Бессмертие двадцати шести

Как Есенин в густой шевелюре,
Прячут память сухие пески
И в туманном седом абажуре,
Тени вновь двадцати шести.

Вынимают сухие кости,
По изученному пути;
Опираются, как на трости,
Друг на друга, не в силах идти.

Кто простреленный в бок, кто в спину,
Кто разрублен мечом пополам;
Но не могут во времени сгинуть
И покинуть Азербайджан.

Не нужна им кровавая месть,
Пусть убил их английский сброд,
Вновь отправились двадцать шесть,
Посмотреть, как живет народ.

Снова пляшет тончайший туман,
Месяц – звезд золотая окова;
И чуть слышно шепнул Шаумян:
- «Джапаридзе, убей меня снова…

Слышишь, ропот войны, дух крови,
Крики боли и вздохи испуга;
И смотри, Джапаридзе, смотри –
Земляки убивают друг друга.

Посмотрите, друзья, а там,
Брат ворует имущество брата.
Что с тобою, Азербайджан?
Что с Россиею стало, ребята?

Посмотрите, уходит нефть,
Корабли разобрали на гвозди;
Посмотрите,… а лучше нет.
Ну когда же сгниют мои кости!

Неужели мы зря полегли,
Там на двести седьмой, в туман;
Почему же победу прожгли?»
Вопрошал у теней Шаумян.

Ты не прав капитан, совсем,
Посмотри-ка: вон там, везде
Помнят все, кто болтлив и кто нем,
Боль на двести седьмой версте.

Ты не прав капитан, пойми,
И в России и на полюсах,
Помнят реки густой крови
На горячих, сухих песках.

Как Есенин в густой шевелюре,
Прячут память сухие пески
И в туманном седом абажуре,
Вновь гласа двадцати шести;

Вновь слоняются бренные кости
По пустыне, где ночь, туман.
Это вечные твои гости,
Твоя сила, Азербайджан.