкий их не волнует, а вот тебя вытаскивать из дома не стоило. Мало ли что.
Ну вот кто меня за язык тянул? Мой кишечник-ясновидец?
- Да ладно, - Ерш беззаботно взмахнул руками, разминая плечи, - Хоть проветрился немного…
Аккуратно выстроенная маскировка из зелий треснула и осыпалась осколками дыма, во всей красе являя оборотня миру. Быть не может, я так не ошибаюсь! Мы резко остановились, оглядываясь по сторонам, оборотень изо всех сил вдохнул морозный воздух и молча задвинул меня за спину. От страха я вся покрылась пупырышками, но впадать в панику не собиралась. Когда под ногами поползли черные линии, воздух посерел и странно загустел, а пространство исказилось гранями Черного Граната примерно пятнадцати метров в диаметре, я запустила руку в карман и вынула связку ключей с облезлым брелком в виде бейсбольной биты. Кто-то сильно потратился, чтобы замочить нас, не привлекая внимания. Желудок скрутило, но несколько глубоких вдохов-выдохов поправили положение.
- Сколько? – тихо спросила я, откручивая брелок.
- Шестеро, - ответил Ерш и сбросил куртку, - Прямо сейчас не помешала бы помощь. Какие-нибудь предложения?
- А то, - я дважды хлопнула по связке ключей и уронила ее на землю, - Продержаться пять минут.
Оборотень то ли хохотнул, то ли закашлялся, не отрывая взгляда от силуэтов, медленно и молча приближающихся к нам от края Сферы, трое с его стороны и столько же с моей. Здоровые такие парни с мутными рыбьими глазами. У одного в руке сиял демаскирующий артефакт. Я не успела толком рассмотреть лица, когда все шестеро соскользнули во вторую ипостась, и по земле зашуршали не подошвы, а когти.
Они совершенно не торопились, и я крепко сжала челюсти, чтобы не застучать зубами отнюдь не от холода.
- Не протянем, - сухо и мертво сказал Ерш, - Прости. Не двигайся и не путайся под ногами.
Парень беззвучно превратился и стал прохаживаться вокруг меня. Я хотела сказать, чтобы он так не крутился, а то меня укачивает, но вместо этого продолжала дышать, размяла плечи и запястья и невольно подумала, что Ерш гораздо крупнее и… драконистее, что ли, чем его зомбированные сородичи. А потом на нас напали, без предупредительных выстрелов, грубо и невоспитанно.
Мы, как по команде, пырснули в разные стороны, и группе нападающих пришлось разделиться на две неравные части – четверо наседали на Ерша, а двое помельче неспешно направились ко мне, как к слабому противнику, скаля зубы с омерзительным злорадством. И-ик… Один, играясь, щелкнул зубами возле моей ноги… и полновесная бейсбольная бита с нежностью метеорита врезалась ему в ухо, а второй получил под ребра пинок шипованным берцем.
Ай эм БЕРСЕЕЕЕЕЕРК!!!
- Хоум ран! – вякнула я, чувствуя, как страх отступает под неожиданным напором азарта и взмахнула своим грозным оружием на манер двуручного меча.
Пока его товарищ оглушенно мотал головой, пнутый оборотень цапнул меня за левый локоть, я поднырнула под светло-коричневое мохнатое брюхо и правой рукой крутанула биту, целясь туда, куда всем мальчикам, вне зависимости от биологического вида, целить не стоит. Пес сдавленно хрюкнул и разжал зубы, от болевого шока скатившись в человеческий вид.
- Прямо в яблочко! – обрадовалась я, но тут первый, которого я неосторожно оставила за спиной, очухался и повалил меня на землю, лицом вниз. Я наугад махнула битой, не попала, попробовала еще раз и почувствовала, как безотказное оружие выскальзывает из пальцев и отлетает куда-то в сторону. Пес зарычал и вцепился зубами мне в затылок, явно намереваясь прокусить череп…
- Аай-яй-яй-яй! – завопила я, пытаясь схватить ногтями нос противника. Больно же!
- Ау-уау-уау! – взвыл тот, когда часть его зубов с хрустом раскрошилась об узор татуировки Брони. Оборотень отскочил и замер метрах в трех, стараясь не закрывать окровавленную пасть и с ненавистью наблюдая за мной маленькими черными глазками. Бита лежала у его лап, чуть поодаль с трудом поднимался тот, кому я сократила шансы на вклад в генофонд, не спеша принимать вторую ипостась. Ершу приходилось очень плохо – несмотря на заметное преимущество в скорости, он едва успевал уворачиваться от зубов и когтей, отталкиваясь лапами от границ Граната, шерсть на боках слиплась от крови, а с клыков капала пена. Одним судорожным рывком он схватил ближайшего оборотня за загривок и швырнул в остальных противников, как шар для боулинга. «Кегли» бросились врассыпную, уворачиваясь от визжащего сородича, и возобновили атаку.
А я что?! Где моя бита?!
Моя беззубая Немезида, словно услышав, о чем я думаю, наступила на оружие всем весом. Бита жалобно затрещала.
- Не трожь артефакт, сволочь! – заорала я и вцепилась зубами в мохнатое ухо жертвы любительской стоматологии. Тот взвизгнул и поднялся на задние лапы, пытаясь меня стряхнуть, а я соскочила на землю, потянулась за битой… и здоровенная рука второго вражины схватила меня за шиворот и ткнула лицом прямо в сугроб, а вся остальная тяжесть оборотня обрушилась на мою спину. Мамочка, топят! В смысле, душат! Я замолотила конечностями, но безрезультатно, снег забился в рот и нос, вызывая нестерпимое жжение в носоглотке, нехватка кислорода с каждой секундой становилась все острее, в глазах поплыли желтые круги, лицо горело…
Нечто куда более сильное, чем муки совести, сбросило оборотня с моего позвоночника, и я вскинула голову, с хрипом вдыхая морозный воздух с привкусом крови и мокрой псины. Черный Гранат все так же скрывал от посторонних глаз семерых оборотней, замерших живописной инсталляцией под заклинанием стазиса , одну маленькую недоведьму и двух ну очень похмельных, не накрашенных тетушек с растрепанными со сна волосами. На мисс Плам была кремовая шелковая пижама с трогательными панталончиками до колена и тонкой маечкой, а на Оливии и того меньше – бирюзовая ночная рубашка достаточной длины, чтобы прикрыть то, из чего растут ноги. Обе мрачно восседали на гоночной метле Матильды.
- Даянира!
Появилось желание уподобиться страусу и нырнуть обратно в снег.
- Брюнгильда!
Я вжала голову в плечи, нашарила рукой биту…
- По-Плам!
- Аа-а-а! – заверещала я, закрыв глаза, - Знаю-знаю-знаю-знаю! Все знаю...
- Балда! – мисс Плам соскочила с метлы и заключила дурное дитя в объятья. Ее заметно потряхивало, но не от холода – теплый ветерок безостановочно скользил по ее коже.
- Домашний арест, до самого отъезда, - оттеснила подругу снежно-белая мисс По, погладила меня по голове и тут же брезгливо отдернула руку, - Это еще что?!
Я испуганно коснулась затылка, на пальцах осталась клейкая смесь дурно пахнущей слюны и крови.
- Не моя, - брякнула я, падая на колени от осознания того, что кто-то на самом деле пытался прокусить мне череп с такой силой. А потом все вытеснила одна мысль – что с Ершем? Я с трудом поднялась на ноги и стала осматривать поле боя вместе с тетушками.
Чем ближе мы подходили к Ершу, тем тише становились мысли в моей голове, а когда до цели осталось не больше метра, в ушах звенело от этой тишины. Картина была леденяще… четкой. Нашего оборотня прижали к земле, два пса повисли на передних лапах, третий вцепился ему в холку так, что шея оказалась абсолютно беззащитной под зубами четвертого, и клыки на треть длины вошли в густую коричневую шерсть. Заклинание стазиса обволакивало всех пятерых подрагивающей стеной ветра.
Если у меня еще было время, у Ерша не осталось и доли секунды.
- Дая, тише, - мисс По приобняла меня за плечи, - уже все нормально.
Оказывается, я, как рыба, хватала ртом воздух и судорожно сжимала кулаки так, что мышцы свело судорогой. Когда-то картина Бугро «Данте и Вергилий в Аду» покорила меня своей яростной энергией – теперь я вижу ее вживую, даром что вместо людей звери.
- Нужен лекарь, - шепнула я холодными губами.
- Нельзя, - отрезала мисс По, - Только еще больше засветим, вопросы будут… Сами справимся.
Я закрыла рот и кивнула – она знает, о чем говорит. Однако глупое желание пробежаться до ближайшей больницы никуда не делось.
- Вилли, - позвала Матильда, вроде бы ни на что не намекая, но ее руки уже заметно подрагивали. Стазис – штука очень энергоемкая, и работает далеко не везде.
Оливия склонила голову набок, и Ерша опутала черная сеть, концы которой сомкнулись в кулаке миссмистера. Она нахмурилась, выдохнула и сильно дернула, разом освобождая оборотня из смертельного захвата, его противники так и повалились на снег в идиотских позах. Раненого быстро перебросили на метлу – сиденье от Харлей Дэвидсона при этом раздалось вширь – накрыли останками куртки, и теперь в ход пошли неизвестные мне манипуляции. Мисс Плам перебросила заклинание стазиса на Оливию, приманила несколько капель крови Ерша, выдернула у меня три волоса и стала лепить из воздуха нечто странное. Ветер под ее пальцами загустел, вобрал в себя снег, кровь и волосы и распался на две фигуры, в общих чертах похожие на меня и звериную ипостась оборотня. Две большие круглые тыквы – интересно, откуда сбежали такие креативные колобки? – выкатились из-за угла и запрыгнули на плечи фантомов, те заняли наши места, а Матильда слевитировала нападающих в исходные позиции. Затем нашла в снегу демаскирующий артефакт и с чувством шваркнула об асфальт, а я под шумок умыкнула здоровенный, почти целый клык моей беззубой Немезиды.
- Отходим, - скомандовала мисс Плам и открыла временный проход в Хрустальной сфере, сквозь который мы все и вышли.
- Оливия, это их обманет? – тихо спросила я тетушку. На мой взгляд, разница очевидна, - Мое присутствие не всполошит их хозяина?
- Не нужно недооценивать Плам, - улыбнулась та, - Это для нас они – два чучела огородных, а для врагов – ты и Ерш. А в твоем еще и заклинание – через пять минут и не вспомнят, что был кто-то еще.
Миссмистер дождалась, когда Матильда распылит на нас более сильную вариацию «Пустого места», сняла стазис внутри Сферы, не размораживая при этом Ерша, и вместе с метлой ушла вперед, к дому. Я осталась с мисс Плам.
Дальнейшее, возможно, повредило меня на всю жизнь – то, как озверевшие оборотни рвали на части псевдо-Ерша, как зубы и когти размазывали оранжевые волокна тыквы по земле и разбрасывали во все стороны гроздья крупных светлых семян… как мой противник сначала долго удерживал псевдо-меня «лицом» в сугробе, а затем одним движением кулака раскрошил «голову» фантома на несколько неравных кусков. Сочный хруст. Когда с «нами» было покончено, псы приняли человеческий вид, аккуратно собрали куски «тел» в одну кучу, вместе с заляпанным снегом, обильно полили горючим зельем и подожгли, наблюдая за уничтожением улик с непроницаемым выражением на лицах. Костер догорел, оборотни ногами разбросали пепел по дороге, сняли Сферу и спокойно удалились в сизые сумерки одесских улиц.
- Мы их даже не допросили, - зачем-то сказала я и спрятала нос в воротник куртки.
- А смысл? – резонно ответила Матильда, - Зомбированные намертво, а идти за ними сейчас мы не готовы. Я послала ветер, может, выведут к хозяину… но я бы на это не рассчитывала. Пойдем, кенгуренок, Вилли понадобится наша помощь.
***
Оливию и Ерша нашли на кухне, где оборотень успел устроить погром в первые секунды после разморозки. Перевернутый стол валялся в углу, по полу были разбросаны кастрюли, чайник и осколки глиняной посуды, а в покореженной духовке хрипло вопил жар-кот. Сам парень замер неподвижно посреди этого бардака, только грудная клетка неравномерно раздувалась и опадала в такт тяжелому дыханию, а еще его шерсть приобрела странный металлический блеск, и с боков капала густая темная кровь. Оливия спокойно восседала на ящике для сковородок, по-турецки скрестив ноги, и тихим голосом пыталась урезонить больного.
- Ёршик, солнышко, так не пойдет, - ляпнула я первое, что пришло в голову, - Не хулигань.
Да-а, по голове меня, видимо, сильно били. Как ни странно, оборотень замер, тоненько взвыл, вздрогнул всем немаленьким телом и с трудом принял человеческий вид, чтобы ровно через три секунды обессиленно упасть на колени, а три женщины вокруг него, словно по команде, приступили к активным действиям: мисс Плам поспешила в лабораторию за лечебными зельями, бинтами и – на всякий случай – ниткой и иголкой; миссмистер слевитировала на место стол, накрыла его белой скатертью и наполнила горячей водой серебряный таз, попутно достав несколько больших мягких губок и бутылку водки; я же уложила Ерша на стол и, вооружившись ножницами, стала срезать пришедшую полную в негодность одежду. От куртки-непробивайки остались только рукава, свитер и джинсы вообще превратились в лоскуты, все тяжелое, грязное и липкое от крови. Оборотень слабо дергался от боли, но сознание мужественно не терял – а стоило бы, потому что от вида открывшихся ран даже мне стало не по себе. Больше всего пострадали бока и спина, с правой стороны плоть была разорвана так, что на свет выглядывали ребра, а глубокие следы от клыков на руках и ногах вообще не поддавались подсчету. Мы с Оливией перевернули Ерша на живот, прибежавшая Матильда влила ему в рот несколько глотков обезболивающего зелья, потом мы быстро промыли раны…
- Надо лекаря, - решительно заявила я, отхлебывая водку прямо из горлышка , - Слишком глубоко, шить надо.
- Не н-надо… лекаря, - вдруг прохрипел Ерш, - Руки, ноги – замотайте, не страшно, остальное… заштопайте, само срастется. Я интровертен .
И как-то без споров роль почетного хирурга была отдана мне, потому что обе тетушки, несмотря на жизненный опыт и хроническое бесстрашие, уже сейчас держались только за счет адреналина, гордости и водки, радуя глаз нежно-салатовым цветом лиц. Взамен они вооружились склянками с Plant;go и стали обрабатывать конечности парня, а я взяла в руки тонкую иголку с белой шелковой нитью и занялась курсами кройки и шитья, ни на что вокруг не отвлекаясь. Время от времени кому-то из тетушек приходилось промывать края ран, иголка скользила в мокрых от крови пальцах, но оборотень лежал абсолютно неподвижно, под действием обезболивающего зелья преисполнившись спокойствия и умиротворения, и меньше чем через час работа была закончена. Я окинула взглядом дело рук своих – не haute couture, зато добротно и крепко. Для гарантии шлепнув на каждый шов Plant;go, мы замотали Ерша с ног до головы в бинты и отнесли ко мне в комнату, отдыхать, затем быстро привели в порядок кухню, переоделись, умылись и без сил свалились в кресла в гостиной третьего этажа, так по дороге никого и не встретив. Очевидно, бал сильно затянулся, и гости отсыпались всласть, даже фамильяры куда-то запропастились, а я… я ждала бурю. И дождалась.
- Домашний арест до самого отъезда, - жестко заявила мисс Плам, поправляя шнуровку темно-малинового корсета, - И после – еще месяц. И повинность Танцующего Шкафа за это время – на тебе.
Мне хватило ума не препираться.
- Чем ты думала, когда потащила его на улицу? – продолжила тетушка, – Мы что, скрываем его здесь просто так, от скуки? И если думаешь, что я не заметила пропажу «шизофренда» и грибной настойки, твои умственные способности меня расстраивают.
Молчу. Стыдно.
- Думаешь, умнее других? При всей моей любви к тебе, сообщаю – это не так.
- Да знаю я! – огрызнулась, не поднимая головы, - Знаю.
- Зачем тогда творишь? – резонно спросила миссмистер.
Больше не повторится, уж точно. Хватило. На всю жизнь.
- Знаем, что за гедзь тебя в задницу укусил - заметила мисс По, - Но, думаю, ни для кого не секрет, что от тебя обычной сейчас мало что осталось. И отчасти мы понимаем – но, пока твои мозги не встанут на место, никакой свободы передвижений и никакого плаванья в горе и хандре. Я достаточно ясно выразилась?
- Да, - прошептала я.
Фиавар. Имя всплыло в памяти, несмотря на строжайший запрет. Осознание потери, пусть ненадолго и отброшенное, вернулось бумерангом, чтобы огреть меня по лбу. Стало очевидным, насколько глубоко въелась эта зараза, раковой опухолью разрастаясь в области здравого смысла и трезвых суждений. С меня хватит! Я с сожалением покинула нагретое кресло и отправилась на кухню, где после непродолжительных поисков разжилась прекрасным топориком для мяса. Оттуда я ураганом пронеслась в «костюмерную», где среди пыльных пиджаков и ремней хранился последний кусочек моей бессмысленной страсти. Когда Фиавар предал меня в первый раз, на священный костер Инквизиции отправилось все – письма, цветы, подарки… Уна с серьезным видом передавала мне эти куски глупой материи, и с каждой новой вспышкой огня хандра отступала, а когда с дурацким ритуалом было покончено, подруга поздравила меня с ремиссией. Однако, если пациент хочет страдать, врачи бессильны, и я оказалась не лучше любого обыкновенного человека. Вот она, моя личная раковая опухоль, которую я хранила на случай возвращения Фиавара – чтобы в момент воссоединения вернуть ему и сказать «Как хорошо, что я верила в нас».
Я сунула руку в потайное отделение бокового шкафа, вынула нечто крупное, аккуратно завернутое в жемчужно-розовый шелк, отнесла добычу к себе в комнату под укоризненными взглядами тетушек, устроилась в позе лотоса возле камина и стала морально готовиться к агрессивной химиотерапии. Сначала в огонь отправилась шелковая упаковка, и глазам открылось чудо эльфийского мастерства – акустическая гитара из дерева Онвин с аппликацией из гладко отшлифованных полудрагоценных камней на грифе и тонким рисунком цветков персика на верхней деке. Даже такой профан, как я, не мог не оценить великолепие инструмента, и тем тяжелее было собраться с силами.
Я взяла в руки топор и примерилась к блестящему от лака корпусу, тихонько напевая:
- Let me rest in peace
Let me get some sleep
Let me take my love and bury it
In a hole six foot deep…
Замахнулась – опустила, не решаясь нанести удар. Трудно уничтожать что-то столь прекрасное. Берсеееерк…
- Ты чего творишь?
Мамочки-миечки, про Ерша-то я совсем забыла! Пока я вытаскивала сердце из горла, а душу из пяток, оборотень беспокойно заворочался на моей кровати.
- Привет, - пискнула я, - Как самочувствие?
- Нормально, Франкенштейн , только все чешется, - парень рассмотрел гитару, топор и забавно выпучил глаза, - Повторяю – ты чего делаешь?
- Психотерапией занимаюсь, - не стала юлить я и снова занесла свое оружие, - Какие-то проблемы?
- Брось каку! – командирским тоном рявкнул Ерш, и я от неожиданности выпустила топор из рук, - Сдурела, что ли?! Это же «Онвинмаар» , их всего таких пару сотен!
- Значит, станет одной меньше.
- Дура! Я, вообще-то, больной, мне нервничать нельзя! Это же все равно, что на Сикстинскую Мадонну помочиться!
Я, честное слово, обиделась. Сам дурак!
- Фиавару я ее все равно не верну.
Ерш сложил в уме циферки и въехал в ситуацию с похвальной скоростью. Что, однако, не помешало ему наброситься на меня с новой силой:
- Ты лучше к этому хлыщу с топором явись, больше пользы будет! Гитара-то тут при чем?
Вот теперь я разозлилась. Лезут, блин, под руку с нравоучениями, никакой торжественности!
- Ты спал? Вот и спи дальше! – я загнала поглубже злые слезы, - Ну оставлю я ее, и что? Артефактная ведь, никому, кроме Фиавара, не дается!
- Спорим, мне дастся? – вдруг заявил оборотень и требовательно протянул ладонь.
- Перегрелся? – я уставилась на протянутую конечность, как на невиданное существо.
- Если дастся – гитара моя, не дастся… ну, жечь все равно не дам, меня тогда боги Рок-н-Ролла проклянут, но хозяина ей найду!
Я устала спорить – просто протянула инструмент парню и скептически надулась. Ерш, морщась от боли, поправил подушки, устроился в полулежачем – кровать при этом лязгнула крючками, но репрессий не последовало – положении и ласково тронул блестящие струны. Те не оценили и укусили оборотня за палец, да и исторгнутый звук был далек от мелодичности.
- Мать моя женщина! – Ерш облизал выступившую кровь и уставился на гитару, как на раненого тигренка, - Ты ее правильно хранила?
- Конечно, правильно! – возмутилась я, вспомнив, как с аккуратностью микробиолога протирала струны и корпус специальными (дорогущими!) составами, шипя от укусов.
- Тогда твой Фиавар – долбо…звон! – в сердцах воскликнул оборотень и стал нежно подкручивать колки на грифе, - Она же расстроенная в хлам! Руки бы выдрал и в задницу вставил!
Я вертела в руках топор и почти не вслушивалась в тихое ворчание парня. Ну вот как тут настроиться на гнев и психотерапию? Такой план – Рыб-Баюну под хвост! Хотя… признаюсь, было что-то обнадеживающее в том, как Ерш пытается спасти несчастную гитару, что-то колючее, но теплое, как связанный бабушкой шарф из собачьей шерсти.
- Во-от, - наконец, довольно протянул оборотень, пробегая пальцами по струнам, - Совсем другое дело.
Он взял несколько сложных аккордов, и у меня перехватило дыхание – гитара никогда не звучала так в руках Фиавара, даже когда я была ослеплена страстью и не столько слушала, сколько благоговела перед моим златовласым богом. Это был совершенно другой инструмент. Я посмотрела на Ерша. Глаза закрыты, на лице блуждает блаженная улыбка, а пальцы бегают по струнам, как по обнаженной спине красивой девушки. И гитара, поначалу дикая и строптивая, расслабилась и замурлыкала от этой ласки, а с поверхности лакированного дерева исчезали, растворяясь без следа, золотисто-розовые цветы персика.
Да уж, подруга, мы с тобой на одной стороне. Один и тот же мужчина расстроил нас обеих, уж прости минутную слабость.
- Видишь, - Ерш открыл глаза и победно улыбнулся, - Я крут.
- Я рада, - как ни старалась, а легкая меланхоличная задумчивость проскользнула в этих простых словах, и оборотень воспринял ее, как сигнал к действию.
- Что миледи желает услышать? – с картонной галантностью вопросил он, сложив губки «бантиком» и поигрывая бровями.
- Тебе спать нужно, - возразила я.
- Одна песня – и на боковую. Ну, так…?
Я фыркнула. Почти тридцатник, а ведет себя, как мальчишка.
- Что-то, что заставит меня плакать до полного облегчения.
- Слушаюсь и повинуюсь.
Ерш размял пальцы, взял на пробу пару аккордов и завел певучим речитативом:
- Мне жаль, что тебя не застал летний ливень
В июльскую ночь, на Балтийском заливе...
Не видела ты волшебства этих линий.
Волна, до которой приятно коснуться руками.
Песок, на котором рассыпаны камни.
Пейзаж, не меняющийся здесь веками.
Мне жаль, что мы снова не сядем на поезд,
Который пройдет часовой этот пояс,
По стрелке, которую тянет на полюс.
Что не отразит в том купе вечеринку
Окно, где все время меняют картинку,
И мы не проснемся на утро в обнимку.
Поздно... ночью... через все запятые дошел наконец до точки.
Адрес. Почта. Не волнуйся, я не посвящу тебе больше ни строчки.
Тихо. Звуки. По ночам до меня долетают редко.
Пляшут буквы. Я пишу и не жду никогда ответа.
Мысли. Рифмы. Свет остался, остался звук – остальное стерлось.
Гаснут цифры. Я звонил, чтобы просто услышать голос.
Всадник замер. Замер всадник, реке стало тесно в русле.
Кромки... грани... Я люблю, не нуждаясь в ответном чувстве.
Вот, придурок. Прямо в цель.
***
Когда я, трубно сморкаясь, в «Cleanex», вышла из комнаты, тетушки все еще сидели в гостиной, пили душистый травяной чай и что-то отмечали в Большом Горном Атласе на странице с «карманом». Мисс По сформировала в руках сложный узор из дымных нитей, растянула и, почти не дыша, опустила на макет. Две отметки замерцали и запульсировали голубым, чуть отклонившись от прежнего положения.
- Отрицательно, - прокомментировала Оливия, развеяв заклинание, - Все на месте, покров не видно, ни всплесков, ни сгустков магии разума.
- Кто на месте? - влезла я.
- Конь в манто, - ответила миссмистер, - Оракулы, я вчера у Элайи обо всех спросила. Сирен в Карпатах отродясь не водилось, но все может быть. На деле Сеть совсем не помогла – это по-прежнему может быть один из них, или чужак, при должной маскировке нет никакой разницы.
- Значит, зайдем с другого края, - мисс Плам открыла маленькую деревянную шкатулку и вынула из нее горсть гладких черных камней из древнего святилища Танатоса, - Как же я это не люблю…
Она разложила камни вокруг макета, укусила себя за палец, капнула на каждый немного крови, обнажила руки по локоть и несколько раз начертила на предплечьях черной тушью ;;;;;;; и ;;;;; . Затем подняла ладони над атласом и гортанно пропела формулу активации. Некоторое время ничего не происходило, затем надписи на коже противно зашевелились, раскалились докрасна – ведьма лишь страдальчески сжала зубы – а из камней потянулись пульсирующие красные сгустки, похожие на кометы. Они курсировали от края к краю, пересекаясь и разбрасывая облачка легкой пыли, пока сила крови не иссякла, а руки мисс Плам не опустились. Некромагия – это всегда жертва.
Макет остался девственно-чистым.
- Что за хрень? – возмутилась Матильда, поспешно смазывая ожоги заживляющей мазью.
- А в чем дело? – не поняла я. Вся процедура была для меня в новинку.
- На месте жертвоприношений должна быть большая жирная клякса!
- Может, камни испортились?
- Эти не портятся, - Оливия взяла лупу и присмотрелась к макету, - Смотри, через два километра от Беломир-горы вообще пусто, даже обычного некрофона нет.
- Так не бывает! Некрофон быть должон!
- Значит, что?
- Что все это – большое совпадение, и некромагией там и не пахнет? – жизнерадостно предположила я.
Ответом мне были два мрачных взгляда.
- В том-то и дело, что пахнет. Ну что за подлость! – расстроилась мисс Плам, - Столько сил, а в ответ гробовое них… ничего!
- Алтарь такой силы, в принципе, можно закрыть, - не теряла головы миссмистер.
- Разве что Свинцовая Стена, - задумалась Княгиня Ветров, - Но это ж сколько сил надо вбухать – Свинцовая Стена, да почти на целый «карман»?
Получалось действительно впечатляюще – практически вся «комета», за исключением кончика «хвоста» с друидской общиной.
- С силами как раз проблем нет. Шесть известных жертв, даже в человеческом эквиваленте очень много, а тут еще и драконья кровь.
Мы впервые задумались, куда суем любопытные носы, и не лишимся ли мы этих важных органов в процессе поиска истины. Как-то не очень весело получилось. Тут в разговор вмешался новый элемент – крошечный телевизор в стиле стимпанк вдруг задрожал, выпустил облачко пара и явил нам лицо усталого блондинистого ворлока. Судя по малиновой наколке в виде грифона на шее – из Магической Охраны.
- Срочное сообщение! – хорошо поставленным голосом заявило видение, - Сегодня ночью в Ужгороде было замечено одно из известных обличий опасного некроворлока Влада Яролика. Вызванный отряд Охраны обнаружил сильные некромагические следы, но задержать преступника не удалось. Жители Прикарпатья и близлежащих стран, напоминаем: Влад Яролик, некроворлок высшей категории, находится в розыске с 1983 года, на его счету 146 жертв, не считая погибших при попытке задержания ворлоков Охраны, незаконные некромагические исследования и опыты на людях и представителях еще двенадцати рас, а также одно похищение. Соблюдайте бдительность! Остерегайтесь безлюдных мест в темное время суток! При встрече с одним из этих мужчин, - на экране высветились шесть обличий преступника, - ни в коем случае не пытайтесь задержать самостоятельно! Как можно скорее найдите безопасное укрытие и вызывайте отряд Охраны! Формула вызова: Watashi no Mamoru .
Телевизор мигнул и погас. Мы застыли, как три тролля в лучах солнца.
- Не бывает таких совпадений! – выдала мисс Плам.
- Согласна, - Оливия оправила складки длинного терракотового платья и направилась к двери в ам-зону, а оттуда и на лестницу, - Поздно уже, гости оживают. Дая… отправь-ка ты Уну домой, как-нибудь поделикатнее. Ничего не рассказывай, если что – Ерш уехал еще ночью, а мы отправляемся лечить твою депрессию на Кубу. Прямо завтра.
- Почему на Кубу? – глупо переспросила я. Новость о том, что один из опаснейших преступников столетия неизвестно зачем оказался так близко к местам, в которые нам вскоре предстояло отправиться, выбила пару важных шестеренок из мозгового механизма.
- Потому что я так сказала, - миссмистер исчезла из виду. Из ее комнаты по очереди выползли Диего, идальго Рамирес и кэльпи с серьгой-клыком, пряча глаза как от нас – невольных свидетелей их «променада позора» – так и друг от друга. Мы с мисс Плам деликатно сделали вид, что такие явления в наших краях не просто в порядке вещей, а и вовсе неотъемлемая часть каждодневной рутины. Смешно потупившись, мужчины последовали за мисс По.
- Нужно всех проводить, - Матильда потерла ноющие виски и тоже встала с кресла, - А Уну отошли. Нечего ей здесь делать, раз Яролик так близко. А ты еще можешь не удержаться и разболтать про Ерша – не спорь, ты сейчас сама не своя, мало ли, что захочешь ляпнуть.
Я открыла рот, чтобы возразить, засунула руки в карманы – для более воинственного вида – и нащупала там трофейный клык. Рот захлопнулся сам собой.
Все правильно.
ГЛАВА 7.
Первым делом я отмыла волосы от слюны и крови, попутно выловив и отложив на будущие опыты несколько мелких осколков зубов. Затем отправилась в бальный зал, сейчас больше похожий на столовую – да он ею и являлся, когда гостиница работала в обычном режиме. Более-менее живые и уже не похмельные гости вкушали ну очень поздний завтрак и мирно беседовали друг с другом. Почти все нелюди покинули нас еще ночью, лишь Альрик вальяжно развалился на своем стуле, одной рукой легко удерживая на весу кружку пива размером с аквариум, а другой обнимая за плечи задумчивую Уну. Весь клан О’Брайан сгрудился вокруг парочки, и, судя по выражениям лиц, у валькирида и Тулулы шел серьезный разговор.
У меня зачесался нос и ускорилось сердцебиение. Неужели?..
О, кажется, меня заметили – Уна поднялась с места и рыжеволосым метеором метнулась ко мне.
- Как ты, чудовище? – от цепкого взгляда ирландки не ускользнули ни красные глаза, ни походка унылого умруна, - Всю ночь плакала, что ли?
- Нет, пила, - я вяло ответила на объятья.
- Без меня? Одна?!
- Нет, с Ершем.
- Этим хитроумным оборотнем?! Как так?
- Ну вот так… сам предложил, - я невольно улыбнулась, - Еще и волосы потом держал.
Уна подозрительно прищурила глаза.
- Вид у тебя потрепанный, но настроение слишком хорошее. Что-то случилось у вас… с Ершем?
Технически-то да, но совсем не то, о чем ты, дорогая подруга, подумала.
- Ради всех богов, Уна, он просто со мной нянчился! В любом случае, он уже уехал.
- Неужели? А жаль, я бы одобрила.
Тпру-у-у! Коняшек-то попридержите!
- От тебя ли я это слышу, Уна? – я картинно схватилась за сердце, - Ты ничего такого в саду царя духов не скурила?
- Тихо, хитрозадая дочь цверга! – ирландка отвесила мне щелбан, - Просто он такой… ну, вроде, и смотреть не на что, тощий, бледный, а в драку я бы с ним не полезла. И смеется хорошо.
