Земля и небо. Об одном заблуждении

Что ни говорите, а человек ходит на двух ногах исключительно ради того, чтобы глядеть вдаль и ввысь, особенно ввысь. Когда идёшь по деревенской тропинке, высоко закинув голову, в этом трудно сомневаться. И не глядеть в небо трудно — ибо красота.

Говорят, беременным надо глядеть только на красивое, чтобы дети рождались красивыми. Не потому ли многие православные отворачиваются от реалий жизни — вечно беременные? Может быть, может быть...

Вот только что на тропинке лежал камушек, но он ожил — крохотная лягушка, передохнув, отправилась по своим делам. Так и мы иногда, подобно лягушке, замираем на некоторое время, чтобы подумать или восторженно поглядеть в небо. Красиво же! А потом снова движемся по жизни, в согласии со своими нуждами и желаниями. Живой — движется.

Чтобы идти вперёд, даже глядящий в небо человек должен отталкиваться от земли. Он может не глядеть себе под ноги — какое-то время — но идти и не отталкиваться от земли он не может.

«Вера — осуществление ожидаемого», т. е. это такое же движение по жизненной тропинке, которое сопряжено с землёй. Воплощение в жизнь того, чего жаждет сердце, также требует соприкосновения с землёй, потому христианину одного неба мало. Не может он быть христианином, отгораживаясь от земли с её нуждами, так что пусть равнодушие не рядится в святость.

Когда христианин погружает себя в иллюзорный мир, вырезая из целостной картины жизни только приятные для себя небесные сюжеты и «вклеивая» их в свою картинку мира, он калечит своё мировосприятие и становится духовно бесплодным. Как заметил волгоградский философ Андрей Макаров1, творчество всегда связано с серьёзным, адекватным подключением к внешнему миру. Это не фантазмы, которые возникают как пузыри на болоте богатого внутреннего мира субъекта. Пузыри могут родить графоманию и всякие такие самодеятельные виды творчества — то, что Платон называет фантазмами, ложными образами или то, что в средние века понималось в переводе как симулякр, симулякровидные образования. То есть некий образ, за которым ничего не стоит. Вот это не творчество, а псевдотворчество. Творчество — это всегда переработка того материала, который человек берёт извне. Христианское творчество в том, чтобы Христом в себе реагировать и отвечать на вызовы мира, чтобы Христом в себе служить благим нуждам мира. Не все же христиане — схимники, зачем же рядиться в то, чем не являешься? Разве только ради самоуслаждения и самоустранения из реальной жизни.

«Спасающий спасётся» (Владимир Соловьёв2), т.е. в измерении человеческой жизни Христос спасает нас, но не без нас. Так же Он спасает и других. Как говорил апостол Павел, «уже не я живу, но Христос во мне», и в таком случае христианин это спасающий Христом и во Христе. А если не живёт в нём Христос, то и не спасающий.

Христианин подобен небесной нити, которой Господь прошивает земное существование людей, но для этого надо не брезговать погружаться в проблемы этого мира — латать его дыры небесной нитью. Если же нитки отдельно, а ткань мира отдельно, тогда нет смысла в этих нитях. Нитки не для того, чтобы лежать в шкатулке, нитки не существуют сами для себя, их надо пустить в дело — ими надо шить и сшивать то, что разошлось по шву или латать порванное злыднями мира сего. «Что отдал, то твоё» — это об этом, талант даётся не для того, чтобы его зарыть, а чтобы пустить в дело. Небесные, благодатные нити в любящих руках христианина — это лечение мира, без которого этот вечно болящий стоять не может и сразу падает в тартарары.

Почему же христиане живут так, словно ничего не должны этому миру? А ныне всё чаще ведут себя так, словно мир должен что-то христианам. Лежащий во зле мир что-то должен?

Пожалуй, единственное, что он может действительно дать, так это суд потерявшей силу соли или нитям, которые перестали его прошивать. Мир выбросит вон всё небесное, что перестало его спасать, ибо у небесного нет иного смысла в этом мире. Не спасающее — подложно, потому «небесный» эгоизм обречён во всех смыслах.

Ни в благодушии ленивом,
Ни в блеске славы,
Ни в тени –
Поэт не может быть счастливым
В тревожные для мира дни.

Беря пророческую лиру,
Одно он помнит
Из всего,
Что все несовершенство мира
Лежит на совести его.
(Василий Фёдоров)

Почему поэты страдают миром, болеют хворями этого мира, стараясь преодолеть их в творчестве, а христиане позволяют себе самоустраняться, изолироваться? Поэты — светские люди, которым дано лишь допрыгивать до небес в творческом акте. Христиане в этом смысле гораздо богаче и устойчивее, и дары небесные даны им не для самоудовлетворения. Дары всегда даются для служения. Иудеи распяли Христа потому, что решили присвоить Мессию — ради самоуслаждения, на их взгляд Мессия должен был послужить их самовозношению.

Попранная святыня изымается от сообщества попирателей — Бог поругаем не бывает. Как манна небесная, припрятанная про запас, портилась, так портится и эгоистично присвоенная себе благодатная «манна» христианства.

Вспомним Христа, алчущего в пустыне: он не имел права приложить свои небесные таланты для самонасыщения. Небо требует служить и жертвовать, небо требует отдавать ближним, вкладывать в их бытие всё, что получено свыше как дар. Христианство для себя — протухнет и начнёт разлагаться, и даже может стать ускорителем процессов гниения мира, если перестанет его осоливать. Не мир осоливает соль, а соль осоливает мир. Соль — для того, чтобы ею осоливать, а не для хранения под спудом для себя любимого. Присвоенная для своих корыстных целей соль всегда теряет силу...

-----

1 Андрей Макаров. Метод Леонардо да Винчи: создание совершенных произведений
2 Владимир Соловьёв. Тайна прогресса
21 августа 2017
Архип Куинджи. Радуга
koppel.pro/content/zemla-i-nebo-ob-odnom-zabluzdenii-6291