Записки участкового терапевта

 
Я вышла из поликлиники около двух часов дня и направилась в сторону леса, уже предвкушая прелесть одинокой прогулки. Я всегда ухожу с работы с чувством выполненного долга, ведь этот долг не так уж сложно и выполнить. Что такое участковый терапевт? Всего лишь диспетчер, распределяющий больных по специалистам, выписывающий их любимые лекарства и направляющий на их обожаемые анализы. Конечно, я заслуживаю чего-то большего, но еще не знаю чего. Я бы не отказалась стать рок-звездой или известной писательницей, но я ведь еще молода и успею всего добиться в жизни. А пока я люблю свою работу, все-таки иногда представляется случай кого-то действительно полечить или хотя бы поговорить по душам… Я бы работала целые сутки и не жаловалась, дома-то все равно нечего делать. Но я быстро устаю – начинает болеть голова, сосать под ложечкой – тогда мне нужно что-то поесть и ВЫПИТЬ.
 Вот и сейчас я уже заранее запаслась баночкой алкоэнергетика, сегодня после работы я имею право расслабиться и поразмышлять о своем высоком предназначении. По-видимому, человек, который изобрел смесь спирта, кофеина и таурина знал, что делал. В последнее время я пью почти исключительно алкоэнергетические напитки, после них не клонит ко сну и голова не такая тяжелая, и похмелья почти нет. По правде говоря, я бы сейчас догналась еще чем-нибудь поинтересней, но у меня нет денег на травку или таблетки, а бесплатно никто не угостит. Все-таки все вокруг уже взрослые, одна я, как 26-летний недоросль, занимаюсь всякими подростковыми глупостями. Смешно представить себе, что подумала бы какая-нибудь бабушка у меня на приеме, если бы узнала ЧТО у меня иногда преспокойно лежит в сумочке и ждет конца рабочего дня, чтобы изменить мое сознание! На самом деле, меня больше всего интересует, что из себя представляет НЕизмененное сознание, то есть норма. Я слишком мало встречалась с чем-то нормальным в своей жизни, особенно с тех пор, как в 16 лет начала употреблять коньяк и джин в больших количествах, выкуривая по пачке сигарет за вечер и догоняясь валокардином…
Да-а, что были за прекрасные времена! Сейчас я бы отдала многое, чтобы снова пережить то ни с чем несравнимое чувство новизны и запретности. Сейчас уже все совсем не так интригует и захватывает, как в 16 лет. Первый раз напиться до чертиков, первый раз покурить гашиш, первый раз заняться любовью с кем-то не очень еще знакомым… Восхитительно, бесподобно, незабываемо! А потом оказывается, что жизнь – это не красивый психоделический клип, а лишь маленькие вспышки счастья в мутном дыме повседневности. Я тогда еще не знала, что вместо множественных оргазмов в объятиях мускулистого мачо, я буду скучать с очередным подонком в постели. А вместо спасения жизней и врачебных подвигов, я буду менять подгузники бабушкам с недержанием. Но не подумайте, что сейчас я пью с горя, а жизнь у меня не сложилась. Я вполне счастлива, хотя и не вполне нормальна.
Моя жизнь не совсем такая, какой должна была быть. У меня нет другой семьи, кроме дементной бабушки, с которой я живу. И работаю я всего лишь в обыкновенной поликлинике, а не в блестящем научном центре с кучей всяких томографов и лапароскопов. И к тому же у меня начинает формироваться алкогольная зависимость, пока психологическая, но с этого все и начинается. Женщины спиваются быстрее. Скоро у них начинают дрожать руки, увеличиваются околоушные слюнные железы, плохо слушаются ноги… Но сейчас я не хочу об этом думать, я наслаждаюсь своей алкоэнергетической баночкой  на скамейке в прекрасном, теплом, уютном осеннем лесу, чувствую себя привлекательной таинственной незнакомкой (сколько раз со мной знакомились таким образом!) и мечтаю о выходных. В субботу утром я закуплюсь у старого институтского знакомого гашишем, экстази или СПИДами, а вечером оттянусь в хорошем клубе. Меня отвезет к себе какой-нибудь гламурный подонок,  и я вернусь домой утром, когда откроется метро. Но это будет в лучшем случае… А в худшем мне придется пить и смотреть фильмы в одиночестве. Может быть,  даже всплакну немного о своей странной жизни (так у меня прошли прошлые выходные). Возможно, надо уволиться и уехать в какую-нибудь экзотическую страну, жить на берегу моря и работать за гроши в грязной туземской клинике. Это было бы по мне, если кто-то (боюсь даже назвать его мужем, любовником, отцом моих детей!) уехал бы со мной и… А дальше я не знаю: что обычно в таких случаях происходит с нормальными семьями? Хотела бы я знать хоть что-то о нормальной жизни с мужем и детьми, без алкоголя и наркотиков. Хотела бы я знать хоть что-то о здоровье и нормальной психике… А пока только череда пациентов с дисциркуляторной энецефалопатией или ипохондрией. Может, здоровья и нормы и вовсе не существует, или это только приукрашенная обыденность, рутина, пошлость?   Нет, существует.
 Я ощущала свое здоровье, психическое и соматическое, пару раз в жизни. Это были прекрасные, чистые моменты, намного лучше, чем самый пик наркотической эйфории. А самое интересное, что они были результатом ужаснейшего злоупотребления всякими субстанциями…  Во-первых, после первого употребления волшебных грибов – все на месяц стало таким чистым-чистым, жемчужно белым и нормальным. Даже когда на небе были тучи, для меня светило солнце. Я даже бросила курить сигареты и почти не употребляла алкоголь. Как будто поменяла кожу и, обновленная, вошла в новый прекрасный мир, чтобы стать хорошим человеком. А потом постепенно снова стала толстокожей, и мне нужно было все больше и больше всяких психотропных веществ, чтобы добиться такой же эйфории. А второй раз был еще более замечательный…
Мы лежали, обнявшись, на кровати. Мы выпили немного вина, но не были пьяны. Мы слушали джаз, полностью расслабившись и отстранившись от всего мира. Я чувствовала, что он весь, от кончиков пальчиков на ногах до волос на макушке, мой. Весь без остатка мой, и я могу делать с ним все, что мне захочется. Но мне хотелось просто лежать и обнимать его, и гладить по груди, и чувствовать его неповторимый запах… Я не любила его, я просто любила это мгновение,  мгновение, похожее на любовь. Это было великолепно…
Но с тех пор прошло десять лет, я занималась любовью со многими, но никогда не чувствовала такого счастья. Это зависело совсем не от того, что я не любила своих партнеров, а от того, что мне просто было скучно. Первый раз всегда особенный. Первый секс часто похож на любовь, но конечно, никогда ей не бывает. Мне просто было интересно…
А теперь мне интересно, могу ли я полюбить вообще. Ведь я просто развлекаюсь, я просто провожу время. Весело, или не очень, приятно, или не очень, я провожу время, занимаясь любовью с незнакомыми людьми. Когда-нибудь у меня будет семья, и муж, и дети, и я буду счастлива… А пока можно не думать об этом, и пить, пить, пить…
***
- Паспорт, пожалуйста.
- Спасибо, – достаю из сумочки паспорт, - Я стара, как мир. – Меня уже тянет на черный юмор.
- Градус повышаете? – мужской голос из-за спины.
