Невыполнимые задания

     ВСТУПЛЕНИЕ - "Пойди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что".
     Рассказывая в кругу родственников и приятелей о своих приключениях при полевых работах, я вспоминал и эти два задания, получая которые, я совершенно не представлял, как их сделать... И, выезжая в командировки, думал, что приеду, покручусь и, возвратившись, скажу, что ничего не получилось... Но, приезжая на место и ознакомившись с ситуацией, я, неожиданно, понимал, как можно выкрутиться и все-таки справиться с заданием - хоть и не так, как его поручали, но очень близко к реальному.
     Рассказать о них это одно, а написать - это другое. И только вспомнив название американского киносериала с Томом Крузом в главной роли, я понял, под каким названием можно этот рассказ написать. И название рассказу сразу определило стиль его написания.. И название ему - "НЕВЫПОЛНИМЫЕ ЗАДАНИЯ"!

                НЕВЫПОЛНИМОЕ ЗАДАНИЕ - I.
    На Сибирскую платформу я попал после работы на Приколымском поднятии и в Верхоянье. Совершенно незнакомый мне регион, совершенно незнакомый мне вид работ, совершенно незнакомый мне поисковый объект – кимберлиты. Совершенно новые для меня названия базовых поселков – Жиганск на реке Лена и Оленек на реке  Оленек. Совершенно незнакомые мне сотрудники.
    Я здорово намучался, пробираясь с набитым рюкзаком и чемоданом по кустам и буеракам левого берега речки Стрекаловки к месту, куда подошел катер-паром. Высадившись на другом берегу речки я из последних сил доплелся по адресу нашей базы. Никакого огороженного участка не было, просто на пустынной улице стояли, как оказалось, поодаль друг от друга два или три домика.
    А соседями по партии Осташкина, куда меня перевели, был молодой дружный веселый коллектив партии Сибирцева, тоже работающий в том же регионе. Один пример – только прилетев в Жиганск в первый полевой сезон и зайдя по адресу на пустынную, улицу с домиками нашей базы, я остановился в растерянности – в какой дом заходить? И тут меня заметил Валера Истомин. Мы еще не были хорошо знакомы, но он подошел ко мне с такой широкой улыбкой и с таким радушием, будто мы были близкими друзьями и проработали бок о бок не один год. Он подхватил мой чемодан и повел к ним в домик, где отдыхали и другие его коллеги-сибирцевцы. И все, кто там был, встретили меня тоже с таким радушием, что я сразу почувствовал себя как в родном коллективе - одном, общем, близким по духу.
    И полевые работы были для меня несложны – Осташкин, убедившись, что я хорошо ориентируюсь на местности, оставил меня работать самостоятельно. Я описал этот эпизод в рассказах «Кимберлиты.Мои первые…»,"Кимберлитовые трубки =Космос=" и "Оленек. Мои сезоны".
    Но вот задание, которое я должен был выполнить по дороге в Жиганск... Оно ставило меня в тупик…
    Мне поручено было продолжить работы по составлению альбомов дешифрируемости на аэрофотоснимках всех кимберлитовых тел, выявленных на Сибирской платформе. Первый альбом был уже сделан. В него вошли несколько трубок, выявленных амакинскими геологами и геологами нашей Московской экспедиции. В альбоме были представлены только хорошо дешифрирующиеся трубки с четко выраженными контурами ("Зарница", "Аэрогеологическая"),  четкими темными пятнами округлой или овальной формы ("Овальная", "Удачная") или дающими большой темный треугольный шлейф, расширяющийся вниз по склону ("Заполярная").
    А как определить дешифрируемость остальных?
    С этим заданием и было поручено разобраться мне. С этой целью были заложены командировки в Нюрбу, чтобы расспросить геологов-амакинцев,  о  точном местонахождении выявленных кимберлитовых тел на аэроснимках.
    - Но это же нереально, - сразу же подумал я, представив как буду ходить по партиям экспедиции и расспрашивать о точной привязке выявленных тел к снимкам. Да и, как я был уже наслышан, амакинцы не очень-то пользуются аэроснимками и работают только по топокартам. Это наши московские геологи все маршруты проводят по аэроснимкам, а результаты переносят потом на топооснову.
