Колодец Дракона

ВНИМАНИЕ! Двадцать три главы (109 страниц) военно-приключенческого романа Татьяны Лотос "Колодец Дракона" опубликованы на личной странице Tatiana Lotos на сайтах Фейсбук и Одноклассники в 2018 и 2018 годах. Авторские права юридически защищены. Любое воспроизведение романа полностью или частями без письменного разрешения автора запрещено. Сейчас роман находится в издательстве, готовится к изданию отдельной книгой.

#ТатьянаЛотосКолодецДраконаАвторскиеПраваЗащищены

Дорогие друзья!

Позвольте вашему вниманию представить несколько глав новой повести Татьяны Лотос "Колодец Дракона" - продолжение повести "Не смотрите зверю в глаза".
«Колодец Дракона» служит патриотическому воспитанию молодого поколения, многие его герои имеют реальных прототипов.  Повесть пишется на реальных событиях, но в жанре "фэнтези", так любимом молодёжью.

Консультанты повести - Вячеслав Рогов и Игорь Зорин.

С огромным уважением представляю моего давнего друга консультанта повести Татьяны Лотос "Колодец Дракона" Вячеслава Рогова - личного ученика Настоятеля Суншаньского Шаолиньского монастыря Преподобного Ши Юн Сина.

Вячеслав Рогов - руководитель Официального представительства Шаолиньского монастыря в России, специалист-эксперт в МКТА Международная Контртеррористическая Тренинговая Ассоциация, Master в Центре боевых практик Шаолиня и Йоги. Основатель и председатель Правления Центра изучения боевых искусств и оздоровительных практик «Дамо», призёр Международного Фестиваля Ушу в Гонконге в 2010-2014 гг.

С огромным уважением, друзья, представляю моего давнего друга, героя, верного сына Отечества консультанта повести Татьяны Лотос "Колодец Дракона" - Игоря Зорина, ветерана военной разведки.

Игорь Зорин прошёл службу в ОРБ, РДР в Афганистане, сейчас проводит треннинги среди спецподразделений различных силовых структур в России и за рубежом.



Татьяна Лотос

«Колодец Дракона»

(отрывки из повести)

***
Все авторские права юридически защищены. Любое воспроизведение повести  или ее частей без письменного разрешения автора запрещено. Всякое совпадение имен, фамилий, кличек, географических названий случайно.

***

Глава первая

Командир и Беркут внимательно слушали полковника афганской армии. В штаб советских войск полковник был прислан своим высшим руководством. Его задача - проконсультировать руководителя разведгруппы по предстоящей операции. Проконсультировал. Но воспоминания о молодости… Афганец учился в Советском Союзе, окончил Академию. Знал русский язык. Когда - то учился... Когда-то учился и знал.

Командир и Беркут, как ни старались, улавливали только отдельные слова из взволнованного, полного экспрессии рассказа полковника. Чтобы сделать приятное советским друзьям, афганец при неформальном общении перешел на русский и отказался от услуг переводчика. Полковник, было понятно в общих чертах, и его несколько товарищей ехали как-то через территорию, контролируемую хазарейцами. Им пришлось соблюсти невероятную конспирацию, а иной раз и прятаться… Полковник был откровенен. Даже им, военным правительственных войск, лучше лишний раз не рисковать, имея дело с хазарейцами. А уж «шурави»…

- Хазара – злё-ё-ёо-о-ой! – подытожил свой рассказ полковник.

Командир и Беркут сохранили невозмутимые выражения лиц. Хотя полковник в своих искренних чувствах сейчас производил ещё то впечатление: его огромные глаза едва ли не выкатились из-за орбит, а черты лица исказил неподдельный ужас.

Беркут посмотрел на Командира: будут ли еще какие-то инструкции… А уж о хазарейцах, в тыл которых ему завтра идти со своими ребятами, он наслышан. Почитал и об истории народа. Удивительный народ!

Потомки Чингисхана? 

Отважные и умелые воины. Непокорные. Бьются до последнего: воинская честь – превыше всего!

Завет Великого Полководца – закон для них доныне?

«Хазара» в переводе с иранского – «тысяча». «Тюмен» - «тысяча» в переводе с монгольского. Ядро армии, показатель ее боеспособности.

Сколько «тюменей» было оставлено Чингисханом на заставах на покоренных землях в Афганистане в 1221-1223 годах, одному Богу известно. А из этих тысяч сейчас миллионы – хазарейцы?

Хазарейцы сегодня проживают в Афганистане, Пакистане.

Задача перед разведгруппой стоит непростая – проникнуть на сторожевую заставу хазарейцев и… открыть дорогу армии через перевал- сопку. Сколько бились с этой заставой – без успеха. С одной стороны – пропасть. С другой – высокие горы. И узкая дорога в горах, издревле вырубленная в каменистой породе. Иного пути нет. Только эта узкая дорога. И эта сторожевая застава хазарейцев.

Секрет стойкости заставы – меч, некогда принадлежавший Чингисхану. Реликвия. Залог чести Великого Полководца перед воинами. Оставлен ханом, который всегда помнит о своих рядовых бойцах, оставленных на чужбине. Чингисхан оставил свой меч, значит Чингисхан вернется за ним! И честь воинов – сберечь этот меч!
По легенде мастер, изготовивший этот меч, был уже очень старый и давно не работал. Его уговорили изготовить меч, который предназначался Чингисхану. Это была последняя работа Мастера. Помогал ему в этой работе сын.

Оклад меча был из чистого серебра. Ножны и рукоять из ценных пород дерева. Но главным был, конечно, сам клинок, способный перерубить шелковый платок без замаха.

Меч имеет свое имя "Колодец Дракона". Колодец - это глубина мудрости правителя, а Дракон - древний символ могущества.

Задача перед разведгруппой стоит фантастически сложная – проникнуть по отвесной скале на сторожевую заставу, завладеть священным мечом Чингисхана, имя которому «Колодец Дракона»! Меч по совету старейшин был оставлен на заставе для поднятия духа воинов. Проникнуть на заставу, завладеть мечом – это значит навсегда взять под контроль стратегическую «точку» на карте Афганистана!

… Командир, провожая Беркута после совещания, молча пожал крепко руку и сказал: - С Богом!

Глава вторая

Да, со стороны этой расщелины их никто не ждет. Одна огромная скалистая гора, которую в ярости Всевышний когда – то расколол на две части. Получились две скалы с идеально ровными склонами. На этих склонах ни травинке не прорасти, ни живому существу не удержаться… А им нужно и прорасти, и удержаться… Иных вариантов нет.

Подняться по отвесной скале сто метров, зайти в тыл сторожевой заставы хазарейцев … Завладеть мечом – реликвией! И открыть путь колонне – их задача.

Беркут внимательно всмотрелся: проем между двумя скалами в иных местах кажется слишком узким. Разве что только сам дух этих гор может дымкой просочиться в расщелину… Но это, знал Беркут, обман зрения. .Лучи яростного афганского солнца, играя на гранях скалистых гор, прихотливо ломали здесь всякую геометрию. И, казалось, находятся они на дне гигантского колодца, откуда кричи – ни кричи, не выкарабкаться, не выползти, не выбраться.

Да, ладно. Пора начинать. Беркут взмахом руки подал команду. Двое разведчиков только и ждали этого сигнала. Они бесшумно развернули снаряжение и точными выверенными движениями стали облачаться в него.

Глава третья

…Они прошли метров десять… Беркут поднял глаза: где-то там, наверху, светится край синего небо. А здесь же, на склоне горы, только твердая каменистая порода. Беркут осторожно нащупал кончиками пальцев небольшую выемку.

Облегченно перевел дыхание: есть за что-то зацепиться… Отшлифованная ветрами, солнцем до блеска стена неохотно раскрывала свои секреты пришельцам с Нижней земли.

Беркут осторожно проверил глубину выемки: достаточно, чтобы захватить края выемки рукой и укрепиться. Он осторожно проверил крепость породы. На века. Пока природа – матушка сама не распорядится: то ли ветрами разрушит, то ли солнцем иссушит…

Беркут, крепко схватившись за выступ рукой, подтянулся. В ту же секунду он перенес левую ногу на торчащие из скалы окаменевшие коренья какого-то, наверняка, древнейшего, дерева. В долю секунды он вознесся выше… Беркут почувствовал, как синхронно работают его ребята. Их тела, распластанные на склоне горы, вслед за ним мягкой субстанцией перетекли выше.

Выше! Это значит, они стали ближе к цели! Он верил в своих бойцов как в себя. Им ли – разведчикам особой группы, прошедшим подготовку по засекреченной методике, изучившим с несколькими инструкторами боевые искусства Шаолиньского монастыря, не спорить с законами физики в этих горах? Они должны пройти и пройдут этот склон, чего бы это им ни стоило!

….Беркут слышал прерывистое дыхание ребят за спиной. Когда же будет это Большое плато, которое на картах значится как самое комфортное место отдыха разведгруппы? Доныне им пришлось довольствоваться короткими передышками на выступах каменистых пород, прихотливо разбросанных по всему склону горы. Казалось бы, каждая выемка, каждый выступ склона, каждое плато ими были изучены на земле до миллиметра, а их шаги и действия «на поле» выверены до малейших движений. Да-а-а…

Тренировки были такого уровня сложности, что сегодняшнее восхождение должно бы казаться им легкой прогулкой! Но одно дело тренировки, другое – сама жизнь. Как всегда, жизнь привносит свои коррективы.

… Беркут нащупал край плато… Они добрались до Большого плато! Он подтянулся и уже намеревался перекинуть свое тело через край, как услышал шипенье и странные звуки. Стрекот и звук выходящего воздуха из воздушного шара. Беркут поднял голову и замер от неожиданности.

Прямо перед ним, раздув капюшон, раскачивалась в танце, предваряющем бросок, кобра. Ее маленькие блестящие глаза – бусинки вперились в Беркута. Они смотрели друг другу в глаза. Человек и Кобра. Среднеазиатская кобра, одна из самых опасных и ядовитых змей из семейства кобр. Ее укус смертелен для человека. Он понимал: шансов у него никаких.

Не смотрите зверю в глаза! Так гласит истина для любого охотника. Любой прямой взгляд любой зверь понимает как вызов. Для нападения. А здесь… Прямой взгляд – вызов среднеазиатской, а именно она была сейчас перед ним, кобре!

Мысли вихрем пролетели в голове Беркута: реакция и скорость кобры опережает скорость пули. Капитан, очнись, одернул он себя: какой пули… Об этом даже не стоит мечтать! Беркут через плотную ткань обмундирования и кобуры почти физически почувствовал прохладу пистолета – своего верного друга, который никогда его не подводил. Эх… Ничего вокруг, что могло бы стать оружием в его битве с тварью. Впрочем, какой битве?! Он в крайне невыгодном положении: может шевелить только одной рукой…

Здесь его остававшийся неподвижным взгляд зацепил маленький камешек на краю плато. В следующую долю секунды Беркут молниеносным движением руки схватил камешек и бросил его в сторону от себя и змеи. Кобра взвилась в прыжке, повторяя траекторию полета камешка. Послышался стук, с которым камешек ударился об плато и покатился дальше.

Глава четвертая.

- Значит, охота - твое хобби... - задумчиво произнес Беркут. Не меняя тона он продолжил: - СВД на плечах по болотам таскала, говоришь... Четыре с половиной килограмма... Нда-а-а...А на рыбалку не хочешь сходить?

Более странного и нелепого вопроса сейчас трудно было себе представить. В округе на несколько десятков километров ни одного мутного водоема, куда бы можно было закинуть удочку.

Иволга скосила глаза: коммандос шутит? Психологическая разгрузка им сейчас, конечно, нужна… Ведь все… Все их чувства выжжены дотла беспощадным афганским солнцем.

На пепелище живут только любовь и ненависть. Без любви нельзя. Любви искренней. Фальшь скала чувствует. И всех, кто приходит к ней без любви, она отторгает. Попросту сбрасывает на острые камни. Без малейшего шанса на жизнь.
А там, где есть любовь, рядом всегда ненависть. Ненависть к скале зреет исподволь. Ведь сущая дьяволица: играет их жизнями, забавляется. Еще пятьдесят метров шагать по ее отвесной стене прямо в небо! Шагать? Лучше бы сказать, распластаться, раствориться в этой скале… И отвоевывать у нее высоту по миллиметру.

- Пойду! – ответила Иволга без раздумий.

Да! Какая бы ни была рыбалка в этих безводных местах, она с ним пойдет. Свой шанс не упустит: и не мечтала оказаться рядом с живым памятником. А уж идти в одной связке с Беркутом…

Супергерой, легенда, профессионал…Это всё о нём, о Беркуте.

Иволга усмехнулась: их запертая, замкнутая на все коды и замки система на Беркуте сдалась: воздала Богу-богово… Громко, во всеуслышание назвала всё своими именами: Беркут - супергерой, легенда, профессионал… Эталон.
А значит, учитесь, берите с него пример, зеленая молодёжь. Зеленая молодёжь – это про нее, Иволгу. Всего год в разведке.

- Опарышей видела? – не поворачивая головы, Беркут продолжал свой непонятный разговор.- Это личинки мух, - пояснил он.

Подавив непроизвольный спазм в горле от отвращения, Иволга спокойно ответила:

- Видела.

- Как к ним относишься? – вопрос Беркута повис в воздухе. - Хочу степень твоей брезгливости определить, - сказал он, помолчав.

Как она, Иволга – до недавнего времени городская барышня с высшим гуманитарным образованием, в совершенстве владеющая несколькими труднейшими языками, в том числе фарси, относится к этим тварям?

- В джунглях Мали мы личинками мух лечили гнойные раны, - спокойным голосом продолжила отвечать Иволга.– Мух сажали специально на раны… Иначе никак. Антибиотиков не было.

- Молодцы, - без всяких эмоций отозвался Беркут.

Похвала Беркута придала Иволге уверенность.

- А в Коми забросили нас в тайгу. Болота, высокая влажность. Уже через месяц ноги стали красно-фиолетово-бурыми. Почти черными. И покрылись незаживающими ранами. "Комячка". Тоже мух на раны сажали. Раны просто кишели личинками. Труднее, чем в джунглях, пришлось.

- Ну, тогда пошли. Будешь мне опарышей подавать и лещей в садок отправлять! – Беркут вскочил на ноги.

Иволга вслед за Беркутом постаралась пружинисто вскочить на ноги. Не получилось. Покачнулась, едва не упала. Ее тело, измученное тяжелейшим подъемом по отвесной скале, тянуло вниз, к такой близкой и надежной земле. Вернее не к земле, а к каменистой поверхности плато. Полежать бы еще, дать отдохнуть себе…

… Иволга быстрым шагом шла за Беркутом. Пройдя шестьдесят метров, они оказались у края обрыва. Из-под их ног вниз посыпались мелкие камешки. Иволга заглянула в обрыв и тут же невольно отшатнулась. В нос ударил тошнотворный трупный запах, а побеспокоенный камнепадом со дна обрыва вверх, к ним, устремился жужжащий клубящийся рой мух.

