Бракованная любовь. Из серии Проза Жизни

               

                Татьяна     Есауленко

                Бракованная любовь. Из серии "Проза Жизни"


     Почтовое отделение гудело от прилива посетителей, змеевидная очередь медленно колыхалась, ветвясь и разделяясь перед окошками.
- Люд, а, Люд, скорее посмотри налево, видишь ту тетку в сером плаще? Ну подними голову, - Зойка в возбуждении прыгала вокруг подруги, стараясь привлечь к себе ее внимание;  голубые глаза задорно поблескивали в ореоле черных искусственно удлиненных ресниц, щеки пылали, ярко рыжие кудряшки резко взмывали в воздух , когда она то опускала голову к самому уху подруги, то поднимала , следя взглядом за заинтересовавшей ее посетительницей.  – Зойку , как всегда, переполняли эмоции. В отличие от нее подруга выглядела безмятежно спокойной, скорее даже отрешенной, казалось, никакое событие из внешнего мира не способно пробить броню ее внутренней сосредоточенности.
- Не мешай, - отмахнулась она от нетерпеливо пляшущей вокруг нее Зойки. Очередь заволновалась, - девушка, не отвлекайте, какие могут быть разговоры во время работы;
– тут времени нет, а они лясы точат;
– наберут неопытных работниц, а ты стой здесь до посинения;
– надо жалобу написать – вон, очередь какую собрали.
Из всей очереди нашелся лишь один посетитель, которому, видно, никуда не надо было спешить, - да ладно вам, обслуживают нормально, просто окошек маловато, вот мы тут и скопились.
Люда никак не отреагировала на замечания клиентов, она методично работала, не поднимая головы и не отвлекаясь на Зойкины реплики. Зойка расстроено тряхнула  кудряшками, пожала плечами и поспешила к своему рабочему месту.
Через два часа почтовое отделение опустело. – Вот так всегда: то набегают целые толпы, а то – тишь да гладь, ну прямо как морские приливы и отливы, - засмеялась Зойка. – Люд, ты послушай, чего скажу, уже два дня наблюдаю я за странной теткой лет этак пятидесяти, она появляется с очередным приливом, стоит в сторонке и глаз с тебя не сводит, рассматривает тебя со всех сторон, прислушивается, как ты общаешься  клиентами. Ну, что молчишь, неужели не интересно?
- Неа, - невозмутимо отозвалась Люда, - неинтересно, чего меня рассматривать, на мне узоров нету, вечно, ты, Зойка, из мухи слона делаешь, чересчур у тебя воображение богатое.
- Ну да, воображение, вот посмотришь, завтра она снова придет на тебя поглядеть, никак в толк не возьму, зачем ей это? Два года здесь работаю, и никогда такого не бывало. Хотя возможно это какая-то твоя знакомая. А? Как ты считаешь?
Следующий поток посетителей помешал Зойке продолжить дедуктивную деятельность,  пытаясь разобраться в необычном поведении незнакомой клиентки, и до конца рабочего дня Зойка ни разу больше не вспомнила любопытную тетку. Зато вечером, выйдя из душного помещения на свежий осенний воздух, в неспешно окутывающие город сумерки, она снова вспомнила таинственную незнакомку и затеребила подругу, заставляя принять участие в расследовании таинственного происшествия.
- А вдруг ты понравилась какой-нибудь миллионерше, и она решила оставить тебе огромное наследство? Или это какая-нибудь дальняя родственница внезапно заинтересовалась вашим сходством?
- Ой, Зойка, ты  жуткая выдумщица, ну кому я нужна, внешность у меня ничем не примечательная - обычная серенькая мышка, ни два, ни полтора, как говорят, ни кожи, ни рожи. Все это сплошная ерунда.
