Ёлки-палки

(отрывок из повести "ВК точка Жизнь")

Замечательное название для главы. Да и для всей моей жизни, пожалуй. Что касается ресторана, то "Ёлки-палки" — весьма милое местечко, только официанта не дозовёшься, но мы особо и не страдали от этого, — не привыкшие мы, жёны офицеров, ко всяким буржуазным сервисам.
Светик встретила меня как сестру родную, не перестаю удивляться тому, какие же мне люди хорошие попадаются в жизни, даже в виртуальности. С меня-то что они имеют, грубо говоря? Да ничего! А располагаются ко мне с первых слов как родные. Эх, заглянул бы кто из них мне в душу, а то внешне вон она какая, Дашка-то, улыбается, светится, очёчками посверкивает, мило грассирует, задорно смеётся. А внутри…

Хотя в момент нашей встречи за столиком ресторана (стилизованным под суровый дубовый стол) внутри я была ужасно голодна. Шутка ли — с утра плошка овсянки да полчашки чая, а уже вон и вечер подмешал чернил в московскую реагентную кашу, а поверху фонарики-огоньки-рекламы, это для контрасту, стало быть. Столица как-никак. Ну, что ж, попробуем мы столичных-то харчей, верно, подруга? И мы заказали не просто еду, а телегу еды! То есть платишь один раз, а берёшь с этой самой телеги всё, что душе угодно. А на телеге той — чего только нет — и уха стерляжья, и поросёнок молочный, и расстегаи с осетриной. Это с голодухи так показалось.

Но только я протянула дрожащие ручонки ко всему этому изобилию, как нежданно проснулась на протяжении долгого времени дремавшая сила воли и лениво так спросонья поинтересовалась: «А диета?». Ну, ёлки-палки! Обухом по темечку и то приятнее. Рука дрогнула и промахнулась мимо царских снедей, положив в тарелку нечто с большим содержанием китайской капусты. И два крохотных биточка из птицы, которая при жизни досыта не едала. И бутылку воды без газа, синюю, стоимостью равную килограмму курятины по московским расценкам. Светик, видя мою самоубийственную решимость, поперхнулась и сотворила такую же глупость, загрузив в тарелку немного чего-то сильно овощного и бросая прощальный взгляд на страсбургский пирог и до глубины души майонезные салатики.

Вот сидим мы такие, в тарелках ковыряем, делаем вид, что в это время года, а тем более в это время суток мы отродясь ничего слаще редиски не едим, а вокруг пирует народ, мужички переев мяса и перепив горячительного уже несмело затевают песню где-то у меня за спиной. А мы умнички, беседы доверительные ведём, и в самом деле — не есть же пришли. Светик, это я редиска, прости меня, я ведь поминутно на часы глядела, без четверти восемь договорилась с Димой встретиться на другом конце Москвы. А ты мне — котика глиняного, а ты мне — только что вышедший сборник, а ты мне – добрые слова пишешь в книжке, и вслух тоже добрые слова. Не стою я всего этого, честно. Вот ведь ёлки-палки какие получаются, сестра.

В метро мы зашли вместе, даже несколько остановок проехали рядом, а потом разлучились — я к
Диме в гости, ты в другие гости, а ощущение недоговорённости осталось. Такое бывает, когда хорошо вдвоём, когда душа родная. Ехала в шумном подземном поезде, читала стишки из сборника, смеялась и плакала, хмыкала и перечитывала. Так и вышла из вагона с книжкой, читая на ходу, Дима меня уже у турникетов догнал, тронул за плечо:
— Читает она! Я тебе где встречаться сказал? Чукотка ты, Дашка!
Командир какой. А сам смеётся, тоже рад встрече, хоть устал после работы. Сумку у меня забрал,
рюкзак отнял.
— Ты с ума сошла, тяжести такие таскаешь!

А не сошла, мамка я многодетная, Дим, и не такое таскать приходилось. Помню, толкаю по
снежной каше коляску с дочкой, полгодика ей, на крыше коляски
сидит старший, ему два с половиной, в корзинке коляски продукты весом не меньше дочурки, и ничего — едем потихоньку, а куда деваться? Да и сейчас выйду на прогулку, а в магазине кефир по акции, мы литра три в день способны уговорить, так и гуляю — волочу санки по заботливо посыпанным песком дорожкам, а руку оттягивает далеко не дамская сумочка, в театр с такой не пустят. Когда меня вообще в последний раз пускали в театр? А, вспомнила! Лет десять назад на ёлку детей водила. Там ещё такой Кащей симпатичный был. Даже имя актёра запомнила, Кащея этого самого, совсем не худенького, к слову сказать. Иван Подымахин его звали, вот.