Джон Мак-Дафф. Первая утрата

ПЕРВАЯ УТРАТА
Джон Мак-Дафф (1860)

Вы пережили суровый и торжественный час. Тень смерти в первый раз упала вокруг вашего жилища. Часто перед этим вы слышали о суде. Возможно, вы снова и снова приходили в дома скорби, и даже преподавали уроки утешения другим. Вы могли видеть долма соседей и друзей помрачневшими от тяжелых утрат, но царица ужасов до нынешнего времени проходила мимо вас. Теперь пришла и ваша очередь, и боль и страх пришли в ваш добрый и нежный мир. Жезл сокрушил вас. Ваше сердце поражено, как трава. Вы впервые оказались в доме, куда пришла смерть, и испытали горечь утраты.
Силой Того, Кто есть Целитель сокрушенных сердцем, я хотел бы влить несколько капель утешения в вашу измученную грудь. Эта небольшая работа предназначена для тех, чьи глаза залились слезами. Любое сердце бывает сломлено. Трудно говорить о горе, когда другие тебя не понимают. Мир в такое время часто не желает сделать поправку на святость горя. Но Тот, Кто плакал на могиле Вифании, не будет смотреть недобрым взором на безутешную скорбь. Он "плакал с плачушими", и повелевает нам сделать то же самое.
Я не знаю, каким был ваш первый урок в школе скорби. Может быть, была забрана ваша "прелесть очей". Это может быть любимая жена или муж, разделявшие каждую вашу радость и печаль, но внезапно и таинственно удалившиеся, чтобы вы остались проливать безутешные вдовьи слезы. Это могут быть ваши любящие родители, чья улыбка так радовала вас, укрепляя прекрасную память о прошлом, но теперь вы осиротели и будете проходить одни оставшуюся часть вашего земного странствия. Может быть, это были дорогие вам дети, которые незаметно сплелись с вашим сердцем в одно целое, а теперь вырваны из ваших объятий. Но как бы то ни было, свет погас в вашем жилище; любимая звезда на небосклоне закатилась во тьму смертной сени, ушел кто-то из тех, чьи имена трогательно описываются на надгробиях как те, кто "всегда с нами", те, чьи сладкие улыбки, небесные глаза, особые слова и манеры всегда пробуждают тоску в сердцах. Во скольких семьях можно услышать легенды, для которых вся доброта и милость живых ничто по сравнению со своеобразным очарованием тех, кто умер!
Ко всему этому, суд может прийти с ужасающей внезапностью. Ураган может похитить любимого человека в разгар яркого солнечного света. Вчера все было радостным и счастливым, а сегодня вы сброшены одним страшным ударом с вершин земного блаженства. Оказавшись на фоне крушения и гибели всего, что было вам дорого на земле, вы можете сказать с трогательным акцентом сокрушенного сердцем: "Я погиб!". Ярмо может быть возложено на шею внезапно, и страшная весть может прийти в то время, когда радость вашего сердца может казаться самой драгоценной и самой любимой! Возможно, это был заветный дар, обещавший все богатство будущего и множество пользы Церкви и миру - и вот в одну ночь он исчез и увял. Десять тысяч высохших стволов в лесу остались нетронутыми топором; самые свежие, сильные и зеленеющие постигла печальная участь!
Как такое возможно? Неужели это действительно правда, печальная реальность? Может быть, это некий дикий сон, лихорадочное видение, которое ночью будет развеяно? Не прогонит ли утро эти страшные картины невыразимого запустения? Увы, наступает утро, но вместе с ним мы просыпаемся лишь к более ясному сознанию того, что все слишком болезненно реально. Серые оттенки рассвета уходят перед молчаливой могилой. "Иосифа нет, и Симеона нет". "Все поникло и разрушилось, и нет на земле живого существа, за которое могло бы зацепиться иссохшее сердце".
