Пока не остыла память

Два Героя Советского Союза в одной семье – это великая редкость. А два брата лётчика, окончивших одно лётное училище, которым присвоено такое звание – это единственный факт в истории Великой Отечественной войны и то, что они жили в нашем городе для нас великая честь. Говорю я, конечно же, о братьях Курзенковых – Сергее и Александре. О невероятных волевых качествах и хладнокровии перед лицом, казалось бы, неминуемой смерти, проявленных Сергеем Георгиевичем Курзенковым, я уже писал в предыдущем рассказе. А этот посвящен его «звёздному» брату Александру, родившемуся на нашей Зиминской земле. Родился Саша на Зиминской земле в прямом смысле слова, а точнее на картофельном поле – хоть его мама Татьяна Ивановна была не крестьянкой, а потомственной ткачихой из Наро-Фоминска. Случилось явление Миру будущего героя 12 Сентября 1920 года. Сколько я не «пытал» интернет, больших секретов, о проживании в Зиме семьи Курзенковых, он не выдал. Мне даже не удалось установить полное имя отца «золотого» семейства, несомненно только одно – звали его Григорий (раз дети Григорьевичи). Предположительно он, как и его супруга, потомственный ткач из Наро-Фоминска. Думаю, в этом городе супружеская пара и образовалась. Как они оказались в Омске, перед 1910 годом, где родились Валентина и Сергей, предположить не трудно. Европейская часть России была перенаселена – крестьянам не хватало пахотных земель, а рабочим рабочих мест, и царское правительство привлекало в Сибирь переселенцев, предлагая выдачу земельных участков на льготных условиях, а на Трансибе не хватало рабочих понимающих в работе механизмов. Видимо Георгий Курзенков «погнался за длинным рублём», а потом свершилась Октябрьская революция, и молодая семья бежала вглубь Сибири, спасаясь от Гражданской войны. Интернет, таки, выдал информацию о том, что жила семья в городе Зиме у дяди, но адреса не указал. Дядя он был для Сергея, а вот кому он являлся братом - отцу или матери не ясно, и имя его не указано. Рождение Александра совпало с завершением Гражданской войны, уже были разбиты капелевцы Колчака, казаки атамана Семёнова скрылись в Монголии, легионы белочехов удалились через порт Владивосток в освободившуюся от господства Австровенгерской империи Чехословакию, красные намяли бока войскам Антанты и прекратили разграбление интервентами сибирских богатств, но началась самая странная из гражданских войн. Известные мне подробности таковы – в Сибири стали поднимать восстания и устраивать мятежи вчерашние красные партизаны и другие инакомыслящие граждане. Суть их вооруженной борьбы сводилась к тому, что они были за Советскую власть, но без большевиков. Большевики не устраивали сибиряков по причине насильственной коллективизации, ведь местные жители бились с «буржуями», чтобы их не угнетали богатые, а тут скот и инвентарь для ведения сельхоз работ стали отбирать большевики, обещая светлое будущее. Но сибиряки хотели жить настоящим, а не призрачным будущим, да к тому же врагов Советской власти, вроде, победили, а мужчин стали призывать в Красную армию на срочную службу. У мужчин возникал вопрос - а как же будут жить их семьи без кормильцев, скота и сельхозинвентаря? К 1920 году Красная Армия уже была «непобедимая и легендарная…» и её регулярные войска быстро подавили мятежи. И Ленина тоже можно понять – перед его глазами был наглядный пример русского царя Николая Второго, который проявил слабость, за что богачи отстранили его от власти, а пролетарии так и вообще растерзали его семью.
Кто был прав, кто не прав время покажет, а вот семья Курзенковых решила – «хорошо, что есть на свете это счастье путь домой…» И когда война замирилась, а Саша подрос, в Январе 1922 года, поезд помчал их в Наро-Фоминск. На родной земле их приняли родственники, хотя и не без издёвки – дед по матери Иван Акимович Морозов, отработавший полвека ткачём, пошутил над зятем: «А, приискатель вернулся! Много ли золота привёз?» «Какой я приискатель, папаша, вы знаете, а золото наше, вот оно», - сказал отец, указывая на четверых ребятишек (Валентину, Сергея, Нину и Сашу), испуганно глядевших на деда. И действительно дети Курзенковых стали золотом Советского государства. Старший сын Сергей, став пилотом семейную династию ткачей превратил в семейную династию военно-морских лётчиков – все трое сыновей, включая родившегося в Наро-Фоминске Николая, окончили Ейскую авиационную школу морских лётчиков, все трое приняли участие в Великой Отечественной войне, все трое прославили военно-воздушный флот Советского Союза. Младший из братьев – Николай «встал на крыло» в 1944 году, приняв участие в боевых действиях на Чёрном море в составе гвардейского авиационного полка (его боевых заслуг интернет не выдаёт). А вот подвигами Александра Курзенкова виртуальное пространство буквально пестрит. Ну а предвоенная биография его такова – в Наро-Фоминске окончил восьмилетку (что по тем временам было очень не плохо), обучившись в фабрично-заводском училище Москвы, работал токарем в инструментальном цехе одного из заводов столицы и обучался лётному мастерству в аэроклубе. По примеру старшего брата в конце 1940 года окончил Ейское училище морских летчиков и лётчиков наблюдателей (воздушных разведчиков) и к началу войны новоиспечённый пилот был готов защищать небо страны над её морскими просторами.
