Глава 5

V


Мадам де Шеврез раздраженно обозревала из окна кареты постоялый двор. Судя по всему, вопреки ожиданиям, она не успеет до темноты добраться до Пьерфона и придется оставаться здесь на ночь.
Поначалу она посчитала удачей подвернувшегося проводника, который за приемлемую плату согласился по запутанным местным дорогам довести ее кратчайшим путем до самого Пьерфона. Но потом этот проводник стал бесить ее своей неумеренной осторожностью, из-за которой они передвигались со скоростью улитки.
- Я не хочу даже заезжать сюда, еще не поздно, едем!
- Мадам, – проводник, невысокий, ловкий мужчина лет 30 сделал испуганное лицо, - Мадам, ночью на дорогах небезопасно! Вы забываете – испанцы…
- Господи всемогущий! До границы сотни лье!
- Мадам, банды дезертиров как раз ищут места подальше.
- Я заплачу тебе, чтоб ты не боялся.
- Но не за то, чтобы меня ухлопал какой-нибудь беглый солдат.
- Ты мне надоел, я найду кого-нибудь другого.
Проводник заметно заволновался:
- Воля Ваша мадам, Вам, конечно, покажут в какую сторону ехать, но… Вряд ли кто согласится сопровождать Вас до самого Пьерфона.
Мадам де Шеврез высунулась из кареты и позвала чумазого мужика, копавшегося возле ворот постоялого двора:
- Эй, ты! Поди сюда. Скажи, как далеко до поместья Пьерфон?
Мужик подошел, сняв шапку, и что-то сказал. Мадам де Шеврез поморщилась – она ничего не смогла разобрать:
- Говори громче, болван. Далеко до Пьерфона? Кто может показать дорогу? Я заплачу.
Мужик снова что-то ответил и так же непонятно. Проводник усмехнулся в сторону. 
- Тут есть еще кто-нибудь? – в крайнем раздражении воскликнула мадам де Шеврез.
Мужик пожал плечами, поклонился и вернулся к своим делам.
- Это какой-то слабоумный.
- Он говорит на местном наречии, мадам. Боюсь, тут все такие.
- Ты можешь понять его?
Проводник презрительно выпятил губу:
- Нет, конечно! Я из приличной семьи.
- Садись, мы едем дальше.
- Но, мадам…
- Тогда можешь убираться, обойдусь без тебя. Я уверена, осталось не так далеко.
Проводник страдальчески вздохнул и полез на козлы к кучеру.
Дорога петляла вдоль леса, и когда начало темнеть, мадам де Шеврез поневоле стала подумывать, не разумнее ли было принять совет проводника. Однако уверенность, что Пьерфон совсем близко, заставила ее распорядиться ехать быстрее.
- Мадам, – взмолился проводник, – вот Ваша милость не послушали меня, а теперь мы, чего доброго, заблудимся в темноте. Кони себе ноги переломают в лесных оврагах или карета сломается.
- Теперь нам все равно одна дорога – вперед, мы не можем остаться посреди леса.
- Мы можем попроситься на ночлег. Смотрите, вон чей-то дом, по виду весьма приличный. Я мигом сбегаю, узнаю!
Мадам де Шеврез поглядела на мрачную массу деревьев, где-то вдали сливавшуюся с темным небом, на светлые пятна окон, заманчиво светившиеся впереди, и нехотя согласилась:
- Сходи. И спроси, нет ли тут какой дороги покороче, о которой ты не знаешь. Возможно, до Пьерфона рукой подать.
Проводник скатился с козел и побежал к дому. Мадам де Шеврез видела, как открылась дверь, и темный силуэт проводника мелькнул на фоне светлого прямоугольника – его впустили в дом. Мадам стала ждать.
В это время в самом доме, в гостиной, хозяйка поместья выслушивала проводника и задавалась вопросом, как немного ранее мадам де Шеврез – можно ли понять, что говорит этот человек? Говорит по-французски, но совершенно непонятные вещи.
- Мадам де Беренжер, если не ошибаюсь?
- Да, сударь. Но я не имею чести Вас знать. Я не раскаюсь, что впустила Вас?
- Ни в коей мере, мадам. Если позволите, мне нужно сказать Вам несколько слов наедине.
Аньес де Беренжер нерешительно глянула на старого слугу и горничную, которые стояли тут же, и кивнула:
- Хорошо, они подождут за дверью. Я слушаю Вас.
