Книга первая. Глава четырнадцатая. Семейный совет

Из Бразилии приехал Джанэрнесто, отец Микаэля и Александра. Он давно лелеял мечту – хотя бы на короткое время посетить много лет назад покинутую родину, повидаться с сыновьями. Ему страстно хотелось увидеть и обнять  уже взрослого внука и, наконец-то, самому познакомиться с женой Александра, Стефанией, которую знал только по письмам  и телефонным беседам с племянницей.

Непреодолимое желание увидеть своих детей – это естественная реакция отца. Но он таким же сумасшедшим образом тосковал по родине. Родная земля предков, принадлежащих к древнейшему клану, из которого не единожды выходили господари Румынии и Молдавии, князья,  полководцы, простые честные труженики, составившие историческую память страны, звала его с неудержимой силой.

Семья Джанэрнесто с отцовской стороны  примыкала к одной из многочисленных ветвей мощного древа династии  Богданов, которых в старой Румынии по традиции именовали Мушаты, Мушатины, или «красивые». Кто-то из предков еще в девятнадцатом веке придал громкому родовому имени Мушатов более скромную европейскую форму Беллонеску.

Часто родина сильно и настойчиво призывает с чужбины своих заблудших или забывших о ней детей, особенно пожилых, узнавших иные земли и языки, которые отдалились от нее, Бог знает, по какой причине. Она напоминает о себе тоской по родным могилам, по запахам полей и вкусу вод, по пленительному материнскому языку колыбельной песни, по привычным, милым чертам лица соплеменников.

Его жена, Вардарина, уравновешенная, сдержанная леди, профессор искусствоведения, известный дизайнер, стала видеть тревожные сны.
-Опять этот сон, Джанэрнесто! Мне так тревожно! Беспокоюсь о Сандро. Думаю, он переживает что-то тяжелое. Может быть, семья его бедствует? Как ты думаешь?
-Ну что ты, дружочек! Это нервы! – успокаивал Джанэрнесто жену, но это не помогало.

Ей казалось, будто дети голодают в отсталой, полуразрушенной стране, что оба, и Алекс и Мик, очень несчастны и скучают по своим родителям. Эти сны повторялись, бедная женщина нервничала, работа валилась  из рук.
Как ни успокаивал жену Джанэрнесто,  она настояла, чтобы тот своими глазами увидел, что с детьми все в порядке. Она передала для детей  крупную сумму денег.

- Прошу тебя, поезжай! Пока мы с тобой живы, будем помогать детям! Сам знаешь, в какой стране они живут…Иначе я просто не выдержу!
Она говорила о детях с такой тревогой, что у Джанэрнесто тоже сжималось сердце, хотя он всеми силами старался призвать  жену к самообладанию.

Вардарина часто смотрела передачи CNN; операторы  снимали, как правило, жизнь социальных низов - нищих, бездомных,  пьяниц.  Глобальные телесети наперебой сообщали  о повальном голоде в родной стране мужа, обеспокоенная женщина видела дикие драки в очередях за хлебом, пустые полки продовольственных магазинов, с жалостью наблюдала толпы бедно одетых людей, множество беспризорных грязных ребятишек. Журналисты, как и следовало ожидать, подавали свой материал тенденциозно и очень скандально, заостряя внимание на самых безобразных сценах. 

Джанэрнесто созвонился с племянницей и попросил помочь с оформлением въездной визы. Первая леди  любезно приветствовала дядюшку:
- Уверяю вас, дядя,  с вашими сыновьями все в порядке! Мы с мужем оказываем обоим свое покровительство, и они абсолютно ни в чем не нуждаются.

Снисходительный тон Эмилии и особенно намек  на покровительство сыновьям рассердили Джанэрнесто, и он довольно резко прервал  уверения супруги президента:
-Эмми, ты слишком много на себя берешь!  Я  сам хочу увидеть, как они живут!

Та отреагировала  ехидным смешком:
-Вы так категоричны, дядя, что мне просто смешно!
И тут же поправилась:
 -Впрочем, не беспокойтесь! Мы пришлем автомобиль прямо на вокзал, вас встретят  и проводят в нашу загородную резиденцию.

Джанэрнесто успокоился:
-Благодарю, Эмми, вижу, ты еще не совсем зачерствела в своем правительственном особняке! Все еще любезна.

- Иначе и быть не может ! – отозвалась племянница, прибавив:
-Джорджиу тоже будет счастлив увидеться с вами.
Еще раз поблагодарив  племянницу и передав приветы от Вардарины, попросил сообщить старшему сыну о своем приезде. Эмилия обещала вызвать или привезти кузена с семьей в столицу.
-Прости, Эмми, - напомнил Джанэрнесто, - но в том районе, где живет Александр, нет прямой связи с Бразилией.

Это очень развеселило честолюбивую Эмилию, которая любила слегка прихвастнуть перед родственниками, живущими в буржуазной стране, своими высокими полномочиями и возможностями. 
-Бог мой, дядюшка, неужели вы никогда не слышали о спутниковой связи? - обронила  она, рассмеявшись.- Я непременно подарю вам опытный образец цифрового телефона. С ним  в любой момент вы можете связаться со своими родными.  Если там будет, конечно, ретранслятор, - не преминула  она уколоть.- Бразилия - бедная страна, мы понимаем!

- Прекрати сейчас же! – оборвал слишком расшалившуюся Эмилию далекий собеседник.
 Женщина охотно извинилась, пообещав, что встреча с родиной ему понравится.  Они еще несколько минут поболтали, вспоминая прошлое, передавая приветы и поцелуи супругам , и договорились, что дядя может гостить у нее в доме так долго, сколько пожелает.
   
Через два часа в поместье Джанэрнесто и Вардарины прибыла черная посольская машина с государственными флажками, и уже через три часа въездная виза для него была готова.

Джанэрнесто Беллонеску вылетел в Европу утром следующего дня. Он прилетел в Берн к вечеру и, не останавливаясь в городе, в котором провел университетскую юность, на трансъевропейском экспрессе выехал в Бухарест.

Родина встретила своего сына дождливой, ветреной погодой. После жаркого Рио он был вынужден надеть свою привычную потертую джинсовую куртку.  Быстро прошел таможенный досмотр, поскольку из вещей имел только кейс.

Как только Джанэрнесто вышел из зоны таможни, его мгновенно окружили сразу несколько попрошаек разного возраста, безошибочно определивших иностранца.
Действительно, высокий, подтянутый, в вытертых светлых джинсах и бейсболке, надвинутой на волнистые, с сильной проседью волосы, стянутые в хвост резинкой, Джанэрнесто в свои шестьдесят с небольшим нисколько не напоминал соотечественников. Несчастные компатриоты в великом множестве, не решаясь войти в залы отдыха в здании вокзала, осели на привокзальной площади прямо на бетонном покрытии, подстелив под себя какое-то тряпье.

