Прощай, Актёр! Глава первая

               

             Многие встречи с людьми, которые непроизвольно внесли изменения в твою жизнь, происходят неожиданно, и уж тем более бывают  незапланированными. Может быть, интуитивно кто-то сможет почувствовать перемены, но результата этих изменений предвидеть очень трудно. А когда ты молод, здоров, беспечен, предостерегающий шёпот судьбы и вовсе тебе не слышен.

            
              Собираясь уходить с работы на другое место, раньше можно было не задумываться о проблемах в трудоустройстве, за неделю-две поиска ты останавливался в итоге на каком-нибудь варианте, за этот короткий срок посетив десятка два мест применения в дальнейшей трудовой деятельности твоих творческих или физических сил. Моя работа меня устраивала, у меня была возможность учиться в институте,  интереса к работе я не терял и утром собирался на неё с энтузиазмом, что- нибудь напевая себе под весёлые мелодии с горном из "Пионерской зорьки". А это главный показатель твоего душевного равновесия.Но в уме всё равно иногда появлялась мысль, что лучше до получения диплома определиться с местом, где ты уже до самого выхода на пенсию будешь двигаться по карьерной лестнице наверх, расталкивая локтями ненавистных стариков в протёртых и лоснящихся штанах, бастионами преграждающих тебе путь к блестящей карьере или директорской должности.


                Наступившее лето делало меня вообще свободным, объявляя трёхмесячные каникулы детворе, посещавшей секцию содержания и разведения аквариумных рыб,  которой я руководил. В городе детей не оставалось – профсоюзные организации планомерно и посменно вывозили детей в выездные сады и пионерские лагеря, отчего московские улицы и дворы как-то пустели. Поэтому в  секции аквариумистов многие вещи мне приходилось делать самому, лишь по утрам и вечерам я приходил на работу во Дворец культуры, чтобы покормить живность, а также проследить за чистотой в аквариумах в выставочном зале. Иной раз кто-то заходил посмотреть на рыбок, пока я управлялся с работой, совершенно не отвлекая меня от неё. В основном, это были артисты театров, арендующих сцену главного зала, а также танцоры народных и классических танцев,  репетиционные помещения которых находились рядом. Я никогда не запрещал им приходить в выставочный зал в неурочное время, так как меня тянуло к людям искусства, всегда хранившим некую тайну постижения секретов влияния своих дарований на людей. Мне нравилось смотреть на их красивые фигуры и рельефные мускулы, слушать рассуждения между собой о различиях, к примеру, в развитии мышечной массы Васильева или Лиепы, о высоких прыжках Лавровского или антраша Владимирова. На балерин же в трико мне неудобно было смотреть в открытую, я просто предлагал им провести экскурсию по залу, иной раз  украдкой любуясь их красивыми  очертаниями, от волнения путаясь в простейших названиях рыб. Девушки это замечали, и это их забавляло. Добивая меня, они просили озвучивать названия рыб по латыни, на что я соответствующе реагировал и просил их взамен исполнить  для меня фуэте.

 
                Как- то зашёл в зал офицер, и обратился с просьбой посмотреть экспонаты. Я, как всегда, занимался своим делом, и почти не уделял внимания визитёру, но отметил, что он восторженно рассматривает аквариумы. Разговорились, и выяснилось, что здесь, в ДК, военный проводит какие-то сборы допризывников, и будет находиться в соседнем помещении около месяца. Оказалось, что 27-летний старший лейтенант  является истинным любителем красоты аквариумных рыб. Мы познакомились – Владимир Ильич, как представился старлей, дома имеет аквариум, по содержанию которого попросил у меня консультацию. Я не отказал, и мы условились в свободный день поехать к нему домой и посмотреть, как лучше обустроить его живой уголок.


                Меня забавляло сочетание имени и отчества моего нового знакомого, и когда я обращался к нему при очередной нашей встрече , непроизвольно вставал передо мной образ  великого Ленина, сопровождавший каждого советского человека не только в песнях, стихах, посвящениях,обязательных портретах на стенах кабинетов присутственных мест, на комсомольском значке и звёздочке октябрёнка, но и напутствием в изучении материалов всех съездов коммунистов – от РСДРПб  и ВКПб до КПСС. Я представлял, с каким пиететом к нему обращались сослуживцы в воинской части, чтящие заветы Ильича,  где он проходил службу. Видимо, не впервые чувствуя, что его имя несколько заставляло меня сдерживать улыбку, он предложил перейти на «ты», тем более, что разница в годах между нами была невелика.

