Про Кота

От авторов.
Данная повесть является продолжением цикла "А фигли?!", ее третьей частью . Для того, чтобы лучше вникнуть в смысл повествования и понять суть происходящего, рекомендуем Вам ознакомиться с первыми двумя частями: пьесами "А фигли?!" и "А фигли-2: Торшер".

Повесть "Про Кота"



Глава 1
— Позвольте! — громкий возглас разбудил Рыбина. — Мосье, ну позвольте же!
Дамочка нервно выдергивала платье, на котором Рыбин, как оказывается, сидел. Рыбин приподнялся, дамочка освободила драгоценную часть туалета, и, фыркнув, удалилась. Отставной поручик, а ныне частный детектив, посмотрел на часы. Оказывается, было уже 9 часов вечера и сеанс закончился. Народ расходился по домам. Конферансье, стоя перед закрытым занавесом, кричал в спину уходящим:
— Благодарим за то, что посетили наше заключительное представление в этом сезоне. С завтрашнего дня театр закрывается на ремонт. Следите за объявлениями в местных газетах и на афишах. До скорых встреч, — он отвесил неуклюжий поклон и удалился.
— М-да, — пробормотал Рыбин, — театры нынче уже не те…
Он поднялся, и, спотыкаясь об кресла, направился к выходу. Какой-то напомаженный хлыщ, проходя мимо, с вызовом осведомился у своих не менее напомаженных друзей:
— Ну что, господа, как вам театг? Не пгавда ли, Лизонька — ну пгосто душка? Я бы, пгаво слово, не отказался бы пговести с ней пагу пгедставлений!
Вся его компания грубо загоготала, и, активно обсуждая последующие планы на вечер, прошла мимо, обдав Рыбина запахами коньяка, дешевых папирос и одеколона.
«Какая еще Лизонька?..» — рассеянно подумал Рыбин. Что за представление, о чем, и кто был в ролях, он решительно не помнил. Вообще, в последнее время Рыбин часто засыпал в самых неподходящих местах. На приеме у врача, в экипаже, вот, в театре, например.
Рыбин внезапно остановился, хлопнул себя по лбу. У меня же было какое-то дело после девяти часов, подумал он и принялся рассеянно шарить по карманам своего старомодного камзола в поисках. В нагрудном кармане он нашел искомое, вытащил смятый обрывок бумаги, надел пенсне, и принялся читать: «поезд номер 14 зпт прибытие 9 часов 20 минут вечера центральный вокзал тчк. Приняла телеграфистка Мышкина К. Л. оплата 5.50 рублей». Что это могла принять телеграфистка Мышкина за 5.50, — пронеслось в голове у Рыбина, но быстро сообразив о нецелесообразности своих измышлений, он снова пробежал глазами первую часть телеграммы.
Стало быть, старый добрый друг возвращается, надо бы организовать для него теплый прием. До вокзала было как раз около двадцати минут ходу неспешным шагом, но Рыбин решил взять экипаж, потому что чувствовал сильную усталость в ногах и пояснице. Какие же неудобные кресла в этих театрах, подумал Рыбин. В следующий раз закажу себе ложу, возможно даже с кроватью.
Экипаж не пришлось долго ждать, на углу Меховой и Хлебопекарной стояло несколько повозок в окружении той самой компании, обсуждавшей героиню непросмотренного Рыбиным спектакля. Компания сильно шумела, среди голосов особенно выделялся один высокий и звонкий, выкрикивающий что-то про занятый экипаж, но о чем именно шла речь, понять было невозможно. Рыбин деловито прошел сквозь сборище, влез в ближайшую повозку, устроился в ней и скомандовал извозчику отправляться на центральный вокзалъ. Проехав пару кварталов, дышащих на него сыростью и тьмой из своих переулков, Рыбин почувствовал, что сидит на чем-то мягком, нащупал под собой саквояж, достал его, оглядел и, не признав, выбросил на безлюдную мостовую. Чужого нам не надо, добавил он, подачек мы не терпим.
Через пару минут экипаж вынес Рыбина на площадь центрального вокзала. Расплатившись с извозчиком и тщательно пересчитав сдачу, Рыбин направился к месту встречи приезжающих. На перроне было людно, в полумраке тусклых уличных фонарей сновали перепачканные грузчики, дамы с шелковыми зонтами и бюварами в сопровождении тщедушных усатых мужчин в цилиндрах, мальчишки-газетчики наперебой оглашали на всю округу последние новости и предлагали купить свежий выпуск.
Рыбин на мальчишек посмотрел с неодобрением и присел на лавочку. Сунув руку в карман, он обнаружил там некоторое количество тыквенных семечек и принялся их ожесточенно лузгать, время от времени поглядывая на беспорядочно снующих обывателей. На Рыбина опять наваливалась усталость.
Внезапно раздался свисток паровоза, и Рыбин сбросил с себя оцепенение. К вокзалу медленно подкатывал старый вонючий состав. Поручик, кряхтя, поднялся и пошел поближе к паровозу, чтобы не проморгать Компаньона.