Видать, других критериев нема.
- И чего это мы на романтический лад настроились? – я хитро стрельнула глазами в сторону ирландского стола, - Неужели Альрик… тоже хорошо смеется?
И тут впервые за много лет знакомства я увидела, как дочь Изумрудных холмов краснеет, аки роза.
- Он сейчас договаритается с матриархом.
Я так выпучила глаза, что они чуть не выскочили из черепа.
- По-Плам, дышать не забывай,- Уна достала из кармана белый платок и стала зачем-то вытирать мне лицо, - И сопли не распускай.
Только тут я поняла, то плачу.
- Ой, прости, - я шмыгнула носом, но отворачиваться не стала, - Я что-то… ты уже сказала «да»?
- Я уже сказала «нет»! – хохотнула подруга, - Думаешь, он меня услышал? Прет напролом, как типичный викинг! Но Тулула О’Брайан ему не по зубам, раньше, чем через год, свадьбы все равно не будет.
- Так что, не нравится?
- Нравится, - Уна сложила руки на груди, - У нас много общего, и он просто несуразно сильный! Такой и из-под завала вытащит, и дом построит, и всех твоих врагов на удобрения пустит… Но – жена? Я? Даже тебе смешно…
Я действительно смеялась. И плакала. И смеялась. Нервы-то, Даянира, лечить надо, ох, надо…
- О’Брайан, через год вы либо поубиваете друг друга, либо останетесь вместе навсегда, вот тебе мое честное и беспристрастное предсказание!
В течение следующих пяти минут меня хорошенько поваляли по полу, защекотали до икоты и укусили за ухо, но ничто не могло омрачить моей радости. Боги, пусть хоть кто-то из нас будет счастлив в любви, а то, что у меня слезы вперемешку со смешками – так это нервное, с кем не бывает!
- Поздравляю, - Уна подняла меня с пола, и я крепко ее обняла, - Наконец-то нашелся мужчина, способный уложить тебя на лопатки. Всех благ и кучу карапузов!
- Осталось найти мужчину, способного не будить в тебе зверя, - подруга гулко постучала меня по спине, - Займемся этим завтра, сразу после пробежки.
- Кстати, об этом… - я внутренне возрадовалась, что смогу отвертеться от экстремально здорового образа жизни и выдала свое конструктивное предложение.
Сказать, что ирландка была недовольна… в общем, сильное преуменьшение. Конечно, ни в какую Кубу она не поверила, по поводу чего громко возмутилась, прилюдно обозвав меня авантюристкой, которая собирается влезть во что-то опасное, причем без нее! Последний факт, судя по цветистости выражений, вызвал особенную обиду, но я препоясала чресла и пошла в контратаку – обозвала ее параноиком, а себя депрессивной истеричкой, которая скорее сбежит на край света и сбросится с Бичи Хед , чем станет третьим колесом в велосипеде и испортит лучшей подруге медовый месяц с будущим мужем. И быть бы мне жестоко битой и униженной, если бы не силовая поддержка вездесущего Альрика и Тулулы, которой тетушки уже успели шепнуть пару слов.
В общем, на меня обиделись, основательно и непреклонно. Уна дулась все время, пока ее запихивали в карету ирландского ковена, а я глупо радовалась, что отделалась так легко. Конечно, дорогая, ты права, обвиняя меня во лжи, но лучше я потом поваляюсь у тебя в ногах, вымаливая прощение.
У меня дома – раненый потомок последнего дракона.
В Ужгороде – Влад Яролик.
Где-то между – кучка отмороженных оборотней.
В Бескидах – некромагический алтарь.
Сдалась тебе эта Украина, и я вместе с нею!
К счастью, отправить по домам остальных гостей оказалось не так сложно, как Уну, и вскоре во всем доме По-Плам не осталось никого, кроме коренных обитателей и Ерша. Уже завтра гостиница вернется к обычной жизни, но сейчас у нас есть несколько спокойных часов между уходом одних постояльцев и приходом других. Когда на всех пяти этажах воцарилась тишина, на меня снизошла усталость и странная опустошенность, хотелось лечь в спячку на неделю и истребить стратегические запасы молока и меда на год вперед. Тетушкам тоже было несладко, но необходимость решить некоторые насущные проблемы откладывала отдых на неопределенный срок.
- У нас есть тринадцать дней до следующего жертвоприношения, - мы втроем сгрудились вокруг макета Карпат в гостиной третьего этажа, мисс Плам вещала за всех, - Я практически уверена, что некроворлок один, иначе убийства были бы чаще, а так ему – или ей, пока не стоит исключать вариант, что Влад Яролик решил просто так прогуляться недалеко от Карпат – приходится выжидать восстановительный цикл и полагаться на магию дат, ведь и полог, и Свинцовая Стена, и дистанционное зомбирование крайне прожорливы в плане энергии. При таких затратах реальный остаток сравнительно небольшой…
- Сравнительно? – я зябко закуталась в плед.
- Достаточно, чтобы разобрать Бескиды по камешку и собрать заново, - мисс По была удивительно расслаблена, у нее на плече сонно прикорнула Рубина, - вполне возможно, что следующая жертва станет последней.
- С чего мы вообще взяли, что он все еще там? – в меня вселился скептический дух-бурчалка, - Может, он уже получил, что хотел, и смотал удочки?
- Не может, - возразила миссмистер, - Тогда за Ершем бы никто не гнался. Какой смысл убирать свидетеля, если злодея уже и след простыл? Наша цель – некроворлок, найдем его, и выйти на тех, в кого он слил силу, будет проще простого, а для этого нужно вычислить алтарь. Территория – «карман», все, что лежит под Свинцовой Стеной (это если наши предположения верны), придется прочесывать на своих двоих. Наверняка повсюду разбросаны сигнальные «ябедники», поэтому идем под глубокой маскировкой, дар не используем, берем только Ловцы и Хрустальные Сферы, они почти не фонят – для маскировки будем полагаться на зелья.
Мисс По вынула из шкафа несколько древних книг и торжественно вручила мне.
- Дерзай, дитя мое.
- Это все мне? – я недоверчиво провела пальцами по корешкам. Каждый страниц на тысячу, не меньше.
- Считай это штрафными работами. Большую часть зелий ты еще не варила, так что будь внимательна, - мне вручили перо и лист бумаги, - Записывай: Odeur Faux Chameleon с коэффициентом 2.2 минимум, декокт «Партизан» для горной местности, Свинцовая кожа (для Ерша бери животную вариацию, подойдет), самую сильную Silence , Odeur Vrai и Черный проявитель . По мелочи доберем в кладовке, если чего из ингредиентов нет, мы с Плам достанем. На все про все неделя, вопросы есть?
- Есть, - я уронила голову на книги, - Что ж я маленькой не сдохла?
- Ерш тебе поможет, - Матильда тем временем колдовала над макетом, разбивая территорию на квадраты, - Повинность Танцующего Шкафа, так и быть, снимается на время подготовки.
- Ерш недееспособен, - я наугад перелистнула пару страниц и наткнулась на рецепт «Партизана», - Мать-и-мачехи нет! Совсем ни грамма!
- Кто тут недееспособен? – донесся от двери голос оборотня.
Мы повернули головы на звук так резко, что у меня хрустнуло в шее. Ерш как ни в чем не бывало стоял в дверном проеме, прикрыв забинтованные телеса пижамой, и явно ожидал от присутствующих если не благоговейного восторга, то уж точно бурной радости.
Как бы не так!
- А ну, быстро лег обратно!!! – хоровое рявканье трех хрупких женщин чуть не отбросило оборотня назад.
- Придурок, швы ведь разойдутся! – я вскочила с кресла, без сожалений расставшись с книгами, - Где я на тебя столько ниток напасусь?!
- И правда, ребячество, - мисс Плам обеспокоенно посмотрела на эту бледную здыхоть, - Возвращайся в кровать, мы потом тебе все расскажем.
- Не шумите, голова болит, - парень уселся на пол рядом с мисс По, очевидно, приняв ее молчание за знак поддержки, - Чего мне в постели лежать, если все планирование здесь?
- В следующий раз пришью прямо к матрасу, - пробурчала я и закутала оборотня в плед. Его вид а-ля «свеженькая мумия» меня откровенно нервировал.
- Есть предложение, - Ерш ткнул пальцем в карту и провел линию, разделив накрытую Стеной территорию на две части и указал на ближнюю к Беломир-горе, - Начинать нужно отсюда.
- Почему, - мисс Плам проследила за пальцем, - Наугад, что ли?
- Я что, должен сходу выдавать все наши секреты? – напрягся Ерш.
Ответом ему были три поднятые брови.
- Понятно, - оборотень приуныл.
- Не, ну а че? – заметила я, - Поздняк метаться.
- Смотрите, - парень провел линию между Стеной и Беломир-горой, - здесь стоит последний дозор друидов-следопытов. На нашу территорию они никогда не заходят, только мы изредка приходим к ним. Западнее, - еще одна линия, прямо посреди Стены, - заканчиваются наши земли и выставлен НАШ дозор, дальше лежит Дикое Горолесье …
- О-о-о, - протянула миссмистер, а я ничего не поняла, - Я думала, их уже не осталось.
- Клочок в Гималаях, кусочек в Пиренеях и здоровенная кишащая пробоина в родных Карпатах, - Ерш обвел кружок в западном конце «головы», и мисс По прикрепила нить дыма к его пальцам, для большей наглядности, - Вокруг Горолесья разбросаны другие общины оборотней и их дозоры, для охраны близлежащих территорий. Крупные ковены Венгрии, Румынии, Украины, Словакии и Польши хорошо платят за свою безопасность.
Копилочка политико-географических познаний моих тетушек пополнилась новой монеткой, а для меня обсуждение зашло в неизвестные дебри. Хоть бы объяснили для разнообразия! Вопросы так и вертелись на языке, но стоит дать им волю, и разговор затянется до утра.
- Ближе к телу, - мисс Плам разделяла мою точку зрения.
- Когда я в последний раз был в Коналле, дозор удвоили и передвинули ближе к общине, думаю, потому, что нежить чует некромагию и прет на зов. Здесь, - оборотень снова указал на участок, с которого предлагалось начинать поиск, - все чисто. Мы еще ни одну тварь не пропустили.
Пауза. Загораются энергосберегающие лампочки мозгов.
- Разумно, - мисс По стерла с макета все отметки, оставив лишь восточный участок Стены между друидами и последним дозором оборотней, - Барьер для чутья нежити не помеха, только полный идиот расположит алтарь в Горолесье. Да и из известных оракулов в этот кусок попадает только Вейда Бесфамильная и Ярослав Снегирь, проверим обоих.
- Оба довольно слабые, их под покров поймать проще простого. Снегирь – тип мутный, недавно переехал - вмешался оборотень, - но в Вейде я уверен – она живет там уже лет сто, даже рекомендательное письмо для меня в СлавМАк написала.
- Мы никого пока не исключаем, - аккуратно заметила Оливия.
- Итог – мы знаем, где начать, - у меня снова болела голова, - Ну найдем мы алтарь, и что дальше?
Ерш как-то странно на меня посмотрел, но промолчал.
- Через него свяжем некроворлока – в алтаре силы может уже не остаться, но вся сеть завязана на него, как на основу, - ответила за всех миссмистер, - Ловим, откачиваем через него силу у всех остальных, подбираем тела в лесу. Легко и изящно.
- А если действительно попадется Влад Яролик? – нет, я в тетушках не сомневаюсь нисколько, но если решат заспиртовать для будущих поколений, чур, я!
Оборотень выпучил глаза.
- Яролик? В Карпатах?!
- В Ужгороде, - я потыкала застывшего, как памятник Ленину, парня пальцем, - Пару часов назад передавали.
- Он, конечно, та еще статья УК, - мисс Плам была абсолютно спокойна, - но нас трое. С половиной.
Ерш вдруг не на шутку взъерепенился.
- Вы что, с ума посходили?! – указующий перст пал на меня, - Ее-то туда зачем тащить?! Она – человек! Еще и бестолковый!
- Уткнись, блохастый! – обиделась я, - Ты чего взъелся?
- Человекам слово не давали, - оборотень повернулся к опешившим тетушкам, - Это не увеселительная прогулка в парке аттракционов, Дикое Горолесье рядом!
- Тебя что-то не устраивает? – голос мисс По был тихим и угрожающим, как шелест змеиной чешуи по камням. Наученный горьким опытом парень сбавил обороты.
- Чего я, собственно, переживаю? Если ее ненароком сожрут – я не виноват!
- Вот и проследишь, чтобы не сожрали, - обрадовала его Матильда.
- Зашибись, - того передернуло, - Делать мне нечего – быть нянькой для малолетней изжоги!
- Ворота захлопни, пень старый! – вызверилась я, горя желанием вцепиться ногтями в нос противного придурка, - Кто еще с кем нянчится, принцесса истеричная!
- А ну, прекратили!!! – громыхнула мисс Плам, подкрепив посыл маленьким смерчем, и мы единогласно решили отныне отмалчиваться в тряпочку, - Даянира едет с нами, и это не обсуждается! Есть возражения – снаружи каштан, в нем дупло, можешь высказать их туда!
На том и порешили. Мы с Ершем дулись друг на друга все время, пока тетушки обговаривали детали поездки, а после быстрого ужина нас отослали досыпать. Интровертность интровертностью, а оборотень стоял на ногах с уверенностью ребенка, делающего первые шаги, и был бледнее японской гейши. Я хранила обиженное молчание, помогая парню поудобнее устроиться в кровати, и думала, что поездка обещает быть не такой уж увлекательной с этим геморройным шовинистом под боком. Ерш поерзал под одеялом и уставился на меня, как язвенник на лимон.
- Чего? – ощетинилась я и поспешила спрятаться за ширмой.
- Ты ведь понимаешь, что я за тебя боюсь?
Опаньки! Вот это номер!
- Нет, - чисто из чувства противоречия заявила я, - Думаю, ты считаешь меня балластом и хочешь сбросить с телеги.
- Я неправ? Битой ты машешь неплохо – что настораживает – но там от тебя не будет никакого толку, только зря шею подставишь. По-хорошему прошу, останься дома и не вешай свой труп на мою совесть!
- Не на что вешать! – фыркнула я, надевая ночную рубашку, - Слушай, смирись! Мне с тетушками там безопаснее, чем здесь, но без них. И роль у меня своя.
Оборотень прищурился.
- Слушай, а кто ты вообще такая? Артефакты, зелья, Броня – и не ври, что Медная, наши зубы Золотую прокусывают с легкостью…
Я мысленно присвистнула и демонстративно плюхнулась в кровать рядом с Ершем.
- Баста! Все завтра! Глазки закрыл и баиньки!
- Да как я усну, когда со мной в постели непонятно кто?! Ты, может, преступница беглая, а я больной!
- Больной, - охотно согласилась я, - Хромой на все извилины.
Я выключила свет, оборотень повертелся с боку на бок и виновато признался:
- У меня шов разошелся. На спине.
Пришлось, матерясь, выплюхиваться из-под теплого одеяла и заниматься противным делом шитья по живому. Черт бы побрал этого упрямца!
***
Следующие несколько дней прошли в суетливой подготовке к путешествию. Если кто-то думает, что зельеварение – это легко, всего лишь сочетание ППП (порезал-покидал-поварил) и злодейского хохота над блюдом копченых лягушек… лучше вешатесь сразу, ибо с такими заблуждениями жить невозможно. Похихикай тут, когда одна лишняя крупица может пустить Жар-коту под хвост результат многих часов работы! А еще нужно держать в уме, что с чем сочетается (а главное, не сочетается), дабы дело пакостных рук твоих не превратило несчастного потребителя в твою главную антирекламу. Всякое бывает, вот что я хочу сказать.
Из-за временной недееспособности Ерша, которого под страхом перманентного паралича отправили в кровать еще на два дня, все расчеты пришлось проводить мне. Под конец первого дня у меня чесались глаза и дергалась бровь, но противные коэффициенты сошлись и стабилизирующий элемент был найден – перцовка! Даже успела сделать несколько заготовок прежде, чем без сил свалиться в постель. Кстати, спать мы с Ершем продолжали вместе – хоть скорость заживления и посрамляла собачью, периодически его температура поднималась так, что он начинал бредить. На третий день оборотень попытался самостоятельно снять швы, за что получил по голове и очумелым ручкам. Кто тут почетный хирург? Я! Вот и пришлось вооружаться ножницами, а в процессе отвечать на вопросы любознательного – и явно залежавшегося – парня.
- Ты таким часто занимаешься? – подозрительно спросил Ерш, наблюдая, как я вытаскиваю обрывки нитей из его кожи. От уродливых ран остались лишь широкие ярко-розовые полосы, горячие и очень гладкие на ощупь.
- Первый раз, - призналась я, не поднимая головы, - Раньше только животных перевязывала, но ничего серьезного.
- А руки не дрожат, - почему-то фыркнул Ерш, - Даже когда меня зашивала, совсем не нервничала – ни пота на лбу, ни желваков на щеках. Явно не в тетушек пошла, они такие зелененькие стояли, что я чуть в голос не ржал. Ты либо человек с железными нервами, либо социопат.
Дразнит? Или серьезен?
- Я знаю, что не делаю ничего плохого, - я вытащила последнюю нить и стала протирать живот оборотня жидким Plant;go, - И знаю, что мои действия помогут, поэтому смысла дергаться не вижу. Вот откровенно причинить вред кому-то – для этого у меня кишка тонка.
- Да ну? – Ерш изогнул бровь, и я мысленно пожелала ему таким и остаться.
- Ну да.
Оборотень красноречиво посмотрел в противоположный от нас угол комнаты. Там все еще валялось маленькое колечко Фиавара, кровь на нем засохла и побурела.
- Не так уж и тонка, - парень почесал бок и взлохматил мне волосы, - Не делай такое лицо, я ж дразнюсь.
Не знаю, что уж у меня было с лицом, но я его уже не слушала – меня посетила Идея. Я подобрала с пола пирсинг, вынула из кармана трофейный клык оборотня, который теперь все время носила с собой, и надела колечко на него. Оно село ровно и плотно, почти посередине.
- Зашибенный оберег получится, - я подбросила цацку на ладони и сделала в голове пометку: попросить Нафиуса, пусть повесит на цепочку, - Я Фиавару лично этот сосок проколола! Как Бульба, «я тебя породил, я тебя и убью».
- Ты очень странная, - оборотень тяжело вздохнул и поплелся в душ, его искаженный эхом голос донесся уже оттуда, - Ох, какая же ты странная!
А кто спорит?
Когда посвежевший (во многих смыслах) Ерш вылез из ванной, мне припомнили обещание проколоть некоторым мохнатым ухо, что я и проделала за рекордные сорок восемь секунд, введя пациента в состояние легкой зависти. Это еще что, видел бы он, как я языки одногруппникам пробивала! По пьяни! И, что характерно, никто даже не шепелявил.
Оклемавшийся оборотень был мгновенно припахан к зельеварению и проявил себя, несмотря на хроническое отсутствие усидчивости, вполне квалифицированным кадром. Я доверила ему самостоятельно сварить несколько декоктов, а зубодробительно сложный «Партизан» получился у него даже лучше, чем у меня. Ну, он дитя леса, ему положено, я же тихо радовалась возможности отвлечь парня от раскопок моей жизни – больших скелетов в ней не наблюдалось, но тема была деликатная и, как ни грустно это признавать, несколько болезненная. Заодно познакомила Ерша с последним обитателем нашего дома, Сергеем Вольфовичем. Голем произвел на оборотня неизгладимое впечатление, особенно когда я объяснила, что внутри не просто низший дух, а настоящий призрак покойного профессора со СлавМАковского факультета Силы Слова. Но этого хватило ненадолго. Как назло, четвертый день получился почти полностью свободным, так как большинству зелий нужно было либо продолжительно вариться, либо настояться, остальными насущными делами (такими, как управление гостиницей, пакование чемоданов, добыча редких ингредиентов, совершенствование черных «ловцов» , чтобы не фонили, и укрепление защитных контуров дома По-Плам) занимались тетушки, а фамильяры во главе с Нафиусом вели переговоры с местной нечистью, которая, предчувствуя какими-то своими седалищными нервами скорый отъезд главных «бабаек» их народа, беспокойно зашевелилась.Так что мы оказались не у дел, пришлось проявлять чудеса изворотливости и устраивать Ершу экскурсию по дому.
Так удалось занять Ерша еще на некоторое время. По моим расчетам, через два дня мы могли уже выдвигаться, и я надеялась допартизанить до победного конца, а там, глядишь, и поубавится у некоторых желание задавать неловкие вопросы. Ну не наивная ли?
День пятый. Лаборатория. В котелках медленно докипают зелья, я сосредоточенно нарезаю аронию для Черного Проявителя, оборотень колдует сразу над тремя Odeur – благо, они попроще. За несколько дней мы так основательно пропахли травами, ягодами и другими, куда менее аппетитными компонентами, что на острый запах перцовки, которой мы, защищаясь от испарений, регулярно брызгали все открытые участки кожи, реагировали вяло и без юмора. Парень страдал больше меня – его чувствительный нос ответил на какофонию запахов неожиданным и капитальным насморком, так что настроение у него было соответствующее. Поэтому, когда он шваркнул на стол половник и упер руки в боки, тяжелым взглядом высверливая дырку в моей височной доле, я почти не удивилась.
- Ну? – заявил мой визави, прозаично шмыгая забитыми ноздрями.
- Антилопа гну, - не осталась я в долгу, - Чего надо?
- Шоколада, - бумеранг вернулся, - Рассказывай уже, или так и будешь меня, как ребенка, всякой ерундой отвлекать?
Нож в руке дрогнул, и ягода аронии с подлостью кальмара брызнула соком мне в лицо.
- Ёршик, ну чего ты прикопался-то? – жалобно взмолилась я, вытирая со лба липкую синюю жижу, - Непримечательно все. Ваапче.
- Значит, мне мытарить душу можно, а о себе ни гу-гу?
- Агу-агу… - как-то печальненько получилось, - Ё-о-оршик! Может, не надо?
- Не. Называй. Меня. Ёршиком.
Страсти-то какие!
- Тогда не докапывайся. Не хочу, и все тут.
- Я не докапываюсь, я сравниваю счет. Тебе сложно, что ли?
Я воткнула нож в разделочную доску и демонстративно вытерла руки о фартук.
- Заколёб ты меня, человече! Три вопроса – на них отвечу, со всем остальным своим интересом катись колбаской и темным лесом!
Вот такая я, блин, подзаборная поэтесса!
А оборотню только того и надо было – он так радостно потирал ладони, словно заранее заготовил вопросы, записал на карточке и сейчас вытащит ее из-за пазухи, как фокусник – задрипанного голубя.
- Как так вышло, что ты стала дочерью По-Плам?
- Я осиротела, они удочерили, - получи, фашист, гранату!
Глухое рычание сбило с меня немного спеси и пробудило совесть. Не государственную же тайну разглашаю, в самом деле.
- Мать была обычным человеком, - я присела на табурет, - Почти шесть лет считалась пропавшей без вести, а потом появилась здесь, на девятом месяце, обвешанная амулетами и на последнем издыхании. По ней били некромагией, только из-за амулетов и не умерла сразу, а успела родить меня. Тот, кто это с ней сделал, явился спустя пару минут, но тетушки смогли его отогнать. Вызвали Охрану, те пошли по следам, но быстро его потеряли. Выяснили личность матери, нашли родственников… все оказались людьми, а у меня обнаружился дар, поэтому меня решили им не отдавать, а оставить в какой-нибудь магической семье. Знаешь, когда тетушкам предложили подыскать кого-нибудь другого для этого, они чуть не взбесились.
- А что твой отец? – вклинился Ерш в паузу. Второй вопрос.
- Не знаю, тогда его так и не нашли. Вполне возможно, именно он гнался за матерью, но лично мне все равно. Единственное, что расстраивает – он все еще жив.
Вопросительный взгляд.
- Если бы умер, я бы уже была ведьмой.
Я вздохнула и призвала на помощь обширный опыт ответов на экзаменах, чтобы объяснить оборотню то, что известно любой, даже самой маленькой ведьмочке. Жаль, мисс Плам здесь не было, она бы такую лекцию задвинула – закачаешься! До третьего вопроса не дожил бы никто.
- В мире очень мало годной для людей магии, - начала я издалека, - Нас, конечно, тоже мало, но раньше было меньше и всем хватало. Теперь чаша колдовства пуста, все до капли разделено и распределено, поэтому, если человек рождается с даром, он не может им пользоваться. Новая ведьма входит в силу только тогда, когда уходит одна из старых, а если учитывать, что мы, по сути, вечны… можно состариться и умереть, так и не дождавшись своей очереди. У нас есть специальный реестр, я в нем тридцать шестая, а Уна двадцать третья, и это только те, кто зарегистрирован официально. Знаешь, это как сидеть в поликлинике – у тебя в руках этот гребанный талончик, впереди десятки людей, каждый заходит в кабинет и пропадает на двадцать минут, на полчаса, на час, а еще бабульки, которым «только спросить», профосмотры, а то и является какой-нибудь хрен с горы, и нате – у него запись раньше тебя, и снова ждешь. Есть способы проскочить пораньше, вот к чему я веду. И первый – осиротеть. Совсем. Как будто Вселенная после такого пытается восстановить равновесие и оправдать потерю. Поэтому я знаю, что отец жив.
Ерш… не то чтобы припух, но серьезно призадумался. Наверное, прозвучало гораздо трагичнее, чем есть на самом деле.
- Ты только это, не думай, что я жалуюсь, - попыталась я исправить положение, - Просто объясняю, как система работает.
- Угу, - оборотень покивал головой, как ослик, - Только… при чем здесь Татуировка Брони и артефактная бита? И то, что тебя от тетушек не оторвать?
- Третий! – я радостно вскинула кулак, и парень понял, что продешевил, - Ну, тут все совсем просто. Мы же люди, и некоторым может запросто снести крышу – не представляешь, на что готов человек ради вечности. Или чтобы подарить эту вечность кому-нибудь близкому. Пытаться убить полноценных ведьм – себя не любить, а вот таких, как я – соблазнительно и на первый взгляд не так уж сложно. На меня уже четыре раза нападали, представляешь? Поэтому ковены защищают своих детей, как только могут, от желающих расчистить поле.
- А-а…? – вопросительно завел Ерш, но я выставила вперед руку с тремя растопыренными пальцами.
- Ха! Лимит исчерпан!
И видно прям, как его распирает от незаданных личных вопросов, но халява – дама ветреная, на одном месте долго не рассиживается, так что вместо бесполезных споров оборотень решил на меня почему-то обидеться. Я себя виноватой не считала, посему занялась зельями и предоставила ему самому разбираться со своими рефлексиями. Сначала он долго молчал, потом уткнулся носом в работу с таким рвением, словно решил залезть в котел с ногами, а через полчаса беззлобно ткнул меня кулаком в плечо.
- Извини.
- Ладно, проехали, - великодушно сказала я, помешивая Проявитель. Ерш почесал заживающие бока и размял шею. Он вообще в последнее время вел себя неспокойно – дергал плечами, подпрыгивал на месте, ни с того ни с сего начинал приседать или отжиматься от пола, словно оборотень превратился в бутылку, в которой законсервировали очень недовольного джинна и жизнерадостного кенгуру в период гона.
- Что с тобой такое, блохастый? – поинтересовалась я, - Ты как будто кофе перепил и конфет перекушал.
- Засиделся, - признался парень, выгибая спину под таким углом, что мне стало завидно, - Давно не превращался, вот и распирает, привычки собачьи наружу просятся. Не обращай внимания, в лесу набегаюсь.
- Ню-ню, Ёршик, начнешь задирать ногу на мебель – прибью мухобойкой.
- Не называй меня Ёршиком, - привычно огрызнулся парень, - Я могу спустить тебе с рук собачьи шутки, но имя не трожь.
- Не требуй от меня невозможного, - я бегло осмотрела вверенное мне хозяйство, осталась довольна результатами и сорвала намозоливший фартук, - Пойдем, прогуляемся.
- Ты на меня еще поводок нацепи, - разворчался Ерш, но позволил отбуксировать его из лаборатории, - Вечно таскаешь туда-сюда…
- Ёршик, не упрямься, все для твоего блага!
- НЕ! НАЗЫВАЙ! МЕНЯ! ЁРШИКОМ!!!
Я от таких экзальтированных воплей чуть на задницу не упала, а как посмотрела на лицо моего коллеги – вообще едва с бренным телом не распрощалась. Это ж надо такую рожу скрючить, гиена испугается!
- А то что? – нет, ну мне правда интересно.
- Укушу, - решительно заявил этот гад, глядя на меня сверху вниз.
- За задницу? – зачем-то поинтересовалась я. Пауза.
- Могу и за задницу, если так до тебя быстрее дойдет.
Я на всякий случай отошла на два шага назад и скрестила руки на груди. Не люблю, когда мне так нагло угрожают в собственном доме, а еще появилось нездоровое желание «посмыкаты смэрть за вуса», как говорит дедушка Сервений.
- Ёрррр-шик! – вякнула я и кузнечиком скакнула через всю гостиную, направляясь к дверям на лестницу, где механические руки уж точно не дадут меня в обиду. Нас не догонят, нас не дого-о-оня-а…
Ай!
В двух шагах от цели меня поймали за шиворот, развернули к дверям задом и плюхнули животом на что-то узкое и твердое. Перед носом возник темно-зеленый мужской тапок, и стало понятно, что меня попросту перекинули через колено, как нашкодившего ребенка, и разозлило это меня – ну просто неимоверно!
- Пусти! Пусти, сволочь! Щас тетушек позову! Аааааааааааааа! Убивают! Чести лишают! Фу, тошно… Ааааааааааааааа!!!
Подлый оборотень оказался глух к моим угрозам и действовал по принципу «а Васька слушает да ест», как говорит прабабуля Титания, мать Сервения – то есть, перехватив мои бестолково молотящие воздух кулаки одной рукой, другой стал задирать подол свободного домашнего платья. Видимо, решил показать, что настоящий мужчина словами просто так не разбрасывается, и вот тут-то мне стало по-настоящему страшно.
- Нафиус!!! – заверещала я, от страха так дрыгнув ногами, что чуть не повалила своего истязателя на спину, - Мусик! Веник! Лютик! Оливия! Матильда! Помоги-и-ите!!!
Глухо, как в танке. И тут я почувствовала на своем левом полупопии зубы и испустила такой звук, что в дымоходе испуганно завыло. Больно! Дверь, ведущая на лестницу, распахнулась с такой силой, что на стене рядом с ней осталась вмятина, и взмыленной команде моих домочадцев с тетушками во главе предстала потрясающая картина – я, вниз головой и с задранным платьем, и Ерш с зубами в моей ляжке.
На несколько секунд воцарилась такая тишина, что можно было услышать падение пылинки. «Ух, щас кого-то на молекулы распылят», - мстительно подумала я и задергалась всем телом, ощущая, помимо очевидной, какую-то глубинную неправильность происходящего. Оборотень аккуратно разжал челюсти, поправил на мне платье, миролюбиво заявил:
- А мы тут воспитанием занимаемся, - и пришлепнул свободной ладонью мой задранный к небу зад. Место укуса отозвалось глухой болью, что обеспокоило меня еще больше. Я, наконец, вырвалась из обвисших, как макаронины, рук и изо всех сил заехала кулаком по роже обидчика.
- Животное! – рявкнула я в физиономию Ерша, на которой медленно, как фотоэлемент, проступал синяк и смущение.
- А что вообще происходит? – почти спокойно спросила мисс По, первой из команды «спасателей» возвращая самообладание. Все остальные тоже потихоньку отмирали и начинали двигаться в направлении парня с однозначными намерениями. Я уже почти решила никого не останавливать, но внутри поселилось неприятное ощущение, словно чувство мести выгорело дотла, оставив неприятный осадок, поэтому я предельно сухо изложила ситуацию и поспешила к себе в комнату, где долго и задумчиво рассматривала четкий отпечаток зубов на левой ягодице. Рисунок та-моко вокруг него обиженно подрагивал, словно досадовал сам на себя.