                В погожий летний день мы поехали к нему домой. Доехав до станции метро «Проспект Маркса», и, выйдя на улицу, двинулись по левой стороне улицы Горького наверх. Несмотря на чуть грузноватую фигуру, офицер легко передвигался. Пройдя здание Моссовета, Владимир сказал, что мы почти пришли. И действительно, пройдя арку соседнего дома, мы подошли к подъезду и поднялись на пятый этаж. Комната, которую занимал Владимир, была скромно обставлена самым необходимым для проживания одинокого мужчины. Помимо кровати, шкафа и обеденного стола, стояла ещё тумба с аквариумом литров на тридцать. Подводный ландшафт был немного запущен, наблюдалось загущение растительностью и плавало несколько живородящих и лабиринтовых рыб. Я с нескрываемой гордостью знатока дал несколько советов, и на вопрос Владимира,смогу ли я помочь ему красиво оформить  аквариум, ответил положительно и просил его в следующий визит в ДК захватить банку с крышкой.

                Владимир искренне радовался, когда я сачком отлавливал для него моллинезий и меченосцев, и с благодарностью смотрел на меня. Закончив с отловом, я положил в пакет несколько водных растений, и вышел проводить его на улицу. Усаживаясь в армейский «козлик», Владимир произнёс. – Володь, у тебя много свободного времени, жаль его тратить впустую. Хочешь поменять место работы, чтобы быть полностью занятым и при этом нормально зарабатывать? Я ответил, что я ещё и учусь в институте, и не очень успеваю в учёбе, скрыв, что и близость данного места работы к дому для меня важна. На самом деле, я и материально не так уж нуждался – в иной выходной  рано утром я на электричке отъезжал до Подольска, доходил до местного колхозного рынка близ станции, и из аквариума-ширмы на своей груди вылавливал сачком рыбок любителям живой природы Подмосковья, в большинстве котором были местные мальчишки, выклянчивающие у мам и пап приобретение экзотики у заезжего коммерсанта. В начале 70-х годов разрешение на торговлю на рынке не требовалось, достаточно было оплатить  место двухгривенным и научиться зазывать народ.

                Я спросил у Владимира о роде занятий на предлагаемой работе, и он ответил, что работать надо будет ездить в Центр, ресторан ВТО, на улицу Горького, 16, где директорствует его отец, и что на данный момент свободна вакансия экспедитора. Через день я дал положительный ответ Владимиру, он же сказал, к которому часу и в какой день мне подъехать к его отцу, Шляйферу Илье Юрьевичу. В назначенное время я подъехал на предполагаемую работу , подошёл к кабинету директора , который располагался слева при входе в зал ресторана «Актёр», постучался и представился немолодому невысокому мужчине, восседавшем на директорском месте. Мне он напомнил образ Жана Габена, и даже не столько портретно, сколько размеренными и выверенными движениями, за которыми могли угадываться жизненный опыт и рассудительность.  Наш недолгий диалог прерывали частые телефонные звонки, из  разговора которых я узнал, что скончался Андрей Абрикосов, и на ресторан возложена скорбная ответственность за поминки известного советского актёра. Получив напутствие на трудоустройство, я пошёл в отдел кадров, получил направление на сдачу меданализов, и вышел через двор и арку на Пушкинскую площадь.


                Теплая сентябрьская погода стояла в городе, знаменуя наступившее бабье лето,  которое окрасило деревья в сквере «колдовским каким-то цветом», создав прекрасный фон для бронзового Пушкина, отметившего в своих великих творениях это чудесное время года. Я нашёл свободное место на лавочке близ памятника и присел. Народ неторопливо прогуливался по скверу, некоторые граждане двигались к кинотеатру «Россия», видимо, к приближающемуся сеансу. Я был в раздумье – ещё не поздно отказаться от предложения Владимира Шляйфера, хотя и работа в ресторане несвободного посещения прельщала, не говоря уже о гарантированном своевременном горячем питании. Как-то, около года назад, я проходил мимо входных дверей ВТО, и видел курящего у подъезда и раскрасневшегося от, видимо, сытного обеда, известного актёра и режиссёра. Наверное, он кого-то ожидал.Мне представилось, сколько же знаменитых людей может быть в помещениях этого подъезда. Да и само соседство известного и роскошного Гастронома №1, при посещении которого от ассорти гастрономических ароматов перехватывает в желудке, было для меня знаменательным. При посещении Елисеевского магазина глаза непроизвольно останавливались на красиво расставленных и умело через зеркала подсвеченных бутылках алкоголя. Чередование жёлто-зелёного «Бенедиктина» и ярко-зелёного «Шартреза» с розовыми, красными и коричневыми ликёрами и наливками напоминали цветную мозаику калейдоскопа, при повороте которого слагаются новые орнаменты ярких сочетаний цветов.