Оборачиваюсь, за мной стоит мужчина с корзинкой продуктов и улыбается. На глаз определяю: не пьян, не кавказец, не сумасшедший. Просто скучающий парень средних лет, ответить можно.
- Да, присоединиться не хотите? – что-то меня занесло? Он и не спрашивал, хочет ли.
- Хочу. На лавочке или в кафе зайдем?
Закатываю глаза и качаю головой.
- Вот скажите, чем 11 градусов вина на скамейке отличаются от тех же 11 за столиком и нависающим официантом?
Проверка. Если свой человек, то поймет.
- Абсолютно согласен. Я сейчас. Скажите, что я за вами.
Убежал. Решил слиться или пошел за вином? Вопрос. Бежит с пакетом красного, шоколадкой и еще какой-то хренью. За мной уже успела втиснуться бабуся с хлебом и молочком. Отхожу от кассы и стою, улыбаясь. А, пластиковые стаканчики не забыл, молодец. Наш человек. И где-то я его видела… точно! Только не могу вспомнить, где.. Пациент?..
- Где-то я вас видела… скажите, где? Вы в поликлинику ходите?
- Нет, я в больнице работаю.
- Вот как, кем же?
- Хирургом.
- Значит, учились вместе… Да Бог с ним. Просто лицо знакомое.
- Не думаю, чтоб учились. Я вас старше.
- И сколько?
- 37.
- Мне сегодня 27 исполнилось. Вот совпадение.
- Поздравляю!! – смеется и жмет мне руку, - Как будете отмечать?
- Я уже отмечаю.
- Пьете в одиночку?
- Да, - отвечаю я мрачно. Настроение у меня портится. Зря познакомилась с ним. Хирурги наглые и циничные. Всю душу высосет. Ну, ладно, хоть ломаться не будет. Все по чесноку.
- Несчастная любовь?
- Что?..
- Я говорю: парень бросил, развелась? Почему пьете?
- Да нет! Несчастной любви у меня не было со второго класса детского сада.. Вернее, школы, что я говорю. Не бывает у меня такого. Просто пью.
- Странная вы..
- Да ладно, а вы-то? Не странно вот так с девушкой знакомиться?! У вас жена есть?
- Есть.
-А дети?
- Есть один.
- А кольца нет.
- Не ношу, мешается.
- Ну и ладно. Давайте тут сядем, на солнышке.
Молча достаем вино и стаканчики. Он разливает, ломает шоколадку, ухаживает.
- Ухаживаете за дамой?
- Вроде того.
- Спасибо, мне до краев.
- За нашу встречу, - чокаемся.
Выпивает стакан залпом…
***
Серая пелена покрыла все вокруг… Все в один момент (будь он проклят!) стало грязно-серым. Потеряло краски. Утратило яркость. Лишилось жизни. Умерло.
Все умерло во мне. Мои глаза перестали видеть, хотя все еще могли смотреть. Мои уши перестали слышать, но все еще воспринимали какие-то звуки. Моя душа перестала чувствовать, но все-таки еще оставалась живой. И могла тосковать. Тосковать по утраченной жизни.
Что произошло? Я не жива, но и не мертва. Я зомби. Я смотрю на мир сквозь стеклянную стену. Непроницаемую стену. Я не могу его чувствовать… ощущать. Мне все равно. Все равно.
Хотя нет… не все равно… я тоскую. И я хочу избавиться от этой тяжкой тоски. Просто мне все равно, каким образом это осуществить. Мне лень думать. Думать, как умереть. Мир слишком скучен и сер для меня. Моя душа слишком убога и скучна для этого мира. Моя душа-это дырка в материальной реальности. Она делает этот мир только хуже. Опустошает его. Не приносит пользы. Убивает радость жизни и саму жизнь. Вносит в мир мертвечину.
Я не хочу быть мертвой среди живых. Я не хочу быть несчастной среди счастливых. Я не хочу быть пустотой. Не хочу быть дыркой в бублике. Или этот мир убьет меня, или я убью в нем все живое, или придется мне умереть самой.
Уйти в небытие. Ничего не чувствовать. Не думать. Не тосковать. Не плакать. Прекрасно… Наверное, небытие прекрасно. И я не хочу больше быть. Мне все равно.
 Теперь мне все равно. Я могу делать все, что мне вздумается. Я скоро умру. Скоро не буду думать и чувствовать. Могу не беспокоиться о последствиях своих поступков.
Что смотришь, тупая сучка?!!! Я убью тебя. Убью, просто потому, что ты попалась мне на глаза. Меня бесит твой здоровый вид. Блестящие волосы. Веселые глаза. Накрашенные губы. Золотая цепочка на шее. Красный пояс на платье. Сапоги на каблуках. Сдохни!
Какое облегчение. Какое облегчение – освободиться от всех обязательств перед собой и людьми. Делать все, что придет в голову. Не думать о последствиях. Не работать. Не разговаривать. Не есть. Не пить. Не двигаться. Не дышать…
Это болезнь, но она лучше и правильнее любой нормы. Правильнее для меня. Возможно, только для меня. Ни для кого больше. Все люди любят жизнь. Почти все. Некоторые любят водку. Крэк. Героин. Гашиш. Я люблю смерть. Это мой наркотик. 
На самом деле серая пелена охватила не все мое существо. Мое сердце, моя душа или какая-то часть мозга, если выражаться псевдонаучным языком, все-таки следили сверху за моим состоянием, относились к нему довольно скептически и анализировали. Да, я продолжала анализировать все даже в этом ужасном приступе дурного настроения. Я чувствовала себя эмоциональной калекой. Мои эмоции шли в разлад с моим разумом. Ведь разумом я понимала, что это начало депрессивного эпизода, и всю его ненормальность, но мои чувства меня подводили. Они тянули меня волоком к смерти, они пытались убедить меня в бессмысленности жизни, в тщете всего сущего. И я поддавалась, и на какой-то момент мне казалось, что это единственная правда, истина в последней инстанции. А потом я продолжала анализировать и снова распознавала обман чувств, настоящую эмоциональную галлюцинацию и приходила к выводу о своей эмоциональной увечности. Мой внутренний сторож говорил мне: «А вот и твоя остановка! Выходи и иди на работу! Опаздывать нельзя!» Но при этом мои чувства  всеми силами пытались ввести меня в заблуждение: «Ведь все тщетно и не имеет никакого смысла! Надо было давно умереть, а лучше вообще не рождаться! Поэтому, какое значение может иметь какая-то работа в этой беспросветной серости бытия! Забей на все и умри!» Но я шла, я выходила на нужной остановке, поднималась вверх по эскалатору. И, хотя слезы текли все сильнее, и тушь все больше расплывалась под глазами, и я все меньше хотела жить, я все-таки боялась опоздать. И, как заведенная кукла, у которой чувства и разум находятся в полном диссонансе, автоматически шла, надевала белый халат, заходила в туалет, чтобы вытереть слезы, садилась за стол и начинала прием.
