Житие несвятой марии 7

Это ощущение радости и любви, как легким облаком обволакивало меня. Играла я всегда где –то выше земли, на бане, на  сеновале,  на сараях, ловко лазила на заборы и ворота, легко с них падала и не ушибалась. Но один раз, помню,  залезла на крышу дома, а там у трубы была пристроена лавочка. И показала ее мне сестра Анна. Она почему-то любила там книжки читать. Анна же уже в Тюмени училась,и Зоя тоже, грамотейки наши. А мама гордилась ими. Кто еще из деревни в городе-то учился? Наверное из за  того, что отец-то председателем колхоза был.
 Ну, и вот я на крыше. Страшновато, конечно, зато вся «родина моя, малая», как на ладони. Радости и гордости … полные, ну  правда  не было штанов…
Вижу, пыль столбом, орава «ордынцев» куда-то летит, а я тут одна, трясусь от страха, нужна бы мне эта лавочка?  А как же, интересно же, почему  Анне надо было здесь книжки свои читать ? Ладно, а мне –то ,если здраво рассудить, мне-то зачем на крышу лезть, на эту чёртову лавочку?  Ни читать я не умела, ни  писать, тем более ни одной книжки у меня сроду не было.
 
Это сейчас, дитё еще в пелёнках, а у него куча книжек накуплено, да еще с картинками. Но никто из них в столь юном возрасте не знал стихов Пушкина, Лермонтова, Некрасова и других кроме меня  Я «Демона» очень любила , плакала над Есенинской собакой, у которой хозяин-кат утопил щенков.
Ладно про поэтов потом.
А тут вопрос, как с крыши слезть?  Пробовала по лесенке, не выходит. Задом наперед, не нащупываю ступеньки… Нижняя ступенька то  ли ниже стала, то ли ноги у меня короче стали?  Я же не знала, что залезть всегда легче, чем вниз спуститься. Отчаялась по лесенке. По крыше добралась до веток рябины, что под окнами росла  в палисаднике, ухватилась за ветку да и сползла к самому краю крыши.  Рябина старая, высокая, а ветки-то у ней гибкие.  Держусь за ветку,  а спуститься страшно. Выход один:- маму кричать.  А кого еще?   И не сообразила, что мамы-то дома нет,  сестёр  тоже нет.  Ага, так бы они и дали мне на крышу избы залезть.  Это тебе не баня, где мы с  Райкой часто играли.
 Я  так орала, что даже, как ни галдели мои друзья, услышали мои вопли.  Сбежалась орда,  стоят, снизу на меня таращатся, советы дают.  А чё мне их советы, кто бы сам залез  на такую  высь, да попробовал не орать со страху-то…
Один Колька-сопля стоял,  молчал,  носом швыркал.
Наверно думал,   как меня с крыши  достать, а потом отлупить.  Бывало уже.  Но я почему-то сердца на него не держала…
 И вот, сквозь слезы и  вопли, я разглядела  своего спасителя. Конечно, это был мой любимый, прелюбимый  тятенька. Видно в конторе был,  а по случаю жары  окно то открыто было , а шум был велик,  а может кто-то слетал к сельсовету,  доложил обстановку,  вот и пришло спасение.  Даже не заругался,  только шевелиться не велел. Снял  он меня с крыши, отряхнул одежонку , вытер мою зареванную мордашку и ушёл.
А треснул меня  два раза мой друг, Колька Каржов, по прозвищу «сопля»
За то, чтобы не лазила, куда не просят. А   ему-то что?
Тоже мне, командует тут... Да ещё стукнул…
 А меня и так  никуда не просили. Только два раза. Вовку  тётки Стешиного качать,  да под амбар за яйцами  лазить. А на Кольку чего было сердиться? Он и так  всегда за меня был. Колька, хоть и был меня чуть- чуть постарше, а ростом-то с меня всего. Он даже иногда брал  меня на качели. А что кукле голову оторвал, я давно забыла. Друг всё-таки…
 
         
               
 
   
               
 
Ладно, немножко про качели.  Мне-то покачаться ну никак не выходило. Только, бывало, кто-нибудь подсадит  (сама-то я не залезу), только качнет разок и все. А Колька, хоть и не большенький, а ловчей меня. Встанет на доску, ухватится за верёвки , присядет, потом коленки выпрямит, и  полетели в облака. Ну, если уж правду говорить, до облаков было очень далеко.  Я до них , за всю мою жизнь ,так ни разу и не долетела.
Ну, об этом потом, если успею. А про качели –то не договорила. Вот когда по праздникам, или просто по вечерам,  девки с парнями собирались около  этой волшебной доски и посадив на доску девок , сколь мест хватит, двое парней вставали по краям доски и так же как Колька  приседали и выпрямлялись, держась за крепкие веревки.  Вот  было на  что посмотреть… Качели  взлетали так высоко, чуть не до неба,  у девок подолы красивые, по ветру полоскались, девки дружно визжали от страха, и восторга, а парни еще сильнее  раскачивали качели,  и тоже громко хохотали.
Так и не выросла я,  до того, чтобы и мне также  летать до небес, и чтобы Колька Каржов стоял на одном конце доски