Беркут, как ни в чем ни бывало, спрыгнул на виднеющийся уступ, затем на другой, и вот он уже внизу, на дне оврага.

- «Дух», - пояснил он коротко Иволге, когда она остановилась рядом с ним.

Как ни была готова Иволга к любым неожиданностям, увиденная картина её повергла в ужас. На дне обрыва лежал человек. Вернее, это был труп афганца лет тридцати пяти.

Полуразложившийся под палящим афганским солнцем он сейчас был неспокоен: дергался, колыхался всеми частями тела: то сонмище личинок мух глодало остатки человеческой плоти.

Опарыши… Понятно теперь, что имел ввиду Беркут. Но как он вычислил этого покойника? Иволга, задав себе этот вопрос, с нескрываемым восхищением посмотрела на Беркута. Вот это профессионал! А ей учиться и учиться.

Иволга, заставляя себя смотреть на покойника, вслед за Беркутом вытащила из верхнего кармана маску, перчатки, одела их не спеша. Уважение к смерти – профессиональное качество людей, у которых риск – часть жизни. Похоронить афганца по людски, по –человечески предать его тело земле – их задача, Иволга без слов поняла действия Беркута.

Они сосредоточенно и молча долбили твердую каменную породу. Нелегкая работа под белым афганским солнцем, стоящим в зените. За этим занятием их застал Монах, который возник на дне оврага неожиданно и неслышно.

Беркут, оторвавшись от работы, поднял голову и взглянул на Монаха.

- В трещину, наверное, заползла, - ответил Монах на молчаливый вопрос Беркута.

 – Думаю, скоро появится на плато. Гнездо ее нашел… Шесть яиц отложила…

Иволга поняла, речь идёт о кобре. Нет, не разминуться им на этом клочке земли. Или она – хозяйка этой каменной горы. Или они. Третьего не дано.


Глава пятая

Монах внимательно осмотрел труп. В некоторых открытых местах, не прикрытых одеждой, он еще сохранял остатки кожи, ошметки человеческой плоти. Монах с любопытством остановил взгляд на пустых глазницах покойника: мда-а-а, санитары свою работу знают.

Из пустых глазниц трупа на лобную кость, на оголенный нос время от времени вываливались клубки копошащихся в них червей, которых собратья отринули из лакомых мест.

Потрепыхавшись беспомощно некоторое время в общей куче, твари каким-то чудом разматывали клубок сплетенных тел и вскоре уже поодиночке ползли в одну сторону. Они удивительно быстро находили направление, куда им ползти. Затем черви, вновь сплетясь в один тугой комок, сваливались в пустую глазницу, создавая внутри нее невероятное оживление и хаотичное, на первый взгляд, движение собратьев.

Твари уже проникли в глубь черепа, и теперь в их колониях шла борьба за самые удобные ходы внутрь человеческой черепной коробки. Эти маленькие жирные черви сейчас напоминали тугие насосы, которые без передыху высасывали из недр черепа всякую жидкую субстанцию.

Одно хорошо: после себя эти твари оставляли идеально отполированные кости. Меньше биоматериала для беспощадного афганского солнца, которое разлагает всякую органику с особым садизмом, жадностью и удовольствием. А, знать, все меньше страданий случайному свидетелю премерзкой картины бренности всякого живого существа.

Нос, надбровные дуги, скулы …Лицевая часть головы трупа была открыта любому любознательному исследователю, который как Монах стремился сейчас по внешним признакам установить максимальную информацию о мертвеце.

- Монголоид,- подытожил свой визуальный осмотр трупа Монах.

- На тебя похож, - мрачно сыронизировал Беркут.

- Узкоглазый. Мой собрат, - сразу же отозвался Монах без малейшей иронии, словно быть идентичным трупу для него была великая честь, и он спешил подтвердить свою полную схожесть с покойником.

- Шмальнул бы такой собрат и не задумался, - пробурчал Беркут, продолжая орудовать саперной лопатой.

Беркут ударил острием саперной лопаты по каменистой породе, которую долбила Иволга. От сильного удара в разные стороны брызнули осколки отколовшейся породы. А от боковой стены ямы, глубина которой уже превышала тридцать сантиметров, отвалился изрядный кусок камня. Беркут облегченно вздохнул, осталось рыть совсем недолго: достаточно углубить яму еще на двадцать сантиметров.

Иволга продолжала молча орудовать саперной лопатой, выгребая из ямы осколки камней, глину, пыль да песок. В общем разговоре она не участвовала, предпочитала помалкивать: кто она против Беркута и Монаха? Девчонка. Умного, точно, ничего не скажет. Лучше уж помолчать и послушать старших.

- Я бы сам дал ему в руки «калаш». Или лучше тульский Токарев,- отозвался Монах на замечание Беркута.

Он, подойдя к трупу со стороны головы, саперной лопатой подгреб к трупу комки волос, которые валялись тут же неподалеку в пыли.

- И что? – настороженно проговорил Беркут, внимательно вглядываясь в Монаха.

Монах понял настороженность старшего товарища. В военной разведке так: малейшее отступление от нормы есть большая проблема… Или большое благо.

Монах спокойно встретил взгляд старшего: их группа новая, только сформирована. Но они с Беркутом в узком профессиональном кругу не новички, знают друг друга давно. Каждый имеет 99,9 процентов прогнозируемого поведения. А ноль целых одна десятая процента? Небольшая допускаемая погрешность? Каждому человеку ничто человеческое не чуждо? Человек – не идеальная система?

Меж тем каждый из них - маленькая атомная бомба, напичканная большой разрушительной силой. В арсенале каждого из них – все навыки борьбы за жизнь на пределе человеческих возможностей и все знания выживания человека в условиях, несовместимых с жизнью. Жизнь и смерть – вот те две ценности, которыми они распоряжаются по долгу службы, а не по воле Бога.
И что уж там говорить, в пределах допускаемой погрешности мысль о маленькой атомной бомбе с огромной разрушительной силой мелькает у каждого из них изредка на периферии сознания.

- Он хазареец…. Не шмальнул бы... Я бы с ним поздоровался! – уверенным тоном заявил Монах.

Беркут был наслышан об этом удивительном феномене – магическом воздействии на хазарейцев приветствия и новости о том, что среди «шурави» есть представители народа, для которых их язык является тоже родным. Язык, сохранившийся в афганских горах со времен Чингисхана? Язык, чуждый этим местам. Язык - родной для воинов Чингисхана и сохраненный их потомками - хазарейцами? И язык родной для «шурави» из далекой от Афганистана советской автономной республики, которая находилась между Доном, Волгой и Каспием. Это калмыцкий язык.

Беркут вспомнил строки официального документа, который он выучил как молитву. ЦК Народно-демократической партии Афганистана для высшего руководства советской армии подготовила брошюру "Особенности национальных, родо-племенных отношений в афганской обществе и его армии".

Солидный раздел в нем был посвящен хазарейцам:: "Хазарейцы, третья по численности этническая группа, представляет собой потомков монгольских завоевателей, поселившихся на территории Афганистана в XIII веке. Они проживают в основном в центральной части страны — Хазариджате (район включает провинции Гур, Узурган, Бамиан), а также в ряде крупных городов — Кабуле, Кандагаре, Мазари-Шарифе и Балхе. Общая численность — около 1,5 миллионов человек. Говорят на особом диалекте таджикского языка (хазарачи).

Наиболее крупные племена хазарейцев такие, как джунгури, проживают на обширной территории западных районов — Хазариджате (Центральный Афганистан), в южной части страны (Узурган), на севере (племя данкундов), северо-востоке (данвали, як-ауланги, шейх-али) и на востоке (бехсуд).

Хазарейцы долго сохраняли независимость. Только в 1892 году афганскому эмиру Абдурахману удалось покорить Хазариджат с помощью пуштунских кочевых племен».

- «Дух» не выстрелил бы, если бы был из племени джунгур, - предположил Беркут.

- Он не шмальнул бы в меня в любом случае, - уверенно ответил Монах.

Монах замолчал, что-то обдумывая. Как объяснить свою уверенность в том, что хазареец не выстрелил бы в него, он не знал. Слишком все необычно и похоже на фантастику! И ответ такой же… Необычный и не лишен фантастики.

Для хазарейца человек – представитель народа, язык которого является родным для воинов Чингисхана, как долгожданный посланец от самого хана?

Если это предположение подтвердится, то это настоящее чудо. Ведь восемь веков стояли насмерть. Земли завоеванные защищали, исполняя волю Великого Полководца?

Но…Караул устал. И дождался весточки от хана?!

Беркут, казалось, внимательно слушавший товарища, прервал тишину. Он негромко кашлянул, словно призывая товарища остановиться. Не уходить в мыслях далеко. Но уже было поздно. Монах, не обращая внимания ни на кого, прислушивался только к тому, что происходило с ним. Он чувствовал себя воином, выполняющим волю Чингисхана. То кровь предков звала его...

Монах вспомнил встречу с Инструктором перед отправкой на задание.

- Случаев, когда советские солдаты вступали в контакты с местным населением, обнаружив, что разговаривают на одном языке, не похожий ни на таджикский, ни на любой другой язык региона зафиксировано немало, - говорил он, - Сторожевую заставу на перевале обороняют джунгары? Действительно ли они являются племенами, родственными калмыкам и говорят с ними на одном языке? Если это, действительно так, то это обстоятельство серьезно облегчает решение проблемы прохода советских войск через перевал. И меч Чингисхана тогда останется у хазарейцев.

Для проверки этой информации и налаживания контактов с джунгарами, обороняющими перевал, был включен в группу Монах. Он был единственным советским человеком, который имел сан монаха Шаолиньского монастыря. И являлся личным учеником Настоятеля..

Случай уникальный как для истории Советского Союза, так и для самого монастыря.

Глава шестая

Монах продолжил свои исследования трупа. Он пытался восстановить последние мгновения жизни афганца.

- Да, парню здорово не повезло, - сказал Монах, обращаясь к Беркуту.

Он сокрушенно покачал головой. И продолжил исследовать труп и территорию рядом с ним.

Иволга с интересом взглянула на Монаха: мертвый афганец на пути разведгруппы не есть хорошо. Хотя живой был бы хуже. Живого пришлось бы уничтожить. Таково железное правило военных разведок всего мира: всякое разумное существо, оказавшееся на пути разведгруппы во время выполнения задания, подлежит ликвидации.

Господа хорошие! Сто раз подумайте, прежде чем шляться без надобности по широтам и меридианам стратегических «точек» земного шара, где идут военные действия. Там тропки не ваши…

Послав такой наказ, обращенный к мирным гражданам, в космос, Иволга вернулась к своему занятию: стала быстрее орудовать лопатой, выбрасывая из ямы глину, осколки камней. Уж скорей бы похоронить этого бедолагу… Вернуть в лоно исконной матери.

Да и солнце… Солнце… Солнце Афганистана… Его много. Слишком много. И оно всегда на стороне «своих». «Духов». И против них. «Шурави».

Солнце испепеляет. Оно доводит до белого каления. До исступления. Солнце иссушает. Выпивает всю воду из клеток. До молекулы. Оно уничтожает. Убивает все мысли, чувства. Солнце оставляет только любовь и ненависть… Самые сильные чувства. Самые сильные чувства между жизнью и смертью. Когда же солнце начинает убивать любовь или ненависть приходит выбор. Между жизнью и смертью.

Иволга тяжело вздохнула: вокруг от этого нещадного солнца белым-бело. Но она ради того, чтобы услышать мнение Беркута и Монаха о причинах кончины афганца, их рассуждения и наблюдения, готова здесь и сейчас повысить свой болевой порог на несколько пунктов. А значит, стиснув зубы, терпеть это чертово солнце и долбить эту чертову землю.

Иволга, что есть силы, ударила лопатой по каменной породе. Порядок! Еще одна маленькая победа: есть несколько сантиметров вниз, к самому ядру матушки Земли.

Конечно, ей в общих чертах все понятно с этим афганцем. Но услышать Беркута и Монаха для нее сейчас равнозначно украсть сокровенные знания. Да, она не сомневалась, эти знания от Беркута и Монаха из разряда тех, которые передают по наследству, по другим иным не кровным, но сильным связям. Или крадут.

Причина гибели в полевых условиях волка-одиночки, коим по ее прикидкам был афганец – загадка. Экипировка, снаряжение ничего не говорят о нём. Один из многих и многих. Кто только и с каким только оружием ни бродит сейчас по афганским горам! По горам. Но не на плато на высоте 50 метров от нижней земли. Да, явно парень оказался здесь не случайно. Зачем его понесло на это плато? Почему он пошёл один?

- Видел. Согласен: не повезло парню, - ответил Монаху на его замечание Беркут, выбрасывая из ямы лопату камней и глины. – Обученный. От Ф-1 ушёл.
Беркут остановился передохнуть, он вытащил из внутреннего кармашка жилета носовой платок и вытер пот с лица, шеи.

- Да, красиво ушёл, «рыбкой» нырнул за уступ, - подтвердил Монах. – А вот от осколка не уберегся. В сердце прямым ядерным ударом, - туманно выразился он, лопатой приподняв одежду афганца.

- Наши Кулибины уже так растяжку не ставят, - заметил Беркут, засовывая платок в кармашек. – С гранатой Ф -1, - пояснил он, взглянув на Иволгу.

Иволга, словно мелкий вор, которого застукали на месте преступления, покраснела: со стороны, как пить дать, видно, как она жадно ловит каждое слово старших товарищей.

- Я знаю, нам показывали в академии, - не нашла ничего более лучшего, как приплести не кстати вуз, который недавно окончила, девушка.

-В академии?! – почти одновременно воскликнули Беркут и Монах.

Они, взглянув друг на друга, рассмеялись. Иволга чертыхнулась про себя: ну дернул же её черт с этой академией.

- Интересно, что там, в академии, вам про растяжку с гранатой Ф-1 рассказывали? – спросил Беркут.

Он был уже совершенно серьезен. Разведгруппа – один мощный кулак. А значит, никаких различий! Никакого деления! Ни по каким признакам! Все равны. Все профессионалы. Каждый незаменим. Каждый достоин уважения и признания своей квалификации.

Уловив это настроение руководителя группы, Иволга уверенно продолжила:

- Разведка установила: «духи» тренируются использовать особенности конструкции гранаты Ф-1. То есть после щелчка прижимного рычага гранаты есть еще 3.2 – 4.2 секунды до взрыва. Время достаточное, чтобы уйти за какое-нибудь укрытие. И спастись.

Узнав об этом, наши практики, - здесь Иволга невольно посмотрела на Беркута и Монаха, снова вызвав на их лицах легкие усмешки, которые, впрочем, были ими тут же погашены, - то есть наши советские солдаты и офицеры «усовершенствовали», если можно так сказать, механизм. Прежде чем ставить растяжку с гранатой, они гвоздем выковыривают большую часть пороха из трубки замедлителя. В результате взрыв гранаты происходит сразу после освобождения прижимного рычага. И у противника не остается ни одного шанса спастись.

