Сказания горных ветров. Дополненное

Варвара Корякина
СКАЗАНИЯ ГОРНЫХ ВЕТРОВ
(начало повести)
СЛУШАЮЩАЯ ВЕЧНОСТЬ
Виктория Павловна села на пригретый солнцем теплый большой и гладкий  камень. Она смотрела, как перекатываясь, ударяясь о камни, бурлит горная речка с чистейшей ледяной водой, как по бездонному ясному небу плывут пушистые облака.  Вдыхала аромат цветущей хвои лиственниц и едва доносящийся из леса пьянящий запах цветов багульника. В этом прекрасном своей первозданной прелестью мире не ощущалось время, женщина чувствовала, что она растворена в вечности и безмятежной красоте цветущего лета. Эти горы, эти деревья, эта река и даже жужжащий над золотыми одуванчиками шмель знали ее под красивым и нежным именем Лэрэдо-Мотылек. Так ее певучим, необыкновенно теплым, голосом звала бабушка, так до сих пор зовут сородичи на стойбище, так ее зовет родная тайга, когда она погруженная в свои заботы, живет в каменном многолюдном городе, и тогда щемящая тоска вселяется в ее душе. А в шумном городе ее величают Викторией Павловной…
 Лэрэдо знала, что ее всегда ждет тихий уютный мир, где реальность людей и Вселенная сливаются, и Вселенная голосом ее бабушки шепчет ей: «Лэрэдо-Мотылек, девочка моя, рожденная с нежной и легкой, летающей душой, подобной хрупким крыльям бабочки, я всегда оберегаю тебя, всегда вслушиваюсь тебе…». И этот ловимый душой шепот вселял в нее надежду, когда ей было плохо, такой близкий, но в то же время далекий родной мир успокаивал ее.
Сидя на берегу, слушая шум воды, утопая в лучах вечереющего солнца, женщина вспоминала детство и бабушку свою Имаану, ее ласковые шершавые, греющие особой теплотой, руки.
Летом в стойбище хорошо. Маленькая Лэрэдо спит в тордохе со своей бабушкой, ее сладкое и тихое дыхание умиротворяет засыпающую девочку. Иногда по ночам Лэрэдо просыпалась и слышала, как мягко ходят олени вокруг, изредка будто бы покашливают тихо, словно боясь тревожить ночной покой, царящий в этом безоблачном безмятежном мире. От этих ночных звуков становилось так хорошо на душе. Девочка чувствовала себя защищенной и безгранично счастливой.
Утром ее будил ни с чем несравнимый вкусный запах бабушкиных лепешек и сладкий с ноткой кислинки аромат варенья из морошки. Увидев, что внучка зашевелилась, Имаана, слегка протягивая слова, говорила: «Лэрэдоо, птенчик мой, вставай, иди к речке умываться, поздоровайся с солнышком, с деревьями, с оленями, с сородичами. Скажи всему миру, что ты проснулась и радуйся новому чудесному дню». Девочка выходила на свет из полутемного чума, зажмуривала глаза и дарила счастливую улыбку всему миру. Потом она бежала по проторенной тропинке к речке. Холодная вода освежала и очищала, дарила неповторимое ощущение.
  Лэрэдо-Вика была городским ребенком, поэтому дети в стойбище сначала ее сторонились, потом поняли, что она такая же, как они, стали с ней дружить. И бабушка ветврач Елизавета Петровна-Имаана тоже жила в городе, только часто выезжала на стойбища делать прививки оленям, осматривать их, а лето-отпуск проводила в своем родном месте, где испокон веков жили ее предки и пасли своих оленей.
Родители Лэрэдо жили и учились в далеком красивом городе, куда на Новый год ездила она с бабушкой. Маму зовут Лариса, у нее нет нежного звучного эвенкийского имени и не любила она ездить по стойбищам. Мама у Вики очень красивая, высокая, стройная, ухоженная, всегда одета со вкусом. Папу зовут Павел, тоже высокий и крупный, улыбчивый и добрый. Девочка так скучала по родителям. Поженились еще в студенческие годы, на третьем курсе родили Вику, учебу закончили и поступили в аспирантуру. Дедушка Лэрэдо тоже был своего рода ученым, был учителем истории, изучал свой родной край, но рано ушел из жизни.
Долгими зимними вечерами Имаана рассказывала удивительные сказки, собранные дедушкой Алексеем-Дугулчаан. В рассказах бабушки оживали удивительные сказочные миры и необычные герои былых времен.
