О моём вдохновении

О моём вдохновении

Толчком к которому служит ощущение от близости по духу и плоти ЖЕНЩИНЫ как ОБЩЕЙ мотивации и стимула  вдохновения, огромное физическое здоровье, эмоциональный потенциал (позже – заряд) и несоответствие окружающего мира моим взглядам, плюс обстоятельства,– моё неопытное, раннее вдохновение – подчинено главной идее, порыву, логике и объективности момента,– это неожиданные, спонтанные чувства и эмоции, неосознанно, спонтанно, мгновенно выраженные – в словах, как бы – выскочивших из меня (в результате явной, смутной, или подчас неосознанной догадки и выхода на эти эмоции и затем – чувства), и часто – подчиняемые уже – этим словам, как бы влекущим, тянущим вперёд из меня – уже новые эмоции и чувства, выражаемые в – новых словах. При этом я ощущаю восторженность гармонии написанного. И удовлетворение и радость и всю полноту чувств, подчинённых гармонии своего языка и сюжета и общей гармонии – уже сделанного. И гармонию языка. Так строится сюжет. Из первой строчки. Поэтому – это не “списывание с жизни”, даже если я и использовал (к месту) свой опыт (а как иначе?), или если – факты – то – изменённые, своей жизни.
В момент работы воображение подключается – для СМЕНЫ чувств в разрабатываемой теме в момент истощения словами – "старых" чувств в очередном событии, НО ОНО ПОЧТИ НЕ РАБОТАЕТ – В МОМЕНТЫ ВЫРАЖЕНИЯ СЛОВАМИ ОБОЗНАЧАЕМЫХ ЧУВСТВ (строящих сюжет), и здесь нужно лишь – в ПОИСКЕ верных слов, ЧТОБЫ СОБЛЮДАЛСЯ РЕАЛИЗМ повествования и точность отражения чувств словами и соизмерения нужных акцентов (чувство меры, гуманизм, правда, цель и т. п., свет и окошко, позитивизм, логика) что тоже СЛУЖИТ – только – верному обозначению моих чувств (в т. ч. конечных), но в рамках своего творческого почерка это происходит почти автоматически. И с учётом этих нюансов построены тексты,  нюансы и концовки многих моих произведений, и здесь разгадка движущего ПОРЫВА (душевного) моего творческого почерка.
При таком положении – главная идея и убеждённость и внутри себя (пружинка), и – в произведении,– более выражена (выпирает), чем – короче произведение (эпизод, момент), и – менее выражена (размыта), чем произведение для читателя длиннее, скучнее; я старался этого избежать, и не брался за ручку, не имея этой "пружинки", что было для меня ОБЩИМ СОСТОЯНИЕМ ВСЕГДА.
Часто основной смысл, а значит и его (произведения) поучительная идея становится ясной только в концовке произведения, которая связана зачастую с поиском и осмыслением такой поучительной концовки, и – может быть неожиданным в окончательном смысле. (Так случилось у меня с “Русской сказкой”.) Так пишутся – поэмы. Поэтому их написание требует в целом “марафонских” усилий: они пишутся с расстановкой (кусками), и – бывает, пусть и незначительно, растянуты, в том числе и особенно по причине написания и поиска концовки, если она не была обусловлена заранее, или – не пришла сама, в процессе работы. Главная интрига и стимул состоит в том, что я – не знаю такой концовки, насколько она “близка” (что обусловлено и – запасом личного потенциала, чувств и – логикой произведения), и – сам хочу узнать, “что же будет”.
Поэтому, поэзия – это поиск нового. И главное – не в смысле формы (если в смысле формы, “скачка” её,– то фрагментарно, лоскутно, в большом произведении, для придания нюансов, выразительности, в том числе и при – повороте сюжета, что является второстепенным, ибо поворот сюжета в основном обусловлен интригой, новым интересом, новым выскочившим чувством, самим сюжетом, фантазией его). Оптимальную форму человек выбирает для себя сразу, часто “беря пример” и уловив его оптимальную свободу и возможности, и – гармонию его (формы) языка – в себе. Можно сравнить язык Вольтера и Пушкина ("Вольтер может почесться лучшим образом благоразумного слога" А. С. Пушкин "О русской прозе".), и вспомнить известную фразу, что французская литература “оплодотворила” – русскую.