Закончив свою речь, Иволга глубоко выдохнула и замолчала. В наступившей тишине было слышно, как звенит воздух, прогретый солнцем до тысячи градусов тепла по Цельсию.

- Молодец! – похвалил Беркут Иволгу и, обратившись к Монаху, с уважением в голосе произнес, - Ты ж гляди, и теоретики от нас не отстают. Уже в учебники афганскую, усовершенствованную модель гранаты Ф-1 записали. Как классический пример солдатского творчества.

- Значит, растяжку с гранатой Ф-1 здесь ставили не наши, а те, которые учились воевать и думать по нашим матрицам, - сказал Монах. – Но здесь засада для них: новейшую разработку наших практиков они не знают. Молодцы, берегут ребята секрет как зеницу ока!

- Логично. Пожалуй, соглашусь, - констатировал Беркут свою позицию.

- Знали, где растяжку с гранатой устанавливать… Рядом с водой, - уверенно произнёс Монах.

Он неуловимым движением руки поднял с земли камешек и, выпрямившись, кинул его через голову. К удивлению Иволги, камешек ушел в воду: уж она-то теперь после пережитого афганского безводья бульканье в водной среде не перепутает ни с одним звуком на свете!

Иволга была поражена точностью броска Монаха. Она, конечно, тоже «десяточку» с многих позиций «выбивает», но здесь… Иволга с неприкрытым уважением посмотрела на Монаха.

- Они не дураки. Понимали, что мы воду найдем, - сказал Беркут.

- Мы?! – Вскричала Иволга, пораженная словами Беркута. - Они знали, что мы пойдем на плато?!

- И скорее всего они идут на опережение, - продолжил ее слова Беркут.

- Похоже, у нас появились конкуренты, - задумчиво произнес Монах.

- И кто же они? – Не вытерпев, выпалила вопрос Иволга.

- Меч «Колодец Дракона» - большой соблазн, - неопределенно отозвался Монах.

- Вот так академия… - почему-то сказал Беркут.

… Через час они выполнили свой воинский долг по отношению к погибшему воину. На дне оврага выросла небольшая насыпь – последнее пристанище человека.

Глава седьмая

Несмотря на то, что обстоятельства операции кардинально поменялись, Беркут сохранял полное спокойствие. Мало того, он ничего не поменял в планах и расписании дня разведгруппы: обед, затем отдых, восстановление сил и новый штурм скалы. До темноты им нужно пройти оставшийся отрезок пути. Хотя какой там отрезок… Половину пути!

… Беркут внимательно осмотрел окрестности: с высокого выступа плато вся местность как на ладони: горы, небо, облака и солнце. Впрочем, и они, как ни маскируйся и ни прячься на этом голом камне, видны отсюда всему миру! Но это, похоже, совсем не тревожило Беркута. Убедившись, что все спокойно, Беркут молча кивнул головой.

Монах и Иволга ждали этот сигнал: они без промедления тут же направились к небольшой ложбинке, где еще оставались их рюкзаки. Разведгруппа с этого момента действовала быстро и слаженно, как один механизм. Время, время, время… Драгоценное время на отдых не должно быть потрачено впустую.

Рюкзаки были перенесены на место привала и распотрошены в один момент. А что делать? Никуда не деться: везде хочется оставаться человеком. Даже на высоте пятьдесят метров в афганских горах после знакомства с джентльменом, один вид которого может отбить аппетит на месяц.

Отбить аппетит? Да ни в коем случае. Джентльмену, положим уже хорошо, никуда не нужно спешить. А вот разведчикам… Очень даже. Нужно поспешать. Они ведь всегда спасают мир!

Перебрасываясь такого рода шуточками, укрепляющими нервную систему, вскоре Беркут, Монах и Иволга сидели за импровизированным столом из природных материалов… Сильно, конечно, сказано, из природных материалов. Из трех сдвинутых вместе больших валунов, точнее будет так.

- Галеты вкусные, – Беркут с хрустом откусил кусок галеты.

- «Волчьи пряники». Так называют их в армии, - заметила Иволга.

- Из обойной муки, - подытожил Монах. – Зубы поберегите, шеф!

- Неужели? – вроде бы удивился Беркут.

Но на всякий случай он прислушался к себе

- Резцы на месте, - была его реплика Монаху.

Беркут по-хозяйски осмотрел стол, заваленный продуктами из сухпайков. Как говорится, война войной, а обед по расписанию. И его задача – задача старшего, чтобы солдат был сыт.

- Сухпаек для разведгрупп. Идет в маркировке как пятый эталон. Это, конечно, не рябчики с ананасами… - Беркут взял упаковку сухпайка и стал перечислять его содержимое. – Молоко сгущенное, мясной фарш, печеночный паштет, тушеное мясо. А также чай – два пакетика, кофе - один пакетик. Иногда вместо мяса тушеного бывает сало-шпик, нам повезло – сегодня мясо, - пояснил он, глянув поочередно на Монаха, а затем на Иволгу, и продолжил дальше читать, - соль, сахар, концентрат супа с макаронными изделиями, галеты.

Закончив читать, он оглядел подчиненных: - Неплохо.

- К набору, не забудьте, еще консервный нож, - заметил Монах.

- Есть нож, - радостно отозвался Беркут. - А сахар в сухпайке всегда аэрофлотовский. Сладкий! - Он причмокнул, показывая, каким сладким может быть аэрофлотовский сахар из сухпайка.

Беркут потянулся к вещмешку, открыл его и вытащил знаменитый чуть ли не с Великой Отечественной войны футляр для капсюлей – детонаторов.
Из футляра он извлек кусок пластита желтого цвета, вопросительно взглянул на Иволгу, словно ожидая ответа.

Иволга поняла взгляд старшего и усмехнулась: она тоже в курсе этих чисто афганских наработок советских солдат и офицеров. В отличие от сухого спирта советский «пластилин» горит без копоти и сажи, и его часто употребляют при разогреве консервов.

И сейчас они пойдут тем же путем: заменят сухой спирт кусочком пластита. Зачем пачкать лишний раз посуду и руки: вода на вес золота в афганских горах.
Вскоре на плато заработала «полевая»кухня: то горел пластит в спиртовках. Без копоти и сажи. Вскоре дружная команда разведчиков с аппетитом ела разогретое тушеное мясо.

Когда настал черед чая, группа решила передохнуть от сытного обеда.
- Кроме «эфки» в академии говорили еще о каком-то оружии? – спросил Беркут у Иволги, Видимо, этот вопрос его занимал давно. – Об оружии, которое усовершенствовали, как ты говоришь, практики. В Афганистане. – Старший был смущен, задавая этот вопрос. И говорил немного коряво.

- А-а…- понимающе протянула Иволга, - самая «бомба» - чисто «афганский» вариант – магазин с прорезанными боками, чтобы следить за расходом боеприпасов. Круто! – не скрывая восхищения, воскликнула Иволга.
Беркут и Монах с гордостью переглянулись.

- Ну да, это круто! – не удержавшись, согласился Монах.

- Это что… Вот гениальное солдатское изобретение!  Знаете, наверное…  - Беркут посмотрел на Монаха, а потом на Иволгу. Убедившись, что его внимательно слушают, продолжил: - Самая большая проблема армии в Афгане – это отсутствие разгрузочных систем, то есть снаряжений, предназначенных для переноски боеприпасов. И эту проблему нужно решать. Ребята сами их шьют. – Беркут остановился, задумавшись о чем-то, затем вдруг с жаром воскликнул, обращаясь к невидимым собеседникам. - Уважаемые, где носить солдату боекомплект прикажете, а?

- Стыд, позор! – воскликнула совершенно искренне Иволга.

- Ребята сами приспособились шить эти подсумки из вещмешков. – Беркут, увлекаясь, стал объяснять Иволге, как шьется самодельный разгрузочный пакет.

- Берем вещмешок, распарываем низ, - Он взял пустую упаковку сухпайка и стал наглядно показывать последовательность операций гениального солдатского изобретения. - Наверху делаем прорезь для головы. Низ подворачиваем. И вручную прошиваем на отделы. Для гранаты, для патронов, для перевязочного материала. Поняла?

- Ага! – с готовностью отозвалась Иволга, пораженная простым солдатским решением.

- Дело дошло до такой дури… - Беркут едва не выругался, но запнулся на полуслове.

Крепкое словцо при подчиненной – юной девушке совсем не красит бывалого вояку – разведчика. Такое неожиданное решение принял он про себя, увидев, с каким восторгом и обожанием смотрит на него Иволга. Её широкораспахнутые светло-карие глаза…

Беркут моргнул, словно пытаясь освободиться от какого-то наваждения. Но здесь его взгляд скользнул ниже.  Вдруг он внутри себя ощутил мощный удар. Его даже качнуло от силы этого удара. И сразу же  сладко заныло, защемило сердце.

Её полуоткрытый от удивления рот с нежными девичьими губами…

Беркут отвел свой взгляд от Иволги,  несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул воздух, пытаясь освободиться от дискомфорта в области сердца. Некоторое время он молчал, прислушиваясь к себе.

И уже, стараясь не смотреть на девушку, вдруг севшим голосом продолжил:
- Как только офицеры едут в отпуск или в командировку домой, через них заказывают в Союзе разгрузочные жилеты…  В ателье… По чертежам.

- Ничего себе! – совершенно искренне удивилась Иволга столь титаническим усилиям «афганцев» по приобретению разгрузочных жилетов.

Беркут усилием воли заставил себя продолжить разговор. Только то обстоятельство, что тема отсутствия элементарной вещи в экипировке солдата, была для него острой и болезненной, как и для всех «афганцев», помогло ему  завершить беседу

- Нет советских ни поясных, ни нагрудных лифчиков промышленного производства… Нет и все тут! Китайские, иранские есть, а советских нет! –  покраснев от возмущения, а, может быть, уже больше от смущения, эмоционально воскликнул он и замолчал.

Молчали Монах и Иволга. Сколько они сидели, не смея нарушить наступившую тишину? Тишину,  которая каждого из них поразила своим абсолютным покоем и мирной безмятежностью. Казалось, нет и не было в этих пространственных и временных измерениях, где протекает их жизнь, никакой войны, кровопролития, боли и страха. А есть только счастье. Счастье мирной жизни.

Человек! Легкости и радости бытия тебе.

… Вдруг в тишине послышался шорох. А потом шипенье. Монах, не поворачивая головы, тихо проговорил:

- Ну, вот, кажется,  и хозяйка Каменной горы явилась!

Иволга едва не потеряла дар речи: за спиной Монаха неожиданно возникшая ниоткуда кобра уже встала в боевую стойку. Раздув капюшон, она предупредительно шипела и готовилась к прыжку.

Глава восьмая

Среднеазиатская кобра – одна из ядовитых и агрессивных змей в мире. Иволга сюда бы сейчас добавила: одна из элегантных тварей семейства аспидовых. Впрочем, такое определение кобры к своему удивлению Иволга, готовясь к выполнению задания в составе разведгруппы, обнаружила в работе маститого известного советского ученого – специалиста по флоре и фауне Афганистана и Пакистана. Удивило.

Про себя подумала, сколь изящных природных форм и изысканной красоты должна быть кобра, чтобы ученый муж так был впечатлен, что привнес в свой сухой научный трактат яркую эмоциональную окраску. Совершенно мужской взгляд! Если, конечно, он не зоофил. Что исключается. Видимо.

Иволга не поленилась, в энциклопедии нашла всю информацию об ученом и его трудах. Профессор. Ни намека на сексуальную распущенность. Во всем традиционен. В научных взглядах. В семейной жизни. И даже в политических пристрастиях. Коммунист со времен развитого социализма. Эти – известные традиционалисты.

Да, эта особь подтверждала научные умозаключения профессора: хороша чертовка! Иволга невольно залюбовалась грацией и изяществом кобры, которая уже начала свой танец. Волны пробегали по ее гибкому длинному телу, когда она, подчиняясь ритму, заданному природой, плавными движениями начала как маятник раскачиваться из стороны в сторону.

Амплитуда ее раскачиваний то увеличивалась, то уменьшалась, что воздействовало гипнотически на всякого наблюдателя ее ритуального танца. Иволга смогла усилием воли оторвать свой взгляд от танцующей кобры. Каково же было ее удивление, когда она обнаружила, что уже находится во власти твари и, слившись с ней в одном ритме,  вместе с гадиной танцует её ритуальный танец.

Ее раздутый капюшон маячил на уровне плеча Монаха, Значит, сделала про себя вывод Иволга, длина кобры где-то 160 сантиметров. Неплохо для молодой змеи. Потревоженная кобра обычно поднимает вверх переднюю часть тела до одной трети длины.

В том, что кобра молода возрастом, она не сомневалась, изучив кольца на брюхе твари. Черные кольца четкой формы на желтом брюхе змеи – её паспорт. Удостоверение ее аспидной личности.

Иволга как наяву увидела строки энциклопедии, где она читала о среднеазиатской кобре: «По мере роста змеи основной тон окраски темнеют,  кольца тускнеют и становятся шире, а на брюхе полосы исчезают, вместо них образуются крупные или мелкие пятна».

Так и есть. Кобра молода. И пока еще  четкой формы черные кольца замкнуты на её брюхе. Должно быть, сильная тварь. Эта мысль, возникнув вдруг из темных подвалов сознания, стрелой промелькнула в голове Иволги. Но, возникнув, эта неприязненное чувство сразу пропало, оставив о себе лишь смутное воспоминание.

Главным же чувством при первом взгляде на змею и визуальном знакомстве с ней был священный восторг первобытного человека, увидевшего воочию прекрасное божье создание.

Кобра с нежной оливкового цвета гладкой чешуей, которая сейчас блестела, сверкала в лучах солнца, поражала своей совершенной красотой.  Бог, ты велик!

Четкость и законченность линий тела змеи, пропорциональность и симметрия его частей, изящество скольжения и передвижения твари заставляло с восторгом думать о мощи и силе матушки – природы, которая в результате многовековой селекции сама вывела в мире живых этот прекрасный вид.

… Кобра, громко зашипев, бросила свое тело вперед. Иволга в мгновение ока вскочила на ноги и отпрыгнула от змеи на безопасное расстояние. В этой ситуации главное для Иволги: она встретила опасность, стоя на ногах. Девушка была готова к схватке с врагом.

Иволга стояла, сгруппировав все мышцы и  наклонив тело в пружинистой бойцовской стойке.  Да, кобра выбрала её своим врагом! Что ж, она принимает вызов!

Сейчас Иволга была внутренне собрана и спокойна, она лишь внимательно следила за змеей, которая после броска вновь продолжила свой ритуальный танец. Её шипение у несведущих вызвало бы паралич воли и всеобъемлющий страх. У кого угодно, но только не у Иволги.