На фронте с июня 1941 года, в качестве дебюта принял участие в бомбардировке черноморского порта Констанца принадлежащего союзнику Германии Румынии. Перед заходом на цель самолёт Александра Курзенкова был подбит, но горящий бомбардировщик, всё-таки, совершил прицельное бомбометание и взял курс на Одессу. По ходу движения стало понятно, что самолёт до аэродрома не дотянет, так как пламя подбиралось к бензобакам, и пилот сильно рискнул, посадив тяжелый самолёт «на брюхо» рядом с небольшим селом. Жители села оказались народом дружным и, сбежавшись к горящей машине, быстро потушили огонь. Спасённый бомбардировщик отремонтировали, а рисковый пилот полечил ожоги в госпитале. «За одного битого двух небитых дают» и начальство решило доверить Александру новую технику – пикирующий бомбардировщик «Пе-2». Только что сформированный полк новых боевых машин был направлен на Балтику, под Ленинград, где боевая обстановка была чрезвычайно тяжёлой. В состав экипажа боевой машины Курзенкова вошли – штурман Григорий Давыденко и радист Николай Якушев. Казалось бы, всё складывается как нельзя лучше, но небо не захотело принимать нашего земляка, подвергнув его новому испытанию на прочность. Первый взлёт на нагруженном до предела бомбами «Петлякове» и оба двигателя заглохли над аэродромом. Самолёт пошёл к земле, стремительно теряя высоту. Нужно садится. А бомбы? Что делать? Сбросить? Куда? Под Курзенковым был аэродром с десятками самолётов, складами боеприпасов и казармами лётчиков. Нет, бомбы сбрасывать нельзя и Александр, рискуя подорваться на собственных бомбах, повёл самолёт на посадку. Земля приближалась, а когда она стремительным потоком пронеслась под крыльями, рисковый лётчик выпустил шасси. Мастерство пилота оказалось высоким и колёса бомбардировщика почти бесшумно коснулись полосы… Представ перед лицом командования Курзенков А.Г. не скрывал своей досады от неудачного взлёта. Огорчённый вид пилота рассмешил начальника аэродрома и тот произнёс речь примерно такого содержания: «Вы посмотрите на него, он ещё не доволен! Да это чудо, что все самолёты целы, а мы все живы!» И дальше всё пошло как по маслу. Дружба экипажа окрепла в боях – они были неразлучны и в воздухе и на земле, летали много, попадали метко и по кораблям противника, и по наземным целям. … Наступала вторая военная зима. Погода стояла сырая не устойчивая. Часто дули северо-западные ветры, принося моросящие дожди или хлопья мокрого снега. В один из таких дней эскадрилья «Пе-2», в которую входил экипаж нашего земляка, успешно нанеся бомбовый удар по кораблям противника, легла на обратный курс. Самолёты находились над морем, когда резко ухудшилась видимость, а затем повалил мокрый снег. Хлопья залепили стёкла кабин, и пришлось пилотировать по приборам. Держаться в строю стало опасно – можно столкнуться и командир эскадрильи отдал приказ по радио: «Выходить на свои высоты. Возвращаться на аэродромы самостоятельно». Около часа летели «в слепую», по приборам. Вдруг, штурман закричал: «Братцы! Да под нами аэродром! Машина Александра единственная из всех самолётов эскадрильи приземлилась прямо на аэродром. Экипажу объявил благодарность сам командующий воздушными силами Балтийского флота и решил, что пилоту с таким чутьём пора послужить Родине в воздушной разведке.
