Цепь случайных событий Главы 22-24

                Глава двадцать вторая

 Я еле дождалась конца недели, сожалея, что раньше выходных вырваться в Питер не удалось. У меня уже были готовы две части рассказа-разоблачения, и хотелось действовать.

Во второй части девушка Журналиста на время заменяет свою приятельницу, менеджера агентства, которой пришлось срочно уехать на похороны родственника. Журналист решает воспользоваться этим обстоятельством, чтобы подобраться поближе к тайнам «модельного» бизнеса. Он появляется в офисе минут за сорок до закрытия и, листая журналы, ждет подругу. Она отвечает на звонки, что-то печатает, но все выглядит совершенно невинно. Так проходят три дня. Он начинает сомневаться. Может, он что-то неправильно понял в подслушанном разговоре? Наступил последний день, когда можно было это выяснить, завтра должен вернуться штатный менеджер. После очередного звонка подруга Журналиста, недовольно поморщившись, сообщает, что у начальства сейчас совещание, и оно требует принести кое-какие документы. Она быстро распечатывает несколько страниц и удаляется.

В это время открывается дверь, и появляется подросток лет пятнадцати. Одет он небрежно, но вещи явно хорошего качества. Глаза у него странно поблескивают.

- Где цыпочка? – бросает он в пространство, глядя на пустующее место менеджера.

- Если ты спрашиваешь о менеджере, то она скоро вернется, - строго произносит Журналист. – Неплохо бы тебе поучиться хорошим манерам.

- И так сойдет, - хмыкает парнишка и переводит заинтересованный взгляд на Журналиста. – Уж не меня ли ты дожидаешься? – сладким голосом шепчет он и кладет свою руку на плечо мужчины.

Этот малолетка флиртует! - доходит до Журналиста. Его передергивает от омерзения, и он стряхивает руку подростка.

- Проваливай отсюда, а то полицию вызову.

- Ха-ха.

В это время появляется девушка и испуганно смотрит на мальчишку.

- Что ты здесь делаешь?! – взвизгивает она.

- Пришел за зарплатой. Мне за восемь сеансов не заплатили.

Она садится за компьютер и через некоторое время поднимает глаза на посетителя.

- У меня нет никаких распоряжений насчет тебя, так что приходи завтра, когда вернется постоянный менеджер.

- Ну, уж нет, - зловеще хрипит он. – Мне деньги нужны сейчас. Я не собираюсь подставлять свою задницу забесплатно.

Оказывается, все даже хуже, чем он предполагал, с ужасом думает Журналист, но выручает профессиональная выучка, и он быстро приходит в себя. Скандал тем временем разгорается. Похоже, мальчишка находится под воздействием наркотиков, и никаких доводов не воспринимает, требуя вызвать начальство. Журналист собирается вышвырнуть незваного гостя за дверь, но девушка хватает того за руку и тащит вглубь коридора.

Вот он, долгожданный момент. Компьютер в двух шагах. Журналист прислушивается. Голоса довольно громкие, но слов не разобрать. Выдохнув, он шагает к компьютеру. Все документы закрыты, так что он вызывает последние. Это несколько списков и таблица. Он смотрит на таблицу, но ничего не понимает – какие-то буквы и цифры. (Тут я привела строку из реальной таблицы. Те, кому адресовался мой рассказ-разоблачение, вмиг ее узнают.) Флэшка уже четыре дня дожидается своего часа у Журналиста в кармане и, наконец, удается ею воспользоваться. Голоса тем временем стихают. Он едва успевает закрыть документы и плюхнуться на свое место, когда появляется его подруга.


Виктор обещал позвонить в субботу утром, чтобы уточнить время и место встречи, но звонил чуть ли ни ежедневно, якобы желая меня подбодрить и не дать передумать. На самом деле его активность чуть не привела к противоположному результату. До меня дошло, что появление в качестве его дамы на официальном мероприятии не так уж безобидно. Он наверняка это понимал. Может, думал, что и я понимаю? Но ведь тогда мне это и в голову не пришло. Впрочем, вряд ли стоит заводить об этом разговор и что-то выяснять. Один раз он меня уже осадил, сказав, что пока ничего ТАКОГО мне не предлагал. Хотя, как сказать. На Матюшкином дне рождения он сделал недвусмысленный намек.

К выходным я так себя истерзала всевозможными сомнениями и страхами, что не могла дождаться, когда злополучная суббота останется позади. Я выехала в Питер в пятницу вечером и добралась до дома уже в двенадцатом часу. На душе было очень тревожно, и я долго не могла уснуть. И еще мне было очень одиноко. Каким бы независимым и сильным ни был человек, ему нужно хоть иногда ощущать рядом надежное дружеское плечо. У меня ничего такого не было. В последнее время я общалась только с Волковыми. Но разве я могла поделиться с ними своими страхами и сомнениями? Даже Танюха, мой незыблемый якорь в течение всей моей сознательной жизни, отдалилась от меня. Мы стали реже созваниваться, и наши разговоры были уже не столь доверительными, как прежде. Они с Сергеем продолжали жить в моем доме, но Танюха не казалась счастливой, однако ни в какие подробности личной жизни меня не посвящала. Но ведь и я ей самого главного не рассказывала.

В общем, пятница закончилась моими рыданиями в одинокой постели, чего я уже давно себе не позволяла. Я жалела себя и тосковала по маме и сестре. Настенька, прости меня, всхлипывала я. Я не имела права тебя осуждать. Ты оказалась в неблагоприятных обстоятельствах не только по своей вине и поступила правильно. Ты бросила обвинение негодяям в лицо, хотя наверняка сознавала, как это опасно. А то, что потребовала деньги за молчание… Что ж, ты имела на них право. Если бы не ОН, твоя жизнь могла бы сложиться совсем иначе. Во всяком случае, ты была бы жива.

В субботу я отправилась в интеренет-кафе на Петроградской, значившееся в моем списке под номером два. Это кафе было побольше первого и наполовину заполнено, так что я надеялась, что мое появление там останется никем не замеченным. Вначале, как и в прошлый раз, я зашла на несколько новостных сайтов, а затем отправила первую часть рассказа на адрес редакции. Еженедельник «Сплетник» выходил по воскресеньям, и я очень надеялась, что завтра прочитаю свое творение в интернете. Если же этого не случится, я до следующих выходных просто с ума сойду. Я и сейчас чувствовала себя не лучшим образом. В голове затуманилось, руки подрагивали. Возможно, я только что подписала себе приговор. Вдруг Настя не сама ушла из жизни, а ей помогли? Тогда и со мной может случиться нечто подобное.

Посещение Русского Музея немного отвлекло от мрачных мыслей, но по-настоящему оценить произведения великих мастеров с новых позиций мне все-таки не удалось. На душе было неспокойно. Несмотря на отсутствие аппетита, я зашла в кафе и перекусила, предполагая, что вечером мне понадобится немало сил.

Виктор должен был заехать за мной в семь часов, и за пятнадцать минут до назначенного времени я стояла перед зеркалом, нанося последние штрихи. Выглядела я совсем неплохо. Нервное возбуждение добавило красок лицу и блеска глазам. Я надела сапфировый кулон и залюбовалась собой, размышляя, стоит ли прятать под платьем столь роскошный камень. И тут меня будто обухом по голове ударило. О чем только я думаю?! Ведь Виктор был близко знаком с Настей и наверняка этот кулон запомнил. К тому же он знает, что я родом из Артемьевска. Сложить два и два не составит труда. А, может, я уже подставилась?

Я вспомнила, как после праздника по случаю открытия дачного сезона точно так же стояла перед зеркалом, любуясь собой и сравнивая блеск своих глаз с сиянием драгоценного камня. В начале праздника камень был спрятан под платьем, но, видимо, во время нашего противостояния с Димкой на террасе он выскочил наружу, а я не заметила. Меня прошиб холодный пот. Значит, Гриша его видел. Он не мог не узнать свой подарок и, возможно, его внезапный интерес ко мне не так уж и безобиден. А Лика? Тогда ее взгляд надолго задержался на моей груди. Я даже оскорбилась. Конечно же, мой бюст ее не интересовал, она заинтересовалась украшением.