Девушка, дотошно изучившая повадки кобры, её характеристики, знала, что змея никогда не нападает первой. Совершенная красота совершенна во всем: кобра по праву носит звание благородной твари. Змея имеет демонстративное поведение: шипением и бросками тела в сторону врага она предупреждает его об опасности и своем нежелании вступать в бой.

Кобра, зашипев, раздула капюшон: теперь он выглядел внушительным и имел угрожающий вид. Тварь была настроена уже на более решительные действия. Змея, раскачиваясь из стороны в сторону, казалось, выжидала подходящий момент. Наконец она предприняла несколько бросков в сторону Иволги. Девушка без усилий, играючи ушла от этих атак.

Иволга  с легкостью перемещалась по большой площади. Она неожиданно оказывалась в невыгодных для змеи позициях: заходила сзади, уйдя же из зоны видимости, возникала вдруг справа, слева. Это заставило змею менять свое месторасположение в пространстве и направление, скользить по кругу, затем вновь возвращаться по нему к исходной позиции, затем пересекать круг по диагонали, а, упустив здесь врага, возвращаться вслед за ним назад.

Ее шипение становилось с каждым разом все более угрожающим. Змея уже была раздражена: враг не оценил её благородства. И, похоже, намерен биться до конца! Кобра уже нанесла Иволге два фальшивых укуса. Девушка предполагала, что змея, не желая рисковать ядовитыми зубами, предпримет эти укусы. И допустила их.

Среднеазиатская кобра никогда не наносит укусы сразу же после вынужденного нападения. Благородство змеи проявляется  и здесь: врагу она наносит несколько фальшивых укусов. Она кусает врага закрытым ртом, бьет его головой.

Иволга впервые почувствовала соприкосновение с кожей холодного змеиного тела. Вернее, твердой змеиной головы. Ощущение не из приятных. Но, честно сказать, девушка никогда бы не стала так рисковать, затевать игры со смертельной опасностью. Но сейчас на неё, знала она,  смотрели ее старшие товарищи. Беркут и Монах. И ее бой с коброй был для них своего рода смотром уровня ее профессиональной подготовки. Экзаменом. Перед выполнением сложного задания.

Когда кобра наносила ей первый фальшивый укус, Иволга краем глаза увидела Беркута. Ей было важно увидеть его реакцию. Она была довольна: впервые Иволга видела страх, а потом отчаяние на лице супергероя. И этот страх Беркут переживал из-за неё!

А Монах, реакция товарища на её геройство была также интересна Иволге, не в пример Беркуту испытывал восхищение и восторг от её смелости и умения справляться с опасной ядовитой гадиной. Иволга Монаху послала известный жест: ОК!

Та-а-к… Кобра два фальшивых укуса ей уже нанесла. А третий? И будет ли третий укус фальшивым? Нельзя исключать, рассвирепевший аспид укусит и впрыснет весь яд. Мало не покажется! Летальный исход гарантирован. Поборов волнение и страх, сидящий где-то далеко внутри, Иволга двинулась навстречу змее, которая готовилась к броску.

…И вот змея летит ей навстречу. Иволга в прыжке повторяет полет кобры. И они встречаются в воздухе. Опередив змею на доли секунды, Иволга целует змею в голову! В воздухе их пути расходятся.

Она сделала это! Поцелуй любви! А не смерти. И этот поцелуй принадлежит ей.
Иволга была счастлива: предчувствуя победу и радость товарищей за неё, Иволга бросила взгляд в их сторону. Как и Беркут, так и Монах, видела она, едва не кинулись к ней. На помощь? Какие глупые! Она уже хотела победно  помахать им рукой, но здесь раздался крик Беркута.

Глава девятая

Иволга не поверила своим ушам, вдруг услышав крик Беркута: - Убей её!
Иволга, не спуская глаз, следила за змеёй, которая готовилась к решающей атаке. Эту готовность кобры дать ей бой, Иволга прочувствовала каждой клеточкой своего тела: стало вдруг холодно и зябко. То на неё дохнуло дыханием смерти?

Может, она ослышалась?

- Не поняла! – крикнула она Беркуту, нервно шмыгнув носом.

- Я сказал, убей её! – снова услышала она крик Беркута.

- Но это же змея…Что она может нам плохого сделать? - неуверенным срывающимся голосом крикнула в ответ Иволга.

- Тогда она убъет тебя! – крикнул Беркут.

Этот крик Беркута она не услышала: кобра уже была в воздухе, в самом высоком броске, на который была способна. Гадина летела прямо на неё. Иволгу обуял ужас! Широко открытыми  глазами она смотрела на летящую в воздухе тварь. Девушка стояла на месте как истукан, не силах сдвинуться с места: страх парализовал её волю.

Иволга едва не закричала от ужаса: круглые глаза змеи острые как два шила сверлили её. Это были глаза врага… Яд! Сейчас аспид готов нанести смертельный укус и отдать весь свой яд жертве. То есть ей, Иволге. Поняв, что она опоздала, и преимущество уже на стороне кобры, девушка бросилась на землю и, сделав несколько переворотов и кувырков через голову, ушла с координат, на который была нацелена кобра.

Развив спринтерскую скорость, она отбежала на метров десять, Иволга видела, как змея приземлилась прямо на то место, где она только что стояла. Степень ярости кобры была столь велика, что она уже была не в силах сдерживать свое грозное оружие. Она открыла рот, намереваясь впиться зубами во врага и впрыснуть весь яд… Вместо этого её зубы клацнули в воздухе, а из разверзшейся пасти вырвался ядовитый дождь, который оросил каменистую поверхность плато в диапазоне шести-семи метров.

Не обнаружив врага на месте, а  вместо податливого человеческого тела вонзив зубы в пустоту, кобра, казалось, впала в исступление. Она словно превратилась в разумное существо, и все сильные и страшные человеческие чувства и пороки – ненависть и жажда мести – завладели ею без остатка. Она несколько раз подпрыгнула всем своим весом на земле, что породило глухие низкие звуки. Такие звуки, ужасные, внушающие  издает первобытное животное…

Иволга поняла, что все самое тяжелое только начинается. На Беркута и Монаха рассчитывать не приходилось. Иволга видела: Монаха, дернувшегося в её сторону на подмогу, Беркут остановил решительным жестом. Все понятно: девочка сама заварила кашу, девочка сама должна ее расхлебать! Даже если придётся погибнуть. В разведке жёстко.

И кто сказал, и где здесь девочка? Нет таковой. Есть самонадеянный член разведгруппы, который своими действиями поставил под угрозу выполнение важного задания. Всё. Точка. Поэтому есть только один путь: драться с этой тварью до крови, до мяса на кости и победить! Иного пути нет.

Иволга постаралась успокоиться и собраться с силами. Сил-то как раз-таки оставалось мало: эта опасная игра с коброй уже изнурила её. А ведь еще позади были тяжелейший подъем на скалу в самое пекло, тяжкие земляные работы в тысячеградусный зной по Цельсию… И никакого отдыха.

Эти мысли пронеслись в голове девушки. Но она быстро отогнала их прочь, жалеть себя в этой ситуации – верный путь к смерти. Иволга обшарила взглядом территорию вокруг себя: ей бы какое – никакое оружие против этой твари.

Сердце её радостно ёкнуло: неподалеку от нее лежала крепкая круглая палка.   На таких горбылях носильщики,  нанятые из числа местных, таскают вьюки груза по горам. Какой носильщик оставил её здесь? Никак сам Бог кинул эту палку сейчас ей. Подумав об этом и поблагодарив Всевышнего, Иволга схватила палку, с радостью ощутив в руках твердую породу дерева. Уже хорошо: она вооружена.  И вовремя.

Кобра стремительно приближалась к ней. Иволга содрогнулась: точно бес вселился в эту гадину. И ведет она себя как разумное существо. Кобра уже охотится за ней! Ну что, детка, время пришло! Момент истины настал! Иволга, ты должна сделать эту тварь!

Настроив себя психологически таким образом, Иволга, вооруженная палкой,  ждала кобру. Мда-а-а… Как все поменялось! Это ли она, барышня с высшим гуманитарным – поклонница творчества поэтов Серебряного века? Лингвист, который ни на дух не переносил использование нецензурной лексики и просторечных выражений? А сейчас она готова эту тварь назвать самыми последними словами. И чем крепче слово, тем лучше! Заряжает на победу…

На Беркута и Монаха Иволга больше не оглядывалась. Все изменилось, и все поменялось: она должна убить. Первый удар кобра нанесла ей концом хвоста с расстояния и сбила с ног. От болевого шока она едва не потеряла сознание: такой силы был удар. Иволга про себя  взмолилась: только бы не перелом. Она усилием воли поднялась на колени. И вовремя. Сверху на нее обрушилась вся туша этого огромного аспида. Всевышний был сегодня на её стороне. Иволге так хотелось думать. Она в последнюю секунду смогла собраться и откатиться в сторону.

Упавшая  рядом с ней змея произвела небольшое землетрясение. Иволга, превозмогая боль в ногах, встала и, пока змея не пришла в себя от падения, нанесла твари удар палкой по хребту. Она целилась в область, где туловище соединялось с головой. Удар был столь сильный, что Иволге показалось, что кобра дернулась инстинктивно, а по ее телу пошла мелкая дрожь.

Она размахнулась и нанесла палкой еще один сокрушительный удар. В том месте хребта, куда пришелся удар, явно стало плохо: кожа порвалась и полилась алая кровь. Иволга в подсознании отметила этот факт: у змеи кровь, как у человека, тоже красная. 

Иволга уже подняла палку, чтобы нанести третий удар, как хвост змеи обвился вокруг ее ноги. Не успела она ничего предпринять, как кобра обвила ее двумя кольцами, лишив возможности двигаться. У Иволги теперь оставались свободными только руки. В правой руке она держала палку, которой размахивала непрестанно. Более всего Иволга боялась выпустить палку из руки: тогда ей конец.

Иволга, насколько могла, размахнулась и нанесла удар по хребту змеи, целясь в то место, куда пришелся первый удар. Точное попадание. Кобра зашипела и с трудом повернула к ней голову. Змея смертельно ранена! Но только Иволга обрадовалась, подумав об этом, как змеиные кольца сомкнулись у нее на шее. Иволга почувствовала, как сжимается смертельное кольцо вокруг ее шеи. Еще немного и все… Ей уже не хватало воздуха, она едва не теряла сознание, как услышала голоса Беркута и Монаха.

Иволга увидела в руках Монаха змеиное гнездо с шестью яичками. Он отбросил гнездо на несколько метров. Иволга почувствовала, как ослабли кольца на её ногах, горле. А вскоре увидела: кобра поползла в сторону гнезда. Змея ползла медленно, порой останавливаясь. Распластавшись на голых камнях, она лежала некоторое время, потом снова пыталась ползти. Когда до гнезда оставалось три метра, кобра затихла и больше не подавала признаков жизни.

Эту картину с тяжелым сердцем наблюдали Беркут, Монах и Иволга. Они потрясенно молчали, не зная, какие чувства им испытывать при  виде этой смерти. Иволга еще полностью не пришла в себя после объятий кобры. Она откашливалась, тяжело дышала. Её голова лежала на коленях Беркута.

Он чувствовал себя виноватым, но старался не показывать виду. Видя, что она понемногу приходит в себя, он решил ее подбодрить.

-Ты победила! Ты убила её! – сказал Беркут.

Эти его слова подействовали на нее ужасающе. Она изо всех сил, и откуда только они взялись у нее сейчас, оттолкнула его от себя. Приподнялась и, глядя на обездвиженную кобру, зарыдала в голос.

- Ты мерзавец! Сволочь! Гад, каких этот свет не видел, - кричала она в ярости ему прямо в лицо.

- Иволга… - растерянным голосом попытался остановить он её.

- Ты подонок! Ты заставил меня убить ее! – захлебываясь слезами, повторяла она в истерике.

- Я виноват! – соглашался он.

Монах не верил своим ушам: железный Беркут стал как масло… Он недоуменно переводил взгляд с Беркута на Иволгу, с Иволги на Беркута.

- Как я тебя ненавижу! Ненавижу! – с яростью хлестала она его ужасными словами, которые никто в этой жизни не смел говорить Беркуту.

Иволга, освободившись от его рук и опеки, встала на ноги и, рыдая, медленно пошла прочь. Он ей вслед сказал слова, которые потрясли Монаха до глубины души.

 -А я тебя люблю! – крикнул громко Беркут девчонке, которая сейчас в порванных штанах, вся в крови и пыли, вымазанная грязью, по мнению Монаха, представляла собой малопривлекательный объект для любви.

- Как я тебя ненавижу! Сволочь! Мерзавец! Гад!  - сквозь рыдания повторяла она, не в силах простить его. И он это понял.

Беркут, не обращая на Монаха никакого внимания, вскочил на ноги и бросился за Иволгой.

- Иволга, я тебя люблю! – сказал он ей тихо.


Глава десятая

Это были те единственные слова от Беркута, которые могли сейчас соизмериться с её горем. И она услышала их. Сила потрясения от его слов была столь велика, что Иволга внезапно замолчала и, с трудом сдерживая рвущиеся из груди рыдания, сквозь слезы глянула на Беркута. Она впервые открыто и не таясь посмотрела ему в лицо.

Миллион разноречивых чувств захлестнул её. Негодование, гнев, ярость к человеку, который легко распорядился жизнью живой твари и заставил ее пойти на убийство, сменились страхом, недоверием, удивлением, растерянностью. А потом…

Потом она почувствовала, как волна восторга от свершившегося чуда, счастья и нежности к человеку, который не раз являлся ей во снах и которого она… Да –да, волна счастья и нежности к человеку, которого она любила, накрыла её с головой, заставив учащенно биться сердце.

Она его полюбила сразу, едва услышала его имя на занятиях в Академии. Он - мой! Мой и больше ничей! Не раз едва она не кричала девчонкам из группы, мечтавшим о нем. О её герое. Герое, о блестящих операциях разведгрупп которого преподы рассказывали на семинарских занятиях. На операциях разведгрупп Беркута, которые стали классикой и вошли во все учебники спецназа, их учили воевать и побеждать.

Но эти её девичьи мечты не имели ничего общего с реальностью. Увидеть Беркута. Работать с Беркутом. Войти в состав его разведгруппы. Ей это даже не снилось! А уж услышать от самого Беркута слова, которые он сейчас сказал… Услышать от Беркута признание в любви… Даже голова кружится… Но…Это признание было бы счастьем, если бы не…

Вспомнив об убитой кобре, а картинка, как смертельно раненая кобра ползла к гнезду с отложенными яйцами, из которых вылупились бы со временем ее маленькие детки, стояла у неё перед глазами, Иволга всхлипнула, и вновь слёзы градом полились из её глаз, а сдерживаемые рыдания прорвались жалобным плачем.

-Ну-ну… Иволга… Успокойся… - Он подошёл к ней вплотную, обнял её и прижал к себе.