- Ерунда, говоришь, да? Тогда оглянись, вон эта тетка телепает сзади, думает, что законспирировалась,  тоже мне, следопыт-неудачник. Да не поворачивай ты резко голову, она же заметит. Ты такая прямолинейная, ни капли притворства, ты мне напоминаешь оловянного солдатика с железной выдержкой, стойкостью и целеустремленностью. А в отношении внешности своей ты тоже не права. Стройная, высокая, ноги как у манекенщицы, не то что я – мелочь вертлявая, мы с тобой, наверное, комично смотримся, словно Пат и Паташонок. Ну что, смогла засечь свою преследовательницу?
Люда небрежно взмахнула рукой, - очень надо, меня, если хочешь знать, твои придумки абсолютно не волнуют, вечно ты шутки шутишь.
- Какие шутки, какие шутки, ты что? – Зойка аж остановилась, открыв рот, как будто растеряла от волнения все остальные слова, потом с отчаянием махнула рукой, - как хочешь, могу вообще не затрагивать больше эту тему, все равно, сама увидишь, что я права.
И они зашагали дальше, заговорив на другие темы. Девушки старались в любую погоду возвращаться с работы пешком, слишком мало времени удавалось проводить им на воздухе. Люда как-то призналась, что это лучшие минуты в ее жизни. Городок небольшой, дорога к дому не занимала много времени, правда, они старались растянуть прогулку, как могли.
- Понимаешь, - делилась с Зойкой Люда, - у мамы больное сердце, когда она родила мою младшую сестру, сердце совсем отказало, ей сделали операцию, не то клапан заменили, не то шундирование какое-то сделали, я в медицине не разбираюсь. Тогда подобные операции еще считались редкостью, ей велели больше лежать, вот она и пролежала все эти четырнадцать лет. Сначала за ней ухаживала бабушка, мамина мама, потом она умерла, и ее место заняла мамина старшая сестра, она тоже умерла, и теперь забота о маме лежит на мне и на папе. Мне все время твердят: « Ты старщая,  должна заботиться о маме, воспитывать сестренку, после школы устроили сразу на работу в это почтовое отделение, мне уже целых девятнадцать лет исполнилось, а еще жизни не видела: работа  - дом, работа – дом. Надоело.
Зойка сочувственно качала головой, - да, тебе не позавидуешь: в кино не ходишь, вечеринки не посещаешь,-  с ума сойти можно.
Чем ближе подходили они к дому, где жила Люда, тем чаще останавливались, замедляли шаг; однако, сколько не растягивай время, оно упорно мчится вперед как скорый поезд, без остановок. Вот и знакомая пятиэтажка с облупленным фасадом. Подруги вздохнули и расстались. Люда нехотя поплелась в подъезд, а Зойка свернула в сторону, до ее дома оставалось пять минут ходьбы.
- Ты что так долго, доченька, - с беспокойством спросил отец, открывая ей дверь, - мама уже волнуется, а ей это вредно, опять, наверное, пешком шла с Зоей, вот и заболтались, да?
Люда молча кивнула головой , сняла верхнюю одежду и прошла в ванную. За ней туда же сразу нырнула младшая сестра. – Людочка, а у нас в школе вечер намечается.- Она умильно улыбнулась, - ты же не хочешь, чтобы я выглядела хуже всех?
- И что?
- Пожалуйста, придумай что-нибудь с моим платьем, помнишь, как ты в прошлый раз украсила мое старенькое платье новым вышитым воротником?
- Я не царевна-лягушка, за одну ночь из старого платья делать новое не умею.
- Почему за одну ночь, я так не сказала. До вечера еще целых два дня.
- Всего? – ужаснулась старшая сестра, - а где ты была раньше?
- Так я только вчера узнала, - оправдывалась младшая.
- Люда, тебя мама зовет, где ты застряла? – раздался папин голос.
Люда вздохнула и направилась в комнату матери.
- Людочка, девочка моя, ты заваришь для меня пустырник? Все-таки он мне хорошо помогает, нормализует давление и сердечную деятельность.
- Заварю, - хмуро отозвалась Люда и поспешила на кухню, ужин явно запаздывал. В этот момент нерешительно тренькнул дверной звонок. – А это еще кто? – недовольно проворчала Люда.