Звонок в дверь прервал мои судорожные мысли. Я быстро сняла кулон и сунула его в сумочку. Заменить его было нечем. Шкатулка с драгоценностями, которые мне достались в наследство от мамы, Насти и тети Клавы, осталась в генеральском доме в Пескарево. Сама я этим особо не интересовалась. У меня даже уши не были проколоты. В детстве и в подростковом возрасте, когда девчонки особо охочи до побрякушек, моя внешность и стиль жизни не располагали к этому, а потом… как-то даже в голову не пришло.

Я открыла дверь и на мгновение застыла. Виктор был в темных брюках и белом смокинге. Рубашка и бабочка тоже были белыми. Выглядел он потрясающе. Однако, несмотря на искреннее восхищение, ни одной мурашки не появилось. Похоже, монополия на мои мурашки у Гриши.

- Ты меня ошеломил, - сказала я, впуская его в квартиру, и заметила его довольную усмешку. – В принципе, я готова, так что можем ехать.

Но он выразил желание познакомиться с моим жилищем. Я провела его по всем помещениям. Он с интересом осматривал мастерскую. Мольберта в ней не было, но все остальные атрибуты мастерской художника имелись. Он задержал взгляд на эскизах к сказкам, развешанных на стенах.

- Мой отец считает тебя талантливой, - сказал он, - я с ним полностью согласен.

- Спасибо.

Когда осмотр был закончен, Виктор ненадолго замолчал, видимо не знал, что сказать, чтобы не обидеть.

- Можешь не подбирать слова, - рассмеялась я, - я знаю, что представляет собой моя квартира, но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят.

- Так тебе ее подарили?

- Досталась в наследство от бабушкиной сестры. В прошлом году. От половины вещей я избавилась, а то здесь было не протолкнуться. На остальное обустройство нет ни времени, ни денег. Пока меня и так все устраивает.

- Еще бы! В таком возрасте иметь собственную квартиру в Питере совсем неплохо.

Итак, Виктор побывал в моей квартире, теперь мы вместе едем на официальное мероприятие. Не воспримет ли он это как шаг к сближению? А как еще это воспринимать? Конечно, сближение произошло. Надеюсь, просто дружественное. А где грань между дружественным и недружественным? Разумеется, я в него не влюблюсь (мурашек-то нет), но он такой обаятельный, что я подчас забываю, что должна его ненавидеть. Впрочем, ярко выраженную ненависть к братьям Волковым я испытывала недолго, потом она перешла в неодолимое желание наказать за содеянное. И это желание до сих пор не исчезло. Сегодня я бросила камень в стоялую воду и, если завтра появится публикация, пойдут круги. Когда они доберутся до адресатов?

Мы ехали в мощном и стильном автомобиле Виктора. Я посмотрела на водителя. Красивый мужчина в белом смокинге, успешный и уверенный в себе. Каким он станет после моего вмешательства в его жизнь? На меня вдруг обрушилась ответственность за свои действия. Легко ненавидеть и наказывать кого-то абстрактного. Поступать так по отношению к знакомому человеку, который, к тому же, к тебе явно расположен, значительно труднее. Какую же глупость я совершила, решившись на этот совместный поход! Мне захотелось отыграть назад. Движение на улицах было очень напряженным, и Виктор не отрывал взгляда от дороги. Я решила нарушить молчание, совсем недавно казавшееся таким уютным.

- Думаю, вместе мы будем выглядеть нелепо, - сказала я. – Может, высадишь меня возле метро?

- Что за глупости? – нахмурился Виктор.

- И вовсе не глупости. Серый воробышек рядом с белым лебедем…, - Виктор рассмеялся, и я не смогла удержать от шпильки, - или серый воробышек рядом с павлином.

Он бросил на меня преувеличенно грозный взгляд.

- Наташа, еще одно слово, и я переоденусь в джинсы и футболку.

- И где же ты их возьмешь?

- В багажнике. Мой пакет рядом с твоим рюкзаком.

Именно из-за этого рюкзака с джинсами и кроссовками, в которых приехала в город, мне пришлось раскрыть свой адрес. Ведь не могла же я появиться в столь фешенебельном заведении с рюкзаком за плечами. Впрочем, лишние секреты никому не нужны. Узнать мой адрес совсем нетрудно, так как я прописана именно в этой квартире.

- Ладно, ни к чему столь экстравагантные меры, - откликнулась я на его угрозу переодеться. - Если тебя мой вид устраивает, то меня тем более.

- Меня твой вид очень даже устраивает, - отчетливо, выделяя каждое слово, произнес Виктор.

Торжественное мероприятие проводилось в новом ресторане на севере города. Широкие раздвижные двери, отделявшие обеденный зал от просторного нарядного вестибюля, были раскрыты, что позволило создать единое, весьма впечатляющее, пространство. И это пространство было оформлено со вкусом, хотя не обошлось без банальных воздушных шариков и традиционных транспарантов. Народу было много, но я не представляла, сколько именно. Говорят, орнитологи специально тренируются, чтобы на глаз определять количество птиц в стае. Для этого они разбрасывают по столу семечки, а потом их подсчитывают. У меня такой практики не было, и мне казалось, что пульсирующая пестрая толпа насчитывает тысячи. Позднее Виктор упомянул о трехстах приглашенных.

И все эти триста человек постарались привлечь к себе внимание своей одеждой. На фоне пестрых пиджаков и длинных шарфов белый смокинг Виктора казался вызывающе традиционным. О женских нарядах можно было сказать, что они больше открывали, чем прикрывали, а драгоценности сияли так, что глазам было больно. Я в своем серо-синем платье без единого украшения напоминала праведницу в монашеском облачении. На некоторое время это выбило меня из колеи, но я быстро взяла себя в руки. Еще не хватало комплексовать из-за этих разряженных куриц. Как-нибудь вытерплю сегодняшний вечер. И все равно было неуютно ощущать себя инородным телом в этой компании. Виктор же чувствовал себя, как рыба в воде. К нему то и дело кто-нибудь подходил, он представлял меня очень кратко «Наташа», и я ловила на себе всевозможные взгляды – от равнодушных до заинтересованных и даже изумленных. Судя по всему, я совершенно не походила на его прежних спутниц.

Фоновая музыка не перекрывала гула множества голосов, всевозможные запахи парфюмерии смешались в нечто невообразимое, просто удивительно, что никто еще в обморок не свалился. Среди толпы сновали официанты в черных брюках и белых рубашках с черными бабочками. В руках у них были подносы с шампанским. Виктор предложил мне бокал, но я отрицательно покачала головой. Сначала нужно что-нибудь съесть, после моего посещения кафе прошло слишком много времени. Мы все еще находились в вестибюле, а закуски, как я успела заметить через открытые двери, располагались на столах в обеденном зале. Виктор тоже не стал пить. «Нам ведь еще возвращаться в Пескарево, а я очень ответственный водитель».

В это время к нам подошел солидный мужчина лет пятидесяти в черном смокинге, белой рубашке и черной бабочке. Мужчины обменялись рукопожатиями, после чего Виктор его представил: «Владлен Борисович Кривенко». Представляя меня, как и прежде, он обошелся просто именем. С предыдущими собеседниками он поддерживал светский треп, а с этим сразу начал деловой разговор. Рассказал о предстоящем Фестивале Моды и стал выяснять возможность трансляции его торжественного открытия по телевидению. Кривенко перевел взгляд на меня. 

- А Наташа не заскучает от наших разговоров? 

- Не думаю, - самодовольно улыбнулся Виктор и погладил меня по руке, которой я за него держалась. – Она в курсе всех моих планов.

Они продолжали разговор, а я тихо злилась на Виктора. Своим поведением он дает понять окружающим, что между нами нечто большее, чем есть на самом деле. Мне это ни к чему. По счастью, их разговор затянулся, и я успела успокоиться. Танюха права, я действительно превращаюсь в чопорную старую деву. Что такого сделал Виктор – погладил меня по руке в присутствии трехсот свидетелей? Караул! Какой ужас! Я про себя усмехнулась и совершенно спокойно дождалась окончания разговора. Пожав Виктору руку и приветливо мне кивнув, Кривенко отошел.

