Wine. Глава 14

пожиратель душ. (I remember every one of your shortcomings).

Весь следующий день Хэрриет просидела дома, в своей грязной каморке, укутавшись в одеяло и игнорируя какие-либо звонки и письма, в том числе и от Дина. Она никак не могла вспомнить, что произошло вчерашним вечером, будто бы ей промыли мозги, выпотрошив перед этим все реминисценции, не оставляя ни единой связующей ниточки с событиями, которые так сильно беспокоили её. Попытки осмыслить, принудили ли её к половому контакту или же она добровольно согласилась вступить в связь, были тщетными. Из-за провалов в памяти ей не удалось разобраться в этой дилемме. Поэтому вопрос так и оставался открытым.
Решившись наконец-таки написать Уиллу и напрямую спросить о волновавших её подробностях, Хэрриет всё ещё надеялась, что все опасения неоправданны и на самом деле ничего не было и быть не могло.
Ответ не заставил себя долго ждать, и в довольно радужных тонах «король пати» описал ей вечеринку и убедил в том, что головная боль, вызванная литрами алкоголя, до сих пор прожигающего её желудочно-кишечный тракт, скоро пройдёт. Хэрриет вздохнула с облегчением и посмотрела на время. Часы показывали половину двенадцатого, а она всё ещё сидела с раскисшей миной на усталом пожухлом лице в старом мешковатом свитере. Но внезапно вновь раздался рингтон её телефона, оповещающего о входящем смс-сообщении:
«Представляешь, я всё вспомнил. Вчера ты так сильно напилась, что начала приставать ко всем без разбора. Вела себя как маленькая ненасытная шлюшка!»
Девушка выпучила глаза и таращилась на экран, переодически вздрагивая, но её скомканные мысли были прерваны громким гонором соседа, живущего в комнате напротив. Он оповестил Хэрриет о том, что к ней пришёл Дин и хочет поговорить. Девушка вскочила от испуга с кровати, пригладив свои растрёпанные волосы.
— Эдди, я же просила оставить меня в покое! Я хочу побыть одна, неужели так трудно это понять?! — нервно залепетала она, пытаясь избавиться от назойливого приятеля.
— Ладно, ладно, не кипятись так, — начал оправдываться парень. — Тут пришел твой друг и хочет увидеть тебя.
— Скажи, что меня нет дома. Придумай что-нибудь, что угодно, но спровадь его отсюда.
Хэрриет нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, закатывая глаза к потолку. Руки её покрывались холодным потом, а сердцебиение всё больше учащалось.
— Ты в порядке? — взволнованно спросил Эдди.
— Оставь меня в покое!
Ступени деревянной лестницы протяжно заскрипели, послышались с каждой секундой всё больше отдалявшиеся шаги расстроенного соседа, не заслужившего такого обращения с ним.
Плюхнувшись на кровать, Хэрриет зажмурила глаза и прикрыла рот рукой от осознания накативших на неё проблем.
Через минуты вновь раздался стук. Девушка резко встала с койки и со всей силы дёрнула дверь.
— Эдди, сколько раз повторить... — крикнула она и увидела перед собой Дина. — Что ты здесь делаешь?
Её голос был нервным и прерывистым, а затем по комнате прокатился больной смешок. Хэрриет постепенно превращалась в ходячий комок нервов.
— Хочу узнать, почему ты закрылась на несколько дней, — подходя ближе, произнёс он.
— Я болею, — промямлила девушка, изображая кашель.
Дин недоверчиво посмотрел на неё, слегка сощурившись.
— А почему на звонки не отвечаешь?
— Не хотела тебя беспокоить... — бормотала она, пытаясь взять себя в руки.
Между ними нарастало недоверие, вызванное неуверенными оправданиями Хэрриет. Дин тяжело вздохнул, потерев лоб. Ему надоело играть с ней в кошки-мышки и постоянно выслушивать всякую чушь.
— Ты избегаешь меня? — прямо задал вопрос парень, услышав в ответ очередное враньё и отмазки. — Если не хочешь быть со мной, то наберись смеслости сказать это мне в лицо.
Девушку колбасило от напряжения, вызванного сообщением Уилла, и страха, что рано или поздно Дин может узнать обо всем. И снова ложь и пепел ненужных слов, которыми она пыталась отвлечь его от самой сути. Хэрриет не находила себе места, её трясло и колотило, а седце готово было выскочить из груди. Дин подошел к ней и крепко обнял, прижимая к себе. Она хотела вырваться из его объятий и говорила, что вот-вот задохнется от недостатка кислорода в лёгких. Но он не слушал её и даже не думал отпускать эту перелётную птичку, которая от собственного бессилия в сотый раз предпочла пропустить свою горечь через слёзы. Ей казалось, что так сильно она ещё никогда не ревела. Струя за струей текли из её глаз, оставляя за собой лишь солёные реки непроцеженной скорби и горы осколков вдребезги разбитой души. Положив свою голову на его сильное мужское плечо, было намного легче отмыть всю грязь окружающего мира, облепившую её со всех сторон.