Как странны и холодны чувства, с которыми вы окажетесь сейчас на фоне знакомого шума и суматохи мира! Бесчувственные толпы, не знающие того, что стряслось в вашем доме, спешат по своим делам, как и раньше. Люди вокруг обмениваются друг с другом теми же радостными улыбками, они одеты в те же яркие одежды, те же куранты радостно отбивают часы, и все же вы все глубже погружаетесь в уныние, вас терзает застарелая печаль, каждая сцена и ассоциация, которая шепчет радость другим, читает вам печальную проповедь и заставляет сердце ныть от боли. Теперь вы можете хорошо понять выражения, которые раньше казались вам странными - "мир скорби", "долина слез". Могли ли вы прежде называть так мир, который искрился для вас со всех сторон оттенками красоты и пел радостью? Но вы очень хорошо знаете его сейчас. Ни одного цветка нет на вашем пути. Лишь молчаливое эхо отвечает на ваш одинокий голос. Больше нет искрящихся огоньков радости, исчезли улыбки, померкли любимые места; жизнь действительно стала похожа на "обнажившийся при отливе грязный берег, с которого больше не видны белые крылья кораблей, не слышна музыка весел и плеск воды" (Г.Бичер-Стоу). Вся природа, земля вокруг вас, кажется, разделяет вашу скорбь и беду, как если бы она побледнела и покрылась пеплом от какой-то катастрофы. Вы дышите другим воздухом, в неком страшном смысле понимаются слова Писания: "прежнее прошло, теперь все новое".   
Читатель, я могу предположить, что вы одиноки и измучены в своей комнате, ваши глаза замутнены слезами, ваш ум заполняют тысячи противоречивых чувств, которые вы не смеете высказывать; святые видения прошлого предстают перед вами, как тени на стенах, и все будущее окутано тьмой и тайной. Ваше тоскующее сердце выворачивается наизнанку от горечи и не хочет утешиться, ибо боль слишком нестерпима для вас. "Не называйте меня Ноеминью, а называйте меня Марой, ибо Всемогущий принес мне горечь" (Руфь 1.20 KJV).
Может быть, пока вы не можете обрести никакого утешения. Вы напрасно ищете его среди бушующего горя; во тьме нет света, в тучах нет проблесков, и бездна призывает бездну. Но утешьтесь! Господь обещает вам день милости, "а   ночью песнь Ему у меня, и молитва моя к Богу жизни моей". Вы, бедные, гонимые бурями, безутешные, истерзанные огненными испытаниями, ободритесь: Тот, Кто вверг вас в огненную печь, Он и выведет из нее! Он ни разу не подвел Своих бедных страдающих людей, ибо Он хочет исполнить Свое драгоценное обетование: "Как дни твои, будет умножаться богатство твое". Сейчас все может быть тайной и загадкой для вас; вас не волнует ничего, кроме перечеркнутых планов и разрушенных надежд, и будущего, полного запустения. Но Он еще оправдает Свое слово. Я считаю, что даже на земле Он часто ведет нас к тому, чтобы мы увидели и узнали нашу нужду в Нем, а если не на земле, то по крайней мере, в славе придет великое откровение неизреченной мудрости и любви в том же самом труде, что заставил вас сейчас поникнуть как тростник, и наполнил ваши глаза слезами.
Но  хотя я остановился на глубине вашей тяжелой утраты, я пишу не для того, чтобы растравить ваше горе. Мой замысел - отереть ваши слезы, смягчить самые болезненные муки и позволить вам смиренно ответить: "Да будет воля Твоя". Сейчас не то время, когда разум способен или склонен следовать по  страницам непрерывной мысли. Позвольте мне предложить вам лишь несколько простых размышлений, через которые, я молюсь, Святой Дух донесет кое-что до вас. Пусть "Отец милосердия и Бог всякого утешения, утешающий нас во всех наших скорбях, утешит вас во всякой скорби тем утешением, которым утешает нас самих" (2 Кор.1.3-4 KJV).