    Я как-то попытался порасспросить об этом же наших геологов – Сибирцева, Рыбченкова и других, но никто мне толком ничего полезного рассказать не мог и только ссылались на отчеты и схемы детальных поисковых работ.
    Вылетая в Нюрбу, я совершенно не представлял, как мне там действовать и нет-нет да проскакивала мысль покопаться там и сказать, что ничего не получилось.
    Прилетев в поселок, я представился главному геологу экспедиции и рассказал о задании. Он принял меня радушно, расспросил о Москве, знакомых геологах, о делах в Экспедиции (о которых я понятия не имел), а по заданию посоветовал посидеть в их фондах над отчетами.
    Надо сказать, что геологический поселок в Нюрбе расположен на высоком красивом берегу реки Вилюй и от здания Администрации был прекрасный вид на реку.
    Поселили меня в небольшой очень уютной чистенькой гостинице для ИТР и командировочных. Большое удовольствие получал я и шагая по досчатым тротуарам, вспоминая - «А я иду по деревянным городам, где мостовые скрипят как половицы».  Питался или в геологической столовой или заходил в магазин.
     Ну, а задание? Ходить по партиям среди незнакомых мне людей? Это совершенно бессмысленно!.. И, для начала, я погрузился в отчеты… Мне даже в них было порой трудно разобраться – совершенно не представляя себе района работ, я не мог даже сразу понять, об одной реке идет упоминание или о двух разных. Так,например,  в одних отчетах говорилось о Куонамке, в других – о Куонапке,о Улах-Муне и Улахан-Муне.
     Это сейчас мне легко рассуждать, а тогда, сходу, эти несуразности заставили меня помучаться, посомневаться.
     Таких несуразностей в нашей экспедиции вряд ли бы допустили. Ведь «сбивая» соседние листы геологических карт, наши геологи скрупулезно «сбивали» границы геологических структур и уж вряд ли пропустили бы путаницу в названиях рек, тем более крупных по сибирским меркам.
     Так что же с заданием? В каждом отчете были схемы-выкопировки (на кальке) крупного масштаба с выявленными кимберлитовыми телами.  А у меня «с собою было!» - был крон-циркуль (знакомый слесарь подарил). Я как чувствовал, что он мне пригодится! Им я стал переносить местоположение тел со схем на снимки, беря нужный объект в «вилку» - как это делают минометчики. Так я переворошил два десятка отчетов, если не больше, и эти снимки отправил спецпочтой в Москву.
     Свое задание я, таким образом, выполнил, а дальше уж «дело техники». Отметив в отделе кадров командировочное, я, со спокойной совестью, вылетел в Жиганск.
     Любопытно было наблюдать за ледоходом в этот сезон – сначала я видел его в Якутске на Лене, затем на Вилюе. Он прошел, пока я работал в геологических фондах Нюрбы. По прилете в Жиганск ледоход на Лене потихоньку тронулся и здесь. А когда я вылетел на базу в Оленек, вскрытие реки прошло опять на моих глазах. Таким образом, вскрытие сибирских рек по дороге с юга на север я наблюдал четыре раза.
     Не каждому  так улыбается!

     Нужно заметить, что я выезжал в Нюрбу и на следующий сезон. Но все было уже знакомо, привычно и даже приятно. А с получением нами, заказанных на всю огромную территорию работ, новых аэрофотоснимков, я стал выбирать нужные детальные схемы работая в нашем московском всесоюзном геологическом фонде.
     По ходу работ выявлялись новые дешифровочные признаки кимберлитовых тел.    
     Выявлялись поля с хорошей и средней дешифрируемостью, или такие, где они совсем не дешифрируются – это зависело от степени перекрытия территории рыхлыми аллювиальными и моренными образованиями четвертичного возраста, или морскими юрскими.
     Составленная схема по удлинению тел показала их четкую приуроченность к зонам определенных направлений –  северо-западную и северо-восточную,  разделенные такой же четкой широтной зоной.
     На эти темы было написано несколько научных статей. А за участие в выставке  в павильоне "Геология" ко дню геолога, я был награжден медалью ВДНХ…