Дин мягко положил свою девушку на кровать и лёг рядом с ней, всё ещё держа в руках как самое драгоценное сокровище, какое у него только могло быть. Он понимал, что сейчас внутри неё борятся неизвестные ему чувства, приносящие ей лишь страдания. Поскольку Дин не мог ничем ей помочь, раз она решила разобраться во всем самостоятельно, он хотел хотя бы морально поддержать и быть для неё опорой и светочем. Всегда.
Хэрриет казалась ему в эту минуту настолько хрупкой и беззащитной, будто в любой момент она может рассыпаться на миллион песчинок, за каждую из которых Дин чувствовал огромную ответственность. Он поцеловал в лоб свою спящую красавицу, заснувшую беспробудным сном младенца. Она была лучиком знойного и палящего солнца, раскалившего до стоградусной температуры его кровь. Мотыльком, который всё время норовил залететь в костёр.
Раннее утро, наполненное неприятными звуками сигналящих машин, отрицательно отразилось на барабанных перепонках молодой девушки с волосами цвета сандалового дерева. Комната, погруженная во мрак, скрывала бледное, слегка сердитое лицо Хэрриет. Её взгляд неохотно осмотрел такую неизвестную, но такую знакомую комнату. В ней ничего не изменилось: всё те же серо-чёрные обои сопровождали её уже полтора года. Хотя, она признавала, что после того, как в комнату переехала её величество государыня-императрица, ученица первого курса мединститута, дом стал преобразовываться: на стенах появились различные картины, которые, словно яркие пятна, избавляли комнату от черно-серых тонов.
Её рассуждения смылись во внутренний унитаз надежд и разочарований подувшим по щекам ветерком, щекотавшим ей нос.
— Не смотри на меня, когда я сплю, — буркнула Хэрриет, потирая веки.
— Отомстила мне, да? — улыбнулся Дин и погладил её по лицу. — Ты спала почти целый день, как себя чувствуешь?
— Как самый ужасный человек на свете.
— Ладно, самый ужасный человек, мне звонила Джессика. Ты должна быть у неё через полчаса, я подвезу.
Дин встал с кровати и начал рыться в её шкафу с одеждой.
— Я сейчас… не могу ехать, — проговорила она, держась за голову.
— Это лучше, чем лежать здесь. Ты должна общаться с друзьми. Смотри, что я нашёл.
Парень держал в руках короткое кружевное платье и весело улыбался, пытаясь подбодрить скептически настроенную злюку.
— Я не пойду в этом, — отрицательно качала головой Хэрриет. — Мне его подарила школьная подруга в девятом классе, и оно мне не нравится. Оно вульгарное.
— Нет, очень красивое, — настойчиво убеждал Дин. — Мне оно кажется довольно симпатичным.
— Раз так нравится, сам его и носи, — подняла уголки губ девушка. — Не быть тебе продавцом женской одежды. Парень махал вешалкой с платьем во все стороны, не собираясь убирать его обратно. Хэрриет базнадёжно перевела взгляд в сторону, поднимая сооружённый ей из полотенца белый флаг.
Сидя в машине перед домом на углу Шестьдесят шестой и Бродвея, между ней и Дином повисло неловкое молчание, длившееся несколько минут. Парень наклонился к ней, чтобы убрать выбившуюся из хвоста прядь за ухо, но Хэрриет отпрянула в сторону, подумав, что он собирается её поцеловать.
— Звони мне, если что. Я беспокоюсь за тебя.
Девушка хотела сказать ему что-то на прощание, но не позволила себе этого сделать.
— Люблю тебя, — нежно поцеловал её в щеку Дин. Она жалостливо взглянула на него, поджав губы, а затем торопливо распахнула дверь авто. Но, резко остановившись на полпути, села обратно. Долго глядя на блондина, Хэрриет наклонилась к нему и сама поцеловала.
— И я люблю тебя, — произнесла она, натянув улыбку, и надеялась тем самым вселить в него доверие к ней.
