О том, как счастье приходит в дом

О том, как счастье приходит в дом (сокращённая версия)
                (Посвящаю любимому папе)

Войдя после долгого отсутствия на участок, я увидела, что по середине бережно подстриженного родителем газончика сидит облезлое нечто непонятной масти с трудно трактуемым выражением лица: то ли обрадованным, то ли виноватым, то ли испуганным. Без задней мысли в голове (с детства в семье был введён строжайший запрет на заведение крупногабаритных животных, ну как крупно? - крупнее хомяка) я довольно ехидно спросила: "Кого это ты тут без меня завёл?". В ответ мне неохотно буркнули: "Она сама завелась". И мы прошли в дом.
Но там, на улице, осталось грязное с проплешинами существо, которое не ело и не пило неведомо сколько времени. И я собралась налить ему воды.
- Не кормить, не поить, не гладить! Одним словом, не приручать! - скомандовали мне самым безапелляционным тоном, и руки мои, занесённые над раковиной, опустились.
Через пару дней, заметив, что странно необидчивое создание, несмотря на холодность приёма, никуда уходить не собирается, я осторожно уточнила, как долго это будет продолжаться? На что мне решительно ответили, что собаку (оказывается, это была собака! кто бы мог подумать?) надо отваживать, и с деловым видом принялись это делать. Взяли кусок прекрасного свежего мяса, припасенного на обед, отрезали от него кусочек поменьше и бодро направились на участок.
Существо, которое было определено, как собака, вело себя крайне осторожно и, невзирая на чувство голода, явно обострившееся при виде и запахе еды, подходить боялось. Хотело, делало шаги навстречу, но при малейшем движении рук и, тем более, корпуса, поджимало хвост и убегало на противоположный конец участка, - и не дозовешься. После нескольких неудачных попыток, воспитателю и укротителю удалось выманить несчастный комок свалявшейся шерсти за калитку. Там комку посчастливилось получить заветное мясо.
Но калитка перед носом захлопнулась.
Собака осталась по ту её сторону.
По крайней мере, так думал тот, кто только что распрощался с кусочком отменной вырезки ради того, чтобы остаться единоличным хозяином участка. Но когда он обернулся... С ним случилось дежавю: в нескольких шагах сидело взлохмаченное недоразумение и очень аккуратно, без лишнего напора, но повиливало хвостиком. Великий собаковед просчитался: все те дыры в заборе, которые однажды уже послужили зелёным коридором для непрошенной обормотины, не отказали ей в своём гостеприимстве и теперь.
Номер с выманиваем псинки за участок, душещипательными и проникновенными беседами, мол, здесь её не любят и не ждут, что лучше поискать менее бессердечных хозяев, повторялся из раза в раз. Но ни к чему не приводил. Она вновь и вновь возвращалась, все чаще помахивая хвостом, а иногда - даже поднимая ушки.
На самом деле, собака действительно голодала, потому что ловила и съедала птиц. Вопрекиголоду и нашему не лучшему, прямо скажем, отношению, по утрам на крыльце нередко оказывалась загубленная птичка - с нами делились, нас угощали. И это был поистине царский подарок! Я все это понимала сразу и в полной мере, сердце моё обливалось кровью, ночами мне плохо спалось, но также я знала, что есть решения, которые нельзя принять за кого-то. Нужно время. Впрочем, я не очень верила, что однажды...
Спустя две недели, мы уезжали на июньские праздники в любимое и столь принятое в нашей семье путешествие на четырёх колёсах. Встали рано, несли к машине много сумок и всякого барахла. И вот, почти совсем уже погрузились, когда, несмотря на прохладу раннего утра, в сумерках нарисовались четыре лапы, уши и хвост: нас пришли провожать. Строжайший и ужасный взглянул мельком на приблудший образец безмолвной скорби и безграничной преданности и вяло бросил через плечо: "Если она всё ещё будет здесь, когда мы вернёмся, то так и быть, пускай остаётся".
Три дня дорог и старинных городов России прошли мною незамеченными. Я знала твёрдо - собака не уйдёт, но и настрой нашегоглавного мог измениться. В несвойственном мне молчании провела я эти дни - дни томительного ожидания и полного неверия в чудо. Честно старалась не думать, отвлекаться на всё, на что только можно было отвлечься. Однако в памяти то и дело всплывали уже полюбившаяся к тому моменту рыжеватая шерстка и пугливые, но такие выразительные и доверчивые глаза.
Мы возвращались поздно ночью. Фонарный свет падал лишь на угол дома, разглядеть что-либо перед ним было невозможно. С замиранием сердца я вышла из машины… Взъерошенно-сонное счастье, позевывая, выползло из-под ели и дружелюбно вильнуло хвостом.
Не смогла в темноте разобрать лица старшего, но заметила необычное: не вынимая сумок из багажника и не говоря ни слова, онустремилсяв сторону дома, стал подниматься на крыльцо, отпирать дверь. Осипшим от волнения голосом мне удалось из себя выдавить: "Ты куда? Чего случилось-то?". И я получила ответ, перевернувший всю мою последующую жизнь: "За миской, надо же ей молочка налить".

(редакция от апреля 2017 г.)