Певучим голосом Имаана говорила:
«В каждом дуновении ветра слышится говор исчезнувшего племени, в каждом шелесте деревьев таятся слова улетевших в даль веков великих народов... Но  они здесь, Мать-Земля хранит память обо всех…».

ЖИВАЯ ВОДА

Бабушка Имаана выглядела очень молодо и была легка на подъем. Когда Лэрэдо было лет пять, бабушке было  пятьдесят с лишним, но люди ей давали не больше тридцати пяти лет. Свою красивую моложавую внешность Елизавета Петровна объясняла тем, что она часто купается в «живой воде», которой богаты ее родные края. И однажды Имаана рассказала маленькой Лэрэдо удивительные легенды об этих источниках минеральных живительных вод.
«Давным-давно в незапамятные времена в этих местах жил богатый эвенкийский род нюрмаган. У вождя рода было семь дочерей и не было сыновей. И однажды на закате лет боги даровали ему сына. Но ребенок родился болезненным и покрытым струпьями. Сколько знахарей и шаманов пытались вылечить малыша, вроде бы язвы заживали, но спустя некоторое время опять появлялись. Нюрмаганы кочевали по всей Южной Якутии и однажды во время переезда малыш выпал из люльки. Сначала не заметили, что ребенок выпал, потом услышали веселый смех малыша и плеск воды, и обернулись. Давно не слышали родители звонкий смех своего сыночка, зудящие раны так беспокоили, что малыш все время плакал и капризничал.
А тут сидит мальчик посреди неглубокого родника с теплой ласкающей водой, бьет по воде, плескается и задорно хохочет. На глазах умиленной матери выступили слезы счастья. После этого купания малыш спокойно спал всю ночь, а на утро болячки покрылись корочкой и стали заживать. Род нюрмаган целое лето провел у живительного родника. Каждый день купали малыша в целебном источнике. К зиме мальчик полностью выздоровел. С тех пор эти источники стали почитаться как священные места. Мальчик вырос и стал вождем своего рода, отважным, смелым и сильным. Звали его Нахот. И народная молва из уст в уста из века в век стала передавать тайну живительных горных ключей.
Еще до этого рассказанного в распространенной легенде случая о выздоровлении сына вождя рода нюрмаган, были удивительные рассказы охотников, наблюдавших за ранеными оленями и лосями. Окровавленные животные, собрав последние силы, добирались до таинственных горячих ключей, окунались в ручейки и озерца, куда стекалась целебная вода, и раны заживали очень быстро. Их природное чутье знало, что в этих запрятанных в горах ручьях течет особенная вода.
С тех пор великие шаманы древнейших эвенкийских родов нюрмаган, пуэгир и бюлю стали почитать и охранять эти заповедные места, совершали обряды и берегли от чужаков эти дары богов.
Было еще одно прекрасное предание об этих загадочных источниках живой воды.
В одном роду, неизвестно в каком, за туманами веков, когда эвенки были могущественны, когда у них были великие князья и в те далекие времена лучшие сыны этого гордого и благородного народа управляли провинциями Поднебесной, жила девушка неописуемой красоты. Днем она сияла подобно солнечным лучам, а лунной ночью она затмевала свет Луны красотой прекрасного лика. И звали красавицу Аэврит. Влюбился в эту юную чарующую красавицу император одной большой провинции Китая. Послал он сватов к родителям девушки, все сделал честь по чести. Престарелые родители Аэврит не могли отказать Его Величеству – наместнику богов на Земле. Соглашение было заключено, калым оплачен, назначена дата свадьбы на осень.
Жарким чудесным летним днем юная Аэврит сидела у прохладного горного ручья, пела серебристым проникновенным голосом песню о красоте родной природы и обрабатывала оленью шкуру. Ее чудесный голос услышал проезжавший мимо молодой отважный охотник Мэндэ. Его так очаровал голос поющей девушки. Он из-за кустов наблюдал за прекрасной певуньей. Спиной к нему сидела девушка с точеным гибким станом, по спине струилась густая длинная цвета воронова крыла коса, и конец роскошной косы, украшенной косоплеткой, лежал на прибрежных камнях. Почувствовав чужой взгляд на себе, красавица обернулась. Юноша Мэндэ оторопел от неземной красоты девушки, словно девственный снег на высоких вершинах гор была белолика, бездонные темные,  как омут глаза, были ярче зимних звезд,  свежие губы цвета алой утренней зари приоткрыты в удивлении, румянец на девичьих щеках нежнее розового рассвета. Влюбился Мэндэ с первого взгляда в девушку удивительной редкой красоты.