Выйдя из машины, Хэрриет в сотый раз оттянула казавшееся ей нереально коротким платье и неуверенно ступила на порог дома, с которым у неё связано столько давящих на болевые точки воспоминаний. Мысль о том, что ей придётся встретиться с Уиллом, сильно пугала. Но она собрала всю волю в кулак и нажала на дверной звонок. На входе в квартиру её ждала Джессика, пока что ни о чем не догадывавшаяся. Она с умилением разглядывала детских размеров платьице, неуклюже впивавшееся в тело фигуристой Хэрриет.
— Новое платье? — улыбнулась блондинка, не ставя цели обидеть подругу. Счастливая обладательница «кружевной проблемы», приносившей ей столько хлопот, ничего не ответила, шумно вздыхая время от времени то ли от нехватки воздуха из-за намертво прилепившейся к телу ткани, то ли от усталости. Джесс поняла, что Хэрриет не настроена на разговор об этой «тёмной» части своего гардероба и перевела тему.
— Представляешь, здесь объявился бывший хахаль Вайолет, Алехандро Иглесиас. Теперь они вдоем заперлись у неё в комнате и не выходят оттуда уже третий час. Ну, почти вдвоем, не считая двух верзил, которых он с собой притащил.
Хэрриет эта новость ни чуть не тронула, поэтому она просто кивнула ей в ответ в знак того, что сообщение успешно дошло до получателя, но комментировать это никто не собирается. Вместо этого Хэрриет поставила чайник и, чувствуя как трясутся поджилки, собиралась выпить чашечку кофе. Взяв в руки кофейник, она упала в обморок, чуть не заварив себя кипятком. Джессика перевела дыхание и еле оттащила двумя руками 62 килограмма живого мяса к себе в комнату и пихнула на кровать.
— Походу это никогда не кончится, — сбивчиво проговорила блондинка, вытирая пот со лба.
В полупустой обителе зла несравненной светской львицы по-прежнему витал запах героинового шика и гламура ярко-розовых пилюль. Кушетка, на которой располагалась особа «голубых кровей», была застлана вышитой золотом и серебром тканью. На этот раз заправка кальяна имела амбре  горького шоколада и апельсинов, а терпкий запах страсти просочился в каждый уголок ее покоев. В том числе и тот, где восседал ее глубокоуважаемый гость. Осторожный, недоверчивый взгляд человека с внешностью почтенного старца, направленный как бы внутрь своего собеседника. Он производил впечатление интеллигентного индивидуума, единственного в своем роде гения, анатома души человеческой. Складка меж бровей, губы слегка поджаты. За проседью в густой шевелюре Хью Гранта и милым «утиным» носом на фоне профиля греческого бога скрывается одаренный психолог и созидатель, способный на равных противостоять потрясающей харизме Вайолет, которой она могла задавить любого. Но все мы не без греха, и у всех нас есть свои маленькие слабости. Слабостью мистера Иглесиаса были красивые женщины.
— Вот уж кого точно не ожидала здесь увидеть, так это тебя. Жизнь полна сюрпризов, и не всегда приятных. Не так ли, Алекс?
— Я рад, что твое неповторимое чувство юмора все еще при тебе, несмотря на то что вытворяет с тобой жизнь, Верона, — расплылся в наигранной полуулыбке мужчина.
— Не называй меня так! — резко прошипела Вайолет, сжав шланг кальяна так, что по комнате эхом разнесся хруст ее костей.
— Не надо нервничать, детка. Ты же знаешь, твой секрет я унесу с собой в могилу.
— Что тебе нужно? — прервала его женщина, желая как можно быстрее прекратить уже изрядно надоевший ей фарс.
— Как ты помнишь, формальным владельцем «Дикого лиса» являюсь я. А твои проститутки, шестерки, называй как хочешь, должны мне кругленькую сумму, которую они проиграли три месяца назад. От меня не так-то просто сбежать, дорогуша, — причмокивал достопочтенный старец, облизав верхнюю губу.
— И что же ты предлагаешь? — нетерпеливо затянув мундштук, проворчала Вайолет. Ей так сильно наскучило общество ее назойливого как муха бывшего мужа, который следует за ней буквально по пятам, хоть глаза выколи. А «маленькая» формальность в виде его имени в бумажке, где Алехандро записан как содержатель игорного дома, добавляло еще плюс один к ее проблемам и зависимости от этого «старого хмыря», как любила называть его за глаза Ви.
— Они должны найти мою без вести пропавшую два года назад сестру, которая поехала в Даллас со своим парнем,так и не вернувшись обратно, — отчеканил мистер Иглесиас и потер руки. Вайолет слегка нахмурилась, но не подала виду, что ее хоть немного задевают требования и допросы со стороны Алекса.