- Мадам, я не буду представляться, поверьте, мое имя не значит ничего. Я всего лишь посланец. К Вам. От одного неизвестного Вам друга.
- Друга? Мне казалось, я знаю всех, кого могла бы назвать друзьями.
- Это друг графа де Ла Фер, а, значит, и Ваш тоже.
Аньес встала:
- Сударь, Вы не местный, и, вероятно, не знаете, что Пьерфон, где проживает этот господин, совсем рядом. Верхом Вы доберетесь туда самое большее за час. Я пошлю с Вами слугу, он проведет Вас через лес. Вы выедете прямо к пьерфонскому парку.
- Мадам…
- Больше я ничем не могу Вам помочь.
- Но, мадам…
- Всего доброго. Я позову слуг, Вас проводят.
Аньес шагнула к двери, но мужчина схватил ее за руку.
- Подождите.
- Сударь!
- Тише, прошу Вас.
- Вы ведете себя слишком вызывающе для простого слуги. Я сейчас позову на помощь, и Вас выставят вон.
Мужчина отступил, поклонился и, прижав шляпу к груди, представился:
- Саймон Леже, несостоявшийся монах и преданный слуга Его преосвященства епископа ваннского.
Аньес нахмурилась, пытаясь сообразить, о чем напомнили ей слова Леже.
- Епископ ваннский? Вы из Ванна?
- Имел честь родиться там.
- Подождите, Вы сказали, что это друг…
- Да, господин епископ – давний друг графа де Ла Фер.
- Боже, Ванн! Я вспомнила. Епископ! Но он же…
- Да, формально он уже не епископ, но для меня это не имеет значения. Впрочем, речь не обо мне. Я рассказал это лишь для того, чтоб Вы поняли, что мне можно доверять. Он просил передать Вам следующее – ради безопасности графа де Ла Фер окажите гостеприимство особе, которая попросится к Вам на ночлег, но ни о чем ее не расспрашивайте, ни в коем случае не упоминайте Ваше знакомство с графом, а также, местоположение Пьерфона. Все остальное Вам пояснит сам господин граф.
Леже поклонился.
- Почему Вы так уверены, что я послушаюсь?
Леже снова поклонился:
- При всем уважении, мадам, это не мое дело. Я передал Вам послание, я привез указанную особу. Если бы речь шла обо мне, я бы выполнил приказание Его преосвященства безоговорочно и точно, не задавая никаких вопросов. Но Вам никто не приказывает, Вы вольны сами принимать решение. Мадам? Карета ждет неподалеку от Вашего дома.
- Графу что-то грозит?
- Я знаю не больше того, что сказал.
- Если я откажусь, что Вы будете делать?
- Не сочтите за дерзость, но это Вас не касается. И, мадам, если можно, решайте скорее. Мое долгое отсутствие вызовет подозрение.
Аньес побледнела:
- Кто… кто эта особа?
- Она представится сама. Помните, Ваша встреча должна иметь вид случайной.
- Но если меня начнут расспрашивать?
- Отвечайте, как если бы Вы никого и ничего не знали.
- И как долго это будет продолжаться?
- Самое большее, она проведет здесь ночь, а утром уедет.
- Вы не оставляете мне выбора. Я согласна.
Леже, усмехнувшись, покачал головой, и, поклонившись, удалился.
Дама, которую привел Леже, была совершенно незнакома Аньес. У нее была приятная внешность, по крайней мере, на первый взгляд, и держалась она очень свободно, как человек, привыкший не встречать ни в чем отказа.
- Любезная хозяйка, простите меня за этот неожиданный визит. Мне не хочется стеснять Вас, и если Вы подскажете мне дорогу на Пьерфон, я не злоупотреблю Вашим гостеприимством.
Леже выразительно поглядел на Аньес.
- Пьерфон? – Аньес судорожно перевела дух. – Я не знаю.
- Как так?
- Я живу очень уединенно, и незнакома с соседями. Я не местная уроженка, и очень недавно здесь.
- Жаль, я рассчитывала, что мне помогут.
- Утром можно послать в деревню, думаю, староста подскажет. Видите ли, в лесу много дорог и я бы не рискнула отправляться без надежного проводника – можно легко сбиться с пути.
- Что ж, мадам…
- Мадам де Беренжер.