- Кто это? – поинтересовалась я, так как его имя казалось мне смутно знакомым.

- Владелец телеканала. Лишняя реклама не помешает, а, может, нам даже что-то заплатят за трансляцию.

Я его от души похвалила.

- Будь я владельцем телеканала, то, послушав тебя, тут же ухватилась бы за твое предложение. – Он довольно рассмеялся.

Мы перебрались в обеденный зал и, весело переглядываясь, набросились на закуски. В это время объявили, что через пятнадцать минут начнется торжественная часть. Народ в массовом порядке устремился к столам, чтобы подкрепиться перед долгими речами. Я же отправилась «припудрить носик». Туалет, на удивление, популярностью не пользовался. Я уже собиралась покинуть кабинку, когда услышала разговор и насторожилась.

- Ты видела, с кем сегодня Волков заявился? – раздался возмущенный женский голос.

Собеседница, видимо, кивнула, так как ответа не последовало, а женщина продолжила возмущенную речь.

- С какой-то пигалицей в ширпотребовском платьишке! Впрочем, чему удивляться, он никогда хорошим вкусом не отличался.

- Ты так говоришь потому, что он на тебя не клюнул?

- Не больно-то и хотелось. Хотя не думаю, что он настолько опустил свою планку. Эта девчонка, скорее всего, какая-нибудь родственница из провинции, которой он решил показать Большой Мир.

Вот, значит, как меня оценивает эта публика, подумала я, но ничуть не расстроилась. Я и впрямь не вписывалась в их окружение. Тем временем приятельница решила подбавить яду.

- А вдруг это Большая Любовь?

- Ха-ха, - отозвалась неудачливая поклонница Виктора. – Виктор Волков и Большая Любовь несовместимы. О его непостоянстве ходят легенды.

Они еще немного поговорили о мужском непостоянстве, затем переключились на другую тему. Я еле дождалась, когда они удалятся. Пройдя по узкому коридорчику, я оказалась в вестибюле. Большая часть народа все еще оставалась в обеденном зале, остальные растеклись по периметру вестибюля, Виктора среди них я не обнаружила. Чтобы пройти в обеденный зал, мне предстояло продефилировать мимо всех этих людей. Как же мне этого не хотелось! Я еле держалась на ногах, ведь так и не научилась ходить на каблуках. Какое-то время могу более или менее прилично держаться, а потом ноги просто подкашиваются. А вдруг я споткнусь и упаду? То-то потеха будет. Меня и так уже заметили и оценили не слишком высоко. Мне совсем не хотелось позориться, поэтому я выбрала другой маршрут.

В вестибюле был установлен помост для демонстрации моделей на фоне нарядного задника с эмблемой фирмы и лозунгами. Задник полукругом закрывал значительную часть стены, а между ним и стеной оставался узкий проход, именно через него я и собиралась проскользнуть. Оказавшись в вожделенном проходе, я чуть не упала. Задник был высоким и длинным, и наверняка тяжелым, так что позади него были установлены треугольные опоры, об одну из которых я едва не споткнулась. Хорошо хоть шума не наделала. Я перевела дух и только тогда заметила, что не одна в этом проходе. Метрах в трех от меня, а то и меньше, за следующей опорой разговаривали двое мужчин. Судя по месту встречи и напряженным голосам, разговор был не только конфиденциальным, но и недружественным, и я решила ретироваться, но засомневалась. Мне совсем не хотелось топать в одиночку через весь вестибюль.

Я притаилась за своей опорой, решив дождаться окончания их встречи. Одного я узнала сразу по голосу и прическе ежиком, хотя его почти полностью скрывала опора, и он стоял ко мне спиной. Это был Кривенко. Второй, на мой взгляд, выглядел нелепо, какой-то слишком разноцветный и прилизанный, хотя, возможно, в определенных кругах это норма или даже шик. И голос у него был очень неприятный – что-то среднее между шелестящим и скрежещущим.

- Всё, мой дорогой, твоя власть надо мной закончилась, - внушительно произнес Кривенко.

- Да ну? – осклабился разноцветный тип.

- Вот тебе и ну. Ты выскреб меня до самого донышка, так что мне уже нечего терять. Делай, что хочешь. Можешь разоблачать, но тогда и я молчать не стану. Во всяком случае, гарантирую, что у тебя ни одного клиента не останется. Будешь искать их по вокзалам среди командированных.

- А как же твои потребности?

- Не твое собачье дело. Мир не без добрых людей.

Кривенко отодвинул разноцветного плечом и, по счастью, направился в противоположную от меня сторону. Вслед за ним это сделал и его оппонент. Ну, и публика, подумала я, очень похоже на шантаж. Выскользнув из мрачного коридорчика, я практически налетела на Виктора. Мрачное лицо осветилось улыбкой.

- Наташа, где ты скрывалась? Я уж думал, что ты сбежала. Даже попросил свою знакомую во все туалеты заглянуть.

- Я просто заблудилась.

Мой ответ выглядел неубедительно, и Виктор нахмурился. Я решила ответить как можно ближе к истине. Сказала, что много времени провела в туалете, так как не могла его покинуть, не дослушав очень интересный разговор. Появляться до его окончания было бы неловко. Потом выжидала, когда освободится проход за задником, чтобы по нему незаметно проскользнуть в обеденный зал.

- Неужели тебе так интересны чужие разговоры? – недовольно спросил Виктор.

- Обычно нет, но тут особый случай. Обсуждали тебя и меня.

- И что же они говорили?

- Хочешь посплетничать?

Он улыбнулся.

- А почему бы и нет?

Я коротко отчиталась.

- Про тебя сказали, что ты отличаешься непостоянством и плохим вкусом. Меня назвали пигалицей в ширпотребовском платьишке и строили гипотезы, кем же я тебе прихожусь.

- И к какому выводу они пришли? – уже вовсю развлекался Виктор.

- Ну, тут был широкий диапазон – от провинциальной родственницы до Большой Любви.

- А как бы ты себя назвала? – все тем же шутливым тоном поинтересовался он.

- Приятельница, которую ты решил развлечь, а то она слишком погрязла в своих горестях и унылых размышлениях, - без запинки ответила я.

В это время раздался  сигнал, напоминающий звонок в театре, и он никак не прокомментировал мой ответ. Все устремились поближе к подиуму. Вскоре после соответствующего представления ведущим на него взошла, именно взошла, а не поднялась, красивая женщина средних лет в элегантном вечернем платье. Она обладала весьма солидной комплекцией, но при этом ей удалось сохранить приятные женские формы. Она была владелицей этого Дома Мод с первого дня и в своем выступлении коротко обрисовала этапы четвертьвекового пути, отмечая не только победы, но и поражения. За ней выступил главный модельер. Он работал здесь только пять лет, но гонору у него хватало. Одет он был очень стильно и со вкусом, но в его облике было что-то женственное, что не могло мне нравиться в мужчинах. Дальше последовали многословные поздравления от друзей и партнеров.

Затем начался ретроспективный показ мод – лучшие модели за двадцать пять лет. Это действо меня захватило. Макияж и прически соответствовали тому времени, когда создавались наряды. Некоторые из них сейчас казались нелепыми, но какая-то изюминка в них все же была. Я только подумала, что такое зрелище стоит увековечить, как заметила профессиональные камеры, перемещающиеся по вестибюлю. Когда отгремели аплодисменты, ведущий сообщил, что в обеденном зале пополнили запасы напитков и закусок, после чего представил музыкантов, разместившихся сбоку от подиума. Они включились в работу во время показа моделей, но до этого момента оставались безымянными. Теперь им предстояло обеспечить музыкой танцевальный вечер.

Мы прошли в обеденный зал и подкрепились. Запивая маленький бутерброд апельсиновым соком, я заметила, как в зал вошла Лика под руку с разноцветным типом.