***
Я уже говорила, что свою работу я люблю, хотя я и просто обычный участковый терапевт. Мне нравится брать на себя роль врача и вести своеобразную ролевую игру с пациентами. Я как будто полностью перевоплощаюсь, даже мое восприятие меняется. Люди, которые меня бы просто оставили безразличными в обычной жизни или даже могли бы взбесить, в моем кабинете становятся «больными», которых нужно жалеть, расспрашивать, ощупывать и выслушивать, и даже немного сочувствовать. Этим я и занимаюсь. Вообще-то я ненавижу бабок и всех старых людей, презираю ипохондриков. Но в моем кабинете они – пациенты, и сразу же они становятся мне интересны, и не так уж противны, конечно. Обычно они рассказывают о своих болезнях, иногда реальных, иногда вымышленных, а я им все объясняю и пытаюсь полечить. Когда какая-то неприятная личностная особенность превращается в симптом, то она уже приобретает медицинский интерес!
Это меня совсем не раздражает, даже успокаивает. Я очень люблю объяснять. Поэтому, когда за дверью у меня нет сонма бабок, стучащих клюками, я разговариваю с пациентами. Надеюсь, хоть иногда это приносит им пользу. Например, я рассказываю мужикам с ишемической болезнью сердца об операциях, которые им предлагают, а часто даже навязывают. Ведь кардиохирурги считают себя настолько крутыми парнями (ведь они могут «лапать» само сердце!), что редко перекидываются со своими пациентами несколькими словами. А еще хуже, когда операция платная, тогда обо всех рисках умалчивается, а показания вдруг невероятно расширяются. Человек для них – это объект для того, чтобы похвалиться своим хирургическим искусством и заработать. Что ж, это нормальная практика, в общем-то, но я предпочитаю все-таки вложить в голову «сердечнику» элементарные знания об операции, и ее осложнениях. Иногда это помогает, и больной полностью компенсируется на таблетках. Приятно чувствовать в этом свою заслугу!
Иногда удается даже полечить… Это может звучать странно, но участковый терапевт ведь никого не лечит обычно. Даже те лекарства, которые он выписывает, ему советуют другие доктора, а то и сами пациенты. «Что вы принимаете при повышенном давлении? Энап? Хорошо, сейчас посмотрю есть ли Энап сегодня… Есть! Гуля, выпиши, пожалуйста!» - вот таков разговор так называемого «лечащего» врача с пациентом. Безусловно, такая практика никуда не годится. Терапевт должен знать больше всех специалистов и лечить основную часть больных. У нас это не так, и наверно, никогда так и не будет… Но я не отчаиваюсь, я стараюсь лечить. Я стараюсь быть полезной не только системе здравоохранения, но и пациентам. Например, вчера я диагностировала инфекционный мононуклеоз у молодой женщины, вернувшейся из Египта. Среднестатистический терапевт послал бы ее к инфекционисту (ведь из Египта прибыла все-таки!). А ведь для правильного диагноза нужно всего сделать лишь анализ крови, пощупать лимфатические узлы и расспросить хорошенько! Неужели это так сложно? 
Но бывают люди, с которыми ничего не получается. Их уродливый характер не поддается никаким медицинским классификациям. Например, бабка с предполагаемым хроническим колитом. Она сама  создала себе смысл для своей пустой жизни. И он заключается в вымышленной болезни: она читает журнал ЗОЖ, пробует различные диеты, изучает свои фекалии. А поход к врачу за тысячью направлений – это один из важнейших моментов ее жизни. Поэтому, если врач, то есть я, пытается развеять ее иллюзии, хотя бы на минуту, она жестоко сопротивляется. Может даже написать жалобу главному врачу поликлиники.
Если говорить ей о том, что у нее нет этого хронического колита, и вообще такого  заболевания нет в Международной классификации болезней-10, а генерализованное тревожное или конверсионное расстройство есть, она разозлится. Она почувствует, как я лишаю ее смысла жизни. Я, какой-то глупый участковый терапевт! Возможно, она поверит только какому-нибудь бородатому профессору в известной клинике. Но я же не бородатый профессор! Поэтому разговаривать и лечить ее от конверсионного расстройства совершенно бесполезно. Лучше в очередной раз выписать рецепт на ее любимое лекарство и помахать ручкой…
Поэтому Гуля выписывает рецепт, и бабка отправляется, брюзжа на меня и клокоча. Гуля – это моя медсестра. Мы сидим с ней напротив и разговариваем. Она из Таджикистана. По-русски говорит со смешным акцентом. Там у нее большая семья, и на свои двадцать тысяч она их героически кормит. Недавно она вышла из декрета, отдала грудного ребенка родственникам в Таджикистане и снова пошла на работу. Я не очень понимаю ее героизм. Я не понимаю, как она может доверить своего долгожданного малыша бабкам и дедам. В следующий раз она его увидит через год, когда получит отпуск. Но для этих народов это нормально, и она – мать-героиня! Вообще-то она хоть и сообразительная, но всегда смотрит мне в рот, считает всех врачей и в особенности меня почему-то очень умными, просто гениями. Ведь они понимают значение тех АСТ, АЛТ, ЩФ и других вещей, которые она каждый раз обводит на анализах! А у нее эти буквы вызывают чуть ли не благоговение! Какие-то загадочные духи обитают в человеческом теле, могут привести к болезни, а могут и к выздоровлению! А я для нее как жрица этих богов, как шаман, предсказывающий будущее. Конечно, приятно чувствовать, что твоя персона вызывает такое уважение. Но гораздо приятней было бы, если бы она вызывала это уважение у какого-нибудь бородатого профессора из известной клиники или, по крайней мере, у перспективного молодого доцента…
К сожалению, в нашей районной поликлинике нет ни гениальных профессоров, ни перспективных доцентов. Есть только большое количество граждан СНГ, хачиков, чурок и нацменов, не в обиду им будет сказано. Обычно они мало задумываются о системе здравоохранения, да и о самой медицине вообще. Они приехали, остались и хотят зарабатывать. А еще их бесит то, что они не смогли стать такими успешными бизнесменами-аферистами, как их сосед по селу Гиви. Но они стараются, очень стараются, и, надо сказать, заработать у них вполне получается.
В соседнем кабинете принимает участковый терапевт Рафик. Судя по имени, он тоже откуда-то из Средней Азии. Но мы с ним общаемся, он неплохой, даже иногда предлагает мне подработать. Вот и сегодня он начал день с делового визита.
- Доброе утро, красавица! Как дела?
- Нормально. А у тебя?
- А почему не отлично? У меня все супер! Хотел предложить тебе одно дело. Помнишь, я тебе говорил неделю назад про массажный салон? Ну так вот, туда нужен врач.
- А-а… про этот бордель. И что же им требуется?
- Ну, в общем, да. Конечно, это бордель. Но хороший, там красивые чистые девочки..
- А ты-то откуда знаешь? Уже снимал?
- Если дашь потрогать свои сиськи, я скажу!
- У меня сегодня нет настроения предоставлять тебе свои сиськи для пальпации… А может ты у меня там опухоль найдешь, еще больше настроение испортится! Лучше говори по делу. Когда, где и сколько платят?
- В общем, им нужен обыкновенный общий осмотр и все такое. Иногда они приглашают гинеколога, а сейчас им нужен просто терапевт. И еще они просят, чтобы иногда имели возможность вызвать врача. Ну и понятно, что все это должно быть строго конфиденциально. Я уже там подрабатываю, но им меня мало. Но на самом деле, они мне не совсем доверяют в плане медицины. А ты умная, вот я тебя и спрашиваю.
