Избранное

«Я этот мир придумала сама…»


ДЕТСТВО

Колыбельная Сургуту
Отдыхает в лапах елей
Зимний неуют.
Засыпает в колыбелях
Завтрашний Сургут.
Оловянные солдаты
Замерли в строю.
Спят Артемы, Васи, Златы…
Баюшки-баю.
Привыкают неваляшки
К звукам тишины.
Как в веселые мультяшки,
К ним приходят в сны
Каравеллы и фрегаты,
Паруса мечты.
Спят Артемы, Васи, Златы…
Спи, Сургут, и ты.

Ярославу
А у нашего Ярашки
Целый день одни сломашки,
И вдобавок – кувыркашки,
Заваляшки, выкруташки,
Разбивашки, недавашки
И, конечно, обнимашки.
Вот такой у нас Ярашка.

****
Детство.
И опять стою на краю
лета,
В одуванчиковом раю.
Где-то
- Мой еще не пройденный путь.
Нету
В этом детстве слова «чуть-чуть».
Нет еще
Пока коллекций потерь,
Нет «потом»,
Есть только «здесь и теперь».
Знаю,
Если захочу, то  смогу.
Верю я,
Что не споткнусь на бегу.

ПРОЩАЛЬНЫЕ

                В моих стихах, я признаю сама,
                Не много смысла, но хватает боли.
                Рифмую впопыпах, чтоб поневоле
                От этой боли не сойти с ума.

****
Черный вечер сутулит плечи, забыться нечем.
- Смех!!!
Задую свечи, налью покрепче, пошлю далече
всех…

Молитва
Да не коснется тебя нежность моя.
Да не пребудет с тобой верность моя.
Не за твоею спиной крылья рук моих,
Да не остудят они зноя снов твоих.
Да не избудет во мне нежность моя.
Да не обяжет тебя верность моя.

Девочка-Душа
Девочка-Душа в саду играла,
В радуге дождя мешая краски.
Бисером дождинок посыпала
Пыльные дорожки старой сказки.

Улыбалась прошлому ненастью,
Грозы отшумевшие любила.
Но нашла в траве Игрушку-Счастье
И про сказку старую забыла.

Мягкая, надежная, большая,
нежная; на зависть всем подружкам.
Но… явилась Девочка другая
За своей забытою Игрушкой.

Девочка-Душа в саду играла,
Постигая радость одночасья.
Бисером забвенья посыпала
Память о чужой Игрушке-Счастье.

Босиком
По осколкам разбитого счастья
Шла босая душа, улыбаясь.
Танцевала на угольях страсти,
Над бедою своей потешаясь.

Над обидою злой хохотала,
Униженье лукаво дразнила
И свирепую боль забавляла
Тем, как песню, смеясь, хоронила.

Пролила в море синее слезы,
Ветру вольному стон подарила
И на листья случайной березы
Имя тайны своей обронила.

Отпускаю
Серебристый купол над городом,
И, любя,
Отпускаю, что сердцу дорого,
От себя.
Отвыкаю от света чистого
Теплых глаз,
От объятия рук неистовых 
всякий раз.
Ухожу из долин беспечности
В край разлук.
По нелепым законам вечности
Замкнут круг.

Секрет королевы
Я вчера, как в тридевятом детстве,
Забрела в чужое королевство;
Попросила сказочную роль
королевы. - Разве это много?
В капле счастья на своем пороге
Отказал мне сказочный король.
И добавил, двинув бровью важно,
Что взойти на трон дано не каждой.
- Только той, кому открыт секрет
королевы. Им она владеет
И от всех хранить его умеет.
Ты cумеешь? Я сказала: – Нет!
А потом поплакала немного,
Отпустила грусть свою в дорогу
И пошла за ней. Уж много лет
С той поры вчерашней миновало.
Пусть меня простят, но я узнала
Королевы сказочной секрет.
Дважды коронована мужьями
Больше не гоняюсь за ролями,
Помня, что удел у нас таков
- Любим принцев, правим королями,
И детей рожаем - от шутов!

****
Тысячи верст под колеса мне брошены
Судьбой.
Не сединою виски припорошены
 - Бедой.
Снова врываешься гостем непрошеным
В мой дом.
Ты не брани меня, нехороший мой,
Потом.
Вянут до времени из нелюбимых рук
Цветы.
Да, пожалею я, но не согреешься
Ты.