Иволга задохнулась от неожиданности. А скорее от счастья, сколь неожиданным оно бы ни было. Она прильнула к нему, прижалась к его груди мокрым от слез лицом. Иволга вдохнула его запах, и от этого запаха у неё закружилась голова и… запорхали бабочки в животе, так сразу возбуждающе он подействовал на неё. В ту же секунду Иволга почувствовала, как напряглось его тело, и он крепко стиснул её в объятиях.

И не успела Иволга ничего осознать, как он жадно впился в её губы, которые доверчиво открылись навстречу его поцелую. Его глубокий поцелуй унес ее в мир абсолютного счастья и неги. Она растаяла, не сдерживая себя и отдаваясь ему без остатка. Всю свою любовь к ней он вложил в этот страстный поцелуй! Она теперь это знала.

Наконец оторвавшись друг от друга, они некоторое время молчали. Только возбужденное прерывистое дыхание, полные страсти взгляды, крепкое объятье выдавали чувство, которое они переживали. Любовь…

- Значит, так. Успокоилась? Все хорошо, все нормально, - обратился он к ней, отстраняясь.

Иволгу неприятно удивил совершенно бесстрастный и деловой тон, которым он теперь разговаривал с ней.

–Через десять минут сбор разведгруппы. Соберись, приведи себя в порядок. И самое главное, - он тряхнул ее за плечи и, глядя прямо ей в глаза, сказал: - Выжги всё… Выжги все напалмом…

- Что? Что выжечь? – Она непонимающе посмотрела на него.

- Все чувства… - ответил он и уточнил, - все чувства выжги напалмом. И гребанную свою любовь тоже.

- Любовь?! – вскрикнула она невольно, не веря своим ушам.

- Да. Любовь, - ответил он. – Если не выкинешь из головы и будешь мне мешать работать, я тебя убъю! Ликвидирую.

Он резко отодвинул ее от себя и быстрыми шагами двинулся в сторону привала разведгруппы.

Она потрясенно смотрела ему вслед, не в силах поверить в произошедшее с ней и услышанное ею здесь и сейчас.

... - выругалась она, послав ему в спину самое грязное нецензурное слово, которое знала.

Она вся горела от негодования и злости. Так ее никто в жизни не унижал! Но не на ту напал! Уж характера ей не занимать! Иначе какой из нее разведчик. Дура. Дура. Дура. Сто раз дура! Нашла, кому верить. Беркуту! Человеку, который даже своей маме давно уже правды не говорит. Весь в секретах. Сам один большой секрет! Ну, ничего…

Боже, что с ней, спохватилась она. Угрожать местью… Кому? Самому Беркуту! Она сошла с ума, пусть это будут даже мысли только о женской мести. Прав Беркут. Ей нужно успокоиться. Раз. Два. Три. Она спокойна. Ничего не случилось. Все хорошо. Иволга сделала глубокий вдох – выдох.

Вскоре все предпринятые меры: психологические установки и дыхательные упражнения дали свой результат: Иволга чувствовала себя собранной и спокойной. Она бесстрастно проанализировала события дня. Итоги анализа ее не порадовали: сегодня она едва не пустила под откос всю свою жизнь! Больше такого не должно повториться, решила она про себя. Военная разведка – вот её любовь! Всепоглощающая и страстная. Дело всей её жизни. И она никому больше не позволит сбить себя с этого пути.

… Молча, не проронив ни слова, она прошла мимо Монаха, оказалась почти рядом с Беркутом. Он сидел за импровизированным столом, и, расстелив на нем карту, внимательно её изучал. Иволга расстегнула рюкзак, вытащила оттуда полотенце, мыло и, оставив рюкзак открытым, пошла к обрыву. На дне оврага тек ручеек, рядом с которым на них ставили «растяжку». Вот к нему-то и направлялась Иволга: смыть с себя пыль, налипшую грязь, кровь.

Монах, проводив Иволгу взглядом и ни к кому не обращаясь, отпустил реплику: - Мда-а-а, поцелуй Беркута превращает фурию в овечку.

Беркут предпочел никак не комментировать слова Монаха.

…Через десять минут разведгруппа была в сборе. Беркут был краток. После отдыха им предстоит подниматься на скалу, а затем штурмовать заставу. И перед выполнением этой сложной работы каждому из них нужно осознать, сколь важна спаянность группы. Один за всех, и все за одного! Только так и никак иначе. Дружба и взаимовыручка. Только в этом случае победа будет за ними.

Разговор в свете недавних событий. В их группе неожиданно возникли вопросы и проблемы, которые требуют коллективного обсуждения и решения. Вопросы, прежде всего, адресованы Иволге. Разведгруппа – это тот коллектив, от которого у его члена не может быть секретов и недомолвок. Дело, которому они служат, во время выполнения заданий начисто отметает все личное.

- Животных любишь? – спросил Беркут, обращаясь к Иволге.

- Да, люблю, - ответила она.

- О животных читать, наверное, любишь? – он вопросительно посмотрел на нее.

- Люблю, - был её ответ.

- Какой писатель любимый? – поинтересовался Беркут.

- Даррелл Джеральд, - ответила Иволга.

- Любимое произведение писателя? – на этот его вопрос она ответила: -«Поймайте мне колобуса».

- Сколько лет тебе, Иволга? – задал он вопрос, который заставил ее насторожиться.

Не сомневалась Иволга, её анкетные данные руководитель группы, видел, читал, знает.

- Двадцать пять, - ответила она.

- Взрослая девочка, - отметил Беркут, и она поняла, куда клонит он. – Во всей мировой литературе в этом возрасте женщины уже зрелые и совершают поступки, - пояснил он свои слова.

- Согласна с вами, - подтвердила она.

- Давно не было у тебя мужика? – этот вопрос, заданный ей грубо, прямо и прилюдно, не сбил ее с толка.

- Месяц, - не дрогнув, была честной Иволга.

- С тех пор, как приехала на службу, - сделал вывод Беркут. И сразу же задал вопрос, - Жених есть? Как его зовут?

- Жених есть. Зовут его Костя, Занимается ядерной физикой, работает в научно-исследовательском институте, - выдала она полную информацию о своем друге, упреждая все возможные вопросы.

- Умных мужчин любите? – поинтересовался он, почему-то переходя на "вы".

- В мужчине самое сексуальное - это ум, - обозначила свои позиции в вопросе Иволга.

- Ишь ты…- хмыкнул Беркут.

- Разведчики – умнее умных, - посчитала необходимым заметить она.

Это ее замечание вызвало оживление среди членов разведгруппы. Беркут с Монахом переглянулись. Они тут же, как один, уставились на неё.

- Почему так считаете? – осторожно задал вопрос он.

- Владеют обширными знаниями. Из разных областей. Плюс нестандартное мышление. Хорошие психологи. Думают на несколько ходов вперед. Все причинно-следственные связи просчитывают, а это признак гибкого ума. Мне это нравится, - была откровенна Иволга.

- Все вы знаете и понимаете, Иволга, - с удовлетворением в голосе заметил Беркут и продолжил, - Основную причину вашего нервного срыва мы установили.
Беркут посмотрел на нее, проверяя ее реакцию на свои слова. В ответ ему был самый безмятежный и спокойный взгляд.

- Даррелл тут, конечно, ни при чем. Не на кобре, на чём-нибудь другом бы сорвались, - сделал он вывод и бросил на нее испытующий взгляд, - Какая еще есть причина, на ваш взгляд? Отвечайте все, как есть.

- Комплекс виноват, - постаралась быть честной она.

-Какой? – не скрывая интереса в голосе, задал вопрос Беркут.

- Комплекс «отличницы». Он у меня со школы, - пояснила Иволга. – Все, что ни делаю, должно быть на «отлично». «Пятерки» в дневнике – это мой бзик. А здесь хотела, чтобы вы мне «отлично» поставили. За то, как с коброй справилась. За подготовку физическую. Потому поцелуй кобры в прыжке показала, - отчиталась она.

Беркут вдруг расстегнул кобуру, вытащил пистолет и положил его перед собой. Монах и Иволга, не понимая, заворожено следили за его действиями.

- Что это? – спросил он у Иволги, указывая на оружие.

- Ваш личный пистолет АПС, - ответила поспешно девушка.

- В общем, так. Слушай сюда внимательно, - он не сводил свой пристальный взгляд с неё. Иволга отметила, Беркут снова перешел на "ты". – Отныне никакой самодеятельности. Указания руководителя – закон.

Он помолчал некоторое время, словно давая время ей освоить услышанное, а затем продолжил далее. К ужасу Иволги он повторил то, что говорил ей наедине. Видимо, действительно, во время выполнения задания члены разведгруппы отметают все личное.

- Если ты еще раз поставишь под удар выполнение задания, я лично из этого пистолета пристрелю тебя. Поняла? И любовь свою гребанную забудь. Выжги напалмом. Если будешь мне мешать работать, я тебя убъю. Ликвидирую. Запомнила? – в полной тишине жестко обозначал он рамки их взаимоотношений.

- Запомнила, - безжизненным голосом отозвалась она.

Иволга понимала, ей сделано «последнее китайское предупреждение». У Беркута – все права и полномочия. Он как тот агент 007 с лицензией на убийство.

- Ну и лады, Иволга, птичка певчая, – с сарказмом в голосе закончил он. – Значит, договорились.

- Та-а-ак, ребята, допиваем, наконец, наш чай и ложимся спать. Отдыхать, восстанавливать силы! – уже другим, веселым голосом проговорил Беркут, убирая пистолет в кобуру.


Глава одиннадцатая


… Они пили чай и, как обычно, острили, перекидывались шуточками, подтрунивали друг над другом. Все было как всегда, и словно не было сегодняшних событий и недавнего нелегкого разговора.

Впрочем, едва Иволга подумала об этом, Беркут заговорил о пережитых ею неприятных моментах. И вновь Иволга убедилась, запретных тем внутри группы по взаимоотношениям и остальным вопросам во время выполнения задания, нет и быть не может. Полная прозрачность. И доверие.

- Иволга, пойми, ты не в моем вкусе, - сказал Беркут легко, словно речь шла о его любимом блюде.

Иволга невольно дернулась, она впервые слышала от мужчины откровенное признание о том, что не дотягивает до его вкусов.

- Да, Беркут любит девочек – во! – сказал Монах и поднял вверх большие пальцы на двух руках.

Беркут довольно улыбнулся и продолжил: - Вот мы с Монахом только из Никакрагуа. Какие там креолки! Крутобедрые. Можно стакан ставить, не упадет. А попки у латиноамериканок…

Иволга решилась посмотреть прямо в глаза Беркуту. Она тут же поспешила убрать взгляд: в глазах её любимого были воспоминания о других женщинах. И больше ничего. Но… Каким-то двадцатым чувством она понимала: он намеренно продолжает убивать любовь. Её любовь к нему. И свою любовь к ней?

- Попки у латиноамериканок такие аппетитные… - продолжал он.

Монах улыбнулся, видимо, и у него были приятные впечатления о Никарагуа.

-Ты лучше расскажи, какие девочки в Конго, - посчитал необходимым заметить Монах.

- Иволга, мы недавно были в Конго. О-о-о! – вырвался возглас восхищения у Беркута. - В спортбарах Бразаавиля такие девчонки танцуют. Красотки! А на шесте трюки выдают – мама, не горюй! Выносливые… Любому спецназу фору дадут. Наверняка, на тренировках каждый день по десять километров бегают. Это еще что…На шпагат с лёту, с прыжка садятся. А сами на пятнадцатисантиметровых каблуках!

- Парни, такое впечатление, что вы в Никарагуа и Конго ездили только для того, чтобы девчонок заценить, - небрежно заметила Иволга.

Дружный хохот Беркута и Монаха прозвучал ей в ответ. Монах показал Иволге большой палец: молодец! Девушка, глядя на развеселившихся друзей, тоже залилась звонким смехом. Иволга была довольна: она становится «своим парнем» в их маленькой, но дружной компании.

Когда они, отсмеявшись, встали из-за стола, Монах с удивлением заметил:

- Классно, суперски Беркут применил психологический прием против Иволги. – И он закричал, передразнивая Беркута: - Я тебя люблю! – Затем посмотрел поочередно на Беркута, затем на Иволгу: - А поцелуй, ребята, был у вас…Все кролики в округе, наверное, возбудились. Уж не говоря обо мне…

- Профессионал, - не преминула заметить Иволга.

- Приходится иногда прибегать к запрещенным приемам, - сказал Беркут.

И он тут же распорядился: - Все, друзья мои, как говорится, финита ля комедь. Отдыхаем! Спать! Хорошего вам сна и отдыха. Спальники отличные, новые американские. Специально для вас привезли с базы.

- Кстати, - обратился он к Иволге, снова переходя на "вы", - может вам стоит препараты принять для подавления сексуального желания?

- Приму. У меня три вида препарата в личной «аптечке». …. … …, - она назвала три препарата, и, обращаясь к Беркуту, задала вопрос: - Какой, вы думаете, лучше подойдет?

- Все индивидуально, сами принимайте решение, - сказал Беркут.

У него не дрогнул ни один мускул на лице, когда он отвечал на вопрос. Иволга с горечью должна была признать: прав Монах, прием психологический применен Беркутом мастерски.

- Монах, а ты? – обратился Беркут к Монаху.

- Нет, я пас. Лучше я физическими нагрузками истощу себя, - энергично замотал головой он. - Вот пойду копать яму для кобры с ее гнездом. Похороню. Эх, не удалось мне все же избежать земляных работ. И слава Богу! – воскликнул он и, взяв саперную лопату, направился к обрыву.

Оставшись вместе с Беркутом вместе на привале, Иволга вдруг почувствовала себя охотницей. Да, она отныне охотница. И ее трофей – сам Беркут! Ей нужно быть осторожной, очень осторожной в этой охоте. Ни взглядом, ни словом, ни жестом не выдать себя опытному противнику.

Иволга, не обращая внимания на Беркута, выпила таблетку из «аптечки», расправила «спальник» и залезла внутрь его, ощутив небывалый комфорт и уют.

Она закрыла глаза и, проваливаясь в глубокий сон, заклинала его:

-Я украду твое сердце! Ты – мой! Мой и больше ничей!

Его поцелуй… Глубокий страстный поцелуй любви. Неужели она ошибается?

Глава двенадцатая


Беркут к каждой операции готовился тщательно. Если не сказать скрупулёзно. А это подразумевало едва ли не его личный контроль над содержимым рюкзаков каждого члена разведгруппы.

Вот и сейчас он не изменил своей привычке: встал пораньше, чтобы не спеша проверить готовность группы к операции. И мысленно пройти весь маршрут, который им предстояло преодолеть. Совсем не лишне еще раз «примериться» к горе. Ведь впереди их ждал самый трудный участок пути.

Они – первые из советских военных, кто поднимается в гору по этому склону. Маршрут подъема, конечно, известен давно, он существует с тех пор, как Всевышний в гневе бросил монолитную каменную глыбу и расколол ее на две части. То есть столько, сколько помнят себя дети этих гор.