- Очень мило, мадам де Беренжер. Тогда госпожа де Лег, –  дама с улыбкой склонила голову, – будет просить у Вас ночлега.
- Буду рада. Прошу Вас, проходите.
- Дорогая моя, Вы выглядите такой взволнованной, даже испуганной. Вы приняли меня за разбойницу?
- Я действительно очень взволнована, думаю, Вы понимаете. У меня не бывает неожиданных визитеров, особенно в такое время.
- Понимаю, – добродушно рассмеялась г-жа де Лег, – Тут никогда ничего не происходит и для Вас это настоящее приключение. Но все-таки, Вы вся дрожите. Я дам Вам свои капли.
- Да, спасибо. А где Ваш слуга? Тот, которого Вы посылали вперед?
- Это не мой слуга, слава Богу. Он помогает разгружать мои вещи.
- Ах, да, вещи! Располагайтесь, а я пойду распоряжусь!
Аньес выбежала во двор и нашла там Леже, собравшегося уходить.
- Куда Вы?
- Я выполнил, что был должен. Если она спросит – скажете, что Вам негде меня разместить, и я пошел в деревню.
- Вы вернетесь?
- Нет.
- Постойте, еще одно слово… Как зовут бывшего ваннского епископа?
Леже замялся, потом пожал плечами, не усмотрев в вопросе подвоха:
- В этом нет секрета. Его зовут господин д’Эрбле, ныне – герцог д’Аламеда. Мое почтение, мадам.
- Д’Эрбле?
Воспользовавшись растерянностью Аньес, Леже исчез в темноте. Аньес этого не заметила.
- Д’Эрбле? Значит эта дама, эта госпожа де Лег – мать Рауля? – прошептала она. – А «таинственный друг» это действительно господин д’Эрбле? Он знает все, он дает ей провожатого, он тайно уведомляет графа. Ее хотят задержать, чтобы успеть подготовить Элизабет… Или уговорить сохранить тайну от виконтессы… Боже милостивый, какая мне разница! Эта Рич, эта Лег, это мать Рауля! Это бывшая любовь графа…
Аньес затравленно оглянулась и бросилась через двор к гроту. Она инстинктивно хотела отдалиться от дома, где сейчас сидела «эта Рич», ей хотелось спрятаться.
- Она в молодости была хороша, у нее и сейчас такие приятные черты лица… А эти манеры! Женщина может потерять красоту, но не утратит привычки чувствовать себя красавицей. Он любил ее… Их сын… Я не вернусь, я не могу находиться с ней в одном доме. У нее есть право на него. Он так холодно со мной прощался, и это действительно было прощание! Каковы бы ни были причины, но он выбрал ее. Даже если… Даже если он снова придет, я больше не смогу на него смотреть, зная, что там, дома, его ждет она. Нет, я была для него любимой, но его любовницей я не буду!
Аньес вышла из грота и остановилась посередине двора. Карету уже отогнали под навес, так что двор был пуст. Аньес не знала, куда ей идти и так и стояла, пока не услышала топот копыт – из леса на полном скаку вылетел всадник. Он направлялся прямо к Аньес. Это был Атос.
Резко осадив коня, он быстро спешился, привязал повод к первому попавшемуся деревцу, и, подойдя вплотную, спросил:
- Где она?
Аньес не знала этот чужой голос, это выражение лица. 
- Там? – он указал на дом.
Аньес не ответила. Атос снял свой толстый шерстяной плащ и укутал Аньес с ног до головы:
- Подождите меня.
Он подтолкнул ее в сторону грота, а сам направился к дому.
Прежде чем войти в гостиную, Атос громко постучал в дверь.
- Кто там? – удивленно ответили ему.
Он вошел. Мадам де Шеврез несколько мгновений смотрела на него, не веря глазам, потом со смехом воскликнула:
- Граф? Вы? Сами? В такую пору? Я должна быть польщена. Он все-таки успел предупредить Вас?
- Вы в этом сомневались?
- Не думала, что он успеет. Как Вы узнали, где меня искать?
- Вам дали очень нерасторопного проводника.
Мадам де Шеврез покраснела от досады:
- Как я сразу не поняла! Ну, что ж, я все равно здесь.
- Вы не поедете в Пьерфон.
Она насмешливо улыбнулась:
- Это не Вам решать. У меня нет с Вами никаких дел. Я еду к своему сыну, в его поместье. Или Вы будете останавливать меня силой?