Поезд остановился, обдав нетерпеливых пассажиров паром и запахами сортира. Из вагонов начали выбираться испитые люди, один другого страшнее, и ни один из них даже не был похож на Компаньона. Рыбин отвлекся и, когда его хлопнули по плечу, вздрогнул. Резко обернувшись, он увидел перед собой небритую испитую морду, дышащую на него перегаром.
— Целковым не одарите, ваш бродь? — морда заискивающе улыбнулась.
— Проходите, милейший, от вашего вида, право, у меня начинается несварение желудка, — Рыбин пытался было отойти, но небритая морда не отвязывалась.
— А может, сигара есть, ну или там, шкалик какой? — не унимался надоедливый алкаш.
Рыбин, вздохнув, выгреб свои драгоценные семечки и насыпал их в руки, которые подставила морда.
— Благодарствуйте, ваш бродь! — И неприятный собеседник засеменил прочь, беспрестанно сплевывая шелуху, которую ему по ошибке Рыбин дал вместо семечек. Поручик задумчиво зрил ему вслед и начал было рассуждать о судьбах Рассеи, однако это ему сделать не дали.
— Да что ж тут у вас неудобно-то как! — закричал от поезда знакомый до боли фальцет. — Я ж тут это, как его, с гостинцами! Мне б тут… кхм… а-а-а!!! — Раздался звук шмякнувшего о платформу тела.
— Ну вот, — расстроено проворчал он. — Теперь без гостинцев…
Рыбин обернулся и увидел радостного Компаньона, лежавшего на платформе в большой грязной луже.
— Пору-у-учи-и-ик!!! — Закричал Компаньон, узрев Рыбина.
— Компаньон, — утвердительно умозаключил Рыбин, — Опять он за свое.
— Сколько лет-то, сколько зим! — набросился Компаньон на Рыбина и начал душить его в объятиях. Рыбин зашевелил губами и начал загибать пальцы, считая, сколько лет и сколько зим. Компаньон не унимался:
— Как же я рад, поручик! Ох, если бы вы знали, каково мне было! И если бы!.. — он задыхался от эмоций. — А впрочем… Ну и все в таком вот духе, поручик! А еще у нас там!.. И вы даже себе не представляете!.. И даже это вот! — он сделал неопределенный жест и расплылся в глупой улыбке. — Ну да что я все про себя да про себя. Расскажите лучше вы, поручик! Как тут у вас?
— Стало быть, двенадцать и тринадцать. — ответил Рыбин.
— Чего двенадцать и тринадцать? — не понял Компаньон.
— Соответственно лет и зим. Вы же спросили.
— Э-э-э… не понял, — сказал Компаньон и задумался. — А впрочем, почему бы и нет. Кстати, поручик, где вы умудрились так испачкаться? Вы очень грязны…
Рыбин оглядел себя и заметил, что его камзол весь в следах грязи. Бросив беглый взгляд на Компаньона, его вымазанный в нечистотах наряд, он произнес:
— Кстати, вы тоже. Странное совпадение.
Компаньон схватил его под локоть и повел прочь со зловонного перрона, активно разглагольствуя и жестикулируя свободной рукой, как бы для придания своим словам большей убедительности. Они прошли через здание вокзала, миновали вокзальную площадь, на которой толпились экипажи в ожидании своих пассажиров. Один из извозчиков, заметив двух немолодых господ, удаляющихся от вокзала, поспешил за ними, чтобы предложить не утруждать свои ноги излишними походами, а воспользоваться услугами транспорта. Но, приблизившись к их спинам, не успел он произнести приветствия, как получил удар рукой в переносицу; искры посыпались из глаз извозчика, от неожиданности и боли по длинной дуге его унесло в кусты.
Компаньон удивленно осмотрел свою руку, обернулся, но не заметив никого позади, продолжил что-то рассказывать и размахивать рукой.
Они подошли к перекрестку.
— Кстати, поручик, где тут у вас можно остановиться?
— Хм, давайте остановимся здесь, если вы устали.
— Нет, уважаемый, вы меня не так поняли! — начал было Компаньон, но вдруг, неизвестно откуда взявшаяся повозка, запряженная тройкой гнедых жеребцов, груженая толпой веселых, пьяных и шумных вояк, на неимоверной скорости пронеслась перед ними и окатила их ароматами перегара и волной грязи из-под колес.
— Твою же мать-богородицу за ногу дважды! — запричитал Компаньон, отирая лицо лацканом сюртука. Рыбин, взирая на все это со вселенским спокойствием, утер усы:
— Вы, батенька, не беспокойтесь. Еще и не такое вас ждет в этих краях.
— Какое?
— А вот! — ехидно сказал Рыбин, указуя перстом в сторону приближающегося экипажа, аналогично провалившегося в ту же яму и вновь обдав их волной грязи. — Ну как вам?
— Ух, — сказал Компаньон, снова отираясь. — Как будто домой вернулся. А знаете, мне здесь начинает нравиться!
