Глава 1. Белые пятна подземных галерей

Убийцы, воры и другие подземные жители — исторические заметки — проверка на вшивость — кровавая роща

УБИЙЦЫ, ВОРЫ И ПОДЗЕМНЫЕ ЖИТЕЛИ

Английское слово digger означает копальщик, копатель. За рубежом существует своё определение этого слова «urban exploration». То есть исследование подземных искусственных сооружений на предмет развлечения и в историко-научных целях.
В исследованиях каменоломен, катакомб, и других горных сооружений есть своё название или определение как спелестология. Но это не диггерство, которое занимается изучением подземных сооружений, построенных человеком с применением инженерных технологий. К таковым относятся канализационные коллекторы, дренажные системы, тоннели в которых текут подземные реки.
Примитивные проводники, проводящие развлекательные экскурсии одеваются в костюмы военной химической защиты из прорезиненной ткани. Это сплошные штаны с калошами и куртка. В руке фонарь, на спине небольшой рюкзак с перекусом и нехитрое снаряжение. Верёвка, карабин, колобка с мелом и ещё кое-что по мелочи.
Более продвинутые берут пример с американских коллег и уже на голове каска с двумя гидрофонарями. Костюм от водолазов, рации, резиновые перчатки. Не хилое оружие: ножи, подводные ружья и нередко огнестрельное оружие. Рюкзак с супер-пупер снаряжением не в пример примитивщикам у которых заработки лишь на покупку пива.
Если охранными структурами будет замечен такой слишком экипированный исследователь, то он может быстро нарваться на неприятности. Ведь профессиональные охранники заточены на предотвращение проникновения неизвестными на свою охраняемую территорию. И диггерам лучше держаться подальше от таких встреч иначе в худшем случае можно нарваться на пулю. А в нынешние лихие девяностые это было бы проще пареной репы, если пачками убивали предпринимателей, глав городов. Различные преступные группировки набирали вес и количество участников. Усиливалось влияние на предприятия и их продукцию. Так что если в коллекторе обнаружат застреленного диггера, то его спишут как самоубийцу — неразделённая любовь, карточные долги, непосильны кредит.
Что удивительно входы в коллекторы не оборудованы запрещающими табличками и решётками. Значит, в них может заходить любой желающий. Но это как всегда до первого громкого дела как убийство с особой жестокостью.
Иногда диггеры вылезали из люков в самых неожиданных местах в зоопарке, например. Потолковали с охранниками за жизнь и обратно ушли под землю.
Иногда диггеры сталкивались с группами бомжей, от которых еле уносили ноги. Люди, жившие в ходах, бывали не совсем адекватны, и стоило только одному их них высечь случайную искру недоверия, как все кидались на чужаков. Тут уж нужно проявлять полное хладнокровие и не бежать, куда глаза глядят. Так можно потерять товарищей, которых могут отыскать эти сумашедшие из-под земелья и, зарезав съесть. Что не раз случалось, и в подтверждение этому страшные находки в виде начисто, высколбленых человеческих костей от мяса.
Случалось и мне встретится с такими гражданами не от мира сего. Спустился под землю один на свой страх и риск. Долго бродил по коллектору пока не обнаружил пролом в стене. Который был оборудован железной дверью. Дверь была не запертой, и я пошёл в узкий коридор стены, которого были обмазаны раствором на основе цемента.
Ход упёрся в новую дверь, за которой были слышны голоса. Открыв, её я увидел косматых и небритых людей. Вероятно, после пролома стены они вытаскали всю землю при рытье своего жилища в неизвестном направлении. Во всяком случае, нигде земляных куч я не видел.
Потолок был укреплён железнодорожными шпалами и опорами. Стены были обшиты деревянными досками. Размеры комнаты примерно составляли 3 на 3 метра, высота до 2.5 метра. В комнате было очень душно, но это нисколько не смущало жильцов. На столе стояла початая бутылка водки, стаканы, открытые мясные консервы и хлеб.
Это был настоящий приют для жителей подземелья. Тупиковая комната, освещаемая несколькими свечами. Нары с матрацами и подушками. Стол и лавки. Их пятеро две женщины и трое мужчин. Постояли против друг друга посверлили глазами без резких движений. И не проронив ни слова, на том и разошлись. Правда потом я всё время чувствовал, как за мной кто-то идёт следом. Думаю, это были они, наверное, проверяли на вшивость. Потом когда я вышел на поверхность я мельком заметил преследователя, который незаметно как он думал, выскочил и укрылся среди кустарника.
Я же понимая его волнение, заложу я их или нет, подошёл поближе к кустам и негромко сказал.
— Диггеры своих не сдают, так и передайте своим.
Я переоделся и ушёл и больше в то место не заходил. Странно, что они меня отпустили, может, побоялись, что меня могут искать и обнаружить их логово. Или может, решили, что я там не один. А могли бы запросто и нож в спину всадить и концы в воду, в этом отношении мне просто повезло.
Больше я один под землю не ходил.
Неоднократно подземными ходами пользовались и воры, нанося магазинам существенный урон, вытаскивая многочисленный товар всю ночь. И если владельцы магазинов были уверены в своих подвалах, то она быстро улетучивалась после грандиозного ограбления. Оставалось только подсчитывать убытки и думать об укреплении полов.
Из одного ювелирного магазина вынесли все драгоценности, прихватив всю видеоаппаратуру с видеокамерами. За собой воры подмели пол и даже помыли его как бы в насмешку.