***
Небо еще только начинало светлеть, когда на крыше дома По-Плам разгорелась бурная деятельность, и предрассветные сумерки огласились воплями сонных и оттого ну очень нежизнерадостных домочадцев. Хотя, с учетом зимнего времени, было не так уж и рано, и мы больше прибеднялись, ворча и невольно вздрагивая от ветра. В кои-то веки оседланная Ники (а попробуйте навьючить сумки на неодетую лошадь!) недовольно шкрябала копытами черепицу и пыталась надкусить край каминной трубы, за что регулярно получала по носу от мисс По; Матильда любовно протирала сиденье гоночной метлы, приглаживала выбившиеся прутья и проверяла, свободно ли двигается руль. Рядом валялись два шлема – собственно тетушкин, с оскаленным снежным барсом, и мой, с цитатами из «Беовульфа» на староанглийском. Я стояла неподалеку и откровенно зевала, равнодушно наблюдая за тем, как неугомонные фамильяры во главе с Нафиусом и внезапно взбодрившимся Броми скачут по крыше, пытаясь то впихнуть в набитые под завязку с помощью сжатия протранства сумки совершенно целую запеченную индейку, то прицепить на метлу компас размером с поднос. Все четверо периодически пеняли на мое безделье, в ответ на что я царственно скалила зубы и моргала, как сова – благо, свою часть работы выполнила еще вчера, почти весь день убив на доработку зелий, калибровку распылителей и укладывание пузырьков в определенной последовательности в два деревянных сундучка, надежно прикрепленных к моей спине на манер рюкзака. Из-за тяжеленной дубленки, плотных штанов и сапогов на плоском ходу с меховыми отворотами я чувствовала себя, как броненосец, но хотя бы не мерзла. Мисс Плам вырядилась с ног до головы в обтягивающую черную кожу, подчеркнув каждый изгиб и каждую выпуклость фигуристого тела, накинула сверху длинный плащ и теперь напоминала то ли голливудского борца с нежитью, то ли SM бордель-маман, а Оливия вообще щеголяла в бархатном домашнем халате, невзирая на собачий холод. Хорошо ей… Если бы на меня можно было навесить такой же теплый ветерок, какой скользил по коже тетушек и был одним из коронных заклинаний Матильды, я бы тоже обошлась чем-то более легким, но у Татуировки Брони на этот счет было свое мнение, и прекрасная во всех остальных отношениях защита отвечала на магию воздуха полным отторжением, а то и крапивницей. Гадство.
Ерш, живой и даже невредимый, отирался вокруг мисс Плам и ее метлы, восхищенно разглядывая то сидение от Харлея Дэвидсона, то ярко-алый моргающий глаз с вертикальным зрачком вместо фары. На оборотня я старательно не смотрела и вообще делала вид, что мы все вышли на крышу воздушком подышать да облачками полюбоваться.
- Чур, я на метле! – заявил парень, и восторга в его голосе хватило бы на целую группу фанаток Джастина Бибера. Матильда скептически расфыркалась.
- Чуркалка не отросла, - буркнула я, мысленно добавив: «И нервы не окрепли», - На метле лечу я.
Вот и первые слова за два с лишним дня. После памятного укуса я закономерно обиделась и включила режим полного игнорирования объекта, улетучиваясь из всех помещений при одном виде шоколадноволосой личности. Поначалу словесно пропесоченный тетушками Ерш старался наладить контакт (при этом отказываясь признавать вину), но после нескольких холодных отповедей решил, что хорошенького понемножку, и стал вести себя так, словно вся история приглючилась мне в навеянном волшебными грибочками сне. Самое обидное – хоть все домашние и были априори на моей стороне, нет-нет да и проскальзывали в разговорах намеки на то, что я сама нарвалась. Рассуждая логически… ну, наверное, возможно, чуть-чуть, немножко да.
Да только хрен я в этом признаюсь!
Матильда надела на шею маленькую верблюжью косточку со свежими маскировочными насечками – она будет запоминать все, что с нами происходит, чтобы впоследствии у Охраны не было к нам лишних вопросов. Путем бесчисленных экспериментов удалось выяснить, что подлый оборотень на любых средствах записи отображается, как здоровенная, но самая обыкновенная собака, вроде тибетского мастифа, и можно было не бояться, что тайна Коналла невзначай раскроется. Оливия положила в одну из сумок латунную пудреницу, чтобы в крайнем случае мы смогли связаться с кем-нибудь из друзей, и на этом сборы посчитали официально завершенными. Троица фамильяров вместе с Нафиусом картинно шмыгали носами, комкая в руках беленькие кружевные платочки, и пытались облобызать каждую из нас на прощание, но мы решительно пресекли эти телячьи нежности и взгромоздились на наши транспортные средства.
- Может, все-таки на метле? – с отчаянной надеждой спросил Ерш, наблюдая, как мисс По снимает халат и остается буквально в костюме Евы, не обращая ни малейшего внимания на оборотня.
- Юноша, я не кусаюсь, - Оливия взлетела в седло и требовательно дернула головой, а когда парень с тяжелым вздохом угнездился на лошади позади нее, стала звонко командовать, - Держись крепче, сорвешься – никто подбирать не станет! Крепче! Еще крепче! Ну, раз собираешься так страстно прижиматься к одинокой красивой женщине, уж доводи дело до конца! Можешь переместить руки выше… или ниже!
Впервые вижу, как этот гад краснеет! Райское зрелище! Ерш нахмурился, вынул из сумки свернутый во много раз плед и накинул тетушке на плечи, однако заботливый жест был величественно проигнорирован.
- Детский сад, - фыркнула Княжна Преисподней, стряхнула клетчатую ткань и свечой взмыла в небо. Судя по тому, что, кроме пледа, больше ничего вниз не упало, оборотень не соблазнился перспективой превратиться в лепешку и успел ухватиться за первую попавшуюся опору. Сверху доносился ведьминский хохот миссмистера и сдавленные матюги.
- Чего стоим, кого ждем? – мисс Плам надела шлем и пригласительно похлопала по сидению метлы. Я устроилась сзади, крепко ухватилась за тетушку и сжала зубы, чтобы не клацали, как в прошлый раз.
Путешествие началось.
ГЛАВА 8.
- Япона ма… а-а-а!!!
Матильда резко вывернула руль, уводя метлу из-под когтей очередного стеклянного грифа . Когти клацнули, тщетно нащупывая ускользнувшую добычу, и возмущенный возглас безвинно обиженной птички сотряс нас от пяток до кончиков волос.
- Да подавись уже! – я вынула из кармана последнее овсяное печенье и со злостью швырнула в распахнутый клюв. Гриф благодарно курлыкнул, шелестнул перьями по моему шлему и, выдернув на прощание прут из метлы, растворился в облаках.
- Вот холера! – ругнулась сквозь зубы мисс Плам, - Вилли, ты там как?
- В порядке! – донесся причудливо искаженный голос из ближайшей тучки, - А вот мохнатый что-то не очень!
Нежно-салатовый оборотень мертвой хваткой вцепился в мисс По и мужественно не раскрывал рта – очевидно, опасаясь потерять завтрак и остатки достоинства. А еще на метле хотел, дурачок! Я откинула стекло шлема и потерла замерзший до онемения нос. На высоком – почти семь тысяч футов на «впадинах» - Украинском тракте сегодня было довольно спокойно, и за три часа, кроме грифа-гурмана нам встретились лишь пара ворлоков на крылатых змеях да группа веселых бородатых метлобайкеров, до самого Киева круживших рядом с Матильдой, как взъерошенные шумные воробьи. Княгиня Ветров, вопреки обыкновению, знаки внимания игнорировала, лишь тихонько хмыкая под нос, а на предложение «погонять» ответила таким ускорением, что мой возмущенный вопль оторвался от губ и улетел за спину, миновав уши. Когда-нибудь устраивали гонки на воздушном тракте? Да сплав по горным рекам в дырявом каяке без весел и то безопаснее! Ну, да метлобайкеры тоже парни не промах – их свист и улюлюканье преследовали нас до самой Муравьиной Ямы , где более маневренная – или безбашенная – ведьма сбросила преследователей с хвоста. В итоге вторую часть кавалькады в лице мисс По и моего зубастого обидчика пришлось дожидаться на развилке, где Украинский тракт раздваивался на Карпатский и Московский.
- Можно конструктивное замечание? – спросила я во время вынужденного привала, пытаясь наощупь определить положение желудка. Судя по всему, орган потерялся где-то среди колец кишечника, или вообще вывалился по дороге.
- Можно, - беззаботно разрешила тетушка, - Если осторожно.
- Ребята вроде в твоем вкусе были.
Матильда лишь хмыкнула, загадочно улыбаясь. А я подумала, что, возможно, эльфийские азалии, исправно присылаемые нам неизвестным доброжелателем каждый день после памятного бала, были вовсе не для меня.
- Ах ты лиса! – возмутилась я, - Умоляю, скажи, что это не Наладер! Он женат! И мне он нравится! И вообще – нет нам счастья от ушастых!
- И как ты приходишь к таким удивительным выводам? – мисс Плам разглядела на горизонте быстро приближающееся крылатое пятнышко и «пришпорила» метлу, - Не Наладер.
- Значит, Иравэр, - протянула я, - Мать, он же как рыба снулая!
- Много ты понимаешь, - ткнула меня локтем Матильда, - Зато настойчивый. И умный. И с ситуацией на балу справился, как мужчина.
- Согласна, - на очередном повороте я зацепилась локтем за безобидное с виду облачко и чуть не стала жертвой гравитации, - Но…
- Что «но»? – кажется, Княгиня Ветров изволит раздражаться. А мы птицы скромные, но бесстрашные!
- Кость тонкая, стать тщедушная, - припечатала я и, подумав, добила, - И кадыка нет .
Вот это был удар под дых – тетушка отвернулась от меня с явным намерением больше не разговаривать до самой смерти и ускорилась настолько, что я даже пикнуть побоялась. В плане выбора спутника жизни мисс Плам придерживалась простой, но не очень возвышенной философии: личность – это, конечно, хорошо, но если в интимном смысле избранник не привлекает… никакие личные качества не спасут несчастного от ярлыка «Только друг». И я, конечно, права – эльф ну совершенно на ГОСТ не тянет.
Но про кадык могла бы и промолчать – у Матильды на них пунктик.
- А тебе не приходило в голову, - вдруг заговорила мисс Плам, - что пора сменить стратегию? Может, я потому до сих пор одна, что ведусь на внешность вместо главного?
- Ты ведешься не на внешность, - возразила я, - а на сексуальную харизму. Ну, четровщинку в глазах и маскулинность в ауре. Я, конечно, не присматривалась, но в Иравэре их маловато.
- И кто тебя таким гадким словам научил? – тетушка резко сбросила скорость и стала зорко всматриваться в распростертый под нами пейзаж. Через некоторое время, увидев что-то, понятное ей одной, она уверенно свернула с тракта на еле заметную узкую тропу и почти остановилась, дожидаясь мисс По. Та нагнала нас минут через пять и, к моему огромному сожалению, оборотень все еще был при ней.
Фу, злобная я. Аж самой противно.
- Когда вы вообще успели сойтись? – выдала я давно вертевшийся на языке вопрос.
- Дорогуша, наука – это хорошо, - улыбнулась мисс Плам, - но иногда и по сторонам неплохо бы смотреть. Уже четыре дня, как объявлен семиал .
- То есть, пока я чахла над зельями, как Кощей над златом, ты творила шуры-муры с этим сухим остроухим бюрократом? – возмущению моему не было предела. Ну что за семейка – собственной дочери никто ничего не рассказывает!
- Не забыла, кто именно накосячил и отдувается штрафными работами? Хулиганка, все-то тебе надо докладывать.
- Ни стыда, ни совести, - подытожила я и мстительно добавила, - Ни кадыка.
Моя последняя реплика оказалась громче, чем я ожидала, и достигла ушей Оливии. Тетушка смерила меня укоризненным взглядом, но комментировать не стала, лишь покачала головой и чуть опередила метлу, оставив практически наедине с невеселыми размышлениями о собственной беспричинной желчности. Ерш, скотина, выглядел так, словно у него на глазах развернулось цирковое представление, аж уши заострились от желания не пропустить ни слова. Я назло замолчала.
Пару часов мы летели в полной тишине. Разговоров не заводили, по сторонам особо не оглядывались, даже обедать пришлось на лету. У меня стали ощутимо затекать спина и то место, на которое покусился подлый оборотень два дня назад, когда Матильда вдруг остановилась.
- Снижаемся! - скомандовала она, - Барьер рядом.
Лично для меня простирающиеся под нашими задами облачка ничем не отличались от остальных, и когда мы стали быстро снижаться по спирали, от вдруг вынырнувшего из белой дымки пейзажа перехватило дыхание. Карпаты! Пятнистые, как коровья шкура, ребристые, как дорогое жабо – и бескрайние, как океан, даже с относительно небольшой высоты немногочисленные городишки и деревни терялись среди выпуклого рельефа гор, как блохи в собачьей шерсти, а пушистый ковер заснеженного леса переливался всеми оттенками от черного до светло-серого. То и дело мелькали крошечные зеркала озер и серебристые жилки замерзших на зиму рек.
- Мать, только лего-о-онечко… - попросила я, получила в ответ презрительное хмыканье и покрепче вцепилась в плащ впередисидящей ведьмы. Ох, зря я ее сегодня драконила, а, главное, безосновательно.
- Тилли! Здесь?! – мисс По поравнялась с нами и теперь внимательно вглядывалась в снежную скатерть гор в поисках подходящей посадочной площадки. Под «подходящей» подразумевалась любая относительно ровная поверхность площадью в шесть квадратных метров без видимого наличия крупной (до семи тонн веса) нечисти. Лично я видела только хищно ощеренный частокол исполинских елок, любая из которых и не вздрогнет, если по ней размажет вот такую вот гоночную метлу или демоническую лошадку с довеском в виде мягких наощупь пассажиров.
- Мать, - предприняла я новую попытку добиться взимопонимания, - Приземлимся мягонько – или как обычно?
Вместо ответа Матильда резко вывернула руль вправо и, завершив виток по спирали, влетела прямо в – как мне казалось – непроходимую чащу еловых верхушек. Вопреки опасениям, мы вляпались не в ветки и иголки, а в прохладную и студенистую наощупь поверхность пространственного барьера – мисс Плам, как полноценная ведьма, никаких неудобств не испытала, а я вот поежилась, пытаясь согнать противное ощущение ползущей по спине медузы, и не сразу заметила, как изменился пейзаж. Из-за особенностей «кармана» высота в точке выхода была гораздо больше, чем на входе, и «комета» легла перед нами, как на ладони – длинный, постепенно расширяющийся «хвост» со стеной заснеженных горных вершин по обе стороны и «голова» с неровной, чуть выгнутой в обратную от нас сторону кляксой Дикого Горолесья, западная половина которого терялась в густом, цвета застиранной простыни, тумане. Тускло-серые, словно присыпанные пеплом деревья неразличимой с такого расстояния породы выпирали пятном плесени на фоне сплошного ковра высоченных, с корабельную мачту, глазированных снегом елей. Однако долго любоваться видами мне не дали – едва преодолев барьер и миновав выпуклую кнопку Беломир-горы, Матильда вошла в крутое пике и камнем нырнула вниз, на еле заметную полянку между стволов. На полпути тетушка соскользнула с сиденья и, раскинув руки, живописно шлепнулась на снежную перину, а я, ухватив руль, аккуратно посадила метлу следом. Ну… почти.
- Какое небо голубое… - задумчиво протянула я, лежа на спине в сугробе в паре метров от приземлившейся более удачно тетушки. Метла торчала рядом прутьями кверху, а я безбожно грешила против истины – со светло-серого купола облаков непрерывно сыпались мелкие острые снежинки. Дубак стоял капитальнейший, градусов двадцать мороза, не меньше. Услышав неподалеку шелест кожистых крыльев и хруст чуть подмерзшей поземки под копытами, я с кряхтением села и стала отряхивать дубленку.
- Плам, ты неисправима, - Оливия соскользнула со спины Ники и за капюшон выдернула меня из сугроба, - Нас, наверное, только слепой не заметил.
- Если и заметил, то уже не помнит, - мисс Плам тоже поднялась и раздавила каблуком стеклянную «рыбку» , - Дая, проверь зелья. Ерш, вызы… боги, ну что ты за хрупкий цветочек!
Оборотень стоял, прислонившись плечом к елке, и мучительно решал – опозориться здесь, или мучаться еще неопределенное время с застрявшим в горле комком то ли подавленного вопля, то ли желудочного сока. Я не удержалась и подпустила шпильку:
- Рожденный ползать…
- Помолчи ты, бога ради, - парень постучал себя кулаком по груди и, задумчиво сжевав пучок еловых иголок, отправился разгружать лошадь. Я фыркнула, сняла со спины чемоданчик и наскоро проверила флаконы – все на месте, в целости и сохранности, даже пульверизаторы не покорежило. Мисс По со вздохом облачалась в короткую бежевую шубку, шерстяные брюки и гибкие ботфорты на меху – в целях маскировки и из-за полной несовместимости с большинством зелий заклинание теплого ветра придется снять. Натягивая на левую руку тяжелую кожаную перчатку, она помедлила, словно о чем-то задумавшись, и пробежалась пальцами по тыльной стороне ладони.
- Все в порядке? – миссмистер вздрогнула, когда я легонько тронула ее за плечо, - Ты в последнее время необычно задумчива.
- Я сосредоточена, - тетушка тяжело вздохнула и достала из кармана чешуйку из хвоста Кербера, - Подержи Ники, пожалуйста.
Я обхватила нервную, почуявшую неладное лошадь за шею, пока Оливия успокаивающе похлопывала ее по спине и чертила на боку руну перемещения.
- Знаю, ты этого не любишь. До скорого, - мисс По чиркнула чешуйкой по моей щеке, выбивая лепесток пламени, и быстро коснулась начертанного узора. Возмущенно заржавшая Ники пропала в облаке дыма, оставив после себя лишь легкий запах пепла.
- Опять будет на меня обижаться, - вздохнула тетушка и стала перебирать содержимое одной из сумок, наспех соединяя части «черных ловцов», - И что плохого в полях Преисподней? В конце концов, это ее родина.
Вопрос остался чисто риторическим.
- До Стены отсюда примерно километр, - Ерш потуже намотал шарф на шею и стал помогать мисс Плам закапывать метлу в снег, - Так с запада на восток и пойдем, пока - и если – в Горолесье не упремся. Будем держаться лесных троп – на основных дорогах наверняка стоят дополнительные дозоры. Километра через два дойдем до хижины Ярослава Снегиря. Надеюсь, до Коналла шагать не придется.
Тетушки только кивнули, сосредоточенно распределяя сумки на черверых.
- Даянира, пойдем! – неожиданно окликнул меня оборотень и направился куда-то в лес. Ничего, что я как бы на него обиделась?
-Дая!
Молча вешаю на спину сундучок с зельями и старательно не замечаю, как тетушки переглядываются между собой и сдержанно пофыркивают.
- Даянира!
Вот еще, больно на… Ау!
- Спасибо, что обратила на меня внимание, - выговорил мне Ерш, пока я выковыривала из капюшона запущенный оборотнем снежок, - Сюда иди!
Возмущенно осматриваюсь вокруг – ни капли сочувствия и поддержки! Ау, обижают!
- Иди ты… к лешему! – я подумала и, плюнув на гордость, зарылась в одну из сумок по пояс. Пушистый капюшон оказался не такой надежной защитой от холода, как я надеялась, а где-то в недрах данного творения Chanel затерялся первый и единственный опыт вязания мисс Плам – алкоголическая шапочка с пушистым помпоном, в иных условиях никогда не увидевшая бы свет дня.
- Давай-ка кое-что проясним, - Ерш вырвал у меня из рук это чудо текстиля и нахлобучил мне же на голову, не особенно церемонясь с кудряшками, - Обижаешься ты только потому, что сама понимаешь – косяк твой. Я тебя предупреждал? Предупреждал. Ты меня послушала? Нет. Так что цапнул я тебя за дело.
- За тело ты меня цапнул! – не выдержала я, - За нежное, прекрасное, неприкосновенное тело, чурбан ты дуболобый! Ну кто так делает, а?!
- Я так делаю! – у оборотня тоже терпение не бесконечное оказалось, - Вот такая вот засада – говорю и делаю! Дома бы оставалась, раз такая обидчивая!
- А ну, принишкли оба! – рявкнула мисс Плам, угрожающе покачивая длинной палкой с привешенными на нее Черными Ловцами, - Еще один несанкционированный вяк, и домой отправитесь оба! Пешком! Никакой собранности.
Я злобно клацнула зубами, но ослушаться не посмела – с Матильды станется и впрямь выполнить угрозу.
- Ерш, и правда – не пойти ли вам к лешему? Обоим? – миролюбиво, но не без ехидства предложила Оливия, - Теряем время.
- Именно это я и пытаюсь сделать, - парень цапнул меня за руку и потащил куда-то за деревья. Причем, судя по плотоядности физиономии, дабы сожрать без лишних свидетелей.
- Ээ-э, вы чего? – перепугалась я, - Не хочу я к лешему!
- Далеко не отходите, - Княгиня Ветров одним движением собрала волосы в хвост и жестами показала, что мы здесь не на прогулке, и время тикает. Кажется, пока я варилась в своих обидках, тетушки и оборотень успели о чем-то договориться.
- А мы, собственно, куда? – поинтересовалась я, чуть сбавив обороты стервозности.
- К лешему, - выражение моего лица было очень уж красноречивым, и Ерш решил сжалиться, - Проводник нужен. В само Горолесье мы не полезем, но и здесь проблем хватает – на партизанских тропах нечисть лесная, нецивилизованная, дороги путает, ловушки на лохов ставит, иллюзиями балуется. Станем все распутывать – и преступник мгновенно нас вычислит, лучше сразу заручиться поддержкой аборигена.
Метрах в ста от стоянки парень остановился и стал деловито шариться в карманах.
- Мы же не станем и в самом деле вызывать лешего ? – на всякий случай уточнила я.
- А что ты имеешь против леших? – усмехнулся этот лохматый изверг, - Не, эти в здешних местах повывелись, будем звать барабая .
- Как?
- Увидишь.
Ерш наконец извлек из кармана нечто круглое, размером с вишню, опустился на колени и дважды подул на загадочный предмет. Я пригляделась и ойкнула – из предмета торчали три пары крошечных черных лапок, а гладкое, ярко-алое брюшко аритмично пульсировало, как светлячок.
- Ваа! – восхищенно воскликнула я и присела на корточки, чтобы получше рассмотреть диковинное существо, - Ну натурально клюква с лапками! И светится! Ерш, что это?
- Барабаев огонек, - оборотень не спешил впадать в умиление, но моя реакция его, кажется, забавляла, - Их тут море, по весне вообще из всех шкафов вытаскиваем – кожу сжирают, до последнего клочка.
- Вредные, но прикольные, - зверушка выпустила облачко коричневой пыльцы и перелетела на другое дерево, едва я протянула к ней руку, - И быстрые! Зайди-ка с той стороны, пусть он тебя испугается!
- Сама и пугай, больно надо. Зачем он тебе? – парень поморщился, - Живут мало, пахнут плохо, еще и кусаются. Ну его, говорю!
- Да что ты понимаешь! Говорят, если поймать барабаев огонек, он приведет к кладу Косоглазого Шукши!
- Какому кладу?
- Я тоже понятия не имею, - я перестала бегать и просто любовалась маленьким светящимся чудом, - Хорошо, если он просто приведет к барабаю – я ведь еще ни одного не видела.
- Тогда, наверное, тебе лучше обернуться, - вдруг сказал Ерш.
- Зачем?
- Он у тебя за спиной.
- Правда?!
Я развернулась на сто восемьдесят градусов, готовая встретить лесного аборигена широкой улыбкой, опустила глаза на уровень пояса и увидела…
…огромную…
…серую…
…усатую…
…МЫШЬ!
***
Кто-то хлопал меня по щекам, рывками выдергивая из благословенной темноты. Но я помнила, что снаружи меня ждет что-то крайне неприятное, и реанимации всячески сопротивлялась. Мне и в снегу неплохо.
- Дая! – хлопки усилились, - Даянира! Слышь, недоведьма, возвращайся к людям!
Ерш. Как всегда – кладезь деликатности.
- Малахольная она у тебя какая-то, - заметил незнакомый скрипучий голос, словно у говорящего вместо голосовых связок – немазаные дверные петли, - Мышей, чай, не видала?
- Боится, наверное. Дая!
- Чего хлещешь-то, как рыбу дохлую? Молоденьких девок надо это… как прынцесс, будить – вон, у кажной в дико… дако… в грудях, короче, соли нюхательные, специально для того, ага!
Повисла пауза.
- Ну тебя к лешему, Шкраб, фигню не пори! Где ты у нее декольте видишь, закутана, как капуста! Дая! Я клад Криворукого Чукчи нашел!
- Косоглазого Шукши, - поправил голос, - Тогда надыть, как в сказках… того.
- Чего?
- Того… что со спящими прынцессами в сказках делают.
Новая пауза несколько задумчиво затянулась. Мамочки!
- Не надо меня, как в сказке! – я распахнула глаза и резко села, отмахиваясь руками от нависшей надо мной рожи, - Ты чего удумал, упырь?!
- Целовать собрался, - на роже – Ерша, естественно – ни капли раскаянья, - А ты что подумала?
И взгляд такой наивный-наивный, как у коровы. Так, не те я сказки в детстве читала .
- Ожила, - скрипучий голос по-прежнему доносился справа, но я боялась даже повернуть голову, так и одеревенела всей шеей и затылком, - Ох, и сильна же ты орать, девка, аж оба уха заложило! Даже теща моя, земля ей иголками ежиными, такого шума не подымала, а уж на что голосистая стерва была! Девка, ты чего, как кол проглотила? Мышей боишься, али как?
- Боюсь, - я вдруг поняла, что громко клацаю зубами, - До смерти боюсь, с детства.
- Тю, дурная! Людей бояться нужно, они всяко страшнее… Да повернись же, нечего пугаться.
С трудом поворачиваю голову, готовясь в любую секунду свалиться в спасительный обморок… и вижу носатую, бугристую, землистого цвета рожу барабая. И как я ей была рада – не передать!
- Шкраб, - барабай протянул мне узловатую, какую-то деревянную на ощупь ладошку.
- Даянира По-Плам, - а чего, я девочка отходчивая.
- Ты Ливке По, часом, не родственница? – лесной житель нахмурил кустистые брови.
- Ливке… Оливии, что ли?
- Ей самой, что с Тилькой Плам дружбу водит.
- Дочь я ей. Приемная.
Барабай закашлялся, пошарил за пазухой, выудил оттуда кожаную флягу и душевно приложился к горлышку.
- Сама она, небось, не тута с тобой? – с надеждой поинтересовался он, утолив первичную жажду.
- Тута, чего ж не быть, - я положительно начинаю проникаться этим заразным, как чума, говором.
Новый приступ кашля скрутил Шкраба пуще прежнего.
- Ты, это… не говори ей ничего, девка, не губи! Она ж нас со свету сживет, как есть истребит!
Пардон, мы точно об одной Оливии По говорим?
- Дедушка Шкраб, да не переживайте вы так, - я сочувственно похлопала барабая по плечу, - С чего бы ей вас со свету сживать?
Вместо ответа мне протянули флягу. Я не стала кочевряжиться и отхлебнула…
Ой, мамочки-миечки! Вот это термояд!
Меня сочувственно постучали по спине.
- До кустиков добежишь? – без особой теплоты поинтересовался Ерш и брезгливо поморщился, когда я с душераздирающим звуком испачкала снег в шаге от его ботинок, - Шкраб, ну ты дурак.
- С…ско-тина, - прохрипела я, обращаясь то ли к оборотню, то ли лесному аборигену. А вообще оба хороши! Один раз угробить не получилось, давайте еще разочек – авось прокатит! А я ведь де-е-евочка, мне оби-и-идно содержимое желудка кому попало демонстрировать! Язык как будто наждачкой оттирали, а то, что изверглось из моего горла, имело гнусный запах и неприглядный вид.
- Да я ж это, от всей души… - раскаивался барабай, периодически поскуливая, - Кто ж знал, ни одной ведьме еще не плохело!
- Да не ведьма она! Так, ребенок неразумный, - парень встал на одно колено, чтобы сочувственно посмотреть мне в лицо снизу вверх, я никак не могла разогнуться, - На будущее – никогда не принимай от нечисти напитки в таких флягах, они там только мшивый самогон держат. Для человека один глоток неприятен, но не смертелен, а вот после двух можно смело уносить, причем ногами вперед.
- У-у-у!!! – гневно взвыла я и, не рискуя выпрямляться, поковыляла прочь. Всяк поиздеваться норовит!
- Девка, ты куда это? Я ж не со зла, я ж со всей душой! Не губи, девка!!!
- Даянира, ты чего?
Я махнула на двух придурков рукой, выбрала елку посолиднее и, присев прямо под ней, прижалась спиной к шершавой, чуть липкой от смолы коре и достала из кармана мятую пачку коричневых сигарет. Чуть помедлила, пробежавшись пальцами по трем оставшимся ароматным цилиндрам, выбрала тот, что потолще, и яростно откусила терпкий на вкус краешек.
- Ты обиделась, что ли?
Я мстительно плюнула в оборотня жеваным табаком и полюбовалась, как он со сдавленными матюгами стряхивает с куртки комочек жидкого огня.
- Что за дрянь?! – возмутился Ерш, ковырнув ногтем свежепрожженную дырку в рукаве. Я вынула из пачки оставшиеся сигареты и швырнула ее в голову обидчика, а сама жадно затянулась, разом пустив Жар-коту под хвост четыре месяца воздержания. С елки укоризненно шлепнулся мне на капюшон комок снега.
- «Сигареты «Лысогор-Казак» с зажигательной капсулой из тертой чешуи саламандры. Осторожно! Отрезать край только специальными мифриловыми ножницами!», - прочитал парень, скомкал картонный футляр, спрятал во внутренний карман и по-свойски уселся рядом, навалившись своим плечом на мое. Менять одну облюбованную елку на другую я не стала – не в детском саду, в самом деле, но отстранилась, демонстративно выдохнув дым прямо в чуствительный нос оборотня. Сигарета чуть горчила, но с горем пополам утоляла жгучее желание, преследовавшее меня с самого бала – вот уж, казалось бы, убивающее волю событие, и даже его я пережила, не возвращаясь к идиотской привычке. По-настоящему ломают сущие, мать их, мелочи.
- Может, это, малинки мороженой принести? – донесся откуда-то из-за ствола заискивающий голос Шкраба, - Али клюковки?
- А не пойти ли вам лесом, дядя? – невежливо огрызнулась я, - Или городом.
Барабай помялся, пожевал губами, затем решительно уселся рядом со мной и выдернул из моих пальцев сигарету.
- Не дело это, - назидательно буркнул карпатский абориген в ответ на мой возмущенный взгляд, в одну затяжку прикончил «лысогорину» и ссыпал мне в ладонь горсть подсушенного фундука.
- Вам елок в лесу мало? – вяло ругнулась я и ткнула локтем Ерша, - Переговаривайся уже, времени не так много.
Пока оборотень торопливо объяснял барабаю зачем, собственно, вся наша развеселая компания пожаловала в эту тьму-таракань, я все-таки решила сменить местоположение. Другие елки, однако, выглядели не так гостеприимно – в особенности сугробы под ними, так что пришлось бродить туда-сюда с умным видом, стараясь не слишком удаляться от уже известных мест. Я жевала орешки – не пропадать же добру! – и печально размышляла о том, что серьезное предприятие медленно и неотвратимо превращается в фарс, и я торчу посреди него, как одуванчик в ядовитом плюще. Ну ладно, пушистый кактус, но вывод один – не к месту.
- Вы потеряли хватку, - нашла я козлов отпущения в лице тетушек, - Никакой организованности и сосредоточенности.
- А что тебе, собственно, не нравится? – из-за близлежащей ели бесшумной тенью выскользнула мисс Плам, по-свойски обшарила мои карманы и скомкала в руке последние три «лысогорины», - Айгу, гадость какая! Не стыдно?
- Почему не пришли? – я обиженно уткнулась лбом в плечо возникшей из ниоткуда Оливии, - Моих воплей разве что глухой не услышал.
- Вот еще – на твой «мышиный» крик срываться с места и рисковать переговорами, - миссмистер снисходительно чмокнула меня в макушку, - Барабай бы либо развоплотился от страха, либо сбежал при первом удобном случае.
- Почему они так тебя боятся? – задала я вопрос в лоб.
- Не имею ни малейшего понятия. А что касается тебя, дорогая моя – соберись, богов ради, под Покровом будет не до лишней обидчивости, - и добавила уже в сторону Ерша, - А ты, вампирюга начинающий, смотри, что ребенку даешь!
Оттуда донеслось сдавленное оханье Шкраба и тихие уговоры оборотня, принудительно собирающего мозги барабая в кучку и направляя в нужную нам сторону. К слову, о собранности – обе тетушки уже были полностью готовы к походу, у каждой за спиной висел внушительный рюкзак, а в руках погромыхивали две длинные палицы с нанизанными на них, как погремушки на шаманском посохе, Черными Ловцами. Матильда протянула мне сундучок с зельями.