— Ну, уж не ваши столицы… Надо бы, уважаемый Компаньон, разместить вас в гостинице, — сказал Рыбин, представив, что может натворить этот человек в его доме.

Разместив Компаньона в гостинице, они решили посетить всем известный трактир и отметить встречу. У входа в заведение их встретил изрядно подвыпивший швейцар, всем своим грузным телом навалившийся на входную дверь, и, по всей видимости, дремавший. Компаньон остановился.
— Кхе-кхе, — деликатно откашлялся он, желая обратить на себя внимание. Рыбин же, не сбавляя шага, небрежно, с силой оттолкнул дремавшего плечом, тот шумно рухнул в мусорные баки, стоявшие рядом, и начал громко причитать, поминая бесов и дьяволов недобрым словом.
— Нечего тут разводить телячьих нежностей, — сказал Рыбин Компаньону, проходя внутрь. — Это вам не великосветская столица. Пойдемте же, уважаемый.
У стойки трактира их встретил весьма поддатый долговязый сударь во фраке с длинными завивающимися усами. Грандиозной отрыжкой он приветствовал Рыбина, а Компаньону протянул свою тощую сухую руку, тот слегка поморщился, но руку таки осторожно пожал.
— Господин дю Буржуа, бывший французский военнопленный, — пояснил Рыбин, — ныне занимается изучением истории, быта и нравов Рассеи.
— Силь ву пле, мон шер.
— Компаньон, — представился Компаньон.
— Какое странный имя, — удивился француз.
— Взаимно, — ответствовал Компаньон. — А над чем вы сейчас работаете?
— Ми работаем над давней русской традисьён напиваться до визг де порк!
— До поросячего визга, — поправил Рыбин. — И падать лицом в салат.
— О, поросьячий визг! Ви как всегда прави, господин детектив! О-очень интересная традисьён, знаете ли.
— Как интересно, — сказал Компаньон. Лицо его засияло неподдельной детской радостью. — И как успехи? Как давно вы этим занимаетесь?
— Уже шестой год, — ответил Рыбин, располагаясь за ближайшим столиком. — Каждый вечер ставит такого рода эксперименты. И каждое утро убеждает себя в том, что вчера эксперимент не удался.
— А не отведать ли нам, как в старые добрые времена, вареной пилы? — провозгласил Компаньон и подозвал трактирщика: — Уважаемый, подайте за наш столик, будьте любезны, вареной пилы.
— Какой еще пилы? — трактирщик любезным быть не желал. — Вы, поди, из столицы?
— Вообще-то да. Но какое это имеет значе…
— Понаехали тут, — грозно перебил трактирщик. — Пилу им подавай. У нас только дрянь! — он стукнул бутылкой по столу.
Компаньон разочарованно вздохнул.
— А швейцар ваш тоже дрянью зарядился сегодня? — решил уколоть он трактирщика.
— Какой еще швейцар? У меня никогда не было швейцаров. Вон, только француз один.
Трактирщик удалился за свою стойку и принялся плевать в стакан и протирать его, не глядя в их сторону. Рыбин решил разрядить обстановку, разлив по бокалам дряни и провозгласив тост «за дружбу народов, провинциальных и нет». Выпили. Сразу стало спокойнее. Незамедлительно налили и выпили еще по одной. Француз снова разразился громогласной отрыжкой, после чего заказал себе салат.
Внезапно на свободном стуле появился пожилой седовласый и взъерошенный господин в больших очках, уже с наполненным бокалом наготове. Рыбин представил его как выдающегося ученого-испытателя, работающего на благо города и страны. Ученый не заставил себя ждать и провозгласил тост за «царицу всех наук». Компаньон осоловел, а ученый принялся рассказывать об очередном изобретенном им вечном двигателе, который заработает тогда, когда он изобретет вечный гальванический элемент. Все поздравили его с этим и отметили очередным тостом.
— А вы знаете, что наш многоуважаемый Бургомистр давеча заходил к господину Кожемякову? — размахивая бокалом, направил ученый разговор в другое русло. — Значит-с, пришел он и заказал срочно у него платье для своей ненаглядной доченьки! И вы не представляете себе, какое платье! Мех, кожа, бриллианты и золотая тесьма… Я чуть в обморок не упал, когда услыхал про такое…
— Уж ни самуж ли видавать собрался? Я би такую ля фам в жены-то трам-пам-пам… — загоготал дю Буржуа.
— Полноте вам, господин дю Буржуа, не вы один засматриваетесь на ее прелести, — произнес Рыбин; смутное чувство овладело им, и в памяти всплыл напомаженный хлыщ из театра со своей надменной физиономией. — Насколько мне известно, господин Бургомистр собирается выдать ее за господина Рокфеллера…
— Ну если так, то должно бы соответствовать, конечно, — сказал ученый. — Он ведь и задаток на пошив оставил! Вы себе представить не можете, во сколько ему обойдется все это!
— А вы себе не представляете, сколько я могу себе представить, — ответил Рыбин и крепко задумался.
