Диалогическое Единство 1

Предварительно смодулированный высокочастотный сигнал лишь на мгновение ослепил защиту флагманского крейсера, вышедшего из тени луны. Но запущенным заранее ракетам хватило всего нескольких секунд, чтобы поразить двигатели, системы наведения и вышки связи. Генерал армии «Волосы Вероники» Адам Гренд усмехнулся и наконец прекратил нервно теребить ленту ордена Бреона первой степени, приколотого к груди. Ловушка сработала отменно, корабль противника оказался в его руках.

Эта война всё не хотела заканчиваться. Первые удары нанесли креонийцы, разбомбив несколько крупных колоний и уничтожив десяток космических станций. Сперва им даже удалось ворваться в центральную систему — столицу и оплот человечества. Эти мрачные дни унесли жизни сотен тысяч солдат и миллионов мирных жителей. Поражение уже казалось неминуемым, но креонийцам дали отпор. Разгорелись повстанческие восстания, адмирал Ришат Ахри провёл гениальную перегруппировку флота, защитникам удалось найти в себе силы на героизм — это был один из тех переломных моментов войны, которые входят в легенды. Вскоре развернулось крупномасштабное контрнаступление.

Тогда Креон стремительно начал терять позиции по всем фронтам, их экономика не справилась, производство техники задохнулось. Военной машине креонийцев осталось совсем недолго. Особенно успешно проходило наступление в системе «Волосы Вероники». Адам Гренд знал своё дело.

Единственное, что связывало ему руки, — присутствие боеспособного флагманского крейсера Креона. Мало того, что этот звездолёт в открытом бою — страшный противник, так ещё, по данным разведки, на нём инкогнито находился креониец, обладавший информацией о материнском корабле и способах его засечь.

Этот корабль — жемчужина кораблестроения, великан даже в сравнении с линкорами! Он скрывался где-то в космосе, перенося на борту не только несколько полностью снаряж;нных крейсеров и сотни штурмовых звездол;тов, но и высший командный состав Креона. Война не прекратится, пока его не обнаружат и не выведут из строя.

Адам Гренд получил приказ: взять живыми столько членов экипажа, сколько удастся. Чтобы исполнить непростое задание, генерал придумал и расставил сложнейшую ловушку, потеряв немало людей, но цели достиг.

В то время, как покор;женный остов креонийского корабля падал на луну, а Адам Гренд наблюдал крушение с мостика, Кевин Денс раз за разом пробегал глазами новое распоряжение, только что пришедшее от высшего руководства. Он был подготовленным дипломатом, много лет прослужившем в посольстве на Креоне, а сейчас работал на самую верхушку объединенных военных сил людей. Война и по нему ударила жестко, отняв семью, но в Кевине не разгорелась жажда крови…

Когда он получал очередные подробности наступления: сводки новостей с фронтов, списки погибших, названия разор;нных систем — он чувствовал лишь отвращение и страх перед человеческой природой. Пока реваншизм, природная жесткость и ярость кипели в каждом бойце, Кевин с трудом переживал осознание глупости и бессмысленности всей этой бойни. На протяжении существования люди воевали, и даже сейчас, в век процветания, не смогли прекратить. Вместо созидания, вместо компромисса, живые существа с обеих сторон грызли глотки, простреливали тела из бластеров и выжигали города орбитальными бомбардировками. «Война никогда не меняется», — говорили они.

«Дураки никогда не меняются», — считал Кевин.

Он прибыл на корабль генерала совсем недавно. Это Кевин доставил данные о персоне «повышенного интереса» на борту креонийского крейсера. С тех самых пор он наблюдал, как генерал разрабатывал план и готовил ловушку. Приказ о захвате креонийцев живыми, на первых порах, казалось, поставил его в тупик. Кевин удивился и не поленился перечитать его дело — плен;нных креонийцев в карьере Гренда, действительно, насчитывалось не более двух десятков. И это при шестнадцати уничтоженных крейсерах и двух линкорах! Нечего и говорить о более мелких кораблях. Существовало лишь два разумных объяснения. Либо генерал недостаточно профессионален и каждый раз разрушает судно противника в космическую пыль, не заботясь о боеприпасах, либо он намеренно убивает пленных, старательно обходя эту тему в рапортах. Сведения о подобных результатах очень вряд ли обрадовали бы военный трибунал. Тем более, что, судя по ловушке, расставленной Грендом, он всё же профессионал.