- Людочка, я сам открою, - раздался голос папы, Щелкнул дверной замок, дверь распахнулась и послышались чьи-то голоса, но Люду это не интересовало. – Наверное, опять соседке что-нибудь понадобилось, повадилась являться почти каждый вечер, то у нее соль закончилась, то хлеб купить забыла,  -  с неудовольствием подумала она, перебирая в уме способы улучшить наряд сестры. Люда вытащила из холодильника приготовленное к ужину жаркое с овощным гарниром, поставила кипятить чайник…
- Доченька, зайди на минутку в комнату, - в проеме кухонной двери выросла папина фигура;  таким растерянным и ошеломленным ей еще никогда не приходилось видеть своего уравновешенного и хладнокровного папу.
Вытирая на ходу руки кухонным полотенцем, Люда неторопливо направилась в комнату. Представшая перед ее глазами картина заставила ее остановиться на пороге. За столом торжественно расположились незнакомые мужчина и женщина, мама , папа и младшая сестра в напряженных позах застыли, сидя на диване,
- Вот, доченька, эти люди пришли с неожиданным предложением, а в общем, пусть они сами тебе все изложат, - папа откинулся на спинку дивана, как бы говоря, мое дело сторона, вы уж сами договаривайтесь между собой. Мама молчала, прижав руку к левой стороне груди, сестра переводила округлившиеся от удивления глаза с незнакомых людей на Люду и обратно. Сидящий за столом мужчина постарался незаметно подтолкнуть локтем женщину, уступая ей пальму первенства. Женщина смутилась, откашлялась, повернула к Людмиле добродушное круглое лицо и попросила, - вы, Людочка, присели бы, я попытаюсь все объяснить, как сумею.
Людмила послушно присела на краешек стула, стоящий перед столом, выражение ее лица совершенно не изменилось.
- Вы извините нас за внезапное вторжение, - смущенно приступила к объяснениям женщина, - непрошенный гость - хуже занозы: и вытаскивать больно, и оставить нельзя – мешает, поэтому скажу коротко. Мы пришли попросить тебя, Людочка, выйти замуж за нашего сына.
Женщина остановилась, ожидая протестов, вопросов, но все молчали,  не зная как отреагировать на необычное предложение. Мама и папа онемели, очевидно, от неожиданности; сестра понимала, что не имеет права вмешиваться, а Люда не спешила нарушить это молчание, потому что никак   не  могла осознать, что все дело в ней, о каком замужестве толкует эта незнакомая женщина?
- Понимаете, - теперь женщина обращалась ко всем присутствующим, - у нас есть сын, он офицер, вернее, он только окончил военное училище, его направляют на Дальний Восток, желательно с женой, а сын не женат, у него даже девушки знакомой нет.  Зашла я недавно на почту и увидела Людочку, она такая спокойная, вежливая, воспитанная, я и подумала, что лучшей жены для нашего сына не найти. Несколько дней я наблюдала, как она работает, общается с клиентами, а сегодня проследила за ней до самого вашего дома, и вот мы с мужем пришли просить руки вашей дочери. Извините, что так спонтанно, но у нас безвыходное положение, время поджимает. – Она прижала руки к груди и с мольбой переводила глаза с одного члена семьи на другого, наконец, она остановила взгляд на Людмиле. И снова в комнате повисла тишина, напряжение становилось все ощутимее.
- Доченька, ты что молчишь? – не выдержал отец. – Она у нас молчунья, достается ей, жена болеет, все заботы ложатся на ее плечи. Вы нас просто в шок ввергли. Неужели вы думаете, что можно вот так с бухты-барахты решить такую проблему, ведь мы вас совсем не наем, вы о нас никакого представления не имеете. А ваш сын, как он смотрит на такую  скорую женитьбу?