- Расчехляйся, дорогая. Часа через четыре темнеть начнет, нужно хотя бы пройти Стену.
Я стала доставать пузырьки и раскладывать по порядку нанесения зелий, протянула тетушкам небольшие бутылочки с перцовкой и откровенно полюбовалась на скривившиеся физиономии.
- Ее хоть не внутрь? – буркнула миссмистер, без особого желания откручивая колпачок.
- Можно и внутрь, но не нужно.
Пока полусестры По-Плам приобщались к прекрасному, Ерш привел наконец смирившегося со своей нелегкой долей Шкраба. Барабай громко сопел и жевал рукав, да и вообще вид собственных бугристых ступней интересовал его куда больше нас, когда он буркнул:
- Здрсьте.
- И тебе не хворать, - мисс Плам протянула аборигену руку, была проигнорирована и слегка обиделась, - Ну и фиг с тобой, золотая рыбка.
- Тебе Ерш рассказал, что нам нужно? – Оливия закончила перцовые притирания и теперь была не совсем в духе.
- Агась, - Шкраб кивнул, по-прежнему не поднимая глаз, - Только это… я дальше Снегиревой хаты не пойду. Не терпим мы его, дурня продрыглого. Он от нас оберегов навешал, как дурак ленточек, да и нету там больше нечисти – воздух тяжелый, ядовитый. Наших от него мракобесит, ага. Обойду и на другой стороне встечу, ага.
- Значит, Покров начинается на доме Ярослава, - Матильда быстро заплела волосы в косу, - Как далеко это от стены?
- Километра полтора на юго-запад, - Ерш слегка взбодрился, приняв-таки перцовку внутрь. Я стала опрыскивать всю троицу зельями, попутно сунув Шкрабу мой оберег – клык оборотня с колечком Фиавара, которые Нафиус после долгих уговоров повесил-таки на цепочку.
- Наденьте и ни в коем случае не снимайте, - я почти закончила с мисс Плам и неудержимо хотела чихать, - Без него вы нас не увидите. Дядя Шкраб, а почему вы Снегиря не любите?
- Ой, девка, и не спрашивай, - зло сплюнул барабай, - Змий он противоестественный, вот кто, ага. Князя Василия знаешь?
- А то, - кивнула я. Импозантный мужчина, хоть и черт .
- Вот, таки учат вас чему-то… Есть у Василия дочка, ага. Ее знаешь?
Мы с тетушками синхронно закатили глаза. Кратковременный визит Лукерьи Васильевны в дом По-Плам в прошлом году произвел неизгладимое впечатление не только на меня, но и на привычных ко всему фамильяров, к которым влюбчивая княжна приставала настойчиво и неоднократно. Замнем для ясности, а то еще и на нас абориген лесной обидится.
- Отправил князь ее, стало быть, сюда – здоровьице поправить, ага, а то она у него болезная полукровочка, а все кровь ваша слабая, человечья… И встретила она тут Снегиря, да и влюбилась в него без памяти, ни леса ей не надобно, ни солнышка ясного, ни батюшки с матушкой, ага. Ой, было бы в кого влюбляться, в нелюдимца окаянного, еще и вещуна! Недолго думая, пришла она к нему, да и говорит: я, мол, князя Василия дочь единственная, тебя пуще ноченьки темной люблю, бери меня в жены! Все бы ничего, кабы он словом ласковым и понимающим от нее отговорился – не первый такой, были уже, и всех князь понял да простил, да дочери любимой разум быстро возвращал. А этот ей и говорит, ирод окаянный: «Иди-ка ты, неразумное дитя, ромашки пособирай да голову проветри. Мне ни с людьми, ни с нечистой силой родниться неинтересно». И дверью перед лицом хлопнул.
Н-да, после такого людей обычно начинают уважать – правда, посмертно.
- С тех пор и воюем с ним, - барабай почесал в затылке, - Лукерьюшка-то уже через недельку остыла, да только мы успели с ним сцепиться намертво – мы ему пакость, а он нам оберег, мы пакость – а он два оберега, пока чуть ли не весь лес ими не увешал, ага. Так и живем.
Ну бывает. Я даже немного посочувствовала Снегирю – все же почти ни за что мужик попал, но затем настала очередь брызгать оборотня, и я отвлеклась – из-за него некоторые зелья пришлось варить и рассчитывать отдельно, что добавило веса в рюкзачке и причин для ворчания. Шкраб бродил рядом и смешно дергал носом, разглядывая клык и колечко.
- Готово, - я полюбовалась на размытые тени вокруг себя и таки чихнула, чуть не шлепнувшись с размаху наземь, - Пойдемте, пока я не продрогла до костей.
- Не расклеишься по дороге? – проявил было участие Ерш и тут же все испортил, - Если что, закопаем прямо там. Потом поставим камень с надписью «Даянира-изжога и ее километровые сопли».
- Не дождешься, - буркнула я и повесила на шею пузырек, которым надеялась так и не воспользоваться. Не люблю холод. Не люблю снег. Вообще, вся погода, связанная с водой, меня напрягает.
- Все готовы? – мисс По в последний раз все проверила и кивнула Шкрабу, - Ведите, дяденька. Ерш отвечает за Даю.
- Вот еще! – возмутилась я, но никто меня не слушал – все двинулись в дорогу, походя подхватывая сумки и рюкзаки. Я решила обидеться, а потом поняла, что веду себя глупо.
- Не отставайте, - буркнул абориген, внезапно засеменив короткими ножками на запад, мы за ним еле поспевали , - Отстанете – и ужо никто, а тем более я, искать не будет, так и сгинете к лешему, ага. Наши щас от некромагии ух! Злые, аки упыри. Девка, что стоишь, как дуб?! Ерш, шевели валенками, ох тыж, свалились на мою голову, у-у-у… На привал остановимся к ночи, я вам запуки вокруг палаток поставлю, ага – а то что-то Великий Зимний Дух этой зимой серчает, кого ночью встретит, всех сначала по лесу носит и душу вытряхивает, а опосля в сугробе коченеть оставляет. Никак, друиды его прогневили, ыть, неспокойное племя…
Мы с тетушками переглянулись и во избежание неприятностей решили на этот счет не распространяться.
***
- Грёбаный каремат, - не выдержала мис Плам, увидев, с чем нам предстоит работать. Ну, насчет «нам» я преувеличила – в основном тетушкам, но все равно размер проблемы вгонял в прострацию, и это я еще в силу магической неполноценности не все видела. Представьте себе паутину. Представили? Наложите штук пятнадцать друг на друга, увеличьте до размеров футбольного поля, повесьте на каждую нить по серебряному колокольчику и залейте все смолой – звону не препятствующей, но липкой и противной. Получилось? Вот так для нас и выглядел заградительный барьер некромага. Кстати, тетушки были правы – это действительно оказалась Свинцовая Стена, правда, как выразилась Оливия, «с завихрениями».
- Он… она… - миссмистер никак не могла подобрать подходящие слова, - В общем, кто бы это не сотворил – руки выдрать, в уши вставить и сказать, что так и было.
- Что не так? – спросила я.
- Да смотреть больно – работа безалаберная, только на чистой силе и держится, на каждой линии сигнальный маячок, простой до отупения… Расплести-то расплетем, принцип нетрудный, но времени на это уйдет очень много, да и руки потом долго не отмоем. Тот, кто… та, кто… короче, бесит меня наш некромаг. И все, кто вместе с ним.
Мы намеренно избегали имени Влада Яролика, то ли опасаясь накликать беду, то ли стараясь сохранить сознательный нейтралитет, пока не откроются все обстоятельства.
- Как бы нам к тебе, зараза, подступиться, - Матильда почти касалась носом Стены, просматривая ее насквозь, как рентгеном, - Давай же… такой дуре без хвостиков быть неприлично.
И вот – оп! – откуда-то снизу тетушка выдернула тонюсенькую, как паутинка, ниточку.
- Вилли, у тебя рука тверже, - мисс Плам перекинула миссмистеру свою находку, а сама отступила на шаг назад.
- Лови маячки, - Оливия размяла плечи и намотала кончик нити на два пальца, - Они звенят на чужаков и когда касаются друг друга. Не давай упасть – эти впитаются в землю, потом век ничего не вырастет. Буду по кругу перевязывать и цеплять на края.
- Пойдем, - я потянула Ерша за рукав, и мы отошли подальше, - Им лучше не мешать.
- Раз, два… - тихо начала миссмистер, - Раз, два, три, четыре.
И ведьмы потянулись к Стене, двигая руками в идеальном синхроне. Мисс По тихонько напевала что-то, подозрительно напоминающее «Калинку», хотя на самом деле был важен только ритм, в котором их руки расплетали паутину заклинания и подхватывали невесомые хрупкие «колокольчики». Только синхронность помогала одной выпускать потоки из рук ровно тогда, когда вторая могла их подхватить, а в паузах между песнями тетушки брезгливо отряхивали руки от липкой «смолы». Напев позволял им работать быстрее, хотя даже так придется расплетать не менее часа, мы же с Ершем тем временем не без удобства устроились в одном из сугробов. Лично я с оборотнем разговаривать не собиралась – мои обидки накатывали волнами, и сейчас был момент на пике.
- Ты косишь от рождения? – вдруг спросил он.
- Ну да, - ответила я, больше от неожиданности, - Сколько себя помню.
- Когда ты злишься, это сильнее видно. Сейчас ты обижаешься по инерции.
- Ну спасибо, доктор Фил.
- Кто?
- Гугл в помощь. Тебе что-то надо?
- Могу исправить, если хочешь.
- Что исправить?
- Косоглазие. Поболит, но встанет на место.
- Мне не мешает.
Повисла неуютная пауза. Конечно, я понимала попытки оборотня помириться, но сейчас помимо него голова была забита более свежей проблемой – настолько свежей, что от хруста веток позади нас я сначала подпрыгнула, как ужаленная, затем выругалась. Шкраб, которому в этот недобрый час приспичило взобраться на ель и бесславно с нее сверзиться, посмотрел на меня с такой укоризной, что я поперхнулась остатком тирады.
- Он днем не выходит, - буднично заметил Ерш, будто бы и не заметив табун мурашек, пробежавших по моему загриву при слове «он».
- Нет, плохо, - вздохнула от Стены мисс По, - Дая, нам нужно что-то вроде ча-ча-ча.
- Может, что попроще? – взмолилась я, пытаясь организовать как-нибудь сумбур в голове, - «Синоптиков» Наутилуса например?
- Как вариант, - миссмистер размяла шею и пальцы, - Тилли, ты по ним спец, ты и запевай. Но ча-ча-ча нам еще понадобится.
- «Save the last dance for me», больше я ничего не знаю, - я села обратно в свой сугроб и попыталась успокоиться.
- Еще раз говорю, он днем не появляется, - нет, этот оборотень окончательно решил меня сегодня добить!
- Хоть десять раз повтори, я все равно не знаю, о чем ты говоришь, - решила я состроить дурочку.
- Да это я так, вспомнил одну историю, мне ее дед Федул с Беломир-горы рассказывал, когда я был здесь сразу после Летнего Солнцестояния. До того, как начали пропадать люди, - парень с хрустом потянулся и лег в снег.
- И при чем здесь я? – получилось чуть резче, чем я хотела.
- Занятнейшая история, на самом деле. О том, как одна малолетняя недоведьма, нагрузившись грибной настойкой, на спор отправилась в друидское святилище, расшифровала надпись на самом древнем камне и вызвала Великого Снежного Духа. Летом. Снежного Духа. Естественно, тот в восторге не был – мягко говоря – а посему решил прибить нахалку собственным рогами. Однако не тут-то было – девчонка в вышеупомянутые рога вцепилась, как клещ, и давай на почтенном духе выплясывать, как на мустанге. Тот в лес – она на нем, тот в горы – она на нем, тот к друидам рванул – а девчонка все держится, и верещит, как пришибленная, лешим и то тошно становилось. Влетели на Беломир-гору, и давай бардак разводить – то на вершину взлетят, то в пещеры для скота, детскую комнату и ту не пожалели. Как еще без жертв обошлось, военная тайна, но детишек перепугали знатно. В итоге стоило уставшему от жары и бега духу остановиться, девчонка с него так мешком и свалилась, а сам он хвостом на друидов махнул угрожающе, да и был таков – нельзя Зимнему Духу летом долго в лесу находиться, он от этого болеет. И ладно сама дурочка, ее пожурили, пару подзатыльников дали да и отпустили с миром, а вот то, что она подговорила на это дело одного из лучших жрецов-учеников, светоч и надежду клана…
- Это Михей меня подбил! – не выдержала я такого наглого наезда, - Нет, ну гад! «Ай, Дая-Даечка, солнце мое, растолкуй для друга – а я тебе изумруд жабий проставлю»… Самому светочу расшифровать было слабо, так я теперь еще и виноватее всех?!
Вякнула – и сразу мысленно надавала себе по голове.
- И как я раньше не догадался? – хмыкнул довольный гад, - Ты же сама мне на балу про праздник друидский рассказывала, а я как-то сразу не сопоставил тебя с Федуловым «глаз косит, на голове мракобесие, а в голове и того хуже».
- Да хватит уже, - буркнула я, - А то сам глупостей не делал.
- Я не издеваюсь. Мне ведь тоже интересно о вас узнавать, - оборотень помрачнел и вдруг стал противно-взрослым, - Ночью от палаток ни на шаг, и за пределы контура не заходи.
- Следи лучше за собой. В умении влипать в неприятности пальму первенства держишь ты.
Так прошло еще пятнадцать минут.
- Готово! – наконец победно воскликнула мисс Плам, подхватила свой рюкзак и махнула нам рукой, шагая сквозь получившийся проем размером с гаражную дверь, - Шевелите булочками, мальчики и девочки, через час эта дрянь затянется обратно.
Мисс По последовала за ней, а там и мы с Ершем подтянулись, я в смешанных чувствах, он в приподнятом настроении. В нос сразу же ударил запах тяжелой, пряной магии, оборотень стал громогласно шмыгать, а я мысленно молилась, чтобы мои зелья выдержали этот напор и не рухнули в одночасье, оставив нас на съедение… собственно, кому бы то ни было.
Вот теперь все стало действительно серьезно.
ГЛАВА 9.
С полчаса шли молча – серьезное, все-таки, предприятие, негоже его пустыми разговорами разбавлять. Да только ненадолго нас хватило – первым не выдержал и стал травить анекдоты Шкраб, нервничающий явно больше других, за ним мисс Плам, а там и Ерш подключился со своими медицинскими байками.
-… и тут оно открывает глаза, - выпучивает оборотень свои для наглядности, - и спрашивает : «А что это вы делаете?». Девчонки – в обморок, препод – в осадок. И я, как идиот, над «трупом» со скальпелем стою. А химера мне так интеллигентно: «На мясо. Резать, только резать!», пепельницу со стола сожрала и опять окоченела. Это потом мы узнали, что первокурсники-телекинетики поприкалываться решили, а у девчонок-то истерика – реликтовую тварь на практике угробили!
- И что? – заинтересовалась мисс Плам. Ерш ухмыльнулся.
- А не надо злить девочек-лекарей. Они потом живую химеру отловили, стазис наложили и этим приколистам в общагу забросили. Веселья было куда больше.
Матильда фыркнула громко и радостно – ей такая месть была по вкусу, а я непроизвольно огляделась вокруг. Все время казалось, что от нас слишком много шума, и приходилось напоминать себе о том, что мы под зельями в буквальном смысле этого слова. Да и за каждым невинным еловым стволом чудились тени неведомых врагов, смутные и быстро исчезающие.
Однако, если не обращать внимания на паранойю, пока что вокруг было относительно безлюдно – а также безоборотнево и безнечистно.
- Уже здесь мы бы наткнулись минимум на одного охотника, - Ерш гнусил, но все равно пытался вынюхать если не некромагию, то свежий след, - Наверняка все согнаны к западной границе, к Горолесью.
- Да ужо с осени никого тут не шастает, - Шкраб поймал свой огонек и бережно спрятал за пазуху, - Горолесье оно того, чует, где мертвячья магия деется, к ней и тянется. Некроворлоку вряд ли с этого какая радость. Чу-у-уй, чу-у-уй! Свои идут!
И правда – там, где кроме еловых стволов ничего не было, вдруг из ниоткуда появлялись тропы, широкие, нахоженные. Лес не считал, что в нем творится что-то плохое, и белоснежно улыбался прямо в наши хмурые физиономии. Я «улыбаться чаще» отказывалась, потому что у меня мерзли ноги и кончик носа, а количество кристаллизованной воды (снега, если кто не понял) вокруг отнюдь не заражало новогодним настроением. И ни следа некромагии! Вообще! Облачка распыленных Проявителей радостно рассеивались в воздухе, не задерживаясь ни на чем, кроме снега, и попросту издевались над нами.
- Так вообще бывает?! – наконец возмутилась я, в очередной раз пшикнув зельем вникуда, - Должно же быть хоть что-то!
- Предположим, наш мега-гад умнее – или сильнее – чем мы предполагали, - мисс По, похоже, даже упевала любоваться пейзажем в процессе, - Что можно сделать с нитями, чтобы они не разлетались?
- Слить в одно место, - Матильда в очередной раз отряхнула сапоги от снега и скрипнула кожей плаща, - Долго, муторно и затратно, поэтому в основном это делают тогда, когда выхлоп по основным нитям слишком большой, а вобрать его все равно нельзя. Главное, правильный объект выбрать: мертвое дерево, заброшенная могила, пещера… Да хоть деревенский сортир. Но удержать все внутри даже так нельзя, просочится – так что рано или поздно наткнемся. Вопрос в другом…
- Нафига? – догадливо вставила миссмистер, - Когда все и так прикрыто Стеной?
- Теоретически, можно потом эти следы собрать и использовать повторно, но от такого секонд-хенда толку почти что ноль, вреда больше. Значит, чисто для подстраховки.
- Мы ищем параноика, - Оливия остановилась и повернулась лицом к подруге, - Тилли, я не думаю, что это Яролик. Он с годами становится менее осторожным, а не наоборот.
- Я пока ничего не думаю, кроме того, что Стена – точно не его работа. Топорно.
Я оставила свои мысли при себе. Тем более, не так уж много их было – переставлять ноги, обходить сугробы, пшикнуть, посмотреть, матернуться тихо и душевно. Вскоре к моей ругани присоединился Шкраб, сначала вполголоса, затем и в полную силу. Сквернослосил карпатский абориген архаично и разноообразно, а еще чесался, плевался, хватался за спину и хрипел.
- Чего это вы, батенька, - похлопала барабая по плечу мисс Плам, - никак окочуриться решили?
- Молчала б, девка, о том, чего не знаешь! – рявкнул нечистый дух, забыв свой страх перед ведьмами, - Ыыыыыть, волчья падаль, брыдлый мерин, вымесок глуподырый! Чууу!!!
С громким шипением барабай провалился под снег и, судя по мультяшно вспухающей борозде, решил поиграть в крота.
- Дошли, значит, - констатировала мисс По и ойкнула, стукнувшись головой о круглый деревянный оберег, небрежно привязанный к еловой ветке над тропой. Для меня конкретно этот кусок леса ничем, кроме упомянутой побрякушки, не отличался, но, присмотревшись, я разглядела еще несколько таких же «монеток» - разного размера, потемневшие от погоды и времени, они свисали с нижних ветвей деревьев, лепились к смолистым стволам и целыми кучками выглядывали из неглубоких дупел. Среди знаков были и знакомые – Одолень-трава, Печать Велеса – но большинство выглядели, как закорючки сумасшедшего. Их было действительно много, и они выстраивались в истеричную, неровную линию, что простиралась насколько хватало глаз и вправо, и влево.
- Сколько же пакостей ему наделали? – сквозь чих поинтересовалась я, - А, Ерш?
А в ответ тишина. И мер… тьфу, елки с иголками вдоль дороги стоят.
- Ерш? – снова позвала я. По спине пробежал холодок.
- Мохнатый пропал? – мисс По тоже забеспокоилась.
Я не могла сказать, когда именно оборотень перестал идти с нами, а главное – почему. Может, он засланный казачок? Наглотался зелий, обманул наши заклинания правды, заманил сюда иииии…
- Уже и по нужде нельзя сходить, чтоб тебя не потеряли? - на середине мысленной истерики меня прервал появившийся из-за деревьев Ерш, спешно надевая перчатки на замерзшие ладони.
- Ерш, будь добр, не нервируй Даяниру, - совершенно спокойно попросила мисс Плам, - и нас заодно. Тебе не понравится, если мы будем нервничать.
- С той стороны защита разорвана, - оборотень махнул рукой куда-то за спину, - Ни одного знака не висит.
- Эти обереги доживают последние часы, - Оливия стала аккуратно снимать «монетки» с деревьев и складывать в сумку, - Что бы их не подпитывало, этого больше нет.
- Шкраб ничего не говорил о конце войны, - вставила я и поняла, что совершенно не хочу идти дальше. Вот абсолютно.
- Идем, - мисс По скользнула между деревьями, почему-то игнорируя тропу, мы все последовали за ней.
Дом появился перед нами как-то неожиданно – крошечный, серый, без каких-либо отличительных особенностей, еще и лес подступал к нему очень близко, настолько близко, что между стенами и ближайшими стволами было не больше двух метров. А вообще, создавалось полное впечатление того, что посреди карпатских елей уронили бетонный блок, вырезали в нем дырки для окон, нахлобучили крышу и назвали домом. Именно назвали, потому что меня не оставляло чувство, что здесь никогда никто не жил. Пейзаж выглядел как-то неуловимо неправильно.
Мы остановились метрах в десяти от входной двери, пытаясь разведать обстановку.
- Мохнатый, - позвала миссмистер, и Ерш подошел ближе, - Чем пахнет?
- Да ничем мне здесь не пахнет, - Ерш остервенело потер зудящий нос и громко высморкался в снег, - Ничем необычным, во всяком случае: снег, хвоя, мед, вяленая клюква, корица, кожа, древесина, бумага, фиалка… ладан и пепел. Не древесный, но точнее отсюда определить не могу. Мне превратиться?
- Не лезь поперед батьки в пекло, - Матильда передала мне палку с ловцами и стала быстро стягивать с плеч лямки рюкзака, - Я иду внутрь. Вилли?
- Не учи ученого.
Из дома не доносилось ни звука, а нетронутый снег у крыльца наводил на мысль, что сюда давным давно никто не приходил. И не выходил.
- У меня очень плохое предчувствие, - прошептала я, осматривая распахнутые настежь окна.
- Не каркай, - мисс Плам вылезла из нашей засады и направилась к дому, непрерывно осматриваясь по сторонам. Было странно наблюдать, как снег расходится под ее ногами и тут же смыкается за спиной, то ли скрывая присутствие, то ли отрезая пути отступления. Незапертая дверь легко открылась внутрь, чуть скрипнув, Оливия поспешила обойти дом с другой стороны.
- Здесь выхода нет! – крикнула она, - И тут окно нараспашку… живых внутри нет, даже тараканов. Тилли, темно, как в погребе!
- Зашторено? – почему-то спросила мисс Плам.
- Нет, все открыто, просто… темно.
- Некроворлок здесь точно был, - Матильда размяла пальцы и поманила меня и Ерша.
Мысленно чертыхнувшись – могла же в это самое время сидеть у камина с сигаретой в одной руке, стаканом молока в другой и сборником песен Старшей Ведды перед глазами! – я препоясала дрожащие чресла и последовала за ней в сумрак крошечной холодной прихожей. С распахнутыми на радость всем ветрам окнами, сквозь которые, вопреки законам физики, не проникало ни капли дневного света, воздух в пугающе тихом доме был выстужен до стеклянного звона, и сначала я не поняла, пахнет ли здесь вообще хоть чем-то. Затем почувствовала странный, едва уловимый запах ладана.
- Придется развеять мрак, - миссмистер легко проскользнула в дверной проем, прошла мимо сгрудившихся в кучку нас и нетерпеливо пощелкала пальцами, посылая всего одну крошечную каплю магии. Мрак, неестественно густой и тяжелый, стал зябко поджимать щупальца, освобождая пространство. Ерш резко втянул носом воздух в надежде вернуть себе нюх, и его зрачки вдруг расширились, а позвоночник неприятно окаменел.
- Дая, выйди, - непривычно сдавленным голосом попросил оборотень и, видя, что я не горю желанием его слушаться, цапнул за рукав и попробовал вывести из прихожей как раз тогда, когда последние клочья мрака обратились в ничто, открывая обзор на единственную – и оттого прекрасно просматривающуюся во все стороны – комнату. Возмущенный вопль, готовый сорваться с губ, пугливо нырнул обратно в горло да там и застрял, а сама я невольно шагнула назад. Мисс Плам лишь выдохнула чуть громче, чем обычно, и медленно двинулась вглубь дома.
- Твою ж мать, - Оливия, слегка позеленев, поспешила выйти на улицу. Я пыталась бесстрастно осмотреть комнату, но глаза неизбежно возвращались к тому, что некогда было ходящим, дышащим и, судя по одинокой фотографии на противоположной стене, угрюмым и заросшим до самых бровей мужиком – крошечной кучке светло-серого, сыпучего пепла в форме человеческого силуэта, а рядом с ней – выцветшему до белизны трупу вампира, распятому на ножках перевернутого стола, как на колышках.
***
- Плам, нам обязательно здесь оставаться?
- Мы и не останемся, но нужно хорошенько осмотреться – вдруг найдем какие-нибудь следы. Дая, а вот тебе лучше…
- Я в порядке, - не то, чтобы я вдруг стала особенно спокойной и хладнокровной, просто снаружи мне было бы еще страшнее. Здесь же что могло – уже случилось.
Когда из тела вытягивают всю силу, до последней капли, оно не может держать прежнюю форму и обращается в прах, как после кремации, но его, несмотря на внешнее сходство, сложно спутать с чем-либо другим.
- Это точно Снегирь? – Оливия вернулась, но дышать предпочитала через платок и смотрела только на мебель, за исключением стола. Мисс Плам же была спокойна и собрана – ей и не такое приходилось видеть, когда она служила в Магической Охране. Ерш бережно поворошил пепел и вынул из него гладко отшлифованный шарик хризолита в оплавленной, почти полностью потерявшей форму серебряной оправе.
- Он без этого оберега из дома не выходил.
- Второй, наверное, его слушатель?
- Брэнд. Появился где-то год назад, никто и не думал, что он задержится. Других до него не было.
Оно и видно – на стенах еще не совсем выцвели нарисованные мелом перевернутые знаки Вассаго , и лишь в некоторых местах на них были прерваны линии узора, будто оракул в раздражении, или в качестве большого одолжения, перечеркнул их пальцем. При этом чувствовалось, что хозяин дома готов в любой момент восстановить рисунок, вычеркнув при этом из жизни кое-кого другого.
Не знаю, чем руководствовался вампир, но я бы здесь точно не осталась. То ли из-за некромагии, наложившей свой отпечаток, то ли Ярослав Снегирь по жизни предпочитал отталкивать людей, но в доме было крайне неуютно – деревянные стены с темными контурами, грубая мебель, кровать с белыми, как в больнице, простынями, старая печь в разводах копоти, от которой сейчас тянуло морозом… и совершенно нелепые разноцветные занавески, когда-то висевшие на окнах, а теперь кучей сваленные под ними вместе с сорванным во время борьбы карнизом. Они явно появились здесь недавно и еще не притерлись к обстановке, эти до безобразия жизнерадостные лохмотья, к которым мой взгляд прилип намертво.
- Почему Брэнд не… - заикнулся оборотень и умолк, сделав вид, что вообще ничего не говорил.
- Не рассыпался? – закончила за него мисс Плам, - Он был явно молод для вампира. И кровососов нельзя использовать как жертву – все, что есть, у них и так взаймы. Мы не сможем ничего реконструировать здесь, отдача выдаст нас с головой.
- Осмотрим тело, поищем записи, - Оливия тем временем изучала комнату, - он мог что-то чувствовать, видеть… предвидеть. Где-то здесь должна быть его учетная книга.
- Он не вел ее, - вмешался Ерш, - Вейда рассказывала… Он был довольно слабым оракулом и не считал, что его видения того стоят.
- В каких отношениях он был со слушателем? – мне почему-то было важно знать это, а не прочие обстоятельства.
Оборотень поморщился.
- Вейда говорила, что они любовники.
Ну вот, еще один гомофоб в моей жизни. Мне хотелось чем-то накрыть тело вампира, и эти яркие занавески почему-то показались не такой уж плохой идеей. Я подняла ткань с пола, и из ее недр выпала небольшая книжка в темно-коричневом кожаном переплете. Кувыркнувшись в воздухе, она распласталась на полу, страницами вниз, на обложке в нижнем правом углу красивым шрифтом было вытиснено «Я.С.».
- Дая? – позвала меня Оливия.
- Как думаете, это может нам пригодиться? – я присела на корточки, ни к чему не прикасаясь.
- Некромагии на ней нет, - бросила мисс Плам, - Проклятий тоже.
- Кажется, это дневник… - Оливия раскрыла книжицу, - «Тебе от слушающего меня, в этот апрельский день, когда ты родился, потому что все, что ты видишь – бесценно. Б.». Здесь фотография…
Мы сгрудились вокруг, мне пришлось вытянуть шею, чтобы разглядеть полароидный снимок, на котором угрюмого оракула Снегиря – мне почему-то показалось, что хмурится он только для вида – обнимал за плечи улыбчивый рыжий вампир с родинкой на подбородке. Я поневоле оглянулась на седовласый труп с белым обескровленным лицом, от прижизненной красоты которого, кроме родинки, ничего не осталось.
- «Июнь 20..», - продолжила читать Оливия, - О, почерк другой! «Так и быть, я начну писать, иначе ты от меня не отстанешь – но это временно. Ты читаешь это, рыжее чудовище? Нет смысла менять привычки ради того, кто скоро уйдет». Пометка на полях: «Не дождешься!»
«2445 – 68 за, 32 против (пометка на полях: «Против – чего?!»)».
«2446 – «Мы вышли на свет ради общего блага», - интервью официального представителя аэров Объединенной Славянской Федерации». (Фигасе! А, теперь ясно! Мы поддержим? Кажется, да)».
« - Они не смогут развязать войну, если мы не дадим им повода.
- Когда людям нужен был повод?».
«Июль 20.. 2547 – Падение «Ласточкиной Обители». «Вы последняя, лидер Кармин. Ваша история будет крайне поучительной для будущих поколений» («Мы – за них? Или за людей?»).
И – крупно, на всю ширину строки: «ПРОТИВОСТОЯНИЕ НАЧАЛОСЬ НЕ С НАС». И еще крупнее: «АТЛАНТИДА».
- Аэры выйдут в мир? – едва слышно прошелестела миссмистер, присаживаясь на краешек грубого дубового стула.
- Боги, только этого не хватало… - мисс Плам сдернула с кровати простынь и аккуратно накрыла тело вампира, - Не могу на него смотреть.
- «Август 20.. Я не помню последние три дня», - продолжила чтение Оливия, - «Здесь слова, которые я не записывал, но почерк мой. Повсюду запах. Я знаю его, но не могу назвать. Брэнд ничего не замечает. Врет? Не думаю. «Да что ты понимаешь! Говорят, если поймать барабаев огонек, он приведет к кладу Косоглазого Шукши!». Это еще к чему? Голова трещит. Нужно больше спать».
Я нервно икнула и отвернулась, пытаясь скрыть пылающие, как угли, щеки. Значит, Снегирь видел нас? Видел, что мы придем?
- Он чувствовал Покров, - миссмистер пробежала кончиками пальцев по желтой странице, словно пытаясь прощупать буквы, - И почти вышел, это его и погубило. «Сентябрь 20.. Пишу тебе здесь, мой дорогой Ярик, потому что ты стал проводить с этим дневником гораздо больше времени, чем со мной. Честно говоря, я дарил его не для того, чтобы ты часами сидел, уставившись в одну строчку. Ты забыл вернуть Вейде пророчество Железного Пса, и я сделал это за тебя – ты все равно его забросил со своей внезапной одержимостью. У нас совсем нет меда и ягод, и если ты не придешь в себя, зимой придется сосать лапу. Но, несмотря ни на что, я счастлив, что ты хоть в чем-то меня послушал, глупый ты мой, дикий человек. P.S. Я не так эфемерен, как ты думаешь». Дальше пропуск… «Декабрь 20.. Над Горолесьем и Коналлом висит полог. Примерно полгода. У Псов пропадают женщины, но вожак делает вид, что ничего не происходит. От Вейды никаких вестей. Возможно, она уже мертва. Мне сложно думать. Вода отравлена смертью, рядом некромаг. Нужно выбираться и сообщить… Если я не успею: «Даже тот, кто был бесконечно предан мне и в горе, и в радости, не смог пойти со мной до конца». Я… на этом прерывается, но голос женский. Ищите след в воде, и…».
