Въезд в Украину

    В  августе  2013-ого  я  въехал  в  Украину  просто:  по  паспорту  гражданина  России,  заполнив  анкетку  в  поезде  «Воронеж – Киев».

    А  вот  30-ого октября  2014-ого  начались  приключения.  Наивно  решил  прямиком  с  черноморского  побережья  Кавказа  в  Прикарпатье;  это – через  Крым.  Ну,  с  новеньким  загранпаспортом…

    В  Симферополе  касса  железной  дороги  отказала  продать  мне  билет,  ничего  не  объяснив.  Пошёл  я  к  дежурной  по  пустому  вокзалу;  в  крайнем  раздражении  она  рявкнула:  «Бери  на  свою  ответственность!»  Вокзальный  полисмен  робко  мне  посочувствовал.

    Бланк  анкетки  у  меня  был,  и  перед  Херсоном  я  его  заполнил.  Но  пограничник  украинский  на  него  и  не  взглянул;  он  увидел  мой  российский  загранпаспорт  и  остолбенел.  Очнувшись,  вызвал  бойца-автоматчика,  а  тот:  «Выходи  из  вагона!»  Н-да…
    - И  не  вздумай  бежать, - предупредил  боец,  похлопав  по  АКМ.  Автомат  был  изношен,  облезлый;  хуже,  чем  на  военной  кафедре  института.  Да  есть  ли  в  нём  патроны?  Или  он  учебный,  с  дырочкой?   Впрочем,  бежать  я  не  собирался.  По  дороге  заявил  автоматчику,  что  я  на  него  не  в  обиде  и  вообще  против  захвата  Крыма,  чем  немало  удивил  его.

    Конвоир  привёл  меня  к  подвальной  «Камере  хранения»  вокзала.  Часть  её  служила  комнатой для  задержанных,  другая – кабинетом  для  допросов  и  караулкой.  Довольно  холодно  и  жёстко.

    Привели  девицу  лет  восемнадцати,  сдерживающую  слёзы;  она  старалась походить  на  Зою  Космодемьянскую  в  руках  фашистов.
    Сидели  мы  с  ней  около  часа;  я  замёрз  и  попросился  в  гальюн.

  Прежний  конвоир  вывел  меня  из  подвала  и  показал  платный  туалет  в  двадцати  метрах.
    - Грошей,  гривен,  нема! - соврал  я.  Купюры  с  Лесей  и  Тарасом  у  меня  были.  Остались  и  рубли,  тысячи две.  Боец  протянул  мне  пять  гривен.  Когда  я  вернулся,  конвоир  болтал  с  двумя  хлопцами-сверстниками  в  штатском.  Они  звали  его  Андрием.
 
   «Бить  меня  будут?  Да  вроде  бы  не  должны…» - подумал  я  и  с  независимым  видом  присоединился  к  компании.  Через  минуту  они  пошли  к  автомату  продажи  «кавы»,  купили  и  мне  стаканчик  горячей.

    Однако  вскоре  меня  опять  вернули  в  подвал  за решётку,  где  в  углу  сидела  «Зоя-партизанка».  В  караулке был  прапорщик,  его  звали  Костян;  но  и  он  вытянулся  перед  вошедшим  прапорщиком,  из  чего  я  понял,  что  последний – СБУ  (аналог  нашей  ФСБ).

    Пришлый  сел за стол,  достал  мой  паспорт  и  стал  въедливо  его  изучать.  Меня  поставили  на  допрос.
  - Где  выдали?  Неужто  во  Владивостоке?  Зачем  в  Украину?
  - Живу  там  с  лета  13-ого  года.  У  друзей.  Попеременно:  три  месяца  в  Украине,  три – в  России.
    И  тут  я  понял:  на  мне  новые  берцы  десантника  и  куртка  от  полковничьего  камуфляжа!

    Паспорт  мой  ксерокопировали,  но  мне  не  вернули.
  - Так  что:  экс-тра-дировать  меня  будете? – спросил  я.
    Эсбэушник  разозлился  чего-то,  рявкнул  и  ушёл.

  Через  полчаса  я  попросил:
  - Андрей,  дай  ещё  гривну;  опять  в  туалет  надо:  кава  наружу  хочет.
    Охранник  неохотно  дал  мне  «Владимира».

