Мои университеты...

.



Мои университеты – 3

Иногда приходится говорить и о печальном, о той великой инерции заблуждения, которая и по сей день питает сердца и умы так называемых «творческих людей». Казалось бы, все хотят признания и некой востребованости, но далеко не всегда эти лавры и все такое прочее приносят счастье, а вот горя хватает. С самого первого курса училища я не делал разницы между «творческими и нетворческими дисциплинами», уже тогда понимал, поработав в КБ и в худ.- констр. отделе не один год, что ничего второстепенного в этом мире нет, даже вульгарного пьянства.

Если мы задумаемся о жизни трех известных всей России людей – Высоцкого, Шукшина и Даля, то едва ли мы будем отзываться о пьяницах, как о дураках и негодяях. Даже Александр Македонский был алкоголиком, так и умер от белой горячки. Все они умерли еще достаточно молодыми, но это уж так, к слову…

В жизни все важно. Я, хоть и учился на художника-проектировщика, но столько же, сколько проектированию сил тратил, ну… если только на научный коммунизм и МЛ этику (была и такая дисциплина), не очень, чтобы очень. В 79-м году начал понемногу заниматься реставрацией станковой масляной живописи – нужна была практика, сколько-нибудь толковых пособий по живописи и академическому рисунку не было, и нет. Поэтому «в академиях не учат», а только подсказывают, что надо делать, но не говорят почему. Со временем я понял, что таких учебников просто не должно быть. Ни Вазари, ни трактаты Леонардо да Винчи ничему ученика не научат, но дадут кое-какие практические знания, а могут и не дать никаких.

Материалы и кое-что о технике живописи описано в пятитомничке Д.Киплика, много раз переиздававшемся. О рисунке с натуры писал и Н.Э.Радлов, но его книжка понятна только специалистам. И сейчас художники, живописцы или графики, овладевают только некоторыми практическими навыками, не более. Всех и всегда лишь «натаскивают» а учить не учат – это обычная практика. Дмитрий Шувалов рассказал мне «о трех картах» лишь после знакомства в течении без малого четырех лет. Да, три карты, но это и тайна за семью печатями. И их сочетание и создает "решение в тоне" как в рисунке живописном (школа П.П.Чистякова), так и в рисунке графическом или объемном (Гольбейн, Фешин, Моисеенко). Если нет понимания, то остается лишь ряд "заученных приемов", не более, ну и, конечно, – талант...

Нельзя давать гранату обезьяне, а винтовку плохому солдату, много бед можно натворить. Никому ведь по большому счету не нужны маленькие Фешины, крошечные Моисеенко, малоприметные Есенины и Заболоцкие.
И учиться художник и поэт должен у разных учителей, в противном случае из него получится какой-нибудь «маленький Иванов или Петров», которому мастерства Иванова никогда не достигнуть.

– Ну, что ты обращаешь внимание на пустяки, ты ведь сильный, – сказал мне Дмитрий Шувалов однажды. Перед своей персональной и единственной выставкой я попросил его приехать ко мне, посмотреть работы.
– А, что тебя интересует, чего ты от меня хочешь, – спросил он, – тебя интересует Мыльников, Моисеенко, Фешин? Так ты с ними в одном ряду…

Нечто подобное было и с поэзией. Поэты Ленинграда и Москвы, как старые, так и молодые прекрасно знали друг друга, как и художники, и музыканты.
Художников было больше, но не так чтобы чересчур. Авторская песня в этом отношении куда более демократичный жанр. И слава богу, что не было Интернета, все передавалось из рук в руки, и отбор был очень жестким.
Было «правилом хорошего тона», встретив Илью Глазунова где-нибудь на ул. Герцена, пройти мимо. Устраиваются музеи, в принципе, шарлатанов, таких как Глазунов, Шилов, Васильев, а теперь еще и Сафронов. Были в этой плеяде и люди искренние и преданные искусству, но были и прохвосты.
Писать «трактат» о живописи и рисунке я, конечно, не буду, равно как и о поэтике. Тех коротких замечаний, что есть в Интернете более, чем достаточно.

«Знал, что лиру – запросто не дарят.
Вот такой Державин был старик».
________________
Давид Самойлов

Искусство – зеркало жизни, поэтому в обществе потребления нам неизбежно придется пользоваться ширпотребом. Нельзя работать на массового потребителя, чтобы не попасть под влияние его дурного вкуса и предъявляемым им требованиям. В промышленном искусстве без этого, к сожалению, не обойтись. Лучше всего индастрил дизайн проявляет себя военном деле, авиации, космонавтике, кораблестроении, но только не в построении прогулочных лодок или катеров. Меня спросят, причем здесь лодки? А все притом…

Темой моего диплома было «судно специального назначения на воздушной подушке», то есть носитель вооружения, а здесь уже не может быть компромиссов. В общем, оценили. Макет судна простоял в музее ЛВХПУ лет пятнадцать, уже после того, как в училище уже невозможно было зайти даже его выпускникам. А вы говорите, демократия? Да нет, проще – все концы в воду, и никакой посторонний, тем более журналист уже не войдет. Запретили курение, а раньше все курили «на корме», везде стояли урны…

Глупость, конечно, курильщиков тогда еще было, чуть ли не большинство, надо было пожалеть хотя бы их «нервную систему» по медицинским показаниям. Вот так.