Вышел юноша из своего укрытия к девушке. Юная красавица потупила взор. Мэндэ подошел к девушке и спросил:
- Как тебя зовут, прекрасная дева?
- Аяврит, - ответила девушка, улыбаясь.
- А тебя как величают отважный юноша?
- Мэндэ нарекли меня мои родители.

Долго гуляли вдоль речки юноша и девушка. В их юных сердцах зародилось удивительное, прекрасное и нежное, как первый подснежник, вобравший в себя весеннюю небесную синь, выросший сквозь лед и снег, чувство.
Юноша обещал осенью вернуться за прекрасной девой и увезти ее далеко-далеко, на свою родину. Юная Аэврит не успела сказать благородному и отважному охотнику, что она уже обручена. Молодой охотник так быстро и ловко сел на учаха-оленя и ускакал.
Аэврит утаила от родителей встречу с молодым охотником, который затронул ее юное девичье сердце.
Наступила осень. Император северной провинции Поднебесной прислал свадебный караван за своей красавицей-невестой. Был проведен обряд проводов невесты, попрощалась прекрасная Аэврит со своими старыми родителями, залилась горючими слезами. Но сказанное слово и произнесенное вслух обещание не нарушимы, суждено было юной Аяврит стать женой императора.  Тронулась богатая процессия в дальний путь.
Опоздав лишь на сутки, приехал в стойбище, где жила  красавица Аяврит, смелый и храбрый молодой охотник Мэндэ. Юноша узнав, что его возлюбленная уже была обручена, сначала отчаялся. Но любовь к   прекрасной Аэврит была настолько  сильна, что отважный юноша смог пересилить все свои страхи и сомнения.  Отчаянный и бесстрашный Мэндэ решился догнать возлюбленную и выкрасть ее, увезти в дальние дали, скрыться в труднодоступных горах Станового хребта и начать новую счастливую жизнь.
На третьи сутки пути Мэндэ догнал караван. Своих оленей оставил в другом месте и ночью тайком пробрался к повозке, где спала юная Аяврит. Услышав голос возлюбленного, красавица встрепенулась, обрадовалась. Под покровом ночи влюбленные сбежали.
Наутро обнаружили пропажу, исчезла невеста императора. Никто ничего не знал, никто никого не видел, ни один чужак не приближался к каравану. Ужас охватил воинов, сопровождавших невесту властелина. Они рассыпались по тайге в поисках сбежавшей красавицы. Один из воинов, опытный и пытливый увидел следы  оленей, ушедших в сторону гор вдоль реки. Отряд воинов помчался в погоню за беглецами. Вскоре они догнали юношу и девушку. Меткий стрелок прицелился в спину молодого охотника и выстрелил острой пронзительной стрелой, прострелил насквозь и попал прямо в сердце. Упал замертво отважный юноша на землю, хлестала ключом горячая кровь из его раны. Нагнулась над умирающим возлюбленным красавица-дева, и залилась горючими слезами, которые текли из ее прекрасных глаз ручьями.  Оканемели от горя Аэврит и Мэндэ. Догнавшие китайские воины застыли в недоумении и тоже превратились в камни. Говорят, где-то в горах есть семь скал, очертанием напоминающих воинов, и камни, похожие на юношу и девушку, заключивших друг друга в объятия на вечные века, которых не смогла разлучить даже смерть.
Кровь Мэндэ и слезы Аэврит превратились в горячий источник. Вода, рожденная из крови из раны сердца, наполненного неземной любовью и чистейших слез, оплакивающих несостоявшееся великое чувство, стала обладать целебной силой и дарила энергию жизни.
Такова печальная и красивая легенда о живой воде, которая бьет горячим ключом в наших краях», - закончила свой долгий рассказ Имаана.
В воображении Лэрэдо оживали яркие образы былых легенд, она всем существом ощущала то далекое время, куда можно было попасть только на крыльях мечтаний и грез. Предания предков не были похожи на волшебные сказки, которые ей читала из ярких и глянцевых книжек бабушка. Они были особенные, пронизанные запахом тайги, журчаньем горных речек, дымом костра и еще чем-то неуловимо прекрасным и родным, от чего в груди рождалась необыкновенно теплая волна, трепетно и медленно распространялась по всему телу, обволакивая сознание ожиданием чуда и безмерного счастья.

СКАЗ СТАРОГО КАЮРА

Лэрэдо с рождения жила в Нерюнгри – в молодом и своеобразном городе. Она любила свой город, с детства видела, как он строится, как среди стройных сосен возводятся высокие каменные дома-близнецы, как появляются проспекты и улицы, скверы, как город хорошеет и взрослеет. Здесь была особенная атмосфера – тихая и уютная.