                Я вспоминал, что ликёр «Шартрез» употреблял лишь один раз в жизни, в далёком 69-м году, посетив кафе «Времена года» в парке Горького, заказав коктейль «Таран», в состав которого входили ещё водка и яичный желток. Эффект от выпитого был в памяти не только от сочетания бело-жёлто-зелёного набора цветовых компонентов, но и таился в самом названии коктейля, заблаговременно предупреждавшего потребляющего напиток об ожидаемом результате таранного свойства. Зато живая рок- музыка во «Временах» была, наверное, лучшая в Москве, и туда было не попасть, хотя вход  в кафе был платный.


                Необходимость принятия решения для  ответственного шага по смене рабочего места вернуло меня в моих раздумьях почему-то в беззаботное детство, в 50-е годы, и я вспомнил, как мой отец  водил меня в кинотеатр «Центральный», что стоял в ста метрах от задумчивого Пушкина, на углу улицы Горького со Страстным бульваром, оставлял на киносеанс одного, а сам шёл к своей жене, моей матери, в магазин «Соки-Воды», и не спеша, за беседой, потреблял, наверное, «Рислинг», а может, и что покрепче. Матушка моя, Миронова Мария Ивановна, вернувшись с войны, где воевала в артиллерийском полку связистом, не имела возможности продолжить получать образование, так как осталась старшей сестрой своим младшим  двум сёстрам и брату, и надо было помогать материально своей матери, моей бабушке, потерявшей на войне пятерых сыновей и схоронившей мужа. Всю свою профессиональную деятельность  мать моя связала с работой в торговле, и я вблизи видел, чего стоил этот выбор.Ей было нелегко. Работа в советской торговле, отмеченной повальным дефицитом и нескончаемыми очередями, выматывала работников прилавка, зачастую заставляла строить свою жизнь, быт, общение с людьми по каким-то неписанным законам человеческих взаимоотношений, порой на первое место ставя не оценку самоуважения, порядочности поступков, а принимать за главное сиюминутное торжество приобретение какого- либо вкусного продукта или иностранной тряпки. В противовес порочной системе распределения в Советском союзе прекрасно была поставлена воспитательная работа подрастающего поколения – богатая героическая история государства доходчиво доносилась до молодёжи старшим поколением, закладывая и приумножая традиции уважения к непростому прошлому своей страны. Люди искренне любили свою Родину, совсем недавно отстоявшую в страшной войне право на дальнейшее своё процветание.


                Рядом с Пушкиным не стыдно думать о великом. Но «наше всё» был и весёлым человеком, своими неординарными и озорными поступками давая шанс на такое же и современным поэтам. Я вспомнил столовую, стоявшую напротив памятника через площадь, чуть правее здания с феррейновской аптекой на первом этаже. В холодную погоду эта столовая, имевшая притязания на предоставление диетического питания, приютила как-то забредшего сюда с четвертинкой водки молодого поэта Евтушенко, страждущего, по его воспоминаниям, согреться. Выполнив традиционный ритуал разлития согревающей жидкости под столом, соблюдая условия конспирации приноса и распития спиртного в общественных местах, Евгений Александрович, наверное, в данный ответственный момент не предвидел, какой славный поэтический путь ему уготован историей, и как несколько поколений людей при его долгой жизни будут обращаться к его бессмертному творчеству. А столовая, которую своим неожиданным визитом увековечил в своих воспоминаниях поэт, была снесена, и передо мной через площадь виднелся небольшой сквер и вход в популярное кафе «Лира», куда московская молодёжь начала 70-х ходила для проведения досуга.


                А метрах в трёхстах отсюда, на Тверском бульваре, в театре, носящим имя великого Пушкина, начинал свою трудовую театральную деятельность другой гений поэзии, чьим современником быть гордится целое поколение советских людей – Высоцкий. Таланты притягивают друг друга, и памятник барду через десятилетия будет воздвигнут на спуске Страстного бульвара, опровергая не жизнеутверждающие и фатальные строки двадцатипятилетнего Владимира Семёновича, что не поставят ему памятника где-нибудь на сквере у Петровских ворот. Нет, благодарные москвичи помнят и чтят своих поэтов, воспевших их любимый город.