****
Снеговерти злая муть
Усмирит мои печали.
Грустно очень лишь вначале,
А потом - совсем чуть-чуть.
Этой грусти не вспугнуть,
Сколько птицы б ни кричали.
Я любила лишь вначале.
А потом - совсем чуть-чуть.
Не догнать и не вернуть…
Мы друг другу все сказали.
Больно будет лишь вначале,
А потом - совсем чуть-чуть.

Недотроге моей
Я так долго шел по земле,
Умножая свои дороги
К той, что в жизни всего милей,
- Несмеяне моей, Недотроге.
Был я грешен и очень зол,
Жил убого в дурмане пьяном.
Падал я, поднимался и шел
К Недотроге моей, Несмеяне.
Я горел и сгорал не раз,
Но глаза опускал под строгим
Взглядом этих хрустальных глаз
Несмеяны моей, Недотроги.
Мне уже недолго идти.
Путь тревог, страстей и обманов
Позади. Что скажу я тебе? – Прости!
Недотрога моя, Несмеяна.

Снегурочка
Бродит сказка по тихим улочкам
В нашем маленьком городке.
Здесь живет печаль о Снегурочке
Легким облаком вдалеке.
Синим взором скользя над крышами,
Опускается с высоты.
И узором морозным вышиты
Эти маленькие следы.
И летит, рассыпаясь льдинками,
Тихим смехом сквозь лунный свет.
Вышивает Зима снежинками
Юной падчерицы портрет.
Бродит сказка по тихим улочкам
Дальним эхом, забытим сном.
И живёт печаль о Снегурочке
Под моим уснувшим окном.

Прости
Ты меня прости за обман.
Знаю, не простишь. - Все равно.
Не дописан мною роман,
Не допито нами вино.
Был провинциальный вокзал
На слова прощальные скуп.
Помнит недопитый бокал
Вкус обидой сомкнутых губ.
Не в угоду глупой судьбе
Развела я наши пути.
За мою любовь не к тебе,
Мальчик сероглазый, прости.
Просто называла тебя
Именем его невзначай.
Просто забывала, любя.
Ты прости меня и прощай.

****
Я порвала последнюю струну
На инструменте под названьем «Больно».
Так грешник признает свою вину,
Так привыкает узник к жизни вольной.
Ты захотел продлить прощанья миг.
Изволь – я не палач твоих желаний.
Кто тайну неизбежного постиг,
Другому не откажет в состраданьи.
Поймешь и ты: былого пустоту
День завтрашний собою не наполнит.
Так птицы, постигая высоту,
Пока летают, о земле не помнят.

Остановка в пути
Воспоминаний кружевная рвань,
Хлам одиночества.
Я заплачу положенную дань
Твоим пророчествам.

Моей молитвы позднее «прости»
Не есть раскаянье
И не начало нового пути,
А лишь тоска о нем.

Услышь в порывах ветра и в тиши
Мои симфонии.
В разрушенной симметрии души
Своя гармония.

Как поздний путник тороплю коня,
Ища в ристалищах
Не откровений завтрашнего дня,
А лишь пристанища.

****
Лето бабье отпело, отцвело, отлюбило.
Что забыть не успела, то успешно простила.
От всего открестилась, лишь бы новою болью
И во сне не приснилось то, что звал ты любовью.

Коллекция потерь
Ты позвонил, и мне уже не спится.
И в прошлое опять открыта дверь,
Где за стеклом души моей пылится
Бесценная коллекция потерь.
Она ютится робко, виновато
Среди моих затерянных миров.
У этих драгоценных экспонатов
Нет ни имен уже, ни номеров.
Лишь запахи и звуки дальним эхом
Блуждают в лабиринтах тишины,
Всплывая то беспечным детским смехом,
То острой болью не моей вины.
Пронзительный напев у той потери,
У этой – тонкий аромат духов
И тень руки у края колыбели,
И шелест шелка в шорохе шагов.
А вот – последний лот с аукциона
моих страстей. Смеялся и грешил,
Любил, как жил. Прости, ты – лишь икона
С божницы глупой плачущей души.
Пустого фарса автор, шут негодный.
Ты – не последний средь моих потерь.
Но это будет завтра, а сегодня
Я затворю тихонько эту дверь.