- Вы едете к моему сыну, в поместье, которое ему подарил мой друг. И Вам там нечего делать.
- Это я решу, когда осмотрюсь.
- Нет.
- А что Вы можете сделать?
Атос подвинул себе кресло и сел, откинувшись назад и вытянув и скрестив ноги.
- Что я сделаю? – задумчиво, несколько растягивая слова, сказал он. – Например, встречусь с маркизом де Легом.
Мадам де Шеврез снисходительно поглядела на него:
- Он знает, что виконт де Бражелон мой сын, Вы не откроете ему ничего нового.
- Отчего же? Я расскажу ему о ночи 11 октября 1633 года, только это не будет забавная и трогательная история о несвятом Амвросии, которую я рассказывал, щадя Вашу несуществующую стыдливость. Нет, ничего вульгарного и непристойного! Просто правда, как она есть, без всяких прикрас.
Мадам де Шеврез побледнела:
- Что Вы имеете в виду?
- Мне кажется, Вы прекрасно поняли что. Но… я могу ошибаться, поэтому я поясню. Мадам, герцог де Шеврез очень Вас любил. Он прощал Вам все Ваши выходки и все Ваши измены, потому что мог понять влюбленность и увлечения, и еще он верил, что любовь к нему у Вас сильнее всех увлечений. Известный Вам господин д’Эрбле – он простит мне, что я говорю о нем – любил Вас так же, и так же прощал. Были и другие, страдавшие от Вашей ветрености, но прощавшие ради Вашей искренности, с какой Вы отдавались каждой новой страсти, и с какой раскаивались в ней, возвращаясь к прежней любви. Их любовь умирала тогда, когда они переставали Вас уважать. Драгоценнейшая моя! –  Атос наклонился вперед, – Скажите мне, почему Вам не удалось заставить меня полюбить Вас? Вы многого от меня добились, но не этого. Почему?
Мадам де Шеврез ответила ему в тон:
- Вы знаете, почему.
- Да. Когда Вы первый раз увидели меня в Лувре, Вы шли…  Черт побери!
- Вы уже позволяете себе ругаться, так что можете не стесняться и сказать то, что хотели.
Атос сделал над собой усилие:
- Я воздержусь, ради самоуважения. Вам нужна была моя мужская сила и больше ничего. В этом не было страсти, влюбленности, увлечения, любви, ничего, что могло бы оправдать такой поступок в глазах, скажем, герцога де Шевреза. Если бы он тогда увидел нас в Лувре – его любовь умерла бы тотчас. Именно поэтому Вы не смогли заставить меня смотреть на Вас другими – влюбленными – глазами. Я помнил Вас тогда.
Он снова откинулся в кресле и замолчал.
- Это Вы хотите рассказать де Легу? – с трудом выговорила мадам де Шеврез.
- Именно, моя разлюбезная. Помнится, уже во время Фронды он был Вашей тенью. Он обожал Вас издали, а Вы не обращали на него внимания – у Вас были иные заботы. К тому же, он ничего не мог Вам дать. Когда Вы остались совсем ни с чем, Вы вспомнили о нем. Он, вероятно, Вас действительно любит, раз столько лет терпит и прощает.
- Рош-Лабейль был слишком давно.
- Да, то было задолго до того, как маркиз осмелился хотя бы прикоснуться к подолу Вашего платья. Но что станет с его любовью, когда он увидит Вас такой, какая Вы есть? Способной отдаться первому встречному, даже не зная его имени? Не потому, что Вас взяли силой, или угрожали. Не ради спасения ребенка, любимого, отца или дорогого друга. Даже не ради денег! А просто – отдаться. Предложить неизвестно кому то, за что маркиз де Лег готов был заплатить своей жизнью. Отдать вот так, мимоходом, как ненужную и незначимую вещь. Знаете, именно этого не выдержала любовь Арамиса.
Атос поднялся и направился к двери.
- Вы не сделаете этого! – хрипло выкрикнула мадам де Шеврез.
Она так резко подалась за Атосом, что упала с кресла на ковер. Атос не сделал попытки помочь ей встать. Она подняла на него умоляющий взгляд:
- Вы не сделаете этого! Он не перенесет! Я часто дурно с ним обходилась, но такого я ему не желаю. Он любит меня.
Она оперлась о ручку кресла и тяжело поднялась.
- Вы очень жестокий человек.
- Нет, я защищаю своего сына.