В Советской Армии военных лет не было специальных самолётов разведчиков – фотоаппаратура устанавливалась на боевые самолёты, а вся сила фоторазведки была в мастерстве пилотов. Авиация Геринга использовала специальный самолёт-разведчик, именуемый в Красной армии «рамой». «Рама» имела низкую скорость полёта и, когда зависала над советскими позициями, всем было понятно зачем прилетел этот «тихоход». В Советской авиации разведчик на базе бомбардировщика, бомбил вражеские позиции и сразу фотографировал результат. А истребитель, обладая высокой маневренностью, нарвавшись на истребители противника, имел большие шансы уйти «домой». Встретив одиночный вражеский бомбардировщик, такой разведчик не упускал возможности наказать пилота за беспечность. Наиболее уязвимым местом воздушной разведки является тот факт, что разведчик летит в тыл врага один. И тут без «чутья» никак. Поэтому Александр Курзенков оказался «как рыба в воде», он давил немцам на слабое место – их пунктуальность. Немцы действовали по шаблонам, а Александр никогда не повторялся. «Вынюхивая» немецкие секреты он возвращался к своим непредсказуемым путём, выписывая крюки, зигзаги и постоянно меняя высоту полёта. Он попросту глумился над немецкими асами, пытающимися его поймать. Порою Александр пролетал над зенитными батареями немцев на «бреющем» полёте, под шквальным огнём, а на самолёте ни одной царапины. Ну, какой пилот «Люфтваффе» мог предположить, что этот ненормальный будет дразнить зенитчиков? Поэтому в районе зенитной батареи Санька никто не ждал. В Отечественную войну достойного противника уважали и знали по имени отчеству. Неуловимый красный разведчик стал знаменит в немецких военных кругах, и за него была объявлена награда десять тысяч немецких марок и «Железный крест» - высший орден вермахта. Но попытки получить денежки оказались тщетны. И пошли среди немцев слухи, будто неуловимый «Пе-2» - это особый защищённый сверхпрочной бронёй самолёт, летающий на сверхзвуковой скорости и оснащённый секретной аппаратурой, обнаруживающей все самолёты противника на значительном расстоянии. Ни один немецкий солдат не сомневался, что летают на этом «летучем голландце» лучшие пилоты Сталина и, вряд-ли, они ошибались. Советское командование, тоже высоко ценило виртуозного лётчика, который к концу 1943 года совершил сто боевых вылетов на бомбёжку и сто двадцать семь полётов на дальнюю разведку. Результаты его разведывательной деятельности всегда были исключительно точны. Везение и мастерство превратились для дерзкого пилота в невидимый сплав, и даже новейшая техника и численное превосходство противника не могли его разрушить. … Однажды июньской ночью Александр вылетел на разведку вражеской военно-морской базы в районе Финского залива. Выставив зенитчиков дураками, сфотографировал объект и удалился в сторону фронта. По пути наглеца встретили шесть новейших истребителей «Фокке-Вульф 190». И, казалось, что «песенка спета», но увлёкшись погоней, образцы немецкой чудо-техники попали под шквальный зенитный огонь советских кораблей, а Саша помахал им ручкой.
К началу 1944 года шуточки с немцами закончились, и Советское командование решило, что блокаду Ленинграда пора-бы прорвать. Вот тут и понадобились лучшие пилоты Сталина на неуловимом красном разведчике. Это кажется не реальным, но Советский бомбардировщик, на низкой скорости, необходимой для фотографирования, снял на фото всю фашистскую оборону в районе Ленинграда. Площадь фотосъёмки составила 420 квадратных километров. Но этого было мало, и «на десерт», Курзенков А.Г. со товарищи, сняли на плёнку все вражеские укрепления вдоль Южного берега Финского залива от Ленинграда до Ораненбаума, пролетая в районе сплошного зенитного огня на высоте триста метров. 1 Марта немцы под Ленинградом были разгромлены, а наш земляк, создавший основу для этой победы получил Золотую Звезду. До Мая 1945 года Александр Курзенков слыл лучшим разведчиком Балтийского флота, а вот 8 Мая оказался для него роковым. В ночь с 7 на 8 Мая, скопившиеся в порту Либава немецкие войска погрузились на 26 транспортных кораблей и покинули порт. На поиск пропавшего конвоя вылетел Советский самолёт, в экипаж которого входил штурман Григорий Давыденко. Немецкие истребители сбили самолёт разведчик и друг Курзенкова А.Г. погиб. Не трудно представить, какое горе для Александра, представляла гибель старого боевого товарища. Командир полка приказал Курзенкову Александру вылететь на поиск конвоя, не смотря на неисправность самолёта и состояние подавленного горем пилота. Александр, придя в расположение своего звена, приказал ведомому готовится к вылету. Услышав о том, что предстоит боевой вылет, недавно прибывший в часть из училища восемнадцатилетний лётчик, обратился к мрачному Александру Григорьевичу: «Товарищ капитан! Война закончилась, а я так и не сделал ни одного боевого вылета. Разрешите лететь с вами!» «Ну, что ж, летите…» - безразлично ответил пилот, охваченный дурным предчувствием. Так и полетел к своей гибели наш земляк – на чужом истребителе, с «желторотым» юнцом в качестве ведомого. Конвой, лучший разведчик Балтики, обнаружил быстро, сообщил координаты и стал фотографировать транспорты противника. Всё внимание Курзенкова А.Г. было обращено к вражеским кораблям, а за безопасность отвечал ведомый, «не нюхавший пороху». Атака немецких истребителей была внезапной – они упали из облаков на отвлечённого фотосъёмкой разведчика. Ведомый растерялся, и вместо того, чтобы предупредить по рации Александра Курзенкова об опасности, скрылся в облаках. Самолёт-разведчик был растрелян как в тире.
А на завтра кончилась война.