-   Хорошо. Тогда вопрос: откуда ты их знаешь? Это твои родственники или знакомые держать бордель?
- Ну да, мой школьный друг Гиви. Он сначала и мне предлагал этим заниматься, но я отказался. Такие вещи не для меня, я честный. Не могу скрываться от государства. Ну что, согласна?
- Пока да. Но ты не ответил на самый главный вопрос: сколько?
- Ну меньше двадцати тысяч точно не будет за один раз. Посмотришь несколько девочек, побеседуешь. И готово! Ну что мне ответить ему?
- Пока согласна. Но оставляю за собой право отказаться в любой момент! Например, если там будут вонючие трансвеститы!
- Ну ты, шутница! Я знал, что у такой сексуальной девушки, как ты не может быть предрассудков!
На следующий день мне действительно удалось подработать. Но и потрепать нервы тоже. Вообще-то, я считаю, что пора уже узаконить проституцию. Всем, кроме получающих на лапу ментов, от этого станет только лучше. Я осматривала девушек, чистеньких, вылизанных, ну просто красоток. Это был хороший бордель. У некоторых были какие-то проблемы со здоровьем – кололо в боку, тошнило по утрам, кашель и насморк, в конце концов. А некоторые просто порадовались возможности излить душу. Конечно, все это были приличные девушки. Никто их не заставлял там работать, может быть, кое-кто даже получал удовольствие от этого. Да и работа была не слишком грязная – часто нужно было просто «сопровождать» какого-нибудь бизнесмена или члена организованной преступной группировки, повертеть попкой, поерзать на коленках, и получить свои несколько тысяч. Сладострастных гастарбайтеров и нищих маньяков здесь не принимали, отпугивали ценой. Мне даже понравилась одна из девочек – миниатюрная, с копной нарощенных черных волос, явно не русская, но потрясающе привлекательная. Она была похожа на Эми Уайнхауз. Вот она и заставила меня немножко пострадать…
- Доктор, я очень плохо себя чувствую в последнее время… Послушайте меня, пожалуйста!
Почему-то у пациентов фонендоскоп считается чуть ли не священным предметом, самым действенным средством, после капельницы, конечно! Этой волшебной трубкой можно распознать любую болезнь, так считается в народе, и даже вылечить основную массу простудных заболеваний. Ну а уж капельницей-то можно вылечить все, даже если капает самый невинный физ. раствор. У обывателя процесс внутривенной инфузии вызывает такой трепет, что активизируются все защитные силы организма, и он действительно выздоравливает!
- Хорошо, но сначала я хочу послушать, что вас беспокоит, расскажите, пожалуйста.
«Фонендоскоп анамнез не соберет» - думаю я.
- Ох… меня уже недели две тошнит сильно, и я все время хочу спать, и голова иногда как дурная, ничего не соображаю…
«А что тебе надо соображать-то? Вроде как мозг в твоей работе не задействуется» - продолжаю про себя размышлять.
- Значит, вас тошнит. А рвота есть? Понос? Вы с чем-то это связывайте?
Думаю, конечно, об инфекции. Смотрю на кожу, не желтая ли. Гепатит? ВИЧ?
- Да вот сегодня утром вырвало… Поноса не было. Может, отравилась чем-то?
«Может, глотать продукты орального секса не надо было?...» - шучу я про себя.
- А температура поднималась? Что-то еще беспокоит? Потливость, слабость?...
- Да не было температуры, ну а потливость – это да. Дезодорантов не хватает. И слабость, доктор, слабость. Не могу себя с кровати утром соскрести…
«Ну это понятно, после ночных дежурств-то» - опять шучу сама с собой.
- А что ели из продуктов, когда то все началось? У кого-то еще есть похожее – тошнота, рвота? Живот болит?
«Если девочка окажется чистая по ВИЧ и гепатитам, то это банальный гастрит или дискинезия…»
- Да мы, как повезет, питаемся, иногда клиент покормит. Живот не болит, нет. Вчера вот… Утром тортик. На обед шашлыки с клиентом. А потом уж и не до еды было…
И только я открыла рот, чтобы высказать идею про гастрит, как девочка выдает:
- И еще, доктор, может, это важно… У меня уже две недели месячные не приходят. Раньше тоже бывало такое, но сейчас что-то долго. Может, к гинекологу?..
«Мать твою!» - ругаюсь я про себя, когда меня осеняет - «А не могла сразу сказать?»
- Конечно, к гинекологу! Бегом сейчас же, пока врач еще тут и потом ко мне!
- А что, это опасно?... – девочка пугается.
«Конечно, опасно!» - думаю я, - «Еще и ребенок может родиться!»
- У вас были незащищенные половые контакты? Как вы предохраняетесь?
«Боже, кого, я спрашиваю об этом… У нее могло быть все, что угодно...»
- Нет, доктор, это исключено! У нас без презерватива к девочкам и на километр не подпускают клиентов. Босс очень строгий в этом плане.
«Да уж, диагностировать беременность у Эми Уайнхаус в борделе – это уж слишком ненормально…» - думаю я.
- А таблетки не пьете?
- Нет, у меня от них кожа портится…
«Веский аргумент!»
И она, запахнув шелковый халатик, отправилась в соседнюю комнату, импровизированный кабинет гинеколога. А я опять задумалась. Вот что с ней сейчас будет… А главное, что будет с НИМ, с этим маленьким беззащитным существом, нежным эмбриончиком? Только одно. Смерть.
 Желая смерти для себя, я не могла спокойно думать о смерти для этого недочеловечка, еще без души и сознания. Без души ли?.. Меня вдруг охватила такая жалость, что все содрогнулось внутри. Такое со мной было только один раз в жизни, когда умирал мой дедушка и лежал почти обездвиженный, и отказывался от еды. Невыносимое чувство...
 Врачи циники снаружи, но добрые внутри. Истинно жестокий человек не пошел бы в медицину и не остался бы там. Врачебная профессия – это высший гуманизм. Это даже не благотворительность. Это тяжелый рутинный ежедневный, ежечасный труд на благо людей. Профессиональная забота о них. Это когда ты изо дня в день тратишь свои эмоции, свои силы на другого человека, более слабого в данный момент. Каким бы ты не был суровым или циничным, ты все равно выслушиваешь бесконечные жалобы, и  жизненные невзгоды, и жизненные трагедии проходят через тебя. Ты вынужден быть добрым, хотя бы в самой глубине своей прокуренной души. Профессия врача - это бесконечные истории болезней, истории человеческих жизней, истории человеческих трагедий…
И вот, очередная трагедия происходила сейчас у меня на глазах. Девочка вернулась ко мне через два часа, когда я уже собиралась уходить. Надеялась просто это забыть и насильно выбросить из головы, как и много раз уже делала.
- Что мне делать? – сразу с порога она огорошила меня экзистенциальным вопросом, - тест на беременность положительный. Что же мне делать, доктор?
«Неужели ты еще сама все не решила? Зачем мне? Зачем?» - мучилась я.
- Вы хотите сохранить беременность? – стараюсь говорить уверенно и безразлично.
- Я не знаю!
- Но это уже ваше личное решение… - почему-то у меня опять все сжимается внутри, и я чувствую, как начинает щипать в носу и слезиться глаза. Когда я успела стать такой сентиментальной?! Все-таки алкоголь делает нервную систему более лабильной.