Ученый-испытатель запнулся и отхлебнул из бокала, затем продолжил:
— И как вы полагаете, господа, может ли быть у простого чиновника столько денег на платья для дочери? На науку ведь таких денег нет! Я уже который год пороги его кабинетов обиваю с просьбами выделить средства на исследования далеких звезд. А он мне все одно: зачем нам эти звезды, ни холодно де от них, ни жарко. Так ведь не образован они, не понимает они, что звезды — вечные, как и двигатели мои. Вот изучим парочку, вот и сразу будет вечный гальванический элемент…
Доводы ученого уже никто не слушал: Компаньон откровенно недоумевал, дю Буржуа все пытался упасть лицом в салат, но постоянно не попадал, Рыбин же пребывал в раздумьях. Тревожное чувство овладело им, ощущение какого-то долга, как будто забыл что-то сделать. Из раздумья его вывел доселе молчавший Компаньон:
— Поручик, прошу простить мою нескромность, но, если мне не изменяет память, с тех пор, как мы в последний раз с вами виделись, вы были в этом же самом старомодном камзоле. Он же весьма поизносился…
— Он дорог мне как память… — начал было Рыбин, но вдруг, словно осененный воспоминанием, полез в нагрудный карман камзола, извлек оттуда смятый листок бумаги, прочитал, потом продолжил: — И вот, как раз сегодня я должен был встретиться с господином Кожемяковым, с нашим местным скорняком, да совсем забыл. Стар я становлюсь, дорогой мой Компаньон. Память ни к черту…
— Не чертыхайтесь, поручик. Ни к чему это.
— А вы мне не указывайте. Доживите до моих лет сначала. Вот как не чертыхаться, когда я снова без шинели останусь? Должен был сегодня идти на примерку, а вот вылетело все из головы…
— Не переживайте, поручик! Завтра вместе сходим! Я зайду к вам с утра, и, как в старые добрые времена, прогуляемся по городу! Подышим свежим провинциальным воздухом…
— Как же! Вот, видите, у меня назначено, — Рыбин протянул смятый листок, — на 7 часов вечера сего дня. Господин скорняк очень занятой, вне назначенного времени не принимает. К тому же, сами слышали, каков заказ свалился ему. Не до моих шинелей ему будет. А я, старый дубина, вместо обмера пошел в театры…
— Ах, театры — это же прекрасно! — Компаньон захлопал в ладоши, — надо будет обязательно сходить! Что нынче у вас играют?
— Партию в преферанс! Вот во что нам надлежит сыграть! — провозгласил ученый-испытатель, с предельным вниманием рассматривавший на просвет прозрачный бокал, затем грозно обрушил его на стол. Компаньон вскочил и запрыгал от радости. Француз отвлекся от своего безнадежного занятия и сказал:
— Я не могу понять, как ви это делаете с салатом!
— Ничего, попробуйте позже, например, по окончании игры, — успокоил его Рыбин.
— Господа, вынужден просить вас повременить с игрой… — Компаньон, посмотрев на часы, поднялся из-за стола. — По крайней мере до моего возвращения. Мне нужно по срочному делу…
Компаньон удалился в сторону уборной, а Рыбин, ощутив сильную усталость во всем теле и острую необходимость сменить положение на горизонтальное, решил, что с него на сегодня хватит. Преферанс он не особо любил, а играл только из вежливости или от безнадежной скуки. Распрощавшись со всеми, он отправился домой.
Глава 2
Рыбин проснулся по старой казенной привычке, в 7.25 утра. Ровно за пять минут до того, как будильник на тумбочке разразился отвратительными звуками, словно призывая поручика вскочить и разнести себя вдребезги. Однако, Рыбин этого делать не стал, а лишь протянул руку и мягко, почти ласково, нажал на кнопку. Покряхтывая, он встал с кровати и принялся делать зарядку. Зарядка заключалась в двух наклонах за тапочками, лежащими около кровати, и активных движениях руками при чистке зубов. После этой полезной процедуры Рыбин подошел к окну и широко распахнул его. За окном как и всегда было серо и грязно.
Мелкий противный дождик крапал на подоконник и немного на Рыбина. Уже ползали первые ранние экипажи, повылезали на улицу дворники и прочий дворовый люд. Вот кухонная девка плеснула помои на мостовую, вот на помоях поскользнулся ранний пьяница и, смачно ругаясь, принялся ворочаться в тщетных попытках встать. Вот из-за угла выскочил мальчишка-газетчик и принялся вопить во все свое молодое прокуренное горло:
— Сенсация! Убили! Неожиданное убийство! Сенсация!
Когда мальчишка поравнялся с домом Рыбина, тот остановил его:
— Эй, подлец, чего горланишь почем зря?
— Дак сенсация! — завопил мальчишка. — Убили! Свежие новости!
Рыбин досадливо поморщился, порылся в кармане халата, и, найдя наконец искомое, а именно мелкую монету, бросил газетчику.
— На-ка, подай мне свою макулатуру.
Мальчишка вытаращил глаза и полез в сумку. Достал из нее старые обрывки газет, протянул их Рыбину.