Джанэрнесто пришла в голову мысль: если бы эту площадь, заполненную людьми,  снять с высоты птичьего полета, она, скорей всего, оказалась бы похожей на грязный обрывок серого картона, основательно засиженный мухами.
Люди на площади представляли собой жалкое зрелище, их вид вызывал боль, горечь, сочувствие или отвращение - весь спектр эмоций, какие только и может вызвать сборище люмпенов. Нестерпимо больно было наблюдать безнадежность и покорность на рано постаревших лицах. Мужчины, женщины, даже дети были похожи на понурых измученных кляч.

Он вдохнул воздух родной земли. Острое обоняние уловило мириады привокзальных запахов: несло прогорклым дымом и рыбьими потрохами из нескольких общественных столовок, тянуло застарелым тошнотворным запахом старья и  человеческого тела – немытые люди целыми семьями лежали у стен вокзала прямо на земле; по счастью, все перебивал запах нефтепродуктов - шпал и отработанного дизельного топлива.

-Вот тебе и запах родины! – подумал Джанэрнесто. - Бог мой! А люди? Как измельчал наш прежде гордый народ! Что коммунисты с ним сделали за такой короткий срок?
 
Приезжий с удивлением разглядывал толпы нищего люда.
- Выросло поколение, которое, кажется, не имеет представления о нормальной жизни и собственном достоинстве. Куда, в какие лучшие края хотят переселиться все эти люди? – горестно размышлял он, стоя на перроне.
 
Гость раздал ребятам несколько центов, положил в руку оборванному малышу доллар. Мальчишки ловили удачу, выклянчивая конфеты и сигареты. Поскольку конфет он не купил, а сигарет не курил, пришлось угостить одного из попрошаек сигарой.

Малыш, который ее выпросил, успокоил Джанэрнесто, пообещав, что обменяет дорогой подарок на конфеты.

В ту же секунду окруживших его ребят грубо разбросали в разные стороны двое подошедших молодых людей в темных костюмах. У одного мальчугана из разбитой губы сразу брызнула кровь.

Как кролики, дети в панике ринулись прочь, малыш, получивший удар, от ужаса даже не заплакал и улепетывал, размазывая кровь грязным рукавом.

С непроницаемыми лицами службисты приблизились к приехавшему.
-Добрый день, – высокомерно произнес один из них. – Прошу предъявить ваши документы!

Он полез в задний карман джинсов, доставая паспорт.
-Зачем вы с ними так жестоко? – спросил, не скрывая раздражения.- Это просто голодные мальчики. Они ничего плохого не сделали!

Джанэрнесто не удостоили ответом. Один из офицеров косо взглянул на него, задержал взгляд на старинном фамильном перстне с темно-синим камнем в окружении россыпи брильянтов. Джанэрнесто поразило выражение холодного высокомерия во взгляде парня с простоватой крестьянской физиономией.
-У нас нет голодных, господин приезжий! - с твердым провинциальным выговором произнес тот и сплюнул ему прямо под ноги.
 
Такая странная встреча неприятно поразила Джанэрнесто. Разве племянница не обещала всяческой поддержки при пересечении границы? Почему с ним  обращаются так грубо? Зачем разыгрывают сцену запугивания?

С отвращением вынужден был признать: 
-Холуйское хамство и наглость. Чего ждать от представителей власти, детей поломоек, пьяниц и горлопанов? 

Но на этом  испытания не кончились. Последующие события оказались похожими на содержание плохого фильма, и, если бы не природные ирония и мужество духа, ему впоследствии понадобилась бы серьезная помощь психолога. 

Настроение резко упало. Родина с ходу демонстрировала возможность репрессий.
-Как вы смеете бить детей? – сердито воскликнул он.
-Молчать, недоносок! – прошипел второй, и его почти волоком проводили к поджидавшей машине. Посадили на заднее сидение, зажав своими телами, от которых разило дешевым парфюмом.

- Вы  не имеете права! –  попытался он освободиться от нежданного соседства.- Один из конвоиров коротко ткнул его кулаком под ребра.
-Вы с ума сошли! За кого вы меня принимаете? - выкрикнул гневно.
- Скажешь слово – еще получишь!

Машина с места рванулась на большой скорости.
-Куда вы меня везете? – с беспокойством осведомился Джанэрнесто  минут через десять, оглядываясь по сторонам.

Он не узнавал  родного города. Слишком разительны оказались изменения. Вместо прежних уютных скверов с фонтанами, статуями и старинными фонарями, вместо элегантных фамильных двухэтажных особняков, окруженных ухоженными садами с дизайнерскими цветниками и забранными фигурными коваными оградами, выросли лаконичные четырех- и шестиэтажные коробки, напоминающие тюремный стиль во вкусе итальянского дуче Бенито Муссолини. Прелестная архитектура модерна начала века сменилась дешевым соцреалистическим стандартом.

Охранники презрительно молчали, не удостаивая ответом приезжего, которого им было велено задержать.

Вдохнув и выдохнув несколько раз, Джанэрнесто с трудом успокоил расходившиеся нервы и решил не торопить событий, а терпеливо ждать развязки. Неожиданное грубое обращение тоже требовало своего разъяснения. Секуритате ему было нечего предъявить, в этом он был твердо убежден, поэтому откровенная грубость и  дикое хамство встречавших разозлили неимоверно.

Присутствия духа Джанэрнесто не утратил, однако в голове зародилось  подозрение, что влияние племянницы в этой стране, по-видимому, безвозвратно утеряно. Последнее наводило на определенные неприятные размышления. Уж не случился ли в стране переворот, пока он в самолете перелетал океан? Обычно они вот так и происходят, внезапно и быстро. А правители узнают об этом в самую последнюю очередь. Если вдруг в стране произошел политический переворот, с ним, как родственником первых лиц, могли поступить совершенно неожиданно, так, как заблагорассудится новым властям.

Занятый невеселыми размышлениями, Джанэрнесто не заметил, как автомобиль миновал привокзальный район, вырвался на широкий нарядный проспект и через полчаса остановился  в черте города перед зданием, у дверей которого стояло двое вооруженных постовых.