На этом последняя запись в дневнике оборвалась, оставив жирную, почти прорвавшую бумагу линию вниз от хвостика этой последней «и», словно ручка вдруг вильнула вниз. Или руку, державшую ее, дернули назад.
- П***ц, - вдруг сказал Ерш и с силой провел рукой по волосам, словно пытаясь разгладить складку на одежде.
- О каком пророчестве идет речь? – спросила мисс По.
- Да, ерунда одна, - он почему-то стал мрачнее тучи, - о том, что придет Железный Пес, утопит Карпаты в крови и огне, но так и не найдет то, что ищет. Жители Коналла в него очень верят… были прецеденты. Один из ранних потомков Майры мог принимать железную ипостась, отличался гнусным характером и всю жизнь положил на то, чтобы развязать войну с соседними общинами. Его… остановили, пока все не зашло слишком далеко, но бардак пришлось разгребать еще очень долго.
- «Вода отравлена смертью», - мисс Плам отняла у Оливии дневник и аккуратно положила возле трупа вампира, - Боги, про воду-то я и забыла, а она-то все глотает без остатка… С такой стихией сладить трудно, но с ветром бы вообще такой номер не прошел. У нас проблема.
- Какая? - да, сегодня по соображалке не мой день.
- Это значит, что мы пойдем практически вслепую, пока не наткнемся на сам алтарь или на канат, связывающий его с некроворлоком. Наши Проявители бесполезны.
- Дая, - позвала меня мисс По, - ты сможешь переварить Проявители из черных в сенсорные?
- Никак нет, - я мгновенно прикинула в голове расклад, - Если, конечно, у вас нигде не завалялся помет Жар-птицы и чешуя низшего водного духа.
- Снегирь был тем еще отщепенцем, - вмешался Ерш, - он даже ягоды собирал так, чтобы ни на кого из нас не наткнуться.
- Мысль здравая, - Оливия повернулась к оборотню, - Какой-нибудь замкнутый водоем, типа пруда или водохранилища, подальше от мест, где обычно берут воду все. Он не должен быть далеко от алтаря.
- Стшевские пруды вполне подойдут, - оборотень быстро начертил на полу простую карту, - Отсюда в двух километрах на юго-запад, мы все равно рано или позно к ним бы пришли. Правда, они все между собой соединены, если в одном следы, то и во всех остальных тоже. Придется хорошенько пошариться. Зато дом Вейды там рядом
- Два километра за водой? Каждый день? – я неудачно глотнула холодного воздуха и закашлялась.
- А что, звучит грамотно, - Матильда стала мягко, но неуклонно оттеснять нас к выходу, - Ерш, вы близки с Вейдой? Ты поминаешь ее без устали.
- Не настолько близки, - оборотень выдернул меня из домика и закрыл дверь, когда мисс По вышла последней, - Ее муж и слушатель из наших, Тимей.
Тетушки тормознули так, что я на них налетела.
- Что ты сказал? – спокойно спросила Оливия, и парень осознал, что колесо Фортуны продемонстрировало ему если не зад, то средний палец точно. И если инстинкт нормальных людей подсказывал им в таких ситуациях залечь в кусты и не отсвечивать, наш несчастный беженец и по совместительству начинающий маньяк решил огрызнуться:
- Ну из наших, - но на пару шагов все-таки отошел, - Не стал бы он ничего рассказывать, даже жене. Он верен общине.
- Идиот! - надрывно простонала Матильда, схватившись за голову.
- Ёршик, у них нет тайн, - «обрадовала» я оборотня, - Это не вопрос супружества, это дела оракула и его слушателя – никаких секретов, даже малейших. Все равно, что жить в голове друг у друга.
- Значит, Вейда знала о крови, - мисс По помрачнела, - что автоматически делает ее главным подозреваемым.
- Я знаю, как это выглядит, - губы Ерша сжались в тонкую злую линию, - Но она здесь ни при чем. Я ручаюсь…
- Ты не в том положении, чтобы за кого-то ручаться. Богов ради, Ерш, заткнись, - посоветовала Матильда, - Нельзя исключать ее только потому, что ты ее знаешь.
Оборотень злобно, но молча пнул перила крыльца.
- Я знал, что вы так это и воспримете, - рыкнул он после долгой паузы.
- Потому и молчал, хочешь сказать? – Оливия издевательски похлопала в ладоши, - Знал, что пахнет жареным. Ну что, еще скелеты в шкафу завалялись, Штирлиц?
Тот оскалился.
- Завалялись. Но они уж точно к делу не относятся.
- Как и ты. Бери ноги в лапы и проваливай. Думаю, до границы доберешься сам.
- Что?! – хором возмутились мы с Ершем. Стоп, на чьей я стороне?
- Ты только и делаешь, что шифруешься, - мисс Плам говорила жестко, отрывисто, и смотрела прямо оборотню в глаза, - Ладно еще, когда ты защищал общину, но сейчас ты покрываешь подозреваемого – тебе нет веры, и места здесь тоже нет. Точка.
Я и забыла, когда в последний раз видела тетушку в такой ярости, а по глазам парня вообще невозможно было сказать что-либо определенное – то ли сейчас ударит, то ли расплачется. Я всегда думала, что от злости оборотни превращаются против своей воли, но Ерш словно еще сильнее утвердился в человеческой форме.
Я еле поборола желание встать между ними – несмотря на разницу в росте, оба казались гигантами по сравнению с такой маленькой мной.
- Пожалуйста… не подозревайте ее, - вдруг попросил он, - Она ни при чем.
- Нам бы твою уверенность, малыш, - мисс Плам поплотнее закуталась в плащ и потрепала оборотня по голове, как большого пса.
Это что сейчас было?
Я повернулась к Оливии в поисках ответа, но та смотрела совсем в другую сторону – проследив за ее взглядом, я заметила за стволами елей крупный волкообразный силуэт. Чуть дальше маячил еще один, и что-то подсказывало мне, что санитары леса тут ни при чем. Медленно, как будто нехотя, оборотни вышли из-за деревьев и двинулись мимо нас к дому, один ко входной двери, другой в обход. Они прошли так близко, что запах псины пробился даже сквозь мороз. Пришлось несколько раз напомнить себе, что нас не видно и не слышно, только вот глаза и уши слали ногам один и тот же сигнал: «Бежать!».
Одного я помнила – сложно забыть того, кто пытался прокусить тебе череп – и с некоторым злорадством заметила, что он все еще не может нормально закрыть пасть. Осмотрев дом, оборотни двинулись на восток, к Стене, а я, наконец, смогла покойно выдохнуть.
- Скоро стемнеет, - посмотрела на небо миссмистер, - Пора бы идти. Ерш, рядом с прудами какие-нибудь места культа есть? Кладбище там, или храм?
- Часовня есть, ей лет двести. Действующая.
- Подойдет. Если сама и не алтарь, то где-то рядом с ним.
- Оборотни что, верующие? – удивилась я.
- А ведьмы нет? – задал встречный вопрос парень.
Я замолчала. Не объяснять же, что у нас с религией отношения сложные – когда лично знаком с несколькими богами, сомнений в их существовании не возникает. Их первичность – вот что под вопросом.
- Не особо.
- Я тоже не слишком, но большая часть общины христиане, - пояснил Ерш, - Часовней в основном пользуются охотники, главная церковь находится в центре поселения. По пятницам все собираются на площади перед ней, жарят мясо на мангале, выпивают, общаются – это неплохо. Объединяет… почти всех. Нам придется сделать крюк – в обход Коналла, мимо дома Вейды. Боюсь, если пойдем насквозь, что-нибудь случится.
Я потерла пальцем тыльную сторону ладони и принюхалась.
- Нужно поторопиться, - кожа начинала отчетливо пахнуть абрикосом, - Зелий хватит часа на два, в лучшем случае.
Вот так мы и отчалили от дома Ярослава Снегиря, обратно в частокол заснеженых елей, только в этот раз на запад. Солнца не было видно из-за облаков, но по ощущениям, оно уже довольно низко опустилось к горизонту, поэтому мы прибавили ходу и почти не разговаривали. Шагов через сто к нам присоединился Шкраб, сконфуженный и виноватый донельзя, и на всякий случай вручил каждой из нас по барабаеву огоньку – мол, свои идут, неча! Про Снегиря абориген не спрашивал, да и неудивительно – сейчас, когда его амулеты потеряли силу, весь нечистый лес наверняка в курсе дел.
- Через псарню пойдем, али как? – спросил барабай у Ерша и заметно поежился. Боги, у них вообще хоть с кем-то нормальные отношения, у этой нечисти?
- В обход, - кратко ответил тот, - Через Вейдин дом. Нам к прудам надо, там и на ночь остановимся.
- Неча круги нарезать, только к рассвету и доберетесь, - отрезал абориген, - Моей тропой пойдем, вещуньина хата как раз по пути. Только это… дурное там место.
- Что, и с ней вы рассорились? – съехидничала я, скорее от безысходности.
- Нет. Просто дурное. И они оба дурные, Тимей особенно, псиная его натура.
На том и порешили.
Дальнейший путь держали в тишине. Тропа, по которой нас вел барабай, ничем не отличалась от тех, по которым мы шли до этого, разве что петляла, как сумасшедшая, но несмотря на это прошло не больше часа, когда мы вывалились из леса в десятке метров от высоченного, метра три, забора, из-за которого виднелась только покатая деревянная крыша дома. И вот ну совершенно мне не понравился ни этот дом, ни забор, сверху донизу покрытый яркими пятнами перевернутых знаков Вассаго. Минуты три ушло только на то, чтобы распознать в бурых разводах на светлой древесине всего лишь мел, а не… то, о чем все подумали.
Капитальненько.
- Вижу, тут гостям не рады, - мисс По осмотрелась и обнаружила калитку слева от нас – не такую впечатляющую, как забор, но тоже не наводящую на мысли о радушном приеме. Не пытаясь открыть, она перемахнула через нее так легко и грациозно, что я обзавидовалась.
- Куда пошли? – поинтересовалась Матильда, когда мы с Ершем последовали было за миссмистером, - Нечего вам там делать. Живых все равно нет, ловушек тоже.
- Ну и…? – вякнул оборотень.
Я его одернула и ткнула пальцем в замок на калитке – большой, тяжелый и заговоренный свыше всякой меры. Кто бы его ни повесил, находится в добром здравии и полной силе.
- Лучше лишний раз ничего… - начала мисс Плам, когда сзади послышался шорох.
Ну, собственно, именно этого и стоило ожидать – чем дальше в лес (то бишь, ближе к алтарю), тем толще партизаны (то бишь, больше оборотней). Возле дома Вейды Бесфамильной прогуливались целых шестеро, и, в отличие от своих собратьев у хаты Снегиря, эти проверяли территорию на совесть – осматривались, принюхивались, ковыряли лапами сугробы и щелкали зубами, словно пытаясь ухватить муху. Я затаила дыхание, пытаясь рассмотреть хоть на одном из них демаскирующий артефакт, вроде того, что был у нападающих в Одессе – против него мои зелья могли и не устоять, но, видимо, единственный имевшийся у них в наличии еще неделю назад пал смертью храбрых под каблуком ведьмы из семейства По-Плам.
- Вилли! – гаркнула Матильда, вогнав мою душу в пятки, - На выход!
Черноволосая тень пролетела над калиткой и бесшумно приземлилась возле нас. Миссмистер пользовалась физическим преимуществом демона-полукровки и никак не колыхала магический фон, но я все равно недовольно замахала на нее руками – мол, демаскируешь!
- Мертвых внутри нет, - отчеканила мисс По, отряхивая руки от снега, - Вообще никого нет. И некромагией пахнет куда меньше, чем у Снегиря, но я не успела осмотреть все.
- О-о-о-ох, девки, шли бы вы отсюда, - Шкраб, про которого все уже успели забыть, нервно переступал с ноги на ногу и дергал ушами, - Как вечереет, их все больше и больше по лесам шастает, и жуть от них такая веет – шерсть дыбом встает, корова не пригладит!
- Жуть? – переспросила я.
- От нее глаза мертвые, пустые…Сердце болит, девки, мочи нет! Мы, нечисть, за семь верст их, окаянных, обходим, и то дрожь не унять. Пойдем, девки, нечего нам тут делать, до рассвета их теперь отсюда калачом не выманишь.
- Они остаются на ночь в домах? – спросила мисс По.
- И у Снегиря, и у Вейды, - аборигену надоело топтаться на месте, и он медленно направился в сторону леса, - Повезло вам, вовремя вы у вещуна побывали.
Матильда страдальчески закатила глаза – не иначе, как весь мир решил ее выбесить!
- И когда ты собирался сказать?
- Чай, сами увидели, - барабай явно вины за собой не ощущал и тем временем уходил все дальше и дальше.
- Вот ж… нечисть! – мисс Плам пнула сугроб и последовала за ним, - Все видят, все слышат, все тебе выдадут – кроме того, что нужно! Повезло еще, что алтарь не в доме, в любом случае пришлось бы уходить.
- Менталитет, чтоб его, - Ерш легонько подтолкнул меня вперед, - У нечисти другое понимание причинно-следственных связей, они ведут нас дорогами, которые – по их мнению – приведут к цели с большей для всех выгодой. А то, что путь окольный, и вообще через болота да буераки, никому не интересно.
- Дорога возникает под шагами идущего, - изрек Шкраб, и больше из него не удалось выудить ни единого слова за всю дорогу, как бы мисс Плам не возмущалась и не костерила почем зря «чертовых йогов, которые и сюда умудрились добраться».
Не поручусь за остальных членов группы, но я уже на тот момент устала, как собака, и пресытилась местными пейзажами до состояния острого пищевого отравления. Пять минут спустя мне за шиворот сверзился – иначе и не скажешь, ибо мне с перепугу показалось, что целое человеческое существо решило покончить с жизнью, прыгнув мне на голову – ком снега такой величины, что выковыривать мое закованное в броню дубленки тело пришлось минуты три. Я говорила, что ненавижу снег? Повторю миллион раз!
Казалось, мы превратились в героев квеста по поиску предметов – из тех, в которые периодически любит играть Матильда, где ты ходишь, как идиот, по всем локациям в поисках кусочков мозаики, и тебе не хватает то лома, то бриллианта, то лестницы, чтобы докопаться до истины, потому что ты либо не нашел одну крошечную шпильку, либо должен вернуться в локацию в другое время. А впереди ждет схватка с главным врагом – только, в отличие от игры, нам не предоставят время на решение головоломки и аннигиляцию противника. В отличие от игры, нас действительно МОГУТ убить, и эта мысль, прочно угнездившись в голове, больше не желала покидать насиженное место.
Так или иначе, шаг за шагом по барабаевым тропам мы пришли, наконец, к Стшевским прудам, раскинувшимся у основания хвоста «кометы». Разбивать лагерь решили не на открытой местности, а под сенью деревьев, метрах в ста от воды. Мне всегда казалось, что пруд – это нечто камерное, декоративное, предназначенное для золотых рыбок и флегматичных черепашек, но нашим взорам предстал широкий, метров триста в диаметре, водоем с крутыми берегами и толстым слоем темного льда на поверхности. Ели выстраивались вокруг него, словно держали круговую оборону, а противоположный берег растворялся в сгустившихся сумерках.
- Ни фига себе прудик, - крякнула я, сбрасывая с плеч рюкзак, - Самое то, чтоб утопиться.
Нда, настроение, мягко скажем, не фонтан.
- Так топись, - Ерш поставил свои сумки рядом со мной и неудержимо чихнул. Неудивительно – от меня несло таким густым персиковым духом, что глаза слезились, поэтому, когда Шкраб нашаманил нам защитный контур с запуками , я осталась в его пределах и начала обустраивать лагерь. На оборотне и тетушках зелья держались гораздо лучше, так что они упели осмотреться вокруг, взять на пробу воду из пруда, набрать дров и даже заставить Шкраба выкопать яму для, как выразилась мисс По, «естественных нужд», пока я ставила палатки, разводила костер и доставала из сумок снедь. Есть совершенно не хотелось из-за зелий, поэтому ужинали без аппетита и энтузиазма, просто чтобы что-нибудь затолкать в пустые желудки, в то время как мисс Плам возилась Черным проявителем и водой из пруда. Стоило двум жидкостям соприкоснуться, содержимое сосуда сначала посерело, затем скукожилось до размера изюма.
- Да, - просто констатировала Матильда.
Мы были все ближе к цели.
Стемнело быстро – казалось, только что солнечный диск дрейфовал в облаках над верхушками деревьев, и вот уже ухнул вниз, погрузив и лес, и пруд, и замерзших, несчастных туристов в практически кромешную тьму. Мы так умотались, что почти не разговаривали, но все понимали, что завтра будет еще хуже. Я заново обрызгала зельями всех, кроме себя – из-за особенностей Драконьей Шкуры приходилось делать перерывы на несколько часов. Ерш зачем-то перевесил на меня Волчий Камень и строго-настрого запретил его снимать, как, собственно, и выходить за пределы контура, на что я только кивала и не огрызалась, насторожив его еще больше. Наконец, оставив Шкраба на карауле, расползлись по палаткам – мисс По и я в одну, Матильда и оборотень в другую, содрали, наконец, с себя осточертевшие шубы и дубленки, закутались в спальные мешки и, едва согревшись, уснули.
Почти все.
Пока миссмистер – которая, вообще-то, терпеть не может спать в походных условиях – тихонько сопела в противоположном углу палатки, я ворочалась с боку на бок и не чуяла сна ни в глазу, ни в бровях, ни в мозгу. Помучавшись с час, отбросила попытки заснуть и, надев дубленку и сапоги, вылезла к костру, не успевшему окончательно погаснуть и еще дающему немного тепла. В небесах едва просматривался размытый облаками контур почти полной луны, и зимний лес под ним казался ковром абсолютной черноты с торчащими, как иглы ежа, ворсинами еловых верхушек. Обычно, когда ночуешь в лесу, даже зимой со всех сторон доносятся звуки: треск веток, шорох, уханье сов… Здесь же даже ветер не свистел, так, поддувал помаленьку, словно боясь побеспокоить. Когда сидеть стало скучно, да и холодно, я стала ходить вокруг, от нечего делать подбрасывая комья снега носками сапог. Шкраба нигде не было видно, наверное, где-то бро…
- Да что ж тебе неймется?! Спи уже!
От Ершева окрика у меня на затылке зашевелились волосы и зачесалась совесть.
- Да иду уже, - буркнула себе под нос, развернулась в сторону палатки…
…и чуть не наткнулась на рога.
Белоснежные.
Светящиеся.
До боли знакомые!
- Мама, - вякнула я и поняла, что некроворлок – это наименьшая из моих проблем, ибо прибьют меня прямо здесь и сейчас. Горло перестало слушаться и издавало только невразумительный писк на пределе слышимости.
Сам Великий Снежный Дух пришел по мою душу.
Не то, чтобы от него здесь было слишком много – рога, да и только, но в случае чего и этого хватит. Буду висеть на них, таким бодреньким шашлычком… Ааааааа, уже началось! Рога взмыли вверх, словно Дух встал на дыбы, и оттуда ка-а-ак ринулись на меня! Острые концы пропороли дубленку и вместе с ней вздернули меня ввысь, шкрябнув по Драконьей Шкуре, поболтали и вдруг, словно наигравшись, отбросили в снег далеко за пределы контура. Когда земля и небо перестали смешиваться, я попыталась встать на дрожащие, как в лихорадке, ноги. Вроде ничего не сломано, и даже почти не больно… но дубленка точно на выброс. Подлый дух выбросил меня к самому берегу пруда, лишь чудом не опрокинув на лед, и наш лагерь едва виднелся среди деревьев. Хорошо, что от таких недоведьм, как я магический фон почти не колышется. Я наконец совладала с ногами и стала тихонечко ковылять обратно, желая только вернуться в безопасность контура и завернуться в спальный мешок, когда дорогу преградила огромная мохнатая тень.
- Ерш, я в по… - лунный свет пролился на лес из разрыва облаков, и слова застыли на языке, так до конца и не слетев. Вместо ехидного, но почти родного оборотня призрачный свет луны выхватил из темноты шесть длинных, суставчатых, как у паука, ног и длинную, как у крысы, морду с тремя парами светящихся красных глаз.
Боги, големы и пивной барабашка, где ж я так нагрешила?!
Вот тут меня голос не подвел – орала от души, да так, что тварь аж присела. По груди вдруг разлилось тепло, дубленка начала тлеть – Волчий Камень раскалился докрасна, и в нос ударил мерзкий запах паленой овечьей шерсти. «Вервольф», - неизвестно каким куском мозга поняла я, медленно пятясь обратно к пруду и прикидывая свои шансы. Хреновые – судя по тому, как тварь двинулась за мной, Камень не отпугивал ее, а привлекал! Между нами оставалось всего метров пять, а между мной и поверхностью пруда не больше одного прыжка, когда расплывчатая тень вынырнула из-за спины вервольфа и закрыла меня от взгляда нежити. Ерш. Из-за зелий его было плохо видно, да и лунный свет был так неверен, но на секунду мне показалось, что на на ближнем ко мне плече оборотня из-под меха проступил металл – и тут же он вонзил зубы шею противника. Тварь коротко взвыла и обмякла, а Ерш одним мощным движением сбросил труп с берега.
Все случилось очень быстро.
Я все еще ежилась от звука, с которым тело нежити проломило лед и погрузилось в ледяную воду, а рядом со мной уже материализовались тетушки, такие же размытые, как Ерш. Обе что-то взволнованно бормотали, но из голоса словно пытались пробиться сквозь вату, и смысл ускользал от меня, как я ни старалась его поймать. Кажется, я сказала им, что со мной все в порядке, просто нужно прийти в себя – меня и вправду начинало отпускать, но идти вперед совершенно не хотелось. Смешно, но мне казалось, что еще кто-нибудь обязательно встанет у меня на пути, и третьего раза я не переживу. Кажется, я сказала это вслух, потому что мисс По сразу засуетилась:
- Хорошо, тогда я сейчас принесу тебе другую дубленку, и пойдем обратно все вместе. Тилли..?
- Я достану коньяк, - мисс Плам была очень бледна, - Думаю, нам всем не повредит. Ерш, останься с ней.
Я смотрела, как тетушки исчезают в темноте, а оборотень готовится к обратному превращению. Луна опустилась ниже и почти скрылась за деревьями, так что я шагнула назад для лучшего вида.
И почувствовала, как кусок берега проваливается подо мной вниз.
Проваливается вместе со мной.
Я успела услышать отчаянный вопль Ерша прежде, чем моя спина проломила лед пропитанного некромагией Стшевского пруда.
И, казалось, целая вечность, полная страха и замораживающей боли, прошла прежде, чем его руки вынули мое наполовину захлебнувшееся тело с бешено колотящимся сердцем и сведенными судорогой мышцами. Голова раскалывалась, а в носу, ушах и глазах все еще стояла темная вода.
Я чувствовала, что умираю, но тело и мозг продолжали бороться. Кажется, меня тошнило, часто и обильно. Затем пришел жар и кашель, надрывный, с бульканьем в груди и судорогами, но открыть глаза не получалось. Кажется, меня валяли в снегу и лили в горло горькие вязкие отвары, а я не могла сказать, что у меня заледенели конечности и их нужно отогреть. Наконец-то, нечто теплое коснулось моих озябших пальцев, затем плеч, обволокло меня с головы до ног, и я соскользнула в бархатный сон, успев только почувствовать покалывание во всем теле.
ГЛАВА 10.
- Я вижу тебя.
Сложно не увидеть – он стоит прямо передо мной, напряженный и молчаливый,
коричневая шерсть взыблена, лапы широко расставлены, а серые глаза с вертикальным зрачком холодны и неподвижны. Правое плечо, так же, как и тогда на прудах, металлически блестит в лунном свете.
- Я вижу тебя, Железный Пес.
Оборотень громко лязгнул зубами и словно стал выше. Медленно его мех стал перетекать в широкие ребристые пластины, сначала на поджарых боках, затем на лапах, на морде… Он рыкнул и резко выгнул спину, его острые лопатки вздыбились, как горб, в попытке дотянуться до луны, и из них медленно стали появляться сначала острые блестящие кончики, затем длинные тонкие кости с натянутыми на них перепонками из странного, гибкого металла.
Когда крылья наконец раскрылись, я вздрогнула и открыла глаза.
Во первых, было тесно. Во-вторых, жарко. А в третьих, я была потная с ног до головы. А еще повсюду был запах травяного средства для бритья и мокрой псины.
- Проснулась? – раздался над ухом знакомый баритон. Значит, сплю с Ершем – как ни странно, это меня успокоило. А вот две широкие ладони на моих… э-э, нижних полушариях как-то не радовали.
- О-о-о… - протянула я, не открывая глаз, - Я труп. Я ветошь. Я ничто.
- Размечталась, - хмыкнули у меня над ухом, - Открой ротик, летит самолетик!
- Что? – в ответ на мой слабый вяк мне в зубы сунули нечто, по структуре, запаху и вкусу напоминающее бальзамированную шаурму, - Жуй хорошенько.
- Фмы-ы шшш…
- Потом поблагодаришь, - меня так стукнули по подбородку, что я проглотила эту дрянь и открыла глаза с единственным желанием – схватить и придушить. Судя по безволосой груди, в которую я практически ткнулась носом, мы лежали в спальном мешке, а оборотень был одет – или, скорее, раздет – не по погоде. Впрочем, беглый анализ собственных ощущений показал, что и на мне, кроме несерьезных шортиков, больше ничего не было. И в этой практически полной наготе я обвилась, как змея, вокруг длинного, твердого… восхитительно теплого мужского тела. Хорошо хоть он руки убрал, стыдоба-то какая. Я покраснела так, что из ушей чуть не повалил пар.
- Ты помнишь, что произошло?
Я помнила. Снежный Дух. Вервольф. Треск льда под моим весом. Обжигающий холод. Непроглядная темень. Одежда, тяжелая, как свинец, из-за пропитавшей ее насквозь воды. Ледяная вода в горле. В носу. В ушах. В груди. И сильная рука, выдернувшая меня из этого ада.
Объятья оборотня стали ощутимо крепче – видно, я снова начала дрожать и неосознанно прижалась к нему. Такой… опьяняюще теплый, но слишком уж сильный.
- Это… чего? – я не знала, возмущаться мне или сразу лезть в драку, хотя на второе сил вряд ли бы хватило – мои бедные ручки-ножки решили поиграть в «кто больший студень?» и для драки не годились.
- Пока ты не надумала себе всякой ерунды – я тебя лечу, - буркнул оборотень и закинул на меня еще и ногу, - Наглоталась воды в перемешку с нитями, из-за них пошло воспаление легких. Некромагии было так густо, что болезнь развилась до критической стадии за секунды, поэтому лечить пришлось срочно и экстримально – кожей-к-коже процесс идет быстрее. Слабость пока не пройдет, так что будешь тихая и спокойная хотя бы пару часов в своей жизни.
- Не хами, - буркнула я и, плюнув на все, прижалась к нему покрепче. Одного воспоминания о ледяной воде Стшевских прудов хватило, чтобы неосознанно тянуться к любому источнику тепла, - Твой булыжник не сработал.
- И не должен был. Чтоб работал, нужно знать правильный вой – вы, люди, его почему-то Фиалем называете, - Ерш теперь дышал мне в макушку, - Ты по жизни такая дура, или сейчас обострение?
- А?
- Я кому говорил – ночью за контур ни на шаг? Что, куда веселее подставлять шею и пугать всех до чертиков?
Повисла долгая пауза.
- Я не выходила. Меня Снежный Дух выгнал.
- Что?
- Не хочешь, не верь.
Оборотень смерил меня долгим взглядом закоренелого скептика.
- Как он прошел через контур?
- Без понятия. Самой интересно.
Скептический взгляд сменился задумчивым. Чую, Шкрабу придется долго объясняться со злобным, как тысяча чертей, начальством.
- Где тетушки? – наконец спросила я.
- Самобичуются, - фыркнул парень, - Не уберегли кровиночку, не уследили.
Мне было чего стыдиться, но почему-то вместо извинений изо рта вырвалось:
- Вкусно пахнешь.
Он не заржал в голос – спасибо и на том – но грудь под моим ухом ощутимо затряслась.
- Я видел след от зубов, - оборотень вдруг стал очень серьезен, - Почему?
- А? – не поняла я вопроса. Потом вспомнила и опять начала злиться.
- Ты ведь и поставил, упырь шерстистый!
- Один из наших пытался откусить тебе голову – ты отделалась легким испугом. Почему от одного моего укуса у тебя гематома на пол-задницы?
Я подняла глаза и вдруг произнесла вслух то, о чем неоднократно думала, но собиралась унести с собой в могилу несказанным:
- Потому что ты дракон.
Да, как и ожидалось – ему это не понравилось.
- Отчасти. Как и все Псы, - он не отворачивался и сверлил меня ледяным взглядом, словно пытался затолкать эту мысль в мою черепную коробку.
- Ну да, - легко согласилась я, - Только ты – в большей степени, чем остальные.
И по тому, как закаменели плечи оборотня, я поняла – знал. Знал и молчал.
- Пусти, - я попыталась выбраться из спального мешка, но только вяло побарахтала конечностями.
- Дура, - меня снова прижали к груди, не обращая внимания на сопротивление, - слабость не пройдет еще час. Как минимум.
- Они поэтому боятся Железного Пса?
Оп, опять отпустил. Мы что, играем в тяни-толкай?
- При чем здесь это?
- Я все видела.
- Что видела?
- Железо. Твое плечо, когда ты встал между мной и вервольфом. Тетушки не заметили, но я ведь была ближе.
- Тебе показалось. Лед – штука твердая, об него если хряпнуться, любая ерунда в голову влезет.
Дурачка строит? Ну ладно!
- Зубы не заговаривай. Они ведь этого боятся, люди в Коналле? Что Железный Пес станет драконом?
Молчит, но я и так вижу, что права. И мне даже не нужно было слышать хриплое, словно из самых пяток выдавленное:
- Да.
Я немного помолчала, пытаясь втихаря почесать поясницу. Потом спросила:
- Когда это началось?
- Еще до СлавМАка. Потому и уехал.
- Ты в курсе, что самый опасный зверь для меня в этом лесу – ты? - я подумала было укусить Ерша, но он ведь и сдачи дать может, - Даже некроворлок, если мне хватит мозгов больше ничем не травиться, должен будет очень потрудиться, чтобы причинить мне вред. Тебе же для этого достаточно раскрыть пасть – а сейчас моя шея так близко...
- И что? – он явно не понимал, к чему я клоню, и злился из-за этого.
- А то, что если тетушки об этом узнают, они тебя уничтожат.
От меня чуть отстранились, что порадовало – я и так потела, как в бане, а еще было дико любопытно, свернет он мне вышеупомянутую шею, или нет. Вот, хоть убейте – не боялась я его, и все тут! Когда в голове ведьмино мракобесие, не особенно задумываешься о последствиях.
- И что ты будешь делать? – ну вот, опять это выражение лица, «Кругом враги» называется. Сам виноват, конспиратор хренов, пожинай теперь плоды своих необдуманных решений.
- Не я, а ты, - я попробовала сдуть со лба мокрую челку, Ерш на автопилоте мне помог, - Ты долечишь меня, потом выйдешь из этой палатки и расскажешь все тетушкам. Абсолютно все.
- И что потом? – его голос неожиданно растерял все краски, и я вывернула голову, чтобы снова посмотреть ему в глаза. Так и знала – тусклые, как мрамор древних склепов. Еще и плечи такие, ну, безнадежно расслабленные.
- А ничего, - я с наслаждением поскребла потный нос, - Ну дракон, ну с кем не бывает.
- А? – жаль, фотоаппарата нет. Бесценное выражение лица.
- Я же не сказала, что тебя убьют за ЭТО. А вот за то, что партизанил, могут и приши…
Договорить мне не дали – оборотень фыркнул и сжал меня так, что ребра печально хрустнули.
- Даянира, ты не человек, ты изжога, - Ерш наконец отпустил меня и поморщился. Видимо, руки затекли, - И бьешь, и лечишь, и снова бьешь. Когда-нибудь я тебя придушу.