Женщина облегченно вздохнула, видно, боялась, что их с треском выдворят из квартиры. – Сын завтра приезжает, мы ему еще ничего не говорили, если вы не возражаете, мы могли бы завтра приехать вместе с сыном, вот молодые и познакомятся. – На том и порешили. Людмила так и не вымолвила ни слова до конца обсуждения, предоставив своим родителям выяснять все обстоятельства и договариваться о встрече, ни один мускул не дрогнул на ее лице, выдержка ей не изменила.
Еще за гостями не захлопнулась дверь, а она уже вернулась на кухню, торопясь разогреть ужин. За стол усаживались в полном молчании, первой не выдержала младшая дочь, - вы что, в рот воды набрали? Неужто согласитесь отдать Люду неизвестно за кого, неизвестно куда? – Напряженным от злости голосом вопросила она, - да мы же без нее пропадем, нельзя ей нас бросать.-  Отец  посмотрел на нее и впервые строго заметил, - не тебе решать, мала еще.
О чем толковали между собой после ужина родители сестры так и не узнали. Следующее утро протекало как обычно, в поспешных сборах на работу и на учебу.
- Люд, а сегодня этой тетки нет, - удивленно заявила в середине рабочего дня Зойка, - может, мне действительно все показалось. 
Ее смешливое личико вытянулось от разочарования, она так любила романтические повороты судьбы и всегда надеялась хоть на самое маленькое чудо. Людмила промолчала весь день, и вечером, когда они возвращались домой,  она ни слова не проронила о вчерашнем происшествии и  об ожидающей ее встрече с предполагаемым женихом. Зато Зойка болтала за двоих, только выглядела ее болтовня одним длинным нескончаемым монологом; погруженная в себя и свои мысли Людмила вряд ли даже понимала, о чем ей рассказывает подруга.
Все решилось в несколько дней. По просьбе командования училища молодых зарегистрировали вне очереди, и они уже через две недели отбыли к месту службы молодого офицера.  Свадебный ужин прошел в узком кругу: родители с обеих сторон, Зойка  как подружка невесты и друг жениха. Зойка была на седьмом небе от радости за подругу, такая удивительная свадьба. – Вы самая лучшая пара, - горячо шептала она на ухо Людмиле, - прямо как из девятнадцатого века, жаль, что свадьба такая поспешная, без зрителей, без съемки, что могут запечатлеть несколько жалких фотографий…
Человеческая жизнь – пестрая череда быстро мелькающих событий и дат, протекает так скоротечно, что человек умудряется иногда очнуться от этого процесса лишь перед своим перерождением, перерождением из материального существа в нечто духовное, в неприятном для себя осознании окончания земного существования.
Жизнь Людмилы и Зойки протекала в полном соответствии с бегом времени, и десять лет промчались так же незаметно для них, как и для всего остального человечества….
Этот май выдался непривычно теплым даже для юга, лето резко заявило о своих правах, утопив в слепящих солнечных лучах весь городок. Почтовое отделение, как всегда в отпускной сезон, гудело от человеческих раздраженных голосов. Зоя привычным взглядом окинула бурлящую возле окошек толпу и вздрогнула от неожиданности – знакомое лицо, неужели Людмила. Она всмотрелась в элегантно одетую женщину, высокую, стройную с непроницаемым выражением лица, явно выделяющуюся среди суетящихся людей, не скрывающих своих эмоций.
Зоя дождалась пока женщина  отойдет от окошка и только тогда окликнула ее, - Люда, ты давно приехала? Та помолчала несколько секунд, всматриваясь в радостно улыбающуюся ей толстушку с рыжими кудряшками, - Зоя, ты до сих пор здесь работаешь? Не ожидала тебя встретить.
Зоя глянула на часы, - у меня скоро перерыв, может быть, посидим в кафе, здесь рядом, за углом, все-таки столько лет не виделись?
Людмила кивнула, соглашаясь. Через полчаса они уже сидели за столиком в маленьком кафе, с интересом разглядывая друг друга.
- Ты надолго сюда? – Не выдержала молчания Зоя.