1. Первая утрата: что она дала нам? Не стал ли мир слишком важен для нас, не слишком ли он увлек наши чувства, забрал нашу любовь, затемнил наш взгляд на лучшую страну? Обратимся к своему сердцу и спросим у него: хотя и страшно сказать это - а не нужна ли мне дисциплина? Что еще нужно, чтобы отучить меня от этой бедной, убогой земли? Я был усыплен чувством собственной безопасности. Я жил, страшно забывая Бога моего, был бесчувственным к Его милости, не обращая внимания на Его благость, принимая Его благословения как должное: вот секрет любого безбожия! И, более того, я не понимал ясно этих ужасных вещей. Мне казалось, что смерть никогда не сможет разрушить этот счастливый сон. Она окружала меня со всех сторон, но я никогда не мог понять, что наступит то время, когда страшный враг войдет в дом моей любви  и принесет такое опустошение!
Дорогие читатели, если такая картина правдива, я прошу вас подумать: не случилось ли так, что доброта Бога завета в том, что Он разрушил, хотя бы и громовым голосом, какую-то опасную мечту? Разве Он не вразумляет страхом наши блуждающие, коварные сердца, чтобы наши привязанности обратились к Нему, ибо только Он может удовлетворить их? "Ваш Отец Небесный не считает, что этот мир - дар, достойный вас, и поэтому Он забирает от вас самое лучшее в нем, чтобы заполнить Собой сердце, которое Он ранил"  (Evans J.H. Memoirs and Remains. L.,1852. P.387)*.
Если нити этой жизни сплелись в слишком яркую ткань, Бог бывает вынужден разорвать их. Возможно, любимый человек, ушедший от вас, стал для нас идолом, и этот идол должен был разбиться. Бог удалил его с престола вашей души, чтобы освободить этот престол для Себя.  Он даровал вам процветание, но вы не смогли или не захотели использовать его для Божией славы, и оно стало для нас проклятием. Это страшная вещь - неосвященное процветание! И, возможно, вы жили в этом ужасном состоянии, ничуть не меняясь и не боясь Бога. Но Он не позволил вам остаться в покое, чтобы обосноваться в гнезде этой лжи, легкомыслия и высокомерия. Он разбудил вас и указал на единственное место настоящего покоя, Его непрестанного присутствия, дружбы и любви.
"Это на самом деле поразительно, - говорит тот же святой человек, чьи слова мы уже процитировали, - что мы нуждаемся в столь многих ударах, чтобы обратиться к Богу, когда Он Сам достаточен, чтобы привлечь нас к Себе, и удержать нас рядом с Ним навсегда!" (Ibid.). Но лучше, конечно, испытать эти удары, чем быть предоставленными самим себе, когда мы идем по пути забвения Бога. Прекрасно было сказано о той боли, которую Бог был вынужден причинить Израилю: "Почему вас надо бить еще?". Наше своенравное сердце пользуется любым предлогом, чтобы уйти с небес на землю, и Бог должен был выкорчевывать корни, которые оно пустило, вырывать из нас привязанности к вещам земным и перстным, чтобы сосредоточить наши привязанности на Себе!
2. Первая утрата: нет ли в ней милости? На первый взгляд это может показаться странным допущением. Возможно, в черном небе над нами не осталось ни одной звезды, и нет ни капли облегчения в нашей горькой чаше. Но не будем уступать ропоту, чтобы с нами не случилось чего хуже! Остановимся и спросим: нет ли чего-то, смягчающего нашу боль, какого-то доброго утешения, одежды, уберегающей от сурового ветра? Вы когда-нибудь отмечали, - говорит писатель, который хорошо знал себя, - Его мягкость, когда приходит дурная весть? Он обычно зовет по имени: «Авраам, Авраам!". "Моисей, Моисей!". Я знаю, что Его весть могла потрясти детей Божьих, но я могу повторить слова псалмопевца: "Буду петь о милости и о суде". Именно так!" (Источник неясен. - Пер.).