Но мало находилось и находится охотников прогуляться по вековой тропе, проложенной на каменном склоне, отполированном солнцем и ветрами. Встать на эту тропу и пойти на штурм горы, а значит бросить ей вызов, люди решались по острой нужде.

Без помощи проводников и носильщиков из числа местных, которые поднимались по склону, следуя семейным традициям, при этом не удавалось обойтись никому.

Как же без проводников и носильщиков… Невыполнимая задача для кого бы то ни было - исследовать самим все спасительные шероховатости склона. Чужаков гора не признавала: попросту уничтожала, например, сбрасывала в пропасть. Сколько погубленных жизней на ее счету, никто не знает.

А проводники и носильщики… Их отцы и деды поднимались по вековой тропе, и они поднимаются. Своих секретов во взаимоотношениях, а, может быть, договоренностей с горой, они посторонним не выдавали.

Но Беркут предпочитал не преувеличивать мистическую связь местных с горой. Как считал он, сильнее священного трепета перед норовом горы, которая допустила своих детей к себе, была другая причина, которая толкала человека бороться с горой и побеждать её.

Причина та - земная и обыденная: вековая нищета и бедность людей, живущих на этих голых камнях. Подъем на гору для проводников и носильщиков являлся испокон веков их тяжким ремеслом. Это был их хлеб.

Сколько раз этим бедным людям, презрев опасность и страх, приходилось лезть в гору? Об этом знали только они сами. А сколько их ушли наверх и не вернулись?
Много… Много секретов таила гора. И она не спешила их открывать никому. Ни своим, ни чужим.

Беркуту и его разведгруппе сегодня предстояло принять вызов и победить. Они пойдут по самому опасному и сложному участку пути без проводников и носильщиков. Запланированное самоубийство – считали афганский полковник и его высшее руководство.

Беркут же был настроен не так пессимистично: маршрут группы скрупулезно составили и проверили, используя разные источники. Вначале он был слеплен по данным нескольких проводников и носильщиков. Прятать свои профессиональные секреты от «шурави» желающих среди них не нашлось. Себе дороже.

Афганцы каждый в отдельности подробно нарисовали карту склона, четко обозначили на ней нить маршрута и не таясь рассказали обо всех тонкостях и возможных сюрпризах при подъеме на гору. В завершение их данные и составленная карта были тщательно проверены по фотографиям, сделанным с борта вертолёта.

Сюрпризов быть не должно: гора как на ладони.

Беркут, задрав вверх голову, в бинокль всмотрелся в нависающую над плато скалу. Он медленно исследовал ее выступы и расщелины, доступные сейчас взору в увеличенном масштабе. Что ж, армейский бинокль беспристрастно фиксировал: вершина скалы, отнюдь, не монолитный кусок камня с глянцевой поверхностью, как может показаться и казалось с дальнего расстояния. Ветер и солнце свое дело сделали: неоднородность породы проявилась в появившихся на склоне буграх и ямах, выступах и расщелинах.

Визуальный осмотр в бинокль доступной взору части склона еще раз подтвердил: сегодня степень сложности подъема на гору усугубляется погодными условиями. Еще одно обстоятельство, которое против них.

Беркут отнял бинокль от глаз. Вздохнул. Теперь к пытке солнцем прибавится ветер. А ветер в горах – вольная стихия. Гуляет сам по себе. Может задуть неожиданно, поменять направление, стать холодным или очень холодным и вдруг обжечь суховеем, швыряющим в лицо миллиарды горячих песчинок.

Беркут прикинул: маршрут они пройдут за 3-4 часа. Это с учетом пятиминутных перерывов на отдых после каждые полчаса подъема. Так должно быть по расчетам. Как там все сложится? Нет, здесь экивок на Бога, которому одному все известно, не проходит. Они должны пройти маршрут по плану, согласно которому разведгруппе на подъем отпускается достаточно широкий временной диапазон.

… Беркут вернулся на привал. Он оглянулся по сторонам: тишина. Монах и Иволга еще спят. Беркут порадовался, что они уснули быстро и спали спокойно. Трудный подъем потребует много сил и выносливости: ребята должны хорошо отдохнуть.

Насчет Монаха он не волновался: им не раз пришлось быть вместе на операциях. Проверено: у каждого из них организм работает как часы. Пришло время сна: моментально переключается в режим покоя. Без всяких препаратов. А вот Иволга…
Природная эмоциональность Иволги может стать большим «минусом» для неё самой же, подумал Беркут, вспомнив недавние события. Например, стать причиной бессонницы. А отсутствие или нарушение сна у разведчика во время выполнения операции – проблема серьезная для руководителя разведгруппы.

Беркут, проходя мимо спальника Иволги, прислушался: все нормально, ровное дыхание. Нет, не зря он был жесток с ней: иначе эта бодяга с излишней эмоциональностью Иволги, неумением ею контролировать свои эмоции, чувства могла бы сильно повредить их общему делу. Ведь не угадаешь порой, где нить может порваться.

Хотя, конечно, бессонница Иволги после их физических нагрузок – вещь все-таки эфемерная. Какую-то глупость он надумал сейчас, начав рассуждать об излишней эмоциональности Иволги и связав её с нарушением сна, чертыхнулся про себя Беркут. Валятся они все замертво после выполнения задания, едва голова подушки коснется. Так устают. И никакая бессонница с излишней эмоциональностью их здесь не возьмет!

Эмоции, чувства… Правильнее будет о них говорить. Выжечь напалмом! И весь разговор. Ладно, это уже события прошедшие, предостерег себя Беркут от дальнейших мыслей из области тонких материй. Тем более некоторые из них ему не нравились. Нарушали что-то привычное и вносили в душу сомнение и смуту.
Решительно тряхнув головой, освобождаясь от ненужных мыслей, он направился к своему рюкзаку. Ему еще предстояло окончательно проконтролировать и проверить снаряжение и обмундирование группы,.


Глава тринадцатая


Беркут натянул на себя полосатую тельняшку, ощущая приятное соприкосновение материала с кожей. Сто процентов хлопок. Специально для разведчиков. У остальных – большей частью вискоза. Он заправил тельняшку в брюки. Все отлично. Форма членов разведгруппы - спецназовская, так называемая «мабута» или «песочка», как говорят «афганцы».

Любят их форму в армии в Афгане, каждый норовит при возможности облачиться. Все дело в цвете и в качестве: хлопчатобумажный материал плотной нити в ладах с афганским солнцем. В относительных ладах, конечно.

Для лазания по горам их форма - «мабута» – самое то. Песочный цвет полностью сливается с пейзажем. Кстати, только у «пернатых», то есть пилотов, двухцветная форма: на зеленом поле желтые дубовые листья. А так… Все обмундирование армии в Афгане в одном цвете, однотонное.

Беркут одел куртку, застегнул пуговицы. Он оглядел себя, похлопал по карманам, с удовлетворением отмечая их немалую вместимость.

На куртке и брюках спецназовской формы есть накладные карманы, что необходимо и удобно. А вот усилителей на коленях нет. Ребята здесь проявляют смекалку – сами эти усилители пришивают. И они перед выходом на задание пришили.

Беркут поправил брюки, проверяя усилители. Нормально, теперь хотя бы колени защищены от острых камней.

Отсутствие усилителей на коленях – упущение тех стратегов и тактиков афганской войны, которые ее концепцию замыслили по типу Великой Отечественной. А это большей частью передвижение бронетехники на открытых пространствах с пехотой на борту.

А здесь, в Афгане, никаких открытых пространств для маневров бронетехники. Кругом одни горы. И все тяготы передвижения армии легли на плечи солдат. То есть солдат шел везде пешком, при этом на себе нёс всё: оружие, весь боекомплект, рюкзак. И не только.

Концепция войны, разработанная современными стратегами – теоретиками военного дела, совсем не предусматривала ведение локальной контр – партизанской войны в условиях гор. Всё больше к Третьей Мировой готовились. И хлебает сейчас солдат в Афгане по полной: на своих плечах выносит эту непонятную войну.

Беркут вздохнул: с кем угодно готов он сейчас спорить, отстаивая свою позицию. И аргументов в ее пользу искать не надо. Здесь они, на глазах. Например, каждый «афганец» на приклад автомата наматывает резиновые жгуты, вырезанные из автомобильных камер.

Солдаты приспособились эти жгуты из вулканизированной резины использовать в случае необходимости вместо заводских кровеостанавливающих жгутов. Не из любви к искусству. Жизнь заставляет. Заводские жгуты не выдерживают, плавятся и разлагаются на афганском солнце.

Другой момент. Каждый «афганец» стремится иметь в «аптечке» датские шприцы. На три кубика с резинкой на поршне, с навинчивающейся иголкой. Советские шприцы с футляром для их переноски и стерилизации в эксплуатации… Как говорится, без комментариев. Список продолжить?

Спички бундесверовские, носки американские с большим запасом прочности, шприцы датские, разгрузочные жилеты китайские или иранские, рюкзаки от «духов», «спальники» американские – неполный список вещей, о которых мечтает советский солдат в августе 1982 года, выполняя свой интернациональный долг в Афганистане.

О каждой вещице из этого списка Беркут готов сказать пару добрых слов. Вот, например, сейчас на нем носки американские хлопчатобумажные. Разработка американских спецов еще с первой мировой войны. Вещь – само совершенство.


При разработке и производстве носков для военных учтены все технические характеристики и параметры, обеспечивающие полный комфорт, удобство при их эксплуатации солдатом в полевых условиях, в условиях военных действий и в дальних переходах.

Носки с большим запасом прочности. Не тянутся, легко стираются. Ноги в них «дышат», и аллергии от них никакой.

Плюс и перед любимой девушкой, если такой случай представится, в них показаться не зазорно. В общем, красота и функциональность в одном флаконе.

Кстати, об аллергии – серьезно. Попробуй в «стекляшке», так называют «афганцы», например, форму из синтетики, побегай по афганским горам в шестидесятиградусную жару. Покруче той же «комячки» чего-нибудь за раз приобретешь.

Беркут, конечно, не собирается здесь петь дифирамбы американской промышленности, работающей на военных. Но, надо отдать им должное, быстро их промышленность учла уроки Вьетнама и, например, стала выпускать форму, комфортную для носки во влажных тропиках. Пока же промышленность перестроилась, тоже настрадались.

И сейчас заокеанцы, имея раньше нас опыт ведения войны в особых климатических условиях, просто шли впереди. Вон какие супер-«спальники» шьют… Мечта любого солдата.

Понимая, как много значит кратковременный восстанавливающий сон во время выполнения задания для разведчиков, Беркут настоял на том, чтобы на базе им выдали американские «спальные мешки». Добился. Выдали. Он может быть спокоен: ребята, сразу видно, в этих «спальниках» спят как младенцы. Хотя…

Беркут глянул на свои «командирские» часы. Кстати, «командирские» часы тоже входят в комплект снаряжения и обмундирования для разведгрупп. Пора.

- Подъем! – закричал он.

Монах и Иволга, заслышав голос руководителя, тут же открыли глаза, словно и не спали. Они быстро вылезли из «спальников», сноровисто сложили и закатали каждый свой «спальник в аккуратный рулон и прикрепил к своему рюкзаку: удобно.

- Водные процедуры. Потом – за стол. И, ребята, через полчаса выступаем! – быстро обозначил он группе задачи на ближайшее время.

Пока Монах и Иволга принимали водные процедуры, Беркут вывалил на стол сухпайки. Ребятам стоит плотно подкрепиться, решил он, впереди тяжелая работа, да и непонятно, когда придется сегодня еще поесть.

Беркут внимательно вчитался в текст на пакете сухпайка: - «Сухой паек для военнослужащих частей специального назначения. Иначе сказать, набор №1. В составе сухпайка - галеты, консервы мясные, молоко сгущенное, концентрат «суп с мясом», шоколад, сахар – рафинад, чай, соль.

Нормально. Все калории для необходимого расхода энергии обеспечены. Он вытащил спиртовку, кусок желтого советского «пластилина». Вскоре «полевая кухня» заработала на всю катушку: вкусно запахло разогретой тушенкой.

… Беркут, Монах, Иволга за столом были немногословны, сосредоточенны и собранны. Они берегли энергию и силы. Разведгруппа в мыслях была уже на склоне горы.


Глава четырнадцатая

Короткий инструктаж перед выходом на маршрут обернулся большим сюрпризом.

- Оп - па, маршрут меняется? – невольно воскликнул Монах на сообщение Беркута.

Беркут бросил быстрый взгляд на Монаха: похоже, непосредственная эмоциональность становится модной в их группе. Уже видна наметившаяся тенденция: второй случай за день.

Пока в зачатке, уничтожить. И все дела. Уничтожить, чтобы сорняком не расползлось. Но сейчас, перед началом операции, все вопросы, не касающиеся штурма склона горы, в сторону. Хотя… Он не может отступать от своего правила: не оставлять ничего на «потом». Только здесь и сейчас! И присутствие никакой девчонки не выбьет его из колеи.

- Это что за ... эмоциональность? – не меняя тона, ровным голосом произнес Беркут. И добавил: - Второй случай за день.

- Один раз –..., - мрачно отозвался Монах.

- Чужие здесь не ходят! – туманно резюмировал Беркут диалог с Монахом.

Иволга стояла с самым бесстрастным выражением лица, словно ничего не видела и не слышала.

Но можно было не сомневаться, Иволга – разведчица, психолог, а значит тонко чувствующий людей человек, и  ей ли было не понять, что обтекаемая реплика Беркута в конце сугубо мужского диалога её коллег – это некоторая коррекция более экспрессивных словесных конструкций, рвущихся с языка разведчика в процессе обмена мнениями.

Мера, вынужденно предпринятая мужской половиной группы из-за её присутствия. А если сказать точнее – мера, вынужденно предпринятая Беркутом. О-о-о… Это интересно.

Без ложки дёгтя  не обошлось: камешек в её огород – «второй случай за день». Да-да, первый был с истерикой, с соплями, с плачем по убиенной кобре и… Обзыванием самого Беркута!  Бр-р-р… Все – все, больше не вспоминать об этой фантасмагории, не то Кондратий может хватить!

Иволга поёжилась, вспомнив недавние события, разыгравшиеся с её участием на плато. Не хотелось бы повторения подобного.

Но… Он, этот первый случай, был примечателен самым главным… Поцелуем Беркута! Иволга невольно облизнула губы, вспомнив вкус поцелуя Беркута.

… Беркут коротко изложил изменившийся маршрут. Аксиома афганских гор: кто выше, тот и прав. С аксиомой не спорят, на то она и аксиома. Не требует доказательств.

Выше сейчас те, кто ставил на них «растяжку» у воды. Идти вслед за ними по вековой тропе детей этих гор – значит идти на верную смерть. Сколько еще «растяжек» поставили они на склоне, остается только догадываться.  Надо думать, не одну. И все хитроумные. Что плохо - подлые.

Да, это подлость - ставить «растяжки» у воды. Нарушать неписаный закон этих гор никому не позволено. Закон, подписанный  в веках кровью всех живущих и живших на этой земле.