— Почему же ты не заявил об исчезновении твоей сестры в полицию? Ведь это их прямое назначение. Все-таки они не поисковые собаки, чтобы заниматься подобными вещами…
— Отличная мысль, а за одним пускай требуют с моих должников 100.000 долларов наличными. Как тебе такой расклад?
Ви, казалось, абсолютно не удивило поведение Иглесиаса, но все же ее немного передергивало от того, что ей вновь приходится иметь дело с человеком, который превосходил госпожу в умении манипулировать людьми так, как ему это заблагорассудится. Вайолет думала, что теряет былую хватку.
— Вижу, ты серьезно настроен. Мне нет дела до того, каким образом ты стребуешь с них нужную тебе сумму. Я такими деньгами не располагаю. Но, помнится, там была еще одна девица, задолжавшая тебе, разве нет?
Мужчина ехидно ухмыльнулся, довольный соображалкой бывшей жены, и щелкнул пальцами. Тут же два здоровенных амбала втолкнули в комнату Оливию, которая от резкого толчка в спину упала на колени прямо перед развалившейся на подушках как турецкие султаны когда-то супружеской четой, свысока глядевшей на нее.
— Боже, девочка, какая же ты все-таки дурочка, — прицокивала Вайолет, сделав затяжку. Женщина крутила в руках грязно-желтого цвета папку с досье на стоящую перед ней картежницу.
— Ну кто же так делает, а? Ты же понимаешь, что совершила огромную глупость, вовремя не унеся свою задницу из этого города. Посмотрим, кто ты на самом деле, прекрасная незнакомка.
Вайолет окинула оценивающим взглядом поднявшуюся с колен девушку и демонстративно лизнула кончик пальца, переворачивая страницу.
— Ах, Оливия Гарднер, значит. Хм, тоже из неблагополучной семьи. Отец переодически избивал тебя и даже... продал в рабство.
Голос ее слегка вздрогнул, когда она произносила эти слова. Еле слышимо и практически неуловимо для чужого уха, но для Алехандро ее интонации не остались незамеченными.
— Что ж, лудоманка ты наша, отдаю тебя на суд твоему новому папочке, чьей рабыней ты будешь до выплаты ему долга. Уж поверь моему богатому опыту и сожительству с ним, он — настоящий тиран! — насмешливо прошептала ей на ухо сутенерша, от чего у девушки с волосами
цвета черничного джема эти самые волосы встали дыбом, а глаза сменили форму на квадратную. Вайолет передала все бумаги мистеру Иглесиасу и поспешила удалиться, чтобы не попасть под горячую руку формального владельца казино.
После недолго отсутствия, она втащила чуть ли не за шкирку Уилла и Тайлера, которые могли стать новыми рабами в коллекции ее экс-бойфренда. Они краем глаза взглянули на испуганную Оливию, не совсем понимая, что вообще происходит.
— Прошу, присаживайтесь, ребятки. Не нужно раньше времени использовать ноги. Кто знает, как скоро вы с ними расстанетесь.
Парни нахмурились после такого заявления и неуверенно сели на специально поставленные перед Алехандро деревянные табуретки, последовав примеру их новой знакомой.
— Мне нужны мои сто тысяч баксов, завтра же, которые вы, малолетние дегенераты, проиграли в моем казино, — без лишних прелюдий, Алекс решил перейти сразу к делу, чем сильно ошарашил неподготовленных, в отличие от Оливии, Тая и Уилла, которые болты на лоб вывернули от неожиданности.
— Но вам повезло, чего не скажешь о вашей игре... Есть и второй вариант. Вы отправитесь в Даллас, найдете там мою сестру Эмму и привезете ее сюда в целости и сохранности. А я, так и быть, прощу вашей святой троице этот долг. Все ясно?
Они синхронно кивнули ему головой и еще сильнее прижались к сиденью табуреток как до смерти напуганные щенки, которых вот-вот утопят.
— Время на раздумия — одна минута, — безэмоционально добавил Алехандро. Без всяких совещаний Уилл вскочил с места и включил свои "ораторские способности".
— Мистер Иглесиас, сэр, почту за честь доставить лично в руки вашу глубокоуважаемую сестру. Можете не сомневаться, с ее головы не упадет ни один волос! — горячо заверял Уилл с видом продавца на рынке, пытающегося убедить своего покупателя в качестве китайского товара.
— Уж постарайтесь, ведь от этого напрямую зависит то, останетесь ли вы инвалидами, принимающими пищу через трубочку, или нет.
И тут по всей комнате прокатился оглушительный хруст переминаемых чудаковатыми охранниками Алехандро костяшек их здоровенных пальцев, больше похожих на толстые розовые сардельки, которыми они в любой момент сделают секир-башка одному из «счастливчиков».