Я прошу вас в этот час подумать о милостях, оказанных вам, и пусть каждая из них будет для вас голосом утешения. Что это значит? Бывало ли, чтобы добрые друзья приходили к вам разделить вашу горечь и печаль, и их сострадание много значило для вас? Спросите тех, кому в тяжелых обстоятельствах было отказано в этом благе и кто в час испытания был вынужден плакать в тишине и в одиночестве своих первых слез. Неужели для вас нет милости? Опять же, ваше главное благословение, возможно, было отнято у вас, но многие драгоценные отношения еще остались, и вы найдете, сколько благодати и милости вам будет дано, если после утраты многие почти исчезнувшие узы стали крепче и святее, чем раньше. Спросите тех, кто потерял все, проводил в могилу всех близких, остался как одинокое дерево в лесу: разве это не благословение - услышать сострадающие голоса живущих, соединить общие слезы, поделиться святыми воспоминаниями об ушедших? Оплакивать ушедших одному - участь едва ли не худшая, чем сама утрата. Спросите у тех, кто должен задуматься в немой агонии над мыслью о тех, кто ушли неподготовленными к встрече с Богом: что значит то, что те, кого мы любили и потеряли, увенчаны и прославлены? И это уже не просто милость, это самое высокое и возвышенное из всех утешений! "Мы не можем, - говорит Киприан, - слишком долго облекаться в темные одежды траура, когда они пребывают в белых одеждах славы".  Разве это не способно заставить умолкнуть все рыдания и осушить все слезы - то,   что великая цель их бытия была добросовестно исполнена! "Птица улетела от нас, чтобы беззаботно петь на древе жизни".
3. Первая утрата: не есть ли она особый громкий голос к нам? Да, я говорю об этом с суровым пониманием того, что так может быть. Вы можете вынести более тяжелые испытания и потери, но, возможно, никогда голос Божий не обращается к вам яснее, никогда Он не стучит с большей настойчивостью в дверь вашего сердца! Возможно. Феликс слышал о праведности, о воздержании и о будушем суде и раньше, и, может быть, даже сильнее, чем от Павла, но в тот момент он не вздрогнул так, как тогда,   когда в первый раз эти ужасающие реалии были представлены ему!
Так утрата налагает на нас свои торжественные обязанности. Пусть этот громовой голос Бога не останется неуслышанным! Пусть на него будет ответ в трепете: Господи, что мне делать? Убедитесь, что у Бога есть некая великая цель, некий мудрый замысел, некоторый урок для вас. Спросите у Него, в чем они состоят. Соответственно этому ваш ум никогда не будет в более восприимчивом состоянии, чем сейчас.
Несчастье, как и другие голоса, если оставить их без внимания, может лишь ожесточить и очерствить. Пусть же происшедшее рассматривается вами как самая строгая и торжественная весть, которую вы когда-либо могли услышать, провозглашающая:  "Приготовьтесь к встрече с Богом". Это может быть для вас сейчас или никогда! Поймите, что тяжелая утрата может быть доброй вестью, посланной,  чтобы дать вам своевременное предупреждение: "Будь также готов!". Ваша земная скиния тоже может быть разрушена в любой момент. Пусть это будет как предупреждение ангела для вас: переставьте свою земную хижину поближе к небесам, а еще лучше - встаньте и отправляйтесь в путь, ибо здесь не место для покоя! Как робкая птица прыгает с ветки на ветку, пока не достигнет верхушки дерева, а там она должна взлететь в небо - так недуги торопят душу от убежища к убежищу,   выше и еще выше, пока, наконец, она не взлетает вверх на небеса к своему Богу.
