сын

Папа, папка, я что – умер?
…………………………………………………………………………
Папа, ответь – я умер?
- я не знаю, что тебе сказать, милый. Тебя нет на Земле, твоя душа говорит со мной. Я с тобой говорю. Я боюсь этого слова, и не хочу его озвучивать. Я ощущаю тебя каждый день, каждую минуту и каждую секунду с собой, и что я могу тебе тогда ответить.
- пап, я просто думаю, ведь ты тоже думаешь, я знаю – ты любил меня, и помню последнее, что мне было плохо, потом боль ушла и я просто перестал ощущать свое тело. Я видел тебя, урывками, отрывками, сестру, людей, но мне казалось, что это откуда-то оттуда, из другой жизни.
- а ты помнишь ее, эту другую жизнь?
- я пытаюсь вспомнить, но мне трудно. Что-то сдерживает меня. Я не могу понять. Я даже не могу понять – где я.
- я тебе расскажу. Ты еще здесь. Сегодня восьмой день после того, как ты закрыл глаза. Ты мечешься, твоя душа прощается с земным и с нами. Ты помнишь – какой ты был маленький?
- нет. Отдельные картинки детства возникают, тебя помню, ты был всегда рядом. Пап, я тебя очень любил. Когда в 2004 г. не стало мамы, ты остался единственным, кто в любой ситуации протягивал мне руку. Я тебя помню всегда.
- да, это было сложно. А в 1990 году, когда мы с тобой, 10-летним мальчишкой, сели в Жигули и из Вильнюса поехали в Крым? Это было замечательное и отчаянное путешествие. Бензина по дороге не было, мы ночевали в гостинице, в Кривом Роге или Днепропетровске, я уже и не помню. Помнишь – я тебя еще потерял по дороге – ты вышел пописать, потом хлопнула дверь, и я решил, что ты уже в машине, и поехал. И только через 3-4 километра заметил, что тебя нет. А ты стоял там, где я тебя оставил. Потом был поселок Морское под Алуштой, вообще было здорово. Мы ели сало с хлебом, фрукты, огромные помидоры – и всего хватало, я стоял в очереди в магазин, покупал молоко, а москвичка кормила нас обедом в этом доме, там даже удобств не было. Море, ласты, камни, солнце. А потом мы ехали в Россию, в Шую, к твоим деду и бабушке. Странно, ведь они тогда были моложе, чем я сейчас, а по дороге под Иваново моросил мелкий августовский дождь. Ты смотрел на березовые рощи, а потом произнес фразу – да, русские березки. Я смеялся и запомнил это мгновение на всю жизнь. Папа умер в 1992, ему было только 63 года. Он так любил тебя на рыбалку водить на местный пруд.
- да, да, точно, я вспоминаю. Он курил на берегу, был немногословен и так радовался тем мелким карасям, которых мы вытаскивали. Жаль, что он так рано умер.
- 63 – рано, а 37 – это как?
- пап, ты обо мне? Мне только 37, да?
- да, тебе только исполнилось 37.
- сын, а ты помнишь, что я забрал тебя у матери после нашего развода и ты год прожил со мной? И зачем я тебя отдал ей, это была самая большая ошибка в жизни. Со мной ты жил бы правильно и нормально. Это позже она тебе, 13-14-летнему, стала давать по 15 долларов почти каждый день, чтобы не скучал. Это уже потом я узнал об этом, когда было поздно. Это ведь тогда ты и попробовал «травку»? Когда деньги в руках были, а мама была занята своей личной жизнью?
- пап, мне кажется, что я не помню, как это началось. Глупо все получилось. Не сердись на меня.
- Разве я могу сердиться на тебя сейчас? Мне так хотелось, чтобы твоя жизнь шла нормально, чтобы ты женился, родил бы мне внуков. Ничего не получилось. Ты одинок, детей нет. Только последние два года ты был с подругой, которая создавала какую-то иллюзию семейной жизни, она любила тебя, ты любил ее дочку и часто говорил мне об этом с гордостью, а я понимал, что за всем этим стоит горечь от того,  что своих детей у тебя нет и никогда не будет.
- пап, это болезненная тема. Ты же понимаешь, что такое героин.
- да, понимаю, я видел тебя в моменты одурения, эти дикие, психованные моменты, когда даже врачи Скорой отказывались тебя забирать, зная, что ты сбежишь за «дозой». Я видел. Я вот думаю – как же это мама, врач, не осознала, что такое наркота? Она все думала тебя добрым словом вывести из состояния. Наверное, и я еще не осознавал весь ужас этой дури. Я же два раза возил тебя в Москву в центр Зобина.  Это было жуткое зрелище, когда в последний день тебе с реанимационной бригадой впускали небольшую порцию опиатов, и у тебя от них выключались легкие, ты не дышал, будучи в сознании, ужасом наполнялись твои глаза, и только тогда тебе подносили кислородную маску. Эта процедура помогала на год, я уже надеялся, что все будет хорошо, и ты станешь нормальным. Но ты с упорством возвращался к наркотикам.  Я уже думал о неких монастырях для наркоманов, нанимал бандитов для того, чтобы держать тебя под контролем. Я помню даже притоны наркотические, откуда вытаскивал тебя, бил каких-то наркодилеров и готов был убить их. Приводил в твой дом друзей-полицейских с кинологом и собакой, натренированной на наркоту, и мы видели, что запах наркоты есть, а самих наркотиков не находили.
- пап, ну ты даешь, я же совсем не хотел быть распространителем, я потребитель, понимаешь? И,  пап, ты пойми, я наркоманил 15-17 лет. Это вычеркнутые годы, меня в них нет, считай, что мне, когда я перестал колоться, было не 33, а 16-18. Понимаешь – 16-18, и я еще такой, маленький, хоть и кажусь тебе взрослым.
- ну почему, почему ты вроде ушел от наркотиков, а подсел на пиво, сидры, миксы? Я же тебе сколько раз пытался объяснить, что они убивают твою печень.
- отец, я заразился гепатитом С. С ним долго не живут, и я всегда знал, что умру рано.
- Почему? Зачем ты себя травил, зачем ты так умышленно приближал свою смерть?
- пап, ты видел мои ноги много раз. Язвы, гниющие раны, там в ногах были убиты все вены, я так мучился от этих болей, эти бинты, мазь Вишневского, таблетки, диклофенак, который разрушал мою печень не меньше, чем пиво. Так пиво хоть в радость. Не переживай. Наверное я прожил так, как хотел и как мог. Хоть такая радость была в моей жизни. Я ведь знал, что через какое-то время у меня может начаться гангрена и мне просто отрежут ноги. Понимаешь – я не видел себя в этой жизни безногим инвалидом. Понимаешь?
- я понимаю. Мы ведь ходили с тобой к врачам, это они сказали, что сделать ничего не могут, и лечения никакого нет.
- вот видишь. Так что бы со мной было? Ты представляешь меня на коляске без ног? Нет? Вот и я тоже. Не представлял.
- Пап, я не хотел умирать, нет, но я и не хотел так жить, понимаешь? Не хотел. У меня не было выбора. Ни ты, ни кто-либо другой были просто не в силах мне помочь. Именно в тот самый день, когда я сделал первую затяжку с «травкой», я и подписал себе приговор. Понимаешь – все, все произошло в тот момент, и жизненный алгоритм, вся программа жизни изменилась кардинальным образом. Говорить о том, что я сожалею, уже бессмысленно.

