О постсоветских синдромах

      Распад СССР породил множество  политических, экономических и экзистенциальных  последствий.  Среди них, наверное, наиболее деструктивным для дальнейшего развития постсоветских стран являются психологические травмы, порожденные  советским системой и ее распадом. Последствия  психологических травм, связанных с советским периодом и распадом СССР, породили два синдрома – постколониальный и постимперский. Оба постсоветских синдрома, несмотря на то, что несут в себе печать местных особенностей,  относятся к  распространенным в мире явлениям. Постколониальный синдром характерен для всех бывших колоний, а  для народов  бывших метрополий, в той или иной степени, характерен – постимперский синдром.
       Проявления постколониального синдрома характерны для всех народов  бывших колоний и особенно интенсивно он протекает в период, когда  большинство их жителей еще несут в себе все психологические травмы, полученные в колониальный период. Со временем острота постколониального синдрома притупляется и соответственно отношение к бывшей метрополии все больше определяется более рациональными, более прагматичными причинами. Такую эволюцию можно проследить на примере Индии. Первые годы после обретения независимости, практически все важные решения о будущем нового государства, принимались на основе противопоставления бывшей метрополии. Иррациональность установки, основанной на противопоставлении, ярко проявилась в языковой сфере. Языковое противостояние было неизбежным с момента введения колониальной администрации, основанного на английском языке. Для многих индийцев английский язык был символом колониальной политики, инструментом утверждения доминирующего положения англичан и соответственно унижения древней цивилизации Индостана. Чувства, присущие многим индийцам, концентрированно выразил Махатми Ганди: «Иностранный язык привел к истощению мозга, перегрузил нервную систему наших детей, сделал их попугаями и имитаторами, неспособными самостоятельно работать и мыслить». После обретения независимости он был одним из тех, кто возглавил движения за освобождения индийцев от господства английского языка, считая, что обучение индийских детей на английском, приведет к сохранению их порабощенного состояния, сохранит интеллектуальный и духовный колониализм.
      Позиция Ганди в языковом вопросе в первые десятилетия после обретения независимости была характерна для большинства индийской элиты. Проявив прагматизм в отношении принятия ряда политических институций бывшей метрополии, большинство представителей  индийский истеблишмента  считали английский язык «одним из основных пережитков колониализма». Настроения, характерные для индийской элиты, точно выразил один английский эксперт, определив первого премьер-министра Индии Джавархарлала Неру, как человека: «образованного в  английских традициях, но националиста в вопросе о языке».  Но в итоге английский язык, после нескольких десятилетий его отрицания, после неудачных попыток утвердить хинди как общеиндийский язык,  все же утвердился в индийском обществе и сегодня признается как один из исторических преимуществ, позволившим Индии выйти на новые рубежи экономического и научно-технического развития.
      Отрицание русского языка, в целом русской культуры, характерного для националистов в бывших союзных республиках является не чем иным как проявлением постколониального синдрома, который мы рассмотрели сейчас на примере Индии. Однако, приведенные примеры из индийского опыта, не означают, что бывшие  советские республики  в вопросе своих отношений с бывшей метрополией полностью повторят путь Индии. В ряде случаев стремления к отрицанию  фактов позитивного влияния русского языка и русской культуры на развитие бывших советских республик может только усиливаться. При этом доводы, применяемые сторонниками максимального отдаления  постсоветских республик от бывшей метрополии, не всегда носят явно выраженный антирусский характер. Такие доводы, во многом основаны, на плохо продуманной апологии английского языка, рассматриваемого  как магическое средство для развития бывших  советских республик.  Апологеты проанглийской языковой политики в постсоветских странах мыслят категориями, которые представляют будущее только в радужных красках, если  как можно быстрее перевести свое образование  на английский язык, а  письменность  на латиницу. Но эйфория, связанная с английским языком, не может привести к экономическому расцвету, так как любое развитие требует комплексных мер и длительных усилий. Так же не приведет к однозначному приобщению к английскому языку переход на латиницу, которую сегодня ожидают казахские националисты. Опыт перехода к латинице в Азербайджане, Узбекистане и Туркменистане не позволяет разделять такую эйфорию. Там не только не наблюдается массовое владение английским, но и фактически сохранилась роль кириллицы  как графической основы образования и СМИ.