Прознав, что многие речки имеют отношение к золоту, доморощенные золотоискатели полезли под землю в надежде скорого обогащения. Но сколько они намыли драгоценного металла, остаётся неизвестным. Но то, что на чёрном рынке неожиданно всплыло уральское подземное золото, заставило городские власти задуматься в проведении зачистки всех коллекторов и подземных речек.
Но пока власть раскачивается в кожаных креслах, золото продолжают намывать.
Я сам пробовал мыть тарелкой, но надолго меня не хватило.
После «перелома» в пояснице и добычи малюсенькой крупицы я зарёкся быть золотоискателем. Положил её в бицилиновый бутылёк и с чувством облегчения завязал искать золото в подземной речке.
Совсем недавно группа диггеров, которые специализируются на поисках сокровищ, обнаружила в полу кирпичного хода под улицей Вайнера в районе Пассажа клад.
Прозвонив металлоискателем на цветной металл, группа вскрыла кирпичную кладку толщиной в полкирпича. В двух чугунных горшках находились золотые монеты. Известие облетело всех, кто был как-то причастен к поискам сокровищ.
Клад был сдан в милицию, правда свои проценты поисковики так и не получили. Наоборот их чуть не привлекли к уголовной ответственности за дорогостоящую находку. Якобы они вовсе и не хотели сдавать монеты государству.
После этого и других случаев обмана поисковиков сдача кладов государству прекратилась. Выходило, что сдавать свои находки себе дороже.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ

С утра мне позвонил Боцман и сказал, что в парке имени Маяковского когда-то существовали купеческие дачи и что один из диггеров что-то там нашёл. Вечером после работы у него будет сходняк по этому поводу в 19 часов, и если я хочу, то могу к нему придти. Я, конечно же, пришёл, послушал, о чём говорят диггеры и, сославшись на занятость, быстро ушёл.
Придя домой, я погрузился в свои архивы. После чего побежал в библиотеку имени Белинского поискать что-нибудь по этой теме. На другой день я позвонил Роману и предложил прогуляться в те места.
— А зачем, чего мы в парке Маяковского не видели, — ответил Роман.
— Да понимаешь, я тут раскопал интересную историю надо бы проверить, короче, это не телефонный разговор.
— Ну, ладно, давай встретимся только без коньяка, а то у меня фингал долго ещё будет сиять, — сказал Роман.
— Ладно, тогда будем разговаривать под мороженное, так годится, очки надень, — спросил я.
— Годится, бери мороженное положи в термосумку и дуй на Машинную я на угол подскочу. После разговора я надел вело трусы, кроссовки и, положив, в велоштаны термосумку вывел велосипед из квартиры.
— А я, — озабоченно спросил Конжак.
— В следующий раз тут дело ответственное с меня мороженка, — сказал я.
— А мне, — спросил появившийся кот.
— Ну, и тебе только не обожрись.
Оставив своих питомцев, я понёс велосипед вниз.
Выехав из двора, я поехал вниз по Щорса, только слегка подкручивая педали, так как дорога шла под уклон вниз. Показывая левой рукой, что меня нельзя обгонять у стоявших у обочины машин я беспрепятственно объезжал их, уступая место для тех, кто двигался позади меня.
Многие, видя перед собой велосипедиста, придерживали свои машины, стараясь не обострять дорожную ситуацию. Я в ответ только благодарно кивал.
На углу Белинского — Щорса затарился у продавца мороженного 10-тю вафельными стаканчиками с белым сливочным лакомством. Положив его в термосумку от таянья. А 11-тую стал, есть на ходу, удерживая руль правой рукой.
Роман подъехал на своём велосипеде со словами.
— Смотрите, он уже ест!
— Куда поедем, — спросил я.
— Не знаю, ты лучше меня знаешь парк.
— Ну, тогда поехали на площадку, где раньше было второе Чёртово колесо пока его, потом оттуда не убрали. На счёт этого у меня есть соображение. Там ведь когда-то до 1934 года были купеческие дачи, а потом в излучине реки Исеть надумали открыть парк. В этом же году, в связи с сорокалетием поэта, парк получил имя В. В. Маяковского. С 1941 по 1943 год парк не работал.
— А полное тогда его название, какое.
— Свердловский Центральный парк культуры и отдыха имени
В. В. Маяковского.
— Ну и что с дачами.
— С дачами самое интересное, когда все буржуи из города смылись, то значительную долю своих богатств оставили на всякий случай, ведь тогда город переходил из рук в руки была надежда что большевиков задавят. Не задавили, а бабло осталось, но вот где, конечно, таких умных как мы всегда хватало, но только не все обращались к архивам и искали на дурака.
— А про дачи что-то конкретно знаешь.
— Вообще дачи екатеринбургских купцов располагались в Мещанской роще.
— Для меня посещение нашего парка всегда было странным, за что берут деньги при входе.
— А ни за что Рома, на дурака. Есть закон, который запрещает «обусловливать приобретение одних товаров (работ, услуг) обязательным приобретением иных товаров (работ, услуг)».
— Классно, я вот этого не знал, — удивлённо сказал Роман.