- Неужели она с ним встречается? – изумленно кивнула я на вошедшую парочку.

- Нет, он по другому ведомству, - усмехнулся Виктор. - Он ее начальник, владелец агентства, в котором она работает.

В моей голове что-то шевельнулось, но тут же затихло. Я чувствовала себя слишком усталой, чтобы что-то анализировать. Лика со спутником стояли неподалеку, но в нашу сторону не смотрели. Неужели даже не подойдут поздороваться? Не подошли. Впрочем, возможно, они это уже сделали, когда я отсутствовала. Мои силы были на исходе.

- Витя, поехали домой, - простонала я, - меня уже ноги не держат.

- Устала?

- Ужасно. Я не привыкла ходить на каблуках.

- Неужели мы совсем не потанцуем? – сделал огорченное лицо Виктор.

- Только один танец, и то, если он будет медленным.

Когда мы вышли в вестибюль, гремела быстрая ритмичная музыка, так что мы сразу направились к выходу. Едва оказавшись в автомобиле, я сняла туфли и облегченно вздохнула. По дороге мы обсуждали прошедший вечер. Виктора интересовали мои впечатления. Я сказала, что было очень познавательно, так как прежде мне не доводилось присутствовать на подобных мероприятиях. Но это не мое. Он спросил: «Почему?» И меня вдруг охватило чувство де-жавю. Не так давно примерно такой же разговор был у меня с Гришей после праздника по случаю открытия дачного сезона. Нет, я не стану выворачивать душу перед Виктором. Тогда это было простительно. Я никого ни в чем не подозревала, к тому же, мурашки. Здесь ничего этого нет. Поэтому я коротко сказала, что усталости от шумных компаний больше, чем удовольствия, после чего мы надолго замолчали.

Когда уже подъезжали к Пескарево, Виктор огорошил меня вопросом:

- Я тебе совсем не нравлюсь?

Ну вот, дождалась, огорченно подумала я. Ведь чувствовала, что не стоило принимать его приглашение на это сборище. Конечно, атмосферу я почувствовала, но мой рассказ, не претендующий на высокую художественность, мог бы обойтись и без этого.

- Нравишься, конечно, - вздохнула я. – Иначе я не проводила бы с тобой столько времени.

- Но…

- Но я в тебя не влюблена.

- Понятно…, - протянул он и вдруг взорвался: - Мне хочется разорвать этого Димку в клочья!

Я успокаивающе похлопала его по плечу.

- Следи за дорогой. Какой бы грустной ни была моя жизнь, я пока не готова с ней расстаться. А Димка пусть живет. Он здесь ни при чем, уже давно ни при чем.

- Значит, есть кто-то еще? – Я кивнула. – Неужели он не отвечает тебе взаимностью? – изумился он.

Я невесело усмехнулась.

- Думаю, отвечает, но это не имеет значения. Мы никогда не будем вместе. Всё, больше ничего не скажу.

- Наташа, от тебя можно с ума сойти, - мрачно заключил Виктор после непродолжительного молчания.

- Да, поэтому со мной лучше не связываться.

В этот раз мы не договаривались о следующей встрече, он лишь сказал, чтобы я позвонила ему, когда соскучусь, и формально приложился к моей щечке.


                Глава двадцать третья

В воскресенье я проснулась от звонка будильника. Как же не хотелось вставать! Мы вернулись около двух, а потом я еще долго не могла уснуть. Мысли были такими сумбурными, что ни на одной из них я не смогла сконцентрироваться. Просто удивительно, что как-то удалось забыться. Виктор предупредил, что не сможет отвезти меня к отцу, так как собирается рано утром выехать в Питер. Неожиданно я поймала себя на том, что мне совершенно не хочется идти на занятия. Такое случилось впервые. Я была слишком напряжена. Неприятный осадок от разговора с Виктором и ожидание публикации моего рассказа натянули нервы до предела. Приняв душ, я включила компьютер. Новый номер «Сплетника» пока не появился.

Получасовая прогулка до дома родителей Виктора немного меня взбодрила, и я вошла в дом с приветливой улыбкой. Старики встретили меня радушно, хотя что-то в их поведении изменилось. Возможно, я слишком мнительна, но мне показалось, что они выглядят грустными и разочарованными. Занятие с Николаем Степановичем прошло без прежнего воодушевления, причем, с обеих сторон. Что же делать? Своим согласием на посещение дурацкой вечеринки я разрушила дружбу с Виктором и лишилась, по крайней мере, части симпатии его родителей. Как же я буду наблюдать за развитием событий, если окажусь в полной изоляции?

Новый номер «Сплетника» появился в интернете около трех часов дня. На первой странице располагалась красочная фотография известного певца и популярной телеведущей в весьма компрометирующей ситуации, сопровождаемая ядовитым комментарием. Все бы ничего, но оба состояли в браке, и отнюдь не друг с другом. Мой рассказ удостоился чести разместиться на второй странице. Его название изменили на «Порочный бизнес» и сопроводили довольно интригующим предисловием. В самом тексте ничего менять не стали. Меня трясло. Камень брошен, теперь пойдут круги. А вдруг они доберутся до меня? Может, правильнее сказать: когда они доберутся до меня?

В этот день я ни на чем не могла сосредоточиться, ни к чему руки не лежали. Прихватив блокнот и карандаш, я отправилась на прогулку, благо дождя не было. Я бродила по окрестностям до темноты, однако в моем блокноте ни одной зарисовки не появилось.  Последующие дни тоже были тяжелыми, но я старалась вести себя, как обычно, чтобы Ксения Николаевна и Лора не задавали лишних вопросов. Похоже, это мне удалось. Я даже немного погордилась собой, что умею держать себя в руках. Только к концу недели я более или менее успокоилась и смогла думать о своих дальнейших шагах.


Вторая часть рассказа была написана и заканчивалась тем, как журналист обнаружил, что в «порочном бизнесе» задействованы несовершеннолетние. А что дальше? План рассказа у меня имелся, но теперь меня не все в нем устраивало. Я решила как-то использовать свое посещение мероприятия по случаю юбилея Дома Моды. Перед глазами промелькнула картинка – я прячусь за задником и прислушиваюсь к разговору, не предназначенному для посторонних ушей. Шантаж! Я метнулась к компьютеру. Через несколько минут список клиентов был передо мной. Не зря фамилия Кривенко показалась мне знакомой. В этом списке он значился под номером 25. Вскоре я узнала о его предпочтениях. Это были мужчины, слава Богу, что не мальчики. Почему же он так боялся разоблачения? В наше время в определенных кругах это не считается зазорным. Благодаря интернету в считанные минуты я и с этим разобралась, ознакомившись с его краткой биографией. Он был женат и имел двоих детей.

Я начала писать третью часть рассказа, хотя еще и вторая не была опубликована. О, тут и придумывать ничего не пришлось. Просто на свое место я поставила Журналиста. Конечно, тему мероприятия и место его проведения пришлось изменить.
В субботу я отправила вторую часть рассказа, на этот раз, из Московского района. Затем посетила Эрмитаж, где провела несколько восхитительных часов, после чего, полностью обессиленная, вернулась в свою городскую квартиру.

В это воскресенье занятий с Николаем Степановичем не планировалось, так как он с женой уехал к ее родственникам на чей-то юбилей, и я решила задержаться в городе.  У Ксении Николаевны были очередные гости, к тому же, старший внук опять приехал. После Матюшкиного дня рождения Иван ни одних выходных не пропустил. Лора сияла, но не строила далеко идущих планов, по крайней мере, в моем присутствии. У Танюхи вроде бы тоже все наладилось, во всяком случае, стабилизировалось. Они с Серегой продолжали жить в моем доме. О том, чтобы съехать оттуда, пока речи не шло. Я уже давно не была в Артемьевске, и мне очень хотелось бы сходить на кладбище, но перспектива оказаться под одной крышей с лучшей подругой и ее парнем почему-то не прельщала. Что я за человек? Праведница, непримиримая к людским слабостям, которая все больше замыкается в себе и утрачивает вкус к жизни? Или зомби, не глядя по сторонам, идущий к своей цели? Да, цель у меня есть. Но что потом?

