Как я силой мысли вертолет остановил

Мальчиком я верил, что сила мысли способна на многое. Ну, например. Я смотрел на звезды в августе и пытался силой мысли приблизить их. И мне казалось, что звёзды становятся ближе. Я думал, что если очень-очень чего-то захотеть – это обязательно исполнится. Я вот очень хочу полететь к этим звёздам, и обязательно полечу. Ну, если не ко всем, то к одной - точно. Папа мой физик, он говорит, что это невозможно, что всей жизни не хватит на такой полёт. А мама, учительница русского языка и литературы, говорит, что терпение и труд всё перетрут. И верю, если долго и упорно терпеть и трудиться, то можно не умирать и долететь куда хочешь.
Летом мы всегда уезжали к дедушке и бабушке, маминым папе и маме, в таёжную деревню Курмач-Байгол. Это лето не стало исключением. Папа остался по делам в городе, а мы с мамой и маминой сестрой, и ещё с двоюродным братом Пашкой, который был младше меня на два года, поехали. О, это было самое желанное и увлекательное путешествие в году. Сначала все собирались-собирались, потом садились на вокзале в большой автобус, который сорок минут вез нас мимо кукурузных полей. А потом мы попадали в аэропорт. И там были самолёты и вертолёты, и их было видно через забор и окна. И они садились и влетали. И мир этот волшебный. Потому что вот люди со всеми своими вещами сейчас тут, возле тебя, а потом, раз, и они уже за сотни и тысячи километром, как на другой планете. И было интересно смотреть на них и думать, а куда они летят, а зачем они летят? Но ещё интереснее лететь самому. Мы садились в Ан-2. Страшная и колдовская штука. Разговаривать невозможно глохнешь моментально. Тошнит. Живот прикипает к позвоночнику в каждой воздушной яме и хочется выйти наружу, а там за бортом в круглом иллюминаторе облака, поля, реки. И так полчаса, но зато потом  - ты уже в районном центре, в Турочаке.
Заходя на посадку самолет делает желудковыворачивающий вираж вокруг горы Салоп, внизу блестит река Бия. Турочак тоже волшебное место. Тут на берегу Бии я и родился. Тут делают самый вкусный лимонад моего детства, тут самая вкусная и бесплатная горчица в придорожной столовой, тут сказочный терем – магазин игрушек, где можно с ума сойти от обилия пластмассовых солдатиков. И тут же, на краю села, аэропорт, а рядом гостиница, всё деревянное, а взлетная полоса – простое ровное поле.
В тот год мы застряли в этом аэропорту. Лимонад выдохся, солдатики надоели, самолеты и вертолеты не летали. Каждое утро стоял непроницаемый туман, а после обеда шел проливной дождь. Во всей нашей автономной области Турочак самое мокрое место. В тумане позвякивали коровы колокольчиками привязанными к шее, иногда показывалась рогатая морда меланхолично жующая что-то и снова исчезала в тумане. За забором аэропорта начинался лес. Вся земляника в нём съедена мною и Пашкой. Между взлетной полосой и аэропортом проходило шоссе, по которому медленно проезжали редкие автомобили. Внутри аэропорта стояли большие весы для багажа. Мы с Пашкой взвешивались ежечасно. Еще стоял большой бак с водой и краником, откуда мы брали воду. Мы срывали хвоинки и бросали их в лужи, и хвоинки, пуская реактивный след, носились по воде. Но за дней пять такой жизни нам наскучило всё.
А в деревне нас ждали друзья, еще братья и сестры, ждали сенокос, катание на лошадях, костры с печеными кедровыми шишками, рыбалка и купание, бабушкин хлеб из печи, ночные посиделки, походы в кино и в сельскую библиотеку. Именно там при свет настоящей свечи я впервые прочитал «Мифы Древней Греции». И вообще там всё было классным, волнующим от щурят в старицах до эпидемии дизентерии.
И вот, наконец, туман чуть рассеялся, выглянуло солнышко. Ожидающие засуетились. Начальник аэропорта спускался с третьего этажа своего флигеля, возвышавшегося над одноэтажным аэропортом,  и все пятнадцать человек отлетающих бросались к нему с вопросами.