— А у нас такое надувательство везде. Территория парка — муниципальная, значит, принадлежит всем горожанам. Получается, чтобы купить стакан кофе я должен заплатить за него дважды! Лихо придумано! А подавляющее большинство горожан этого не знают, а директор парка и его бухгалтерия жиреет. У меня был случай иду я без билета в парк, меня тормозят билетёры, и я им бац зачитываю свои права с угрозой, что их засудят. Народ, узнав, о чём дело поднялся и пошёл на штурм. Будку перевернули, а билетёров прогнали. Позже ко мне подходят два милиционера и козырнув предлагают пройти с ними до участка на что я им и говорю. — «Вы нарушаете мои личные права отдыха, а то, что с людей берут, деньги не законно, то это противоречит статье конституции. Если вы этого не знаете и уведёте меня из парка, то вам от не знания такого элементарного закона придётся расстаться с работой в органах, вам это надо».
— А они.
— Удивились, но ушли. Так что если что шагай смело!
— А директор.
— Ну, я ему популярно разъяснил при стечении люда, что если люди находятся на трамвайной остановке, то за это никто денег не берёт, потому что остановка территория муниципальная как улица. А земли парка не принадлежат ЦПКиО вообще: они частично являются собственностью области, частично — городскими лесами и особо охраняемыми зонами. Так что если не хотите вылететь с работы белым лебедем, уважайте законы российской федерации!
— Здорово.
— Ну, директор как большой начальник стал гнуть свою линию, на что я у него спросил, территория парка лично ваша, директор говорит что его. Говорю ему, а у вас и документы на право собственности имеются. Если вы не врёте вы сейчас их нам покажите. Тут директор забрызгал слюной, что пришлёт сюда, кого следует с тем и отбыл.
— Вернулся.
— Нет, конечно.
Я сел на сиденье своего вело, и поехал в сторону моста по правой стороне вдоль заводского корпуса завода радиоаппаратуры Роман двигался за мной. Мы доехали до начала перешейка, где находился небольшой переходный мост через реку Исеть. Вниз вёл крутой спуск. Я чтобы не наехать на поднимающихся на встречу людей слез с вело и повёл его рядом собой. Рома наоборот, поехал вниз, не слезая с велосипеда, и тут же нарвался на скандал, наехав нечаянно на женщину, которая из-за своих необъятных размеров не успела увернуться и была задета велосипедом. Накричавшись на Романа, она дала ему хороший пендаль и продолжила взбираться в горку.
— Ну что получил! — смеялся я.
Поднявшись, мы пересекли набережную аллею и сели на скамейку. Там достали по одной мороженке, и стали уписывать их пока они не расквасились на жаре.
— Ну, а что же дачи, — спросил Рома, отсчитывая мне деньги за свою долю мороженого.
— Как я уже сказал, дачи находились в Мещанской роще. Кстати, Рома, очень важная деталь при постройке здания Екатеринбургской магнитной и метеорологической обсерватории, железо не употреблялось, а все необходимые металлические части, как то: гвозди, оконные, дверные, печные приборы были изготовлены из меди. Поэтому надо обращать внимание и на это.
— Не понял.
— Ну, в 19 веке много было людей знающих в нашем городе и не только в обсерватории занимались интересными вещами. Многие занимались наукой самостоятельно и тоже избегали деталей из железа. Нам это на руку чтобы поискать медные вещи, а то и из другого цветного металла, но это так к слову. В 1930 архитектор Сигизмунд Домбровский предложил основать парк отдыха на месте бывших купеческих дач, в излучине Исети, где в бывшей Мещанской роще еще в XIX веке традиционно устраивались народные гуляния.
— Я вообще-то не знаю, что за слово «мещане» и что оно значит, что-то читал, но не вдавался в подробности.
— Термин «мещане», объединяющий все категории городского населения, впервые появился в XIV в. в западно-южнорусских княжествах, вошедших в состав Великого княжества Литовского. Считается, что это слово происходит от польского и белорусского названия небольших городов — «местечек». Манифестом от 17 марта 1775 года правительство выделило из массы податных горожан купечество, разделив его на три гильдии. По указу от 25 мая 1775 года в третью гильдию попали купцы, объявившие капиталы от 500 до 1000 руб., во вторую — от 1000 до 10000 руб., и в первую — от 10 000 руб. и более. Гильдейское купечество получило освобождение от уплаты подушной подати (ей на смену пришел взнос в 1% с объявленного капитала) и рекрутской повинности, заменённой денежным сбором. В дальнейшем минимальные размеры объявленных капиталов для всех гильдий неоднократно повышались. К мещанам были отнесены все городские обыватели, которые, не владея капиталом в 500 рублей, не могли быть записаны в купечество.
— Значит там, и ловить нечего раз мещане не имели 500 рублей в кармане.
— Рома, даже 400 рублей были хорошие деньги, и не все спешили заявить, что у них большоё количество денег, в то время тоже были свои теневики. Представь, что такое пять рублей в дореволюционное время, если проститутки тогда брали с клиента такую оплату как за молодого теленка.
— А то я не знаю, сколько тогда стоила корова.
— Ловчили, кто как может. Например, тайной полиции стало известно, что некий мастер из Ирбита Григорий Шелудяков вознамерился делать червонцы и империалы из похищаемого на горных заводах золота и заказал нужную для сего производства машинку. У него уже были у него две машинки, из которых одною в один раз выбивается 5 червонцев, а другою отливается 5 империалов. И до сих пор неизвестно, сколько он успел их изготовить, молчал как рыба об лёд.
— Ну и сейчас с приисков воруют не меньше.