- Я здесь уже две недели, приехала на похороны – папа умер. Ирония судьбы: всю жизнь крутились вокруг мамы с ее больным сердцем, а первым ушел папа – инфаркт.
- Извини, прими мои соболезнования, я-то думала, ты отдыхать приехала, - огорчилась Зоя.
- Ничего, все в порядке, откуда ты могла знать, мы ведь с тобой не переписывались.
Беседа не клеилась, десять лет – срок не малый. Первой, конечно, не выдержала Зойка, - так и будем с тобой миндальничать, выкладывай, как живешь, чем занимаешься.
- Давай ты сначала о себе расскажешь, ладно? – попросила Людмила.
Зойка пожала плечами, - не проблема, вернее, моя жизнь – сплошная проблема. – Она , как обычно, улыбалась, но глаза смотрели затравленно, в уголках глаз притаились предательские морщинки и никакая краска не могла скрыть усталость и озабоченность, фигура расплылась, Зойка определенно постарела. – Не хочется портить тебе настроение, но, честное слово, так приятно, когда есть кому поплакаться в жилетку. С чего же начать? Вскоре после твоей свадьбы я тоже вышла замуж. С твоим красавцем мужем моего, ясное дело, не сравнить, но тоже ничего. Был, - поправилась она.
- Умер? – не меняя выражения лица, спросила Людмила.
- Спился, - обреченно махнула рукой Зойка. – Отличный водитель, неплохо зарабатывал, потом пришлось уйти в слесари, оттуда тоже выгнали, теперь работает сторожем в гаражном кооперативе. Вот такие превращения. Нет, он так хороший, меня любит, дочку, добрый, но слабохарактерный, понимаешь?
Людмила кивнула головой. – Ну вот, - продолжала Зойка, - горе у нас, - она отвернула в сторону голову, - дочка родилась больной, не знаю, сколько ей еще предстоит прожить, врачи ничего не гарантируют – церебральный паралич. Нам предлагали специальный санаторий, но мы отказались – денег нет.
- С кем же она остается, пока ты на работе?
- С мамой, хотя она еле скрипит , боюсь, надолго ее не хватит, а я не могу сидеть дома, жить-то на что-то надо.
Зойка отвернулась и смахнула украдкой слезы, потом повернулась к Людмиле и улыбнулась, - а у тебя как, все хорошо? Знаешь, мне как станет на душе тяжело, я тогда тебя вспоминаю, думаю, зато у Люды все путем: отличный муж, материально, наверное, не нуждается, нормальные дети, - и даже на душе легче делается.
- Зря. – коротко сказала, как отрезала Людмила.
- Что зря? – захлопала глазами Зойка.
- Зря так думаешь, - губы Людмилы дрогнули, уголки слегка приподнялись, это она улыбалась, само выражение лица не изменилось. – Видишь ли, я и раньше считала, что слово «брак» само за себя говорит, видно, в браке возможна лишь бракованная любовь, то бишь,  ее вовсе нет. Придумали дурацкое слово и носятся с ним, ахают и охают. Я бы вместо брака назвала другое слово – супружество, здесь все понятно: впряглись  муж и жена в семейную повозку и волокут ее по неровной дороге жизни.
Зойка с открытым ртом и округлившимися от удивления глазами вслушивалась в спокойную  неторопливую речь подруги, потом жалобно произнесла, - так у тебя тоже ничего хорошего, да? Но почему? Так не должно было быть, тебе так повезло с мужем.
- Ага, чужую беду руками разведу, а своей – ладу не дам, - отпарировала Людмила, - повезло с мужем, да лучше бы я совсем замуж не выходила, десять лет муку терплю, веришь, ничему не рада, готова весь белый свет возненавидеть, а больше всего злость берет на своих родителей – поспешили от меня избавиться. Вот у моей сестрички действительно все отлично: любимый муж, любимая работа, любимый сын, любящая мать.
Зойка замахала руками, пытаясь остановить подругу, - подожди, я ничего не понимаю, не так быстро, сначала о себе. Почему у тебя плохой муж? Пьет что ли или гуляет?