Пожилого гостя, лишив возможности отступления, вновь зажали жилистыми телами и проводили по ступеням к высокой двери, на которой красовалась лаконичная вывеска с новым государственным гербом и надписью, выполненной золотыми буквами.
На прощание один из сопровождавших офицеров хорошенько наподдал ему в спину так, что он едва не упал, хорошо, что схватился за перила. На верхней площадке лестницы его под роспись в каком-то документе передали на попечение двум другим дежурным. С этими Джанэрнесто поднялся по красной ковровой дорожке на второй этаж в просторную приемную.

В приемной ему указали на стул у двери, где он молча просидел полчаса, удивляясь и уже пугаясь ситуации, в которой оказался. Не выдержав неизвестности, обратился к молодому человеку с белокурой костистой головой, сидевшему с бумагами за большим столом, видимо, секретарю.
-Скажите, молодой человек, меня примет сегодня кто-нибудь?

Шишкастая голова старательного секретаря, не отрываясь от бумаг, холодно оборвала:
- Ко мне следует обращаться «товарищ офицер», а не «молодой человек».
Джанэрнесто подивился, с какой одинаковой пустотой во взоре смотрели на него двое встретивших его людей и этот секретарь.
-Простите великодушно, я лишь два часа в вашей стране и не знаю порядков…

Офицер снова невежливо перебил, сказав:
-Когда будет нужно, вас вызовут, - и уткнулся в бумаги.

Он ждал еще час, разглядывая портрет президента над головой секретаря.  Знакомое лицо успокоило.
 
Художник придал взгляду вождя жесткий прищур, и Джанэрнесто  некоторое время гадал: изменился ли за годы правления характер человека на портрете или жесткости требовал новый стиль?

Устав сидеть на неудобном стуле, встал. Он порядком устал с дороги, сказалось волнение при пересечении границы: родина есть родина. Да и разница во времени тоже сказывалась: несмотря на напряженность, даже откровенную опасность момента, его сильно клонило ко сну.

Секретарь повелительно махнул рукой в его сторону:
-Сядьте!

Пришлось подчиниться и вновь усесться на жесткий стул.
Через какое-то время за дверями послышался шум и в приемную вошел военный чин с лампасами на форменных брюках. Не поздоровавшись с вытянувшимся по стойке смирно дежурным, спросил, не глядя на Джанэрнесто:

-Кто это у вас тут, Постелнику?
- Беллонеску, товарищ генерал! Только что сняли с поезда, - доложил тот, держа руку у козырька.

Джанэрнесто насторожился, ожидая развязки событий, даже сонливость развеялась.
В своей жизни он повидал разных людей, и в разных ситуациях, но более забавного и мерзкого спектакля, чем разворачивающийся прямо у него на глазах и с его участием, не видел никогда в жизни. Ради того, чтобы понаблюдать подобные мгновенные и разительные метаморфозы, случающиеся с людьми, и высокопоставленными при этом, стоило немного понервничать.

Чин в лампасах вошел в приемную важной поступью владетельного барона, чье слово – закон. Интонация, с которой он обратился к бедному молодому офицеру, была бесконечно презрительной, выражение лица – барское, надменное, взгляд, брошенный на Джанэрнесто, был таким, будто он взглянул не на человека, а на муху в навозе.
И вдруг, услышав имя задержанного, генерал замер с открытым ртом. Через секунду смертельно побледнел, затем побагровев так, что Джанэрнесто показалось, будто того сейчас хватит удар, и со сжатыми кулаками бросился к секретарю:

-Кто приказал? Твою мать..!- крикнул фальцетом. Голос его от напряжения прервался. Генерал засипел:
-Сняли с поезда! Боже мой!

Бросился к Джанэрнесто, протягивая в знак приветствия трясущуюся руку.
Тот и не подумал подавать свою в ответ. Спокойно выжидал, стараясь не показать истинных чувств.

-Добро пожаловать, товарищ -…Генерал замялся.
-Разрешите представиться, господин Беллонеску! Резван Йордаку, - от волнения голос генерала снова осип, и он упавшим, безнадежным от пережитого страха голосом произнес:
-Простите моих остолопов!

Оглянулся на потерянного бледного секретаря и рявкнул с ненавистью:
-Кто вам велел привезти господина Беллонеску сюда? Почему мне сразу не доложили?
-Виноват, товарищ генерал!- растерялся секретарь. – Приказано было доставить сюда, в резиденцию, и ждать ваших дальнейших указаний… 
-В чью Резиденцию?!- отчеканил тот с нажимом.

Дежурный обмяк,  с испугом взглянув на иностранца, потом на  генерала. Его реденький хохолок на взмокшей голове встал дыбом, выпуклости черепа покраснели.
Джанэрнесто забавлялся, следя за стремительно развивающими событиями. Подлил масла в огонь:

- Офицеры, доставившие меня сюда, избили детей на площади и ударили меня.
-Ударили?- в ярости зашипел генерал. Трясущейся рукой рванул галстук, пытаясь ослабить узел. Жесткий воротник сорочки, вырвавшись из-под мундира, встал торчком. – На гауптвахту! Немедленно! На неделю! Разжаловать! – закричал он и затопал ногами на дежурного. Тот схватился за телефонную трубку.

-Не надо их наказывать, - засмеялся Джанэрнесто, несколько секунд наблюдая за показной истерикой высокого чина.- Они  же не знали, кто я.
-Да, да, - остывая, охотно подхватил начальник, - не знали, не знали… Все кругом идиоты! Все приходится делать самому! Стоило мне только опоздать на час..,- он осекся, поняв, что проговорился, смуглое лицо его приняло кирпичный оттенок от прилившей крови.

Приезжий подивился гибкости психики генерала, умению того легко выходить из неожиданных тупиковых ситуаций. Подумал, отдавая должное солдафону: «Этот далеко пойдет! Без зазрения совести продаст всех – и останется в выигрыше».
-Да, - с иронией поддержал он, – лени и головотяпства на свете немало. Но скажите мне, любезный, – он намеренно употребил фамильярное обращение к генералу, с интересом наблюдая за его реакцией, - вы всех иностранцев подвергаете таким испытаниям? Кажется, я ничего дурного не замышлял и вам предъявить мне нечего.

Тот, не моргнув глазом, проглотил «любезного», стал оправдываться:
-Страна находится в окружении врагов. Секуритате…
-Каких врагов? - бесцеремонно перебил его собеседник. - Мы в центре социалистического лагеря.

-Мы должны пресекать шпионаж, - лепетал беспомощно чин, пытаясь сохранить на лице остатки значительности.
-Ни о каких научных или технических достижениях вашей страны я что-то не слыхал, - наседал возмущенный гость. - Может быть, ваши заводы разрабатывают новые модели танков или самолетов?
 