    Среди  ночи,  часа  в  три,  Костян  с  Андрием  повезли  меня  и  девицу  на  автовокзал  в  автобусе-«буханке»,  битом  и  щелястом.
    - Вот  на  какой  рухляди  ездим, - сокрушался  Андрей. – Холодно,  ветер  гуляет;  возьми  вот  спальник,  укройся.
    Я  набросил  спальник  на  плечи,  пытаясь  укрыть  и  девицу.  Но  она  резко  сбросила  «одеяло»,  глянув  на  меня  как  на  врага.
  - Ишь,  сепаратистка  из  Севастополя:  молчит,  как  партизанка, - заметил  Костян.

  - Был  у  меня  друг, - продолжил  Андрей, - так  тот  переметнулся  к  России…  Зарплату  ему  вчетверо  больше  обещали.  А  я  вот  присяге  верный.  Учиться  хочу,  в  Академии  погранвойск.
  - Знаю  такую,  в  Хмельницком  она, - поддержал  я.

    Подумалось,  что  перед  рейсом  автобуса  не  худо  бы  опять  мочевой  пузырь  облегчить.  Сказал  о  том  Андрею.
  - Гроше-вже-нема! – буркнул  он  «по-французски»  и  повёл  меня  через  площадь  к  газону:
  - Вот,  пускай  струю  на травку!
  - Да  ты  что!  Счас  мент  из  тьмы  выскочит  и  оштрафует, - запротестовал  я.
  - А  это  для  чего? – ответил  он  и  похлопал  по  автомату.
Так  я  удобрил  нитратом  землю  Херсонщины  под  защитой  её  воина.

    Билет  до  Красноперекопска  я  взял  за  свои  деньги;  а  как  Зоя-Таня – не  заметил.
  - Паспорт  мне  вернёте? – спросил  я  не  без  тревоги.
  - Получишь…  в  Москве, - огорошил  меня  Костян.  Но  тут  же  добавил:
  - Шучу  я;  водитель  автобуса  отдаст  тебе,  как  только  в  Крым  въедешь.
 
     «Международный»  автобус  был  двухэтажным;  нижний  ярус  набит  багажом,  верхний – переполнен  людьми  с  паспортами  Украины.  Как  я  понял,  такие  свободно  ездят  в  Херсон  за  товаром  и  обратно.  Душновато,  жарко;  меня  разморило  и  я  провалился  в  полусон.

    На  рассвете – украинский  контроль.  Паспорт  мне  вернули;  со  штампом  «Вiдмовлено»,  т. е.  во  въезде  отказано.  Пустят  ли  теперь  через  Харьков?

    До  русской  погранстражи  ехали  долго.  Но  вот  и  «свои».  Старлей-пограничник  долго  шмонал  автобус;  народ  был  переутомлён  и  раздражён.  Кто-то  из  крымчанок  не  выдержал:
  - Да  сколько  можно?!  Без  вас,  оккупантов,  так  хорошо  было…
    Старлей  мрачно  рассвирепел:
  - Ах,  так?  Ну,  посидите  у  меня!...
    И он  ушёл на  час,  оставил  всех  в  запертом  автобусе  в  сотне  метров   от  туалета.  Как  я  был  дальновиден!  А  для  остальных  это – пытка.

    В  маленьком  автовокзале  я  взял  билет  до  Симферополя.  Доехал  по  унылым  пыльным дорогам.  По  обочинам – драные  плакаты  с  призывами  на  «референдум»,  что  был  ещё  в  марте.
    Большая  грязная  площадь – перед  автовокзалом  Симферополя.  Взяв  билет  до  Краснодара,  я  слонялся  по  ней  часа  четыре.  Попадались  расхристанные  вояки  с  ухмылками  домушников:  ополченцы  Донбасса  на  отдыхе?

    Ночью  застряли  у переправы  через  Керченский  пролив. Тем  более,  что  опять  кордон,  КПП  и  таможенный  досмотр,  внутрироссийский.  Измученный,  я  урывками  спал.  Затем – долгий  путь  по  ночной  трассе  до  Краснодара.  Там  на автовокзале  довольно  много  казаков  и  кавказцев.