В «Сплетнике» имелся специальный раздел, где читатели оставляли свои комментарии. Мой рассказ вызвал настоящий ажиотаж, особенно страсти накалились после публикации второй части. Я и не догадывалась, что у модельного бизнеса столько недоброжелателей, и это еще мягко сказано. А ведь наверняка большинство моделей не причастны ни к каким мерзостям. Интересно, сколько людей сейчас ненавидят и желают смерти злобному Щелкоперу? Тем временем читатели с нетерпением ждут завершения публикации, чтобы узнать истинные имена «героев». Решусь ли я на это? Вряд ли, ведь неопровержимых доказательств нет. Впрочем, я к этому и не стремилась.

Я не собиралась доводить свое повествование до конца, надеясь, что виновные раньше себя выдадут. Но вот, две части рассказа опубликованы, и никакой реакции. Впрочем, реакция, может, и есть, но мне о ней ничего неизвестно, так как я не общаюсь ни с Виктором, ни с Гришей. Даже с родителями Виктора в эти выходные не встретилась. Или же до заинтересованных лиц информация еще не добралась? Хотя вряд ли. Просто они еще не выяснили, кто скрывается за псевдонимом Щелкопер. Надеюсь, и не выяснят. Мне стало неуютно. А вдруг выяснят? Как бы там ни было, публикации придется продолжать. Иначе и начинать не стоило.

Третья часть, которую можно было бы озаглавить «Шантаж», готова. А что будет в четвертой? Как избежать упоминания имен? И тут меня осенило. Придется пожертвовать Журналистом. Он, как и я, публикует свою статью частями. Его девушка с момента первой публикации пребывает во взвинченном состоянии, а на его вопросы отвечает, что на работе неприятности, может, их агентство и вовсе закроют, так как прибыли снизились до рекордно низкого уровня. Оказавшись в качестве ее бойфренда на внутреннем междусобойчике в честь дня рождения главного менеджера агентства, Журналист знакомится со многими моделями, но только еще две кроме его девушки находятся в имеющемся у него списке. Значит, остальные со стороны. (Таким способом я надеялась хотя бы частично обелить профессию модели.). Владелец агентства, едва выдавив из себя поздравление, бросает мрачный взгляд на Журналиста и удаляется.

Вскоре владелец вместе со своими помощниками вычисляет автора публикаций, что оказалось не так уж и сложно. В тексте приведена строка из реальной таблицы. Значит, автор статьи имел доступ к их компьютеру.  Это сузило круг подозреваемых до минимума. Журналист ни от кого не скрывал своей профессии, поэтому подозрение сразу пало на него. Вспомнив, что его девушка одно время замещала менеджера, владелец провел с ней беседу, и никаких сомнений не осталось. Она под надуманным предлогом рвет отношения со своим другом, вскоре после чего того убивают, замаскировав умышленное убийство под ограбление.

Что будет в пятой части, я пока не решила. Возможно, преданный друг Журналиста продолжит расследование. Но это произойдет не сразу. Журналист публиковался под псевдонимом и ни перед кем его не раскрывал, лишь в разговоре с близким другом однажды обмолвился, что его подруга работает в модельном агентстве, имеющем сомнительную репутацию.


Внешне моя жизнь казалась спокойной и благополучной, даже можно сказать, рутинной. Но внутри меня кипели нешуточные страсти. Работа над рассказом-разоблачением, по-шпионски обставленные посещения интернет-кафе и чтение комментариев взвинчивали меня до предела. Я вдруг подумала, что долго такой нагрузки не выдержу – могу сорваться. Трудно привыкнуть к двойной жизни. Ксения Николаевна выказывала мне все большее расположение, и я не знала, как этому воспрепятствовать, а воспрепятствовать было необходимо. Ведь я замышляла разрушить жизнь ее любимого сына. Но, видимо, я и впрямь превратилась в зомби, так как, невзирая ни на какие обстоятельства, продолжала идти к своей цели.
Звонок Николая Степановича в четверг несколько ослабил мое напряжение. Он сообщил потрясающую новость! Моя сказка в издательстве понравилась, правда, ее судьба окончательно решится только осенью,  когда будет утвержден план издательства на будущий год.

- Это надо отметить! – бодро воскликнул старый художник. – Приходите к нам в субботу. Утром занятия, а потом праздничный обед.

Я даже застонала от огорчения.

- Николай Степанович, я в субботу не могу. Давайте в воскресенье.

Он был немного разочарован, но я пылкими благодарностями сгладила ситуацию. Меня переполнял восторг, и мне захотелось поделиться своей радостью.  Я позвонила Лоре. Она искренне меня поздравила и заверила, что они с Матюшкой будут моими самыми преданными читателями. Я уже собралась позвонить Танюхе, но вдруг застыла. Ведь Танюха ничего не знает о моих писательских потугах! Что я за подруга? С другой стороны, она никогда не относилась серьезно к моим увлечениям, считая их обычной блажью. Так было и со сказкой, которую я рассказала ее брату, и с моими карандашными набросками. Возможно, ей не понравилось, что я ничуть ей не польстила, изображая ее на бумаге. И все-таки, ситуацию надо менять, нельзя разбрасываться давними подругами, впрочем, и разбрасываться особо некем. Я решительно набрала ее номер. После обычных приветствий и обмена банальными фразами я сообщила ей свою потрясающую новость. Танюха была на работе, но это не помешало ей завизжать.

- Обалдеть! Моя подруга писательница! Уж поверь, я теперь так задеру нос…

Я хотела добавить, что я еще немножко и художница, но все-таки решила выдавать новости порционно. Казалось, после этого разговора вернулась моя прежняя открытая и заботливая подруга. Мы болтали без умолку, как раньше. Танюха сообщила, что у них с Сережей все наладилось. Его флирт с дочкой хозяина был просто игрой и приятным времяпровождением, тем более, что у нее есть жених, а Танюха своими подозрениями его оскорбила. Теперь они согласовывают время отпуска, чтобы хотя бы на недельку съездить в теплые края. Она была так убедительна, что я ей поверила, и у меня будто камень с души свалился. Пожалуй, в следующие выходные можно съездить в Артемьевск.

В пятницу, прежде чем мы с Ксенией Николаевной приступили к работе, она меня поздравила с прекрасной новостью и, казалось, была так рада за меня, что я опять почувствовала себя неуютно. Да, двойную жизнь легкой не назовешь. И все-таки последняя новость продолжала греть душу.

В своей работе мы с Ксенией Николаевной уже добрались до начала двухтысячных – периода ее жизни с третьим мужем. Он был известным коллекционером, в наследство от него ей и достались самые ценные полотна, в частности, эскиз Моне. Лора с Матюшкой тем временем почти разобрались с фотографиями, хотя сын ей, скорее мешал, чем помогал. Нам всем предстояло еще немало работы, но конец был уже виден. Когда сегодняшнее интервью было закончено, и я направилась к двери, Ксения Николаевна попросила меня предоставить в ее распоряжение всю информацию, что у меня накопилась.

- В эти выходные гостей не ожидается, - сказала она, - разве что Иван с Гришей приедут, их не нужно развлекать, так что у меня будет свободное время. Хочу посмотреть, что у нас получается. Фрагменты – это не то, что целая картина. – Она протянула мне флэшку. – Сбросьте все сюда, за обедом отдадите.

Во время обеда разговор опять коснулся Гриши. Ксения Николаевна переживала за него, так как тот в последнее время был очень хмурым. Таким она его никогда не  видела.

- К нему страшно приближаться, - поддержала ее Лора.
 
Мне была известна причина его мрачного настроения. Наверное, все мозги наизнанку вывернул, размышляя, как избежать разоблачения. Я старалась не думать о нем, разве что в плане расследования. Синие глаза и мурашки были под строгим запретом. И все-таки, наверное, благодаря этому разговору ночью он мне приснился. Мы стояли на крыльце моего дома в Артемьевске и целовались. Наяву поцелуй был очень коротким, а во сне он длился и длился, вызвав у меня такое сильное сердцебиение, что я проснулась среди ночи. Обычно сны сразу забываются, а этот запомнился, продолжая вызывать внутри нестерпимый жар. «Меня голыми руками не возьмешь», - вслух произнесла, выходя на балкон, чтобы немного охладиться. Я не собиралась распускать нюни из-за нелепого сна. Зомби в очередной раз одержал верх.

