Встречи с прессой

      К нам прибыл фотокорреспондент «Красной звезды», и решил сфотографировать самый боевой экипаж, чтобы прославить его в веках и в газете. А летчики не любят фотографироваться на фоне самолетов, ну, поверье есть такое,  что потом возможны всякие неприятности. Короче, этот фотограф пожаловался в политотдел дивизии, мол, ничего не получается, не желают летчики прославляться. Политотдел назначил на фотосессию экипаж замполита эскадрильи, мотивируя тем, что им, замполитам, не пристало верить во всякие глупости. Пришлось экипажу фотографироваться. Но в газету фотография не прошла, не понравилось в верхах, что у командира рукава комбеза закатаны, «как у СС-овца», а правак и ВСР держат руки за спиной, «как зеки».
       Приехала группа из какого-то военного журнала, решили писать репортаж о военных женщинах, ну, типа  «Они служат рядом с нами». И попросили подобрать им не фотомодель, а настоящую военную женщину, и чтобы было, за что похвалить, не только за выпуклости фигуры. Я им предложил Ларису, старшего прапорщика из строевой части, прекрасного специалиста, симпатишную, но в меру, фигуристую во всех местах, особенно между рук, и с характером. Её муж, подполковник, командир части, когда бывал «с запахом», боялся домой идти, она могла и неадекватно отреагировать. Короче, послал я фотографа с замполитом в строевой отдел, Ларису запечатлеть, а сам начал рассказывать корреспонденту о её боевых подвигах. Но замполит мне позвонил и сказал, что Лариса наотрез оказалась фотографироваться, засмущалась,  и даже рукава закатала, а это чревато травмами. Пришлось самому идти к Ларисе.
- Прекращай стесняться, ты же наш полк прославишь на всю страну.
- Я не готова, не так накрашена, и вообще, я же в гражданском платье…
- Военную рубашку тебе сейчас найдут в штабе, галстук не нужен, а ты поправь боевую раскраску, потренируй загадочную улыбку, успокойся, и все у нас получится. И вообще, ты человек военный, тебе же «старший приказал»!
Тетки притащили военную рубашку, ну, немного меньшего размера, но ничего страшного, Лариса успокоилась  и начали фотосессию на рабочем месте, за столом. И все шло хорошо, но на завершающем этапе Лариса глубоко вздохнула, расправила плечи, две пуговицы на рубашке отлетели, и фотограф непроизвольно сфотографировал все внутреннее богатство её натуры, которое вывалилось на стол. Не дожидаясь развития событий, я быстро выскользнул из кабинета. А вот фотограф и замполит покинули строевой отдел уже принудительно, с помощью Ларисы. Ничего у них не вышло с репортажем…
      И еще долго замполит шантажировал Ларису тем, что опубликует последний снимок, если она быстро не оформит нужные ему документы.
        Как-то прилетел  известный флотский журналист, аж подполковник, хотя сам себя он называл капитаном второго ранга, уж и не знаю, почему. Вместе с ним прибыла его муза  в лейтенантских погонах,  модельной внешности  и таким же умишком, судя по её поведению. Замполит как-то возбудился, утащил их к себе в кабинет  и даже откопал в своих закромах коробку конфет, которую и выложил на стол в дополнение к салу, которое он предложил в качестве основной закуски к разбавленному спирту. Я в мероприятии не участвовал, не о чем мне болтать с представителями этой профессии, да и не за чем.
      Через некоторое время замполит зашел ко мне  и попросил провести экскурсию по штабу для журналиста  в надежде остаться наедине с его музой. Уж и не знаю, на что он надеялся, ведь он же был не только значительно ниже, но и намного толще этой девахи. Я все это так прямо замполиту и сказал, на что он ответил, что я ничего не понимаю ни в девках, ни в замполитах. Спорить с этим «маленьким гигантом большого секса» я не стал, забрал журналиста, показал ему командный пункт, где все звенит и мигает, а потом привел в свой кабинет  и налил водки -  а то вижу, что он как-то пригорюнился.
- Чего горюешь? За девку свою переживаешь? Не бойся, замполит даже не допрыгнет никуда.
- Да что мне эта девка… Понимаешь, надоело мне писать про стремительные сверхзвуковые ракетоносцы  и про матросов, которые мужественно несут вахту. Хочу что-нибудь эпическое написать, сквозь века…, ну, чтобы выстрелило, так выстрелило.
- И это все? Нашел, о чем горевать. Давай еще по одной, и я, на твоих глазах, совершу «самострел», разрешу тебе написать о нас с братом. Как наш отец, подполковник, штурман морской авиации, вырастил двух подполковников, двух штурманов морской авиации, которые стали начальниками штаба двух противолодочных полков. Тут тебе все – и сквозь века, и династия, и преемственность, и можешь даже про жен написать, обе – старшие прапорщики, можешь даже о таинственной одинаковой судьбе близнецов написать.
- Так я об этом и горюю. Я же об этом и хотел писать, но в штабе меня категорически попросили о вас не писать.
- А чем мотивировали? Позавидовали?
- Возможно, но сказали о другом – мол, с ними и сейчас трудно, а если ты про них в газете напишешь, то они совсем распоясаются.
- Ну, тогда не пиши, раз не рекомендовали, больше я ничем тебе помочь не могу.
Мы еще по одной выпили,  и пошли к замполиту, сорвав тому коварный план по обольщению лейтенантши.