4. Первая утрата: разве это не подобающее и не самое подходящее время, чтобы безоговорочно отдать себя на служение Богу? То, что держало вас в мире, ослаблено. Как судно, сорванное с якоря, вы беспомощно дрейфуете в бурлящем море. Пусть эти бушующие воды заставят вас искать убежища в единственной тихой гавани! О, если вы до сих пор живете без Бога, если вы чужды власти религии, лишены ее драгоценных, добрых обетований, то мне жаль вас от всего сердца, я скорблю и плачу! Во всем мире нет более печального зрелища, чем бедные, безутешные, осиротевшие или овдовевшие, увядшие сердца, не имеющие ни одного святого луча библейского утешения! Темная долина смертной тени предстоит им, и ни один одинокий луч не падает с Вифлеемской звезды! И не менее печально безутешное сердце, если оно отказывается нести Божий жезл, если утрата порождает в нем только ропот и наказанная душа не может принести мирный плод праведности, которого добивается Бог! Есть глубокий смысл в увещевании одного святого: "Неосвященное испытание - это самые глубокие страдания".
С другой стороны, если вы не чужды этих великих и драгоценных обетований, то вы можете обрести в самый горький час столь невыразимое утешение, что это опыт поистине святой! На фоне неизреченных, нестерпимых глубин горя я не знаю более испытанной и глубокой радости, чем плод траура христианина, когда мир закрыт для него и он остается наедине с Богом. Солнце земного процветания может зайти навечно, но яркие звезды Божественного утешения всегда будут украшать твердь, и Библия говорит, что это предвещает невыразимые вещи, которых "не видел глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку!". 
Как в сезоны дождей и облаков, далекие холмы выглядят ближе, так вечные холмы славы являются нам в день облачный и мрачный, ближе, ярче, более славными, сверкающими тысячами родников любви и верности завета, которых мы не видели раньше! Если вы пережили это, то у вас действительно завидная доля, в отличие от людей во всем блеске земного процветания. У вас есть то, что мир со всеми его обещаниями и уговорами не может дать, и что он со всеми своими обольщениями не сможет отнять. Это Сам Вечный Бог, Который может восполнить все утраты и несчастья, и сделать одинокие комнаты столь же сияющими, что и пещера Иоанна на прекрасном Патмосе, где Спаситель явился ему в величии и любви.
Помните, что болезнь всегда была Божьим способом вразумления Своего народа. Именно потому, что Он любит Своих людей, Он наказывает их. Я избрал вас в горниле страдания, говорит Он. Что за сыны, которых не наказывал бы Отец? Один старый писатель указывает: "Он учит Своих учеников  в школе Закона и в школе Евангелия, но у Него есть и третий класс для продвинутых учеников, и  это школа суда" (Whitcomb W.C. The True Consoler. Boston,1851. P.27)**.
Возвышенный диалог между святыми на земле и на небесах касается великого множества облеченных в белые одежды, которые закончили эту школу: "Кто эти облеченные в белые одежды, и откуда они взялись? Это те, кто пришли от великой скорби". Ищите же осуществления простой веры в мудрость Бога и неколебимое достоинство Его устроения! Он делает все хорошо, и ничего, кроме того, что хорошо. Ничто не может прийти к вам кроме того, что приходит из Его рук. Просто поверьте в это,  где вы не можете понять или когда вы не можете проследить это. Избавьтесь от навлекающего вину ропота, гоните прочь  все мятежные мысли, все "как и почему", и успокойтесь  в бесконечной мудрости любви завета. Нам многое кажется непостижимым, но никто не учит как Он.
Стремитесь возвеличить Его имя сладким упражнением благодати терпения. Эта благодать свойственна святым на земле. Терпение неизвестно на небесах, где нет испытаний, которые требовали бы упражнения в нем. Прославляйте Бога и в горе. Среди страданий убедитесь, как легок этот тяжелый крест по сравнению с тем, чего заслужили ваши грехи. И все наши страдания являются каплей в мире по сравнению с тем, через что прошел наш страдающий Царь, Чьим опытом было то, что Его поистине "объяли воды до глубины". Он вправе бросить целому миру вызов, который по сей день остается без ответа: были ли когда-нибудь горе и боль, как Мои?