Лицо Людмилы дрогнуло, глаза смотрели также настороженно и недобро, но губы усмехались, - знаешь, мне иногда кажется, что лучше бы пил. Нет, он не пьет, насчет измен не знаю, не проверяла, меня это как-то не интересует. Я своего мужа терпеть не могу, не выношу его ни физически, ни морально, он действует мне на нервы, возможно, у него такое же ко мне отношение, не выясняла, поэтому мы стараемся как можно меньше пересекаться.
- Как это? – Упавшим голосом спросила Зойка, - а дети?
- Есть, куда же без них, два сына, вылитые отец, и внешне и внутренне.
- Зато здоровые все, - попыталась внести хоть какой-то позитив в рассказ подруги Зойка.
- Это точно. Единственно, что радует, это здоровье, есть надежда, что скоро сыночки мои отправятся на обучение в военное училище, и я, наконец, смогу пожить для себя.
- Как для себя? Что ты имеешь в виду? - не поняла Зойка.
- Это безусловно понятие относительное – «для себя», все понимают его по-разному: кто-то подразумевает под этим понятием  поездки на заморские курорты,  кто-то видит подобную радость в покупке драгоценностей или тряпок, кто-то -  в безделье, а я надеюсь, что смогу пойти работать, чтобы ни от кого не зависеть, чтобы распоряжаться своим временем так, как мне требуется. Я ведь всю жизнь живу для других: то за мамой ухаживала, сестру нянчила, потом меня определили в няньки здоровому мужику, а там и детки  появились. Нет, вот ты скажи, у тебя было детство, тебя баловали родители?
- Ну да, - растерянно ответила Зойка, - знаешь, я как-то никогда не задумывалась об этом. Наверно, ты в чем-то права. Меня действительно баловали, правда, папа рано умер, но я только сейчас поняла: ведь мама всю жизнь прожила ради меня и вот ради моей больной девочки.
- А муж?
- Ой, сначала, мы были так счастливы, а потом родилась дочка, муж стал пить, и все пошло кувырком.
- Вот видишь, а у меня никакого счастья не  было, ни до замужества, ни после. Ничего, недолго терпеть осталось, скоро старший сын поступит в училище, потом младший, и моя миссия будет окончена, я получу долгожданную свободу. Кстати, а почему ты терпишь пьянки мужа, почему не выгонишь его?
- Так я же его люблю, - потерянно сказала Зойка, - он ведь без меня пропадет.
-Ну и пусть пропадает, если силы воли у мужика нет, - резко заявила Людмила.
Зойка всхлипнула, - жалко , у него сердце нездоровое, помрет где-нибудь под забором, я же всю оставшуюся жизнь себя казнить буду.
Людмила со злостью ухмыльнулась, - вот потому мы и квохчем, как курицы-наседки, вечно в долгу перед своими близкими, а жизнь проходит мимо, еще чуть-чуть – и старость со всем набором земных радостей: болезнями, нищетой, одиночеством, болями. Ну уж нет, я о своей старости позабочусь и тебе советую о ней позаботиться, пока не поздно. Ладно, у тебя уже перерыв закончился, да и мне пора к своим близким, - она произнесла это слово так, что оно прозвучало как оскорбление, поднялась, выложила на стол деньги, небрежно махнула на прощание рукой и неспешно направилась к выходу. Зойка обалдело уставилась ей в след. – Как же так, - чуть слышно прошептала она себе под нос, - неужели и правда любовь в браке гибнет, - потом подумала несколько секунд , и лицо ее озарилось светлой улыбкой, - да нет, не может быть, ведь вот мои родители прожили вместе в любви и согласии, пока их смерть не разлучила, да и родители Люды жили друг для друга, я же помню, как ее отец относился к своей больной жене. Тогда получается, что любовь становится бракованной, если наши души с брачком. Эх, жаль, я поздно сообразила, когда мы теперь увидимся?

--
2017. Т.В. Есауленко.