В субботу с прежними предосторожностями я посетила очередное интернет-кафе и отправила третью часть рассказа в редакцию «Сплетника», затем заглянула в Михайловский замок, решив повнимательнее ознакомиться с портретами членов царской семьи. Дальше - обед в кафе неподалеку от дома и уборка квартиры. Я так устала и взмокла, что решила принять ванну. Бросив в воду несколько таблеток хвойного экстракта, я с наслаждением растянулась в гигантской ванне, чего была лишена в генеральском доме. Я настолько расслабилась, что и не думала смотреть на часы. Когда все же это сделала, то в ужасе вскочила и стала быстро собираться.

Я едва успела на последнюю электричку, но все же умудрилась прихватить в вокзальном киоске пару пирожков и бутылку воды, вряд ли Надя станет кормить меня ужином среди ночи. Расслабленность после ванны, суетливые сборы, удовлетворение от новости из издательства, переживания по поводу очередной публикации и отголоски недавнего сна – все смешалось. Я выпила воды и съела пирожок, о чем тут же пожалела, так как его качество вызывало некоторые сомнения. Народу в вагоне было мало, и никто не мешал моим мыслям неторопливо копошиться в голове.

В Пескарево я приехала уже в первом часу. Темень стояла кромешная. Несколько тусклых фонарей на платформе освещали только пару метров вокруг себя, а дальше были бессильны. Плотные облака закрывали небо, а середина августа и без того не самое светлое время года. Несколько человек, сошедшие с электрички, тут же растворились во мраке. Когда я добралась до стоянки, там было пусто. Если такси и дожидались пассажиров с последней электрички, то я опоздала. На станции Пескарево выходят не только жители поселка, но и окрестных деревень. Когда  глаза привыкли к темноте, я стала различать окружающий мир и уныло побрела к тропинке, ведущей на проселочную дорогу к Военному поселку. Хорошо, что Надя дала мне ключ от входной двери, не придется ее будить. Я уже шла по тропинке, мечтая поскорее оказаться в постели, когда мой путь неожиданно прервался. Ощутив сильную боль в голове, я провалилась в мрачную бездну.


                Глава двадцать четвертая

Происходило что-то непонятное. Казалось, меня придавило бетонной плитой. Я не могла пошевелиться, и открыть глаза тоже не могла, а еще голова страшно болела. Это дурной сон, дошло до меня, не нужно паниковать, сейчас он закончится. А он все не заканчивался, и паника была совсем близко. Но даже во сне я не собиралась сдаваться. Я попыталась пошевелить руками и ногами. Хоть и не сразу, это мне все же удалось. Паника отступила. Послышались голоса, только я не могла разобрать ни слова. Тогда попыталась открыть глаза, ресницы дрогнули, но глаза так и не открылись. Что происходит? Я попыталась произнести это вслух, однако из горла вырвался то ли хрип, то ли стон. Бред какой-то. Попытка приподнять голову вызвала такую боль, что я сразу отключилась. Потом я еще не раз слышала голоса, какие-то слова доносились вполне отчетливо, но смысл ускользал. Меня, кажется, куда-то возили, так как я ощущала вибрацию и слышала стук колес. Глаза по-прежнему не открывались. Мне все же удавалось держать себя в руках, и я не паниковала, уверенная что рано или поздно этот кошмар закончится.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мое тело стало меня хоть немного слушаться. Я открыла глаза и увидела перед собой пульсирующее белое пятно, которое говорило низким мужским голосом:

- Вы меня слышите? Как вас зовут? И как вы себя чувствуете?

Сколько вопросов. И все дурацкие. Я постаралась сконцентрироваться, чтобы хоть что-то ответить, но очередной приступ боли помешал. Мне удалось выдавить лишь одно слово, да и то едва слышно:

- Больно.

Меня услышали и, прежде чем я опять провалилась в черную пустоту, уже знакомый голос произнес:

- Она приходит в себя. Все будет нормально. – Это врач, догадалась я.

Когда в следующий раз я открыла глаза, то видела уже более отчетливо, и то, что видела, мне очень нравилось. Это все-таки сон, подумала я и, улыбнувшись, прошелестела:

- Гриша? Ты мне снишься?

Его лицо осветилось радостной улыбкой.

- Нет. Можешь меня потрогать.

Я протянула руку, и он взял ее в свои ладони, сначала нежно погладил, потом прикоснулся губами. Какой замечательный сон. Вот бы он подольше продолжался. Мне захотелось почувствовать его губы на своих губах, и я, то ли попросила, то ли приказала:

- Поцелуй меня. - Ведь это сон, а во сне можно все.

Его губы нежно прикоснулись к моим, но мне этого показалось мало, и я сама потянулась к нему. Поцелуй стал настоящим. Мои чувства были такими сильными, что силы внезапно иссякли, и я отключилась, судя по всему, ненадолго.

- Как вы можете так себя вести? – услышала я зловещий шепот врача. – Вы взрослый человек, а она совсем молоденькая, почти ребенок.

- Ей двадцать два года, - виновато произнес Гриша.

- Все равно вы ей в отцы годитесь.

- Но я ей не отец.

- Вы назвались другом, но друзья так не целуются. И вообще, ей сейчас любые нагрузки противопоказаны - как физические, так и эмоциональные. Хотя бы это вы должны понимать.

- Я близкий друг. Никого ближе у нее нет. И я все понимаю. Больше такого не допущу, пока она окончательно не поправится.

Я вдруг поняла, что это не сон. Вспомнился субботний вечер, как я шла с электрички, а потом внезапная боль в голове. Неужели меня ударили? И еще поняла, что Гриша сказал правду. Никого ближе него у меня нет. Так уж получилось вопреки всем моим желаниям и принципам. Это удивительно, я не знала, что так бывает. Мы встречались всего несколько раз и до сегодняшнего дня обменялись лишь одним поцелуем, теперь их два, но это ничего не меняет, так как причины, мешающие нам соединиться, никуда не исчезли. Лучше буду думать, как побыстрее встать на ноги и убраться из больницы. Что же со мной произошло? Может, это какая-то болезнь типа воспаления мозга или менингита? Но ведь болезни подкрадываются постепенно, а тут внезапная боль.

- Меня ударили? – вслух произнесла я, заметив, что мой голос стал значительно громче.

Разговор сразу прекратился, и оба мужчины подскочили ко мне. Гриша взял меня за руку. Я хотела вырваться, потом передумала. Сначала нужно разобраться в ситуации. Сейчас я слишком слаба для того, чтобы принимать решения. Доктор взял меня за вторую руку и нащупал пульс.

- Все нормально, - вскоре бодро произнес он, - жить будете и, глядя на вашего друга, смею предположить, что жить вы будете хорошо.

Гриша ласково мне улыбался, но мои губы никак не хотели растягиваться в улыбку.

- Вы не ответили на мой вопрос, - напомнила я доктору.

Начал рассказ доктор, потом он ушел, а Гриша продолжил. В результате у меня сложилась целостная картина. Меня обнаружил в два часа ночи дачник, живущий неподалеку, решивший в этот поздний час выгулять свою собаку, так как именно в это время вернулся домой из гостей. Его собачке я и обязана жизнью. Меня быстро доставили в больницу, но до этого не менее двух часов я провела, истекая кровью. Хорошо, что в больнице оказался необходимый запас крови нужной группы.

Меня ударили по голове металлическим предметом, похожим на трубу. По счастью, сейф для моих мозгов, как выразился доктор, оказался надежным, правда, теперь в нем появилась вмятина, но трещин и гематом нет. Кожа на голове была рассечена, откуда и кровотечение, так что голову пришлось зашивать. Я стала осторожно ее ощупывать.  Сначала натолкнулась на повязку, а потом и на волосы, после чего перевела дух.