Тогда на Урале уже сложилась своя доморощенная система хищнической добычи и хищения с золотопромывальных заводов. Золото в огромном количестве уходило через азиатских перекупщиков в Бухару. В тоже время расширился подпольный ювелирный промысел из краденного золота. Искусные мастера могли сделать всё, как говорится любой каприз за ваши деньги. У мужского населения всё чаще на пальцах стали появляться золотые кольца, печатки, перстни. У женщин изумительной красоты золотые ювелирные украшения, серьги, цепочки с медальонами, кулонами, крестиками, золотыми чёртиками…
— Слушай, а как на Шарташе как дело обстоит с золотишком, можно ли поискать на старых отвалах.
— Ты что спятил, там всё просеяно на сто раз, но вот, кстати, с озером произошла призанятная история. В июне 1829 году в город по приглашению императора приехал известный тогда естествоиспытатель и географ Александр фон Гумбольдт. В Екатеринбурге Гумбольдт принял участие заседании окружного Горного совета. Какой-то дурак подкинул ему идею ни много, ни мало как осушить озеро Шарташ и Калиновское болото к северу от озера. Гумбольдт сгоряча, взял и поддержал этот проект. Вскоре взялись за осуществление этого идиотского проекта в пользу золота на дне озера, но из этого ничего не вышло, власти во время одумались. А Гумбольду попеняли, мол, негоже немецким рылом в русской земле ковыряться.
— А он.
— А что он скажет, ну, ошибся и потом мало ли он что сказал решение-то, принимают местные. Короче, мужик как мог, отшутился и уехал на Северный Урал по заводам прошвырнуться. А вообще зря его император пригласил, это же был практически настоящий шпион. Все они тогда вынюхивали, что где плохо, лежит.
— Ну, а дачи, ты всё время, блин, не туда сворачиваешь.
— Ну, а теперь, когда понятно о чём пойдёт речь, начну с главного.

ПРОВЕРКА НА ВШИВОСТЬ

— Знаешь ли ты Рома, что на месте парка Маяковского находилась Мещанская роща.
— Ну, ты уже докладывал, короче, Склифосовский, — ответил Роман.
— Я тут кое-какие документы нашел и скажу тебе они очень занятное ну как ты знаешь под каждым купеческим домом был свой склад были всякие подземные ходы, чтобы случае большого шухера можно было по-быстренькому смыться. Так вот попалась мне на глаза одна интересная бумажка, сначала я её мельком прочитал, отложил в сторону, а через некоторое время я посмотрел и надо же, до меня как до жирафа дошло. Представь себе, что на месте нынешнего парка Маяковского когда-то была Мещанская роща, в этой роще находились в купеческие, ну, как ты понял дачи, а под дачами были когда-то и подвалы. Спрашивается, остались подвалы или всё там сравняли тракторами.
— Серж если ты что-то нашёл, так выкладывай, не томи.
— Я узнал, что в одном месте есть норка, в которую лазил один мужик. Он был диггеров, с которыми мы уже встречались на Пролетарской в колодце, помнишь, из клуба «Дети Подземелья».
— Ну, как не помнить, было дело.
— Ну так вот был я тут недавно в гостях у Боцмана зашёл по дороге, а там диггеры собрались сидят бухают, ну и я примостился с боку, сидели болтали о делах, короче, узнал потрясающую новость. Кто-то из них надыбал норку в парке, а ход от норки шёл в один из подвалов который как оказался, не был завален, потому что потолки были сделаны на совесть. Так что у нас есть возможность пошарить там пока эти придурки не устроили там широкомасштабную возню. Они вроде бы надыбали информацию что в подвале, возможно, спрятаны клады прежних владельцев. Собираются туда нагрянуть завтра вечером.
— А где это норка.
— Ну, ты наверно помнишь аллею, которая ведет к объездной дороге.
— Это как ехать в сторону парка Лесоводов России.
— Да когда подниматься наверх от главного пяточка, где сцена, то слева у поворота стоит двухэтажный дом, там раньше располагались какие-то кружки. Сейчас там все брошено так вот мужичок из клуба лидеров каким-то образом пронюхал что там есть вход в старинный подвал.
— Получается, этот дом поставили на старом фундаменте, так.
— Именно так Рома и те, кто поставил на старом фундаменте дом, вероятно, не знали, что внизу находится подвал, вероятно вход был просто замурован. Я, правда, не знаю, кто с этим мужиком был тогда в доле, а может быть он был один, тогда всё проще.
— Ты что не мог нам как-то намекнуть чтобы мы тоже вошли в дело.
— Рома, я кому это всё рассказываю…
— А… так ты хочешь их опередить.
— Ну, наконец-то доперло, конечно, на кой чёрт они там нужны! Сейчас светло вот и сгоняем, потому что ночью ломиться сам понимаешь, дело тухлое. Как сказал тот диггер, который сделал разведку, подземный лабиринт находится прямо под тем домом, где раньше была дача купцов. Они, правда, так и не выяснили кто из купцов там жил.
Оставив на потом еще несколько пар мороженого, мы поехали непосредственно к тому месту, о котором я говорил. Самое неприятное это когда поднимаешься в затяжную горку, по которой бегают назад и вперёд бегуны для выносливости. Добравшись до места назначения, мы остановились, Роман слез с велосипеда и прислонил его к сосне.
— Рома смотри, как бы смола не прилипла к раме, — предупредил я его.
— Она чистая.
Я тоже оставил свой велосипед у сосны и подошёл к двухэтажному дому, который был давно заброшен администрацией парка.
Зайдя в дом, я обнаружил полную разруху и запустение. Рома поднялся на второй этаж и всё осмотрел там.