- а вот знаешь – я тебя не помню младенцем. Постарше – да, лицо, улыбку, кудряшки. Странные эти мужчины. Начинают помнить детей, когда те разговаривать начинают. Странно. Мы с тобой на прогулке, на велосипедах. Собака наша, пуделек. А когда ты был постарше, помнишь, как я тебя тянул в спортзал? А ты как уж, выкручивался, убегал. Ведь я знаю, что тогда было все возможно, если бы ты вышел из наркоты, то все было бы нормально.
- я смотрел на тебя в больнице. На твое тело, лицо, руки. Ты был в беспамятстве. Брал тебя за руку, гладил по руке, трогал лицо. И понимал, что ты – это я. Такие же пальцы, ногти, кости. Лоб с такой же ямкой посередине, как и у меня. Простынкой был накрыт до пояса, на улице было жарко. Даже волосы на груди, на животе растут также, как и у меня. Брови, ресницы. Гены сработали. Я вот помню, что у отца на носу в одном месте вырастал одинокий волосок. Такой же пробивается и у меня, его регулярно приходится выдергивать. И я знаю, что этот волосок растет и у тебя. 
- а поездка в Янтарный на машинах? Я на своей, тебе дал другую, ты со своей женой, этой чокнутой истеричкой, которая своими скандалами толкала тебя к наркоте. Ты был там не первый раз, эти дикие пляжи Янтарного, море, солнце. Это было радостное время. Ты еще в море потерял свое обручальное кольцо. Может это символ? Мне ведь нелегко удалось развести тебя с ней и избавиться от этих шизоидных истерик.
- Пап, я ее любил. Глупо, конечно, об этом говорить сейчас, я знаю, какая она, но мозг был мой затуманен. У меня абсолютно отсутствовало критическое мышление. Ну – и я не люблю, когда кричат. Я становлюсь слабым.
- но как тебе жилось эти последних 2- года?
- хорошо. Ты знаешь – наверное хорошо. Я приходил к тебе, ты перетащил меня в свой микрорайон, я тут многих знал, я был рядом, ты был рядом. Я знаю, что ты это сделал, чтобы быть рядом и каким-то образом контролировать и направлять меня. Я всегда мог прийти к тебе, хотя и знал, что ты мне мозги «промывать» будешь. Извини, может мне стоило чаще приходить? Ну конечно – чаще, почему же я сдерживал себя? Почему? Теперь я больше не смогу к тебе прийти? И ты больше меня не увидишь? Точно?