Йордаку, сдернув фуражку, нервно вытер мгновенно выступивший пот. Его обвинитель попал в самую точку. За такие речи любой получил бы суровое наказание.
Задержанный Джанэрнесто, чрезвычайно разозленный неожиданными хамством и грубостью встречавших его людей, а также увиденными картинами бесправия и бедности простых людей, продолжал отчитывать генерала, будто тот, а не кто другой, довел страну до разорения и унизил целый народ.

-Уверяю вас! Шпионам здесь делать абсолютно нечего! Разве что вы сообщите всему миру секрет, откуда у такой маленькой страны 20 миллиардов внешнего долга? Мы читаем ваши газеты. Там в каждом номере – рапорты о трудовых победах и невиданных ранее достижениях. Фактически же вы быстро привели ранее благополучное государство к развалу!..- безжалостно и с презрением бросал он.

Его собеседник только разевал рот и дышал, как рыба, выброшенная на берег, но прервать гневные речи так и не посмел.

Вмиг устав, приезжий безнадежно махнул рукой.
– Немедленно доставьте меня к моей племяннице! – бросил он презрительно, отворачиваясь от генерала.

-Сию минуту!- Генерал отдал честь и сам побежал впереди, широко распахивая двери.
Если бы не раздражение и сильная усталость, вмиг навалившиеся на него,
Джанэрнесто расхохотался бы. Он понимал, что глупо, как мальчишка, сорвался. На обвинительные высказывания он не имел никакого права. Ему сделалось невыносимо стыдно за все: за себя, за государство, на страже которого стоят тупые чинуши вроде Йордаку, такие подлые мелкие негодяи, как крестьянские отпрыски, встретившие его на перроне. Более всего было обидно за бедный, растерянный, доведенный до крайней нищеты и бесправия народ!
 
Садясь в просторный черный автомобиль уже с другой свитой, увидел группу из трех человек: молодых людей, которые его так нелюбезно встретили, без ремней, видимо, арестованных, куда-то сопровождал рядовой с автоматом. Здесь быстро чинили суд и расправу!

Но, скорей всего, ретивых службистов повели напоказ специально для него.
-Дешевый спектакль!- раздраженно бросил он водителю, догадываясь, что тот доложит о его словах вышестоящему начальству.- Стоит мне скрыться из глаз, как их тотчас же отпустят.

Он был глубоко разочарован. Поэтому, прибыв по назначенному адресу, прохладно приветствовал хозяйку дома, подставив щеку для поцелуя, и попросил несколько часов отдыха.

Вечером вся семья уже была в сборе. Дорогие ему люди сидели в гостиной, ожидая родителя. Александр наигрывал на рояле элегическую восточную мелодию, подбирая ее на слух: он давно не играл на фортепьяно. Микаэль и хозяин дома лениво обменивались фигурами за шахматным столиком. Эмилия, в длинном  блестящем платье с узенькими бретельками, держа в руках чашку кофе, с живостью беседовала о чем-то с Иону. Тот снисходительно улыбался, удивляясь забавным, на его взгляд, вопросам, которые задавала именитая родственница. Но вежливо, как и подобает воспитанному мальчику, отвечал даме.

Отец, волнуясь, вошел и сразу охватил все группы своим цепким взглядом художника. Сыновья бросились к нему, обнимая и похлопывая по плечам. Поднялись шум, смех, суматоха. С детьми было все в порядке. Они были энергичны, здоровы, их сыновние объятия оказались ощутимо крепкими.
-Позволь представить, отец, моего сына и твоего внука! – Александр, сдержанно улыбаясь, тихонько подтолкнул к нему Иону. Дед с внуком крепко обнялись. У деда на реснице повисла слеза, он сердито смахнул ее.

-Все из-за вас! – махнул он рукой в сторону хозяина дома. – Это ваша власть разлучила меня с моими детьми! Это же сумасшествие – познакомиться с внуком через двадцать лет! К тому же меня чуть не арестовали по приезде! – не преминул он наябедничать улыбающимся супругам.

Хозяин примирительно помалкивал и улыбался в ответ на все горячие обвинения. Его не обеспокоило даже упоминание о генерале Йордаку. Эмилия же, занятая болтовней с Иону, все пропустила мимо ушей и сделала вид, что жалобы в адрес офицеров ее не касаются.

Оживленный разговор, смех, воспоминания гостей и хозяев продолжились в столовой, куда все перешли, разместившись за большим, красиво накрытым  столом.
Ион Виктор с интересом разглядывал своих родственников. Дядя Жорж, ради семейного торжества, сменил официальный костюм на блестящий вечерний пиджак и галстук-бабочку и сел  напротив него за овальный стол. Отец с Микаэлем, тоже в темных пиджачных парах с белыми сорочками, были разительно похожи друг на друга, как истинные братья.

Эмилия блистала элегантным вечерним платьем и красотой оголенных рук. Но вот его дед, его  великолепный дед, даже и не подумал ради высокой родни сменить легкомысленные джинсы на вечерний костюм. Это было бесподобно! Так здорово, так классно!

Иону любовался своим моложавым дедом, его длинными волосами, затянутыми резинкой,  чувствуя, что тот уже взял его сердце в плен навсегда.
-Дед, а где твоя знаменитая бандана? – озорно спросил он, разрушая чопорную обстановку дома и бесстрастность его обитателей.
-Тебе она нравится? – спросил тот весело. – Она всегда со мной.

Джанэрнесто тут же полез в карман, достал голубую повязку с непонятной звездой в центре и повязал на лоб. Эмилия поморщилась.
-Вы, право, как мальчишка, дядя Эрнесто! Когда вы только повзрослеете?
- Никогда!- торжественно пообещал дед. Он заговорщицки подмигнул Иону синим блестящим глазом и торжествующе  оглядел своих детей.

Он разглядывал обоих сыновей со смешанным выражением удовольствия и не известно откуда взявшейся обиды: ему было бесконечно жаль, что встречи с ними, особенно с Александром, настолько редки, жаль, что со своим  внуком познакомился лишь спустя двадцать лет. И к радости встречи примешалось горькое сожаление: он вновь уедет и долгие годы ожидания будут холодить его сердце.

Джанэрнесто с сожалением вздохнул и, чтобы не предаваться больше печальным родительским размышлениям и не огорчать родственников, молодцевато предложил всем троим, включая и солидного хозяина дома:
- Кто хочет побороться со мной в армрестлинге? А, Жорж? Давай!

