Лягушонок Кэнди

               

Марк и Эва были прекрасной парой, даже в конторе загса на них сразу же обратили внимания и сотрудники, и гости.
– Вот это пара, я понимаю, приятно смотреть, – сказала главная сваха, как её называли друзья.
– Точно. И парень, и девушка, подобрались, как по заказу, оба стройные, подтянутые, красивые.
Новобрачных тепло поздравили, всё, что полагалось, осуществили. На красивых людей приятно смотреть.
– Интересно, какие же у них детки будут? – спросила одна из сотрудниц.
– А это уж как бог захочет, – отозвалась другая женщина. Всякое бывает. Но вообще-то ты права, интересно. А ведь придут сюда регистрировать ребёнка, когда появится. Живут они близко, другого Загса рядом нет. Свистни, когда придут через девять месяцев.
– Ну, уж так и через девять месяцев – минута в минуту. Бывает всякое. Иногда деток годами ждут.
Работники загса ждали не напрасно, они не забыли эту пару, и случилось так, как и ожидалось, через десять месяцев появились наши герои со свёрточком-девочкой. Месяц ушел на раскачку, пока девочка немного подросла, прошло время регистрации ребёнка.
– А вот и мы. – Сияющий папа нёс на руках драгоценный кулёчек с первенцем.
Тут же сбежались сотрудники, но такая крошка не произвела ни на кого впечатления. Маленькая слишком. Крутилась, хныкала.  Ребёнка записали, выдали документ – метрику (свидетельство о рождении). Отец Марк Островский, мать Эвелина Островская, назвали дочь Кларой.
– Не очень модное имя, – обсуждали потом. Простаки. А такие эффектные. Посмотреть бы на эту малышку хоть через пару лет.
– Через пару лет не посмотришь, а вот когда ей паспорт выдавать будем, тогда и увидим красавицу-девицу.
Эва не хотела называть девочку в честь свекрови, матери мужа. «Клара – какое-то каркающее имя», – недоумевала она. Но не ссориться же из-за этого с супругом. Его мама недавно умерла, ну, хочется ему увековечить её память. «Привыкну, конечно, куда я денусь», – рассуждала Эва. Приходили гости, когда девочка окрепла, стала меньше плакать, научилась улыбаться. Гости дарили игрушки, погремушки, Клара тянулась к ярким вещичкам, улыбалась, губки у неё тонкие, трудно было понять, на кого она похожа.
– На лягушонка, – как-то сказала подруга Эвы, когда они вышли с мужем за дверь и сели в лифт. – Не представляю даже, такой красивый Марк, да и Эвка приятная из себя, а эта малышка – настоящий лягушонок.
– Ну, это ты зря, – возразил её муж, она ещё маленькая, посмотришь, какой вырастет.
Росла Клара трудно, была капризной, ревела часто, некрасиво растягивая тонкие губы вокруг огромного рта. Она требовала, если хотела что-то получить, не просила, а именно требовала. С ней было нелегко. И назло всем трудностям родители решили родить ещё одного ребёнка, рассудив, что если Клара будет не одна, она станет другой, поймёт, что есть братик или сестричка, не только ей будут уделять  внимание родители.
Через полтора года после появления Клары в семье родился мальчик Артёмка. Обычно девочки любят малышей, они с ними пытаются играть, как с куклами, но не такой оказалась Клара, она всё время обижала малыша. Когда он видел, что к нему подходит девочка, он  улыбался, но Клара выхватывала соску у него изо рта, убегала, крича при этом так, что он пугался и начинал плакать. Пришлось устроить для Артёмки место в спальне родителей, подальше от Клары, которая росла не по дням, а по часам,  при этом становясь всё требовательнее и упрямее. Ей явно доставляло удовольствие раздражать взрослых и терзать маленького Артёма. Не всегда выдерживала Эва, иногда шлёпала дерзкую девчонку, но та заходилась таким криком, что соседи прибегали, спрашивали, что случилось. А потом уходили, увидев, что девчонка кричит уже назло им всё громче и громче.
Уже в четырнадцать лет Клара заявила, что теперь будет откликаться только на имя Кэнди. У неё в школе появилась подружка, которая, как и Клара, насмотревшись американских сериалов, придумала себе имя Кортни. Так они и ходили вместе – Кэнди и Кортни. Довольно скоро девочки стали подкрашивать ресницы, а Кэнди красила губы яркой помадой морковного цвета. Иногда она даже казалась хорошенькой в короткой юбочке, в ярких блузках. Так называемая Кортни рядом с ней казалась неуклюжей. Возможно, она и нужна была Кэнди для контраста, рядом с такой подругой она казалась красивой. Рано, не успев немного повзрослеть, девчонки стали посещать ночные клубы. Кэнди пользовалась там успехом. Кортни пыталась иногда образумить подругу:
– Ну, ты уже всю спину оголила. Надо же!
– А почему бы мне и не показать им кусочек тела, – парировала Кэнди точно так, как говорили девицы в сериале. – Чем мне их соблазнять? Ишь, таращатся!
Девочек угощали пивом, пирожными, приглашали в машины, но Кэнди пока держала дистанцию.
– Хочешь сидеть на нарах? – Сказала она как-то одному из настойчивых поклонников. –  Я малолетка, понял? Ну, так отвали!
– А ты ничего, когда рот закрыт, – съязвил парень.
