Сжимая чью-то жизнь в руке

Василий Матвеевич, сонный и тихий мужчина, сидел в парке со своим приятелем, Андреем Алексеевичем, и уныло жаловался на судьбу: "Вот кто я есть? Пешка, фигурка малая, пустота. Работаю я простым кассиром на ЖД вокзале, в жизни ничего не решаю, только кричат все на меня. На работе я ноль. По судьбе одинок. Ничего не достиг. Ничего не меняю."
"Я вот с вами никак не соглашусь. Мой дед на войне снайпером был. Так вот он рассказывал: "Сидишь, бывает, целишься, сжимаешь курок в руке, да понимаешь, что не курок, а жизнь чью-то сжимаешь. Жизнь. Целую жизнь человечью! Такую же, как моя или твоя. И тягостно от мыслей таких и неразделимо горько и неясно больно - от силы, бессилием сквозящей, от жалости, противоречащей приказу, и от несправедливости земной." Так и вы тоже - билет выдаёте, а это ведь целая поездка, это определённое место, вы человеку попутчика выбираете, кому-то, может быть, его судьбу, его половинку вторую рядом сажаете, с вашей руки, с вашей подачи то всё делается. Вы тоже жизнь чью-то в руке сжимаете, только не губите её, а, быть может, ход ей даёте, смыслом и радостью наделяете. Подумайте. Ваши решения судьбы пишут, а вы себя хороните так запросто. Нельзя так. Напрасно вы так к себе, напрасно... за зря."
"А ведь действительно." - подумал Василий Матвеевич: "Ведь и в правду так выходит." Он посветлел, улыбнулся, поблагодарил Андрея Алексеевича за поддержку, затем попрощался с ним и отправился домой, а на следующий день встал, тщательно собрался, побрился и гордо отправился на работу, а придя, сел на своё место, и стал ждать первого пассажира. И вот перед ним показалась милая улыбчивая девушка, скромная и застенчивая, и попросила билет до Воронежа. Мужчина открыл список свободных мест, долго и кропотливо выискивая то, которое на его взгляд было бы для дамы судьбоносным и наиболее подходящим, а затем озвучил номер вагона и полки, взял деньги и протянул билет. Девушка поблагодарила его и довольная удалилась прочь. "Чью-то жизнь в руке только что держал, чьё-то место, чьё-то, возможно, ключевое путешествие, чью-то судьбу." - подумал Василий Матвеевич, глубоко вздохнул, затем взглянул в маленькое запылённое зеркальце на свою худощавую лысенькую фигуру, сжал губы, отвернулся и невольно заплакал.