— Мы поняли, — тонким заискивающим, как у пятилетней девочки, голоском пролепетал Уилл и поспешил как можно быстрее удрать из-под раздачи тумаков психически неуравновешанных верзил.
— Постой, сопляк, еще кое-что, — окликнул Алекс сглотнувшего от страха парня, который внутри был жутко недоволен тем, что его «скулы Аполлона и губы принцессы амазонок» могли так сильно недооценить. — Если ты не вернешь ее, то пеняй на себя, — пригрозил мужчина, строго посмотрев на него, а затем перевел взгляд на своих подобечных, готовых в любой момент пустить в ход кулаки. Им не понадобилось много времени на осмысление всего вышесказанного, поэтому «святая троица» поднялась с табуретов и молча склонилась в реверансе перед устрашающим одним взглядом Алексом и удалилась прочь с его глаз, стремясь избежать неприятных последствий слишком долгого и муторного общения со столь взрывоопасным человеком, как их «работодатель». Он был словно пронырливая пиявка, присосавшаяся мертвой хваткой к своим жертвам и хладнокровно выжидающая того момента, когда сможет высосать все оставшиеся у них соки залпом. От него исходил необъяснимый холод, от которого у людей каждый раз пробегал мороз по коже, а дыхание буквально перехватывало. Сердце уже было готово выскочить из груди, ведь было неописуемо страшно совершить любую, даже самую незначительную оплошность, и ударить лицом в грязь перед человеком, которого уже после первой минуты общения готов был называть своим повелителем.
Закончив прощаться с истеричной бездушной сукой, которая была когда-то чуть ближе к области сердца, но при этом не менее алчная и капающая на мозг бабенка, Алехандро еще раз поблагодарил ее за содействие в знак их «теплых дружеских отношений». На это Вайолет лишь переодически кивала, состроив довольную гримаску на перекошенной от ненависти и злобы роже. С уже давно опостылевшей улыбкой, она мечтала поскорее избавиться от этого прилипалы, в сотый раз проклиная его, его власть над ней с помощью добытого незаконными способами компромата разной степени тяжести, и его самого в придачу. О, у нее была масса причин ненавидеть этого человека, но в любом случае Алекс все еще оставался тем единственным мужчиной, который смог укротить строптивую стерву, которая никак не могла ему этого простить. На том они и разошлись, каждый для себя найдя уйму убедительных доводов. Так пришлось поступить и, как и всем взрослым людям на этом свете, им было трудно дать адекватную характеристику их расставанию, поэтому они предпочитали не искать того, чего нет, и объяснять самим себе все короткой, но лаконичной фразой: «Все сложно».
В шоковом состоянии покерные рыбы еле волочили свои ноги и существование, не проронив ни слова после хорошей словесной порки от их нового хозяина. В горле смердил противный привкус рвоты, и для полного набора живых трупов им не хватало только удавки. В прошлый раз слёт юных шулеров был омрачен предсмертным состоянием Джека, впавшего в кому на 3 месяца из-за рокового стечения обстоятельств. Теперь же их свёл с этой обаятельной дамочкой не мене “везучий„ случай, который никому из них приятен не был. Их жизнь висела на волоске по вине собственных необдуманных поступков. Спасти их долговой ямы сможет лишь удача.
Джессика, выбежавшая из-за угла ванны, столкнулась с ними на повороте. При этом в руках она крепко сжимала смоченный в холодной воде компресс, который несла для всё ещё лежавшей без сознания Хэрриет.
— Чего такие кислые? — процитировала Курта Кобейна неунывающая блондинка, пытаясь их подбодрить. Озлобленные и расстроенные одновременно реалисты, уже задолбавшиеся расхлёбывать помои своей никчёмной правды жизни, пропустили мимо ушей её слова, не в состоянии выдать мгновенную химическую реакцию. — Эй, вы оглохли? И что здесь делает эта игроманка-аферистка?
— Сейчас не самый подходящий момент для шуточек, милая, — подавленным голосом ответил Тайлер, наливая себе стопку портвейна, после чего залпом осушил бокал.    
— С утра уже на грудь принимаешь? Ты же не умеешь пить…
— Может перестанешь капать на мозги и заткнешься уже наконец?! — рявкнул Уилл. — Мы и так в полнейшем дерьме!
— Да что с тобой не так, Картер? Ты не даёшь мне и слова вставить, — обиженно проговорила Джесс, далёкая от проблем любителей покера. — Заканчивай жрать свои грибы, псих, и перестань орать на меня!