- Папа, так я умер?


-знаешь – я кое-что вспомнил и подумал. Вот ты не узнал радости рождения своего ребенка. Не прошел этот период взросления и роста с ним, не ощутил в себе безграничное чувство любви к своему созданию. Разговаривал с твоей бывшей женой, и она напомнила мне, что в ваши 19-20-ть она забеременела, а твоя мать, врач, мы уже с ней не жили достаточно долго лет к этому времени, отправила ее на аборт. После этого она не смогла забеременеть никогда. Может это карма, судьба, которую создавали мы сами? Ведь если бы был ребенок, то возможно, что ты бы вышел из этого наркотического дурмана? Ведь получилось, что мама тебя в наркоту толкнула, бездумно давая тебе деньги, а потом убила твоего ребенка. Его прах растворился в этом физическом мире, а вот оказывается, что душа жива и плачет. И ее боль отозвалась на твоей судьбе. Понимаешь – вот сейчас меня спасает, лечит моя внучка, которую я люблю, наверное, безумно, не рассуждая, как любил и тебя, особенно когда ты был маленьким ребенком. Когда эта 4-летняя девочка обнимает тебя за шею, ползает по тебе, уходит боль и остается радость.
- я не успел тебе сказать одного. В тот день 13 августа перед тем, как ехать к тебе в больницу, я заехал в наш православный собор. Там мы венчались, крестили твою сестру и внучку. Он мне близок духовно. Я понимал, что твоя болезнь съедает тебя. Сидел в соборе и спрашивал себя, что же я могу просить у Него, что могу сказать? И в душе рождались слова – Боже, если ты услышишь меня, то прими моего мальчика с любовью, обласкай его, прости ему все грехи, совершенные при жизни. Через час твоя душа распрощалась с твоим телом. Я опоздал на 30 минут, но, скорее всего, это было несущественно, в этот момент ты уже не принадлежал мне, ты уже был в дороге к Нему.
- я вот сейчас думаю, почему же мы тебя не покрестили тогда, и сейчас, года за 3-4 до этого? Почему я не подумал об этом? Вчера был 9-ый день. Я снова приехал в собор, разговаривал с отцом Виталием. Он обьяснил, что если ты не крещенный, то службу тебе нельзя проводить, но молиться за тебя он будет. Он спросил – как тебя зовут? Я сказал – Лаймис. Странная ирония судьбы, ведь, выбирая тебе имя, в 1980-ом, уважая литовские традиции в семье, я сам выбрал тебе имя, которое близко по звучанию к слову «счастливчик». Как это совместить – имя «Счастливчик» и такую трудно прожитую жизнь? Я подошел к матушке, купил свечи, и она мне предложила книжечку Канон святого мученика Уару, который единственный молится за тех, заблудших и некрещенных, не вошедших в таинство церкви. Я поставил свечку за твою душу и читал его молитвы. Старославянским там звучит – « и зри удрученных умерших несказанную нужду, да подаст им прощение и велию милость, пошлет преогорченным избавление, избави теплыми Твоими молитвами от лютых мук неверныя наша и некрещенныя сродники и подажь оным избавление, просимыя милости и всякия отрады лишенным вечным узникам, соединити сих к роду праведных потщися, помилуй умершия в неверии, в нечестии наша сродники и умерших,  еже избавити сих, излей милость и прощение, не презри, не отригни грешных предстояние и испроси у Владыки Христа оным прощение и от горьких мук избавление»…
-  я не знаю, чем отозвались эти произнесенные в душе слова, кто их услышал, но в тот день мне стало спокойнее….