Из города прибыл вертолет Ми-2, на котором мы и должны отправиться  дальше в село Курмач-Байгол.  Собственно вертолет был почтовый. И брал пассажиров только, если почты было немного. А почты за пасмурные дни скопилось предостаточно.
Мы стоим за забором. Нас обдувает ветром лопастей. Летчик не глушит мотор, вытаскивает почту для Турочака, забирает почту из Турочака. Показывает один палец начальнику аэропорта. Начальник кивает и говори нам, что пилот возьмёт только одного пассажира, места в вертолёте больше нет. Мама и тётя решают, что отправить надо Пашу, он младший, ему тяжело, а мы потерпим. Пашу быстро, с двумя сумками проводят к вертолёту. «Нет!» – кричу я. Это же совершенно неправильно! Это я должен лететь! Это меня ждут купание, рыбалка, лошади. Вы что? Не понимаете? При чем здесь мой брат Паша? Он домашний ребенок, ему всё это ненужно! Он прекрасно сможет посидеть здесь в тумане еще пару деньков, а я не могу! Мне надо! Я рвусь за забор. Меня держат. Я не могу ничего объяснить, слезы душат, да и гул стоит такой – ничего не разберешь. У меня одна надежда – на силу мысли. И я впиваюсь глазами в вертолет. Пилот захлопнул дверцу. Машина перешла на какой-то другой режим работы, шум усилия. У мамы красиво развеваются волосы. Она держит меня за плечи. Говорит,  что погоду обещают хорошую, что мы улетим завтра. Плевать, мне надо здесь и сейчас! И я остановлю этот чёртов вертолет.
Шум мотора переходит на запредельные частоты. Я тоже усиливаю своё воздействие. Я пожираю Ми-2 глазами, я обволакиваю его своим вниманием, я пригвождаю его к земле: «Нет, ты не взлетишь». Мысль может всё, мысль сильна и безгранична. Никогда я так сильно и истово не верил во что-то, как в то, что эта машина не взлетит. «Стоять!» - кричал мой мозг, я крепко сжимал штакетник. Из сопел повалил сизый дымок. И я подумал, что победил! Но вот ещё мгновение и вертолет тяжело завис над землей. Я усилил своё воздействие. Я должен был его посадить. Но вертолет накренился носом и полетел вперед, постепенно набирая высоту.
Я стоял ошарашенный и оглушенный. Мир рухнул. Мысль бессильна. Ничтожна. Желание не значит ничего. Я не смог остановить вертолет, а значит, всё напрасно, я не полечу к звёздам, я не смогу победить смерть. Всё обман и этот мир неуправляем. Откуда нам знать, что прямо сейчас под нами не начнётся извержение вулкана? Только потому, что мы этого не хотим? Чушь! Отстаньте! Я пойду один, я уйду так далеко, где никто не помешает мне жалеть себя, которого злые силы забросили в заколдованный мир, где желания не исполняются, а мысль это просто мысль, и ничего в ней чудесного нет.
Вертолет превратился в маленькую точку в небе. Дни детства пожухли, как листва при первых морозах, опали и исчезли. Не осталось от них ничего. Но редкие всё же хранит память, и этот день с вертолётом один из них. И стоит мне закрыть глаза, погрузиться в тот день, я слышу шум мотора, я вижу красивую машину на фоне потрясающей горы Салоп, которая стоит, возвышаясь до неба, вся в клочьях тумана. Я вижу живую маму, которая щурится от солнечного света и ветра в лицо. И синяя форма начальника аэропорта с золотыми нашивками перед глазами. И вкус земляники во рту, и любопытная морда коровы, выходящей из леса. И вертолет-то никак не взлетает. То есть он взлетает, но потом, чудесным образом, снова стоит на земле, и снова в него садится брат Пашка. И снова я реву в отчаянье. И вертолет надрывается, но не взлетает. Потому что моя мысль запечатлела всё это во мне навсегда. Мысль привязала вертолет к земле. И этот день прикрепила ко мне. И я всё-таки остановил мыслью вертолет, но как-то странно. Ох, ну и дела, однако!
Сергей Решетнев ©