- А если завязать? Уехать отсюда? Уехать домой? – она начинает размышлять вслух, - Но что скажут родители? Что скажет папа? Он выставит меня за дверь!
- А если все-таки попробовать? Может, кто-то сможет помочь… - зачем, зачем я это сказала? Какое, собственно, мое дело? О, Господи!
- Нет, у нас с этим все строго…  Я должна быть замужем, иначе… иначе… мне надо будет сделать аборт.
- Подумай еще! Ситуация сложная, но иметь ребенка – это огромное счастье… - куда меня несет вообще?!
- Да, и я не хочу его убивать! – она все-таки произнесла это слово…
- Только представь, он такой маленький, беззащитный, доверчивый, лежит у тебя на руках и сосет грудь… Не наплевать ли на то, кто что подумает? Попробуй!
И девочка бросается в слезы и обнимает меня. Я в шоке от самой себя! Откуда это? Зачем я рассказываю ей, как ребенок на руках сосет грудь?! Зачем?
Когда я вышла оттуда, слезы градом текли у меня по лицу. Что со мной случилось? Совсем спилась. Плачу из-за беременной проститутки. Что-то надломилось во мне… Какое-то скрытое внутреннее чувство, шестое, седьмое или сто двадцать пятое, подсказывало мне что-то важное. Да что говорить подсказывало – звало, умоляло, кричало о помощи. Мой внутренний рулевой говорил: вот она, норма! Вот оно, счастье! Вот, чего тебе не хватает! Чего же ищешь, чего же ты ждешь?
 И пусть на примере беременной шлюхи, Всевышний подсказывал мне правильный путь. И я могла тысячу раз говорить себе и другим, что я прожженный циник и не верю ни во что, сверхъестественней амфетаминового прихода. Высшие силы природы и мироздания опять доказывали свою силу. Много, много раз в своих наркотических трипах, я спрашивала саму себя, что же мне делать? Зачем я живу? В чем смысл всего этого, предназначение, цель? И как-то ответ ускользал от меня все дальше и дальше, и я все продолжала терзать свой разум психоделиками. Но вот только сейчас случилось озарение. Катарсис. Я рыдала. Все оказалось слишком просто. Я человек, женщина, и мое предназначение – это создать семью и воспитать детей. Вот и все. Остальное вторично. И всегда будет вторично.
Я приходила навестить свою пациентку, похожую на Эми Уайнхаус, примерно через полгода. Мне сказали, что она уехала домой, рожать. Говорят, кто-то даже хотел жениться на ней. Вот так иногда трагедия на врачебном приеме превращается в величайшее счастье.
***
- Привет, привет! Как ты? У меня плохие новости… Ничего нет, только чуть-чуть травки осталось, если хочешь… Вчера был на свадьбе Димы Волкова, не успел ничего купить.
- Димы Волкова! Я его знаю… когда же он успел жениться…
- Вот так вот успел, не все прожигают жизнь, как ты!
- Он мне сам говорил, что не хочет жениться. А на ком?
- Когда это было? Десять лет назад? На Машке Морозовой, тоже с нами училась. Помнишь?
- Помню, помню… очень милая девочка… но, по-моему, немного глуповата. Вообще как-то все это странно, все женятся. У некоторых уже по два ребенка. И все  это проходит мимо меня. Почему я ни о чем не знаю? Ведь мы же все вместе общались, даже почти дружили…
- В Интернете узнаешь все. Ты же вроде есть ВКонтакте… Оттуда все новости и сплетни.
- Точно! Я туда не заходила уже лет сто! Наверно, я там все еще брюнетка. Сегодня же зайду! Спасибо за траву и информацию!
- Ладно, Сонька, не расстраивайся… У тебя все еще будет! Ты же умница и красавица! Когда-нибудь ты бросишь все это и будешь хорошей женой.
Это было обидно, грустно и противно слышать. Почему он заметил, что я расстроилась? Ведь я говорила весело и бодро, как будто мне все равно. Как будто я не вижу этой параллельности меня и мира. Я живу как за стеклом, как в аквариуме. Я и жизнь – это две параллельные линии, которые никогда не пересекутся, пока действуют законы земной геометрии. Но человек тем и отличается от животного, что может побороть законы природы. Я могу быть иррациональна, я могу быть неевклидовой. Я могу быть другой, если очень этого захочу. 
Даже бесполезно было спрашивать, почему меня не пригласили на свадьбу. Я не общалась с Димой уже лет пять, даже по Интернету. А когда мы последний раз встречались, я еще была настолько глупой, что изо всех сил изображала из себя прожженную наркоманку и распутницу. Я так хотела, так хотела выглядеть круто перед ним, хотела поразить его, сразить наповал… Заняться с ним любовью (именно любовью, а не сексом!). А самое ужасное во всем этом, самое печальное и непоправимое – это то, что я хотела выйти за него замуж! Именно за него и ни за кого другого! Именно ему я должна была подавать вкусный горячий ужин после работы, именно его ребенка я должна была  с безграничной любовью вынашивать, именно с ним я должна была переносить все трудности и кризисы этой жизни, и именно ОН должен был сделать меня счастливой и помочь мне самореализоваться! Должен был… нет, ничего он мне не должен…
 Он, конечно, подозревал обо всем этом. Но он только дружил со мной, да и то как-то пренебрежительно. И только однажды мне представился  один-единственный шанс сделать его своим, хотя только на одно мгновение. И этот шанс я благополучно… упустила. Он предложил мне развлечься, заняться с ним сексом просто так, от скуки. Но только надо было подождать, пока освободится квартира его друга.  Он считал меня собачкой, которую можно позвать в любой момент. Но даже этого он не пожелал сделать. Он забил на меня! А мне еще так долго снились сны после этого, прекрасные, возбуждающие сны, в которых я никак не могла достичь оргазма с ним, потому что он ускользал от меня… все дальше и дальше…
А теперь я буду мучиться от глупой, необоснованной ревности. Мы стали почти незнакомыми людьми, но я все также мечтаю о нем, я все также считаю его идеальным спутником жизни. И теперь какая-то милая дура, страшненькая и носатая, прибрала его к рукам, а возможно, еще и носит в себе ребенка, которого должна была носить я! И что теперь мне-то делать?! Как это вынести? Почему я не заслужила его любви? Наверно, я просто не смогла ее добиться… ведь мы с ним были бы просто идеальной парой!
Эти выходные были обречены на провал. А все из-за того, что я узнала о свадьбе моего бывшего возлюбленного. Он взял ее, а не меня. А чем же она лучше? Вот тут-то надо призадуматься. И я призадумалась. Купила бутылку красного сухого, морепродуктов, сыра с плесенью и свежего хлеба и стала думать. Во-первых, я зашла во все социальные сети, которые  только вспомнила. Посмотрела свадебные и не только свадебные фотографии провинившейся парочки. Это занятие надолго вывело меня из равновесия. И чтобы восстановить гомеостаз, пришлось выкурить всю имеющуюся травку. Поплакать. Запить стаканом вина. Посмотреть в зеркало…
 Что же побудило его взять в жены эту неказистую, простоватую еврейскую девочку? В своем внешнем превосходстве я убедилась с первого взгляда. Меня многие называли красивой, некоторые даже самой красивой на свете. Я оказалась просто совершенством по сравнению с ней,  я была девушкой с обложки, с приветливой голливудской улыбкой и идеальным макияжем. Но я, конечно, понимаю, что не в этом вся соль. Внутренний мир гораздо важнее  внешности. Это понятно и правильно. И она все-таки совсем не страшилище, просто обычная носатая плохо ухоженная, но милая еврейка.