               
                НЕВЫПОЛНИМОЕ ЗАДАНИЕ-2
     Это задание озадачило меня еще больше, чем первое.
     Как я понял, основные поисковые работы в Мирнинском районе проводились разбуриванием выделенных для поисков участков по сети различного масштаба. Если что оказывалось перспективным, сеть бурения сгущали.
     Но при этом, рассуждал мой начальник, часть кимберлитовых тел все равно могла быть пропущена, если диаметр тел был мельче, чем сеть бурения — ведь многие тела были небольших размеров, до нескольких метров в диаметре.
     Мне поручили вынести каждую буровую скважину на карту. Для этого я должен был вылететь в Мирный и поработать в их геологическом фонде.
     Не могу представить, как представляло себе выполнение этой работы мое начальство, а "с моей колокольни" это было просто нереально: скважин было пробурено тысячи и на вынесение их на карту,  или выкопировка на кальку, потребовала бы нереальное количество времени, я даже боюсь представить сколько. Если вообще это было реально.
     Но, не могу же я сказать о своем мнении Осташкину, тем более, что он обсуждал это задание с главным геологом экспедиции. Мне оставалось только сказать - «есть!» и вылететь в Мирный. Покручусь там, посижу, просмотрю отчеты, схемы работ… может, что придумаю. Может быть, как-нибудь выкручусь…
     Прилетев на место, и с любопытством пройдясь по городу, я зашел в здание администрации мирнинской экспедиции, отметил командировочное и представился главному геологу. Он принял меня доброжелательно, выслушал внимательно и, неожиданно, порадовал:
     - Мы, как раз,  готовим три карты на весь район работ, где были проведены геолого-поисковые работы, с вынесением схем буровых. Одна уже готова, а две остальных скоро будут готовы.
     Попросив выслать синьки карт, как только они будут готовы, нам в экспедицию и получив «добро», я попросил разрешения сделать выкопировку с готовой карты сейчас и пошел в партию, где эту карту изготовили. Сняв схему на кальку, я передал ее в спетчасть для пересылки спецпочтой в нашу организацию.
     Вечером я навестил моего ровесника-геолога, который был нашим гостем на Улах-Муне, и вернулся в гостиницу, куда меня определили. Гостиницей ее назвать было сложно – какой-то длинный одноэтажный барак с койками у стен и туалетом на улице. Кошмар!
     На выкопировку карты у меня ушло полдня, всего я провел в Мирном два дня, а на третий вылетел в Москву.
     Выслушав мой отчет, Осташкин с сожалением отметил, что нужно бы было каждую скважину вынести (?) на карту, но худо-бедно, а работа выполнена и можно понять, какого размера тела могли быть пропущены (судя по шагу бурения).
     А по рассказу Натапова в Мирном с ним произошла интересная история. Он был там на совещании геологов-алмазников страны и их повезли в карьер трубки "Мир" на экскурсию. Слушая рассказ экскурсовода, он поднял булыжник с обочины дороги, чтобы посмотреть состав породы и увидел в нем… алмаз.
     — Смотрите! Алмаз! — с восторгом обратился он к экскурсоводу.
     Тот взял булыжник, спокойно посмотрел и подтвердив:
     — Да, это алмаз! — бросил его в кузов прогрохотавшего мимо грузовика.

                = = = = = = = = = =


    Виктор Музис - Номинант на "ПРЕМИЮ" "ПИСАТЕЛЬ ГОДА 2018" в сборнике  "МЕМУАРЫ"
   Был бы благодарен тем,кто поможет в публикации моих рассказов в худ. журналах!

    Рассказ является шестой главой сборника "А вот был случай". Сборник публикуется в черно-белом варианте и только автору в цветном. В сборнике 24 рассказа,около 300 фото, 440 стр.