Странники
Год високосный, счет потерь умножив,
Шагнул в судьбой распахнутую дверь.
Ушел из жизни старший брат. Сережа.
Нелепо. Больно.
                Верь или не верь
В высокий промысел того, что в мире этом
Мы – странники. Тягчайшим из путей
Дана нам эта мудрая планета
- Приют любви и мелочных страстей.
Мы – странники. Придя из ниоткуда,
Бредем по судьбам близких и друзей,
Грешим и любим в ожиданьи чуда
И верим в небо, сказки и людей.
И кажется порою былью небыль.
И сказки лгут, и люди предают.
Тогда нам остается только небо.
Ну что поделать?! Странники мы тут…

Брату моему Сережке
Ты и трезвый казался пьяным,
Ни о чем затевая спор.
Ты ехидною обезьяной
Оживлял пустой разговор.
Балагур, повеса и бабник.
-На хрен смокинг! Даешь джинсу!
Не боясь показаться слабым,
Под гитару давил слезу.
Пил, не зная в угаре пьяном,
Что забыли тебя вчера
И лянторские уркаганы,
И камчатские сейнера.
Тосковала душа и снова
Слали письма тебе в Сибирь.
На конверте - три горьких слова:
Абалак. Мужской монастырь.
Усмиряя, ломал гордыню.
Не прощая, жалел Христа.
И, молясь, присягал святыне
Под названием Красота.

****
Послушай, нет, ты послушай,
Как плачут звезды о душах
Любви не знавших людей.
Хрустальным звоном наполнить
спешит апрельскую полночь
без счастья прожитый день.

****
Проходят дни и ночи не с тобой.
Опять пурга качает город мой.
И падают снежинки на ладонь
- в огонь…

****
И сердце, падая, летит
В мучительную неизбежность,
Когда встречает на пути
Твою пронзительную нежность.

****
Ты не лучше был и не хуже.
Просто был на излете дней.
Отходило сердце от стужи
На ладони теплой твоей.

****
Эхом шагов твоих
– Отголоски сна.
Это зима пришла
И ушла весна.
Холодно, знобко с той
Стороны меня.
Рядом со мной постой,
От беды храня.
Теплой коснись рукой
Страха моего.
Ты, и никто другой.
Больше ничего.

****
Какие грустные в Неаполе дожди,
И скучен вечер у остывшего камина.
Пожалуй, ты меня уже не жди;
Все наши поезда промчались мимо.
Как больно рвутся половинки душ
На жалкие, растерянные части.
Прости меня, мой непрощенный муж,
Мне не понять умеренного счастья.
И пожалею я, наверное, не раз
В озябший вечер у остывшего камина
О том огне, что навсегда погас.
Но… наши поезда промчались мимо.

Приметы осени
Примета поздней осени – хандра,
Плеснет ноктюрн на клавиши рояля.
Грустя о тех, кого мы потеряли,
Печаль хрустальная наполнит вечера.
Струится боль по лезвию души,
Скользит, змеится жалящим потоком,
Но смыть обиды ржавые потеки
Увы, с меня вчерашней не спешит.
Приметы прошлого из памяти сотру,
Того, что предначертано, не зная.
Пусть ветер, в янтаре листвы играя,
Свирель души моей разбудит поутру.

****
Я буду за тебя молиться,
Когда, пройдя неблизкий путь,
Ты нашей повести страницы
Надумаешь перечеркнуть.
Я выпрошу тебе удачи
У тех, кем в жизни ты храним.
Я не умру и не заплачу.
И буду счастлива. С другим.

* * *    
С безумством идолопоклонниц
Остатки разума губя,
В какую из моих бессонниц
Наколдовала я тебя?
Заклятьем истовой и жгучей
Извечной женской ворожбы
Такого не на всякий случай
Я вымолила у судьбы.
О нем, на прочих непохожем,
Ни промолчать, ни закричать.
Лишь повторять: «Не дай мне, Боже,
Его случайно развенчать!»