Но всё не могло так просто закончиться — дверь начала трещать по швам из-за безумных ударов по тонкому дереву. Всё это сопровождалось бешеными воплями и криками с угрозами. Уилл сжал кулаки и с силой дёрнул дверь, чем ошарашил стоявшую на пороге Никки. Она испуганно отшатнулась назад от его разъярённого взгляда, но, вспомнив причину своего прихода, собрала волю в кулак и ультразвуком устроила ему разнос. Пытаясь отстоять свои права и ущемив мужские, Никки высказала ему все претензии по поводу его похождений налево и направо, но не к ней. Уилла это вконец достало и он замахнулся на неё.
— Пошла на хер отсюда! — дав звонкую пощёчину Никки, зарычал парень и указал ей на входную дверь. Девушка выпучила глаза, захлебываясь воздухом и представляя, как достигает своей точки кипения. Теперь уже она чувствовала себя униженной и ущемленной, правда, с той оговоркой, что ей хватило смелости развязать этот конфликт самой. Николина была вне себя от гнева, в ней преобладало желание рвать и метать всё, что находится в радиусе 1 километра. Взвизгнув на весь дом, гризетка развернулась на 180° градусов и быстрыми шагами спустилась по лестнице на площадку. Но, развернувшись на последок, злобно взглянула на только что поднявшуюся с постели Хэрри, которая тупо пялилась на всё происходящее со стороны.
— Ты поплатишься за это, стерва! — решив выместить свой гнев на ни в чём неповинной девушке, Никки пригрозила ей пальцем. После этого послышался оглушающий лязг захлопнувшейся двери, которую поспешил закрыть Уилл. Все стояли в шоке и полном недоумении, потому что никто толком не понял, что сейчас произошло. Картер раздраженно махнул рукой вслед уже бывшей подружке и, не обращая внимания на остальных участников этого маленького шоу, уверенно направился в свою комнату.
Для Хэрриет же вся эта ситуация предстала в несколько другом свете, разительно отличавшимся от мнения всех остальных. Она была на сто процентов в том, что весь сыр-бор из-за неё, и винила себя в расставании Уилла и Никки, хотя это было ни разу не так. Инженю наивно умаляла все мужские «достоинства» своего дружка, такие как постоянные измены, скандалы, неодобрения со стороны брата Николины по известным причинам и наплевательское отношение в конце концов. Ей всё ещё требовались разъяснения со стороны Уилла, потому что сама она упорно закрывала глаза на то, что их союз и без неё трещал по швам. Ей хотелось, чтобы с неё было снято клеймо разлучницы, которое девушка сама же на себя и повесила. Поэтому она пошла вслед за экс-бойфрендом сестры Дина. Хэрриет застала Уилла за быстрым и небрежным закидыванием необходимых в поездку вещей, тихонько постучав в приоткрытую дверь.
— Что ещё? Кто-то снова хочет обсудить со мной мою половую жизнь? — не оглядываясь назад, процедил парень. Ощущение того, что люди никак не могут понять его недвусмысленных намёков не приставать к нему со всякой херней, приводило Уилла в исступление. Он развернулся и готов был разнести любого, но, увидев Её, ни сказал ни одного грубого слова, моментально придя в себя.
— Чего ты хотела? — почти шёпотом спросил парень, чувствуя, как голос начинает хрипнуть от криков и ругани.
— Я хотела поговорить с тобой о той вечеринке... — начала Хэрриет, не в силах произносить слова без заминок. Ей и так всё это давалось с большим трудом.
— А, ты об этом, — машинально махнул рукой Уилл, как будто спать со всеми подряд, даже с друзьями, вошло у него в годами отточенную привычку. — Ни о чём не волнуйся, я всё понимаю и могу тебя заверить, что кроме меня и Никки об этом никто не знает.
— Именно это больше всего и пугает меня. Она может в любой момент рассказать всё Дину назло мне, и тогда нашим отношениям придёт конец!
— Так, спокойно, только не надо паниковать понапрасну, Энн, — успокаивал её парень, отложив все дела. — Я постараюсь уладить проблему с этой чокнутой, так что возьми себя в руки.
— Спасибо тебе, Уилл, — обняв его за плечи, расслабленно проговорила Хэрриет. — Я счастлива иметь такого друга как ты.

А он, по всей видимости, был счастлив иметь её. Как говорится, лучше иметь друга, чем друг друга. Не его случай явно.

- Несмотря на всё, что мы пережили, для меня ты всегда останешься самым близким другом.