Однако тот на провокацию не поддался, подняв обе руки вверх. Сыновья тоже запротестовали, скаля зубы и энергично отнекиваясь. Отец не унимался, решив во что бы то ни стало, заставить хоть одного из них  помериться силами.
-Нет, отец, я пас! – воскликнул Александр, увидев уставленный на себя синий боевой взгляд. – Уверен, что ты в лучшей форме, чем я, - и тут же с показным видом сложил руки на груди. – А вот молодой человек, - он подтолкнул к нему сына, - думаю, желает попробовать.

Иону, не сопротивляясь, с готовностью подсел к деду. Все тут же окружили состязающихся, начали давать советы и заключать пари. Эмилия воскликнула:
-Я ставлю на молодость!

Хотела нежно провести рукой по щеке юноши, но тот комично вздернул брови и мгновенно увернулся от непрошеной ласки.

-Ничего подобного! – запальчиво парировал старик.- Чтобы вы все тут знали, сообщаю: я занимаюсь не только армрестлингом, но и парусным спортом. У меня стальные мускулы. Под какими только ветрами не приходилось управляться с яхтой! Ставь на меня тысячу баксов, красавица!
Он мгновенно сбросил джинсовую,  видавшую виды куртку, оставшись в обычной майке из хлопка. Короткие ее рукава обнажили резко выраженную мускулатуру.
 
Оба мужчины - пожилой и юный – сцепили руки.
Джанэрнесто был очень силен, это сразу было видно по его хватке и напрягшимся мышцам. Иону не стал снимать рубашку и даже не закатал рукава. Своими длинными пальцами крепко обхватил кисть деда, озорно и весело заулыбался. Жорж щелкнул пальцами, воскликнув:
-Начали!

Борцы сильнее сжали кисти друг друга. Дед горел желанием одним движением положить руку внука. Позой и сложением он несколько напоминал Сталлоне в известном фильме, только был более жилистым, нежели мускулистым.
Сыновья любовно оглядывали своего моложавого родителя. Улыбающиеся, подтянутые, очень похожие на него, они отличались лишь цветом глаз: у младшего они были синие, отцовские,  у старшего – карие, материнские.

Соперники все еще сопротивлялись, сохраняя ничью, хотя неугомонный старик предпринимал все новые и новые атаки. Внук невозмутимо держал оборону. У молодого участника и плечо, и кисть оставались неподвижными, лишь иногда он шевелил пальцами, сильнее захватывая кулак деда. Тот покраснел,  на лбу и на шее налились вены, а мальчишке хоть бы что: улыбается себе – и все, да в глаза деду снизу заглядывает.

Александр незаметно мигнул Иону, тот засмеялся, затем хватил губами воздух и, выдохнув, будто без сил, чуть ослабил сопротивление, его соперник мгновенно воспользовался этой маленькой промашкой и торжествующе положил руку внука на стол.

Зрители зааплодировали, перебрасываясь шутками.
Дед тут же завопил, потрясая обеими руками над головой:
-А? Знай наших!

Иону, закатываясь от смеха, поддержал:
-Ну, ты и силен, старик! Не думал, что у меня такой классный дед! Теперь буду перед всеми тобой хвастаться.

Жорж тоже не пожелал остаться в стороне, похвалился, что в молодости сгибал и разгибал прутья электросварки.

Джанэрнесто воскликнул:
- Сынок, они же не гнутся, они ломаются. Ты забыл о нормальной жизни  в своих кабинетах!

Тот слегка растерялся, поняв абсурдность своего детского хвастовства, но не обиделся, засмеялся и хлопнул себя по лбу.
-Вот черт, правда, забыл!

Бразильский гость, подогреваемый своей победой, громко воскликнул:
-Да, кстати, друзья мои! А помните, как Александр в юности гнул монеты?! Помнится мне, как только он покажет эти свои способности, так все барышни тут же на нем и виснут… Правда, Эмми? Может, ты и сейчас покажешь нам этот фокус? Кажется, у тебя были две монеты – одна с пружинкой на сгибе, а другая – настоящая?

Александр рассмеялся:
- Когда это было, отец? Пожалуй, уже не получится: давно не пробовал, да и пальцы ослабели. Кстати, отец, сейчас это не фокус. Да, вот Ион Виктор попытается…Правда? – снова подмигнул отец сыну.
-Не может быть! – ахнул дед.
-Ну почему же не может? - нежным контральтовым голосом произнес внук.

Он достал из кармана невесть откуда взявшийся круглый диск в форме монеты, очень крупный и с толстым ребром, и захватил своими худыми пальцами. Надавливая большим  пальцем, тремя медленно сложил ее поперек оси.

Эмилия восхищенно ахнула:
-Ах, какая прелесть! – и захлопала в ладоши.
Дед бросился к внуку, рассматривая его кисть. Тронул жесткие длинные пальцы, не утратившие еще юношеского изящества и тонкости, попробовал их на крепость, пытаясь выпрямить. Требовательно, с азартом воскликнул:

-А ну, разогни!

И молодой человек медленно, тремя пальцами обеих рук разогнул металл. Гость взял диск в руки, внимательно оглядел с двух сторон, поцарапал большим пальцем поверхность и, вздохнув, произнес с упреком:
-Разыграли вы меня с этим армрестлингом? А?
-Ну, чуть-чуть, - опустил внук голову в притворном смущении и озорно, как кот, стрельнул глазами.

Оглядев собравшихся, но все еще недовольно, дед примирительно сказал:
-Ну, ладно! Если вырастет глупым, так пусть хотя бы будет сильным! Эти слова, произнесенные серьезным раздумчивым тоном, вызвали у присутствующих приступы неудержимого смеха. Эмилия хохотала навзрыд, запрокидывая назад уложенную головку и показывая нежное горло. Муж ее тоже смеялся, расслабляясь в теплой веселой атмосфере семейного примирения. Александр скупо улыбнулся, но верхняя губа его осталась в приподнятом положении, обнажая зубы, а лицо будто застыло в непонятной гримасе.

Джанэрнесто тут же понял, что снова попал впросак. Заглядывая по очереди в лица родственников, прибывший с другого конца света отец пытался уразуметь, в чем причина такого хохота.

Александр положил руку на плечо мальчика, чуть сжимая его длинными пальцами, решил разъяснить обстановку:
-У Иона Виктора сложная система тренировочных упражнений, отец. Восточная. – Он вздохнул и с торжеством посмотрел прямо в глаза своему отцу. – Он давно тренируется. Сгибает в узел и разгибает металлические трубы диаметров в 2 сантиметра, бегает, как олимпиец, вскакивает на лошадь без стремени…

-Санни, не надо! – попросил тихо Иону.
И Александр сразу смолк. Загорелые щеки слегка покраснели – ему стало неловко за свой порыв. Он ведь так любил сына, столько сил вложил в него! Ему очень хотелось услышать одобрение отца, хотел, чтобы отец тоже порадовался успехам и его самого и внука!