Дитя Божье, если ты веришь в это, нет ни капли гнева в той горькой чаше, которую ты пьешь сейчас! Он взял из нее всю горечь и оставил нам чашу Своей любви. Поскольку для тебя это, возможно, первый суд, который никогда не забудется в этой жизни, пусть он будет  настоящим духовным поворотом. Услышь в нем голос, говорящий: встань и иди к Богу нашему! Некогда торная дорога к дому молитвы, возможно, забыта и заросла сорняками мирского пренебрежения. Пусть скорбь скосит их как острый серп и вновь откроет путь через пустыню мира.
Если вас терзает перспектива суда, то единственный способ, которым вы можете подняться над ней - это  подняться над миром и жить с Богом! Ходите с Ним близко и постоянно. Пусть ваше гражданство будет на небесах. Еще немного, и ночь плача будет закончена, и нежная рука отрет с очей всякую слезу. Пусть это блаженное упование примирит вас с самыми суровыми испытаниями на земле. Думайте чаще о небесах, ибо если здесь есть ночь, глубочайшая беззвездная ночь, то на небе нет ночи. Там нет утрат, которые могут быть испытаны или которых придется бояться. Пусть же каждый день приближает вас к этому дому радости! Пусть все ближе будет воссоединение с теми, по ком мы скорбели и кто сейчас прославлен, в чьих руках сокровища вечности, а в сердцах - любовь Божья! Как один краткий миг, будут изгнаны и забыты все  судороги и боли долины плача! "Когда вы прошли, - говорит святой человек Божий, который ныне лучше понимает истину своих слов, -  когда вы перешли на другую сторону этой узкой реки, что вскоре предстоит всем нам, вы несомненно поймете, что все, что вы претерпели, было не так велико для достижения желанной цели" (Evans J.H. Op.cit. P.208).
И так вы можете вернуться к обязанностям жизни с духом ребенка, отлученного от груди, кроткого молчаливого согласия с суверенной волей Бога. Да, вернуться к обязанностям жизни! Ибо это  ни в коем случае не наименьшая часть суда - выйти подышать унылой атмосферой мира снова, и жить с измученной душой среди сцен, где все уже постыло. Но невозможно, как это сейчас может показаться, чтобы "волны жизни", как говорит тот же автор, вернулись к обычному ходу там, где земля ушла из-под ног. О,  как властно, как хладнокровно, вопреки всем нашим ощущениям жесткий, холодный, монотонный ход ежедневных реалий заставляет нас двигаться дальше! Тем не менее мы должны есть и пить, спать и просыпаться снова, покупать и продавать, спрашивать и отвечать, короче говоря, холодно, по инерции делать тысячу вещей, прежнего жизненного интереса к которым уже нет, ибо он ушел.
Но, "как дни твои, будет умножаться богатство твое". Вы знаете, что только на опыте можно оценить благословенную полноту и правдивость этого драгоценного обетования. "Вы ищете, - говорит одна глубокая святая, - войти в реальность утешения, но, возможно, вы никогда не представляли себе, что значит жить в Боге" (Drummond H. Peace for a Christian Mourner. L.,1840. P.216)***. Многие тысячи сокрушенных сердец могут подтвердить на опыте, что они испытали Его чудесную поддержку. И в чем секрет этого? Все они могут согласиться с апостолом, объяснявшим: да, люди оставили меня, но Господь пришел ко мне и укрепил меня! Вот пропорция милости и суда! Не будем же ограничивать Его возможности.  "Мы пошли через реку пешком, - говорит псалмопевец, - там веселились мы в Нем" (KJV). Как прекрасна эта картина для каждого святого! Как славно это свидетельство благодати Божией, дающей прочную основу среди угрожающих волн! Он нежно и мудро, с любовью хранит нас. Мы можем петь с радостью, что какова бы ни была наша нужда - мы с Ним, под мышцами вечными! В Библии нет мест, на которых скорбящий христианин успокаивается с таким восторгом, как те, где говорится, что святые будут переплавлены в Его печи, что Он закалит их в огне, но в то же время умерит его ярость, чтобы этот огонь не истребил и не уничтожил, но очистил, украсил и усовершенствовал!   