Закон о перемирии всех живых у воды в пору большой засухи. Как на африканском континенте, тоже страдающем от недостатка воды. Конечно, афганский вариант перемирия не означает, что заклятые враги встанут завтра рядом друг с другом на водопое. Это из сферы фантастики.

В горно-пустынных афганских горах  другой колор – здесь осквернять территорию рядом с водоёмом, сам водоём тем более не позволено никому. Ни в мир, ни в войну. В период большой засухи ответственность за соблюдение этого  основного правила перемирия возрастает многократно. Возмездие всегда найдёт нарушивших древний закон.

Лето 1982 года – время большой засухи в горах Афганистана. Месяц август – самый её пик.

Беркут был откровенен с группой, тактически они сейчас проигрывают неизвестному и невидимому противнику, который осуществил захват господствующей высоты и укрепился на ней.  По условиям ведения войны в горных условиях этот момент многое решает в исходе боя.

Господствующей высотой в их случае несколько условно можно назвать вековую тропу наверх, на которой противник укрепился, то есть наставил «растяжек» и контролирует всякое передвижение по ней.

Чтобы не стать легкой добычей противника на скале, нужно его обмануть. И пойти другим путем. Этот другой, запасной, маршрут, доложил разведгруппе Беркут,  высшему руководству он предложил сам.

 Почему? Беркут как тот вольный ветер в этих горах: гуляет всегда сам по себе. Он не согласовывает свои планы перемещения по хребтам и долинам Афгана ни с кем, кроме одного – Командира.

С самого начала – разработки операции по штурму хазарейской заставы Беркут отметил: армия посвященных в его дела увеличивается в геометрической прогрессии. Афганский полковник, его руководство, переводчик… А там, глядишь… Уже и третий помощник повара на кухне в курсе. 

Не разведка, а какая-то благотворительная организация для шпионов получается. Благотворительная организация по поставке секретов. Шпионам. Неприятное чувство при таком раскладе не замедлило объявиться: словно его, Беркута, все поимели. Нет, такого быть не может. И не будет никогда! Лучше он сам всех поимеет.

Именно в таких выражениях Беркут докладывал свое видение операции разведгруппы Командиру, а сейчас информировал группу. Он запросил свободы действий на случай возникновения непредвиденных обстоятельств. И как в воду глядел.

Явились – не запылились. С «эфкой» в дрожащих ручонках. Почему в дрожащих? А какими им, этим ручонкам, быть, замахиваясь на многовековой  неписаный закон гор?

Впрочем… Да, ладно, забудьте об этих дрожащих ручонках. В пылу негодования по поводу безнравственности поступка слова сказаны. Скорее, разведгруппе Беркута противостоит сильный хладнокровный противник, для которого нет ничего святого. 

И это, можно не сомневаться, профессионалы – не новички в горах: тактика ведения боевых действий в горах освоена ими блестяще. Вот не стали на плато дожидаться разведгруппу и вступать в бой. А втихаря «растяжку» поставили, и на скале, будь спок, ждут.

Да, конечно, было бы удивительно, отметил Беркут, если бы в условиях такой открытости информации по подготовке операции не материализовались бы  ещё чьи-то интересы. Чьи? Вопрос хороший. И главный. Но рано пока им швыряться и раскидываться. Сейчас главней – дойти до вершины.

Монах и Иволга с интересом выслушали сообщение Беркута. Они еще раз должны были отметить про себя профессионализм своего руководителя, который предостерег их от ошибки – лезть в гору напролом. А значит, в петлю. Если бы не сработали уж каким-то чудом «эфки», то в огневой капкан противника они бы точно попали.

С Беркутом хоть на край света! К такому выводу пришли Монах и Иволга, высчитывая про себя  «плюсы» запасного маршрута. Об этом маршруте не знают ни проводники, ни носильщики, в веках делающие свой бизнес в этих горах.

Автор этого новодела сам Беркут. Монах и Иволга понимали, сейчас, представляя им свой запасной маршрут, Беркут словно ставит свою подпись на документе, беря ответственность за операцию, за жизнь каждого из них на себя.
 
Конечно, запасной путь сложней вековой тропы, он включает в себя подъем по отвесной скале и проход по узким козьим тропам. И что же теперь? Кто сказал, что работа разведгруппы в горах – это увеселительная прогулка?  Спорить со смертью, встречаться лицом к лицу с  любой опасностью – это часть их работы.
 
- Вперед, солдаты удачи! – прозвучала команда Беркута, и разведгруппа двинулась по узкой тропе.

Глава пятнадцатая

… Они шли там, где никто до них не ходил. Новый маршрут отклонился от вековой тропы к востоку и пролегал по тому ребру скалы, которое считалось доныне неприступным.

Узкие козьи тропы и метры отвесной скалы – таков скудный и однообразный её рельеф. Глянцевая поверхность склона кое-где испещрена небольшими выемками и щербинками. Работа ветров, редких дождей и солнца.

С некой, одному Богу известной ритмичностью, по склону разбросаны небольшие выступы, то окаменевшие деревья и прочая растительность, продолжая жизнь в иных формах, создали прихотливый узор поверхности скалы.

Скала преподносила сюрприз в виде торчащих из нее обломков каменных пород. Неплохо. Осколки камней,  торчащие из скалы, внесли драматизм в, казалось, полированную поверхность склона. Но они очень подбодрили разведчиков, увидевших в них своих союзников при покорении скалы.

Но в целом небогат выбор преференций природы для трех  храбрецов, бросивших вызов скале, самой матушке – природе, здравому смыслу и самим себе.

Опасность пути по нехоженому ребру скалы усугублялась тем, что  её выемки, уступы и торчащие осколки каменных пород можно было спрогнозировать и просчитать по очертаниям, размерам, происхождению и даже истории, но никак не по их физическому состоянию на сегодняшний день.

Не испытавшие на себе ни разу механического воздействия, не тронутые ни разу человеческой рукой насколько они устойчивы и смогут ли стать опорой им для продвижения наверх? А вес человеческого тела… Способен ли выступ – окаменевший кусок органического происхождения выдержать его?  Что там говорить… Опасно. Очень опасно.

…Первым, свернув с тропы, пошёл на скалу Беркут. Он сделал шаг, подтянулся, передвинул страховку. Затем правой ногой встал на выступ, сделал шаг, подтянулся, снова передвинул страховку. Беркут шел вперед, повторяя движения не один раз: сделал шаг, подтянулся, передвинул страховку. Скала нехотя  сантиметр за сантиметром сдавала высоту.

Беркут, укрепившись на склоне, остановился на несколько секунд отдышаться, выровнять дыхание.  Тяжело. Рюкзак за плечами вдруг увеличился в весе многократно: понятно, центр тяжести переместился, и он совсем не в пользу человека, идущего в гору. 

Больше не из-за веса, Беркут в ладах с «железом», а из-за переместившегося центра тяжести лямки рюкзака врезались в плечи так, что, кажется, плечи отваливаются. А ведь  подлямники из войлока, зашитого в хлопчатобумажную ткань!

Ноги же словно налились свинцом. Поднять ногу, нащупать ногой намеченный выступ, проверить его на надежность и укрепиться на нем – задача не из лёгких. Казалось бы, сколько раз они проходили на «стенке» маршруты  аналогичной сложности…

Его тело, которое он привык ощущать послушным и всегда готовым сгруппировать те мышцы, которые нужны были в работе, сейчас стало особенно пластичным. Со стороны казалось, что оно мягкой субстанцией перетекает из одной позиции в другую. Но эта визуальная лёгкость весьма условна.

Беркут сделал шаг и поставил левую  ногу на выступ. Он уже собирался подтянуться, как почувствовал хрупкость выступа. Беркут вдруг явственно представил  разрушительную силу времени и природных стихий, воздействующую на некогда прочный камень. Все есть ничто перед этим союзом, всё могут они превратить в тлен.

Предчувствие не обмануло его: едва он успел перенести ногу на каменный осколок, торчащий в склоне, как выступ, превратившись в тысячу маленьких камешков, оставляя за собой пыльный шлейф, полетел в пропасть.

Беркут глубоко вздохнул: Госпожа Удача сегодня на его стороне.  Не оставила его в драматический момент, подсказала. Он, не тратя ни секунды, подтянулся, передвинул страховку.

Эти движения он повторил несколько раз, пока не достал рукой каменистый край козьей тропы. Подтянувшись, он перевалился всем телом за край тропы. Ощущая под собой твердь земли, Беркут некоторое время лежал без движения.

Придя немного в себя, он подполз к краю пропасти: ребята идут по его следам. Нормально. Следующая в связке - Иволга. Беркут оценил точность и расчетливость движений девушки на скале. Она шла по скале профессионально, делала шаг, закреплялась, а затем легкой пушинкой взлетала на следующую позицию, следом почти синхронно передвигая страховку. Красивая работа.
 
Если бы Беркут не знал, скольких усилий и энергии требует эта легкость передвижения на отвесном склоне, он бы отметил красоту, грацию и изящество движений Иволги. Её движения не сковывал даже рюкзак за спиной и полный боекомплект с автоматом Калашникова за плечами.

Да, девчонка, что там говорить, молодец. Физическая подготовка на уровне: ничего не может он сказать ей в «минус».  Поймав себя на этой мысли, Беркут чертыхнулся, его «золотое правило»: никаких оценок, пока разведчик на маршруте.

Он отполз от края тропы, поднялся на ноги. Красота всего мира открылась ему: высокое синее небо, белые облака, солнце, гряда остроконечных горных хребтов, уходящих вдаль.  Взгляд Беркута простирался далеко окрест, открывая все новые дали. Право же, нет ему границ с высоты мира. И сейчас Беркут, стоя на узкой козьей тропе, любовался величественной и первозданной красотой афганских гор.
 
Его взгляд скользнул к краю пропасти: уж пора бы Иволге показаться… И в ту же секунду он услышал её. Где-то совсем рядом послышалось прерывистое напряженное дыхание девушки. Беркут подошел к краю, лег на тропу и заглянул в пропасть.

Он порадовался: Иволга уже на подходе к привалу. Но его преждевременная радость сменилась тревогой:  силы девушки были явно на исходе.

Беркут увидел, как она, закрепившись на скале, закрыла глаза и встала, не в силах сделать и шаг. Она стояла, вжавшись в скалу. Только напряженное прерывистое дыхание рвалось из её груди, нарушая тишину афганского полудня.

- Я здесь. Я помогу тебе, - сказал он.

Веки, прикрывшие глаза дрогнули, она подняла их и устремила на него свой взгляд. Он смешался: в её светло-карих глазах была разлита такая вселенская печаль...  Немой упрек ему! Кому же ещё?

Беркут почувствовал смятение: столько в этом печальном  взгляде невысказанной боли. И… отторжения. Отторжения его помощи, внимания, заботы, дружбы и … любви?!

Она снова закрыла глаза и покачала головой.

-Я сама. Сейчас… -  ответила Иволга хриплым от напряжения голосом.

Он понял, она не примет от него помощь, чего бы это ей ни стоило. Даже, если цена будет – её жизнь. В любви компромиссов быть не может!

От бессилия он стукнул кулаком по земле: его слово – приказ. И снова эта девчонка идет против него? Но тут же Беркут, поразмыслив,  остановил себя: нет. В этом случае, конечно, нет никакого нарушения его приказа. Боец отряда, член разведгруппы хочет самостоятельно выполнить свою работу. 

Нормальная ситуация. Более того, так должно быть всегда! Каждый выполняет свою работу, чего бы это ему ни стоило. Таковы жесткие правила их службы. Дружеская взаимовыручка, конечно, не последнее дело, но… Если ты разведчик, ты – профессионал с большим запасом прочности. Профессионал, который в автономном режиме может выполнить свою работу и работу еще пятерых.
 
 В следующую минуту он увидел, как она, собравшись с силами, сделала шаг, подтянулась, передвинула страховку. Иволга словно обрела второе дыхание. Ведь секунду назад ей казалось все кончено, это предел её возможностей. И она уже ни на миллиметр не сможет поднять ногу, не говоря уже о том, чтобы подтянуться.

Сантиметр за сантиметром Иволга преодолевала расстояние, разделявшее их.

 - Молодцом! – не сдерживая себя, похвалил он  девушку, которая,  перебравшись через край тропы, в изнеможении повалилась на землю.

Вскоре на тропе появился и Монах, который был замыкающим в их связке. В ответ на приветственно поднятую руку Беркута он молча показал жест: ок!

 Монах, как и Иволга,  выглядел усталым и измотанным. Не удивительно, подъем по отвесной скале с  рюкзаком,  боекомплектом и автоматом измочалит кого угодно.

Их сегодняшнее восхождение – тяжелое испытание даже для такого опытного разведчика, как Монах, отметил Беркут. А ведь у них с Монахом за плечами немало покорений вершин.

В том числе и участие в тренинге в Гималайских горах. Задача тренинга – подготовка разведчиков к работе в сложнейших условиях. В горах Афганистана в том числе. Брали высоту в 4 000 метров. Не все из участников тренинга, конечно, дошли. Монах дошел.

Подъем же на эту гору – один из сложнейших за время службы Беркута в Афганистане. Отвесный склон скалы… И этим все сказано. Уровень сложности и опасности – самый высокий.

- Отдых 10 минут, - объявил Беркут разведгруппе.

Монах и Иволга, подложив под головы рюкзаки,  с наслаждением вытянулись прямо на земле: десять минут – короткий отдых. Здесь каждая секунда дорога для восстановления сил после тяжелейшего подъема.

Беркут отдых свой отложил. Вытащив карту, он стал сверять её с местностью. Ошибок быть не должно, но все же… Сколько раз он сам мысленно прошёл по отвесному склону, прежде чем проложить этот маршрут? Бессчетное количество раз.

И сейчас Беркут не сомневался: как бы ни был труден их путь наверх, он принял правильное решение.

Глава шестнадцатая


Беркут с удовлетворением отметил, они вышли на самый широкий участок козьей тропы. Для привала разведгруппы – самое удобное место на восточном ребре скалы, где еще не ступала нога человека.

Дальше они пойдут по узкой тропе, в веках вытоптанной  горными козами в их вечных поисках пищи. И это новое испытание для разведгруппы. Придется идти по одному. Без страховки. Самостоятельно. С одной стороны отвесная стена скалы, с другой – пропасть.

 В этой ситуации каждому нужно сохранять полное спокойствие и осторожность. Любая паника может привести к трагическому концу. Осторожность необходима как воздух. Любой незамеченный камешек может стать причиной скольжения стопы, что неминуемо приведет к гибели. Всех тянет к краю… Всех притягивает бездна.

Проведя короткий инструктаж группы перед вступлением на тропу, Беркут лично проверил крепления грузов: помог подтянуть ремни на рюкзаках, отрегулировать лямки.