Был конец сентября. Но осень выдалась долгая, необыкновенно теплая и благодатная. Уже за полночь, Виктории-Лэрэдо не спалось. Она встала, отодвинула штору, облокотилась о подоконник и смотрела в окно.
В бархатной тьме глубокой ночи мириадами сверкающих звезд сияют огни ночного города. Эти притягательные огни маняще мигают и таинственно влекут в бездну загадочной ночи. Ночью город затихает, окунается в сладкую дрему. Лишь изредка этот царящий покой тревожит шум запоздалых машин, которые пролетают по пустынной дороге и исчезают, растворяясь в зыбкой темноте ночи.  По сонным улицам города гуляет освежающий ночной ветерок, который на миг прячется в ветвях придорожных деревьев, играет ими, шелестя остатками засохших, давно пожелтевших листьев, потом улетает куда-то в глубокую даль, несется к белеющим вершинам спящих гор.
       Один за другим затухают мигающие огни ночного города. Лишь в некоторых окнах еще горит свет, за этими окнами ждут кого-то…
От теплого света ждущих окон становится как-то светло и уютно на душе.
       Глядя в окно на ночной город, Лэрэдо вспомнила легенду, рассказанную слепым каюром стариком Романом. Как-то ехала она из Якутска на такси.  Недалеко от маленького алданского поселка на обочине дороги увидели старую супружескую чету.  Старик был слепой с палочкой. Жена его была одета в меховую доху, вышитую по краям бисером. Остановились и посадили стариков. Они так на перекладных по старинке добирались до Нерюнгри. Разговорились. Старик Роман был местным алданским эвенком, всю жизнь работал каюром в экспедициях. Жена его Евдокия – тоже эвенкийка, из Амги. Между собой старики разговаривали на певучем древнем языке эвенков, эти слова были полны ласки и особого тепла.
Как сам сказал, Роман ослеп давно, но был очень живой, шустрый, сухой, жилистый, обходился без посторонней помощи, даже ухаживал за пожилой полноватой женой, помогал сесть в машину, выйти из нее. Очень странно, что незрячий, старый каюр точно знал, какую местность  проезжали, за всю дорогу ни разу не ошибся. В этом человеке, всю жизнь прожившем в тайге и в дальних дорогах, была особая связь с природой родного северного края.
         Евдокия была немногословна. Лишь тихо улыбалась. А старик Роман был разговорчивый, говорил в основном по-русски, как-то протягивая и смягчая слова. Поговорили сначала о погоде, о современной жизни, немного «поругали правительство», как всегда. Потом разговор зашел о Нерюнгри и о том, что бытует легенда, что местность, где построен город – «гиблое место». Старик Роман прищурил свои невидящие, мутные глаза, улыбнулся и сказал:
«Ээ, нет. Это не так. Заповедное место и «гиблое место» по-эвенкийски имеют одинаковое значение. Это не «гиблое место», это «заповедное – запретное место».
Потом старый каюр продолжил: «Здесь у нас, в Южной Якутии, горы и сопки не всегда имеют названия. Может, когда-то имели название, наши предки дали им имена, но мы - потомки забыли. Говорят, что сопка, где построен новый город Нерюнгри, называлась в былые, далекие времена Амикан, что означает Медвежья. В те ушедшие в небытие века, когда эвенков было много и оленей было у них тьма тьмущая, в эту заповедную местность приходили умирать священные олени, дарованные зажиточными эвенками Великим Духам местности.  Олень – орон для эвенка священное животное. Олень дан эвенкам в дар Сыном Неба Сэвэки. А местность, где остались кости, останки священных животных – заповедное место, святое место.
Как гласит древняя легенда - сопка, на которой стоит город Нерюнгри, названа Амикан в честь молодого шамана из древнего эвенкийского рода бюлю.
          И было это в незапамятные времена. Жил где-то здесь молодой шаман Мэлгэ. Влюбился юноша в прекрасную дочь вождя рода нюрмаган, в белоликую, как первый чистый снег, ясноглазую, как звездная ночь, тонкую, как молодая осинка, красавицу Синилгэ. Девушка была гордой и неприступной. Много сердец отважных тунгусских воинов и удачливых охотников было разбито. Гордая и своенравная красавица никого не одарила своим вниманием. Увидев прекрасный чарующий танец юной Синилгэ во время праздника Икэнипкэ, в разгар цветущего лета, молодой шаман Мэлгэ потерял покой и сон, в юном сердце шамана распустилась, как благоухающий дурманящий цветок багульника, любовь. Долго хранил и лелеял в своем сердце Мэлгэ свою первую чистую, как родниковая вода, сильную, как могучая горная река, любовь.