    К  девяти  утра  я  чудом  достал  билет  на  поезд  до  станции  Придача  под  Воронежем.  И  до  вечера  болтался  по  городу,  но  к  Кубани  не  вышел.  Зато  наткнулся  на  громадное  тёмносерое  здание  УФСБ  края.  Здесь  в  1966-71  годах  был  замначальника  генерал  Григорьев  К. А.;  с  74-ого  года  и  до  конца  91-го  он  был  главой  УКГБ  Приморья.  Помню,  помню…

    В  поезде  я  как  будто  отоспался.  Разговорил  попутчика,  мужика  моих  лет.  Ехал  он…  во  Владивосток!  Если  не  соврал,  то  цель:  вывезти  легковушку-«японку»,  брошенную  его  племянником  при  побеге  на  Украину.  Якобы  племяш  и  его  друг,  оба  пограничники  рыбоохраны,  т. е.  офицеры  ФСБ,  влезли  в  конфликт  с  мафией  генералов  и  полковников,  торгующих  контрабандно  рыбой  с  японцами  на  миллионы  долларов.  И  старлеи  бежали  из  России,  спасая  свои  жизни.  История  Ильи  Богданова?  (Через  семь  месяцев  я  узнал,  что  Богданов  записался  в  запретный  в  РФ  «Правый  сектор»,  чтобы  воевать  на  Донбассе  против  спецназа  России.  И  в  больницу  к захваченным  Ерофееву  и  Александрову  он  приходил  с  русским  другом).

    О  Богданове  я  попутчика  не  спросил:  и  без  того  он  заподозрил  во  мне  врага,  едва  я  упомянул,  что  на  ноябрьские  праздники  в  Москве  разрешили  две  демонстрации  русских  нацистов.  Пришлось  гасить  спор  байками  про  чукчей,  привлекая  симпатии  окружающих.  И  на  перрон  Придачи  я  вышел  в  кругу  «друзей  и  защитников».

    Между  тем  начиналась  метель.  А  первый  снег  я  увидел  ещё  под  Миллерово.  Быстро  стемнело;   я  побоялся  рвануть  в  Воронеж.  И  слава  богу:  в  кассе  мне  дали  совет  вернуться  за  100  км  на  ст. Лиски  для  перехвата  поезда  Минводы – Киев.
    Опять  почти  всю  ночь  не  спал.  Да  ещё  видел  по  ТВ  ликование  Петра  Толстого  по  поводу  выборов  в  ЛДНР.  Вот  дурень:  неужели  на  второй  Крым  надеется?

    Под  утро  влез  в  купе  и  сразу – спать!  Увы,  вскоре  подняли  погранцы  в  Валуйках.  А  там  и  Тополи  украинские.
    Прикордонники  офонарели:  я  в  новых  берцах,  в  полувоенной  одежде,  без  багажа  и  с  документом  из  Владивостока.  Офицер  СБУ  затащил  меня  в  купе  проводника,  заперся  и  начал  «колоть»:  откуда,  куда  и  зачем?  Пересчитал  мои  деньги,  7500  гривен.  Грозил  вызвать  врача,  раздеть  меня  догола  и  «заглянуть  в  дупу».
  - На  весилля  (свадьбу)  еду! – гнул я  своё.
  - Умней  в  ФСБ  не  придумали? – усмехнулся  он. – Без  тебя  весилля  обойдётся.
  - Не  обойдётся:  я – жених! – отрезал  я.  Он  так  и  зашёлся  в  смехе.  Но – отпустил.

    Проехали  минут  пять  и – таможенник,  тоже  офицер.  Он  сразу  ко  мне  и  уже  знал,  сколько  у  меня  гривен.  Сунул  бумажку  с  мелким  украинским  шрифтом:
  - Вот  приказ  Яценюка:  не  пускать  в  Украину  всех,  у  кого  меньше  20000  гривен;  и  забирать  под  расписку  все  гроши  свыше  20000.  Страна  ведь  воюет!
  - Тогда  придётся  мне  выйти  в  Харькове:  там  тётка  добавит  мне  ровно  до  20000.
  Здесь я слукавил: никакой тетки у меня нет в Харькове. Знакомая старушка есть.
  - А  ты  же  врал  мне,  что  в  Прикарпатье  едешь, - обрадовался  он. – Вот  я  тебя  и  поймал!
    Тут  я  понял:  он  хабар  (взятку)  вымогает.  «Пропустит,  гад:  никуда  не  денется!» - и  я  упёрся.

    Короче,  по  свистку  на  отправление  поезда  «таможенник»  шлёпнул  мне  печать  на  въезд,  пробормотал  ругательство  и  побежал  из  вагона.
  - Дякую  щиро! – крикнул я  ему  вослед.

    И  вот  я  еду  по  Украине.  Очень  много  державных  прапоров.  Перед  мостом  через  реку  Уду  у  Чугуева – редут  из  мешков  с  песком,  воинская  палатка:  блокпост.  Страна  готовится  к  вторжению  врага.  Аукнется  нам  крымская  авантюра…