— Ты всегда можешь рассчитывать на меня, — ответил он, прижав её голову к своей груди. Уилл стал дышать тише и реже, что-то мурлыча себе под нос. Они стояли так довольно долго, то и дело покачиваясь и заставляя пол скрипеть под весом их прижатых к друг другу тел, образовавших большую длинную тень, похожую на колонну. Минута за минутой отсчитывалась стрелкой висевших на стене старых часов, шелестом падавших один за другим листьев, чьими-то бесконечными шагами, отбивающими каждый стук двух неразрывно связанных сердец. И если Хэрриет в это мимолётное мгновение чувствовала умиротворение, то Уилл был поглощён мыслями о предстоящем будущем. Перед ним стояла дилемма: поступиться своим счастьем ради других людей, или же пойти по головам к своей цели. Ответ уже давно был известен, но сомнения всё ещё гложили его в такие минуты, когда собственные приоритеты уходили на второй план при виде плаксивого лица подружки, страдающей из-за отнимающей последние силы любви и никчемных переживаний, которые для него уже давно стали всего лишь пустых звуком, не несущим в себе ничего существенного, кроме изводивших его жалоб на жизнь. Вернее сказать, Хэрриет и себя изводила каждый божий день всякой нескончаемой ерундой, происходившей день ото дня всё чаще и именно с ней, как она подозревала. Божий жалобщик — пожалуй, самое постыдное прозвище для девушки, считающей себя атеисткой, но каждый раз молившейся о своём благополучии. И только то. Другие её не особо интересовали. Так было с самого начала, так и оставалось по сей день. Хэрриет не была пофигисткой, но за внешним сопереживании скрывалась безжалостная личность, не способная сочувствовать и искренне понимать проблемы чужих людей. Она была далека от всего этого, именно по этой причине собственное счастье для них обоих, и для Хэрриет, и для Уилла, было превыше всего. Они были готовы идти по головам, чтобы достичь желаемого. Это всего объединяло их, но на каком-то ментальном уровне, потому что Хэрри была не способна признать, что её сущность настолько грязна и запятна, как и у Уилла, никогда особо этого не скрывающего, но и никогда откровенно не показывавшего.
— Я хочу, чтобы ты ещё кое-что знал, — прервала его раздумия Хэрриет своим тонким пронзительным голосом. — Пожалуйста, не воспринимай всерьёз то, что я наговорила спьяну…
Здесь она на секунду замолчала, не в состоянии признаться себе, что могла ему сказать что-либо, связанное с любовью.
— Мне неприятно думать, что моя верность и чувства к Дину поставленны под сомнения, — старалась тщательно подбирать слова девушка. — Ты хороший человек, но он — самое дорогое, что есть в моей жизни, и я не хочу потерять его.
Осознание того, что она могла плюнуть в душу такими словами пришло к ней слишком поздно, чтобы попытаться обратить необратимые последствия.
— Мы навсегда останемся друзьями, — улыбнулся Уилл, еле заметно сглотнув. «И только то,» — подумал он про себя, изобразив довольную таким решением гримасу. Этот парень всё ещё оставался гениальным актёром, словно хамелеон, сменяющий окрас в зависимости от окружающей среды. Ему так и хотелось иронически добавить ей, что на большее он и не рассчитывал, но для этого Уилльям Картер был слишком хладнокровен и терпелив. Он считал, что для всего придёт своё время, и тогда же можно будет вдоволь назлорадствоваться и ощутить наконец-таки победу в игре, в которой Уилл с самого начала был ведущим игроком.
— Спасибо за понимание, — как ни в чём не бывало ответила Хэрриет, упорно не желая видеть смысл вещей в их истинном свете. Девушка медленно направилась к выходу и на прощание ещё раз улыбнулась ему своей кроткой и ни к чему не обязывающей улыбкой. Когда же дверь за ней захлопнулась, Уилл вновь вернул себе свой прежний облик змия в кроличьей шкуре. Его эти игрульки только больше побуждали к более решительным действиям. В их правильности или не правильности ему даже времени не хватало задуматься — так он был склонен к поспешным и необдуманным поступкам. Проигрыш 100.000 долларов за один вечер для такого нищеброда, ну или хотя бы не слишком располагающего деньгами человека, была лишь вершиной этого бесконечного айсберга, собственноручно, с заботой и любовью, вылепленного им самим.

***

357 West 35th Street, New York, NY, United States, Police Station
19:30. Кабинет 18

Дилан, восседавший на кресле с пластиковыми колёсиками как на троне, благодарил за содействие в их нелёгком деле Алехандро Иглесиаса.
— На здоровье, мистер Купер, но и вы не забывайте нашего уговора. Мой бизнес останется чистым и нетронутым вашими людьми, каким бы он ни являлся.