      Постколониальный синдром во многом подпитывается постимперским синдромом. Постимперский  синдром является психологическим последствием исторической  cитуации, когда определенный  этнос теряет свой доминирующий статус по отношению к другим этносам, некогда входившим в империю в подчиненном положении. На постсоветском пространстве данному синдрому подвержены в основном представители русского этноса.  Для выявления генезиса постимперского синдрома, присущих русским, следует понимать, что крах СССР был связан не только с обвалом советской системы управления и экономики. Он привел к распаду союза «братских республик», которых «сплотила великая Русь».  Для многих русских эти строки советского гимна имели сакральное значение, так как они подчеркивали главенство русских в союзе братских республик. И в советский период идентичность русских во многом основывалась  на   особой роли русского народа в Советском Союзе.  Поэтому распад  Союза Советских Социалистических Республик стал для многих русских и крушением их представлений о мире, где они играли одну из ключевых ролей, а в той его части, которая называлась Советский Союз – роль протагониста. При этом в советское время русские не имели особых экономических преференций от своего политического и символического доминирования. Например, по сравнению с основной массой, населяющих русские области,  жители кавказских и прибалтийских республик имели гораздо более высокий уровень жизни. Но зато русские имели право на политическое доминирование, были главными в союзе. И сегодня мы видим, что большинство русских, по сравнению с советским периодом,  имея, благодаря нефтегазовым деньгам,  несравненно более высокий уровень жизни,  тем не менее, не удовлетворены своим положением.  Их неудовлетворенность своим положением вызвана рядом причин, в том числе и фактором слишком неравномерного распределения экономических благ. Но неудовлетворенность  большинства русских существующим положением во многом обусловлена и утратой ими своего политического статуса, который они имели в рамках советской  системы.  И они  не хотят соглашаться  с потерей своего былого политического статуса, и основанного на нем символического капитала.  И  поэтому, для большинства русских,  восстановление своего былого статуса  означает и возвращение  былого контроля над бывшими  советскими республиками,  если не через прямое присоединение их к России, то, по крайней мере, через установления над ними российского протектората.  Но, однако, проблема в том, что бывшие республики не горят желанием возвращаться под контроль России, а она не может предложить им никакого минимально привлекательного проекта, который бы способствовал их движению в сторону русского мира. Наоборот, мы видим, что вызванные воздействием постимперского синдрома политика силового давления, практикуемого российским руководством, и, что очень печально, поддерживаемая большинством русских, приводит к усилению в других постсоветских республиках  антироссийских и антирусских настроений. Способствует  к усилению у них постколониального синдрома со всеми его иррациональными последствиями.
     Обострение постсоветских синдромов порождает   ситуацию, когда все решения, все отношения между странами начинают рассматриваться под углом взаимного недоверия и угроз. Тот же переход от одной графики к другой или повышение, а также понижение значения того или иного языка не сопровождалось бы бурными психологическими возбуждениями, если бы постсоветские народы не был бы под таким сильным влиянием   постимперского и постколониального синдромов.   Историческое неизбежное, а также и полезное во всех отношениях сближение бывших советских республик  еще долго будет затруднено из-за воздействия на умы и чувства народов постсоветских стран    синдромов, порожденных их общим прошлым. Постколониальный и постимперский  синдромы  взаимно питают друг друга, но сегодня основная причина их усиления – это приверженность российского руководства к упрощенной силовой политике. Его стремление к силовому принуждению  бывших советских республик  к выбору пророссийской ориентации. Но такая политика больше порождает в постсоветском пространстве антироссийские и антирусские настроения, чем способствует формированию у них пророссийских ориентаций. Взаимное сближение народов бывшего союза может быть основано лишь на общих экономических интересах, на осознании  их исторической общности. А такое осознание требует времени и постоянных усилий, прежде всего, со стороны образованной и широко мыслящей элиты  народов постсоветского пространства.  Только  на основе такого понимания и усилий по его утверждению можно обеспечить  взаимное сближение постсоветских стран, только так можно  преодолеть негативное воздействие постимперского и постколониальных синдромов и выстроить прочный фундамент будущей интеграции народов Евразии.