Значит, внешность отпадает. Остается одно – мой внутренний мир. Эта декадентская вселенная, вмещающая в себя все грани аморальности, цинизма, альтруизма, иронии, бесшабашности и экстремизма. Эта свалка увлечений, интересов, убеждений, противоречий и восторгов. Этот мусорный бачок, набитый донельзя всякой всячиной, нужной и ненужной, который никто никогда не выносит. Эта вонючая помойная яма, полная болезней, и аномалий, и комплексов, и психиатрических диагнозов. Как это можно принять? Как это можно пережить? Как ужиться с этим, даже если скрывающийся под всем мусором человек – хороший и желает только добра?
Теперь мне стало ясно. Я ненормальна. Я красива, интересна, сексуальна, привлекательна, загадочна и умна, но я НЕнормальна. Это я поняла после того, как посмотрела все его фотографии, от школьных времен до свадьбы. И я увидела, как он менялся и чего он достиг, и почему он выбрал ее, а не меня. Сначала, лет в 17-18, он был именно тем плохим мальчиком, в которого я влюбилась. Хрупким, но сильным, добрым и хорошим, но с какой-то изюминкой-чревоточиной. Он увлекался мрачной музыкой, Достоевским и наверно даже писал стихи. Иногда курил, не только сигареты. Презирал отсталых преподавателей, тянулся к неизвестному…
А сейчас… он стал другим… Нет, он не стал хуже, он не стал менее интересным. Он стал зрелым человеком, заматерел, отрастил небольшой животик. Он уже не кажется хрупким. Он стал мужчиной, а теперь  еще и женатым мужчиной, счастливым здоровым женатым мужчиной. Он стал нормальным. А я нет. Вот и все.
И от этого еще больнее, потому что на самом деле, именно так  и представляла себе нашу будущую семейную жизнь, именно таким, очень-очень хорошим, я и хотела его видеть в будущем. Когда мы поженимся, когда остепенимся, задумаемся о детях. Но он задумался и остепенился, а я нет. Поэтому он имел полное право заменить меня на другую, нормальную, хотя и не светящуюся изнутри девочку. Она сделает его счастливым. А я буду так же несчастна, потому что никогда не стремилась к счастью и не знала, что это такое, и что такое нормальная жизнь.
 На первый взгляд может показаться, что он что-то потерял за эти годы, утратил свою изюминку, утратил характер и харизму. Но это совсем не так, это только на первый взгляд. Все это осталось, и без этого он и не стал бы сейчас таким хорошим. У незрелого яблока кислый вкус, но когда оно созревает эта кислинка никуда не уходит, она остается и делает вкус зрелого яблока богаче. Так происходит и с людьми. Нормальные, здоровые люди ничего не теряют, ни нажитый опыт, ни свои характерные особенности и недостатки. Все это вплетается в личность и делает ее интересной, взрослой и зрелой. В его глазах я увидела этого хрупкого, но дерзкого мальчика в которого я влюбилась. Это светилось изнутри, это пронизывало весь его облик, каким бы зрелым он не казался. Мой возлюбленный остался им, он поменялся, но не изменился, а поменялся только к лучшему. И даже то, чтобы он семь лет назад мог назвать пошлостью и мещанством, сейчас ничем не портило его. Конечно, он не так предан науке только потому, что теперь ему нужно обеспечивать семью, и, возможно, ребенка.  Это понятно и нормально.
А я страдаю от своей умственной (нет, скорее душевной) отсталости. Мне 27 лет, но я выгляжу на 16, и мне часто не хотят продавать спиртное в магазинах, а бабульки на вызовах принимают меня за студентку. Что толку с того, что я красива и стройна, как школьница. Что в этом толку? Если этой молодостью я могу только оттолкнуть самых дорогих для меня людей? Что толку в том, что я легко могу соблазнить любого парня или мужчину, какого захочу? Ведь он уйдет от меня через несколько минут, часов или дней. Ему не нужна недоразвитая наркологическая пациентка, с вонючей мусорной свалкой в душе и без каких-либо признаков нормальности.
***
Говорят, есть закон парных случаев. Вот, например, обращается больной с каким-то редким синдромом, а потом через несколько дней еще один с таким же заболеванием. По каким-то неведомым законам природы, они проклевываются, как зубы у младенца, парами. Видимо, вдвоем легче пробиться сквозь сумрак небытия. Но это философия. А на самом деле после того счастливого вызова к «Эми Уайнхаус», через пару недель я отправилась к пациенту с предположительным диагнозом «Острая пневмония».
Все классически: температура, кашель, мелкопузырчатые хрипы в легких…. Но пациент отказался от госпитализации. У него много работы. Некогда лежать со стариками в палате. Назначила антибиотик. Сказала, что он должен прийти на прием через 5 дней. А если будет хуже, то раньше. Ну и что тут особенного?
Мне показалось особенным все. То, какой у него порядок в квартире, как у него расставлена мебель, его одежда и его прическа. И даже его больничный лист, в котором нужно было написать «ГОУ СОШ 1956». Работал он учителем биологии в школе. И что тут такого? Что, я учителей что ли не видела? Так у него скелет в комнате. Скелет! Это же прекрасно. А на стенах плакаты с внутренностями растений и животных. К нему приходят ученики заниматься, вот и повесил. И диагноз себе он поставил сам, еще до моего прихода. Знает разницу между атипичной и типичной пневмонией. Бактериологией увлекался еще в школе. Признался мне, что мечтал стать врачом, но не сложилось. Предложил попить с ним чай. Я очень хотела согласиться, но нужно было бежать на вызовы…
Как же я ждала, что он придет ко мне через 5 дней! Но он не пришел. Долго я уговаривала себя, что не надо рыпаться, он все равно придет закрывать больничный. Но вдруг он попадет к другому врачу? Вдруг не ко мне? И я его больше не увижу. На шестой день мои ноги сами понесли меня к его подъезду, на 5 этаж, в чистую однокомнатную квартиру, к скелету, и плакатам, и к НЕМУ. Я заранее разделалась со всеми вызовами, чтобы было время попить чай. Хоть бы он пригласил попить чай!
- Здравствуйте, не ожидал вас! Проходите. Мне намного лучше, спасибо!
- Замечательно! – улыбка до ушей сама расплывалась у меня на лице, - Я должна убедиться, что у вас все нормально. Все-таки пневмония – это не шутки.
- Конечно. Но с таким знающим врачом, как вы, и пневмония не страшна!
Мое лицо, наверно, превратилось в одну сияющую улыбку. И в фонендоскопе я не слышала никаких хрипов, и даже везикулярное дыхание было почти не различимо за ударами моего счастливого сердца.
- В легких чисто, – констатировала я, продолжая глупо улыбаться. – Температуры нет?
- Не было уже 2 дня, только субфебрильная. Еще кашель немного…
- Заканчивайте курс антибиотика, и я вам выпишу отхаркивающее.