Предаю вас Богу и слову благодати Его. Предаю вас, прежде всего, нежности того сострадания и человечности, которые есть только в Иисусе. Ангелы и архангелы, никогда не испытавшие печали, не могут сострадать так, но может Тот, пред Кем они со святыми полагают свои венцы. Скорби шли по Его стопам от колыбели до могилы.  Мы никогда не можем понять глубину и драгоценность Его сострадания, пока сами не начнем всерьез в нем нуждаться. "Я получила очень, очень глубокую рану, -  говорит леди Пауэрскорт, - суд был очень тяжелым, но как я могла бы узнать Его как нашего Брата без этого несчастья? Он пережил все от начала до конца в этой пустыне, и Он хочет исцелить каждую рану Своей любовью. Одним из Его поручений с небес было "исцелять сокрушенных сердцем". Пусть же и Его суд даст вам любить Его все больше и больше!  Послушайте голос того, кто уже пребывает на высотах славы. Вооз сказал Руфи, мягко упрекая ее за слезы: «Это правда, я твой родственник, но есть еще ближе Родственник, чем я!" (Руфь 3.12).
Хотя земные связи могут быть разорваны, Он жив и любит нас. Старый добрый Филипп Генри**** вспоминал о леди Палстон, которая умерла в 1658 году: "Она была моим лучшим другом на земле, но мой Друг на небе по-прежнему, где Он был, и Он никогда не оставит меня и не покинет меня. Идите же вперед к темному будущему, бесстрашно опираясь на Его великие и драгоценные обетования" (The Life and Times of Philip Henry. L.,1848. P.102). Будущее не ваше, но Его. Он богат и мудр, чтобы восполнить вам все. Возьмите за правило для себя в этой пустыне: "Я ни в чем не буду нуждаться".  Он всегда будет вашим Советником, и, наконец, после долгого, тяжкого тернистого пути по этой долине плача, возможно, после непрерывной печали, болезненной дисциплины и суда за судом Он примет вас в свое Царство славы! Последние всплески  скорбей останутся по эту сторону Иордана, а затем каждый вызванный ими плач утихнет навсегда! И, войдя с торжеством во врата небес, вы прочтете на них всю историю безгрешного будущего: "И отрет Бог всякую слезу с очей их, и не будет не больше смерти, ни печали, ни плача, не будет боли: ибо прежнее прошло" (Откр.21.4).

* Джеймс Харрингтон Эванс (1785-1849) - английский богослов и гимнограф, англиканин, затем баптист. Сын викария собора в Солсбери, учился в Уодхем-колледже в Оксфорде, который окончил в 1803 г., с 1808 г. священник Церкви Англии, в 1815 г. отделился от нее и стал баптистским пастором в Лондоне в часовне на Грейс-роуд, где служил более 30 лет. Умер в Стонхейвене в Шотландии. "Мемуары и заметки" опубликованы сыном посмертно и являются одним из ценнейших документов английской часовни XIX в. В 1818 г. опубликовал сборник гимнов для общественного богослужения, содержавший 179 текстов, некоторые его собственные,  и позже неоднократно расширявшийся (изд. 1822 г. - 211 гимнов, последнее в 1843 г. - 451). 
**Уильям Чалмерс Уиткомб (1820-1864) - американский баптист, современник автора, странно, что назван "старым проповедником".
*** Данных о сестре Харриэт Драммонд разыскать не удалось.
**** Филипп Генри (1631-1696) - английский пуританин из Лондона, священник-нонконформист. Учился и служил в Оксфорде, странствовал и подвергался преследованиям при Реставрации, отец всемирно известного комментатора Библии Мэтью Генри. "Дневники и письма", опубликованные в 1882 г. - ценнейший пуританский документ, оставшийся недоступным Мак-Даффу. Упомянутая валлийская пуританка - вдова судьи Джона Палстона (1583-1658), продвигавшего карьеру Ф.Генри при республике.

Перевод и комментарий (С) Inquisitor Eisenhorn