— Да нет, же, балбес, номер газеты давай!
— А, ну так бы и говорили, господин хороший, — протянул газетчик, и выдал детективу свежий номер газеты.
Рыбин, приняв газету, прикрыл створки окна. Подойдя к холодильнику, он извлек промасленный сверток. Понюхав, он сделал вывод: «Сельдь. Вчерашняя». Развернув сверток, достал сельдь, завернул ее в новую газету и положил на столик. Сев в кресло-качалку, он принялся листать старую замасленную газету, скривив лицо от селедочного запаха. В газете было все как всегда: жирные пятна, из-за которых совершенно невозможно было читать. Рыбин отложил газету и внимательно посмотрел на телефон. Подумав пару секунд, он поднял трубку:
— Алло, милейшая, соедините с котельной!
— Алло, — прокричала трубка, — вы к роженице, или уж дитятко забрать?
— Что? — не понял Рыбин.
— Ребенка забирать будете? — заверещали в трубку, — если не будете, так нечего роддом отвлекать, и так работы немерено!
На другом конце провода грязно выругались и лязгнули трубкой.
«Однако» — подумал Рыбин, кладя трубку. Внезапно его осенило, и он снова схватился за телефон:
— Алло, коммутатор, мне бы роддом, — Рыбин проявил чудеса дедукции.
Трубка рявкнула грубым мужским голосом:
— Котельная!
— Котельная! — Рыбин улыбнулся было, но тут же нахмурился и постарался придать голосу гневное выражение: — В доме не топите совсем, холод аж до костей, вот в комитет звонить буду, что ж такое-то!
Трубка забормотала что-то в свое оправдание, но Рыбин слушать не стал и выключил телефон. Он сладостно подумал о предстоящем визите к скорняку, о скором приобретении новой шинели, о предстоящем тепле и уюте, который будет ему обеспечен несмотря на хамство и безалаберность рабочих котельной, и сразу сделалось веселее.
Интересно, во сколько, после вчерашнего, проснется Компаньон, подумал Рыбин и ехидно улыбнулся. Он снова сел в кресло и крепко задумался. Почти даже задремал. Из дремы его вырвал ужасный стук в дверь. Казалось, полк гусар ломился к нему из прихожей. Рыбин брюзжа и кряхтя поднялся с кресла и пошел открывать. Только он повернул замок, как дверь распахнулась, и в комнату бесцеремонно вломился Компаньон.
— Поручик, вы слыхали-с? — не снимая обуви, Компаньон прошел в комнату и плюхнулся на кровать.
Рыбин, закрывая дверь, ответил в том смысле, что да, мол, еще не совсем состарился и кое-что слышу. Когда он обернулся, то обнаружил, что Компаньон уже не на кровати, а около холодильника, разворачивает селедку. Развернув, он, урча, вцепился в нее зубами.
— Компаньон, вы бы хоть почистили рыбу-то, — устало произнес Рыбин.
Компаньон, отплевывая чешую и не обращая на замечания Рыбина никакого внимания, что-то сосредоточенно вычитывал в газете среди пятен. Дочитав, он указал Рыбину на передовую статью:
— Ну так вот! Я о чем говорил-то! Не получится у нас сходить к скорняку, плакала ваша шинель горючими слезами… И ходить вам в камзоле до конца ваших дней!
— Милейший, прекратите ваши намеки. Не смешно уже. Я же говорил вам, что не принимает он вне очереди.
— Нет-нет, поручик. Тут совсем другое дело. Вот, полюбуйтесь, — он показал ему газету, — «Убийство скорняка! Господин Кожемяков найден убитым прямо на рабочем месте!» — голосом мальчишки-газетчика процитировал он.
У Рыбина внезапно пропал весь боевой настрой, снова появилась слабость в ногах, он присел в свое кресло. Ужасная перспектива всю зиму проходить без шинели, в одном камзоле, предстала перед ним в новом, вполне реалистичном свете. Он даже прослезился.
— Полно лить слезы, поручик! Слезами вы погибшему уже не поможете! А вот взяться за распутывание этого дела вы вполне можете, к тому же, с вами снова я! К вашим услугам, до конца отпуска я готов помогать вам, так сказать, тряхнуть стариной!
Рыбин промокнул глаза платком.
— Хммм… Отчего ж не взяться… Вполне можно и взяться. Дайте-ка мне эту газету сюда, — он принялся изучать написанное в статье.
— Да, а кстати, вы не знаете, как там наш кот-с?
— Какой Коц? — не понял Рыбин.
— Как какой? Наш кот-с! — Компаньон в свою очередь не понял, почему не понял Рыбин.
— Аптекарь который? — спросил Рыбин.
— Какой аптекарь?
— А какой Коц?
— Господи, — закатил глаза Компаньон.
— Вот Компаньон, теперь вы упоминаете Господа. Почему вы всегда вспоминаете то Господа, то пресвятую богородицу?
— Рыбин, прекратите демагогию! Я говорю о Коте. Кот! Мохнатый кот о шести лапах.