— Там насрано, — сказал он, спускаясь вниз.
— Да и тут тоже не меньше, — ответил я, шагая с опаской, чтобы не вляпаться.
Мы осмотрели всё на первом этаже, но ничего подозрительного не обнаружили.
— Странно тот диггер сказал, что якобы он пролез в какой-то люк, а тут ничего нет.
— Может где-то снаружи, — сказала Рома.
Когда я выходил из дома, то обратил внимание что у выхода совершенно нет говна и ломаные кирпичи лежат, как будто их перевернули. Отодвинув ногой несколько кирпичей, и заметил, что пол подними чистый. Роман тоже обратил на это внимание и вопросительно посмотрел на меня.
— Думаешь что здесь, — спросил он.
— Хреново то, что выход весь виден как на ладони с дороги.
— А мы можем его прикрыть вон той сеткой, которая свисает с крыши, — Роман показал рукой на свисающие с крыши зелёные строительные сетки.
Он поднялся на второй этаж и ножом зарезал одну из них. Я тем временем я завел велосипеды в подъезд дома, и когда Роман спустился вниз, мы натянули сетку перед входом для маскировки, нацепив её на торчащие из стен гвозди. Отойдя к дороге, мы посмотрели со стороны, как всё это будет выглядеть, выглядело, так как будто так оно и было. Потом Рома зашел в подъезд, и я посмотрел, видно ли его будет за сеткой или нет. Если не присматриваться, то прохожие даже и не обратят внимание, кто там находится. Разобрав кирпичи, мы обнаружили, что пол был вскрыт и вместо прежних досок лежал свежий деревянный щит, под которым находилась зияющая пустота.
— Однако обрати Рома внимание, на торчащие из перекрытия арматурины видишь, как они немного выходят из бетонного перекрытия значит, на них опирался какой-то металлический люк, поверх которого был цементный раствор.
— Получается, что зная об этом ходе тот диггер, вскрыл бетонное перекрытие и убрал люк, а потом сверху положил деревянный щит, завалив его кирпичами, — прокомментировал Рома нашу находку.
— Видимо так оно и было сделано. Наверняка парень что-то раскопал в архивах и отправился сюда на разведку, которая увенчалась успехом. Но долбить на виду у всех бетонный пол как-то боязно.
— А чего боятся, отсюда же вся дорога просматривается, вышел, посмотрел, что никого нет, и долби себе на здоровье, — сказал Роман, показывая сквозь сетку на дорогу.
Ну, в принципе так оно и есть, народ здесь ходит, мало если бегают спортсмены, так что с того, а вдруг это какой-то рабочий парка здесь работает и кому какое дело. Я достал из велосумки фонарик и посвятил вниз открытого люка. Лестницы никакой конечно не было, но глубина была приличная метра три.
Как не удивительно подвал был сухой. Это нам давало шанс найти что-то здесь целости и сохранности, если бы было сыро, то всё что подвергается коррозии и разложению давно бы развалилось. Нам оставалось только спуститься вниз и осмотреть подвальное помещение, но как вот это нас и останавливало.
— Ну что будем делать надо где-то лесенку доставать, — сказал Роман.
— Я думаю можно вытащить из стен гвозди, которые там торчат согнуть и вывернуть их, а кирпичами можно снова разогнуть.
— Я на втором этаже видел доски, правда они немного длинные, а нам, какая разница, пойдут, — сказал Роман и отправился за ними.
Я стал выворачивать из деревянных стен гвозди. Роман принес доски полуметровой длины, которые нам вполне подходили. Затем мы принесли лаги и, отчистив их от налипшего дерьма и принялись сколачивать лестницу.
— Однако Роман хрень получается перекладины-то длиннее, лестница не войдет в люк.
— А мы её согнём, и войдет, сложим, а потом расправим.
Однако Рома оказался находчивей чем я, до меня как-то это всё сразу не дошло. Получается, мы её просто сложим поворотом на гвоздях, а потом когда лестница будет в подвале, выправим в прежнее положение, отличное решение!
Мы быстро приколотили перекладины и, сложив лестницу, вдвое просунули её в подвал, где она легко распрямилась. Главное чтобы она не поехала по стенке в сторону, чтобы кто-то из нас не свалился с неё.
— Надо что-то решать с велосипедами тут их без присмотра оставлять опасно могут украсть, — сказал я.
— Ну, тогда давай-ка поднимим велики на второй этаж, там есть трубы водопроводные к ним мы их и примкнём, — предложил Роман.
Так мы сделали, а напоследок захламили всю лестницу грязными досками, чтобы было не так-то просто подняться, наверх не испачкавшись.
— Ну, пока будут прорываться наверх, мы успеем осмотреть весь подвал, — сказал я, и мы полезли вниз.
Вдруг с улицы мы услышали приближающиеся голоса, я посмотрел сквозь сетку и увидел знакомых диггеров, от чего у меня душа ушла в пятки. Они стояли у дороги и курили.
— Рома там диггеры вытаскиваем лестницу, — прошипел я.
Рома посмотрел на них и мы, вытащив лестницу, положили её на лестничный марш идущий наверх. Наблюдая за ними, мы осторожно уложили щит на место и положили сверху кирпичи.
— Они, похоже, кого-то ждут, что будем делать, — прошептал Роман.
— Пошли наверх оттуда посмотрим, — предложил я.
Осторожно чтобы не устроить шум мы пролезли через нами же наваленный хлам на второй этаж и притаились у окна.