- Ты долечи сначала, - я почувствовала, что меня снова клонит в сон.
- Эй, не спать, - меня легонько потрясли за плечи, - А с Броней-то что?
- Потом… - буркнула я и заснула, успев только услышать разочарованный вздох прямо у себя над ухом.
***
Мы решили двигаться вдоль прудов, но лесом, никому не хотелось лишний раз светиться на открытой местности. Казалось, мы идем по следу крупных стеклянных бусин, нанизанных на серебряную проволоку. Мне было… хреновато, если уж быть совершенно откровенной. На ногах держаться получалось, а вот бодрость духа испарилась без следа, оставив после себя невыносимое желание ворчать на всех и вся, а в особенности на Ерша! Мохнатый гад не только умудрился не пострадать в процессе раскрытия данных тетушкам, но и был похвален за смелость, из чего можно было сделать вывод, что тетушкам просто не до того – они до боли в глазах всматривались в окружающий пейзаж, изо всех сил стараясь не пропустить ни одной потенциальной угрозы. Шкраб после разговора с оборотнем ходил вокруг виноватый донельзя, и то и дело пытался всунуть мне в руку темно-коричневые, как древесная кора, самокрутки. Нечистый абориген оказался меж двух огней, только вот ведьмы в скором времени отправятся – в целости или по частям – домой, а со Снежным духом ему еще жить в одном лесу. Однако нашего праведного гнева это не убавляло, и барабай это знал и старался лишний раз не отсвечивать. Мы приближались к цели всего расследования, и лично меня нервировало абсолютно все, от пустоты вроде как обитаемого леса, до совершенно противоестественной тишины, в которой хруст снега под ногами казался громким до безобразия.
- И чего мне дома не сиделось? – вопрошала я в пространство, потому что даже тетушкам надоело слушать мое нытье, и они ушли вперед. Не слишком далеко, правда, но завывания мои уже до них не доносились. Зато Ерш отрабатывал за троих – мой вынужденный нянь скрипел зубами, фыркал и чуть ли не бил копытом, но оставался рядом во избежание, так сказать, новых неприятностей.
Когда я решила сделать перерыв в стенаниях, а также в ходьбе, оборотень решил вклиниться с животрепещущим вопросом:
- Как ты узнала, что я дракон?
- Задницей почуяла, - отрезала я, но увидев, как нехорошо сузились глаза Ерша, решила не испытывать судьбу, - Когда ты меня цапнул, остался след. Не будь ты драконом куда больше, чем остальные, сломал бы себе все зубы.
- И что? – поднял оборотень брови.
- А ничего, - я привалилась к елочке, не обращая внимания на тихий ехидный «чавк», с которым дубленка прилипла к смолистой коре, - Драконью Шкуру только Драконий Клык или Коготь берут. А большинство заклинаний не берут. Вот так вот.
Серые глаза сначала еще больше сузились, посрамив китайцев, а затем округлились от недоверия.
- Синтетическая, балда, - я отлипла от ствола и пошла вперед, - Собранная из слов и узоров, с миру по нитке.
Я не стала оглядываться, но невольный вздох облегчения было сложно не услышать.
- А что – думал, я тебя сожру? – ехидно бросила я через плечо.
- От вашего семейства много чего можно ожидать, - вот, таким он мне больше нравится. Пристыженный и оконфуженный.
- Э-э, нет, блохастый, - донесся до нас голос мисс Плам, - Из нас всех ты пока что самый чешуйчатый.
- И неразумный, - добавила Оливия.
- Почему это? – возмутился Ерш.
- Потому что драконом может стать только тот, у кого оба родителя чистокровные драконы, - я тоже подпустила шпильку, - Книжки читай, балда, не так давно это было доказано.
- Не однозначно и не стопроцентно, - отрезал оборотень, - Тень Железного Пса висит надо мной всю жизнь, естественно, я читал об этом все. Лекарей у нас тоже раньше не было.
- Хорошо, можешь думать о себе, как об особом случае, - я снова злилась. Терпеть не могу таких персонажей – мнительные, въедливые… параноики.
- Ты как с доктором обращаешься? – парень остановился, сузил глаза, и дружелюбия в нем было не больше, чем в бульдозере.
- Что-то ты, доктор, больно много себе позволяешь, - я фыркнула и попыталась стряхнуть некстати вернувшееся ощущение чужих рук на своей… бедрах, - Питаешь какую-то нездоровую привязанность к моей пятой точке. А она у меня одна, я ею сентиментально дорожу!
- Ага, и сидишь на ней, и думаешь ею, и приключения на нее находишь регулярно.
- Между прочим, раньше после такого ты, как честный человек, обязан был бы на мне жениться! – ляпнула я, не подумав. Зачем – военная тайна.
- Ну давай.
- Чего давай? – тормознула я, - Я никому ничего не должна!
- Сама же сказала, жениться, - и Ерш как-то уж совсем плотоядно усмехнулся, - Вот Шкраб нас сейчас по-быстрому обвенчает, как лесной жрец, тетушки твои благословят, на следующем же привале разобьем палатку для первой брачной ночи и буду я тебя в ней… пороть так, чтоб в жизни меня ослушаться не посмела! Во-от такенным дрыном, и до самого утра! Лучшая брачная ночь, а медовый месяц еще век потом в кошмарных снах видеть будешь!
Барабай засопел и так хлопнул по своей шапке, что наружу остался торчать только бугристый нос. Я смерила оборотня полным лютой тоски взглядом.
- Отстань, придурок, - я обиделась и пошла жаловаться тетушкам. По дороге попыхтела, передумала, не стала выставлять себя еще большей дурой и молча зашагала по тропе, от злости размахивая Черным ловцом, как кадилом. Хотя, если подумать, не так уж сильно я и злилась.
- Ну и кто из нас еще кукушкой хряпнулся? – Ерш вышагивал вокруг и только что не посвистывал, смущая и без того красного, как бурак, Шкраба.
- Конечно, ты, - я потрепала барабая по плечу и без особой цели зачерпнула ладонью горстку снега, - Мне бы такое и в голову не пришло.
- Тебе и похуже приходит, - оборотень напрягся и зачем-то стал лепить снежок. Большой такой, душевный.
- Даже не думай, - я, ничтоже сумняшеся, использовала барабая в качестве живого щита, - Больных не бьют.
- Да, не бьют. Их добивают, - снежок влетел в ни в чем неповинную елочку, оставив на коре белую кляксу с неровными краями. Мне резко расхотелось вообще о чем-либо разговаривать.
Нервозность имеет противное свойство незаметно, капля за каплей, накапливаться и пропитывать все вокруг, вплоть до одежды и волосков в носу – чтобы потом, когда ты бредешь по дороге в святой уверенности, что все под контролем, внезапно ударить пыльным мешком по всем нервным окончаниям. Похожее чувство характерно для незамужних женщин (ну, знаете, из тех, кто сначала «Уйди, противный, ты недостаточно хорош», а потом «Откуда столько свечек на торте? И что, черт побери, здесь делают все эти кошки?!»). Стыдно, но мне уже становилось жутковато. Наверное, все дело в воздухе – даже шутки, которыми изредка обменивались тетушки, скользили в пространстве вместе с паром от дыхания и приземлялись в уши уже измененными, с какими-то могильными обертонами. Три плошки перца съем, если алтарь был дальше, чем в пятиста метрах от нас.
Мои мысли вскоре подтвердил и Шкраб. На первых двух прудах он еще сохранял относительное спокойствие, но на третьем предпочел путанно извиниться и слинять прежде, чем мы смогли разобрать его бормотание. Только мой оберег на тропинке и остался.
- Правильным путем движемся, - Матильда остановилась и сбросила в снег рюкзак.
- Ага, - согласилась я, кульком оседая следом. Нечисть не нежить, ее от некромагии болезненно колбасит. Я подобрала клык, бережно отряхнула от снега и надела на шею, рядом с аварийным пузырьком и Волчьим Камнем, который умудрилась-таки не потерять – стало щекотно, как будто за пузуху заползла сороконожка, затем защитное поле зелий успокоилось и перестало воспринимать оберег как угрозу. Ерш встал рядом, и я прижалась плечом к его ногам, рассматривая противоположный берег из-под полуопущенных ресниц: хотелось найти хоть одно отличие от абсолютно таких же деревьев и снега, как и на нашей стороне, и, хоть мои человеческие глаза и не могли видеть достаточно далеко, фантазия услужливо нарисовала проступающие сквозь стволы очертания маленькой часовни.
- Это там? – спросила я оборотня.
- Угу, - донеслось сверху, - Минут семь ходьбы.
Я вдруг почувствовала себя ужасно уставшей. Помню, на наш первый совместный Новый год мы с Лешак, Борзиной и Танюшей решили собрать всю группу на празднование в человеческой части дома По-Плам – и к тому времени, как нашими силами все комнаты были убраны, украшены, еда приготовлена, алкоголь разлит и бенгальские огни зажжены, нам не хотелось уже ничего, кроме как дождаться курантов и лечь спать. Тогда я поняла, что жизнь взрослого среднестатистического человека в период праздников отнюдь не сказка, а откровенный, полновесный отстой.
Сейчас меня посетило удивительно похожее чувство.
Мисс Плам вдруг встала, сделала несколько шагов вперед и замерла, словно натолкнувшись на стену.
- Дая, - позвала она, глядя куда-то вперед, - Отсюда пойдешь первой.
- Угу, - буркнула я и полезла в сундучок. Жаль, я надеялась, что пронесет.
- Зачем ей вперед? – почти ревниво осведомился Ерш, а сам суетился, как овчарка перед походом к ветеринару – и не хочется, и придется, и спокойствию хозяев не очень верится.
- Там ловушки, - я наконец выудила и надела на пальцы несколько широких деревянных колец, - Не ломай глаза, их только ведьмы видят. Срабатывают, скорее всего, на магию в крови, ловят и шлют сигнал хозяину, а меня пропустят. Нужно снять без шума.
Костяшки чуть покалывало, я сняла кольца и достала другие, потоньше и потемнее, считая в уме секунды до следующего вопроса.
- Вы поэтому ее с собой взяли? – в голосе оборотня почему-то слышалась обида, причем явно не только мне. Мисс По приподняла брови.
- А ты думал, для собственного удовольствия? – почти радостно вопросила она, - Вожжа под мантию попала?
Сжал губы – так и думал. Ну и дурак. Мисс Плам быстро запрокинула мою голову, капая в глаза слабый раствор МЗ - в носу защекотало, чуть закружилась голова, и без того нетвердо сидящая на плечах, мир расплылся и снова собрался воедино, но уже другим. Силуэты тетушек и Ерша замерцали, отбрасывая дробные, разноцветные тени. Я знаю, что настоящие ведьмы видят иначе – но даже так, вместе с этим эрзац-зрением, я становлюсь еще чуть ближе к их миру.
Ну что, недоведьма, посмотри вокруг ясными глазами. О, а вот и ловушки-капканы – их дрожащие контуры в близком к безумию количестве по качеству оставляли желать лучшего. Линии стыковались плохо, потому и дрожали, узор был прост, как прямая извилина, а найти узловые пересечения было легче, чем Жулика – и я подхватывала их ладонью, пропускала вскользь березовых колец и слушала, как шуршат, разрушаясь, нити чужеродной магии. Яролик здесь совершенно ни при чем, в этом я теперь была уверена – фракталы его капканов снились в кошмарных снах профессорам с факультета Силы Формы и скалились со страниц учебников с надписью «Не обезвреживать в одиночку!». Некроворлок, может, и безумец, но не любитель, и с любителями не связывается.
Пока мои мысли дрейфовали в ворчании, бренному телу становилось все нерадостнее. Настолько, что после очередного контура колени решили, что хорошенького понемножку и подогнулись, без боли и предупреждения. И лежать бы мне в снегу с размышлениями о том, что и жить хорошо, и жизнь хороша, да не дали. Подхватили, подняли, понесли.
- Ершик, ты же не видишь, - ничуть не удивилась я.
- Не вижу, - голос спокойный, а шея напряженная. Пижон. Я покрепче обхватила за шею идиота, который из-за меня рисковал наткнуться вслепую одни боги знают на что.
- Ма-а-аленькими шажками, - пробормотала я и ткнула пальцем вправо – Ерш послушно, но с видом мученика шагнул в неизветность. Так и шли – хвостатый путник по дороге на Голгофу и его крест, притихший и совсем не ехидный. Поля действия ловушек перекрывали друг друга, образовывая косой и уродливый, но спрошной барьер, сквозь который мы с Ершем прокладывали неширокий тоннель, и тетушки следовали за нами след в след.
Я так ослабла, что оборотню приходилось поднимать мою руку, при этом стараясь не уронить все остальное. Не думаю, что мы прошли слишком далеко, но по ощущениям за спиной остались километры дороги и болот.
- Пришли, - выдохнул оборотень и аккуратно ссадил меня на землю. Я огляделась и чуть не добавила «Приехали, б***ь!».
Верхушка часовни, увенчанная крестом, едва ли на два вершка возвышалась над бугристым, как раздутый труп слизняка, коконом абсолютного барьера – не в том смысле, что совершенного, а в том, что абсолютно ни черта с ним нельзя сделать. Во всяком случае, не выбрасывая в трубу всю маскировку и не семафоря нашему некроворлоку большое метафоричекое «Ку-ку!».
- Приехали, б***ь, - душевно ругнулась мисс Плам, выражая двумя словами и семейное сходство, и общую идиотичность ситуации.
***
- Бзж-ж-ж! – завибрировала защита из зелий, когда Ерш приблизился к кокону. Тетушки сидели с сугробе, угрюмо раздумывая, с какого же неспроста это «бзж-ж» и как с ним бороться. Я же уже знала, что отдуваться опять придется мне – барьер, как и ловушки, реагировал на магию, и даже в оборотне ее было многовато для прорыва. Обойдя махину кокона по кругу, мы обнаружили канат связи с некромагом, витиеватой пуповиной уходящий в сторону Горолесья и медленно сдвигающийся к дому Вейды Бесфамильной. Колупнуть и перехватить его не удалось – барьер надежно закрывал нити, и добраться до них можно было только изнутри кокона. На этот же канат, словно издеваясь над нами, привязался питающий поток Покрова и Свинцовой Стены, из-за чего мисс По стала непонятно сердитой. Видимо, что-то было неправильно.
- Неправильно это, - заявила миссмистер, и я почувствовала себя эхом, - Некроворлоки и оракулы не вяжутся на один канал, вообще два разных мага не вяжутся.
- Значит…он один? – предположила мисс Плам.
- Один?
Бритва Оккама со свистом рассекла воздух.
- Значит, один, - вдруг согласилась Оливия и всунула мне в карман шарик Хрустального Щита, - Редко, но не невозможно. Дая, когда войдешь, найди узел и удерживай, пока мы не разорвем кокон. Секунды три, не больше. Потом вместе с Ершем оставайтесь на месте, столько, сколько сможете – именно сможете, а не захотите! Потом уходите как можно дальше.
- Агась, - полная дурных предчувствий в области кишечника, я встала, проковыляла к поверхности кокона и сперва коснулась его ладонью – словно в медузу вляпалась.
И тут – ВАХ! – Землю перекосило! Я лежала на перекошенной планете, с ужасом глядя на распростертые под моим животом облака. Снег держал меня за руки и ноги, не давая упасть и засасывая глубже в сугроб.
- Дая? – шагнул в голову голос неизвестного бога, и Земля медленно вернулась в исходное положение.
- Отпустили, - подняв руки, я похлопала в ладоши, заставляя снег звенеть. Деревья изгибались, бледнели и сужались-расширялись.
- Дая!
- В чем дело?!
Из сияния возникло преврасное, как озеро зимой, лицо Ерша.
- Ее фрагментирует, - голос оборотня разлетался на полутона прямо в воздухе, - У нее магическое истощение, близость кокона запустила остатки некромагии на новый виток. Видимо, близко к голове – ей зубы когда-нибудь протезировали?
- Левый клык… Ты сказал, что все убрал!!!
- Это опасно?!
- Да, - ответил Ерш обеим тетушкам, его руки обхватили мое лицо, и я стала кувшинкой в чашечке сочно-зеленых листьев – на меня тут же прыгнула яркая, как уголек, лягушка.
- Ква, - сказала я ей.
- Дая, - голос бога, - Посмотри на меня.
Смотрю. Его глаза меняют цвет до тех пор, пока снова не становятся серыми. Железные гиганты бьют огромными кулаками в стенки его радужек – я протягиваю руки, чтобы оградить их от мира. Или мир от них.
- Нашел, - Ерш убрал мои ладони от своего лица и медленно, почти нежно коснулся губами моего рта. Я подалась вперед – если коснусь языком его языка, гиганты перестанут рваться на свободу и лес сможет спать спокойно. Холодная, как лед, жемчужинка выкатилась из-под левого клыка… и меня. Стало. Отпускать. Деревья перестали гнуться, а снег звенеть. Оборотень брезгливо сплюнул в снег маленький шарик незнакомой дряни.
- Теперь можно отправлять, - парень улыбался так широко, что даже я почуяла запах жареного.
- Сейчас?! – Оливия нависла надо мной и мазнула по щеке темными волосами. Я вспомнила, что должна сделать, и затряслась.
- Сейчас! – тетушки и опомниться не успели, как парень сграбастал меня за плечи и толкнул прямо в барьер, - Пока в ней нет ни капли!
Я убью его!!! Если тетушки оставят хоть призрак жизни в его теле, я вырву его собственными руками – если найду направление в этом мире перевитых и спутанных нитей. По ощущениям барьер напоминал густой туман с комками желеобразной материи. Я закрыла глаза и шагнула насквозь, как юный демиург в абсолютное ничто. Сейчас я скажу «Раз, два, три», топну ногой, и из-под каблука выпрыгнет в космос новый мир. Раз. Два. Три.
Дивный новый мир встретил создателя морозом и запахом ладана. Хреновый из меня демиург – воздух серый и комковатый от некромагии, очертания часовни подрагивают и размываются, словно пытаясь убежать. Неподвижными остались только жирные черные знаки, жуками испещрившие землю с жалкими клочками снега, стволы серых деревьев и стены здания. Мне не нужно было видеть алтарь, чтобы идти к нему – оголенная пуповина каната проходила прямо сквозь двустворчатые двери часовни внутрь. «Куда клубочек покатится, там и смерть твоя», - почти пропела я, поднимаясь по ступенькам. Стены казались полупрозрачными от некромагии – с точки зрения смерти их уже практически не существовало – и где-то за ними зияло нечто противоестественное.
Он был не так велик, как я предполагала – всего с ладонь размером, и не висел в воздухе, как положено приличному энергетичекому узлу, а выпуклой кляксой лежал на граните пола. Он был так статичен, что любое движение рядом с ним отдавало суетливостью и истерикой. Я походила вокруг, примериваясь, как бы половчее ухватиться. Действие-то нехитрое, но из-за расположения узла слегка затруднительное – ни под нижнюю часть подхватить, ни с боков. Я со вздохом села на пол, так, чтобы узел оказался между колен, и сложила ладони у основания каната, затем опустила локти на гранит, склонила голову и почувствовала себя коброй, закрывающей от дождя маленького Будду. Холодно не было, но внутри замкнутого пространства моих рук, ног и спины поселилось сосущее ощущение не пустоты, а чего-то лишнего, чему в этом мире нет ни места, ни предназначения. Я сглотнула, вспомнив, что именно моя задница сейчас в самом тылу врага.
Три. Два. Один…
- Держу! – крикнула я тетушкам и вцепилась изо всех оставшихся сил.
- Пауш-кр-р-р! – громыхнуло снаружи.
Дернуло так, что в локтях хрустнуло. Ох, руки мои! Ох, ноги мои! Пропахав пузом пол, я пролетела к выходу и в последний момент успела извернуться и упереться сапогами в дверной косяк. Узел рванулся, вылетел из рук – с плечевой костью, не иначе – и устремился в лес, где дорогу ему заступили тетушки. Мисс Плам оседлала канат, свистнула Оливии, и внутри кокона взвихрилась метель – снег пополам с осколками магии прыснул во все стороны от рухнувшего барьера. С меня, как засохшая краска, осыпалась защита зелий, а от рукавов дубленки остались лишь рожки да ножки. Что-то с хищным лязгом схватило меня за капюшон и подбросило в воздух, откуда я больно приземлилась на хребет оборотня. Подавившись визгом, я оценила обстановку. Вокруг творилось невообразимое – вековые деревья сминались, как соломинки, и распадались гнилью, земля бугрилась и вздувалась, а облака почернели и нависли совсем уж низко над головой. Мать-Природа пыталась справиться с выплеснувшейся в пространство смертью и пока проигрывала, но я желудком чуяла, что скоро из бури родится огонь. Вот знала и все тут! И это здесь мы должны пережидать?! Шутите, батенька?!
На миг все осветилось вспышкой – длинная ветвистая молния ударила прямо в крест часовни, и та вспыхнула как-то сразу и вся. И не только она – все, что летало в воздухе, стало в одночасье похоже на фейерверк. Я оценила обстановку и скомандовала:
- За ними!
Тетушки почти исчезли из виду, только тонкий хвост урагана волочился за ними, показывая направление, а за спиной наступали Армагеддон, Рагнарек и Писец вместе взятые. Меня подбрасывало вверх и вниз, но в целом было терпимо… пока я не услышала вой – протяжный, прерывистый, болезненный, он отдавался у меня в коленках и пояснице. Ерш выл, да так, словно его резали живьем.
- Что?... – спросила я, словно кто-то мне бы ответил. Оборотень только тряхнул головой и испустил еще один вопль. Я свесилась с его спины и увидела на левом плече длинный глубокий разрез – видно, вырвавшись от меня, узел хлестнул по первому, кто попался на пути. В ране копошились, подрагивая, осколки кокона, набухали кровью и пытались ввинтиться глубже.
Я сунулась за пазуху, выудила припасенный пузырек, выдернула зубами пробку и сыпанула на рану легкий, как пепел, порошок – плоть мигом покрылась твердым, как панцирь, струпом, оборотень перестал выть, и трясти стало заметно меньше.
Но, кажется, мы в любом случае добегались.
Когда земля ушла из-под ног, я закричала – Ерш, не тормозя, перемахнул через высоченный деревянный забор и тут же прижался к земле. Над моим затылком с гулом пронесся серп синего дыма, и забор рассыпался на гниющие клочки. Я активировала шар Хрустального щита и попыталась крепче ухватиться за шерсть оборотня, но хвататься было не за что – под пальцами скользил металл. Железный Пес поднялся на лапы и встряхнулся, я шлепнулась в снег и сразу оказалась у него под грудью, прямо между передними лапами. Я знала! Не зря мне здесь все не нравилось! Во дворе Вейды Бесфамильной кипела смерть – оракул-некроведьма окопалась в доме и с истерическими воплями дергала за ниточки ловушек, а те рассыпались веерами проклятий. Воздух уже успел основательно пропитаться некромагией, и в этой атмосфере неодушевленные предметы были эфемерны и прозрачны – забор, снег, стены дома… и стоящий за спиной Вейды слушатель Тимей.
Все сразу встало на свои места – и свежие знаки Вассаго на стенах, и двойной канат, и пустота окрестностей. Об этом мы не подумали, потому что очень немногим хватало духа на нечто столь противоестественное. А ей хватило. Безумому оракулу без слушателя и сообщников.
Тимей выглядел совсем неплохо, в особенности для мертвеца. Эх, не зря мне свежая краска на заборе покоя не давала – мертвый слушатель бесполезен, когда речь идет о предсказаниях, и провидице пришлось блокировать их только перевернутыми Вассаго. Вейда приложила много усилий, чтобы его тело не разлагалось, а душа не покинула оболочку – из сентиментальных ли соображений, или как часть неизвестного нам плана, но слушатель с безучастным лицом казался совсем живым. Много, много энергии от жертвоприношений ушло на поддержание его в этой агонии, но много, много больше осталось – и было сброшено в него, как в колодец. У мертвого тела нет энергетических пределов, и при желании можно закачать в него силу сотен жертв – а для того, чтобы размазать нас в кашицу, может хватить и того, что есть.
Мисс Плам стояла неподалеку, скрестив руки на груди, и, казалось, вообще не обращала внимания на творящися кругом бардак. Ее надежно прикрывал Хрустальный Щит, а на лице блуждало скучающее выражение. Оливии нигде не было видно, но мы знали, что она где-то рядом.
Боги, ну вот зачем нас сюда принесло!
ГЛАВА 11.
Ну что ж, новых лиц не прибавилось – это плюс. Со стороны казалось, что Матильда Плам меланхолично любуется елочками, снегом, темнеющим небом и уж никак не следит за своим оппонентом, но внутри ведьма едва не съедала себя живьем. Гении стратегии! Шерлокхолмсы с изяществом танка! Так потерять хватку! Так глупо лопухнуться! Теперь, когда их гениальный план по отлавливанию «сообщников» вылетел в трубу, и приходилось противостоять всей собранной силе разом, в игру вступила импровизация – пока мисс Плам отвлекала Вейду своим молчаливым присутствием и поддерживала Хрустальный щит сразу на трех объектах (себе, Оливии и невовремя явившихся Даянире с Ершем), миссмистер описывала неровный круг, заключая и дом, и двор в петлю особого, извилистого, как кардиограмма, контура. По дороге она разбрасывала Черные Ловцы – некроведьму они не сдержат, но хотя бы поглотят выхлоп от ловушек, не дав ему разлететься по лесу.
Обидно, что основная битва еще даже не началась – сейчас оракул не задействовала собранную силу, а просто срывала предохранители на ловушках, не особенно видя, что происходит вокруг нее. Как трусливый ребенок на море, в которого брызнули водой и он теперь машет руками, как сумасшедший, взбивая целые фонтаны пены и не замечая, что противник уже зашел ему за спину и готовится его опрокинуть. Оп, заметила – в Оливию полетел целый рой мелких, как мухи, лезвий, и щит дал трещину. К счастью, контур уже был завершен и теперь понемногу наполнялся энергией, а миссмистер скрылась за спиной Матильды, отвернулась от оракула и, нащупав энергетический канат, стала тихонько проковыривать в нем дырку, пытаясь добраться до ведущих нитей. Естественно, от вражьего внимания это не ускользнуло.
И вдруг – в один момент – стало очень тихо. Ловушки перестали разрываться, и противники смогли, наконец, внимательно рассмотреть друг друга.
Оракул оказалась смертельно уставшей, и из-за мешковатой одежды ее худоба казалась еще болезненнее. Но внутри собственного дома она стояла с твердостью Сциллы и Харибды – во взгляде так и читалось жгучее желание стереть в порошок тех, кто наделал столько шума в ее владениях. И первой репликой в конструктивном диалоге стала:
- Да какого ж хрена?!!
- И тебе здравствуй, - махнула рукой мисс Плам, - Побеседуем?
Вейда замерла, лихорадочно осматриваясь вокруг. Заметила нас с Ершем, наугад бросила еще одну ловушку, оценила щит, задумалась…
- Наигралась? – у тетушки стало заканчиваться терпение.
- Кто вы?
Ее голос оказался довольно низким, с приятной грудной хрипотцой.
- А ты как думаешь? – съехидничала миссмистер.
- ОТВЕЧАЙТЕ!!!
Эхо вопля разлетелось по поляне. Не истерики – приказа.
- Да ты, гляжу, совсем со своими зомборотнями озверела, - Матильда смотрела только вперед, - По-Плам мы. По. Плам.
Оракул быстро вдохнула. Спине вдруг стало холоднее – Ерш медленно пятился, зубами удерживая мой капюшон. Я не оборачивалась – кто-то из нас должен был следить за обстановкой.
- Меня не напугать именем, - Вейда шагнула назад, прижимаясь спиной к Тимею. Готовится бить, догадалась я.
- Зачем тогда спрашиваешь?
Пауза.
- Вы ведь остановить меня пришли, - она вдруг повернулась к Ершу и почти нежно протянула, - Так вот как ты выжил, друг мой щенок. Мне не жаль, что я пыталась тебя убить. Жаль, что придется это делать дважды.
Я не могла понять, почему тетушки не нападают сейчас, когда ее внимание отвлечено – пока не увидела еще одну сферу Хрустального щита… вокруг некроведьмы.
***
Матильда с лютой усталостью смотрела на творение их с Оливией рук и вспоминала день, когда продала Элайе Буревестнице пять сфер для, как та выразилась, «ее удаленных субъектов». Почему одним из них оказалась Бесфамильная! Ни одно доброе дело не остается безнаказанным!
Раскинем карты – чтобы вынести оракула, теперь вместо одного удара понадобится два. Оливия не сможет выпустить из рук канат, значит, между ними останется достаточно времени, чтобы Вейда сумела ответить. И все бы ничего, можно было бы рискнуть – если бы не мелкая недоведьма и уязвимый аллюминиевый придурок прямо в зоне поражения!!!
Мисс Плам вдохнула, выдохнула и стала… ждать. Оракул подняла руки, стала собирать плотный ком энергии, словно не понимая, в чем подвох, и теперь они стояли друг напротив друга, как два актера, забывших свои реплики.
- Ты не спросишь, зачем мне это? – наконец спросила некроведьма.
- Мне неинтересно, - Княгиня Ветров прикрыла глаза и движением опытного фокусника перекатила в ладонь крошечное круглое существо. Выдохнула. Они обе понимают, кто в более невыгодном положении.
- Что ж, - и Вейда резко развела руки в стороны, швыряя шар прямо в них. Но за полсекунды до этого мисс Плам выбросила ладонь вперед и отправила в полет маленький барабаев огонек…
БА-БАХ!!!
Комок смерти, достаточный, чтобы стереть в порошок все живое в радиусе километра, едва покинув защитный шар оракула, столкнулся с живым существом и взорвался, не набрав амплитуду и не достигнув цели. В то же мгновение вверх взмыли полупрозрачные, еще слабые и неустойчивые стены кокона-ловушки, три Хрустальных щита поглотили большую часть удара и с треском распались, Ерш успел выскочить за пределы контура, утащив за собой Даяниру, и их зацепило только краем – остатки ударной волны накрыли ведьм. Было больно. Кроме шуток – дико больно! Но полусестры По-Плам по опыту знали – раз болит, значит сработало!
Мертвые боли не чувствуют!
А вот живые – еще как, и Вейде, которая оказалась ближе всех к взрыву, тоже пришлось несладко. Но свои заклинания бьют мягче, и она была на ногах и в полной готовности ровно в ту же секунду, что и ее противники. Все трое тяжело дышали.
- Чокнутые с*ки!!!
Да, ее разочарование можно понять – столько сил Жар-Коту под хвост! Теперь придется продолжать драться. Воздух искрил и трещал, как закоротивший провод.
- Ну что, переговорим? – поинтересовалась Матильда.
- Пошла на***! – и присовокупила злобное, слабо сформированное проклятье, которое мисс Плам легко отклонила, хотя они обе сейчас были не в форме.
- Тебе того же, - процедила она сквозь зубы, - Ну и с какого хрена ты все это затеяла?
Некроведьма вдруг уставилась на них расширенными, как кратеры вулкана, зрачками. Кажется, в них даже мелькнула надежда.
- Вы были у Снегиря? – получив в ответ молчание, она продолжила, - Значит, были. Если были, значит, видели его записи.
Молчание.
- Аэры выйдут в мир.
Раздраженное молчание. Понемногу и Матильда, и Оливия стали понимать, к чему дело идет.
- Мы всегда выбирали неверную сторону, - оракул вздохнула так тяжело, словно вес ведьминской глупости лег ей на плечи каменным крестом, - и в этот раз будет то же самое. Не так уж скоро – до решения еще пройдут столетия, но зерно уже нашло благодатную почву и прорастает в сознании, как сорняк! И когда этой мысли станет тесно в одной голове, она хлынет на всех вокруг, как лавина, и утопит нас! Аэры выйдут на свет, а вместе с ними и мы! Золотой Век будет краток, ведь это против человеческой природы, и в итоге их алчность, их зависть приведут к войне! Вы же видели записи Снегиря – Ласточкина обитель, их последний оплот, падет под натиском солдат и ренегатов! Исповедь Алого Ангела пронесется по миру, возвещая их конец! И наш, потому что мы, как идиоты, встанем на их сторону! Теперь ясно?! Ясно вам, что я пытаюсь остановить?!! Я знаю, что вы думаете, высокомерные с*ки! Я не сумасшедшая!!! Снегирь видел, и все видели, и все молчат!!!
Оливия мысленно взвыла – нет ничего хуже бесноватой, перекачанной силой идеалистки!
- Да ты-то тут каким боком? – поинтересовалась Матильда, внутренне встав в боевую стойку. Она чувствовала движение потоков и боролась с желанием прикусить губу.