— Ах, этот, — Рыбин нахмурился. — Кот наш давненько постригся в монахи. Видимо голову ему окончательно повредило.
— Торшером… — начал было Компаньон, но внезапный стук в дверь прервал полет его мысли.
Рыбин открыл дверь. На пороге стоял господин в полицейской форме.
— Частный детектив Рыбин?
— Так точно, — Рыбин пригласил гостя войти. — Вы уж извините, рано-с, потому я и в халатах нахожусь. Вы по какому, собственно, вопросу?
— Да, собственно, по какому? — взвился Компаньон. — Ежели вы по поводу стекла вчера выбитого, так это вовсе не я, это оно само выпало не выдержав напора ветра, вот у кого хотите спросите, хоть у сторожа, хоть у другого кого, кто видел, конечно если, а если не видел, то и слушать его не надо, коли не видел…
— Прекратите шум, Компаньон, — Рыбин повернулся к полицейскому. — Что-то случилось?
Полицейский некоторое время подумал, поглядывая на Компаньона, пожевал губами и наконец, сформировал предложение:
— Частный детектив Рыбин, вас к себе Бургомистр просит, немедля. Дело не терпит отлагательств.
После сих слов, городовой развернулся и вышел. Рыбин задумался, Компаньон обрадованно захрустел газетой с селедкой.
— Ну значит, вовсе и не стекло. Да и говорю я, что не было меня там, вот опять же сторож скажет, и дворник, да и господа дю Буржуа… и этот… ученый-испытатель тоже!
Рыбин выплыл из забытья и начал быстро одеваться.
— Компаньон, да бросьте вы уже эту рыбу.
Компаньон быстро убрал рыбу и, насвистывая, нервно заходил по комнате. Рыбин за это время успел одеться, и на ходу накидывая плащ поверх камзола произнес:
— Компаньон, пойдемте, намечается преинтереснейшее дело, как я полагаю!
Компаньон сорвался вслед за товарищем, да так рьяно, что споткнулся на пороге и хлопнулся носом об пол. Давненько он не падал, подумал Рыбин, помог ему подняться и закрыл дверь. Компаньон в это время порылся в кармане, вынул шерстяной носок, недоуменно на него посмотрел и принялся утирать испачканное лицо.
— Компаньон, возьмите, — Рыбин протянул ему носовой платок, — и наконец, соберитесь уже!
Спустя минуту они уже выходили из подъезда. Рыбин, твердо печатая шаг, шел впереди, а за ним семенил Компаньон, точно как это было тринадцать лет назад…

У дома Бургомистра Рыбина и Компаньона долго осматривал и охлопывал по мягким частям тела грузный усатый полицейский служитель. Кряхтя и булькая, он умудрился даже наклониться и ухватить Компаньона за штанину, в связи с чем тот взвизгнул и зарделся.
— Ну вродь в порядке все, господин детектив, можете проходить, — от приложенных усилий полицейский шумно пыхтел и обливался потом.
— Премного благодарны, — Компаньон состроил довольную мину, и они громко хлопнув калиткой, двинулись на встречу.
Во дворе дома Бургомистра было живо. Дородная прачка развешивала белье на просушку, хлопотали куры, в грязной луже сидел какой-то карапуз и самозабвенно ковырялся в носу.
— Знаете, Рыбин, — Компаньон вертел головой, оглядывая бургомистрово хозяйство, — что-то нынче полицейские не те пошли. Поперек себя шире, как он вообще бандитов-то ловит? За места разные хватает, что ж такое-то?
— Полицейские? Бандитов ловить? — Рыбин как всегда пребывал в раздумьях. — Это ж когда такое было? Мы тут вам не в столицах, дорогой Компаньон, мы тут у нас, в провинции. Полицейские тут несколько другими вещами занимаются…
— Ага, ага, — Компаньон закивал головой. — А вот, помните, как-то был случай… — заглядевшись на прачку, Компаньон случайно наступил на курицу, та с перепугу ломанулась в сторону и врезалась в малыша, который, в свою очередь, достал палец из носа да заорал, как будто его резали. Компаньон, испугавшись произведенного эффекта и возможных последствий, поспешно впорхнул во входную дверь, попутно оправдываясь перед Рыбиным, который смотрел на него с немым укором.
— Ну так, я что? Кто ж тут разберет, что за живность под ногами, я, сами понимаете, отвык ужо от таких вещей…
Из конторки у входной двери выглянул старикашка с бородой и проблеял:
— Вы куда претесь, уважаемые?
— Назначено у нас, — Рыбин с презрением смерил старика взглядом. — Извольте доложить Бургомистру, что детектив Рыбин прибыл.
— Чевой-то я должон кому-то докладывать… Я вам что, мальчишка, что ли… — старый хрыч, ворча, зашаркал в сторону дубовой двери, которая, надо полагать, вела в кабинет Бургомистра. — Пруть, и пруть с самого утра… Ишь ты-ы-ы… Еще и командуют, поглядите-ка на них…
Добравшись до двери, он, приоткрыв ее, засунул голову в комнату и объявил:
— Господин Бургомистр, тут прибыли какие-то личности, детективы, говорит, оне.
