Холодные Пещеры Ангкора

Иллюстрация: Храмовый комплекс Ангкор-Ват, 12-й век, Камбоджа.

*^*^*^*
Статья задумывалась как дань интереса и восхищения по отношению к одному из величайших памятников человечества – древнему городу Ангкору в Камбодже и составлена в виде компиляции различных разрозненных данных, циркулирующих об этом удивительном месте, вкупе с попутными размышлениями автора нижеследующих строк по данному любопытнейшему предмету.

*^*^*^*
Содержание: Город крылатого дракона (Ангкор) *** Лики Локешвары (Байон) *** Храм превосходит всякое воображение (Ангкор-Ват) *** Небесные красавицы (апсары Ангкор-Вата) *** Очень много труда (технология стр-ва храмов Ангкора) *** Цена воплощения великих замыслов *** Баньяны и новоделы (проблемы реставрации, храм Та-Прохм) *** Стегозавр из храма Та-Прохм. Сенсация 21-ого века *** Эти бесконечно таинственные храмы (цитаты путешественников об Ангкоре) *** Увидеть и умереть *** Змеиный колодец Байона и Прокаженный король *** Культ змей *** Книга джунглей Киплинга *** Радужный мост *** Непередаваемое чувство.

*^*^*^*
                Город крылатого дракона.

     АНГКОР – общее название местности в Камбодже (поблизости от города Сиемриап), где когда-то располагался густонаселенный (больше миллиона человек) центр Кхмерской империи Камбуджадеша. Один из сохранившихся здесь архитектурных комплексов так и называется - АНГКОР-ТХОМ (Великий город, от санскрит. «нагара»  - город). На обширной территории Ангкора, занимающего площадь порядка 200 кв.км, в целом находится несколько десятков значительных древних каменных сооружений, построенных царями из ангкорской династии за период 802-1218гг. (то есть 9-13 вв.).

Каждый царь (чакравартин - «повелитель вселенной, вращающий Колесо Закона», что кратко переводят как владыка вселенной, властелин мира)  почитался подобно живому богу (дэвараджа, царь-бог) и возвеличивался постройкой сооружений в его честь (отсюда и столько храмов, для каждого властелина свой), что должно было, возможно, обеспечить его бессмертие, в буквальном или же в переносном смысле. Все храмы Ангкора, за исключением, может быть, самого последнего – Байона, строились как индуистские (буддизм восторжествовал позже, и тогда их святилища населили будды). Сакральность храмов являлась абсолютной – входить сюда разрешалось только избранным, самим владыкам и ближайшему окружению, больше никому и никогда.   

Самые продвинутые и независимые, смело ломающие стереотипы ортодоксальности исследователи определенно настаивают на том, что ученые древности вполне ясно представляли себе основы мироздания и всю сложность организации Вселенной (метагалактики, галактики, звезды, системы планет, планеты). И, разумеется, они знали о прецессии и обо всем, что с этим явлением связано.

Есть версия, что все сооружения Ангкора были построены по единому древнему плану и воссоздают участок карты звездного неба с созвездием ДРАКОНА, при этом Ангкор-Тхом соответствует драконьему сердцу (эпсилон Дракона, в Ангкоре – храм-пирамида Пхимеанакас, описанная в старинных текстах как золотая башня).

«Профессор истории Массачусетского технологического университета Джорджо де Сантильяна со своей коллегой, доктором Гертой фон Дехехенд, на основе своих исследований, сделали вывод о том, что весь Ангкор — это огромная модель прецессии». 
 
«В 1996 году, британский археолог и историк Джон Григсби, исследуя Ангкор, пришёл к выводу, что храмовый комплекс Ангкор представляет собой земную проекцию определенного участка млечного пути, а главные сооружения Ангкора моделируют волнистую спираль северного созвездия Дракона».

Итак, ЗВЁЗДНЫЙ ПЛАН. Кто его разработал и когда – неведомо. Логично предположить, что это был зачинатель строительства, живший в начале 9-того века (царь Джаяварман II), но нынешние храмы Ангкора могут стоять на месте своих предшественников, уже существовавших здесь бездну времени назад.