На другом берегу
Соболезную, милый.
Но с кем не бывает…
Извини, что помочь 
Я ничем не могу.
Мы, сжигая мосты,
Иногда забываем,
Что оставили сердце
На другом берегу.
Память зла не хранит.
Приручая удачу,
Жить спешишь налегке
Ты у сердца в долгу.
Пусть оно и болит,
И страдает, и плачет
От тебя вдалеке,
На другом берегу
Откричит воронье,
И однажды толкнется
Пульс в усталой руке
И замрет на бегу.
Это сердце твое
И поет, и смеется
От тебя вдалеке
На другом берегу.
Соболезную, милый,
Но с кем не бывает…
Извини, что ничем
Я помочь не могу.
Мы, сжигая мосты,
Иногда забываем
Об оставленном сердце
На том берегу.

****
Где-то падал с неба снег.
Тихо.
Где-то плакал человек.
- Лихо.
И кружилось воронье
В поле.
Дай мне, Господи, мое
- вволю.

****
Я просила у кукушки:
- Накукуй мне долгий век!
Я спросила у ромашки:
- Где любимый человек?
Но кукушка промолчала,
Не ответив ничего.
И ромашка заскучала:
- Не видала я его.

****
У моей весны – голубы глаза.
У моей весны – зелена коса.
Перезвон ручья, пересмех синиц.
Перестук дождя, переклики птиц.
За одну весну две зимы отдам,
Лета три, да четыре - осени.
Отпущу грехи голубым глазам,
Налюбуюсь зеленокосою.


****
Разметавши бабой бестыжею
Пестротканый свой сарафан,
Осень буро-зелено-рыжая
Опускала космы в туман.
Осыпала осины рубинами,
Янтарем дарила берез,
Но со стаями журавлиными
Ветер радость ее унес.
Закручинилась, занедужила,
Залила небеса свинцом,
Понабросила льдисто кружево
На озябшее озерцо.
Погрозила кистью рябиновой,
Сиверком по рощам прошла
И дары янтарно-рубиновые
С бесприданниц своих сорвала.


ИНДИЙСКОМУ ОКЕАНУ

****
Ты такой игрушечно-карманный
Лижешь ноги ласковым щенком.
Только вид твой кроткий не обманет
Тех, кто хорошо с тобой знаком.
В знойный полдень под ноги положишь
Самую покорную волну,
В штормовую полночь уничтожишь
Грохотом и ревом тишину.
И в борьбе с тобою не помогут
Ни усталый парус, ни весло.
Было бы везения немного.
Нам с тобою до сих пор везло.
Теплым камнем, шорохом прибоя,
Звездной ночью станешь для меня.
Тихой песней, с грустью и любовью
На струне гитарной чуть звеня.

****
Ты живешь на планете Рэгги
Под созвездием Бумеранг,
Там, где плавится в знойной неге
Покоренный тобой Ко-Чанг.
Надо мною звезды Полярной
Серебристо-прохладный свет.
И мелодий непопулярных
Дальним эхом размытый след.


Солнце Аданга
Опуская первые лучики
В изумрудную зелень волны,
Солнце знает, что это лучшее
Из того, что запомним мы.

С УЛЫБКОЙ

****
Распутной девкой колобродит осень
По закоулкам старого двора.
То ворох листьев под колеса бросит,
То занавесит влагой зеркала
Твоей машины.
Кстати, о машине…
Твои ключи по-прежнему – твои.
Я их оставлю завтра утром Римме.
И впредь ключами сдуру не сори.

Стерва
Что любви нету,
Признаю честно.
Под луной этой
Нам с тобой тесно.
Соли пуд съели,
Только век целый
Мы с тобой делим
Этот свет белый.
Ты в бою с бабой,
Бывший мой милый,
Право быть слабым
Добывал силой.
Говорил хлёстко,
Снисходил редко.
Если драл – жестко.
Если бил – метко.
Двадцать лет вместе,
Как комок нервов.
Признаю честно
- Трудно быть стервой.

