Святой из хрущёвки

Жил с нами на съёмной квартире один тип. Звали его Миша Святой. В светлое время суток он был как все – ездил в офис и отведённое начальством время зарабатывал себе на старость геморрой; иногда по вечерам захаживал в какой-нибудь бар, запрятанный между столичными улочками. По выходным стирал пропотевшее за неделю и глядел сериалы, лёжа на диване. Сочинял на гитаре десятки мелодий, которым так и не суждено было занять своё место в безумном мире рок-н-ролла (тем более, что тот уже, как известно, мёртв).
Однако чем занимался Святой после захода солнца, для нас долгое время оставалось загадкой. Дело в том, что время от времени Святой сбегал из дому на несколько часов, приходил и…чесался. Чесался бешено, неистово. Мы слышали, как за стеной он ворочается во сне. Он ходил на кухню и своими ночными перемещениями доставлял нам неудобства.
Тот, кто когда-либо жил большой мужской компанией на съёмной квартире или в общежитие, знает каково это. Вы перенимаете привычки друг друга, беззлобно обзываетесь бранными словами. Проводите вместе львиную долю свободного времени, так что никакая твоя повадка не уходит от пристального внимания сожителей. А уж если один из вас по вечерам исчезает в неизвестном направлении, а по возвращении чешется, как курва, ничего при этом не объясняя, то это становится предметом ревностного внимания остальных жильцов.
Так было и с Мишей Святым. Естественно, нам было интересно, куда же это он пропадает и отчего чешется. От прямых вопросов он уклонялся. Сперва мы думали, что он ходит на озеро и утешает там наивных и нерадивых провинциальных абитуриенток, которые приезжали в столицу в августе. Но как объяснить чесотку? И вот однажды терпению нашему пришёл конец. Мы решили проследить за Мишей Святым.
Недалеко от дома, помимо озера, находился сосновый лес. Именно туда повёл нас ни о чём не подозревающий Миша. В ночном лесу было тихо, поэтому нам стоило большого труда проследить за товарищем и при этом остаться незамеченными. Миша вёл нас по лесной тропинке. Шли мы довольно долго. Наконец, Миша остановился и стал раздеваться. Мы, опешив, сидели в засаде и наблюдали за развитием событий. Кто-то прыснул от смеха, но тут же был усмирён подзатыльником. Миша, тем временем, разделся догола, аккуратно сложил одежду и присел на пенёк.
Стоит заметить, что летом в сосновом лесу водится невообразимое количество комаров. Мы-то всё продумали и надели кофты с длинными рукавами и закрытую обувь. Но голодные насекомые жужжали над ухом, и даже в ночной темноте можно было разглядеть их несметный рой.
А что же Миша? Миша сидел на пеньке, подогнув ноги, и глубоко и громко дышал. Комары, очевидно, грызли его немилосердно. Однако наш товарищ мужественно терпел пытку и не издал ни звука. Он не прихлопнул и не лишил жизни ни одно живое существо. Просидел Миша довольно долго. Мы же продолжали сидеть в засаде – а вдруг за этими событиями последует нечто ещё  более странное и необъяснимое? Но ни мистических ритуалов, ни молитв на выдуманных языках – чем там ещё можно заниматься одному в ночном лесу – не последовало. Вскоре Миша встал, оделся и побрёл обратно тою же дорогой, которой пришёл.
Мы были разочарованы. Не то чтобы мы хотели подсмотреть Мишино свидание с какой-нибудь деревенской девушкой, но явно ожидали увидеть больше.
Теперь нам нужно было обогнать Мишу и первыми вернуться домой, чтобы не вызвать никаких подозрений. Сделать это нужно было очень тихо. С поставленной задачей мы справились, придя за минуту до появления Святого: когда он вернулся, мы как ни в чём ни бывало сидели перед монитором и смотрели первое кино, которое успели включить.

Миша Святой мужественно вытерпел укусы насекомых, отдавая часть своей крови на потребу матушке-природы. После этого мы и прозвали его Святым. Кажется, он так и не догадался почему. К слову, в тот вечер Миша уже не чесался и с тех пор не беспокоил нас своими ночными бдениями. Наверное, он достиг новой ступеньки в своих медитативных практиках.