Обычно, рассуждая о далеком прошлом Ангкора, упоминают мифического зодчего ВИВАКАРМУ, которого бог Индра отправил к своему любимцу, еще одному мифическому персонажу, принцу Преа Тхонгу, чтобы Вивакарма построил для него нечто похожее на небесный город, в котором он гостил у своего божественного покровителя, что и было проделано, хотя и с большими купюрами, так как воспроизвести удалось лишь небесный коровник. К сожалению, более внятные данные об основании Ангкора отсутствуют.
    (Отчасти образ принца Преа накладывается на личность царя Джаявармана II, с которого начинается ангкорская династия, возводившая ныне существующие строения Ангкора, поскольку Джаяварман II тоже был не местный, хотя предположительно состоял с предыдущей династией страны Камбу в родстве, и прибыл откуда-то издалека, предположительно с Явы, на лодке, после чего, видимо, завоевал царство и уже затем начал свои преобразования и строительство столицы Ангкор-Тхом.) 

Согласно мнению некоторых исследователей, размещение храмов воспроизводит расположение звезд созвездия Дракона и звезд, которые его окружают, «в том виде, как оно выглядело на рассвете в день весеннего равноденствия в 10500 г. до н.э. … Многим путешественникам и ученым, изучавшим Ангкор, известно, что в его монументах заложена определенная численная символика и что некоторые числа встречаются постоянно. … неоднократно используются и другие числа из прецессионного ряда, такие, как 54 и 108. …Из прецессионных чисел в Ангкоре чаще всего встречается 54 - 54 башни Байона, 54 дэва и 54 асура по сторонам дорог, ведущих в Ангкор-Тхом». (Санта Фрайя, Грэм Хэнкок «Зеркало небес»).

В «Зеркале небес» также упоминается, что всего «в Ангкоре существует 72 основных каменных и кирпичных храма и памятника», однако это как считать – согласно данным инвентаризации, проведенной в Ангкоре представителем Французской школы Дальнего Востока Этьеном дё Лажонкьером, который пронумеровал все памятники, их оказалось 910. Из-за того, что Байон был сильно разрушен, сегодня мы имеем в нем 37 башен, а сколько их было – 42 или 54, точно сказать нельзя. Однако в отношении других примеров повторение чисел 54 и 108 в самом деле имеется.

В обозримом прошлом прецессия земной оси была замечена и описана жившим за два века до начала нашей эры древнегреческим ученым Гиппархом Никейским как предварение равноденствий (постепенное смещение точек весеннего и осеннего равноденствий, в северном полушарии март и сентябрь), однако, судя по всему, он только открыл заново то, что было уже известно и потом забыто, причем и то, и другое произошло давным-давно (видимо, однажды астрономию уже выводили из программы школьного образования).

Поднимая глаза к небу, человек познавал окружающий мир, раздвигал для себя границы своего мимолетного существования, превосходил самого себя, - можно сказать, учился летать, и в переносном, и в буквальном смыслах. Наука о звездах – древнейшая и самая вольнодумная. Не случайно в те века, когда бал правил обскурантизм, изыскания в области астрономии, приводившие ко все новым открытиям, карались по всей шкале, от преследований до смерти. Вспомним Джордано Бруно и Галилея. Но звезды сияли над головой, задавая свои загадки и вдохновляя искать на них ответы, и свет их погасить нельзя.   

Вернемся к прецессии и предварению равноденствий. Притяжение Луны и Солнца влияют на Землю таким образом, что планета меняет свое положение в пространстве, в результате чего ее наклонная ось описывает круг, и один цикл этого процесса завершается примерно за 26000 земных лет, когда круг замыкается (у древних 25920 лет – Великий год, по совр. данным - примерно 25800 лет).