Полковник
Полковник, слишком близко Вы стоите.
Я смущена.
И руку, ради бога, уберите;
Я не одна.
И Вы, заметьте, с дамой. Что за дело
Вам до меня?
Когда б Вы знали, как я Вас хотела,
В душе кляня.
Ах, дай Вам бог не ведать этой муки
На склоне лет!
И разве мне мешают Ваши руки?
Пожалуй, нет…

О ЖИЗНИ

Ветеранам Великой войны
Все в этой жизни мудро понимая,
Вы нас всегда готовы извинить
за то, что вспоминаем только в мае,
Без повода «не смея» позвонить.
Войны прошедшей бравые солдаты,
Бесстрашно штурмовавшие Рейхстаг,
Сейчас бессильны перед бюрократом
за кипой государевых бумаг.
Священной веры в «Завтра» не утратив,
«Сегодня» бескорыстно оплатив,
Одной из жесточайших демократий
Вы брошены под танки директив.
Помилуй, Бог, страну, в которой старость
- На паперти с протянутой рукой.
Простите нас за то, что вам досталось.
Вы не за этим шли на смертный бой.

****

Мама. И сердце забьется птицею в кулаке.
Мама. И светом прольется боль по влажной щеке.
Там, за семью горами – голос ее и смех.
Тихо под ноги маме падает с неба снег.
Мама. Сколько прощаний у тебя позади?
Приеду. Я обещаю. Ты чуть-чуть подожди.
Пахнет твоими руками хлеб на твоем столе.
Самая длинная – к маме – из всех дорог на земле.

****
Пасха. На улице мокро.
Женщина моет окно.
В ярко начищенных стеклах
Солнце плескаться должно.
В сложно устроенном мире
Ясно ей только одно:
Чисто должно быть в квартире.
Женщина моет окно.

****
Недавно ушедшему другу…
Ты думаешь, что все о боли знаешь,
Теряешь, о потерях не скорбя.
И суть своей свободы понимаешь
Как право выбрать: ты или тебя.
Копытишь небо, в землю вбив рога,
Стреляешь в друга, милуешь врага.
И волею взведенного курка
Трактуешь смерть как истину, пока
Контрольный выстрел, как последний аргумент,
В тебя не вгонит истины момент.
               
****
Страх мой – гончий пес луны
Верный.
Как клыки обнажены
Нервы.
Вскинут страх на пьедестал.
Слышу:
В спину бешеный оскал
Дышит.
За душою сердца нет.
- Камень.
Снова страх берет мой след.
Амэн!!!
               

Менялы
Меняем все: лицо, мужей, перчатки.
Стираем грани, грязное белье.
Но где-то остаются отпечатки
Того, что вроде поросло быльем.
Они проходят розно или скопом,
Когда и духом, и душой ослаб,
Уликой в стиле daktilo и skopo
По делу Буриданова осла.
Статьи меняем, адвокатов, сроки,
Бутырку – на Централ или Кресты.
И не с руки нам извлекать уроки
Того, кто миром правит с высоты
Грехопаденья. Ангелы земные
Нам рай - в кредит, рассрочку, под залог
Предложат, цены указав иные,
Написанные кровью между строк.
Кухарок дети, сор из ниоткуда.
Не помня, судьи или палачи,
Простим Христа продавшего Иуду,
Вернем Петру ненужные ключи.


Придумала сама
Я этот мир придумала сама,
Забыв, что где-то есть тюрьма, сума,
Здесь, усомнившись в горе от ума,
В снегу купает радугу зима.
Льет серебро добра в ручей надежды;
Я эти слитки небу подарю.
Мне никогда не жить уже, как прежде.
Смеюсь, надеюсь, верю и люблю.

Благодарение
Благодарю тебя, мой самый сильный страх
За то, чего не в силах превозмочь я.
За привкус соли на разбитых в кровь губах,
За душу, исцарапанную в клочья.
За то, что в зеркале – не крылья за спиной,
И под ногой – не камень пьедестала.
За то, что, спрятавшись за каменной стеной,
Игрушкой я в чужих руках не стала.
Пока не поздно, почести воздам
Моим до боли бессердечным ритмам,
Стихами не пролившимся слезам,
В ночи не сотворившимся молитвам.
Моим врагам, что на правах друзей
Меня прощать и забывать учили,
Моим друзьям, что били всех больней,
Когда уже и недруги не били.
Себе самой за то, что на лету
Всегда у неба милости просила.
За то, что, постигая высоту,
Я высоко себя не возносила.
Спасибо небу. Мне под ним легко.
Ему, надеюсь, надо мною тоже…