- Вы так его любите.
- Если для того, чтобы его защитить, мне придется выглядеть в глазах маркиза де Лега бездушным хлыщом – я это переживу. Как и то, как будете выглядеть Вы.
- Хорошо, я обещаю…
- Не обещайте, Вы никогда не держали слова. Просто уйдите из нашей жизни навсегда. Я передам своему поверенному чек на сто тысяч ливров, которые Вы сможете получить…
Мадам де Шеврез побелела. Она посмотрела на Атоса таким взглядом, за которым  у мужчин, обычно, следует смертельный удар шпагой:
- Господин де Монморанси, Вы забываетесь.
Атос ответил ей долгим взглядом, потом медленно поклонился:
- Сударыня. Я был неправ.
- Вы никогда больше не увидите меня. Прощайте.
Не обращая на Атоса внимания, будто его здесь уже не было, мадам де Шеврез позвала горничную и приказала готовить карету. Обалдевшая от ее мрачного и повелительного тона Дениза даже не поинтересовалась, куда делась ее собственная госпожа и исполнила все быстро и точно. Багаж (который на самом деле не разгрузили, потому что Леже не собирался этого делать, а кучер поленился), был все еще в карете, так что долго собираться не пришлось.
Менее чем через полчаса бывшей герцогини де Шеврез уже не было в поместье.
Оставшись один, Атос на некоторое время присел в кресло – ему сдавило грудь, и стало тяжело дышать. Потом, презрев боль, он вышел из дома и отправился к гроту.
- Аньес, Вы тут? Вы замерзли? Идемте в дом.
Аньес испуганно схватила его за руки:
- Как Вы бледны! Вам дурно? Дениза, помоги!
- Не надо, дайте мне руку.
В гостиной, как следует разглядев Атоса, Аньес развила бурную деятельность. Сделав все, что от нее зависело, она присела у него в ногах.
Они были в спальне, и Аньес устроила Атоса в том самом кресле, которое ему так нравилось.
- Как Вы себе чувствуете?
- Лучше. Сядьте рядом, мне неудобно заглядывать вниз. Аньес?
Аньес встала возле кресла, не решаясь выполнить просьбу Атоса.
- Нам нужно поговорить. Сядьте.
Она опустилась на самый краешек кресла, почти не касаясь Атоса. Он закусил губу:
- Значит, Вам тоже есть, что мне сказать. Прошу, начните первой.
- Давайте отложим разговоры, пока Вы не придете в себя.
- Нет. Я поеду в Пьерфон утром. Говорите.
- Хорошо. Я… Я знаю, кто была эта женщина.
Атос удивленно поднял брови:
- Мадам де…
- Мадам де Лег.
- Причем тут она?
- Я думала, мы говорим об этом.
Атос снова закусил губу:
- Ладно, давайте начнем с нее, хотя это излишне. Больше мы ее никогда не увидим. Теперь я в этом уверен.
- Вы ее прогнали?
Атос от неожиданности смешливо фыркнул:
- Прогнал? Хорошо, пусть будет прогнал. Вас, я смотрю, это обрадовало?
- Да! – пылко воскликнула Аньес. И с вызовом повторила, – Да! Да!
- Аньес!
- Да, я знаю, кто она, я знаю, что у Вас с ней было, и я ее ненавижу! Зачем она явилась? Кто ее звал? Она не имеет права, потому что Вы – мой!
Она закрыла лицо руками и расплакалась.
Атос обнял ее за плечи:
- Вы действительно глупая. И ревнивая.
Аньес всхлипнула:
- Это мать Рауля?
- Да. Как Вы узнали?
- Ваш друг, д’Эрбле, он прислал Вам письмо. Но его случайно прочла Элизабет и оскорбилась. Решила, что это упрек ей, за прошлые связи ее семьи.
Атос хмыкнул:
- Ее семьи. Ну да. Угораздило же всех нас… Я не видел этого письма.
- Виконт его сжег, не хотел, чтоб Вы знали, что виконтесса его прочла.
- К счастью, второе письмо попало по адресу.
- Она - мать Рауля, – Аньес повернулась к Атосу. В ее словах была горечь.
Атос вздохнул:
- Да, я не нашел виконта в капусте. Или Вы всерьез на это рассчитывали?
- Я не могу перенести мысль, что у Вас кто-то был.