За Великий год Земля проходит весь Зодиакальный пояс. Один день Великого года - примерно 72 земных года или 1 градус эклиптики (круг видимого обхода Солнца вокруг Земли, соответствующий ее орбите – траектории пути вокруг Солнца, 150 млн км), один месяц – 2160 лет, эпоха в развитии человечества, согласно астрологическим представлениям проходящая под одним из зодиакальных знаков. Поскольку в связи с прецессией звезды с точки зрения наблюдателя как бы смещаются, в 10500 г.до н.э. в небе Северного полушария превалировало созвездие Дракона, а не Ориона, как в настоящее время. Звезда, противоположная нынешней Полярной звезде Северного полюса, - альфа Дракона, звезда Тубан.
    
Тут, разумеется, вспоминается плато Гиза и великие пирамиды, в расположении которых исследователи углядели кусочек карты звездного неба со звездами пояса Ориона: «Работами Бьювэла Р., Джилберта Э., Хенкока Г. было убедительно показано, что между картой построек пирамид Гизы и картами звездного неба существует статистически достоверное соответствие». Причем, как известно, согласно расчетам Бьювела, пирамиды запечатлели расположение звезд, которое наблюдалось в 10450 году до нашей эры. Если сравнить с датой, предположительно зафиксированной в сооружениях Ангкора, то возникает вопрос о том, что же творилось на планете Земля двенадцать - тринадцать тысячелетий назад?

Ангкор по сравнению с Гизой воспроизводит, согласно «звездной» версии, более сложный участок небесной карты, так как звезды пояса Ориона хорошо просматриваются невооруженным глазом и вообще их всего-то три, а вот созвездие Дракона, согласно любезному сообщению справочника, это «большое бесформенное созвездие, скопление звезд, вьющееся около Северного полюса мира». И вот все это «большое и вьющееся» нашло отражение в джунглях Камбоджи, причем вместе с соседними звездами из созвездий Северной короны, Малой и Большой медведиц и Лебедя.

В созвездии Дракона нет по-настоящему ярких звезд, в основном они тусклые, но наблюдать их можно круглый год - Дракон незаходящее созвездие. Птолемей насчитал в нем когда-то 31 звезду, хотя всего видимых звезд, составляющих созвездие, восемьдесят. Хорошо очерчена голова, это компактная группа звезд в форме ромба, лучше всего видная В ПОЛНОЧЬ 22 ИЮНЯ.

Главные драконьи звезды , составляющие голову(названия арабские): бело-голубая альфа - Тубан (с арабского следует трактовать как «большой змей»), бета - Растабан (переводится как «голова змеи» или «голова дракона»), наиболее яркая из всех оранжевая гамма - Эльтанин (переводят как «дракон» или «голова дракона»). В 2800 годах до н.э. Тубан в связи с прецессией являлся Полярной звездой Северного полюса. В древности в Месопотамии и, возможно, Иране, Большая медведица (ковш) не выделялась в отдельное созвездие и считалась крылом Дракона (а также Змея, поскольку в некоторых случаях в этом скоплении звезд люди видели змея). Малая медведица была вторым крылом. Как и положено дракону, небесный Дракон дышит пламенем – в районе головных звезд время от времени появляется хвостатая комета, а также наблюдается метеорный поток – Дракониды. 

Чуть подробнее о том, с чем ассоциировалось скопление звезд Дракона в разных эпохах и народах: в месопотамских таблицах начала второго тысячелетия до н.э. созвездие, ныне известное, как Дракон, названо Плуг; вавилоняне видели в созвездии Великого Змея, хотя какая-то его часть казалась им Улиткой;  у халдеев это однозначно был крылатый Дракон; у древних греков – Змей либо Дракон, причем оба названия были взаимозаменяемыми и значили одно и то же: змей-дракон; в каталоге Птолемея созвездие называлось Дракон; у древних римлян это Серпенс или Питон, то есть Змей; еще один римский вариант названия созвездия – Звезды Минервы, то есть тот же Змей, так как Минерва забросила в небо змея; в Индии Дракона знали как аллигатора - Шишурмара; у персов это был Великий змей - Ажи-Дахака; у арабов, чьи наработки и названия оставили яркий след в астрономических атласах, Дракон был Драконом (Таннин, Тannin), хотя еще прежде, совсем уже в невообразимую старину, отдельные части (астеризмы) созвездия напоминали им Верблюдиц и Гиен. Таким образом, в подавляющем большинстве случаев это всегда была гигантская извивающаяся рептилия, еще и крылатая к тому же. Согласно вавилонскому мифу, небесный змей охранял звезды по приказу бога Мардука.   