— Конечно-конечно, Нестор Фомич, скорее же впускайте их ко мне, — послышался высокий, с небольшой хрипотцой голос.
Рыбин и Компаньон вошли в кабинет, оставив старикашку сокрушаться по поводу грязных следов на полу.
Бургомистр оказался невысоким толстым, почти круглым, розовощеким господином. В руке он держал огромный платок, которым постоянно протирал свою обильно потеющую лысину и обширные щеки. Несмотря на свои изрядные объемы, он постоянно двигался, вертелся и взмахивал руками.
— Проходите, проходите господа, — Бургомистр всплеснул руками. — Нестор Фомич, чаю подайте господам, или кофию… Совсем старичок неучтивый стал, — обратился он к гостям, — забывает постоянно обязанности свои. Но, что поделать, уволить я его при всем желании не могу, еще папеньке моему он пеленки менял, старость у нас уважать принято… да-а… — Бургомистр наконец прекратил крутиться вокруг Рыбина и Компаньона и плюхнулся в кресло, попутно своротив со стола какие-то бумаги…
— Ох-ох, — запричитал он, сейчас Нестор придет, все уберет, не утруждайте себя, — сказал он Компаньону, который пытался бумаги поднять. — Нет-нет-нет, садитесь, и приступим, наконец, к делу!
Рыбин с Компаньоном уселись на софу, Нестор Фомич принес чаю, собрал ворох рассыпанных по полу бумаг, и они приступили к делу.
— Ну так вот, господа. Собрал я вас вот по какому делу, — Бургомистр взял со стола плюшку и макнул её в чай. — Я, собственно говоря, человек-то простой, мне многого не нужно, сами видите…
Рыбин окинул взглядом кабинет, картины в золоченых рамах, дорогую массивную мебель и тяжелые портьеры из бордового бархата, и неопределенно сказал: «Грррм…»
— Да-да, мне многого не нужно, — продолжал тем временем Бургомистр, как-то странно косясь на плюшку, которую держал в руке: так, бывает, тигр смотрит на свою жертву во время охоты. — Единственное, в чем не могу отказать, это в том, что уж сильно доченьку свою балую. Одна она у меня… Жена, упокой господь её душу, при родах еще померла, вот и осталися вдвоем. Ну и давеча, жених у нее объявился, слава Богу. Уж как долго искали-искали, все найти не могли, а вот тут повезло. Нежданно, так сказать, негаданно. Ну и встреча должна была быть, вроде как бал, а может, и маскарад какой, не знаю, в общем, — Бургомистр все-таки выбрал момент для атаки и хищно впился в плюшку зубами.
Компаньон прихлебывал чай и пялился в окно, где прачка, вихляя задом, полоскала белье в кадке. Рыбин, тем временем, казалось бы, слушал Бургомистра, который, покончив с несчастной плюшкой, продолжил:
— Ну и заказал я скорняку окаянному платье для Лизоньки своей. Ну обыкновенное платье, на бал, чтобы жаних, значит, увидал красавицу. Однако, скорняк изволил поступить нечестно и помер нынче ночью. И, что самое главное, платье, прохвост, так и не доделал! Это ж теперь что получается, Лизонька должна в старом на бал-то пожаловать? Не за то я задаток, понимаете ли, платил.
Компаньон начал подмигивать и делать Рыбину какие-то многозначительные знаки. Видимо, хотел, чтобы тот присоединился к нему в разглядывании прачешных прелестей, однако Рыбин был так погружен в дело, что не замечал.
— В связи с этим оскорблением я хочу, чтобы вы изловили убийцу негодника и взыскали с него мой залог да и стоимость материи для платья, а то скорняк уже всю её искромсал. А еще и моральный ущерб неплохо было бы возместить! Я уж очень огорчен был потерей материала и срывом бала.
— Стало быть, материалу жалко… — пробормотал Компаньон, задумчиво поглядев в чашку с чаем.
— Ну а как же! — вскричал Бургомистр, взмахнув ручками, перевернув при этом корзинку с плюшками, как раз в тот момент, когда Рыбин потянулся к ним рукой. «Грррм» — сказал Рыбин и убрал руку.
Бургомистр, будто и не заметив досадного происшествия, вскочил из кресла и начал, отчаянно жестикулируя, объяснять присутствующим ценность материала, и то, как он не емши и не спамши работал не покладая рук, чтобы заработать на дорогущее индийское сукно и золотые пряжки-сережки, и так далее… Рыбин слушал задумчиво, а Компаньон рассеянно мешал пальцем чай, глядя в окно. Вдруг он перебил Бургомистра:
— А, значит, скорняка-то как звали у нас?
— Какого скорняка? — удивленно задрал брови Бургомистр.
— Помер который, — ответил Компаньон.
— Кто?.. помер?.. — Бургомистр, казалось, совершенно не помнил, с чего начал свою речь.