— Что ж, это будет на вашей совести, но всё же ещё раз сердечно благодарю вас за помощь. Можете не сомневаться в моей верности своему слову. Я не бросаю обещаний на ветер, — заверял старика Дилан, величественно размахивая рукой. Его рвение всеми правдами и неправдами достигнуть справедливости в этом грязном и задохнувшемся собственным зловонием мире изрядно забавляла прожившего долгую и не самую лучшую жизнь Алекса, но всё же поддержка со стороны полиции ему бы не помешала.
— Должен вас сразу же предупредить, что более не намерен участвовать в этом спектакле.
— Это ваше право, тем более, что всё нужное вы уже сделали.
— Понимаете ли, мистер Купер, я не могу так обходится с ней, несмотря на все её недостатки. Родители Вероники эмигрировали из Сербии, когда ей было всего три. Её родной отец продал маленькую дочку за героин одному дилеру, который, в свою очередь, перепродавал Верону всем, кто платил. Она очень рано узнала, что такое проституция и в полной мере ощутила все “прелести„ подобной жизни.
Я подобрал её буквально из самой грязи, лет в восемнадцать, стоявшую на панели, и буквально отмыл её от всего этого дерьма. Конечно же, тогда я был слишком молод и неопытен, чтобы понять, что любовь шлюхи, даже поневоле, никогда не сможет быть искренней. Эта сука всегда находила способ и выкручивалась, как могла. Мне и сейчас кажется, что для неё я был всего лишь способом, и этого я ей никогда не смогу простить. Если честно, в первое время, когда до меня только начало доходить, что Ви только и делает, что вытягивает из меня деньги и изменяет со всеми подряд, я чувствовал себя как использованный тампон, выброшенный в мусорное ведро. Теперь же я несколько остыл и больше не проклинаю её за это. Всё-таки она — умнейшая из всех женщин, что мне доводилось встречать. Но то, что Вероника сама стала тем, кто продаёт этих несчастных глупых детишек, как когда-то и её саму, мне абсолютно не по душе. Однажды она рассказала мне, что мечтает о семье и детях, для неё это нечто, что совершенно недостижимо в её положение. Ви считала, что недостойна этого. Хотя мне кажется, что она была бы превосходной матерью. Эта женщина способна всю себя посвящать любимому делу, а дети были смыслом её жизни, несмотря на то, что их у неё никогда не было. Она абсолютный хастлер. Она невероятно сильная - выживальщица, она сделает все чтобы защитить свою семью и себя. Это просто женщина моей мечты. Кто-то, кто не пасует ни перед кем. Я думаю, поэтому эта динамика так хорошо работала со мной в роли её мужа, потому что никто так не мог противостоять мне, как она. Думаю, поэтому наблюдать за нами, как следить за отличным теннисным матчем с подачами вперед и назад. Я не сталкивался с подобным. Это застало меня врасплох. Но всё же врожденный прагматизм и статус рогоносца не дали нашему союзу продлится так долго, как мне хотелось бы. Наверное, вы думаете, что я спятил, раз рассказываю вам всё это, но я вижу, что вы человек, который способен понять и здраво оценить все вышесказанное мной. Надеюсь, ещё увидимся с вами. До свидания, мистер Купер.
Нет, на самом деле Алехандро сильно ошибся, посчитав, что может доверять Дилану, который не уловил никакой полезной для себя мысли в истории про богача и проститутку, обобравшую его до нитки, и с которой тот до сих пор водит дружбу из-за каких-то мутных причин, засевших в голове этого безумца. У агента Купера было своё собственное мнение на этот счёт. Он не чувствовал жалости или сострадания по отношению к Вайолет, и видел в ней лишь угрозу обществу, подельницу террористов, покрывающую их в своей квартире. Этого было достаточно для того, чтобы не принимать близко к сердцу слезливые рассказы об её трудном детстве. Дилан каждый раз напоминал себе об этом, если вдруг в его мыслях могла возникнуть хоть капля сочувствия. Это самовнушение действовало на него как анастезия, не позволяющая под напором эмоций принимать каких-либо поспешных решений. Он мнил себя надеждой этого мира, без которого такие амёбы как Джонатан Коллинз погубят систему, выстроенную кровью и потом, и позволят анархии свободно разгуливать по улицам Его города.
«Агент Дилан Купер — последний герой и Надежда человечества,» — гласила табличка на стене в его комнате, висевшая над кроватью.
— Реджинальд, передай ребятам, чтобы внимательно следили за этими бастардами. Мне не нужны проблемы, — сидя в салоне своего красного Альфа Ромео 4c 48-го года выпуска, неторопливо проговорил Алехандро своим хриплым баритоном.
— Как прикажете, сэр, — ответил шофёр и автомобиль тронулся с места.