Вспоминается змееобразный летающий китайский дракон. 
В индийских преданиях много говорится о Нагах, образ которых близок к змеям-драконам; Нагов изображали также как полу-человека, полу-змею. 
В Ангкоре изображения Нагов в образе гигантских многоглавых змей встречается на каждом шагу.

В общем, видимо, не случайно надпись на одном из храмов Ангкора, Пном-Бакхенг, построенном царем Ясоварманом I (889-900 гг.), содержит информацию, что строения должны были «символизировать своими камнями движение звезд», а на стеле, найденной в другом храме, Байоне, начертано: «страна Камбу подобна небу».

*^*^*^*
                Лики Локешвары.

     Внутри Ангкор-Тхома за воротами находится наиболее поздний по времени постройки храм БАЙОН, хорошо известный благодаря украшающим  многочисленные башни (башня – прасат) огромным (высотой 2 м каждое) лицам бодхисатвы Локешвары, обращенным на четыре стороны света, со странными застывшими улыбками.

Шадакшара Локешвара – одна из эманаций четырех- или восьмирукого одиннадцатиглавого бодхисатвы Авалокитешвары («Владыки, смотрящего с высоты сострадательными глазами»), предающегося медитации на лунном диске, который поддерживают лепестки лотоса (позе соответствует шестислоговая мантра, которую нужно произнести сто тысяч раз для обретения просветления, называемая буддистами «сокровищем мудрости», – «ом ма ни па дме хум» - «Ом, жемчужина в цветке лотоса»).

Жан Бусселье, одно время бывший директором Национального музея в Пномпене, считал, что у этих каменных ликов «типичное выражение лица буддиста, которое в священных книгах именуют брамавира - «вещи, угодные Браме», - «возвышенное состояние, ведущее разум к благотворительности, состраданию, радости и спокойствию». Предположительно, маски имеют портретное сходство с заказчиков храма царем Джаяварманом VII, как и все здешние цари, являвшем собою живое воплощение божества.

Байон образно называют «храмом тысячи лиц», хотя на самом деле лиц было порядка 200 (некоторые башни разрушены, так что в этом ряду имеются утраты). Однако и оставшегося количества вполне достаточно, чтобы  произвести сильнейшее впечатление своей величиной и застывшим на них выражением. Не случайно путешественник Пьер Лота, посетивший Байон в 1901 году, назвал его «этот бесконечно таинственный храм…»

Есть предположение, что лики бодхисатвы при строительстве были покрыты поверх каменной кладки слоем гипсовой штукатурки и золотыми пластинами. По словам китайского путешественника Чжоу Та-Гуаня (13 век), Байон «отмечает центр царства и его окружает более двадцати каменных башен и, по крайней мере, сто каменных палат».

Кроме того, Байон интересен еще и тем, что после него в Ангкоре уже не возобновлялось строительство – или грандиозный план неясного назначения оказался выполнен, или сил не осталось, или (есть и такая версия) песчаник в каменоломнях кончился. Однако, как ни удивителен Байон, самая яркая жемчужина Ангкора – храмовый комплекс АНГКОР-ВАТ, главная достопримечательность и символ Камбоджи.

*^*^*^*
                Храм превосходит всякое воображение.

     АНГКОР-ВАТ (возможно, от кхмерского «Онгковоат»), самый большой и впечатляющий храм Ангкора, построил кхмерский царь Сурьяварман II в 12-том веке (правление с 1112\1113 по 1150\1155 годы). При храме был возведен его деревянный дворец, от которого сохранились только следы, но сам храм пережил века. Имя царя переводится как «Защищаемый солнцем» (сурья – солнце). На престол он взошел в результате кровавой борьбы, собственноручно убив в битве соперника, и, возможно, великолепный храм должен был как бы легитимировать его права на престол в глазах окружающих и их потомков.