Это означало одно: только что поступившее Кевину распоряжение не сулило выжившим членам экипажа сбитого корабля ничего хорошего. Генерал наверняка захочет поквитаться с ними за погибшего офицера, который собирал данные о перемещениях креонийцев. Новое указание начальства гласило: «В силу изменившихся данных вам разрешается применение силы, вплоть до полного уничтожения личного состава флагманского крейсера Креона на направлении „Волосы Вероники“. Наличие интересующих персон не подтверждено. Настоятельно рекомендуется действовать в рамках кодекса и закона». Кевин прекрасно понимал, что для своих людей генерал Гренд и есть «закон и кодекс».

Но не для него.

С улыбкой генерал любовался обломками сбитого корабля. Громадина врезалась в поверхность луны, подняв колоссальное облако пыли. Наконец-то повержен! Кровь генерала бурлила, он чувствовал себя живым как никогда. Раз за разом, словно сдавливая тонкую шею креонийца, он сжимал пальцы в кулак. Только одно портило день — приказ захватить пленных. Это далеко не та участь, которую для креонийского экипажа предпочёл бы Адам Гренд. Все эти твари на одно лицо. Монстры, сравнявшие с землей его родной город. Подлые нелюди, убивавшие его друзей.

Прозвучал сигнал, что кто-то зашёл в отсек. Адам Гренд повернулся на пятках и увидел невысокого полного мужчину в клетчатом пиджаке и брюках — на мостик поднимался Кевин Денс собственной персоной. Со его крупным носом, нелепыми очками и простоватым лицом, он выглядел полной противоположностью рослого красавца-генерала. В руках новоприбывший держал папку с эмблемой звездного флота. Дипломат поприветствовал генерала по форме и молча передал документ в закрытом виде.

«Что там ещё?» — недовольно проворчал про себя генерал, открывая папку. Новый приказ, касающийся экипажа сбитого крейсера? Адам Гренд внимательно перечитал текст несколько раз, улыбаясь всё шире, и захлопнул папку. Кодекс! Он и его люди что-то не видели, как противник следовал какому-нибудь кодексу на их землях. И потому его подчинённые разделяли взгляды генерала на креонийцев. Приятное тепло разлилось по телу — скоро он вновь получит желаемое, выплеснет наружу ещё немного боли.

Кевин, убедившись, что приказ прочтён, развернулся и направился к выходу. Меньше всего на тот момент ему хотелось выслушивать героические речи о грядущей резне.

— Послушайте, Кевин. Вы чувствуете это? Приближение конца войны? — громко спросил генерал.

Кевин обернулся, генерал жестом подозвал его подойти к иллюминатору. В полной тишине дипломат преодолел разделявшие их десять шагов. Кевин не хотел ни разговаривать, ни наблюдать упавший крейсер. Однако, стоя на мостике возле генерала, он понял, что выслушать всё же прид;тся. Кевин молча кивнул, Адам Гренд хищно улыбнулся.

— Что для вас самое приятное в войне, Кевин? Вот для меня — возможность покарать агрессора и указать ему место! Это такая честь — защищать своих братьев. Самое великое удовольствие сокрыто в воздаянии. Убийцам плата — та же монета! Лучше даже вдвойне, — последние слова Адам сказал совсем тихо, но очень твёрдо. Он жаждал мести…

Генерал глубоко вдохнул и продолжил, увеличивая громкость с каждой брошенной фразой:

— Понимаю, в войне мало хорошего. Смерти, разрушение, страдания. Но вот эти моменты! Эта власть! Послушайте меня, Кевин, те дни, в которые мы с вами ещ; можем посчитаться с ублюдками, сжигавшими наши дома, они ведь уйдут вместе с окончанием войны. А теперь вы только взгляните на них! — он указал на сбитый крейсер. — Экипаж уже всё понял. Схемы различия отключены, закрыты орудийные отсеки. Им известно — для них война закончилась. Сегодня они, закованные в кандалы, поднимутся на наши транспортники и отправятся в залы справедливого суда. Якобы справедливого. Пускай кого-то расстреляют — офицеров, известных креонийцев и особо буйных товарищей, но большая часть через пару месяцев верн;тся домой. А мы что, Кевин? А мы с вами останемся с носом! С каждым дн;м у нас всё меньше времени и шансов на расплату. Надо действовать прямо сейчас! Вы со мной? Они ведь и ваш дом взорвали на Терре Магнус. Ваша семья, как и моя, погибла в огне! Разве креонийцы заслужили прощение лишь тем, что проиграли нам войну, которую сами же начали? Как вы считаете, а? Я тв;рдо уверен — нет. Потому здесь и сейчас я поступлю по моему личному кодексу, а вовсе не так, как пишут в исторических новеллах! Надо сделать то, о ч;м сквозь зубы ругаются в окопах солдаты! Так поступить, как принято с людьми без совести уже тысячи лет! Так, как советуют домашние политики и вояки! Пора взять с них плату болью и кровью!

Установилась гробовая тишина.

Кевин не собирался отвечать. Бурлящую ненависть к воякам обеих сторон он скрыл за чуть снисходительной улыбкой. Любой властвующий безумец, на какой бы стороне он ни был — опасен. Но здесь, на этом корабле, в эту секунду, генерал — абсолютный монарх. Скажи Кевин слово против — и его попробуют списать. Не по кодексу, не по закону, но попробуют. А больше чужих жизней Кевин ценил только одно — жизнь свою. Он видел, генерал неспроста говорил всё это. Видел, что тот искал поддержки, какого-то одобрения своей жестокости. Подтверждения, что он не безумен, а его жажда крови — норма. И, к сожалению, он прав. Голод до чужой смерти стал нормой.

Кевин не проронил ни слова. Он только взглянул в хищные, словно у коршуна, глаза, покачал головой и покинул мостик. Никто не препятствовал. Генерал вернулся к созерцанию вида.

***

Звездол;т завис на десантной высоте. Десантные войска во всю готовились к задержанию поверженного экипажа. Царила мнимая суета: по кораблю перемещались отряды солдат, сигналили сирены, мигали яркие огни боевой тревоги. Кевин отобрал только необходимые вещи, бросив в каюте и свои костюмы, и многое другое. Поднявшись на борт дипломатического транспортника, он воспользовался привилегиями должности и мгновенно добыл от компьютера разрешение на взлёт без обращения к мостику. В течение минуты он получил взлётный коридор, и вскоре находился вне генеральского крейсера.

В то же время Адам Гренд отдал приказ и большая часть солдат, при поддержке беспилотных танков и штурмовых кораблей короткой дальности, начали высадку на луну. Поддавшись жажде расправы, даже сам генерал занял место в боевой машине. Всё равно враг уже не настолько опасен, чтобы оставаться в стороне.

В тот момент, когда первые отряды подбирались к обломкам крейсера, в танке генерала Гренда активировался личный канал связи. Тихо, но отчётливо прозвучал скрипучий голос Кевина Денса:

— Генерал. Вы спрашивали меня, а я не наш;лся с ответом… Простите мне этот «эффект лестницы», я оказался поражён зрелищем вашего триумфа. Вы сказали, что война подходит к концу. Да, это так. Я ясно это вижу. И каждый день я борюсь с болью, вспоминая гибель родных. Но, всё же, моим сердцем владеет радость. Несказанная, неописуемая радость. Можно сказать — торжество жизни. Хотя, пожалуй, кое в чём я не могу с вами не согласиться. Конечно же, в войне есть своя паскудная прелесть. И мне знакомо чувство власти и расплаты. Вы спрашивали, что я люблю в этом хаосе смерти и разрушения больше всего? Отвечу — суды. Суды над военными преступниками.

Канал связи оборвался.