         Встретились однажды случайно Синилгэ и Мэлгэ возле тихого чистого ручейка Аммунакта. Поговорили, походили вдоль речки. На прощанье Мэлгэ взял за руку Синилгэ и, смущаясь, сказал о своей любви. В ответ гордая красавица залилась звонким, как журчанье весеннего ручья, смехом и сказала: «Не люблю я тебя, Мэлгэ. Ты неуклюжий и большой, как медведь. Был бы стройным и ловким, может и полюбила бы…». Сказав эти ранящие сердце юноши слова, юная красавица убежала. Долго стоял молодой шаман в оцепенении. Потом в ту же ночь собрался и ушел жить в тайгу. Больше никто никогда не видел Мэлгэ, будто сквозь землю провалился, исчез молодой шаман навсегда. Только каждую весну, когда природа расцветала и распускалась, когда в юных сердцах зажигался огонь любви, возле речки Аммунакта люди видели одиноко бродящего огромного медведя. Старые эвенки тихо шептались: «О, бедный влюбленный Мэлгэ все еще ищет свою единственную любовь – Синилгэ». Такова печальная история любви», - закончил свой рассказ старый эвенк Роман. Лицо у него посветлело, даже будто появился блеск в незрячих глазах. Была эта легенда былью или просто сказкой, но красивая легенда должна жить, окутывая наш мир легкой дымкой мистики, ореолом таинственности и очарованием красоты.
        Приехали они в Нерюнгри ночью. Лэрэдо издали увидела мерцающие огни ночного города, от них веяло каким-то особенным теплом. Эти мигающие огни будто говорили: «Как же долго мы ждали тебя…» И в сердце Лэрэдо пробуждалось щемяще-нежное, волнующе-светлое, ни с чем несравнимое чувство: «Как же я соскучилась по Нерюнгри. И город мой ждал меня, тосковал по мне и зажег свои окна, ожидая меня…». Каждый миг, каждое мгновение рождали в душе Виктории разные вибрации и чувства, которые имели свой запах, свой цвет и свет. И эти вибрации надолго оставались в самой глубинной сути Лэрэдо, которая имела трепетную душу, подобную мотыльку.
                Женщина стояла у окна и смотрела на спящий Нерюнгри -  город, построенный на месте Великой Любви, на заповедном, сокровенном месте. И, кажется, до сих пор бродит влюбленный Мэлгэ – медведь возле нашей речки Аммунакта, вселяя в сердца людей надежду и зажигая неугасающий Огонь Великой Любви…

ЛЕГЕНДА РЕКИ АТЫР

Это было давно и воспоминания тех давних времен залегли  в глубь памяти Лэрэдо-Виктории Павловны.  Воспоминания эти были связаны с очень светлыми, почти хрустальными чувствами, которые порой звенели и сейчас, окрыляя ее душу, унося ее в удивительный мир юности.
Лэрэдо тогда было 15 лет. С бабушкой Имааной она ездила по стойбищам во время летних каникул. Лето было холодное, дождливое, серое свинцовое небо нагоняло порой тоску. Постоянно шли то моросящие, то проливные дожди. Но даже эта серость пасмурных дней не могла испортить красоту цветущей тайги, разноцветье горных цветов и омрачить радость Лэрэдо-Вики. В дальнем стойбище ее ждали друзья - Света-Сигиктэ и Ваня-Ыныкчан. Они часто встречались во время летних каникул, а зимой друзья на новогодние каникулы приезжали к Вике-Лэрэдо в город. И это были незабываемые дни, как же им было весело. Этой зимой Вика не виделась с друзьями, уезжала к родителям в Хабаровск, поэтому соскучилась по ним.