Джанэрнесто сразу заметил смятение  и напряженность Александра,  уловил и волнение, и гордость сына, которую тот старался скрыть, и его одиночество. Старый отец понял: младший сын нуждается в его одобрении и поддержке. Он еле сдержался, чтобы не броситься к ним обоим и не заключить в объятия, приговаривая:
-Я люблю вас и горжусь вами и буду гордиться всегда, пока жив!
 
Однако совершенно не подавал вида, что его тронул порыв Александра, коротко, со смешком  смерил Иону взглядом и небрежно произнес:
-Молодец, бой! Хотя я не всему верю. Эти отцы, они любят прихвастнуть…А скажи-ка мне, сын,- повернулся он к Александру со строгим выражением. – Почему я не вижу здесь твоей жены?

Все молча переглянулись. Никто не решился ответить на этот резонный вопрос. Наконец, вздохнув, Александр оглядел всех собравшихся сузившимися глазами и неохотно признался:
-Прости, отец, но она ничего не знает о моем происхождении. Я так и не решился ей ничего объяснить – не хотел смущать... Стефания - очень простая женщина, родители ее то ли мещанского, то ли крестьянского сословия, не знаю точно… Она рано осталась сиротой, вынуждена была работать в кооперативе, потом, как здесь принято, вступила в члены партии коммунистов. Я для нее - простой конюх. Как, впрочем, и ее сын.

-Конюх? – пораженно произнес Джанэрнесто. – У тебя за плечами несколько серьезных факультетов! Ты учился в университетах разных стран! А сейчас ты  - конюх?
Сын кивнул, не поднимая глаз, а его старый отец продолжал горячиться:
-И ты не рассказал своей жене о себе ничего?

Он отложил приборы и удивленно переводил свой взгляд с одного члена семьи на другого. Положение спасла никогда не теряющая чувства уверенности в себе  Эмилия.

- Вообще-то он не простой конюх, Onkel Erni, - громко, с уверенностью человека, привыкшего, что его слушают, начала Первая леди, - Александр занимается селекцией новых пород, он известен всем конезаводчикам Европы. Это очень перспективная отрасль, и   его рысаки успешно конкурируют на европейском рынке с самыми знаменитыми заводчиками мира. А Стефания?.. Что вы хотите, дорогой дядя? – резковато произнесла дама высоким тоном. - Чтобы вашу невестку хватил удар, когда она узнает, что у нее родственники-эмигранты за границей? А брат мужа – диссидент? За это, знаете ли, у нас арестовывают.

-И это говорите мне вы, первые лица государства? – не поверил старик.
Жорж встал и  подошел к гостю. Пораженный, тот поднялся тоже. Хозяин примирительно положил ему руку на плечо.
-Поверьте, Джанэрнесто, мы этот вопрос не раз обсуждали, не раз держали совет…И решили единодушно: пока не стоит тревожить бедную женщину. Равным образом, она ничего не знает и о той оригинальной методике обучения сына, которую использовал Алекс…

- Ну и дела! – помотал головой отец. – Мне кажется, вы все тут с ума посходили. Уродство во всем!
Потом, заинтересовавшись новой информацией, переспросил:
 - А что это за обучение?
Родственники вздохнули с облегчением: разговор перешел на безопасные рельсы.
-Ах, методика прекрасная! – вмешалась Эмилия. – Ваш внук – гений! - ляпнула она, хихикнув. Губы ее сложились в ехидную улыбку, блестящие глаза впились в покрасневшего Иону.

Джанэрнесто вздернул брови и с изумлением уставился на внука.
Иону  покраснел, смутившись от общего внимания и столь высоких оценок. Он был скромен, и ему претила любая хвалебная риторика, однако решил откорректировать ответ своей высокопоставленной, но бестактной тетки.

-Да нет, дед! Успокойся! – Он встал из-за стола и подошел к деду, успокаивающе обнимая его за плечо так же, как и Александр, заглянул тому в лицо. - Никакой не гений. Просто много читаю, запоминаю. Но это касается гуманитарных наук. А точные  мне даются с большими усилиями. Впрочем, я их не очень люблю… – Он извиняюще пожал плечами.

С поднятыми бровями дед повернулся к улыбающемуся Иону:
- В каком же ты классе, внук?

Все рассмеялись еще более неудержимо. А дед рассердился и стукнул кулаком по столу:
-Объяснит мне толком кто-нибудь или нет, что вы сделали с этим парнем?

Мужчины не отвечали и забавлялись ситуацией, с удовольствием переглядываясь и пересмеиваясь.
-Он футуролог, составляет прогнозы вероятностных событий в разных масштабах, - ввернула Эмилия, иронически щуря глаза и поднимая брови, - государства, например, или отдельного лица.

-Силы небесные!- воскликнул дед, пораженно рассматривая внука. Он не знал, радоваться ли ему от такого известия или стоит прикрикнуть на них на всех:
-Дети мои! Вы зачем изуродовали нормального парня?
-Он астролог, что ли? – воскликнул он с нескрываемым раздражением.
Джанэрнесто презирал всяких экстрасенсов, магов и гадалок и не верил в подобную чушь.
 
Но присутствующие продолжали вести себя так, как будто ничего серьезного не произошло, и, напротив, расхохотались еще громче. Самое интересное - Иону тоже улыбался, чертенок.
-Ну, это только его крошечное хобби, забава! – с удовольствием произнес Микаэль.- Ты лучше проверь его португальский или английский. Впрочем, с тем же успехом можешь проэкзаменовать и знания античных языков.

Поняв, что его внук изучает иностранные языки, дед чуть успокоился: слава Богу, дитя занимается не только сочинением гороскопов!
-Это правда? – недоверчиво повернулся дед к Иону.
Тот легко пожал плечами и небрежно кивнул:
-Ну да.

-Добавим еще системные сведения по мировой истории, религии, философии, политологии, литературе, - гордо перечислил Александр.
-Санни! – запротестовал Иону, его уши заполыхали алым цветом.
Джанэрнесто все еще не мог прийти в себя от изумления и все спрашивал однообразно: «это правда?». На что Иону, как ни в чем не бывало, всякий раз отвечал: «да».

В конце концов, поняв, что внук разносторонне талантлив, дед вымолвил с гордостью:
-Вот это да! Весь в меня!