— Ну, которому задаток вы дали, платье, Лизонька, жених завидный, пряжки-сережки…
— Ах, подлец этот? Кожемяков его фамилия! Один он тут у нас! Не перепутаете… Ну так что, беретесь за дело? Найти и, так сказать, возместить! — Бургомистр агрессивно стукнул кулачком по камину.
Рыбин встал и, кивнув головой, направился к выходу, сопровождаемый недоуменным взглядом Бургомистра.
— Беремся, возместит, никуда не денется, — Компаньон успокоил Бургомистра и направился вслед за Рыбиным.
Распахнув дверь, Рыбин чуть не пришиб вредного старикашку Фомича, который подслушивал разговор, до сих пор держа в руках бумаги из кабинета. Тот, оскорбившись, сразу же начал ворчать и хаять непрошеных гостей. Положив бумаги на столик, он полез к себе за перегородку.
Твердым шагом Рыбин проследовал через прихожую и вышел во двор. Компаньон же, помедлив, сказал старику:
— Простите, любезный, разрешите листочек бумажки у вас вот взять для, такскать, нужд личного характера? Да, и, кстати, где тут у вас уборная? — Компаньон быстро взял пару листков.
— Кака така уборная? Про сортир ты мне тут толкуешь? — старик нервно засучил руками, пряча бумаги за пазуху. — А вот во дворе, у Катьки-прачки спроси, она тебе объяснит, а мне некогда тут с тобой лясы точить.
— Премного благодарен, — Компаньон торопливо засеменил вслед за удаляющимся Рыбиным.
Во дворе он, мило улыбаясь, подошел к прачке и, взяв, её за руку, сладким голосом спросил:
— Мадемуазель, не будете ли вы так любезны оказать мне честь… Просветите меня по вопросам гигиены в вашем доме? Где я могу справить свои потребности, не запятнав при этом репутации?
Прачка выдернула руку и уставившись на Компаньона непонимающим тяжелым взглядом, пробасила:
— Какая я тебе мамзель? Катька я. Шел бы ты отсель со своими словами заумными, пока не огрела кулачищем-то. — И прачка сделала предупреждающий замах кулаком, Компаньон в испуге шарахнулся в сторону.
— Всё, понял, спасибо и мерси, — он сунул бумаги в карман и последовал прочь со двора к бричке, у которой уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу Рыбин.
— Эм-м.. Пожалуй, в другой раз схожу, — объявил Компаньон, залезая в бричку и устраиваясь поудобнее. — Поручик, с чего вы собираетесь начать поиски?
— Полагаю, сперва нужно осмотреть место происшествия и опросить свидетелей, — сказал Рыбин и погрузился в глубокие раздумья.
— Простите… Но разве это уже не проделала полиция?
Повозка тронулась, и ежесекундно проваливаясь в ямы, заскрежетала в сторону центра города. После очередной колдобины Компаньон звонко щелкнул зубами, больно прикусил язык и прослезился. Рыбин, не выплывая из задумья, пробубнил:
— Полиция? С какой такой стати?..
Убийство, — думал Рыбин. Зверское убийство человека. Зверское, подлое, гнусное убийство. Это ужасно. Жил себе человек на свете, творил, мастерил, кого-то любил, был кем-то любим… А потом вдруг его жизнь прерывается, причем прерывается чьей-то поганой рукой, не имеющей на это никакого права. Это действительно ужасно. Но куда ужаснее тот факт, что человек, взявши на себя столько обязательств, не смог их выполнить и подвел столько хороших людей… Ах, бедная моя шинель, ах, бедный я. Чувство злости и тревоги овладевали им, переполняли его; но вместе с тем, было и какое-то приятное ощущение, некое ностальгическое чувство: с ним снова старый добрый друг, снова интересное и загадочное задание, позволяющее размять стареющие кости. Но чего-то явственно не хватало. Кого-то не менее близкого, кого-то, кто так же сопровождал его былые приключения. Кот же! Старый добрый Отвязанный Кот. Надо бы вновь навестить его в монастыре…
Ход мыслей был прерван наружным шумом: на тротуаре стоял мальчишка-газетчик и горланил:
— Свежие новости! За дело об убийстве скорняка берется известный частный детектив Рыбин! Свежие новости!..
Рыбин скомандовал извозчику остановиться, подозвал мальчугана, и, выхватив у него из рук газету, со всем своим грозным видом стал вчитываться в передовицу.
— Вот она, флава! — придерживая рукой подбородок произнес Компаньон. — О, гофподин дю Бувуа! Добвый день!
Рыбин оторвался от чтения. Рядом с бричкой, сверкая своими грандиозными усами, стоял поджарый француз, и, разразившись львиным рыком, приподнял цилиндр в приветствии.
— Я слышаль уже, что ви будете расследовать убийство! Прошу вашего позволения помогать вам, мсье.
Рыбин состроил недовольную мину и открыл было рот, чтобы объявить об отказе, но француз перебил его:
— Потому что я знать, кто есть убийца!

maxel & Константин Романов, 2017 г.

Полную версию книги покупайте в книжных магазинах вашего города и в электронных магазинах.