- Я вырву зерно, пока оно не проросло, - Вейда внезапно перестала орать и заговорила так тихо, что ее было почти не слышно за треском магических разрядов, - Они очень сильные, это надо признать. Даже чтобы убить одного, нужно гораздо больше, чем у меня есть, но хвала богам – достаточно убрать всего четырнадцать аэров, за которыми пойдут все остальные, и воплощение идеи будет отложено на века, а то и на тысячелетия! Столько поколений, живущих в мире без войны – посмотрите мне в глаза и скажите, что оно того не стоит!
- Высоковата цена! – громко заявила Оливия, и издевка в ее голосе прозвучала сама собой, - Шесть… пардон, семь человек. И твой муж.
Оракул на мгновение смолкла, но не заплакала, как от нее ожидалось, даже в лице не изменилась.
- Тот, кто был предан мне до смерти, не смог пойти со мной до конца… живым. Но теперь, пусть даже так, он со мной.
***
И сейчас, когда я смотрела сквозь кокон-ловушку на все происходящее, до меня вдруг с пугающей ясностью дошло – она не жалеет. Боится до смерти, злится, но не жалеет. И отчасти – пусть и с ужасом – я ее понимала. Теперь для нее единственный способ оправдать все, что сделано – это довести дело до конца. Я молча полезла на спину Ерша, пытаясь зацепиться хоть за что-то.
- Он сказал, что пойдет в Охрану и спасет если не мою свободу, то душу, - тут голос Вейды дрогнул, чуть пошатнув мой предыдущий вывод, - Я не хотела убивать его. Моя сила! Моя сила убила его!!! И в горе, и в радости, и в болезни, и в здравии мы должны были быть вместе! Смерть помогла ему сдержать слово! На самом деле стать моим сосудом…
Оракул стала поднимать руки и мелко-мелко плести кружево заклинания.
- И я наполнила его до краев.
Ерш повел ушами и вдруг ощетинился, как дикобраз. Я проследила за его взглядом и матюгнулась, увидев неподалеку размытые тени оборотней из Коналла. Когда она успела?! Пока мы тут разглагольствовали, нас тупо взяли в кольцо! Да и с пальцев Вейды уже начали слетать черные, как смоль, нити смертельной магии.
- Вам так необходимо остановить меня? - голос провидицы исказился, стал ниже и глубже, сама же она стала отступать назад, прикрывая собой умертвие Тимея, - ПОСМОТРИТЕ, ЧЕМ Я ПОЖЕРТВОВАЛА.
- Таков план, - подтвердила Оливия, казалось, абсолютно не обеспокоившись ни тем, что происходило в доме, ни новыми участниками событий. Ерш довольно далеко отступил от тетушек и что-то резко прорычал своим соплеменникам, те ответили отрывистым рявканьем, словно площадной руганью. Я наклонилась к уху оборотня и прошептала:
- Давай договоримся, что ты будешь бежать очень быстро.
- ПОСМОТРИТЕ НА МОЕГО МУЖА. ПОСМОТРИТЕ НА ЛЮБОВЬ ВСЕЙ МОЕЙ ЖИЗНИ, - и Вейда ударила по тетушкам концентрированным сгустком Смерти.
А Ерш, взрыхлив задними лапами снег и землю, рванул на запад, к Коналлу, уводя подальше от тетушек зомбированных оборотней и пытаясь обогнать краткий, как удар топором, приказ:
- УБИТЬ!!!
***
Ну вот она, Ершева родина, во всей, мать ее, красе! Ну кто нас дернул выбрать такое неудачное направление?! Когда начали показываться первые строения, я поняла, что еще чуть-чуть, и мы влетим прямо в Коналл, где с такой погоней вряд ли обойдется без жертв. А что если там нас тоже ждут? Ерш это понимал и, как мог, пытался изменить направление, неожиданно бросаясь из стороны в сторону, но подлые оборотни уже взяли нас в полукольцо и медленно, но верно гнали на запад. Но это еще полбеды – что делать, когда деревня исчезнет позади и перед нами не останется ничего, кроме Горолесья?! Вот тут-то мы и влетели в самое средоточие магии разума, от которой легкие словно слиплись в ком, и дальнейшие размышления о нашей незавидной доле пришлось прервать.
У вас бывают моменты, когда сомневаешься в собственном существовании? Вот у меня только что был, когда мы в Ершем проскакали, подобно стаду газелей, по довольно-таки многолюдным улочкам Коналла. Очень чистым, кстати, и симметричным, с практически одинаковыми кирпичными домами и жестяными крышами, как в каком-нибудь американском пригороде – и на которые лично у меня не было ни сил, ни времени любоваться! Народа на пути следования хватало, причем почему-то идущего в одну сторону, но никто даже головы не повернул на нас – словно мы были не материальнee ветра. Лишь те, кого мы сбивали с ног в горячке погони, проявляли какую-то реакцию, хотя ничего, кроме коротких взрывов ругани, до меня не доносилось. Да и до той мне не было дела – я занималась, ни больше ни меньше, выживанием.
- Ерш, пожалуйста!!! Пожалуйста!!! Пожалуйста!!! – безостановочно верещала я, еле цепляясь за металлический гребень оборотня. О чем именно я просила, оставалось загадкой – то ли остановиться, то ли бежать быстрее, то ли вернуться и помочь тетушкам, то ли не потерять меня, напуганную до смерти, по дороге. Гребень был горячий и ужасно скользкий, ноги свело от попыток удержаться на костистом хребте Пса, того и гляди, скоро проплавится дыра от взглядов шести пар мутных селедочных глаз. Наши преследователи не отставали, хотя из раскрытых пастей вырывалось тяжелое сиплое дыхание, и во все стороны разлетались клочья грязно-розовой пены – от их воли не осталось ничего, только чудовищное давление магии разума, не оставившее места их собственному сознанию. Наверное, они продолжат бежать даже тогда, когда сердца разорвутся в их груди.
Давно уж пронеслась мимо граница Коналла, за ней западный край Свинцовой Стены, как вдруг впереди показался черно-синий, весь в клубах комковатого тумана, край Горолесья, и по неизвестной причине мои руки вспотели так, что я едва не выпустила из них гребень. Живот скрутило, словно вместо внутренностей кто-то по ошибке засунул клубок змей, и сомнений не осталось – если мы перейдем границу, обратно не выберется ни один. Ни мы, ни наши преследователи, успевшие практически с нами поравняться.
- Назад! НАЗАД!!! – я попыталась схватить Ерша за более чувствительные уши, когда один из оборотней в длинном прыжке ухитрился-таки схватить меня за руку, на полном ходу сбрасывая в снег. Я по инерции прокувыркалась до ближайшей ели и приложилась об нее правым бедром. Сильно. В глазах полыхнуло белым – от боли.
- ААААА!!!!!!! – заорала я под оглушительный хруст бедренной кости, и это все, на что меня хватило – воздух, однажды вылетев из легких, обратно никак не заталкивался. Я буквально задыхалась от боли, закрыв глаза и уткнувшись лицом в сугроб – в этот момент мне было совершенно все равно, что происходит вокруг. А происходило, судя по отрывистому, как площадная брань, лаю со всех сторон, очень многое – чуть приподняв голову, я увидела выстроившихся полукругом оборотней и ощеренного, вздыбленного Ерша.
- Гаплык, - только и вякнула я, пытаясь встать. Злополучная елка оказалась прекрасной опорой, а вот нога отказывалась сотрудничать и стреляла болью от пятки до глазных яблок. Наши преследователи не прекращали лаять и скалились на расстоянии, то приближаясь, то отпрыгивая, но нападать не решались – здесь, рядом с Горолесьем, магия разума ослабла, а инстинкт самосохранения проснулся.
Все равно их было восемь.
Ерш рыкнул и дернул хвостом, сделав шаг назад и чуть припав на лапы – у меня по спине пробежали мурашки и собрались где-то в затылке.
- Иду, - шепнула я и, стиснув зубы, взобралась обратно на обжигающе горячий хребет, - Назад надо…
Над границей пронесся протяжный, вибрирующий всхлип. Железный пес вздрогнул загривком и зарычал, когда кольцо оборотней сузилось в ответ на звук моего голоса. Я украдкой вытерла слезы и обняла жесткую шипастую шею. Кто-нибудь, пожалуйста, спасите нас. Спаси меня. Словно в ответ на мои мысли, пес сделал несколько резких вдохов, словно раздумывая…
…и атаковал.
И тут я поняла, что не он убивал совершенно не потому, что не мог. Кирпично-рыжий оборотень пушинкой отлетел в сторону и затих, ударившись головой о еловый ствол – живой или мертвый, неизвестно. Еще один попал под раздачу когтей и с визгом отскочил, припадая на исполосованную до кости лапу, третий не успел даже прыгнуть, впечатанный в снег всем весом Ерша. Расчистив себе дорогу, Железный пес сделал несколько длинных скачков, разом увеличивая дистанцию, затем набрал в легкие побольше воздуха… и затормозил.
- …ть! – гаркнула я, едва не слетев лицом в снег. Оборотень задрал голову и взвыл – по-особому, совсем не по-собачьи, словно объявляя войну, и Волчий камень на моей шее мгновенно раскалился докрасна. Ерш, будь ему неладно, трубил Фиаль!
- Нет! – я замолотила по ушам этого придурка, - Нам через Коналл бежать, ты что творишь?!!
Ответный хриплый вой пробежался табуном мурашек от моих пяток до кончиков волос, и я обернулась, чуть не вывихнув шею – из тумана Горолесья медленно, словно нехотя, выскальзывали угловатые четвероногие силуэты. Реликтовый вид, он же вервольф низший, в количестве дюжины оскаленных морд взревел и вышел из-за частокола елей – нести хаос и разрушение, причем вряд ли во славу Гринписа. Зомбированные оборотни, уже практически настигнув нас, замерли на месте, разрываемые давлением слабеющей с каждой секундой магии разума и дремучим инстинктом, их мозги периодически мотало из стороны в сторону, заставляя в нерешительности крутиться на месте.
Серые небеса на мгновение разорвало ярко-алой вспышкой, и земля содрогнулась от удара. С оглушительным треском Свинцовая Стена рухнула и разлетелась на тысячи клочьев враждебной, бесхозной энергии. Волна пронеслась сквозь нас, опрокинув вервольфов и наших преследователей, Железный Пес устоял и, не теряя времени, рванул в обратную сторону – туда, где разрывались в простанстве некромагические проклятья сдуревшей от силы Вейды. Я не почувствовала вообще ничего – боги, храните Драконью Шкуру!
Земля содрогнулась снова, не в пример сильнее, и нас бросило прямиком на ствол ближайшей ели… оборотня боком, меня и без того сломанной ногой. От боли меня едва не вырубило, а тут еще и позади послышались лай и отрывистое рявканье – преследователи наконец определились с приоритетами в сторону первой цели, а вервольфы, не получив конкретного приказа, тупо следовали за зовом Волчьего Камня. И догоняли!
- Да чтоб тебя… Ерш!!!
Оборотень подо мной чуть замедлил бег и коротко, озлоблено рявкнул – и в этом звуке я так ясно услышала «Убить!», что спрятала лицо в воротник и больше не оборачивалась, даже когда за спиной раздались полные боли рычание и вой.
***
Озверевшая Вейда швырялась смертельными заклинаниями, не заботясь ни о чем, кроме победы. Теперь, когда первая попытка изменить будущее провалилась, оракул ради второй поставила на карту все и била грубыми, толком необработанными проклятьями без остановки, одновременно не давая ведьмам приблизиться к скрытому за ее спиной Тимею и пытаясь раздавить их, как букашек, если не качеством, то количеством. Некромагия разбивалась о новый Хрустальный щит вокруг Княгини Ветров, и бесхозная смертоносная сила так и разлеталась бы по всему лесу, впоследствии спонтанно вызвав эпидемию чумы, холеры или нашествие оживших мертвецов, если бы мисс Плам не оплетала теперь кокон ловушки дополнительными слоями. Оливия стояла позади нее, спина к спине, но за пределами купола, и с закрытыми глазами пыталась расплести ментальные канаты, связывающие Вейду и оборотней, не глядя преобразовывая и перебрасывая нити туда, где шальные заклинания пробивали дыры в коконе. В некотором роде то, что провидица вызвала своих псов, сыграло миссмистеру на руку, позволив нащупать и ухватить жгут энергетических связей. Сейчас, когда пространство было настолько пропитано некромагией, обезумевшая оракул в была видна, как на ладони. За ней, словно распятый на невидимом кресте, стоял слушатель Тимей, и на мертвом лице не отражалось ничего, кроме усталости. Под их ногами пульсировал опорный узел.
- Не подходите!!! – экзальтированно орала Вейда в перерывах между плетениями заклинаний, ее швыряло из стороны в сторону, как тряпичную куклу, - Богов ради, убирайтесь прочь!!! Не подходи-и-ите!!!..
Матильда не удержалась и закатила глаза – вот уж чего точно они делать не собирались. По крайней мере, пока, хотя и становилось несколько жарковато даже для их динамичного тандема. Настолько, что далекий, но оглушительный рокот рухнувшей Свинцовой Стены показался просто логичным дополнением к банкету, лишь мисс По раскинула в стороны удлинившиеся руки с темными когтями, захватывая и впитывая клочья силы. Оракул же не обращала на них никакого внимания, слишком сосредоточенная на атаке.
- Вилли? – капризно поинтересовалась мисс Плам, захлопнув последнюю прореху в куполе. На ее висках вздулись вены, прямо сейчас она принимала на себя весь остаточный фон заклинаний, а Вейда, что-то заподозрив, утроила и усилия, и количество нецензурщины в своих воплях. Еще немного, и даже Княгиня Ветров не сможет больше держаться.
- Почти, - кратко ответила Оливия, наконец выудив из канатов ведущие нити и аккуратно, сантиметр за сантиметром, как крупную рыбу на тонкой леске, подтягивая ближе сердцевину.
- Нет!!! – Бесфамильная рванулась вперед и чуть не напоролась на одно из собственных заклинаний, не вышедших за контур и застывших в напитанном магией воздухе, как в желе, - Чтоб вас черти в аду е***и! C***!!! ***! ***!!!
Полусестры По-Плам лишь усмехнулись. Сил-то противнику хватало, а вот со знаниями явный недобор вышел, хотя… откуда обычному оракулу/некроворлоку знать про закон насыщаемости Глота ?
- Есть! – сердцевина узла, разноцветная, пульсирующая и горячая скакнула в руки Оливии за секунду до того, как Вейда схватилась за нити со своей стороны и поиграла в «перетягивание каната». Черные когти полудемона одним быстым взмахом отсекли каналы управления погоней, а вторым вцепились в толстый жгут Покрова. Оракул на секунду заткнулась, словно ее ткнули в горло, а затем ударила – но не по ведьмам, а в купол, вызвав ощутимую дрожь всей конструкции. Мисс По с силой дернула руку, и из разорванного каната в небеса взмыл ярко-голубой столб света, разбежавшись тысячей трещин по поверхности Покрова. Осталась только самая мощная нить, связавшая вместе Вейду и Тимея. Оракул продолжала молча долбиться в защиту – отчаянно, яростно и без остановки.
- Тилли!
Мисс Плам на выдохе расширила Хрустальный щит, затем ведьмы синхронно повернулись друг к другу, сомкнули правые ладони, как армрестлеры, и резко опустили их на то, что осталось от узла. Полыхнуло мертвенно-белым, руки обожгло холодом, а позади послышался режущий, с ревом и всхлипами, вой. Матильда развернулась лицом к противнику, Оливия положила ладони ей на плечи, хотя обе едва держались на ногах, и Княгиня Ветров, выставив вперед руки в жесте «отрицание мертвого», отрывисто прошипела на венетском: «Упокой то, чему здесь нет места». Серп алого пламени отделился от ее пальцев и, рассекая себе дорогу в некромагическом бульоне, устремился к Тимею, а обе ведьмы уточкой нырнули к земле, уклоняясь от отдачи.
Свист – и голова слушателя, неуверенно покачнувшись на плечах, слетает на землю под отчаянный вой Вейды Бесфамильной. Вступает в действие закон Йонты – энергия упокоенного объекта некромагии преобразуется в нулевую и уходит в землю без следа. Оракул, лишившись источника силы, оседает на пол своего дома, как мешок с песком, без возможности даже двинуться с места – с исчезновением ее защитного шара нерассеянные проклятья вплотную подступили к своему создателю, и только наспех слепленный защитный контур мисс По не позволял преступнице отправиться вслед за Тимеем. Секунду спустя две ведьмы выходят из-под купола над домом Вейды и в последний раз закрепляют плетение, чтобы до прибытия Магической Охраны ничего не рухнуло.
- Все, - выдохнула Оливия, без сил садясь в сугроб. Мисс Плам плюхнулась рядом, бледная и встрепанная. Боги, как утомительно спасать мир, пусть даже и не весь, а только небольшую часть. Оливия с тоской подумала, что придется еще и общаться с Охраной, и совсем чуть-чуть, вот буквально капельку захотела, чтобы один определенный демон явился сюда и все разрулил на месте. Он хорош в таких делах, этот демон…
Затем полусестры По-Плам переглянулись и с ужасом просипели:
- Дая!!!
И тут из леса послышался треск.
***
Ну вот какого барабая нас опять понесло через Коналл?! А я знаю – так было быстрее, вот и… добегались. Мы едва пересекли западную границу селения и галопировали через центральную площадь, где вокруг расставленных прямоугольником мангалов с ароматным шашлыком собралось едва ли не все немногочисленное население, когда покров магии разума вдруг спал, слился на землю, как вода из перевернутого ведра. Только что из-за него было трудно дышать, а теперь свежий, хрусткий от мороза воздух рванулся в легкие с такой силой, что от него закружилась голова. Ерш от неожиданности коротко взвыл и затормозил, оставляя когтями глубокие борозды в брусчатке. Я запоздало вспомнила, что сегодня пятница, общинный день, покрутила головой в поисках церкви – вот она, родимая, еле разглядишь в сгущающихся сумерках. А вообще, картина маслом – стоим мы с Ершем, посреди площади, аки памятник Ленину, видок у обоих такой, что в гроб и то краше кладут, земля вибрирует, в небесах вообще черт знает что творится, то ли салют, то ли бомбежка, жареным мясом вкусно пахнет… А вокруг оборотни. Много оборотней. Мужчины, женщины, детишки с выпученными от восторга глазками. И мы. И они.
И тишина-а… Долгая такая, вдумчивая, нехорошая. И длилась она ровно до тех пор, пока блуждающая искра осознания не коснулась одного продвинутого мозга, породив на свет порядком поднадоевшее:
- Железный Пес!!!
Вся община синхронно сделала два шага назад, детей пришлось тащить на буксире.
- Недоведьма! – представилась я, оскалившись.
Еще шаг назад. И тут откуда-то из толпы донеслось недоверчивое:
- Ерш?
Оборотень подо мной сорвался с места, одним прыжком перемахнул через головы сородичей и так припустил в сторону дома Вейды, что ветер в ушах засвистел. Мать моя волшебница, да я на Снежном Духе так не каталась! А потом до меня дошло – если мы и выберемся из этой заварухи живыми, Ерш по-прежнему будет в беде. Я поплотнее прижалась к металлической холке и выбросила эти мысли из головы – там, куда мы направлялись, развернулось нешуточное сражение. Уже отсюда был виден сверкающий золотистый купол ловушки, в который, как зубастые черные жуки, бились некромагические заклинания, а земля уже не вибрировала, а содрогалась от ударов. Один был таким сильным, что едва не сбил нас с ног, а потом все резко стихло – так, что тишина показалась оглушающей. И если бы кто-нибудь спросил меня, зачем мы неслись туда, где от нас обоих не было бы никакого толка, я бы затруднилась не только ответить, но и вообще задуматься над этим вопросом.
Когда мы, продравшись через редкий кустарник, буквально вывалились во двор дома Вейды, все уже было кончено. Тетушки лежали в снегу, как две выброшенные на берег рыбы, и встретили наше шумное появление совершенно ошалевшими взглядами.
- Что…все? – спросила я, благоговея перед колоссальной конструкцией купола, - Это как?
- Все. Как-то так. Твою ж мать… - ругнулась мисс Плам, вставая и подавая руку Оливии, - Вам куда бежать сказали?
- Вы мои матери, - ноги и руки вдруг отказались цепляться за Ерша, и я кулем свалилась в порядком растоптанный сугроб, чуть не взвыв от боли – сломанная нога, потеряв поддержку адреналина, дала о себе знать. Тетушки, забыв об усталости, подлетели ко мне, констатировали перелом и великодушно запретили двигаться с места до прибытия Охраны. Ерш валялся рядом со мной, брюхом кверху, и всем видом давал понять, что вот-вот загнется в муках.
- Молодец, - мисс По погладила задранную лапу оборотня и присоединилась к лежачей забастовке, а за ней и Матильда. И лежали мы вот так, любуясь темнеющим небом, и не было никакого желания когда-либо в жизни шевелить хотя бы пальцем, но… Долг звал.
Матильда расстегнула воротник плаща, сняла шарф и пробежалась пальцами по шее – на коже тут же проступил малиновый грифон-метка Магической Охраны.
- Ерш, я понимаю, что ты без сил, но лучше превратись до того, как они прибудут, - она осмотрела место событий, старательно не глядя в глубину купола, на застывшую в сидячем положении Вейду и мертвого Тимея, - Черт, пророчество Железного Пса!
- Погоди, - миссмистер сделала рукой «штопор», ловко схватила вылетевший из дома свиток, продемонстрировала подруге и бесследно его сожгла. Я не совсем поняла, зачем, но тетушкам ведь виднее.
- Я тебя обожаю, - кивнула Матильда, проводя соответствующие манипуляции с верблюжьей косточкой, - Ну, вызываем… Watashi no Mamoru! Побольше Черных Ловцов и лекаря, пожалуйста, есть раненые.
***
Ах, с каким наслаждением распекала мисс Плам прибывших на вызов ворлоков из Магической Охраны! Любо-дорого смотреть! Шестеро взрослых мужчин под предводительством сурового и преждевременно седого Игоря Линсева, бывшего начальника Матильды, только успевали втягивать головы в плечи, когда на них обрушивался ураган словесного гнева Княгини Ветров. А главное – и возразить-то нечего, оставалось только молча работать и скрипеть зубной эмалью, хотя некоторые умудрялись еще и как-то странно коситься на меня. Жуть.
- Ну что, ребятки – разделяем и властвуем, да? С упором на «разделяем»! Отфутболить – иначе и не скажешь! – человека, за которым «хвост», только потому, что он – не человек, не разобравшись даже в деталях – это что, нормально?! Знать, что где-то полная задница, и не шевельнуть мизинцем, рассиживаясь в своих кабинетах – это что, охранять закон и порядок?! Шутить изволите, господа?! Пинком послать без единого вопроса! МА-ЛАД-ЦЫ! Родина вами гордится, особенно вот этот человеческий элемент – Вейда, подними глазки на господина начальника! Покажи, как довольна его работой! И вот тот, в углу, тоже бы гордился, да нечем – голову потерял от радости, что такие бравые мужчины защищают покой мирных жителей!
Пристыженные ворлоки бросали на нее полные ненависти взгляды.
- И не надо так коситься, мне от этого щекотно! Ой, Вилли, ты таки погляди и слезно возрадуйся – меня сейчас будут бить за правду!
- Да уймитесь вы уже! – не выдержал один из охранников, бережно упаковывая набор кроваво-красных восковых карандашей, - То, что вы когда-то тоже были в Охране, не дает вам права…
Что ж, самоубийцы встречаются везде.
- Ах так! – фыркнула Матильда и набрала в легкие побольше воздуха, - Бюрократы! Крючкотворцы! Трусливые щенки! Штабные тараканы!..
Список эпитетов пополнялся все более забористыми выражениями, пока на «плоскозадых кабинетных евнухах» терпение Линсева не дало трещину. Он оторвал голову от недописанного рапорта и гаркнул во всю мощь командирских легких:
- Плам!!! … , … в … , и … на … !!!
Я лингвистически восхитилась, мисс По приподняла бровь, а Ерш вообще впал в стазис, сраженный столь изящной словесностью практически наповал. Мисс Плам уперла руки в боки и вдруг улыбнулась:
- Ах, начальник, вы прямо глоток чистой ностальгии! Ладно, олухи, работайте с миром.
Линсев только тяжело вздохнул.
- И надо было тебе совать сюда свой длинный нос.
- Этот длинный нос вынюхал такой заговор, что тебе и не снился, - тетушка потерла упомянутый орган (не такой уж, кстати, и длинный), - Кстати, ты мне должен – преступник все-таки человек.
С высочайшего ведьминого позволения ворлоки оперативно очистили пространство от магии, попытались снять защитный купол, озадачились и с видимым неудовольствием попросили Матильду помочь – их стандартные отмычки не сработали, а то и вовсе сломались о плетение. Затем завернули тело слушателя в специальный ситец для огненных погребений, скурпулезно сняли слепки со всех чертежей на стенах, приобщили к делу два некромагических гримуара и семь кулонов с жертвенной кровью и волосами, наспех состряпали довольно бестолковую фантомную реконструкцию битвы, в которой не хватало нескольких ключевых кусков, включая пророчество Железного Пса (не считая даже магии, скрывшей все упоминания наследия Майры), сняли с нас побои – ну, в основном с меня и Ерша, хотя Оливия с непробиваемо серьезным лицом демонстрировала охранникам сломанный ноготь… Еще один отряд отправился на восток, к дому оракула Снегиря. Оборотень успел сбегать в деревню вместе с мисс Плам, чтобы объяснить ситуацию общине, и вернулся мрачнее Черного Гроба На Колесиках – после падения полога наш забег по Коналлу был не просто замечен жителями, а отпечатался в мозгах, подобно Второму Пришествию. Оборотни, что за нами гнались, выжили, хоть их и изрядно потрепало, зато и популяция горолесских вервольфов поредела не на шутку. В том, что Железным Псом был именно Ерш, не усомнилась ни одна незамутненная прогрессом душа общины – хотя меня не покидало ощущение, что на и без того черную овцу решили навешать еще и всех собак. Вот такая вот зоологическая загогулина. Наверное, стоит благодарить всех богов оптом и в розницу за то, что парня просто попросили покинуть поселение как можно скорее, а не закидали камнями насмерть, но желание изничтожить под корень лицемерную общину с их суеверным ужасом накатывало на меня горячими удушливыми волнами. Ворлокам еще только предстояло отправиться в Коналл, но это уже будет проблема его жителей – каким образом объясняться и выкручиваться, а я еле держалась, изо всех сил обнимая Ерша и старась не думать о том, как было бы здорово вцепиться в горло Вейде Бесфамильной, с которой вся эта каша и началась.
Оракул, кстати, не произнесла ни слова с самого конца схватки, лишь сидела неподвижно, целая, невредимая и закованная в антимагические кандалы, возле тела Тимея. Бледное костистое лицо светилось странной решимостью, словно она не понимала, что для нее все кончено. А потом ее глаза опустились на завернутое в ситец тело и словно приросли к нему. И снова – решимость, как будто существует цель, способная оправдать такие средства. Подъем. Падение.
- Ну, вот, - Линсев размашисто расписался под предварительным протоколом и шлепнул замысловатую печать, - Вопросы еще остались, но дожимать будем уже в Ужгороде, здесь мы закончили. Да и холодновато становится для задушевных бесед. Да, Нэнси Дрю местной канализации, вы тоже едете с нами, так что далеко не отходите.
- Идите вы нафиг, - без изысков послала его усталая мисс По. Мы еле стояли на ногах, а некоторые – не будем показывать пальцами! – вообще на одной. «Лекарь» из Охраны оказался патологоанатомом, шину-то он наложил, но срастить сломанную кость был не в силах. Болела она, кстати, так, что глаза на лоб лезли, несмотря на обезболивающие зелья, так что по завершении бумажной работы нам предстоял визит в обитель друидов – Ерш попробовал исцелить, но только вхолостую бухнул оставшиеся крохи сил и теперь валялся на скамейке, бледный, как Чумной Доктор.
- Госпожа По, это не просьба, - Игорь помассировал двумя пальцами центр лба, - Во всей истории белых пятен, как блох на дворняге, и вы мне нужны. Могу попросить менее вежливо, если вам так хочется.
- Предположим, ха-ха, - Оливия многозначительно пошевелила коготками, и шаровая молния подпалила форменный пиджак дядечки-патологоанатома, - Давайте договоримся – вы не трогаете нас хотя бы сутки, а мы по возвращении напишем вам целый роман, в стихах, если вашей душеньке бюрократической так хочется. А сейчас, ради всех богов – идите нафиг.
Линсев резко погрустнел, сморщил нос и стукнул кулаком по столу:
- Кто здесь закон, мать вашу?!
- Чего ты шумишь? – совершенно спокойно спросила мисс Плам и сняла с шеи верблюжью косточку, - На уже, подавись, душегубец. Потом вернешь, я по ней еще книгу напишу.
Ворлок повертел в руках артефакт, довольно хмыкнул и дал добро на отбытие.
- Кстати, - как бы невзначай добавила Матильда, - я тебе еще все это припомню. Еще как припомню, чтоб урок получше усвоился. Ты меня как преподавателя хорошо знаешь.
Шея Линсева предательски дернулась, хоть глаза и светились искренним негодованием. Два его ассистента подняли Вейду с пола и повели к выходу, один из них случайно задел локтем узоры на стене, разорвав контур, и вот тут началось…
Ее глаза закатились, ноги напряглись и резко перекрестились, а кулаки сжались так, что ногти вонзились в ладони. Не понаслышке зная симптомы, мы бросились к двери, ворлоки шустро шмыгнули к распахнутым окнам, но все равно никто не успел сбежать.
- Мертвец! – закричала оракул, - Мертвец в Косово!
Затем ее голос и лицо стали стерильно-бесстрастными.
- Уровень опасности для мирного населения – высший. Устранить угрозу.
Чистый, прекрасный голос – и мертвый, как готические склепы, взгляд.
- Ищите девианта в высших кругах, майор. Противостояние началось не с нас.
И снова – своим голосом:
- Атланти-и-ида… Боги, как я ошибалась! Как я ошибалась!..
Она свернулась в клубок и прижала подбородок к костлявым коленям, уставившись в пустоту невидящими глазами. Мы сгрудились возле двери, пытаясь вникнуть в выплеснутое на нас – в отсутствие слушателя – пророчество. А потом так же дружно постарались выбросить его из головы. Знание – горе, даже столь неопределенное и отрывистое. Мы смотрели на женщину, весь мир которой рассыпался хрупким прахом. Вейда Бесфамильная еще дышала, моргала и тихо плакала, но духом была абсолютно и непоправимо мертва. Больше оракул не произнесла ни слова, даже когда ворлоки из Охраны подхватили ее под руки и выволокли из дома. Труп слушателя Тимея так и оставили внутри – кроме Вейды, у него не осталось никого из близких.
Мы сидели вчетвером на большом заснеженном валуне позади жилища оракула и жались друг к другу, как замерзшие воробьи. Ерш бездумно чесал расцарапанный бок, мисс Плам старалась не выпускать нас всех из объятий, я хотела закурить, подраться и поспать, а мисс По… никто не знал, о чем думала мисс По.
И, хоть убейте – никто не чувствовал себя победителем.
Линсев придирчиво осмотрел территорию, очертил защитный круг и вежливо, но без особой теплоты попросил нас покинуть зону зачистки. Мисс По вдохнула морозный, с привкусом хвои, воздух.
- Благие намерения… - сказала она с таким видом, словно в два простых слова уместилась непреложная истина и первопричина всех бед на земле. Оливия нахохлилась, пряча бледную шею в воротник шубы, вызвала недовольную холодом Ники, усадила меня на ее широкую спину и направилась вглубь леса, в сторону Беломир-горы. Остальные гуськом последовали за ней.
За нашими спинами празднично расцвечивало небо пламя погребального пожара.
ДОЛГИЙ ЭПИЛОГ
Мы шли по протоптанным в снегу тропинкам через молчаливый лес, стараясь ни о чем не думать. Серые сумерки скрадывали очертания исполинских деревьев, а на небе серебряными песчинками заблестели первые звезды. В целом, все было очень даже неплохо – бяки наказаны, исчезновения прекратятся, из эпической заварушки мы выбрались в полном составе и почти невредимыми. Впору кричать «Ура!» и запускать в воздух головные уборы.
Что-то не хотелось. Грустно.