Все так и прыснули от смеха. Потом захохотали настолько громко, что в столовую вбежали две собаки – рыжий сеттер и белый, с подпалинами, пойнтер – и с восторженным лаем стали кидаться на людей и всех целовать.
Началась кутерьма, радостная суматоха, взвизгивания Эмилии. Дед обнимал Жоржа,

Эмилия обнимала и целовала отворачивающегося Иону, братья радостно улыбались, положив друг другу руки на плечи.
Потом одна дама танцевала по очереди со всеми кавалерами. Она строила глазки Иону, учила племянника, как следует ухаживать за дамами. Тот смущался, но продолжал вести свою партнершу, иногда закатывая глаза в притворном ужасе, когда та исполняла опасные па – наклонялась почти к полу или закидывала в танго изящную ногу на его колено.
 
Вечер прошел в шутках и веселье. Джанэрнесто как будто привез с собой   радостную, раскованную атмосферу праздничного южного карнавала.
На следующий день, по давней своей  привычке рано вставать, Джанэрнесто вошел в столовую и увидел уже сидящих за столом отца с сыном.
-Доброе утро!- поздоровались они,  дружно вскочив. Их лица сияли радостными улыбками.

-Доброе! – ответствовал старик, присоединяясь.- Да, человека труда сразу видно: встает с птицами небесными. А Микки всегда был лентяем и лежебокой.
-Ну, что ты, папа! Он привык работать ночами,- перебил любивший точность и справедливость Александр.- Кстати, он фанатик музыки и своей профессии. Даже Терезу не жалеет!

-Терезу? А кто это? Его здешняя пассия? – заинтересовался Джанэрнесто без тени осуждения.
-Это моя жена, - тихо пояснил внук, опустив глаза, на лицо его набежала тень. Он вскочил с места и так остался стоять.

Дед снова разволновался, размахивая руками, воскликнул:
-Вам не стыдно держать меня в неведении столько лет? Ты же звонишь мне! Почему не сообщил? – воззвал он к сыну.
-Прости нас, отец! Знаешь, всего по телефону не расскажешь…

Александру было неловко перед отцом, он не знал, как оправдаться. Его обычная сдержанность на этот раз обернулась неприятными последствиями.
-Да, ты всегда был скрытный. И этот, - он мотнул головой в сторону Иону, - точно такой же, как отец.

Отпив кофе, задал новый вопрос:
-Дети уже есть?

Продолжая стоять с опущенными глазами, Иону объяснил:
-Да. Дочь. Ей пять лет. Я назвал ее Анна Лиза в честь твоей матери, и моей прабабушки.

В голосе внука дед уловил плохо скрываемую горечь.
-Да, и в честь моей сестры, - заметил он.- И заядлой лошадницы, между прочим, - прибавил, утирая глаз.

Джанэрнесто  новость тронула до слез, но он постарался не показать волнения перед внуком. Перед этим необыкновенным, чудным парнем! Строго и придирчиво продолжал допрашивать:
-Пять? Во сколько же лет вы ее родили? Жена, наверное, старше тебя?
-Мы ровесники.

Внук отвечал на многочисленные вопросы своего деда исчерпывающе и кратко, как подчиненный на приеме у генерала. Его развернутые плечи, посадка головы демонстрировали силу и уверенность. Он являл собой гармонию интеллекта и физической силы.

Дед был поражен. Алекс воспитал редкостного парня! Подумал с гордостью:
- Нашу фамилию Господь талантом не обошел! Настоящий Мушатин! Вот тебе и мать – крестьянка!

Спросил с интересом:
-Девушка так же талантлива, как и ты?
Александр не дал сыну возможности повосторгаться своей Терезой. Сам начал посвящать отца в события жизни членов своей семьи:

-Да,  девушка  очень одаренная, с хорошим голосом. Микки говорит: soprano assoluto – как раз для главных оперных партий.  Сейчас учится в консерватории, Микаэль слегка корректирует ее дальнейшие карьерные шаги. В конце года мы планируем  отправить ее в Берлин продолжать образование. Во всем остальном она похожа на Стефанию: находится в неведении относительно некоторых интеллектуальных особенностей и социальных характеристик своего мужа.

-А как же моя внучка? Ты будешь ее так же воспитывать, как Иону?- встревожился Джанэрнесто, забыв о кофе.
-Анна Лиза получит хорошее образование. Не сомневайся, отец!- с твердой уверенностью произнес Александр.
Иону утвердительно кивал, поддерживая отца, будто давая железное обещание: да, да, можешь не сомневаться!

Джанэрнесто, глядя на их умные, открытые и энергичные физиономии не сомневался: с такими наставниками его правнучка горы свернет.
Произнеся наконец, «ну что ж, надеюсь, что все так и будет», смущенно умолк.

Повисла небольшая пауза.
Он не знал, как приступить к другому своему заданию – выполнить обещание, данное  Вардарине. Во многом и его приезд сюда мотивировался этим заданием.
Александр исподлобья взглянул на отца, и глаза его чуть сузились.

-Хочу вам сказать, ребята, - обратился Джанэрнесто к обоим, - в этом году у меня была пара-тройка удачных заказов… Знаешь, Алекс, я пишу иногда в манере Пикассо. Так вот, сделал знаменитостям два полотна на заказ…
Подметил, как Иону обменялся с Александром молниеносными понимающими взглядами.
- Они заплатили так много…
 
Рассердился на себя, на Вардарину, на этих двух остолопов… Повысил голос:
- И вообще, мои гонорары стали неприлично велики, я не знаю, куда их девать? Вардарина тоже…

Его откровения тотчас же были прерваны дружным взрывом смеха отца и сына. Они закатывались от хохота, поглядывая друг на друга, будто ожидали от него именно таких слов.

Дед тут же надулся и обиженно смолк.
В этот момент в комнату вошел проснувшийся Микаэль в белой льняной рубахе с открытым воротом. Сходу включился в разговор:
-Почему меня не разбудили? Я так давно не смеялся!

Александр осторожно начал:
-Отец не знает, как деликатно вручить нам пару-тройку своих миллионов. Они там с мамой нафантазировали себе ужасов по поводу нашей бедности.
Микаэль мгновенно включился в общую теплую атмосферу, поддержал веселый смех.
-Поверь, отец: эти твои несносные гордецы не хотят брать денег даже у меня, представляешь? А я - брат и дядя этих наглецов. Мои здешние и зарубежные гонорары тоже высоки. Мне их тоже некуда девать! Но я подозреваю, они богаче меня.

И снова рассмеялся.