Нет, я не хочу говорить, чтобы он мог одеваться! Я хочу смотреть на его обнаженную грудь и спину бесконечно. И желательно, чтобы он разделся до трусов. Или даже с трусами. И перкутировать и пальпировать его до посинения, или до возбуждения, или до конца жизни. О Боже, я хочу его прямо сейчас!
- Давайте, я еще измерю вам давление.
Хочу стать манжетой тонометра, чтобы так же страстно сжимать его в объятьях!
- Да, хорошо. Но у меня всегда, как у космонавта: 120/80, - засмеялся он.
Так оно и оказалось – 120/80 мм.рт.ст.
 Теперь уж пришлось разрешить ему одеваться. Натянув футболку, он улыбнулся мне и предложил пойти на кухню и попить чай. Какой я люблю – черный или зеленый? Или, может, кофе? Родители учеников все время дарят. И мне, и мне дарят. Чай, кофе, конфеты, под новый год шампанское. Я уже начала заикаться. Я чувствовала себя Чеширским котом, которому улыбка до ушей мешает даже мяукать. От меня не осталось ничего, кроме этой улыбки, кроме непередаваемого ощущения счастья и радости, и свершившегося чуда.
А что, вы думаете, врач и пациент – неподходящая пара? Ничего подобного! Моя приятельница нашла себе парня в проктологическом отделении больницы. Да, среди переусердствовавших геев с недержанием кала, огурцами, бутылками и чем попало в прямой кишке, там попался один гетеросексуал с более менее адекватным диагнозом. Другая знакомая нашла мужа в гастроэнтерологии. Подлечил язву и пошел на свадьбу. Главное не подцепить кого-то в психиатрической больнице, хотя и такие случаи были… Но не в моей практике.   
***
Этот зимний вечер был сказкой, чудом, волшебством… Мягкие и ласковые снежинки падали на меня, покрывали меня поцелуями, так что мне даже захотелось снять свою шубу ненадолго… Я любила этот вечер и весь этот мир, эту вселенную. Вокруг все было ярко и одновременно так бесконечно нежно! Эти мягкие округлости свежих сугробов, эти хрупкие женственные веточки берез, и снег, снег, снег… Снег отражал оранжевые тени от ночных фонарей и казался нежно-лиловым. А снежинки такими яркими в оранжевых лучах! Я благодарила Небо и этот мир, и эту жизнь за то, что мне довелось гулять в парке в такой чудесный зимний вечер! А потом меня ждало свидание с любимым, и мы будем всю эту ночь вместе! И пробудем вместе столько, сколько захотим потом, хоть всю жизнь! Наверно, только это сладостное предвкушение сделало этот вечер для меня таким волшебным, как в сказке…
Я уже давно поняла, что для меня счастье – это когда во всем есть какой-то смысл. Я прожила очень много полностью бессмысленных дней. Вернее, мне самой казалось, что они бессмысленны. У меня просто не было душевных сил, чтобы наполнить их смыслом. Мои запасы серотонина в нервной системе истощились, и я была слаба, как агонирующий больной. Могла только хватать воздух трясущимися губами и цепляться за остатки жизнеспособности, внушая себе желание смерти. Все это по-простому можно назвать депрессией. Депрессией именно в медицинском смысле, депрессией как психической болезнью.
Мне впервые поставили этот диагноз, когда я была подростком. Меня отвели к врачу, потому что я постоянно хотела покончить с собой. Конечно, я никогда не решалась это сделать. И, возможно, никогда не решусь. По сути, я просто трусиха, а мои суицидальные намерения – лишь отчаянный призыв к жизни не бросать меня. На самом деле, это довольно страшно, когда все вдруг лишается смысла. Ты просыпаешься, завтракаешь, умываешься, чистишь зубы по инерции. А потом снова ложишься в постель и осознаешь, что эти действия были абсолютно бессмысленны. И не только они – все, что, есть в твоей жизни, не имеет ни малейшего значения. Все это – абсурд и ерунда. Это чувство сложно описать словами, поэтому оно описывается как апатия (нежелание что-либо делать) или ангедония (неспособность получать удовольствие), но это лишь следствие, обратная сторона медали. А причина всему – это потеря чувство смысла.
Ведь эта известная фраза, которую обычно приписывают депрессивным людям «В жизни нет смысла», означает не то, что думают окружающие люди и врачи. Как будто больной депрессией просто не знает, для чего ему жить. Вот дай ему цель в жизни – и он сразу выздоровеет! Это, к сожалению, не так. Цель в жизни найти очень легко. Можно предложить больному жить ради близких людей (ребенка, супруга, родителей), можно предложить ему или ей заняться учебой и карьерой, реализовать свои таланты. Это прекрасно для нормального, психически здорового человека, переживающего так называемый экзистенциальный кризис. Но для больного депрессией эти фразы абсолютно ничего не значат, особенно, если его болезнь зашла уже довольно далеко. Даже сами слова, сами слоги и буквы для него бессмысленны и абсурдны.
Поэтому, когда я снова начинала видеть во всем смысл – в чистке зубов, в погоде на улице, в своей работе – во всем, я была счастлива. Я уже настолько отвыкла от этого ощущения, что оно вызывает теперь во мне бурную радость. И я радуюсь, в как и в этот чудесный зимний вечер, каждой мелочи, каждому дереву, каждой снежинке… И каждой минуте, прожитой в этом мире осмысленно и счастливо. Ведь счастье – это когда во всем есть смысл.
Но даже будучи счастливой,  я привыкла исчислять свое настроение в баллах, от -100 до +100. А сейчас было только 70-75 баллов по плюсовой шкале. Чего-то все-таки не хватало мне, чтобы узнать истинное счастье этой жизни. Что же это? Вот что всегда было для меня загадкой! Почему я, даже когда все чудно, и волшебно, и замечательно – всегда стремлюсь к чему-то большему, к какой-то неизведанной вершине. И никогда мне не бывало много, я всегда хочу еще и еще… и все равно не достигаю пика! Сейчас в моей сумочке лежала розовая таблетка. Обычное колесо, которых я съела за свой век не много, но и не мало. Достаточно. Но эта таблетка грозилась быть сильнее всех предыдущих, так сказал мой поставщик. И я надеялась на достижение (наконец-то!) полного блаженства и гармонии с помощью этого фармакологического средства.
Вот я проглотила ее! Теперь можно было в двойном сладостном предвкушении, прихода и свидания, гулять по зимней сказке. Ее волшебство и идиллия пока что не преумножились, а даже немного омрачились горьким привкусом многообещающей таблетки. Но я не расстраивалась, я-то которая столько лет уже провела в ожидании прихода! Понятно, что все наступит через часок и благополучно сойдет на нет ко времени сна. Я была практически безмятежна. Но теоретически… теоретически этот горький привкус мог означать недоброе, и мое свидание могло быть испорченным (а, возможно, и навсегда испорченным!). Но я этого не хотела и не думала об этом. К тому же, все вокруг уже стало немного более ярким и немного менее обычным, при всей своей чудесности. Я стала замечать привычные продромы качественного психоделического трипа.