Ехали ночью на УАЗике ветеринарной службы. Елизавете Петровне надо было срочно ставить прививки оленятам, появившимся в этом году.  Дорога была размытая, и они застряли  недалеко от левого притока реки Тимптон. Глубокая колея и вязкая грязь делали дорогу почти непроходимой. Под колеса подложили только что срубленные жерди, водитель Николай и попутчик дядя Женя  пытались толкать сзади машину, но все без толку. Решили по рации связаться с дорожной конторой и вызвать трактор на подмогу. Поговорили – трактор будет только  утром. Оставалось одно – ночевать в машине, хорошо, что еды с собой взяли много. Попили горячего чая из огромного термоса дяди Жени, поели и устроились спать. Но всем не спалось, поговорили о том, о сем. В ходе ночной беседы дядя Женя, который родился в дальнем стойбище и всю свою жизнь провел в тайге и кочевьях, знал эти места как свои пять пальцев, начал таинственный  рассказ:
«Вот мы застряли на притоке реки Тимптон, эта река называется Атыр. Неподалеку есть одно зловещее место, где сложили храбрые головы много отважных тунгусских воинов. Это место эвенки всегда обходят стороной. По ночам, как сказывают старики, там порой слышны душераздирающие крики, лязг боевых клинков, свист летящих стрел. Там же захоронены павшие в том страшном бою молодые витязи-хосуны.
Об этом сложено немало легенд. Местные эвенки часто рассказывают о страшной кровопролитной битве двух могущественных эвенкийских родов. Это битва произошла из–за того, что два могучих богатыря-хосуна полюбили и сосватали одну и ту же девушку неописуемой красоты. Она дала согласие выйти замуж за своего сородича, с которым выросла вместе и была влюблена в него с ранней юности, тогда рассерженный витязь из другого рода похитил красавицу. Так началась вековая вражда между двумя могущественными и некогда дружными родами. Много воды утекло с тех пор, но земля все еще хранит тайну тех, спрятавшихся за туманами веков, лет. Это были времена междоусобных войн и битв, времена кыргыс …
В этом страшном сражении сложил свою юную голову возлюбленный красавицы. Узнав об этом, прекрасная дева сбросилась со скалы. А другой хосун, весь израненный и обессиленный ушел восвояси, потом покинул эти места, говорят, обосновался где-то на западе Якутии возле реки Бюлю. Там до сих пор живут его потомки, так сказывают легенды былых времен», - тихо закончил свой рассказ Евгений Семенович, потом вышел из машины покурить. А все остальные сидели притихшие, и каждый думал о чем-то своем или, может, они с грустью размышляли о тех давних временах и бессмысленных войнах…
Лэрэдо вздремнула, и ей приснился странный сон. Ее подруга Сигиктэ выросла и стала той красавицей из легенды. Смуглая стройная и гибкая, как молодая ива, улыбчивая Сигиктэ с роскошной длинной косой черных, как смоль, густых волос была необыкновенно хороша собой. Девушка пошла за водой на речку. По дороге встретила Ыныкчана. Ыныкчан тоже вырос, возмужал, превратился в широкоплечего отважного витязя-хосуна. При встрече Сигиктэ засияла радостной улыбкой и смущенно потупила бездонные, раскосые оленьи глаза и сквозь тень густых ресниц смотрела на юношу взволнованно. Необыкновенные по-рысьи желтовато-зеленые глаза Ыныкчана влюбленно ловили каждый взгляд и жест юной красавицы. Юноша подошел к девушке, нежно взял ее за руку и, не отрывая восхищенного взгляда, сказал ей:
- Милая моя Сигиктэ, невеста моя ненаглядная. Подари мне хоть один поцелуй. Ведь мы обручены. Скоро свадьба. Вот наступит осень, и мы соорудим свой чум-тордох и начнется наша счастливая жизнь.
Раскрасневшаяся от смущения девушка полушепотом произнесла:
- Дорогой мой Ыныкчан, мой отважный воин. Потерпи немного, ведь до свадьбы нам нельзя видеться. А ты поцелуя просишь. Скоро, совсем скоро я стану твоей верной женой и спутницей на всю оставшуюся жизнь.
Девушка нехотя отняла руку и побежала вниз, к речке. Ыныкчан со счастливой улыбкой смотрел вслед и любовался своей возлюбленной: девушка, словно мотылек, невесомо и бесшумно порхала по прибрежным камням, был слышен лишь тонкий звенящий звук ее украшений. Сигиктэ оглянулась и с восхищением посмотрела на своего жениха: крепкий высокий и красивый юноша с по-детски открытой улыбкой, лучезарным взглядом добрых светлых глаз. Мужественное, с высокими скулами юное лицо Ыныкчана светилось любовью. Девушка улыбнулась и помахала жениху.
Вдруг откуда ни возьмись, появились всадники. Один из них очень крупный и могучий с черными густыми усами схватил юную Сигиктэ, бросил поперек седла и всадники ускакали прочь.
Увидев все это, Ыныкчан побежал в стойбище. Рассказал о похищении невесты. Облачившись в боевые доспехи, отважные тунгусские воины бросились в погоню.