Доктор рассмеялся.

- Ваши волосы почти не пострадали, мы выбрили только необходимый минимум, так что проплешина совсем небольшая. Волосы у вас густые, она будет почти незаметна, а вскоре и вовсе зарастет.

Я подумала, что плешь на голове сейчас не самая моя большая проблема. Доктор рассказал обо всех проведенных обследованиях, а их было немало, в том числе, компьютерная томография и рентген, и посоветовал впоследствии провести более детальное обследование.

- Обязательно, - подал голос Гриша. – Я за этим прослежу.

Ишь, начальник выискался, неприязненно подумала я. Из-за дурацкого поцелуя, который я инициировала, когда была не в себе, решил, что теперь может мной распоряжаться. Я еле удержалась от того, чтобы его не осадить. Доктор продолжал свой рассказ. Всю ночь в меня что-то вливали, вкалывали, но я в себя не приходила. Только под утро произнесла одно слово: «Больно», и они перевели дух.

- Я и раньше ненадолго приходила в себя, - сообщила я, - только говорить не могла, и глаза не открывались. Помню, как меня куда-то возили. Кажется, два раза. Ощущала покачивание и слышала стук колес. Потом голоса, правда, слов не разбирала, просто какой-то бубнеж.

- Значит, дела обстоят даже лучше, чем я предполагал, - радостно воскликнул доктор. – Вас возили на обследование вскоре после того, как вы к нам поступили.
Описав мне ближайшие перспективы, доктор удалился. Повествование продолжил Гриша, присев на стул возле моей кровати и продолжая держать меня за руку. От такой близости я испытывала очень противоречивые чувства, которые вряд ли шли на пользу моему здоровью, но вырывать руку почему-то не стала.

Дела обстояли так. В половине одиннадцатого Ксении Николаевне позвонил Николай Степанович, обеспокоенный тем, что не может со мной связаться, тем более, что я обещала появиться у него в десять, и до сих пор своих обещаний не нарушала. Гриша тоже стал мне названивать, но с тем же успехом. Ксения Николаевна позвонила Наде. Та сказала, что сегодня меня не видела, но ночью вроде бы слышала, как я вернулась из Питера, а потом вроде бы опять куда-то ушла. Во всяком случае, утром входная дверь была закрыта. По просьбе хозяйки заглянув в мою комнату, Надя меня там, разумеется, не обнаружила. Однако отметила некоторый беспорядок, которого прежде не замечала, но мой чемодан и вещи остались на месте. Гриша очень забеспокоился, а Ксения Николаевна заметила, мало ли какие дела могут быть у молодой девушки в выходной день. Однако вскоре появилась Надя собственной персоной, так как не решилась сообщать страшную новость по телефону.

Оказывается, ее невестка работает в больнице санитаркой. Сегодня она убирала мою палату, когда я спала или находилась без сознания, кто знает. Я прежде пару раз ее видела, когда она приходила к Наде, но особенно к ней не приглядывалась. Она же меня запомнила. Она слышала, что ночью в реанимацию поступила девушка с травмой, которая так и не пришла в себя. Во время уборки она внимательно ко мне присмотрелась и узнала, после чего сразу позвонила Наде.

Вскоре Гриша с матерью, Лорой и супругами Волковыми были в больнице. Иван остался с Матюшкой. В палату не пускали. Они просидели в приемном покое с половины двенадцатого до трех, но ситуация не изменилась. Грише удалось отправить по домам сначала стариков, а потом и Лору только после того, как он пообещал держать их в курсе малейших изменений моего самочувствия. После их ухода он конфиденциально побеседовал с доктором, и тот разрешил ему стать моей сиделкой.

Тем временем Гриша с невообразимой нежностью приложил мою руку к своей щеке.

- Милая, как же ты меня напугала. Не хотелось бы мне еще раз пережить такое.

У меня на глазах выступили слезы. Как же мне хотелось откликнуться на его нежность, броситься к нему в объятия. Положим, такие резкие движения сейчас мне не под силу, но хотя бы прикоснуться к нему. Гриша всегда казался мне очень сдержанным и немного замкнутым, а тут вдруг такое… Мой самоконтроль дал трещину, да и зомби куда-то спрятался. Глаза набухли слезами, и моя рука потянулась к его лицу. Я лишь слегка прикоснулась кончиками пальцев к его щеке, а он задрожал и, схватив меня за руку, стал неистово целовать мою ладошку. Это безумие продолжалось всего несколько секунд, а мне показалось, что надо мной пронесся смерч. Я не сводила с него глаз и не понимала, что чувствую – меня охватила какая-то смесь эйфории и ужаса.

Такие сильные чувства оказались сокрушительными для ослабленного организма. Боль в голове усилилась, и я прикрыла глаза. Гриша сразу заметил, что мне стало хуже и, осторожно положив мою руку на кровать, виновато прошептал:

- Доктор прав, я веду себя непростительно, но, поверь, я сдерживаюсь изо всех сил. А теперь отдохни. Пойду, позвоню родственникам и обрадую их хорошими новостями.

Склонившись над кроватью, он нежно прикоснулся к моим губам и выдохнул, будто против воли: «Я люблю тебя». Дверь за ним закрылась, а я лежала, застыв от боли, не в силах ни о чем думать. Но даже невообразимая боль не смогла полностью заглушить мои чувства. Это было нестерпимо. Я плотнее зажмурила глаза и вскоре погрузилась в целительный сон. Сколько длилось мое забытье, не знаю, я очнулась, когда приоткрылась дверь. Никто не вошел, но слышались голоса.

- К ней нельзя. Она спит. – Это Гриша меня охранял.

- Я всего лишь хочу взглянуть на нее и оставить цветы. – Неужели Виктор пожаловал? – Отец позвонил мне, я только сейчас смог вырваться.

- Цветы в реанимации запрещены. – Ворчливый голос Гриши.

- Что ты из себя тут начальника строишь?! – Пауза, затем потрясенное осознание. – Значит, это ТЫ?!

- Разумеется, я это я.

- Все равно тебе ничего не светит!

О чем говорили дальше, не знаю, так как дверь осторожно прикрыли. Я была благодарна Грише за то, что он не пустил ко мне Виктора. Его потрясенный вопль-осознание «Значит, это ТЫ?» до сих пор звучал у меня в ушах, а сейчас и без него переживаний хватало. Мне не хотелось никому разбивать сердца. Тут я вспомнила о своем расследовании и застыла, глядя в потолок. Скоро им обоим станет не до сердечных терзаний, а если узнают, кто устроил им «веселую жизнь», станет еще хуже.
 
Сегодня воскресенье, должны опубликовать третью часть рассказа под названием «Шантаж». Интересно, какие пойдут отклики? Может, кто-то уже вычислил название модельного агентства? Помнится, такая попытка была, правда, неудачная.
В это время вошел Гриша, а вслед за ним доктор.

- Как себя чувствует наша больная? – бодро осведомился эскулап.

- Гораздо лучше.

Мой окрепший голос это подтверждал. Гриша стоял в стороне и ласково смотрел на меня.

- Вот что значит молодость. Голова сильно болит?

- Терпимо. Правда, иногда бывают приступы.

- Наверное, когда вы волнуетесь.

- Пожалуй.

Доктор строго посмотрел на Гришу.

- Григорий Алексеевич, теперь вы понимаете свою ответственность?

- Понимаю, - улыбнулся Гриша, - еще как понимаю. Больше не сделаю ничего, что может повредить Наташе. Буду беречь и лелеять.

- Насчет «лелеять» тоже особо не увлекайтесь.

- Слушаюсь и повинуюсь, - рассмеялся Гриша, а доктор улыбнулся.

Затем доктор замерил мой пульс и оценил зрачки.

- Все в порядке, - заключил он.

Нет, все было не в порядке. Может, сейчас, именно в эту минуту, решалась судьба многих людей. Мне было нужно срочно зайти на сайт «Сплетника». Я попросила доктора распорядиться, чтобы принесли мою сумочку. Тот недоуменно уставился на меня.