А как с живописью? Подготовка реставратора никогда не обходится без копирования старых картин, без знания техники здесь не обойтись. Как только мое присутствие было обнаружено торговцами картинами, меня сразу взяли в оборот. Деньги платили неплохие. Реставраторы из Русского музея и Эрмитажа получали в двое-трое больше, торговцы богатели, а теневой рынок был насыщен подделками, которые в свою очередь уходили через Литву в Польшу и затем в Европу. Движение солидарности в Польше сразу поставила на этом бизнесе точку, кто бы знал, сколько было «обанкротившихся» в одночасье, сколько было самоубийств. Мне не надо рассказывать, что такое деньги, и кто такие торговцы. Торговля, это гораздо более жесткая система, «экономика», в том числе и теневая в основе всего.

Но художника нельзя обвинить в мошенничестве, если сам, собственно, никого и не обманывает, а выполняют работу. Плюсом здесь является то, что «имитация произведений живописи» требует очень высокой квалификации, и очень хорошего знания искусства в целом.
И надо понимать, что дорога в реставрационные мастерские, если это не в провинции, для художника любой квалификации закрыта – это каста, в которую входят совсем не обязательно мастера своего дела, там работают совсем другие механизмы.

Ну, и как с известностью, спросите вы? А никак. И никому она не нужна. Поэт, это не призвание, поэт – это трагедия. Нет двух одинаковых судеб. Но случается и очень много сходства. Был такой фильм «Визит к Минотавру», характерна судьба умирающего от чахотки Гварнери, над ним попросту издевались и эксплуатировали нещадно. Можно сколько угодно говорить о художественном вымысле, но основные направления показаны верно.

Казалось бы, посредственность в силу своей многочисленности всегда побеждает. Это не так. Рукописи не горят, в этом М.Булгаков прав. И правы были и Фолкнер, и Хемингуэй, когда говорили, что в мире нет, и не может быть неизвестных хороших писателей. А вот литературных премий, конечно, может и не быть.

Если на тебя нападают, то приходится отвечать, сила действия всегда рана силе противодействия. Но иногда и видимый отказ от сопротивления может оказаться эффективнее любого сопротивления.
Кто много лет звонил по всему Интернету, дескать, О.Павловский – гений? Ну, это известно кто, не хочется и вспоминать. Все сколько-нибудь достойные внимания художники и писатели писали о литературном и художественном мастерстве в той или иной форме. Писал и Александр Блок о Пушкине. Юбилейную «Пушкинскую речь» не вредно и прочитать.

В.Соснора никогда всерьез не называл себя талантливым или гениальным, но именно он в одном из своих интервью сказал: – Нет никакого «литературного процесса», все определяют гении...

В Интернете неопытному читателю бывает трудно разобраться или хотя бы что-нибудь понять. У авторской страницы высокий «трафик»? Это ни о чем не говорит. Стандартный способ «накрутки», это написание множества рецензий, отзывов, комментариев. Такая страница неэффективна в принципе. Все попытки «помочь своим коллегам», накрутить им прочтений не приносят им ничего, кроме вреда – общая картина искажается и на месте вавилонской башни часто оказывается пустое, ровное место. Приходится даже согласиться, что форумы скорее вредят автору, чем приносят пользу.
Но есть и иная точка зрения – любые ложные обвинения в адрес автора и их количество говорят, что кому-то очень не комфортно живется на этом свете.


Мои университеты - 4

Еще в середине 70-х один весьма неглупый человек сказал: СССР будет разрушен изнутри, причина тому – коррупция и авторитаризм. Тогда мы еще мы еще плохо понимали, о чем идет речь. А по сути, даже репетиторство, если ты являешься штатным преподавателем, не слишком-то и честное дело? Не будет результатов, не будет и денег, и подарков от богатых пап и мам. Любого, кого уличу в репетиторстве, немедленно отстраню от приемных экзаменов, так однажды заявил ректор профф. Я.Н.Лукин.