Диггеры явно кого-то поджидали, поглядывая на часы, потом один из них подошёл к подъезду и, отодвинув сетку, зашёл в дом. Вскоре к нему присоединились остальные.
— Смотрите, кто-то лестницу завалил досками, в прошлый раз этого не было, — сказал кто-то снизу.
Мы напряглись, приготовившись к худшему.
— Да может рабочие закидали, чтобы пацаны не шарились, — сказал другой голос.
И тут мы узнали причину их появления. Оказывается, история с подземельем была устроена именно для нас. Вся эта шайка давно подозревала, что это именно мы увели из-под их носа клад на Шейкмана. Вот поэтому-то нам и устроили тут ловушку. Видимо хотели проверить клюнем мы на их утку или нет. К нашему счастью они появились как раз во время что нас и спасло.
— Что будем делать, — спросил шёпотом Роман.
Я показал ему кулак и он, улыбнувшись, показал глазами, что лучше молчать.
— Надо устроить засаду друг эти двое говнюков сюда придут, — услышали мы голос внизу.
— А я жрать хочу, — сказал другой голос.
— Надо караулить до ночи днём они сюда не сунуться. Днём они на работе, а вечером приедут. Вчера после сходняка тут уже дежурили наши, но они не пришли, наверное, готовятся.
— Если они, конечно, поверили на наш развод, а я уверен, что они придут. Тут мы им и предъявим.
Накурившись, диггеры, решили сходить перекусить, чтобы вернуться обратно. Как только они стали удалятся в сторону центра парка, мы стащили вниз свои велосипеды и не заметно прошмыгнули налево в сторону детской железнодорожной станции, которая была как раз недалеко от этого дома.
Дождавшись их нового появления, мы узнали, что нас будут поджидать шестеро по трое на одного.
— Повезло нам а то бы таких люлей схлопотали, — засмеялся Роман.
— Ну, ты уж извини, я же не знал что всё это только подстава, — сказал я.
— Ты конечно к ним ходи, может чего новенько скажут, но на всякие посещения лучше не подписываться, — сказал Роман.
— Ладно, пошли отсюда пусть они кормят комаров.
Мы прошли по железнодорожным путям до асфальтовой дороги, ведущей к выходу из парка, и поехали домой.
— Вот же козлы, какую шутку придумали, — сказал Роман.
— Да, а я и уши, развесил идиот, — кивнул я.

КРОВАВАЯ РОЩА

В конце 1920 г. появился приказ РВС Республики и НКВД №2611, подписанный Ф. Э. Дзержинским и К. Х. Данишевским, который гласил, что вынесенный трибуналами приговор должен быть исполнен через 48… Но никто толком этом приказ не исполнял многочисленные чекистские организации на местах делали что хотели.
Здесь в старой Мещанской роще находилось секретное место дислокации местного ЧК. Под дачей находился большой подвал с казематами и подземный ход, который вел к большому тайному подземелью там и расстреливали неугодных, а потом доставляли тела расстрелянных людей в дальние леса, чтобы скрыть их. Из того подземелья в разные стороны расходились подземные ходы один из которых уходил длинной широкой галереей в сторону парка Лесоводов России. Туда и увозили арестованные на тачках трупы расстрелянных, где их можно было легко спрятать вдали от любопытных глаз. После десяти рейсов расстреливали и самих возчиков и так продолжалось круглые сутки, страшный конвейер по уничтожению населения города шёл не прерывно. Когда тачки ломались от износа, то трупы расстрелянных людей начинали вывозить штабелями на грузовиках. Народа рядом никого да никто не заходил сюда по доброй воле, место было глухое и жуткое. Из каких архивов были получены эти сведения лучше не знать, и не допытываться. На глубине десяти метров ниже уровня дачи располагалось главное подземелье, где и происходили расстрелы. Там же шли беспрерывные допросы-истязания. Людей заводили по несколько человек, они раздевались донага, их подводили к стене, где в потолок были вделаны толстые крюки. Арестованным связывали руки и за них же подвешивали. К ногам привязывали гимнастические гири, чтобы люди не брыкались ногами и приступали к пыткам. Палачи не придерживались какой-то программы допроса с пристрастием, тут у них был у каждого свой полёт фантазии. И у обречённых был после этих истязаний только один выход отсюда, последняя поездка на тачке с пробитым черепом.
Для начала всем объявлялось что они шпионы и кто подпишет бумагу того немедленно отвезут в тюрьму для отбывания срока. Все конечно тут же сознавались и тогда палачи приступали к пыткам.
— Ну, я же сознался, что помогал французской армии, — верещал голый полстопузый бывший фабрикант.
— Тогда где ты спрятал деньги за свою шпионскую деятельность, — наседал палач.
— Нет у меня никаких денег, работал бесплатно за идею.
— Имена, явки, пароли… не знаешь или не хочешь сказать, — палач колол бока ножом арестанту, — Ты у меня сейчас всё вспомнишь.
И так было с каждым. Истязуемые смотрели, с мольбой, глядя друг другу в глаза, на своих палачей и орали дикими голосами от невыносимой боли. Изуверы старались причинить своим жертвам как можно больше страданий, от чего даже похвалялись, показывая всё новые и новые приёмы в причинении боли. С людей заживо пластами снимали кожу, вырезали щёки, вырывали все до последнего зубы, заставляя их проглатывать. Срезали куски мяса с тела и заставляли его есть, от чего жертва и кричала, и давилась собственной кровавой плотью. Убивали медленно с наслаждением, давали жертвам передохнуть только когда садились за стол пить водку, наплевав на процедуру исполнения смертной казни.
