Глаза

- Почему ты никогда меня не ревновал? – с этого вопроса началась наша очередная ссора.
- Ты пьяна, - ответил я. – Пойдем, помогу тебе лечь спать…
- Я сама в состоянии! – она начинает кричать. – Не переводи тему, отвечай!
- Говори тише. Время почти три часа ночи. Соседей разбудишь.
- Нет, я буду кричать, буду, пока ты не ответишь: почему. Ты. Меня. Никогда. Не ревновал?
- Ты сама прекрасно знаешь ответ. Потому что я тебе доверяю.
- Ну и идиот, я была в клубе, и ты даже понятия не имеешь с кем.
- Послушай, - все это начинает утомлять, – еще раз повторяю: я доверяю тебе. Тебе нравятся клубы. В этом я поддержать тебя не могу. Я не ограничиваю тебя, даю достаточно свободы, но взамен прошу не устраивать мне ночных сцен и, пожалуйста, не называй меня идиотом. Ты устала, я тоже, если захочешь, то продолжим утром, а сейчас пойдем спать…
- Ты идиот, идиот, никчемный идиот! - «как же это глупо и по-детски» думаю про себя. – Я была с Димой, в отличие от тебя, ему клубы нравятся.
Опять этот Дима.
- Он подвозил меня и знаешь что, мы трахались, понял, трахались! – сапоги с ее ног громко падают.
- Иди спать, ты пьяна, - говорю, а в горле ком наворачивается. – Иди спать, прошу.
Она победила, а я давно уже сдался.
Взяв с подоконника сигареты, захлопываю за собой дверь на балкон. На улице спокойно до безумия. Ворох болезненных мыслей атакует меня.
Час, два не знаю, сколько я курил, курил и пытался понять, когда мы же растеряли все то, что так берегли. Получалось, что все наши с ней планы, цели, все это был пустой треп, грандиозные обещания совершенно ничего не значащие. А сейчас вот он, подкрался. Тот, которого так боялся, тот самый страх потерять ее.
Помню, как-то поинтересовался, с кем она так усердно переписывается каждый вечер. Сказала, что «друг. Зовут Дима. Подвозит после учебы. Познакомились в книжном…» Ответил, «хорошо, что подвозит», дальше слушать не стал. С этого дня мы стали чаще ругаться, ненормально так ругаться, по всяким мелочам. Помню, мне не понравился «Великий Гэтсби» вроде бы отсутствием новизны и своей претенциозностью. Она закатила скандал на тему, что я ни черта не разбираюсь в классической литературе, а Дима разбирается, и вкусы у них сходятся и т.д. После подобных ссор мы становились все дальше друг от друга.
Я и не думал бить ему морду, также как и не собирался ругаться с ней. Ведь в том, что происходило, виноват был только я один. Может быть, слишком ей доверял, возможно, не мог достаточно удовлетворить ее в плотском плане. Но, тем не менее, я намеревался вернуть прежние отношения. Я слишком давно не дарил ей цветов, утром я собирался исправить это допущение, для начала.
Когда я аккуратно прикрыл за собой дверь и на цыпочках дошел до кровати, она уже спала. Я заботливо поправил ее растрепанные ярко-рыжие волосы, поцеловал в плечо и уснул рядом крепким целебным сном.


Яркий свет пробивался сквозь веки. Моя рука не нашла никого по соседству. Открыл глаза, огляделся, на прикроватной тумбочке лежала записка. Вспомнилась наша вчерашняя ссора. Я окликнул ее по имени. Тишина. В квартире никого кроме меня не было. Встал, взял пачку, оставалась последняя сигарета, развернул записку, закурил, стал читать: «Ты хороший, но я встретила лучше. Нет смысла пытаться что-то вернуть…» Дальше читать не было необходимости. Я докурил. Когда я ложился спать, сигарет оставалось две.
Она пришла на следующий день, забрать вещи. Я помог донести ей сумки до такси. Умолял ее остаться, бесполезно. Она уехала.
Я не из тех, кто начинает вредить себе, как только привычно крепкие стены в жизни рушатся, поэтому много и крепко пил. До того самого дня, когда встретил их вдвоем на вокзале. Я шел поодаль позади них. Они смеялись, держались за руки… Ее измену я простил еще в ту самую последнюю ночь, когда она вернулась из клуба. Не было ничего обидного в том, что в этом деле она нашла кого-то лучше меня. Но было невыносимо больно увидеть, как она кусает его за кончик носа, также как и меня когда-то.
Этого я уже простить не мог…


Маше было девятнадцать лет. У нее были ярко рыжие волосы, доставшиеся от матери. На днях она родила мальчика.
С отцом ребенка Маша познакомилась в книжном, интересный мужчина, они разговорились, она оставила ему номер своего телефона. Вечером того же дня они встретились, он открыл ей дверь своего дорогого автомобиля, отвез в элитный ресторан. Он оказался веселым, остроумным и щедрым на комплименты, много спрашивал про родителей Маши. После того вечера она долго не могла уснуть. Утром в дверь позвонил курьер доставки, он принес желтые лилии. Так начался их бурный роман.
Родители Маши часто интересовались ухажером дочери, настаивали на встрече. Она объясняла, что он вечно занят работой, разъездами в служебные командировки. К тому же Маша не знала, как родители отреагируют, узнав его истинный возраст. Ведь он сильно отличался от цифр, которые она им преподносила. Он был старше Маши на двадцать пять лет.
Спустя полгода их отношений она встретила его взволнованная от радости, она была беременна. Он, казалось, был тоже рад. Сказал, что они подадут заявление, как только он вернется из командировки. Через пару дней он уехал. Больше они не встречались.
Маша была убита горем, кричала, что сделает аборт. Мать с отцом настояли на сохранении плода и занялись обустройством детской и покупкой игрушек.
Сегодня Машу должны выписать.
На входе уже ждут родители, друзья.
Вот Маша выходит, ее обступает шумная толпа, каждый считает своим долгом увидеть ребенка первым. Своими криками они его разбудили. Малыш начинает плакать.
Мать Маши просит дать подержать ей внука. Вскоре ребенок перестает плакать. Слезы высыхают, и он впервые с интересом смотрит на новое для него лицо. Но чуть было не выпадает у нее из рук. Она поспешно отдает ребенка Маше. Толпа вновь тянется взглянуть на дитя.
Мать Маши отходит в сторону, она пытается себя успокоить, в происходящее трудно поверить. Дрожа, она достает из сумочки ментоловый «кент», нервно закуривает. Теперь ей все становится ясно. Теперь понятно, почему она так и не встретилась с отцом ребенка своей дочери. Но теперь он с ней навсегда, вернее, его глаза.
Глаза ее молодости.
Глаза того, которому уходя, она оставила записку, ворох воспоминаний и до сегодняшнего дня не отомщенную обиду.