Иону обнял деда и с нежными юношескими интонациями объяснил:
-Дедушка! Ты должен понять: нам не интересно брать чужие, прости! – даже твои,  деньги. Мы их сами зарабатываем. Это очень увлекательно, понимаешь! Мы и, правда, не бедные, в этом суть папиного эксперимента…

Александр толкнул его под столом ногой. Внук замолк. Но проницательный дед все понял и сказал просто:
-Мальчики, это вы простите старика! Я слегка подзабыл, живя долгое время вдали от вас, что вы - гениальные дети.
Дети радостно поддержали:
-Ага!

Гордо расправил плечи, поднял голову, добавил торжественно:
-Все в меня!
Теперь уже смеялись четверо.
Отец с сыновьями и внуком обменивались новостями, шутками, фотографиями. Через некоторое время в столовую вплыла Эмилия в роскошном утреннем наряде и ореоле аромата французских духов.

Весело воскликнула:
-Какие вы молодцы, уже на ногах! А Жоржи еще спит. Просил извинить: завтра отправляется с визитом в отдаленную восточную страну.
Присела на высокий табурет с ажурной ножкой. Взяла с подноса крошечную кофейную чашку, заботливо приготовленную вышколенной прислугой, которой не было даже видно.

Небрежно бросила, повернувшись к Александру:
-Недавно нам стали известны некоторые сведения о твоей Цыси.

Тот сильно вздрогнул и побледнел так, что Иону мгновенно бросился к отцу, даже выступил чуть вперед, заслонив собой. Он готов был парировать любой удар, беря на себя защиту отца.

Вежливо, но твердо юноша  оборвал Эмилию:
-Ее зовут не Цыси!
И с иронией, как бы мстя  тетке за  бестактно брошенную фразу, дикторски чеканно выговорил:

-Что же касается императрицы Цыси, madame, то дед отрекшегося от престола последнего императора Китая Пу И — И Хуань был седьмым сыном Даогуана и был женат на младшей сестре вдовствующей императрицы Цыси.
Микаэль с Джанэрнесто застыли, раскрыв рты, не зная, как реагировать на происходящее.

Эмилия в замешательстве помедлила. Потом покраснела, спохватилась.
-Ах, эта моя всегдашняя привычка иронизировать… Прости, милый! - обратилась она серьезно к Александру. – Я помнила о ней всегда и все ждала случая и возможности получить хоть какую-нибудь информацию. Нам с трудом удалось связаться с той страной через посредство некоторых лиц, поверьте, далеких друг от друга … Сведения нам были предоставлены буквально на днях.

Александр был поражен и глубоко тронут вниманием кузины.  Одновременно его сильно смутила осведомленность посторонних людей о некоторых интимных и тайных сторонах его жизни, о которых он никому не распространялся. Его сердце заколотилось от сильного волнения. Слишком растерянный, чтобы дать волю гневу, подошел к ней сзади и, прижавшись лицом к затылку, прошептал:
-Она жива?

 Кузина ободряюще похлопала по его руке.
-Да. Она в безопасности.

Он судорожно вздохнул и отвернулся, закусив губу. Дед в беспокойстве заерзал в своем кресле:
-Силы небесные! О ком идет речь?

Микаэль  сжал его плечо, дав знак некоторое время помолчать. Лицо брата, который на его памяти никогда не терял самообладания, пугало непривычной бледностью.

Эмилия торжественно сообщила:
-Как вам известно, император Китая Пу И в период культурной революции прошел перевоспитание трудом, кажется, на картонажной фабрике. Он осознал свой грех перед трудовым народом, покаялся. С позволения новой власти, несколько раз женился. Последняя его жена, медсестра, очень симпатичная женщина, родила двоих детей – мальчика и девочку. Сейчас они старше меня. А наша княгиня, последняя дочь младшего брата Пу И, который был совсем маленьким мальчиком в год переворота, нашла приют в чужой соседней стране. Король Махендра и сменивший на престоле отца сын Бирендра, уважительно относятся к представителям древней княжеской крови и чтут интересы высоких фамилий. Кстати, молодой король  - блестяще образованный человек. Как многие дети монархов, после завершения  учебы в Итонском колледже он отправился в Кембридж и там окончил Гарвардский университет.  В этой стране, недалеко от границы, у нее дворец не хуже королевского, штат служанок. Она  дает приемы. Но это все неважно! А важно то, что у нее есть дочь!

Александр сильно вздрогнул и бросил испуганный взгляд на сына. Тот, ободряюще кивнул, призывая к терпению.

Джанэрнесто не выдержал свалившегося потока информации и, высвободив плечо из пальцев Микаэля, нервно им дернул и бесцеремонно перебил племянницу:
- Что еще за король Миренда-Баренда? О какой стране ты говоришь, дорогая?

Та со значительным видом прищурилась и торжественно возвестила:
 -Непал, дядя!

-Силы небесные! – только и нашелся Джанэрнесто, не зная, что прибавить, и Эмилия в полной тишине закончила свое сообщение.
-Наш доверенный информатор подчеркнул: окружению не известно, кто отец принцессы, а ее мать никому не открыла тайны за все двадцать лет. Все утверждают лишь, что дочь очень хороша собой и похожа на европейку. Кстати, глаза у китайской девочки синие.

Александр опустился на стул у стены с закушенными губами, ватные ноги не держали.
Эмилия победно оглядела всех собравшихся, которые слушали ее, затаив дыхание, и не произносили ни слова. Ни Микаэль, ни присоединившийся к компании Жорж не понимали, какое отношение к ним имеет эта информация. Оба в растерянности переглянулись. Лишь  Джанэрнесто проницательно и сразу ухватил суть сообщения.
-Вся в меня! – разрядил он обстановку  своим уже привычным победным вердиктом, полюбившимся собравшимся, и подмигнул племяннице, как заговорщик.
 
Александр, бледный, как полотно, откинулся к стене,  глаза его сухо блестели. Он сидел неподвижно, боясь пошевелиться, так что затвердели мышцы тела, и потрясенно молчал. Иону, обняв отца за шею, прошептал:

-А я что говорил!?

Наконец, Александр смог чуть холодно произнести:
-Эмми, милая! Странно, что ты знаешь мою историю? Я ее не рассказывал …
-Можешь не продолжать, дорогой кузен! Извини, что не предупредила, и не считай меня бестактной. Если хочешь знать, я выполнила просьбу твоего сына. Он обратился ко мне за помощью уже давно. Все эти годы известий оттуда не поступало. И лишь буквально несколько дней назад нам сообщили некоторые сведения. Подробности я тебе предоставлю. Они  все еще крайне секретны.

Александр смотрел на своего сына. Мальчик вырос. Его эксперимент удался: он являл собой образец юноши блестящего ума и редчайшего благородства.