Вначале 1924-го на места прокурорам, председателям трибуналов и губсудов было разослано распоряжение Наркомюста СССР о порядке расстрелов. В соответствии с этим документом Сибпрокуратура 5 февраля 1924 г. получила предписание не допускать публичности и огласки исполнения смертных приговоров, а так же обойтись без раздевания осуждённых. Тела расстрелянных по приговорам хоронить без выдачи родственникам и без огласки захоронения. Родственникам направлялись лишь лаконичные строки «10 лет в дальних лагерях без права переписки» на этом всё переписка заканчивалась раз и навсегда. Прокурора, судью и врача, присутствовать при внесудебной казни обычно не приглашали. Доходило до того что чекиста допустившего небрежность при расстреле осуждённого который остался живым, самого исключили из рядов ВКП (Б) и дело передали в трибунал. И вскоре тот чекист сам стал жертвой расстрельного маховика, в раскручивании которого принимал самое активное участие.
Большинство смертников в середине 1920-х гг. дожидались исполнения приговора очень долго, по несколько месяцев, из-за того что ОГПУ предлагало обречённому человеку рассказать всё, что могло интересовать чекистов, любой компромат, высосанный из пальца, на совершенно незнакомых им людей. Лишь бы был официальный документ как показатель борьбы с врагами революции. И, только выжав осуждённого «досуха», чекисты приводили приговор в исполнение, к облегчению осужденного ведь все показания давались под страшными пытками. А лишить себя жизни истязаемый не мог вследствие невозможности это сделать самостоятельно. Просто так было невозможно принять участие в расстрелах, значит, прежде чем получить казенный наган и доступ к затылку приговоренного, надо было вступить в партию и, само собой, заслужить соответствующую рекомендацию парткома.
Чекисты избегали слова «расстрел», которое считалось не совсем подходящим. Секретность казней отразилась на терминологии. От лица государства официально употребляли термины «высшая мера наказания» или «высшая мера социальной защиты» чекисты рангом поменьше применяли слова «разменять», «пустить в расход», «свадьба» — имелось в виду венчание со смертью. В середине 30-хгодов «убытие по первой категории», «десять лет без права переписки», «спецоперация». Профессиональные палачи жаловались на подорванное здоровье, прежде всего нарушения психики. Они заболевали эпилепсией, кончали жизнь самоубийством, спивались, садились на наркотики и даже пытались выехать за пределы СССР. Тем не менее, немало их отработали по двадцать и более лет, уничтожив многие тысячи осуждённых — например, москвичи П. И. Магго, награждённый двумя орденами, и В. М. Блохин — комендант ОГПУ-НКВД СССР с 1926 по 1953 гг., уволенный с должности коменданта МГБ СССР в чине генерал-майора.
Пресловутый глава военной коллегии Верхсуда СССР В. В. Ульрих, в первой половине 20-х годов работник Особого отдела ВЧК и помощник начальника КРО ОГПУ, постоянно участвовал в казнях. Исполнители приговоров на местах, уйдя из ОГПУ-НКВД, нередко дорастали до высоких должностей, входя в номенклатуру районного, городского и областного уровня. Самый яркий пример — судьба знаменитого полярника И. Д. Папанина, вначале 1920-х г. служившего комендантом Крымской ЧК и уволенного с этой должности по «болезни». Как раз в те времена Крым зачищали от врагов революции, так что папанинский вклад в красный террор был более чем весомым. В своих мемуарах «Лёд и пламень» Иван Папанин, конечно, не пишет, чем конкретно он занимался на этой работе, но утверждает, что по должности просматривал следственные дела осуждённых и не редко даже «возражал» против систематических расстрельных приговоров по «маловажным обвинениям».
В. М. Молотов о «большом терроре» (в беседе с писателем Ф. Чуевым). «1937 г. был необходим. Если учесть, что мы после революции рубили направо — налево, одержали победу, но останки врагов разных направлений существовали, и перед лицом грозящей опасности фашистской агрессии они могли объединиться. Мы обязаны 37-му году тем, что у нас во время войны не было „пятой колонны“. Ведь даже среди большевиков были и есть такие, которые хороши и преданны, когда все хорошо, когда стране и партии не грозит опасность. Но если начнется что-нибудь, они дрогнут, переметнутся. Я не считаю, что реабилитация многих военных, репрессированных в 37-м, была правильной… Вряд ли эти люди были шпионами, но с разведками связаны были, а самое главное, что в решающий момент на них надежды не было». По мнению Молотова, массовые репрессии были «профилактической чисткой» без определенных границ. Главное в ней — не упустить врагов, количество же безвинных жертв — вопрос второстепенный: «Сталин, по-моему, вел очень правильную линию: пускай лишняя голова слетит, но не будет колебаний во время войны и после войны». И это он сказал несмотря на то, что от сталинских репрессий пострадала его жена. Насколько же надо быть трусом, чтобы бояться за свою шкуру и после смерти Сталина.
Дома я углубился в свои архивы по харитоновской семье и выудил несколько любопытных строк.
«…эта речка (Сухая) образовала небольшой прудик не без участия хозяина (Харитонова) этого места. Иногда она неожиданно пропадала, видимо протекая по своим подземным ходам в сторону Исети, а то вдруг неожиданно, как ни в чём не бывало, снова текла в прежнем русле, удивляя своим появлением гостей после продолжительных бухтений из-под земли…»
Так же я нашёл ещё один похожий текст.