- Наташа, о чем вы говорите? Какая сумочка? Вас потому и ударили по голове, чтобы отобрать сумочку, ведь насилия не было. Вас ограбили! Конечно, можно было просто оглушить, а вас очень уж основательно приложили, видимо, силу не рассчитали.

Постепенно до меня дошел ужас произошедшего, и на глаза навернулись слезы.

- Ну-ну, не расстраивайтесь, - успокаивающе произнес доктор и, направляясь к двери, добавил: - Вещи – дело наживное. Главное, что живы остались и, похоже, без больших потерь. А расстраиваться вам вредно.

Когда доктор ушел, Гриша сел на стул возле кровати и погладил меня по плечу.

- Доктор правильно сказал, глупо расстраиваться из-за вещей. Это дело наживное, все можно восстановить. – От его слов слезы потекли еще сильнее. – Да что там у тебя было – золото, бриллианты?

- Можно и так сказать, - всхлипнула я и начала перечислять: смартфон, кошелек, карточка, косметичка… Документы! Ключи! И…

Я запнулась, так как не могла озвучить следующую пропажу – флэшку с третьей частью рассказа. Обычно сразу после сеанса в интеренет-кафе я удаляла ее содержимое, но вчера почему-то этого не сделала.

- И…? – поторопил меня Гриша.

- Всякие женские мелочи, - пробормотала я.

Гриша тем временем начал строить план ближайших действий.

- Так, документы восстановим, когда встанешь на ноги. Смартфон я сегодня же куплю, пока воспользуешься моим. У меня их два – личный и рабочий. Нужно заблокировать телефонный номер и кредитную карточку. Телефонный номер я знаю, назови номер кредитной карточки.

- Не помню, - беспомощно отозвалась я.

- Где он у тебя записан?

- В смартфоне и в обычной записной книжке, но она тоже была в сумочке. Хотя….

Кажется, он есть еще в моем ноутбуке в папке под названием «Документы».

- Где твой ноутбук?

- В моей комнате в генеральском доме.

Тут в моей голове что-то щелкнуло.

- Гриша, ключи …, - простонала я, - ты рассказывал, что Надя говорила, будто я ночью входила в дом и выходила из него. Но ведь ты знаешь, что я этого не делала. В это время я либо еще лежала на тропинке, либо уже находилась здесь.

Гриша стиснул зубы.

- Неприятная история. У тебя был с собой ключ от генеральского дома, как ты его называешь?

- А ты как его называешь?

- Старый дом.

- Надя дала мне запасной ключ от старого дома в пятницу, - сообщила я. - Я ее предупредила, что в субботу поздно вернусь.

- Еще какие-нибудь ключи у тебя с собой были?

- Да. От дома в Артемьевске и от питерской квартиры.

- Квартира съемная?

- Нет, моя. Наследство от бабушкиной сестры.

Гриша выглядел обеспокоенным.

- Береги себя. Отдыхай, - сказал он, поднимаясь. – Я пойду заниматься делами. С блокировкой телефона и карточки не стоит тянуть.

Сделав несколько шагов к двери, он вдруг развернулся и очутился возле меня. Пробормотав «черт с ним, с доктором», поцеловал, впрочем, весьма целомудренно и быстро направился к двери. Когда он ушел, я закрыла глаза, но передо мной все равно стоял его образ. Он был таким красивым, таким любящим и таким любимым, что у меня защемило сердце.
Я слышала, я читала о таких случаях, когда вполне приличные женщины влюблялись в обаятельных преступников. Неужели я одна из этих несчастных? Что же мне делать? Разве я смогу повернуть назад? Или сделать вид, что ничего не было? Как долго будет продолжаться наша идиллия, если я буду постоянно помнить о его прегрешениях? Я себя знаю, я не забуду. А ведь весь клан Волковых откликнулся  на мое несчастье, все в едином порыве бросились мне на помощь. Я же их здорово подведу – всех, даже Матюшку. Про него будут говорить, что он из семьи сутенеров. Мне стало так тошно, что я даже головную боль перестала замечать. Но ведь назад уже не отыграть, даже если бы я захотела. Механизм уничтожения запущен, его не остановить.

Появление медсестры прервало мои мрачные мысли. Она выполнила необходимые процедуры, но когда собралась поставить капельницу, я уговорила ее сделать это на полчаса позднее. Мне было необходимо прочитать отклики на третью часть рассказа, чтобы узнать, насколько близко мои обвиняемые приблизились к эшафоту. Медсестра была очень общительной и немножко глуповатой, так как несла всякую чушь. Говорила, хоть меня и стукнули по голове, я счастливица, так как меня навещают такие красивые мужчины. Один из них даже подарил ей роскошный букет, ей никогда раньше орхидеи не дарили, а я зря отказалась от такого подарка… и все в таком духе.

Я еле дождалась, когда она уйдет. Смартфон лежал возле подушки. Гриша специально его туда положил, чтобы я смогла дотянуться, когда он будет мне звонить. Я вышла в интернет и уже через пару минут оказалась на сайте «Сплетника». Новый номер появился, но своего рассказа я в нем не нашла. Я все перелистывала и перелистывала, но с тем же успехом. Более того, исчез раздел, где читатели оставляли свои комментарии. Зато появилось объявление. «По техническим причинам данный раздел сейчас не работает. Приносим извинения за доставленные неудобства. В ближайшее время площадка для общения возобновит свою работу». Мне стало страшно. Я сразу поняла, что технические причины здесь ни при чем. Информация дошла до адресата, и он начал действовать. Во-первых, разобрался со «Сплетником». Каким способом, неизвестно – то ли запугал редактора, то ли подкупил, но своего добился. Что же он сделает «во-вторых»? Или уже сделал? Вдруг нападение на меня не случайно?

Голова так разболелась, что мысли стали путаться. Нет, так нельзя, сейчас мне, как никогда, нужна ясная голова. Я пыталась сосредоточиться, когда раздался телефонный звонок.

- Милая, как себя чувствуешь? – раздался заботливый Гришин голос.

- Голова ужасно болит, - еле выдавила я.

- Тебя кто-то расстроил? – теперь его голос казался испуганным.

- Нет.

- Ты сможешь ответить на несколько вопросов?

В этот момент боль так скрутила меня, что еле удалось сдержать стон.

- Подожди минутку, - прохрипела я, сжимая в руке смартфон.

Некоторое время я задерживала дыхание, потом постепенно стала дышать глубже, и боль ослабла, стала терпимой.

- Задавай свой вопрос.

- Тебе очень плохо? – тихо спросил он.

- Уже лучше.

- Тогда перехожу к делу. В комнате нет ноутбука.

- Ни одного?!

Похоже, мне удалось его удивить.

- Сколько же их у тебя было?

- Два. Один мой, а второй дала Ксения Николаевна.

- Сейчас ни одного. У тебя еще что-нибудь ценное здесь хранилось?

- Шкатулка с драгоценностями. Деревянная. Палех. В шкафу на третьей полке.

- Шкатулка большая?

- Да, пожалуй.

- Вот уже не думал, что ты любительница драгоценностей. Никогда их на тебе не видел. Хотя, нет. В день нашего знакомства на тебе был очень симпатичный кулончик.

Меня захлестнула волна ярости, а затем и боли. Лицемер! Как легко упомянул о кулоне, будто в первый раз его видел. А ведь наверняка купил не первый попавшийся, а долго выбирал, с любовью.

- Все, пришли ставить капельницу, - резко произнесла я. - Потом поговорим.

- Тебе стало хуже? Я сейчас приеду.

- Нет! Занимайся делами,

- Хорошо. Скажи, ты помнишь, какой банк обслуживал твою карточку?

- Да. – Я его назвала.

- Отдыхай, - мягко произнес он, и мы одновременно отключились.

Вскоре появилась медсестра и, заметив, в каком я состоянии, сначала сделала обезболивающий укол, а потом поставила капельницу. Под воздействием лекарств боль постепенно притупилась, и я уснула.


              Продолжение следует...