Настигли они похитителей на приустьевом мысе реки Атыр. И завязалась страшная битва. Все хосуны из рода Сигикти были перебиты. Погиб и молодой витязь Ыныкчан. Увидев сраженного жениха, Сигиктэ побежала к нему, наклонилась над ним. Светлые ясные глаза Ыныкчана стали уже безучастными стеклянными и в них отражалось бездонное августовское небо. Девушка прикрыла глаза возлюбленного, запечатлела на его остывающих губах последний прощальный поцелуй и шатающейся походкой побрела к скалам, взобравшись на скалу, закричала безумным душераздирающим пронзительным криком и бросилась вниз на острые камни…
Лэрэдо вдруг резко проснулась, какая-то ноющая боль щемила ее сердце.
 А взрослые все еще разговаривали полушепотом о былых временах.
Евгений Семенович все еще не закончил свой рассказ:
«Когда наступит рассвет - на мысе реки увидим небольшую скалу, сказывают, именно с нее бросилась юная тунгусская красавица. Наш род, кочуя по этим местам, всегда обходит эту местность. Жутковато там.
Еще рассказывают, что тут археологи раскопки делали и обнаружили здесь железные кованые наконечники стрел. Видимо, эта легенда об Атыре правдива. Согласно старинным преданиям Атыр – это имя того хосуна - похитителя красавицы,. На новом месте, куда потом направился, отважный и угрюмый витязь Атыр разбогател. Говорят, даже он завел себе целый гарем жен, но ни одну из них не полюбил, а все искал красавицу, похожую на ту, из-за которой произошла эта битва. Так, что у нас, у здешних эвенков, есть своя «Троянская битва» и своя «Елена Прекрасная»».
Вика, полулежа на заднем сидении машины,  не отошла еще от странного сновидения. Было грустно. И моросящий дождь был под стать настроению. Будто сама природа оплакивала тех далеких юных витязей-хосунов и прекрасную деву, которые остались за туманами веков, а память о них предания предков донесли до далеких потомков.
Действительно, это был загадочный и мистический сон. Время просто так не уходит, где-то в закоулках пространства оно иногда остается, и как таинственный волшебный мираж выплывает из глубин веков, и оставляет некий след в  душах…

После долгих передряг наконец добрались до дальнего стойбища. Увидев издали машину ветеринарной службы, друзья Лэрэдо – Сигиктэ и Ыныкчан побежали им навстречу. Юноша и девушка за это время выросли, стали такими же, какими Вика видела их в своем странном сне. Рядом с ними стоял незнакомый парень: очень высокий, чуть сутулый и в очках, и тоже улыбался. Лэрэдо вышла из машины, друзья стали ее обнимать и целовать. Потом представили ей своего нового знакомого:
- Это Стас. Он из Якутска, это внук бабушки Огдо-Дуни, сын ее дочери Алены.
- Я – Стас, Станислав,- сказал парень, ставя ударение на второй слог имени.
- Очень приятно. Лэрэдо-Вика. А почему Станислав, ударение на второй слог падает, а не на последний, как обычно? – представилась и спросила Лэрэдо.
- Просто отец у меня поляк. А фамилия моя Грановски,- пояснил Стас.
- Как интересноо,- с неподдельным интересом проговорила Вика.
Вот так у Лэрэдо появился новый знакомый - особенный, живущий в своем  удивительном мире,  начитанный мальчик.
Это лето, вернее три недели, проведенные с друзьями, были совсем иными, не как в детстве. Света и Ваня выросли, считали себя «парнем и девушкой», они встречались, у них была любовь, поэтому часто гуляли вдвоем, уединялись, везде ходили, держась за руку. Лэрэдо было как-то неудобно, чувствовала себя третьей лишней. Пришлось общаться поближе со Стасом. Но Стас был постоянно занят чем-то, помогал бабушке по хозяйству, что-то мастерил и чинил, когда выдавалась свободная минутка – читал. Однажды Стас пригласил Лэрэдо на прогулку. Решили пойти на небольшое озеро, которое находилось недалеко от стойбища, куда ходили стрелять уток местные женщины. Уже вечерело и солнце, окрашивая небосвод пурпуром и золотом затухающих, еще теплых по-летнему, лучей, садилось за синеющие вдали сопки. На озере крякали утки, но их не было видно, видимо, спрятались в прибрежных камышах. Над водой роилась мошкара. Была необыкновенная тишина и покой. Стас и Лэрэдо сели на большие валуны и стали смотреть на тихую темную гладь воды. Стас рассказывал о прочитанных книгах, читал приключенческие романы зарубежных авторов, восхищался Джеком Лондоном и Хемингуэем. А Лэрэдо любила Фенимора Купера, ей нравилось читать про индейцев, сравнивала их со своими сородичами. Стас как-то странно смотрел на Вику и загадочно улыбался. Глядя куда-то в невидимую даль, задумчиво произнес:
- А мои родители разошлись. Отец в Варшаве живет, он – славянист, преподает русскую словесность в университете. И мама – филолог, работает преподом в ЯГУ. Летом иногда ездим в Польшу. Там красиво. Люблю я старые города, где сохранился дух Средневековья, с бабушкой Илоной часто бродим по узким улочкам и я ощущаю себя рыцарем или еще кем-нибудь… Знаешь, там есть старинные замки, от которых дух захватывает…
- Как это замечательно. Но я далека от Европы. Мне по душе мой Север, мои добрые ласковые олени и мои сородичи, немногословные и скромные, с щедрой и любящей душой, вот эти сопки, горные реки, вот это маленькое стойбище… Ведь они такие же древние, может, и еще древнее, чем те прекрасные замки, - тоже задумчиво сказала девушка.