«За сто метров до впадения в Исеть она образовала небольшой живописный пруд, который использовался для проведения водных феерий и аттракционов в программах ЦПКиО. При реконструкции парка в 1960-х годах речка и пруд были засыпаны».
Меня заинтересовал факт бухнения из-под земли, и я вспомнил, что уже читал об этом в одной книжке, где было сказано о том, что где-то на севере области была попытка вскрыть древний курган.
Вот строки из книжки инженера-гидрографа В. Головко. «Знаток Вагильского края лесник И. С. Смирнов рассказывает, что лет 30-ть назад несколько жителей деревни Заозёрной пытались раскопать городище, но не смогли. Докопали до каменной плиты, преодолеть которую было невозможно. Но самое интересное то, что плита, как говорит охотник, „бутит“. Значит под ней пусто».
И я подумал, если гостям Харитонова послышались подобные звуки, значит, под речкой был подземный ход, куда и утекала речная вода. А звуки эти не что иное, как подпорки свай под сводом хода.
Когда я встретился с Романом, я рассказал ему о том, что накопал в своём архиве из всевозможных газетных и журнальных вырезок, подборок различной литературы и сведений в библиотеках города.
— Как бы нам не дать дуба где-нибудь в подземелье, — с сомнением сказал Роман.
— Знаешь, по поводу как бы «дуба не дать» была в Самаре история, связанная с пещерой братьев Греве. Их отец приехал из Германии ещё задолго до революции в России. У него было два сына Конрад и Леопольд. Была и дочь Элла, но история касается только её братьев. Однажды братья пошли гулять наСокольи горы где посетили местную карстовую пещеру, благодаря которой впоследствии и прославились. После себя братья оставили огромную надпись, выбитую на стене: «Братья Греве 1904 г.».
— Ну, ладно, хоть не краской, — сказал Роман.
— А знаешь ли ты что нам надо знать, прежде всего, когда мы куда-нибудь залезем чтобы действительно не дать дуба.
— Не сувать пальцы, куда не следует, — усмехнулся Роман.
— В 1999 году в той самой самарской пещере братьев Греве погибли студенты, которые отправились туда ради развлечения, — стал рассказывать я нашумевшую в те времена историю. — Так случилось, что кто-то в пещере развёл костер, используя в качестве дров деревянные крепи. Дело в том, что крепи пропитывают креазотом, чтобы защитить дерево от впитывания влаги, а креозот очень ядовит. Есть подозрения, что кто-то умышленно устроил поджог тех крепей. При сгорании дерево стало выделять ядовитый креазот в виде едкого дымового газа. В результате дым заполнил многочисленные полости, и студенты задохнулись, не успев выйти наружу. Что это было месть или ещё какая-то подлость осталось неизвестным, как и тот кто, устроил коварный поджог. А может быть, это сделали сами студенты по дурости, кто ж теперь разберёт. Самое страшное было то, что в пещере погибло трое спасателей, которые не знали о ядовитых свойствах пропитки крепей.
— Ах, вон оно что я и не знал, что так делают, — удивился Роман. — Бывает, залезешь в шахту, и в какой-нибудь боковой ход светишь фонариком, а там эти подпорки стоят и даже задних мыслей не возникало, что они пропитаны этой гадостью.
— Но не это главное я выяснил, что есть на берегу Исети полузасыпанный ход, который ведёт в один из старинных Харитоновской подвалов. Есть карта ходов и схема расположения всех тогдашних строений Харитоновской дачи. В подвалах, которых чекисты вели свои дознания. Кто увидит всё это в лесу никто.
— Получается что «Дети Подземелья» сами того не зная подкинули нам лакомый кусок, — сказал Роман. — А где ты достал карту.
— У меня в Белинке есть одна сисястая тётенька которой я постоянно приношу дорогой шоколад.
— Хорошо ты устроился.
— Который, кстати, в свою очередь мне тащит с кондитерской фабрики другая не менее сисястая барышня. За это я её вожу погулять вечером на Плотинку. Информация требует жертв пусть даже таким способом. А ты мне за инфу должен пакет кефира.
— А булочку тебе не надо.
— Хорошо бы, но лучше две.
— Я тут новость по радио слушал, мужик провалился шахту. Вышел покурить во двор своего дома и оба-на обвал. Пока туда-сюда, а оттуда уже вода поднимается.
— Ну, мужика-то вытащили.
— Да нет с концами глубина шурфа около 20 метров, какой там кого доставать грязь, месиво, да и захлебнулся он под слоем обрушившейся земли. Спустившиеся вниз спасатели тело не обнаружили — видимо мужика засосало очень глубоко. А там оказывается, старая шахта была со времён царя Гороха. Видать крышка совсем сгнила, да и просадка грунта произошла, а тут он и попал в капкан. Сказали, что завалило обрушившимися брёвнами и что искать бесполезно, мол, возможно, его утянуло на большую глубину.
— Ну, как-то неприятно близким выходить во двор, где покойник под ногами.
— Сейчас ищут схемы старых выработок, что бы определиться с дальнейшей работой, думают, что ещё можно что-то сделать, хотя…
— Да, вот и покурил. Короче, Склифосовский, надо бы тот ход найти, но думаю, бесполезно столько лет прошло всё перекопали. Но попробовать можно.
— Какой ход.
— Харитоновский, — напомнил я ему.
— Поищем.