Но что же это?! Уже час прошел и ничего не изменилось! Мой мозг на колесах все газовал, но не мог дать полный привод. Меня начинало это раздражать. А я совсем не хотела омрачить этот вечер дурным настроением. Как раз на этот случай у меня было припасено в недрах сумочки, второе розовое колесико, которое я разом проглотила. Ну вот теперь-то все будет СУПЕР! Так решило мое уже изменяющееся сознание, я и быстренько зашагала к метро. Московское метро – это не очень располагающее место для наслаждения психоделическими эффектами. Оно слишком громкое, слишком резкое, слишком страшное, слишком быстрое, слишком яркое… я убавила звук в наушниках, пока он не зазвучал на привычной громкости. Теперь мой порог слуховой чувствительности стал настолько низок, что еле слышная рок-мелодия приобретала громкость целого концерта в моей голове! Я  убавила звук еще, пока он совсем не затих, потому что теперь всю мою голову заполняли мощные удары сердца. Оно взбунтовалось, его стегало по адренорецепторам какое-то малоизвестное вещество. И сердце бежало, галопировало все быстрее и быстрее, как будто я спасалась от бешеной разъяренной собаки. Но я сидела на сиденье в метро и отчаянно пыталась выглядеть нормально. Дрожащими руками вынула из сумочки зеркальце. Как будто, чтобы поправить макияж, а на самом деле, чтобы проверить, не сильно ли расширились зрачки. Нет, слава Богу, не сильно. Почти нормальные. Только глаза какие-то невидящие и стеклянные. 
Когда я вышла, наконец-то из метро, то сразу почувствовала, что нахожусь уже в совсем другом мире. Мне казалось, что прошли годы, с тех пор, как я проглотила вторую таблетку. Я с трудом собралась с мыслями и заставила себя вспомнить, что же произошло. Как будто это случилось в другой жизни, и наверно, это сделала не я. Потому что я-то бы уж точно не стала делать такой глупости и так издеваться над своим телом. Да, это была другая «я», и ненастоящая. А истинная «я» сейчас ощущала себя маленькой беззащитной девочкой, почти младенцем, у которого совсем нет сил бороться с обезумевшим, вставшим на дыбы организмом. Мне, настоящей мне, просто хотелось, чтобы кто-то большой и мудрый взял всю ответственность за мою жизнь в свои сильные руки. А сильными сейчас казались все люди вокруг, наверно кроме алкоголиков и наркоманов, толкущихся между стеклянными дверьми метро. Ведь они тоже уже не отвечали за себя и нуждались в помощи.
Я пыталась удержать в памяти, когда и где мы с должны были встретиться. Я смотрела на часы в мобильном телефоне, но не видела времени. Видела какую-то расплывающуюся картинку на экране. Пальма на фоне голубого океана. Да, это я вижу, но не понимаю, что это и зачем я это вижу. Я уже не помню, зачем посмотрела на свой телефон. Ладно, надо продолжать бороться. Бороться стало довольно тяжело, сердце билось слишком сильно, так, что мне уже трудно стало дышать. Ноги и руки не слушались и казались чем-то лишним, не из этой жизни. Может быть, в прошлом они были мне нужны, но сейчас превратились в чужие непонятные палки, кое-как воткнутые в мое тело. И я шла на них, как на ходулях, как на автомате. Да, только благодаря некому «автомату» в моем мозгу, я добралась до места встречи (хотя это находилось в 100 метрах от метро).
Я просто упала в его объятья, как будто уже добралась домой. Теперь все будет хорошо, потому что я могу передать ответственность за свою жизнь в другие, сильные и здоровые, руки. Конечно, мне пришлось открыть свой секрет. Сказать, что в поисках счастья я заблудилась, и приняла слишком большую дозу. Мой любимый испугался не на шутку, говорил, что не знает, что делать в таких случаях, что полная дура, что он может отвезти меня в больницу. Но мне-то было уже хорошо. Или таблетка уже начала действовать правильно, усиливая взаимопонимание и эмпатию, или меня просто успокаивало сознание того, что моя жизнь уже не в моих руках. В руках любимого человека, или фельдшера со скорой помощи, или врача-реаниматолога – мне было все равно. Я окончательно превратилась в младенца, разучилась отвечать за себя, и просто спокойно ждала, пока мне помогут. И я спокойно сказала, что мне уже лучше, что я его очень люблю, и что мы можем пойти домой и отдохнуть…       
***
Я люблю целовать его в нежную ямочку под ухом, в губы, в спину – между лопаток, ласково и долго. Когда я целую его, по мне проходит электрический ток, от головы до кончиков пальцев на ногах – все трепещет от сладкого и чистого блаженства, оргазма. Я не люблю его, а живу им всем своим существом, всеми внутренностями… У меня в животе становится так легко и томительно сладко от его близости, тепло течет по моему телу, от пупка до бедер… И они судорожно сжимаются в оргазме… А он просто лежит рядом со мной и спит. Я бы окутала его всей нежностью, на которую способна, я бы отдала ему все свои жизненные силы, всю свою кровь и вместе с ней и себя. Тело и душу. Сладостные молнии электрических оргазмов пронизывают меня и связывают меня с ним и с Небом. Я как будто раскачиваюсь в теплом, мягком, спокойном, безмятежном коконе… В полной изоляции от внешнего мира. Мои чувства закрыты для всего, кроме ощущения его тела. Я плохо вижу и слышу, но ощущаю его кожу. Все неровности и выступы на ней я обласкала и заставила бы его дрожать и терять сознание от удовольствия. Я так хочу это сделать, что плачу. Я плачу не от любви, не от страданий, не от счастья, а от бесконечной нежности, невыразимой словами… Наверно, это и называется любовью… а может быть, это возбуждение… Скорее экстаз, который потрясает все мои чувства, который трудно вытерпеть, но никогда, никогда невозможно будет забыть...
***
Эта мысль вертелась в моей голове уже неделю. Скорее даже, это была не мысль, а какое-то ощущение. Уже неделю я тщетно ждала той периодической женской болезни, которая позволяет нам размножаться. Конечно, из-за моих психоделических эксцессов у меня и раньше случались задержки, но никогда еще не было такого странного и приятного ощущения внизу живота… как будто кто-то зажег там свечку… И вот, через неделю я решилась. Почему-то эта мысль ПРОВЕРИТЬ мои догадки никак не приходила ко мне. А этим утром вдруг поняла, что не могу больше жить в ожидании. Перед работой я зашла в аптеку и купила тест. Первый раз в жизни со мной происходило такое. Меня трясло, мне вдруг стало очень холодно в метро. У меня теперь была своя тайна. Люди окружали меня, как безразличные тени, и не замечали, что у меня внутри зажегся огонек. Я тихо посмеялась про себя, я уже почти знала результат.  Не надевая халат, я сразу пошла в туалет. Господи, как страшно! А вдруг это все обман и ничего нет… и это странное ощущение – просто телесная галлюцинация, мираж. Меня трясло, я закрыла глаза в ожидании. В инструкции было сказано подождать несколько минут. Когда я открыла глаза, моя жизнь изменилась.  Она сразу стала такой же розовой, как эти яркие две полоски. Я поняла, что настолько счастлива я еще не была никогда! Никакие гашиш, экстази, грибы и прочая ерунда не могли дать мне настолько полного ощущения счастья.  Наконец-то, это было на 100%! Я поняла, что больше мне уже ничего не надо. Вот она – норма, вот она – настоящая жизнь! И я пошла на прием, чувствуя, что свечусь изнутри. Этот маленький теплый огонек, который природа зажгла внутри меня, становился  все больше и горячее, делая меня  с каждой минутой все больше счастливой, на 100, 200, 1000 процентов!