Но это никак на общую ситуацию не влияло. Составлялись тайные «списки» учеников, их «двигали» на обходах по всем творческим дисциплинам. В результате более способные могли вообще остаться «за бортом», какая-нибудь случайная «тройка» за сочинение могла оказаться решающей. Девиц я бы вообще принимал на самых жестких условиях, искусство и литература, это, как бы сказать, не совсем женское дело. Приходят вчерашние школьницы с высоким баллом в аттестате, сдают письменный и устный экзамены на хорошо и отлично, а что касается творческих дисциплин – там и трава не расти. В старой академии поступали и переходили в следующий класс «по номерам», оценок не было и это, скорее всего, правильно. На факультет промискусства – три тройки там, три пятерки здесь, таков закон и с этого надо было и начинать. Конкурс где-то четыре абитуриента на место, ну понятно, что не филфак ЛГУ русское отделение, там план приема выполнялся часто на 90%... а ведь какая была база в университете! На три основных «европейских отделения» конкурс просто зашкаливал, выпускники быстренько переквалифицировались в экскурсоводов со знанием языка, а это – живые деньги, то есть и валюта тоже, в общем, за необременительные дополнительные услуги.

Сейчас я думаю, что наихудшим злом была сеть художественных школ и литературных объединений, куда приходили молодые люди моложе 16 – 17 лет. Они довольно быстро «натаскивались», но ни литературой, ни «фигуративным рисунком» нельзя заниматься в таком юном возрасте, печальный пример Нади Рушевой тому подтверждение. В результате в литературу и искусство приходили молодые люди с, в общем-то, искривленной психикой – им бы в куклы играть, да гонять футбольный мяч… до поры. К станку, верстаку, в медсестры можно и с 14 лет, а вот в творческие вузы и особенно средние училища – противопоказано. Эти ребята – не все из них Моцарты – уже никогда не станут поэтами, писателями, художниками и, возможно, и музыкантами. Цирк, подмостки – это совсем другое дело. А на актерские отделения были ограничения уже в обратном направлении, где-то до 22 и 23 лет, хоть здесь все было как будто правильно.

Листая бюллетени ВНИИТЭ «Техническая эстетика», я наткнулся на странные цифры – в СССР дефицит дизайнеров порядка 15 000. Восполнить этот пробел силами двух ВУЗов в Москве и Ленинграде было невозможно, всего-то 200 выпускников в год! Кто-то не доучился, кто-то занялся более прибыльным делом – памятники ставил Вождю мирового пролетариата по городам и весям! Очень немногие ушли в «оборонку» в центральные НИИ Минобороны и в космонавтику. А в Европе и Америке в это время «дизайнер» всю жизнь «изобретал автомобильное колесо»! Вот так.

Я давно понял, что литература и искусство дело не простое, и не всегда сложившиеся обстоятельства помогают художнику или поэту, чаще происходит наоборот.
Спасало положение другое – на временном отрезке в одно поколение – 20 лет – в России, пожалуй, никогда и не было одновременно больше сотни ведущих поэтов и писателей, художников и музыкантов. Даже работником эстрады не было слишком много, как и выдающихся ученых. Но именно эти люди все и определяли.
На кой черт, спрашивается, было раздувать факультеты дизайна, троечников плодить? Выходит, так. Но план есть план, вот и плодили.

А в целом работа на кафедре ЛВХПУ или МВХПУ – это очень престижно. У нас и старшие лаборанты после исторического факультета университета годами ждали вакансии и преподавали, что ж делать, и среди них были настоящие энтузиасты своего дела. Слабых преподавателей на всех кафедрах были единицы. Работал у нас и Василий Михайлович Гурко, преподаватель рисунка и потомок своего прадеда или деда, Члена Государственного совета России. Его портрет был и на известной картине Ильи Репина. Прекрасный был рисовальщик, мастерски владел «графическим рисунком» наш Василий Михайлович, и очень добрый был старик.

Кто сейчас вспомнит про ВХУТЕМАС – ВХУТЕИН в Петрограде, про Московское училище и московское Строгановское? Кто вспомнит о К.Малевиче, как одном из директоров-основателей Баухауза в Берлине?
А то заладили: «черный квадрат, черный квадрат…»

И наряду со всем этим духовным богатством, теперь уже бесценным богатством, существовала и тупая производственная бюрократия, загубившая немало проектов своим безмозглым бюрократизмом, существовала она и на предприятиях «оборонки». Да мне любой мичман что хочешь нарисует, на хрена мне эти таланты? – шумел мой отчим и к тому времени начальник отдела информатики В/ч .. …, морского филиала 2-го ЦНИИ Мин. Обороны. И ведь ничего не возразишь…
Так бюрократия или авторитаризм? Наверно, и то и другое вместе.

Известно, что когда бюрократический аппарат достигает определенной численности более 3000 человек (сеть министерств и ведомств), он уже не нуждается в объекте управления и может существовать как бы сам по себе.
Однако, премии выписывать себе и своим холуям они научились очень даже быстро. К началу перестройки в СССР сформировался особый класс – начальников, и было их 20 миллионов на всех уровнях. Страну распродали и разворовали директора и их заместители – главные инженеры, главные механики, технологи. Меня до сих пор воротит при одном упоминании словечка «главный». Так было не везде, но центральных НИИ и ведущих производств было сравнительно не много. Зато были организации «паразитического типа», которые и создавались бюрократами – бюрократический аппарат имеет свойство расширяться самопроизвольно и экстенсивно.










.