- Мне тоже здесь очень понравилось… И ты, Лэрэдо, мне очень нравишься, ты – особенная, - тихо проговорил юноша и в его глубоких медовых глазах засияли теплые искринки.
Лэрэдо не удивило это скромное тихое признание Стаса. Она пристально посмотрела на парня, потом улыбнулась.
- Стас, ты – очень хороший, хоть и немного странный…- ответила Лэрэдо.
- Да, я странный, я же потомок Дракулы. Моя бабушка из рода Драгон. Бабушка родилась в Румынии. Знаешь графа Дракулу? – смеясь, спросил Стас.
- Что-то слышала. Но вампирами я не увлекаюсь, - в ответ засмеялась Лэрэдо.
- А я вот мечтаю стать писателем. Напишу роман о юной шаманке и вампире. О, это будет бестселлер века!- полушутливо поделился своей мечтой юноша.
- Да. Ты можешь стать писателем, я это чувствую. И роман ты обязательно напишешь, - уверенно произнесла Лэрэдо.
Долго сидели на берегу озера и болтали.
 Это были дни далекой юности, когда в душе Лэрэдо впервые зародилось неясное смятение, ее влекли удивительные искринки в глазах Стаса и его улыбка теплом отзывалась в сердце девушки. В день отъезда Вики-Лэрэдо друзья пришли провожать. Когда Лэрэдо садилась в машину, Стас подошел и отдал девушке письмо и смущенно проговорил:
- Лэрэдо, тут мой адрес и городской телефон и еще кое-что... Если приедешь в Якутск – позвони, я буду очень рад. Пока, Лэрэдо-Вика, встретимся еще. А твой адрес я знаю, у Вани взял. Обязательно напишу.

Лэрэдо села в машину, и какое-то необъяснимое волнение трепетало в ее душе. Девушка одна сидела на заднем сидении. Она бережно открыла конверт, достала исписанный аккуратным бисерным почерком листок ученической тетради в клеточку:
«Лэрэдо-Мотылек, удивительная девушка, рожденная среди высоких гор.
Я не знаю, что писать, но хочется сказать тебе очень многое…
С того серого дождливого дня, когда ты вышла из обрызганной грязью машины и улыбнулась, озаряя мир светом своей необыкновенной улыбки, я понял, что ты мне очень дорога. Я никогда еще не встречал таких особенных девушек, которые не строят из себя кого-то… Ты очень искренняя и настоящая. В тебе есть нечто, что притягивает и покоряет сердце с первой минуты общения. Лэрэдо, и имя у тебя очень  красивое, и оно очень подходит тебе. Ведь ты сама как мотылек.

67700 г.Якутск, ул. Дзержинского 20/1, кв.78
Грановски Станиславу Витольдовичу.

Вот мой адрес. Пиши мне. Если получишь от меня письмо, обязательно ответь. Я буду ждать с нетерпением.
Твой друг Стас».

То смятение, что рождалось в душе Вики, стало обретать какие-то едва уловимые оттенки странного чувства, доселе незнакомого для сердца юной Лэрэдо.
Виктория Петровна улыбнулась своим воспоминаниям. Странный мальчик Стас. У них была переписка. Через год он уехал в Польшу, родители его помирились. С тех пор они потеряли связь. Возможно, просто выросли и те тихие вечера, отраженные на зеркальной глади маленького горного озера, остались где-то в закоулках памяти…
И это было предчувствие любви…