Монах шел замыкающим группы. Его задача – держать под контролем ситуацию в группе: вовремя заметить опасно смещающийся груз, подать сигнал о недопустимом разрыве дистанции между товарищами. Главная же его задача – обеспечение  безопасности группы с тыла.

Они, молча, понимая друг друга с одного взгляда, готовились к переходу по узкой козьей тропе. Их разведгруппа на маршруте все больше становится единым организмом. Это маленькое открытие, которое руководитель группы сделал для себя, наблюдая за товарищами на привалах, во время работы.

- «Спальник» тяжелый… - неожиданно сказал Монах и замолчал.
 
Беркут согласно кивнул головой: ежу понятно, американские «спальники» всем хороши, единственный недостаток – немного тяжеловаты.

- У Иволги вес груза вместе со «спальником» слишком тяжёлый. Разрешите помочь товарищу, - собравшись с духом, чётко сформулировал свое обращение к руководителю группы Монах.

Беркут от неожиданной просьбы Монаха даже остановился. Она ему откровенно не понравилась. Не залез ли здесь  парень на его территорию? Отеческая забота о каждом члене разведгруппы – епархия ее руководителя. И всякое выпячивание других субъектов в этом ареале есть прямое покушение на его авторитет. Некорректно.

- Я видел на  «стене» сзади, как её повело с грузом. Поэтому заминка произошла, - поспешил объяснить Монах свою просьбу.

- Поясните причину просьбу о помощи вам, - обратился Беркут к Иволге.

- Я сама… - сказала в ответ Иволга, которая не менее Беркута была удивлена словами Монаха. - Спасибо. Я сама, - повторила она, обращаясь к Монаху.

… Они шли по тропе, стараясь идти след в след. Каждый сейчас был ответственен за свою жизнь сам. Они шли без страховки. Каждый самостоятельно. С одной стороны была отвесная скала, с другой – пропасть.

Беркут зорко всматривался вперед, не забывая смотреть и под ноги. Концентрация внимания нужна на тропе максимальная! От любой мелочи здесь может зависеть жизнь человека.

В какой-то момент, отметив отрезок пути, по которому можно продолжить маршрут, Беркут прислушался к себе: какой-то внутренний дискомфорт мешал ему чувствовать себя на все «сто». А, понятно, эта неожиданная просьба Монаха. Она его озадачила. Не более. В этом сейчас и пытался убедить себя Беркут.

Сознание подкинуло ему картинку: вот Иволга легко и изящно идёт по «стене». И вот она уже стоит неподвижно, прилипнув к стене, не решаясь от нее оторваться. Смертельная усталость  – во всем её облике. Меж тем временной разрыв между этими двумя картинками – всего ничего: полминуты. Не больше. Он полминуты полюбовался видами афганских гор с завоеванной высоты. 

Беркут громко чертыхнулся, поражённый пронзившей его неожиданной мыслью. Девчонка-то с ним играет! Затеяла какую-то свою игру. И неожиданное предложение Монаха – логическое продолжение той тонкой игры!

Ничего подобного в группе у него никогда не бывало. Разведгруппа всегда монолит. Но… Беркут вынужден был признать: в его группе никогда не было женщин. Вот появилась. И нате вам… Уже с другом, с которым не один пуд соли съеден и с которым не раз  под пулями стояли,  пошли непонятки. Если, конечно, не исключить, что Монах влюбился в Иволгу.

Монах влюбился в Иволгу?! Эта вторая неожиданная  мысль, которая вдруг стрелой пронзила Беркута. Нет – нет… Такое невозможно. Только группа сформировалась, люди видят – то друг друга всего – ничего…

Хотя в любви… В любви нет никаких правил!

Беркут был вынужден далее признать, что предположение о возникших чувствах Монаха к Иволге ему неприятны.  Никаких отношений, кроме дружеских, товарищеских, в разведгруппе быть не может!

Придя к такому выводу, Беркут сделал широкий шаг и перемахнул через камень, лежащий посреди тропы. Он уже ушел вперед, как услышал сзади самое худшее, что могло случиться. Падение человека,  отчаянный женский крик,  шум падающих в пропасть камней…

У него моментально сработала реакция: он бросился на крик, упал на тропу и успел схватить лямку рюкзака, на которой Иволга уже висела над пропастью.
Беркут, оценивая обстановку, моментально мысленно воспроизвел картинку случившегося. И в произошедшем виноват он, руководитель разведгруппы! В смятении от  неожиданных своих рассуждений о взаимоотношениях в группе  он сделал слишком широкий шаг, который постаралась повторить Иволга.
 
Камень, который он перешагнул, стал роковым для неё. Её не хватило шага, и она споткнулась об камень. Означает это лишь то, что его боец, член разведгруппы безраздельно доверяет ему, своему руководителю. Безоговорочно выполняет  приказ – идти след в след на узкой тропе, даже видя реальную опасность для своей жизни.

Едва она упала на тропу, её потащило в пропасть. И не успела Иволга ничего предпринять, как уже висела над бездной. Только успела расстегнуть ремни рюкзака на поясе. Это и спасло ее. Рюкзак, с которым теперь её удерживали лямки, потащило вслед за ней, но на его пути встал высокий порог края тропы. И этот порог стал естественным препятствием и надежной опорой для рюкзака. 

Глава семнадцатая

Беркут посмотрел на Иволгу. Он увидел, её лицо выражало отчаяние, в широко открытых глазах стоял ужас. Но самообладание не покинуло её, и  она боролась за свою жизнь.

-Держись! – крикнул он ей, показывая на лямку рюкзака, которая была сейчас её спасением.

Он стал тянуть за лямку, пытаясь затащить её на тропу.

- Плечо, - только смогла ответить она.

Он понял её, сейчас она держится благодаря тому, что её плечи  еще не до конца выскользнули из лямок рюкзака. Он попытался вновь удобно захватить рукой лямку и вытянуть ее из пропасти.  Безуспешно: слишком короткая длина.
 
Видя тщетность его усилий, Иволга попыталась правой рукой дотянуться до края тропы. Это лишь ухудшило её положение: лямка рюкзака слетела с левого плеча, и теперь она повисла над пропастью, зацепившись только за правую лямку.
Беркут старался изо всех сил удержать Иволгу и тянул лямку на себя.

- Веревку! – крикнул он Монаху.

Монах меж тем уже сам оценил ситуацию. Он вытащил страховочную веревку из кармана своего рюкзака. Подбежав к Беркуту, отдал ему веревку.
Беркут бросил конец веревки Иволге.

- Лови, - крикнул он.

Иволга попыталась поймать веревку. Но не смогла рассчитать расстояния до него, и конец веревки пролетел мимо неё. В это же время  крепление, которое удерживало лямку на фиксированной длине, сорвалось под тяжестью её тела, и лямка раскрутилась на всю свою длину. Иволгу резко кинуло вниз в пропасть.  Возглас ужаса невольно вырвался из ее груди.

Беркута обдало горячей волной внутри, когда он услышал этот ее  вопль. От отчаяния он готов был уже сам извергнуть из себя грубый низкий крик первобытного дикаря, теряющего подругу. От отчаяния он готов был метаться раненым зверем и  рычать на весь белый свет от страха за нее.  И от своего бессилия.

Беркут собрал всю свою волю в кулак и крикнул ей:

- Все будет хорошо, сестренка! Лови веревку еще раз. У нас получится!

В ответ она замотала головой и закрыла глаза. Он встревожено всмотрелся в её мертвенно – белое лицо.

- Я … не хочу быть … твоей …сестренкой! – донес ветер ее слова до него.

И он всё понял. Она открыла глаза и послала ему взгляд, полный нежности и любви. Она словно прощалась с ним. У Беркута перехватило дыхание: какой же он черствый и грубый солдафон, как не раз говорили ему брошенные им девушки.

Его любимая… Его девочка сейчас находится между жизнью и смертью, а он…

Беркут вдруг остро осознал, что не жить ему без этой девчонки, если сейчас с ней случится непоправимое. Он вытащил веревку из пропасти. Секунду Беркут стоял с закрытыми глазами, настраивая себя на успех.

Он рассчитанным движением снова кинул ей конец веревки.

- Лови! – крикнул он и взмолился, обращаясь про себя к Всевышнему. Он впервые обратился к Высокому Небесному Лицу.

Беркут попросил помощи Бога о спасении любимой. Всевышний слышит мольбы влюбленных, вырванные из сердца. Он слышит мольбы, рвущие  душу человека в клочья. Знать, не к кому больше человеку обратиться…

Беркут проследил за траекторией полета веревки и  почувствовал, как неведомое доныне чувство накрывает его с головой. Он задрожал всем телом, отдаваясь силе этого чувства.

Ощущение огромного счастья пронзило его, выбив слезы из железного Беркута. Сквозь невольно выступившие слезы на глазах он видел: она поймала конец брошенной им веревки!

- Я вытащу тебя, любимая! – произнёс он тихо.

Его эти слова слышал только Монах, который все это время находился рядом с Беркутом и фиксировал надежность положения рюкзака, упиравшегося в высокий порог края тропы. По лицу Монаха нельзя было догадаться о тех эмоциях, которые океанским штормом сейчас бушевали в его душе, едва он услышал слова Беркута.

Беркут видел, как Иволга, поймав веревку, для надежности намотала ее вокруг руки. Но хватит ли ей сил держаться за веревку, пока он будет вытягивать её из пропасти?

- Я вытащу тебя! – крикнул Беркут Иволге.

Она кивнула головой. Он осторожно потянул веревку на себя. Он, не тратя время на разговоры, принялся за работу. Только красное от напряжения лицо, вздувшиеся вены на висках говорили о его усилиях. Беркут был спокоен за себя: вытащить Иволгу из пропасти для него не проблема. Более всего он боялся, что она силы покинут её, и она отпустит веревку…

Пройдена уже большая часть пути, Беркут остановился и внимательно всмотрелся в Иволгу. Она уже была близко от него. В каких-то трех с половиной метра. Ее лицо было напряжено, а глаза закрыты. Она теряет сознание?!

- Иволга… - громко позвал он её.

Она открыла глаза и взглянула на него мутным  отрешенным взглядом. Взглядом, который уже почти повернут в другой мир. Иволга попыталась ответить ему, но только прошептала что-то.

- Любимая, - позвал он её, - я тебя…

Её расширившиеся от боли глаза наполнились таким гневом, негодованием при этих его словах, что он запнулся и не мог продолжить далее. Она покачала головой.

Беркут судорожно вздохнул: не он ли виноват в этом ее протесте? Протесте против чего? Против его любви!

- Держись, девочка моя, - повторял он, таща веревку из пропасти. –  Я тебя вытащу… Я тебя вытащу… Все будет хорошо…

Наконец, она оказалась на расстоянии вытянутой руки. Беркут схватил ее за плечи и потянул на себя. Монах же крепко держал Беркута, чтобы он не соскользнул в пропасть.

Вскоре их усилия были вознаграждены: Иволга - такая родная, их друг, товарищ была с ними. Радости Беркута и Монаха не было границ: они выиграли у пропасти жизнь! Спасли Иволгу. Сейчас она лежала с закрытыми глазами, едва приходя в себя от пережитого.

Беркут, стоя на коленях перед Иволгой, проверил ей пульс, биение сердца. Все нормально: жива. Он освободил ее руку, вокруг запястья которой была намотана веревка. Рука Иволги вздулась, пальца обрели красно- синий цвет.

Беркут взял её руку и стал массажировать, разгоняя застоявшуюся кровь по венам. Он нежно гладил ее руку и, поднеся ее к губам, поцеловал. Иволга зашевелилась, открыла глаза. Её взгляд приобрел осмысленное выражение, девушка возвращалась к жизни. Она лежала, не сводя свой взгляд от него.
 
- Я не хочу быть твоей сестренкой, - вдруг сказала Иволга тихо.

- Любимая… - ласково прошептал он ей на ухо слово, которое берег и не говорил доныне ни одной девушке.

- Я не хочу пить препарат, - продолжила она тихо.

- Мы займемся любовью тогда, когда ты захочешь, - пообещал он ей.

- Я хочу… - Иволга не закончила фразу.

- Я хочу тебя, - сказал Беркут, вложив в эти слова всю свою страсть и недавние пережитые чувства, которые он испытал, борясь вместе с ней за её жизнь.

- Поздно, - вдруг громко и твердо сказала она. И сообщила:- я приняла целибат.

Слова Иволги поразили Беркута, он взглянул непонимающе на неё, потом на Монаха, который как раз подошел к ним и слышал последние слова Иволги.

- Други мои, - сказал он, обращаясь к Беркуту и к Иволге, - поясните непросвещенному, что такое целибат?

- Воздержание от сексуальной жизни, - растерянно произнёс Беркут.





Глава

Посреди большой залы стоял украшенный драгоценными камнями постамент. На его ложе лежал меч. Беркут невольно подался вперед. Сколько же воспоминаний связано с этим мечом! Его имя «Колодец Дракона».

Настоятель, почувствовав невольное движение Беркута по направлению к мечу, улыбнулся: в веках совершенное и великое оружие не оставляет воинов равнодушными.

- Ты мой личный ученик. И только тебе оказано доверие: транспортировать этот меч, - сказал Настоятель.

Он встал со своего трона и не спеша подошёл к постаменту, полюбовался мечом. Беркут склонил голову в поклоне. Он знал, что Настоятель крайне редко выказывает свои чувства на людях. А уж подойти к постаменту, чтобы выразить при людях свои чувства… Суета суетного мира не в чести здесь, в Шаолиньском монастыре, где знают цену каждому душевному порыву, каждому движению человека…

- Это «Колодец Дракона», - сказал Настоятель, повернувшись к Беркуту. – Ты узнал его?

- Да, я узнал этот меч! – горячо воскликнул Беркут. – Но как же… Как же… - В следующую секунду он замолчал, увидев взгляд Настоятеля. Внимательный и изучающий.

- Меч «Колодец Дракона», который завоевал ты, советское руководство после окончания войны вернуло его народу. Это реликвия. – Настоятель замолчал и погрузился в свои мысли.

Беркут стоял молча, не смея даже пошевелиться. Настоятель погладил рукоять меча.

- Меч имеет свое имя "Колодец Дракона". Колодец - это глубина мудрости правителя, а Дракон - древний символ могущества., - сообщил Настоятель Беркуту. И продолжил, - Этот меч создал потомок того мастера, который ковал меч Чингисхану! Великий полководец – наш национальный герой. Он воин, почитаемый в Шаолине, как воин номер один! Поэтому мы решили преподнести такой драгоценный для нас подарок Президенту России. Мастер, изготовивший этот меч, был уже очень старый и давно не работал. Его уговорили изготовить меч. Он взялся за работу, когда узнал, что меч предназначен в дар Президенту России. Это последняя работа Мастера. Подойди ближе…

Беркут подошел к постаменту ближе и был вновь, как в далеком 1981 году, очарован красотой оружия: оклад меча был из чистого серебра. Ножны и рукоять из ценных пород дерева. Но главным был, конечно, сам клинок, способный перерубить шелковый платок без замаха.