- Тогда не думайте об этом. Вы сами сказали – я ее прогнал. Она мне не нужна. Как и виконту, недаром он жег письма, стараясь все скрыть. Она никогда не была нашей семьей. Никогда. И не будет. Простите, что пришлось прибегнуть к Вашей помощи таким образом, но у Арамиса… то есть, у господина д’Эрбле почти не было времени и места для маневра. Он решил довериться Вам вслепую, и не ошибся. Он всегда отлично разбирался в женщинах.
Аньес невольно покраснела.
- Его слуга, Леже, сказал, что он бывший ваннский епископ. Это тот, кого Вы тогда разыскивали в Ванне?
- Да. Мой друг. Теперь Вам все ясно?
Аньес кивнула. Атос улыбнулся, но что-то в выражении его лица насторожило Аньес.
- А Вам нет, Вы тоже что-то хотели узнать.
- Вы уже сказали мне все, – утвердительная интонация Атоса не совсем вязалась с вопросительным взглядом.
- Все.
- Что ж, хорошо. Пожалуйста, принесите мне попить.
- Арман…
Атос вздрогнул и отвел взгляд:
- Мадам, я устал. Если Вы устроите меня в гостиной, я буду благодарен.
- Вы хотите быть подальше от меня?
- Ну что Вы, куда я денусь! Вы же сказали, что я – Ваш. Право, зачем только, не понимаю. Но я не Арамис, и не так хорошо разбираюсь в ваших... – он сделал нервный жест рукой.
- Боже мой, да что случилось?
- Ничего.
- Что Вы хотели узнать?
- Ничего.
- Спросите меня о чем угодно, но не мучайте меня!
- Я… я ни о чем не буду спрашивать. Я думал, Вам есть, что мне сказать, но если нет… Допросы это не по моей части.
- По Вашей части мучать тех, кто Вас любит!
- Сударыня!
- Господи, как же я Вас…
- Не сдерживайте себя, возможно, пришло время сказать правду?
- Да какую правду? Что я Вас люблю до умопомрачения? Что, умирая от ревности, все равно готова принять и эту… кто она там! И Вашего сына, и Вашу семью, и Ваше упрямство. Знаете что, сударь, я Вас убью когда-нибудь. Я представляла, как Вы спешите к этой… и готова была повеситься на цепочке с бирюзовым кулоном. Я была уверена, что Вы попрощались со мной навсегда, так Вы были холодны и церемонны.
- Я был холоден по другой причине.
- По той, по которой Вы сейчас сводите меня с ума?
Атос не ответил.
- Есть ли на свете что-то тверже, чем Ваше упрямое самолюбие? Вы скажете, что это за причина?
- Если Ваши чувства ко мне искренни, то это не имеет значения. Если же нет – тем более. Я не буду унижать Вас подозрениями.
- Меня? – изумилась Аньес.
- Или Вы гений притворства, или должно быть объяснение.
- Конечно, должно. Я же простила Вам мадам де Лег, хотя уже готова была порвать с Вами навсегда, посчитав Вас лгуном и лицемером.
Аньес, нервничая, водила кончиком туфли по ковру. Краешек задрался – он был надорван, и среди ворса что-то блеснуло. Аньес машинально нагнулась и подняла обрывок цепочки.
- Между прочим, Ваш сын порвал мне ковер. Вы хоть когда-нибудь снимаете эти дурацкие шпоры?
Она протянула Атосу цепочку:
- С его сапога. Надеюсь, он не ободрал мне стены, когда лазил в окно.
- Рауль?
- Да, он приезжал как раз перед Вами, спешил предупредить меня о письме, которое прочла Элизабет. Чтоб я случайно не проговорилась.
- Он был здесь, в спальне?
- Да, чтоб Вы его не увидели. Столько предосторожностей, чтобы потом все равно все всё узнали.
- Аньес…
Аньес, еще не понимая, посмотрела на Атоса:
- Так Вы признаетесь, наконец, что Вас беспокоит?
- Нет, – он улыбнулся. – Вы сами сказали, что я упрям.
- Вы невыносимы!
- Я куплю Вам новый ковер.
Аньес засмеялась:
- Лучше снимайте шпоры. Я не побеспокою Вас, если сяду рядом? И, знаете, устраивать Вас на ночь в гостиной кажется мне плохой идеей.


Иллюстрация - Стелла Мосонжник.
Размещено с разрешения иллюстратора.