– И что ему мой рот? – удивилась Кэнди.
Они с подругой приходили домой поздно. Марк пытался поговорить с дочерью.
– Отец я тебе или не отец?
– Не знаю, – огрызалась дочь, –  у мамы спроси, кто мой отец, она знает.
Расстроенный таким цинизмом, Марк не мог придумать ничего, чем бы хоть как-то наказать и образумить дочь. Искал оправдания – возраст такой, подросток, да ещё и внешность неважная… Между тем, рос Артём, и пример сестры мог оказаться заразительным. Но парень наоборот испытывал к ней далеко не тёплые чувства. Он хорошо помнил детские обиды… Теперь Кэнди уже не была похожа на маленького лягушонка, хотя её зеленоватые водянистые глаза были немного навыкате, но макияж скрывал недостатки, а «прикид», как называла Кэнди свои наряды, был весьма модным и современным. Она познакомилась с приёмщицей одежды «со вторых рук» (вещи присылали целыми контейнерами из-за границы). Кэнди удавалось прилично одеваться благодаря этому знакомству. Вместе с подругой сразу же после окончания восьмого класса обе девчонки  нашли себе работу – устроилась на этот склад ношеных вещей.
Теперь они были востребованы, прежние знакомые обращались к ним за помощью. Всем хотелось так выглядеть, как Кэнди и Кортни. Неважно, где ты работаешь, рассуждали они, важно то, что от тебя кто-то зависит.
Клара всё дальше отходила от семьи. Родители опустили руки, только смотрели с недоумением на новый цвет волос дочери, она стала блондинкой с розовым отливом. Мать говорила, что «блондинка – это уже диагноз, всё равно, что дурочка». Но дочь в одно ухо впускала все наставления, а из другого выпускала.
Она как-то с удивлением заметила, что её, теперь уже пятнадцатилетний брат стал красивым парнем, рослым, сильным, но сестре не понравилось, как он одевается.
– Принести тебе хороших вещей? – спросила она Артёма.
– Спасибо, – ответил он, –  в твоих услугах не нуждаюсь. Судя по тому, как ты одеваешься, я бы выглядел клоуном, если бы воспользовался твоим предложением.
– Как хочешь, смотри не пожалей потом.
На том и закончилось общение сестры с братом. С родителями она совсем не разговаривала, часто не ночевала дома, а в школу вместе с подружкой давно перестала ходить.  – А нафиг мне ваша школа, – заявила Клара, – я неплохо зарабатываю и без аттестата зрелости. Ну, и зрелость! А и Б сидели на трубе…
– Вот это и есть твой уровень «А и Б», – сказала Эва.
Девушки всё уверенней чувствовали себя в ночных клубах, были и такие заведения, куда их впускали бесплатно. Там, правда, накурено было, и не только сигареты были в ходу, но, ни Кэнди, ни Кортни не употребляли непотребное зелье. А вот на контакты с ребятами однажды всё же клюнули. Инициатором, как всегда, была Кэнди.
– Мальчишки приглашают нас с тобой в машину, они недавно купили «Жигули».
– Тоже мне – машина, – возразила Кортни.
– Да, ладно, мы же их давно знаем. Их двое и нас двое. Справимся, если что.
– Ладно, поставив на стойку бокал из-под пива, – согласилась подруга.
Но… в машине оказалось ещё два парня, они вынырнули из-под задних сидений. Эти уже были незнакомыми, и заметили их девушки поздно…
Через час обиженные, расстроенные, в рваных нарядах, выскочили девчонки из машины  и бросились бежать… Их никто не пытался догнать, только смех сопровождал их.
– Так всё болит, – сказала Кэнди сквозь слёзы. – За что они нас, Кортни?
– Это ты меня уговорила сесть к ним в машину, и я не Кортни, а Лиза. Я не знаю, как теперь пойду домой в таком виде и вообще… куда себя деть… Я грязная и вонючая.
– Ну, Лиза, так Лиза, но и я такая же, как ты, грязная и противная, и мне некуда идти…
– А знаешь, из школы, что напротив нашей, две подруги-одноклассницы выбросились с крыши, во всех газетах писала недавно.
– И что разбились насмерть?
– Конечно, помнишь, дом девятиэтажку на улице им. Авдеева? Там ещё чердак не запирают…
– Теперь, наверное, запирают. А пошли туда, на чердак, если открыт, посмотрим.
– Пошли. Мы никому не нужны, тем более теперь.
Девчонки тихо пробрались на чердак, оттуда на крышу. Ветер шевелил лохмотья их одежды, разорванной парнями. Лиза, крепко держала Клару за руку, они подошли к ограде в конце крыши и посмотрели вниз…. Высоко. Страшно.
Вдруг Лиза разжала руку, выдернула её у Клары и с криком бросилась вниз, а Клара вцепившись в решётку руками, слышала этот крик и не могла сдвинуться с места…
В городе было темно, но Клара представила себе грязную кровавую лужу внизу. Зубы её стучали. «Нет, нет, нет, – бормотала она. – Нет…»
Она спустилась вниз, быстро обошла людей, которые уже собирались там, пошла домой пешком, минуя освещённые улицы… В ушах всё ещё звучал отчаянный безумный крик подруги. «Я её никогда больше не увижу… Она не Кортни, а Лиза. А я? Кто я? Я – предатель? Я трус? Я – труп…»