А моё позднее вдохновение, связанное, в основном, с – прозой,– сходное, но в результате эмоционального упадка от жизни (когда я "не смог" приподнять её примером доброты ПОЭТИЧЕСКОГО слова и ПРОИЗВЕДЕНИЙ, написанных мною похоже на ремесло, ибо я уже не упивался сочинительством, а "отражал" грязь жизни, но оно также состоит в – отражении моих чувств – в словах, их реализация – через “объяснение” их в словесной форме, что есть как и обоснование моих чувств словами, или – словесное обоснование моих чувств,– обозначение их, и – слов, и – чувств, и наиболее полное описание словами этих чувств и эмоций и поиск, и – логическое сложение таких эпизодов (отдельных чувств и эмоций, получаемых от жизни, осмысленных – в слова) в – отдельную законченную форму (рассказ, сцену и т. п. в прозе).
Здесь участвует, как главенствующий,– выбор оптимального КЛЮЧА подачи такой информации с точки зрения достижения главной – цели, как в поэзии, так и в прозе, что выражается через – желание результата прозаического произведения, которого я хотел достичь с точки зрения восприятия читателями (сатира, гротеск, басня, стихотворение и т. д.). И ВСЁ ЭТО – с точки зрения – вдохновения (движущего начала), то есть – движущего “момента написания”, подчинённого этому главенствующему Ключу, подчинённому, в свою очередь – мотивации работы, (отобразить, улучшить, показать и т. д.), которая в свою очередь, подчинена обстоятельствам окружающей жизни и работы для меня, как личности, пытающейся что-то исправить, показать, сделать, улучшить. Вот схема. Есть ощущение от близкой ЖЕНЩИНЫ, (СТАБИЛЬНОСТЬ и ПОДЪЁМ). Есть информация плохой жизни. Есть осознание плохой жизни, а значит, есть мотив её исправить. Есть решение (цель, идея (гуманизм) написания произведения). Есть первая строка (или ключевое название произведения). Есть ключ написания (форма, язык, свой почерк и приёмы). Уже есть вдохновение. Есть произведение. При этом в прозе, как движущие силы вдохновения чаще преобладают “акценты целей”, а в поэзии – “акценты идей”. А смешение таковых акцентов в одном произведении для средних авторов нетипичны и говорит об особо большой духовной энергетике и заделе, когда и в поэзии и в прозе явно достигаются оба результата – и цель и идея.
В этом особо показательны как поэт и как прозаик Пушкин и ранний Гоголь, где идея и цель – в поэзии и прозе в чистом виде – соответственны и там, и там, и – очень вероятны в доминанте,– движущих сил – их вдохновения, что не могло не сказаться на конечном продукте и результате такого вдохновения – литературных произведениях. И поскольку проза раннего Гоголя – особо поэтична, а поэзия Пушкина – особо прозаична,– воздействие их произведений на читателя такова, что, читая их,– он сам в этот момент проникается самими авторами, и – не просто!,– а их самым интимным! состоянием в – момент их творческого вдохновения! И – это можно назвать – чудом передачи их энергетики и – всего своего существа – тем, к кому они словесно были обращены – в конечном итоге,– к читателям! И – ради кого они работали. И такие авторы могут вдохновлять. И это (в разной степени правда) удел всех классиков и их произведений и – их читателей.
Этим, и их – классикой (в которую умещается жизнь) объясняется обратный и постоянный интерес к ней благодарных читателей, обращённых к ней, а значит и к своей! сути! через столетия! Соблюдаются традиции и национальная преемственность. Ведь это же были авторы жизни! Её корней и генов! Корней и генов их языка! Их чувств! И объяснений таковых на языке ЧЕЛОВЕКА НАЦИИ! Через его вечные ситуации, являясь маяком! А значит – через утверждение Добра над Злом. А – значит, классика – ангел-хранитель – всех читателей всех будущих поколений! И – чем больше авторов-маяков-классиков – тем лучше! Ведь Зло – ищет – свои ходы. И их надо – знать, чтобы – закрыть. И поэтому,– если на Руси останется даже – один! человек, действительно ищущий Правду,– Россией будет – он. Если, ищущий,– классик.

16 октября 2002 г.–
15 ноября 2004 г.