                Я подошёл к памятнику Пушкину и посмотрел через площадь -  мне очень жаль было снесённой в конце шестидесятых череды двух-трёхэтажных стареньких зданий на углу Тверского бульвара с внешней стороны. В угловом здании с башенкой наверху, которое фасадом выходило на улицу Горького, на первом этаже находилась старинная аптека, куда меня привлекало наличие цилиндрических ёмкостей с водой, в которых плавали, извиваясь, чёрные пиявки. И, хотя наблюдение за ними мальчишескими глазами сопровождалось вдыханием приятных запахов микстур и касторок, уважения эти вампиры у меня так и не вызывали. Впечатление от посещения этой патриархальной аптеки всегда оставалось как от путешествия в старину, где сам потемневший от времени антураж из натурального дерева делал это учреждение антикварным. А вынос  из-за огороженного стеклом прилавка каким-либо покупателем надутой кислородом резиновой подушки рождал в моей детской головке вопрос – неужели здесь можно накачивать и шины для колёс велосипеда. Говорили, что старожилы иногда видели вечерами в телефонной будке на углу Тверского бульвара и улицы Горького поэта Ярослава Смелякова, читающего свои стихи неизвестной, проживающей в квартирке с окнами под самой башенкой. Возможно, именно ей он ставил в "изголовье упавшую с неба звезду".


                Мне приятно было осознавать, находясь рядом с памятником Пушкину, что, устроившись на новую работу, я буду ежедневно видеть неповторимость этого прекрасного уголка Москвы, так обожаемого моими земляками-москвичами.Удивительно, но в кинотеатр «Новости дня», что стоял в третьем доме от угла справа через площадь на Тверском бульваре, почти всегда был народ. Я обращал на это внимание, когда мать моя в редкий свой выходной ходила со мной в популярную шашлычную «Эльбрус», уютно расположившуюся в полуподвале со ступеньками вниз в здании между феррейновской аптекой и кинотеатром. Там официанткой работала мамина подруга, и ,помимо прохода в зал, минуя очередь, мою матушку на столе ждали сто пятьдесят граммов водки, заботливо перелитыми в непрозрачную посуду, и опрокинутыми вскоре за раз, по-фронтовому, под капусту по-гурийски и цыплёнка табака. Многие посетители заведений общественного питания практиковали принос с собой в зал приёма пищи спиртного, что экономило деньги, и потом, не везде в соответствующих заведениях были бары или буфеты, да и какой- то налёт советского шарма был в риске совершения противоправного поступка. В этой связи мне памятен визит нашей компанией однокурсников в составе Вени, Нино и меня на обед в «Узбекистан» на Неглинной, где можно было на два рубля сытно и вкусно пообедать. Только спиртное там подавали с двух часов. Предупредительно захватив с собой маленькую ёмкость водки, мы немало удивили нашу спутницу, выросшую в красивом грузинском городе Хашури и воспитанной в строгой гурийской семье, когда перелили алкоголь в чайник , а потом потребляли горячительное из пиалушек, чокаясь ими, знаменуя празднование удачно сданного экзамена в институте. Наверняка, где-то через год после диплома, праздновавшая своё замужество не в далёком Закавказье, а в уютном зале ресторана «Бухарест», позже переименованного в своё прежнее название «Балчуг», Нино применила заимствованный у нас с Веней Мониным опыт  нелегального приноса и распития спиртного в заведении Мосресторантреста.


                Наверное, не я один заметил, что, бывая в знаковых местах города, человека тянет на воспоминания, связанные с этим местом.Страстная площадь - часть города, веками намоленное послушницами и прихожанами Страстного монастыря, продолжало укреплять свою святость божьими знамениями в упокоение душ великих гениев отечественной поэзии, коих связал этот уголок Москвы. Меня всегда при посещении Пушкинской площади зрительно радовало архитектурное обрамление любимого места москвичей – многовековые красивые здания по обе руки поэта и сквер перед его взором подчёркивали величественность места, и даже  строение в стиле советского рационализма кинотеатра «Россия» не отняло много пространства и света, а лишь деликатно подчеркнуло связь времён, о незнакомых поколениях которых говорил Александр Сергеевич.


                Продолжение следует.


   Иллюстрация: копия маслом с открытки 1898года.Страстная площадь.Автор - Владимир Мирон, 2013г.

   Девятый абзац сверху, в кавычках: И.Кохановский."Бабье лето".

   Третий абзац снизу, в кавычках: Я.Смеляков. "Если я заболею".