Однако, на то мы и ведьмы – тоска проносится сквозь наши головы и исчезает бесследно в плавном течении воды, пляске огня и упругих потоках ветра. Мы слишком легкомысленны, чтобы подолгу сожалеть о свершенном, так что через пятнадцать минут неспешной прогулки наша маленькая компания успешно восстановила душевное равновесие. Ну, почти.
- Что теперь? – тихо спросила я Ерша, свесившись с лошадиной спины. Ники предусмотрительно придержала крылом колено моей здоровой ноги.
- М-м? – оборотень был так погружен в невеселые думы, что удивительно, как он вообще расслышал вопрос.
- Ну… с тобой, - замялась я. Вот черт его знает, что нужно говорить в таких ситуациях! А промолчать нельзя, потому что мне его жалко. Нет, не жалко, а грустно. Нет, не грустно, а…Блин! Знаю только, что, когда ему плохо, меня это…
…беспокоит?
…расстраивает?
…бесит?!
Подавила волчий вой, рвущийся из груди, и чуть не пропустила тихий ответ:
- В принципе, ничего не изменится, - Ерш вдруг улыбнулся, - Я все равно не хотел сюда возвращаться. Мне и в Питере нормально, закончу стажировку у Беримира, потом… еще что-нибудь. Только мотоцикл отсюда заберу, и родителям нужно рассказать.
Я заткнулась и, не удержавшись, погладила парня по шоколадной макушке. Оборотень вздрогнул, дернул щекой и ушел вперед, присоединившись к мисс По. Ну и ладно, на раненых душой не обижаются. Как брошенный пес, честное слово. Только брошенных псов иногда забирают в теплые дома с добрыми хозяевами, а кто возьмет с улицы беглого оборотня?
Тетушки бы взяли.
Я бы взяла.
Но некоторые, блин, ужасно гордые и самостоятельные!
Переход от сочувствия к раздражению бы чисто по-женски молниеносным. Мужчины и их необоснованный мачизм!
Мое злобное внутреннее бурчание было прервано громко дребезжащим зеркальцем Оливии. Тетушка несказанно удивилась неожиданному воскрешению почившего девайса и поспешила выйти на связь, с трудом раскрыв помятую латунную пудреницу.
- Хвала богам! – донесся до нас полный безграничного облегчения голос Элайи Буревестницы, - Черт возьми, Малефисент, ты когда-нибудь доведешь меня до седины! Все живы?
- Да, - озадачилась мисс По, - А что, не должны быть?
- Не знаю, поэтому и звоню.
Мисс По раздраженно закатила глаза. Одного оракула нам на сегодня хватило – дальше некуда.
- Буря, ради всего святого, чистого и прекрасного! Мы только что выбрались из большой беды, нам не до загадок! Чего хотела?
- Беда – это с Вейдой Бесфамильной?
Припухли все, даже я. Секретность, мать ее волшебницу!
- Да, - ответила Оливия зеркальцу, - Ты-то откуда…
- У Бовали было видение, - перебила Элайя, - Два дня назад. Полноценное, со звуком и картинками, все равно что сама там побывала, а до результата не досмотрела – оборвалось! Я волновалась… Вы точно в порядке? Там что-то явно хрустнуло – либо собака, либо твоя дочь! Кстати, где вы нашли такую классную псину? Хочу! Тибетский мастиф, да? Он ваш? Может, отдадите?... – как всегда, на нервной почве подругу семьи понесло, как лист клена в горном потоке.
- В порядке, не наш, вообще оборотень, - оборвала миссмистер это бурное словоизлияние, - Вдохни поглубже и прекрати трещать.
Оракул нисколько не обиделась и сбавила обороты, резко расхотев иметь такую крутую собачку.
- Я рада, - Элайя вдруг посерьезнела, - Только мы не уверены, что уловили все… целиком. Пророчество, если точнее.
- Буря, меньше знаешь, крепче спишь, - Оливия устало потерла лоб, - Ярослав Снегирь мертв, его слушатель тоже.
На другом конце зеркала резко выдохнули и надолго замолкли. Мы терпеливо пережидали приступ шока у провидицы.
- Он… как?
- Не с Вейдой. Пытался выбраться из-под Покрова и привести помощь, но не успел.
- Мы мало его знали, - Элайя явственно шмыгнула носом, - Он был нелюдимый, несколько оторванный даже от нас, но очень честный. Хороший человек.
Мисс Плам перехватила зеркальце и подробно пересказала записи в дневнике, видение о совете аэров, войне и загадочной песне Алого Ангела. Ничего особенно нового она, кажется, не сообщила.
- Хотелось бы сказать, что это лишь бред безумной неудачницы, но… Она не первая. Картинки. Звуки. Фразы. Отголоски бродят в головах оракулов уже шестой год. Это сильно, - Буревестница озабоченно вздохнула, - Но крышу снесло только Бесфамильной, ее пророчество самое подробное и мрачное.
- И что ты думаешь? – спросила Оливия.
- Дорогая, я ничего не думаю. Вейда всегда была крайне бездарна, но раз в год и палка стреляет. А еще можно дать процентов десять на то, что мы все ошибаемся и ничего не произойдет.
Миссмистер многозначительно молчала.
- По, мы ничего не сделаем, - правильно истолковала затянувшуюся паузу оракул, - Ума пока хватает.
- Извини, - смутилась ведьма, - И… у Вейды было еще одно видение, когда ее арестовывали. Что-то про угрозу, которую нужно устранить, про девианта в высших кругах. Упомянула какого-то майора и Атлантиду – кстати, и Снегирь о ней писал – и что она ошибалась.
Буревестница почесала нос.
- Вейда наверняка в последний момент поймала картину целиком… вот так. И люди еще удивляются, почему мы никогда ничего не предпринимаем. Мало ли… Я рада, что вы все целы, возвращайтесь скорее. Я принесу хорошее вино и целую корзину булочек с корицей, ладно?
- Звучит замечательно, - мисс По покосилась на Ерша и все-таки задала зудящий у всех на кончике языка вопрос, - Буря, ты что-нибудь слышала о пророчестве про Железного Пса?
- Это который утопит Карпаты в крови, но не найдет, что искал? – фыркнула оракул, - Конечно, считай, легенда. Тысячу лет, как исполнилось, а до сих пор иногда приходит молодым на неопытным… А что?
- Да так, ничего… Исполнилось, говоришь?
- Ты учебник по истории совсем, что ли, не перечитываешь? Верховный Советник демонов Вельзар, что пошел войной на оборотней в Карпатах, по кличке Железный Пес – все время что-то вынюхивал, на всех рычал, кольчугу не снимал даже во сне, а Майру тогда так и не нашел.
- Ты уверена, что это о нем? – вклинилась я в разговор.
- А, птичка подбитая, и ты тут! Конечно, уверена, это просто эхо.
- Спасибо, Буря! Мы вернемся, скорее всего, завтра, самое позднее – через три дня.
- До встречи! - пискнуло на прощанье зеркальце и отключилось.
Оливия захлопнула пудреницу, еле слышно выдохнула и посмотрела на Ерша. Да мы все смотрели, даже Ники.
- Чего? – стушевался оборотень и махнул рукой в сторону Коналла, - Эти все равно не поверят, им пророчество в плоть и кровь въелось, а даже если поверят… Да ну ее к Шкрабу, такую преданность!
Миссмистер хихикнула и продолжила путь к Беломир-горе, мы привычно последовали за ней. Ерш чуть поотстал и скрылся за деревьями, бесшумный, как мираж в пустыне. Наверное, он сейчас стоит по щиколотку в снегу, моргает, неистово дышит и улыбается, как полный придурок. А может, даже плачет.
Мне вдруг стало так радостно, что я небрежно прочистила горло и громко запела, пугая излишне впечатлительных карпатских белок:
- Моя бабушка курит трубку,
Черный-пречерный табак.
Моя бабушка курит трубку
В суровый моряцкий затяг.
Мисс Плам подхватила:
- Моя бабушка курит трубку
И обожает огненный ром,
А когда я к бабуле заскочу на минутку,
Мы с ней его весело пьем.
А на припеве к нам присоединилась даже мисс По, хотя, на ее утонченный вкус, Гарик Сукачев был слишком брутален:
- У нее ни черта не осталось,
У нее в кошельке три рубля!
Моя бабушка курит трубку!
Трубку курит бабушка моя!
Ерш догнал нас к концу песни, и миссмистер, чуть отдышавшись, запела:
- There was a boy,
A very strange, enchanted boy,
They say he wandered very far, very far,
Over land and sea…
Я исподтишка разглядывала оборотня. Глаза красные, и впрямь плакал! Вот ведь тонкая натура, обнять и не отпускать! А если серьезно, парень вполне искренне радовался жизни, сбросив с шеи тяжелое ярмо врага рода человеческого, и меня всю дорогу преследовало вполне понятное желание… сделать пакость!
***
От Нэт Кинг Коула мы перешли к Фрэнку Синатре, от него – к Maroon 5, и, когда неисповедимые пути женской логики привели нас к «Сказочной тайге» Агаты Кристи, а темнота стала стремительно сгущаться, среди деревьев показался первый дозорный друид. И его – хвала всем известным богам – мы отлично знали, иначе от длительного допроса «Кто? Зачем? Надолго? Уверены?» было бы не отвертеться.
- Здравствуй, дедушка Федул! – хором поприветствовали мы коренастого мужчину с короткими седыми волосами и аккуратной бородой. На человеческий взгляд, ему было не больше пятидесяти, ширину плеч не могла скрыть даже толстая овечья дубленка, а тяжелую дубовую палицу с себя ростом он держал в одной руке так, словно она была легче зубочистки – но дедушкой мы его звали абсолютно обоснованно. Левую щеку Федула наискось пересекал тонкий белый шрам, полученный в детстве от Великого Зимнего Духа, и пожилой друид носил его с гордостью.
- Принесло вас, внучек, на мою голову, - добродушно посетовал друид, сурово хмуря кустистые брови, - О, Ерш, и ты тут? Чего забыл с этими обормотками? Гляди, испортят тебя девчонки, ох, испортят…
- И не говори, - чувство превосходства сияющим нимбом повисло над головой подлого оборотня. Рогатку бы мне, да побольше…
- Чего это вы так, без предупреждения? Беда, что ли, какая? – проницательно спросил Федул.
- Уже нет. Дедушка, нам бы к лекарю, - по-детски взмолилась мисс По, - Дая ногу сломала.
- Да уж вижу, - друид авторитетно взмахнул палицей и спросил, - Ну что, девицы, правила помните?
Ершу он такой вопрос не задал. Обидно.
- В святилища не ходить, надписей не толмачить, духов не вызывать, по деревьям не лазить, - пробубнила я.
- Учеников не соблазнять, на духах не кататься, - подхватила мисс По.
- Не бузить, - веско заключила Матильда.
- Никаких дьявольских игрушек с собой не притащили?
Это он о достижениях человеческих технологий. Как и говорилось – чокнутые древолюбы.
- Не-а, - ответила за всех мисс Плам, тишком распыляя на молекулы мобильный телефон.
Федул постучал по стволу ближайшей ели, и в непроходимой до этого чаще открылась узенькая тропинка. Только после этого дозорный позволил себе по-отечески приобнять каждую из нас.
- Приезжайте почаще, девочки, - грубовато, но очень тепло буркнул он, - лекаря найдете в шестой пещере, лесники вот-вот вернутся, да и я к вечернему костру подойду.
Мы пошли по тропинке очень скоро прибыли в пещерный город друидов. Еще мгновение назад нас окружал нетронутый лес с его хвойным шармом и обилием толстых наглых белок, и вот уже над нам величественно возвышается Беломир-гора, совсем не заснеженная и изрытая дырками пещер, как швейцарский сыр. Даже думать не хочу, сколько времени и сил ушло на то, чтобы отделить от основного тела гор эту конусовидную громадину, без труда вмещавшую почти три сотни жителей, внушительное поголовье мелкого, крупного, рогатого и пернатого скота, несколько больших мастерских и даже лазарет для тяжело стукнутых на почве защиты карпатских лесов. Сейчас поселение бурлило деятельностью: женщины и старшие дети разводили большой костер на специальной площадке у пещер, чистили картошку, морковь и лук для супа, нарезали ароматный свежий хлеб и насаживали крупные, хорошо промаринованные куски мяса на длинные шампуры; дети помладше носились туда-сюда с глиняными тарелками, деревянными ложками и маленькими ножами и раскладывали по кругу толстые подушки из овечьей шерсти. Те, кто не был занят ужином, украшали Беломир-гору к приближающемуся празднику зимнего солнцестояния, развешивая повсюду колючие ветки елей, гроздья сушеных ягод, ярко-зеленых «светлячков» и трогательные мохнатые игрушки с длинными хвостами, призванные изображать Великого Зимнего Духа. Только жрецов и учеников нигде не было видно, да и мастера еще не закончили работу.
Нашему появлению никто особенно не удивился, только дети радостно побросали посуду и запрыгали вокруг Ники, как стайка тушканчиков. Мисс По облепили с особенной тщательностью, и ведьма с готовностью гладила головки маленьких друидов и выслушивала рассказы об успехах и новых умениях, а также просьбы «покататься на лошадке». Мисс Плам честно превращала протянутые молочные зубы в апельсины, а Ерш, видимо, был более частым гостем, и с ним только здоровались. Меня же дети пугливо сторонились, слишком хорошо помня разгромленную в хлам детскую. Ну, не все…
- Тетя Дая! Тетя Дая! – донесся до меня писклявый голосок откуда-то из-под брюха Ники, - Хочу на ручки!
Маленькая Федора, правнучка Федула, выскочила из-под лошади и протянула ко мне крошечные ладошки в пестрых варежках. Я даже не сразу узнала ее – из-за дубленки девочка казалась абсолютно круглой, а из-под меховой шапки торчал только покрасневший от мороза кончик носа. Я уже примерилась, как бы помягче спрыгнуть с лошади, но вовремя подошедший оборотень подхватил кроху и передал мне, как большой мохнатый мяч. Федула сначала взвизгнула, а потом узнала парня и хлопнула варежкой по носу.
- Привет, Гав!
- Привет, головастик!
- Гав? – переспросила я, поудобнее устраивая малышку на здоровой ноге.
- Он же собачка! – авторитетно заявила девчонка и вытаращила на меня серые глазищи, - Тетя Дая, я скучала!
- Я тоже, мышонок… Ты такая большая стала! Сколько исполнилось – шесть, семь?
Федора польщенно зафыркала, стянула зубами варежку и, сосредоточенно сопя, показала сначала три пальца, потом пять, и в конце концов остановилась на четырех.
- Во, сколько!
- Круто! – уважительно присвистнула я.
- Представляешь, у жрецов пост, они ничего не едят и живут в лесу на деревьях, как птички! Тетя Дая, а что у тебя с ножкой?
- Белочка покусала.
- Большая, наверное, белочка…
- Большая. Не будешь маму слушаться – и тебя покусает.
- Не-а, мама белочек гоняет. А ты духов сегодня будешь вызывать?
- Не-а, дядя Гав духов боится, не хочу его пугать, - пустила я шпильку в сторону оборотня. Тот в долгу не остался.
- Ничего, тетя Дая пострашнее духов будет. Иди сюда, головастик, - он протянул руки и снял с меня малышку, - я тебя к маме отведу. Мама занята, а ты где-то бегаешь, нехорошо.
- Скучный Гав! – Федора надула губы, впрочем, охотно устраиваясь на плечах Ерша, - Тетя Дая, на!
Кроха вытащила из-за пазухи маленькую игрушку и гордо вручила мне. Я долго смотрела на мохнатую ящерицу со сколиозом, бешенством и жестоким запором, пока – в основном из-за цвета шерсти – не узнала в ней Великого Зимнего Духа. Ерш изо всех сил пытался не заржать.
- Не жалко такую красоту отдавать? – с надеждой спросила я.
- Не-а, я еще сделаю. Ой, мама идет!
Действительно, небольшая группа женщин во главе с высокой сероглазой Дольной направлялась к нам, приветливо улыбаясь и поспешно вытирая руки о широкие холщовые фартуки.
- Здравствуйте, редкие гости, - друидки поочередно обняли каждую из нас, не обделив вниманием и оборотня. Сдается мне, подлый Ерш больше прибеднялся, жалуясь на неприятие внешним миром его биологического вида – здесь-то он явно был своим. Хотя… Друидам, по большому счету, все равно, кто ты и откуда, пока душою чист и никому жить не мешаешь. И – боги упаси! – не дракон.
- Федора, невыносимый ты ребенок! – Дольна попыталась снять малышку с парня, но та только сильнее вцепилась ему в плечи, - Дочь, дядя Гав устал…
- Хоть ты не начинай… - обреченно вздохнул оборотень.
- Извини, Ерш, - хихикнула друидка, - как-то прижилось. Вы к нам надолго?
- До завтра, - ответила за всех мисс Плам, - Всю историю расскажем за ужином, а сейчас нам нужно к лекарю.
- Я провожу.
- Мам, я провожу! – Федора спрыгнула на землю и взяла оборотня за руку.
- Что угодно, лишь бы не работать! – рассмеялась Дольна и махнула рукой, - Что с тобой поделаешь… Ерш, присмотришь?
Вместо ответа парень ухватил девочку за ногу, перевернул вверх тормашками и с хищным выражением лица направился к пещерам, сопровождаемый визгом и указаниями. Остальных детей женщины быстро собрали в кучу, и пристроили к делу, а мы двинулись вслед за Ершем.
Если бы мне вдруг захотелось отринуть блага современного мира и поселиться где-нибудь на лоне природы, Беломир-гора была бы моим первым выбором. Подъем с рассветом, простая и питательная пища, добротная одежда из натуральных материалов, разделение обязанностей и теплые семейные отношения в общине, где все едят за одним столом и присматривают друг за другом и за лесом… прямо пастораль с привкусом хвои. Конечно, друиды отличаются от нас, ведьм. Она живут долго, но не вечно, у наших сил разные истоки и их чаша переполнена. Они ближе к природе, чем любая из человеческих рас, и совершенно самодостаточны. В лесу они, как рыбы в воде – естественная часть экосистемы.
Прекрасная жизнь.
Прекрасная и… невыносимо скучная для меня!
Поход к лекарю стал настоящим испытанием. Молодая друидка со вздернутой верхней губой и самым темным цветом глаз, какой я когда-либо видела у людей, старалась изо всех сил, но так и не смогла убрать боль до конца, так что в процессе лечения – море зелий и сложные манипуляции с рогатым бараньим черепом – я обливалась потом и материлась сквозь зубы. Что поделать, таких серьезных травм у меня еще не было, и хорошо, что Ерш успел отвести Федору обратно к матери, иначе долго бы разносились по всей Беломир-горе отголоски нецензурной ругани Даяниры По-Плам, слетающие с уст милых детишек!
Когда кость, наконец, срослась, моему счастью не было предела. Я сорвала осточертевшую шину, чуть не задушила лекаршу в объятьях, станцевала чечетку и случайно заехала в ухо не вовремя сунувшемуся Ершу, так что на ужин наша дружная компания отправилась в приподнятом настроении. И тут случилось то, чего я втайне и ждала, и боялась.
Ерш с нами распрощался.
Я не слышала многое из того, что он говорил, потому что первая же фраза «Наверное, пришло время мне вас покинуть» поселила в моих ушах такой звон, словно сотни грифонов в одночасье врезались во все колокола Сакре Кёр, разозлились и добавили еще. Как в тумане, я наблюдала за прощальными объятьями Ерша и мисс Плам, Ерша и Оливии…
Дура. Клиенты приходят и уходят, не оставляя следа в нашей жизни, так почему же мы взяли его под крыло и приняли в наши сердца как друга, радостно и безоговорочно? А он… вот так. Как Мэри Поппинс – ушел, когда ветер переменился.
Наконец, оборотень подошел ко мне.
- Твоя кровать снова в полном твоем распоряжении, - попробовал пошутить он и нерешительно протянул ко мне руки. Гад. Провальсировал в нашу жизнь, влетел, как осенний лист в форточку, вполз, как замерзший щенок, скулящий на пороге. Пригрелся, притерся, прижился. Заиграл всеми красками. Занял пространство, в котором после его ухода останется пустота… И в кровати тоже! Как я теперь буду спать в ней одна?! Холодно и одиноко.
Я обняла Ерша и, не удержавшись, всхлипнула.
- Эй, ты чего? – растерялся он, одной рукой неловко поглаживая меня по затылку, - Я же никуда не пропадаю…
- Ладно, иди уж, - буркнула я, неэлегантно шмыгая носом, - В беды не влипай, нас иногда навещай, звони хоть изредка. Все, проваливай.
Я осмелилась поднять глаза и встретилась взглядом с Ершем. Всего на мгновение, потом он развернулся и, помахав рукой на прощание, скрылся среди деревьев. А я стояла, как полная дура, с приоткрытым ртом и выпученными глазами, и пыталась понять, что же во взгляде оборотня сразило меня с силой бешеного индийского слона.
***
Я сидела у большого костра и наблюдала, как мисс По и мисс Плам в лицах и красках рассказывают историю нашего набега на Карпаты, старательно огибая происхождение Ерша и пророчество Железного Пса. Обе могли бы играть в театре – спектакль двух актрис получился такой увлекательный, что половина слушателей сидели неподвижно, не донеся до рта глиняные кружки с теплым глинтвейном. Детей накормили и уложили спать, постящиеся жрецы и ученики один раз выглянули из леса, увидели мисс По и по-крабьи уползли обратно, стыдливо пряча глаза, но народа все равно хватало. Мастера покинули станки, лесники и следопыты вернулись с обходов, женщины мыли посуду в больших котлах… Рядом со мной сидел Михей, после летнего инцидента разжалованный в лесники и совершенно этим довольный. Мое дурное настроение он заметил едва ли не раньше тетушек, и сходу решил выжать из меня проблему, а я поддалась слабости и вывалила на него все и сразу. Поначалу юный друид слегка припух, затем протянул сакраментальное «Нда-а, беда!», сбегал куда-то и притащил сонного хорька, которого я с радостью затискала до умопомрачения. К счастью, Михей не стал делать из моей исповеди никаких выводов, только сказал после третьей кружки глинтвейна загадочное «Твое от тебя никуда не денется» и стал замысловатыми путями подбивать меня на новую феерическую шалость. На это свежее в плане незамутненного раздолбайства предложение я ответила, что без грибов такое не проверну и вообще – одного раза хватило за глаза, а Михей с хитрой улыбкой побулькал чем-то, спрятанным в кармане необъятного тулупа. Несмотря на соблазн, я осталась непоколебима.
Оказывается, друиды и не подозревали о том, что творится в Коналле, занятые собственной неожиданной проблемой – прямо посреди пастбищ общины еще летом разбили табор бродячие лесные роготуны , и ругань племен за территорию, едва не переросшая в войну, продолжалась вплоть до прошлого месяца. Роготунов выдворили, но истощенная ими земля нуждалась в тщательном уходе, и хлопот все еще хватало. Те же оборотни приходили в то же время, что и всегда, зимой реже – как обычно. Лес не приносил никаких дурных новостей, что само по себе говорит о том, какие силы затратила безумная Вейда на маскировку, и никому не пришло в голову зайти на территорию Псов просто так. Надо ли говорить, что Федул, как начальник лесников и следопытов, чувствовал себя несколько виноватым? Думаю, нет.
Когда тетушки закончили представление на «светлой» ноте поимки преступницы, все ненадолго притихли. Было что-то неизбывно печальное в запутанных мотивах Вейды Бесфамильной, вымостивших не меньше локтя дороги в Преисподнюю, и изначально благая цель с ее искаженными средствами вводила простых в отношении к миру друидов в полное недоумение. Для них Вселенная устроена элементарно – живи сейчас, созидай и вноси свою лепту, а о будущем думай, когда оно наступит. Не станешь же ты чинить плуг, который еще не сломан, как не станешь расшатывать мост, по которому всем ходить?
Когда женщины закончили мыть посуду и заняли свои места вокруг костра, Дольна тряхнула светлыми волосами и глубоким контральто завела песню о Шести Камнях Дома, вовлекая в пение всех собравшихся. В ней пелось об огне в пещерах, о воде, омывающей руки, о теплом хлебе, мягкой постели, о родителях и детях… О важном. И, быть может, голоса друидов не были так чисты и прекрасны, как голоса кэльпи, но даже самая холодная ночь становилась теплее от того пламени домашнего очага, что разжигали в сердце их песни.
А ежик думал… в смысле, я думала о Ерше. Как он там, в тумане… тьфу, в лесу? Отбросим на минуту мои эгоистичные мотивы и примерим ботинки оборотня.
Было ли ему хорошо в доме По-Плам? Да. Временами. В перерывах между страхом, шоком и раздражением.
Привязался ли он к нам? Определенно. В некотором роде.
Прижился ли? Да.
Мы его уважали? Да!
Ограничивали, воспитывали, осуждали? Нет!
Найдет ли он столь же подходящее ему место в мире?
НЕТ.
Я беру на себя слишком много, но есть вещи, которые просто знаешь. Куда бы он ни направил усталые ноги, где бы ни искал приют и убежище, тепло дома По-Плам будет преследовать его, как отголосок потерянного рая.
Уют дома По-Плам.
Свобода дома По-Плам.
В голове гудело. Бывает, думаешь о чем-то слишком долго, и настойчивая мысль, распухнув, перестает помешаться в черепной коробке и лезет через уши. Нужно прогуляться.
Я похлопала по плечу поющего Михея и показала пальцами, что ухожу. Тот рассеянно кивнул и сунул мне в руку травяной оберег в форме лохматой косички – теперь обитатели леса будут знать, что я своя. Конечно, какого-нибудь не вовремя проснувшегося голодного медведя это не остановит, но нам ли, русским, бояться медведей?
Тетушки заметили мои маневры и, отделившись от хора, подошли ко мне.
- Пойдешь гулять? – спросила Оливия с умеренной долей беспокойства.
- Угу. Давно в лесу не была.
- Нам пойти с тобой? – Матильда зябко куталась в палантин, оставив полушубок где-то у костра.
- Не нужно, я недалеко.
- Не заблудись, - мисс По заботливо поправила мой шарф.
- С незнакомыми дядями не разговаривай, - мисс Плам проверила наличие перчаток и накинула мне на голову капюшон от шубы.
- И не попадайся на глаза Великому Снежному Духу! – хором закончили тетушки и захихикали, как озорные школьницы. В их смехе – и, не знай я их так, как знаю, ни за что бы не заметила – слышался легкий надлом. Достаточный, чтобы понять – не одну меня подкосил уход Ерша.
Тетушки по очереди обняли меня и отпустили с миром, умильно махая вслед кружевными платочками, пока совсем не скрылись из виду.
Ах, Карпаты…
С каждым шагом беспокойные мысли в голове становились тише, растворяясь в чернильном бархате ночи без остатка. Мало-помалу, пока не исчезло все, кроме хруста снега под ногами и моего тихого дыхания. Изо рта вырывались облачка густого пара, кончики ушей ощутимо подмерзли. То и дело из-за стволов деревьев показывались любопытные мордочки леших и сугробников. Обитатели леса, несмотря на угловатость форм, двигались бесшумно и грациозно, как отражения в воде, как бесплотные тени самой Бабушки Зимы.
Вскоре лес расступился, как занавес, и глазам открылась огромная поляна с неровными краями. На ней не было ничего, кроме нетронутой перины снега да лунного света, молочной рекой разлитого по его искристой поверхности.
Я поглубже вдохнула морозный лесной воздух, сбросила тяжелую шубу и шагнула вперед, погрузившись в снег почти по колено. Казалось, что я плыву в озере густого тумана, не чувствуя ни ног, ни холода. Лес медленно вращался, а с ним и Земля, и Млечный Путь, и далекие галактики… Ось самой Вселенной сейчас пронзала время и пространство у самых моих ног. Я вышла в центр поляны и, раскинув руки, упала в снег. Теперь ось Вселенной вращалась прямо в моей груди, и я неистово дышала этим волшебным лунным светом, этим лесом, этими звездами и морозом. В такую ночь невозможно думать о плохом. Вдруг тишина из полной стала абсолютной. В ней мое дыхание звучало, как раскаты грома. Кто-то шел ко мне из леса, и снег едва слышно хрустел под его ногами. Медленно-медленно в поле зрения появилась белоснежная голова с ветвистыми рогами и мягкой шерстью. В огромных оленьих глазах плескалась голубизна ледников, а длинное змееподобное туловище бесшумно извивалось, опираясь на длинные тонкие лапы.
Сам Великий Зимний Дух снова явился мне в эту волшебную ночь.
Я резко села, вспомнив нашу первую и вторую весьма нетрадиционные встречи. Великий Дух посмотрел на меня сначала правым, затем левым глазом и принюхался. Хотя выражение его морды нисколько не изменилось, мне показалось, что он ухмыляется. Если мне и стало неловко, то лишь на мгновение. Квиты мы, мой сохатый друг. Я протянула руку и коснулась неподвижной белой морды – словно сугроб погладила. Дух фыркнул, прошел мимо меня, отвесив хвостом легкий подзатыльник, и на самом краю поляны обернулся с видом: «Чего сидишь, бестолковая?». Я поспешила стать «толковой» и подбежала к нему, неуклюже загребая ногами, да и вообще была похожа на большой человекообразный сугроб. Великий Зимний дух тремя быстрыми ударами хвоста сбил с меня снег и побежал сквозь лес, по-крокодильи переставляя лапы. Я последовала за ним, серебристая спина то и дело пропадала из виду, снова появляясь то на верхушке ели, то далеко впереди. Сверкающие рога оставляли в воздухе яркий след, от скорости бега деревья сливались в сплошную стену, а дыхание даже не сбилось.
Наконец, мы выбежали на крошечную площадку над глубоким обрывом. На самом краю Великий Дух развернулся, боднул меня в грудь и бесшумной молнией скользнул прямо в пропасть, и казалось, что весь мир безмолвно смеется вместе с ним.
Я лежала на спине, раскинув руки, и тихо радовалась жизни. Снежинки продолжали падать, тая на щеках и кончике носа, в сапогах стремительно становилось мокро, волосы встали дыбом и, кажется, замерзли.
И тут в лесу раздался вой.
Я резко села. Этот звук стал последней каплей ночи, от которой она преобразовалась до неузнаваемости. От воя вибрировала грудная клетка и расширялись зрачки; снежные искры распадались на радужный спектр, а неподвижные деревья заулыбались. Лавина чистой жизни пронеслась по лесу вместе с этим голосом, переворачивая саму его суть с ног на голову.
А может, только меня.
Я прочувствовано завыла в ответ, извлекая звук едва ли не из пяток. Лес на миг умолк, затем песня раздалась снова, уже гораздо ближе. Когда вой стихал, я подхватывала, и вскоре к нашим голосам присоединился шум быстрых шагов. Еще несколько ударов сердца – и из-за еловых стволов полувыбежал, полувыкатился раскрасневшийся Ерш, без куртки, зато с шарфом. Оборотень ошалело посмотрел на меня и заржал, катаясь по снегу, как сумасшедший. Наверное, я была больше похожа на лешего, чем на человеческое существо, но и он ведь не лучше! Я визгливо рыкнула и запустила в парня крепким, на славу скатанным снежком и, как ни странно, попала! Ерш оскалился и прыгнул прямо на меня, еще больше вываляв в снегу нас обоих. Мы вертелись по площадке, как две змеи по серебряному блюду, зубы оборотня щелкали так близко к моей шее, что я чувствовала кожей горячее дыхание. Мы игрались бурно и неистово, как молодые волки, и вскоре в изнеможении упали на снег, бок о бок, любуясь танцем звезд и месяца. Ерш широко открыл рот, высунул язык и, как ребенок, поймал на него большую пушистую снежинку. Затем сцапал меня за капюшон и поцеловал, наполняя от макушки до пяток жаром с привкусом снега, а потом еще раз, и еще. Словно проверял – не сбегу ли. Ага, щас, только кроссовки надену, дурак…Хотя я тоже хороша.
Поймал. Теперь – держи изо всех сил, и никогда не жалей об этом, потому что я уж точно не разожму сомкнутые на твоей шее зубы.
Сердце стучало быстро-быстро, грозясь выскочить наружу, но грудь Ерша, крепко прижатая к моей, не оставила ему ни единого шанса. Я подумала, что, скорее всего, больше нигде не найду такого придурка.А еще…
Три плошки перца съем, если в тот момент мы оба не подумали одно и то же:
«Хрен вам! Не отпущу!».
ПП. Благие намерения
© Copyright: Татьяна Линько, 2017
Свидетельство о публикации №217082001910
Свидетельство о публикации №217082001910
Рецензии