- Папа, так я умер?

- сын, я смотрю на твою фотографию каждый день… смотрю на прическу, легкую улыбку, на брови, ресницы, глаза… и вижу в глазах спрятанную грусть… ты грустил по жизни… это ощущение преследовало тебя на Земле, и мы никогда не говорили о скрытых чувствах и переживаниях… как твоих, так и моих… эти эмоции остались в нас, молчаливые, глубокие и, наверное, печальные… грусть, она живет в твоем взгляде, в полунасмешливой улыбке…ты был умный, глубокий парень с искореженной судьбой… я знаю, что это тебя мучило… ты искал в жизни причала, пристани, где бы прислониться, и постоянно разрушал те мосты, которые прокладывали к тебе близкие люди… тебе хотелось тепла и любви, и сам не мог ею поделиться, хотя любил своих людей… хаос в жизни создавал хаос в душе… что там – в твоей душе, скомканной, раздираемой противоречиями было внутри и в жизни? С чем ты ушел? Твое беспамятство в больнице спасало тебя от черных мыслей… Видения, короткие, разорванные, погружали тебя в чувства прошлого, легкое сожаление обо всем ты высказал в одной фразе – за что боролись, на и… мне не передать тебе чувства, когда я увидел тебя, бездыханного, в больнице, через час после того, как перестало биться твое сердце… тело было теплым, я гладил по лбу, по лицу, рукам, и понимал, что прощаюсь с тобой, это уже был не ты… а где ты?
- твоя племянница, девочка 4-х лет, ни разу с тобой близко не общавшаяся, каждый день тебя вспоминает… вчера она вышла во двор дома, было уже около 22 часов, я спросил – зачем, ведь холодно, а она ответила, что хочет с тобой поговорить… она знает, что на небе есть твоя звездочка… она смотрела вверх, и громко говорила – Лаймис, я тебя люблю, мне так жаль, что ты умер…
- а несколько дней назад она сказала мне – деда, попроси Бога, чтобы он вернул его обратно…
- кого и как мне просить? Кому сказать о том, что переживает человек, проводивший в последний путь 37-него сына?

- Папа, так я умер?

Вчера, 2017 10 30 умерла твоя бабушка, моя мама... я ее видел в сентябре и не решился сказать, что тебя уже нет... она так и ушла с этим незнанием...
Правильно это или нет - я не знаю...
Но надеюсь, очень надеюсь, что ваши души встретятся...
Кира, твоя племянница, 4-летняя девочка, вспоминает тебя почти каждый день..
Когда мы говорили с ней о маме, что она болеет и может уйти, Кирочка сказала: если Дина, мама, умрет, ее душа встретится с Лаймисом? они обрадуются?

Мне бы хотелось, чтобы эта встреча произошла...
Мама тебя очень любила...



Эта музыка "говорит" - Tiger Lillies Rime of the Ancient Mariner
https://www.youtube.com/watch?v=r6ukVsW1amw

это было написано в августе 2015 года. Еще ничто не предвещало -
http://www.proza.ru/2016/01/03/866