Этот царь был вайшнавом и, соответственно, посвятил храм богу Вишну. После смерти царя работы на строительстве, продолжавшиеся все время его правления – сорок лет, прекратились, о чем свидетельствуют незаконченные рельефы, хотя в целом архитектурный комплекс уже был готов, и царь, имя которого было согласно обычаю сменено на посмертное, упокоился в нем, как того и хотел.

«Храм непостижим для ума и превосходит всякое воображение. Глядишь в смущении и замешательстве, восхищаешься и, охваченный почтением, застываешь в благоговейном молчании… Каким возвышенным должен был быть гений этого Микеланджело Востока, гений создателя подобного дивного творения! Он сумел связать в единое целое различные части с таким искусством, что этому остается только удивляться. Он проследил за исполнением своих грез и добился, и в общем и в частностях, такой законченности деталей, достойных целого, которые под силу лишь одареннейшим». Анри Муо по поводу Ангкор-Вата, 1860г.

Эзотерическая символика Ангкор-Вата (как и других комплексов Ангкора) восходит к преданию о благой горе Меру, центру вселенной, и расположенной на ней аналогичной Шамбале райской стране вечного счастья, в которой живут избранные праведники. Гора Меру по описаниям Вед вся из золота и светит подобно огню без примеси затемняющего дыма.

Храмовый комплекс Ангкор-Вата (общая площадь 2,5 кв. км) состоит из трех ярусов на единой каменной платформе (по сути трехступенчатая пирамида), пересеченных крестообразными галереями и увенчанных пятью узкими, конусообразными со слегка округлыми боками (бутон лотоса) башнями-прасатами: четыре меньших по углам квадрата, одна главная и самая высокая (65 м) в центре. Визуально перед глазами паломника возникает контур из трех башен, высокая в центре, низкие по бокам.   

Комплекс находится на прямоугольном ОСТРОВЕ, обнесенном ровным широким каналом (шириной 190 м), полностью рукотворным, хорошо сохранившимся до наших дней. Через ров на востоке и западе переброшены узкие мосты. За мостом перед главным западным входом в храм, оформленным крестообразной платформой и трехверхой башней-гопурой (повторяющей боковой контур самого храма, высящегося далее), расположены два квадратных бассейна, поверхность которых украшают лотосы. Башен-гопур над входами всего четыре, с каждой стороны, но остальные три меньше, чем западная. Когда-то она выглядела внушительно, но сегодня ее верхи полуразрушены. Все сооружения возведены из огромного количества полированных каменных кирпичей большого размера и украшены огромным количеством статуй и барельефов.

Среди изображенных персонажей дэвы (высшие божества), асуры (божества низшего ранга, промежуточное звено между дэвами и людьми), апсары – небесные танцовщицы, наги – полулюди-полузмеи; кроме того, цари, воины и простолюдины, а также впечатляющий бестиарий из смеси фантастической и реальной фауны.

Все персонажи километровых рельефов занимаются своими обычными делами: кто воюет, кто трудится в поте лица, кто наслаждается танцами дивных дев, а кто танцует сам. В руках знатных воинов изображены пкхаки, отличительный символ их власти и местное холодное оружие, что-то вроде топорика с узким прямоугольным лезвием на крюкообразной рукояти. 

Во времена Сурьявармана II все рельефы были покрыты бронзовой краской или лаком, а также, возможно, вызолочены – блестящие следы на камне видны до сих пор. Кроме того, отдельные части стен, возможно, покрывались бронзовыми листами. Бронза горела на солнце, создавая впечатление золотых стен. 

Некоторые фасады между рельефами прорезают прямоугольные окна, забранные тонкими точеными волнистыми колонками, стоящими почти вплотную друг к другу, в каждом окне по семь штук, - подобие жалюзей. Колонки создавали сквозную тень в помещении и не мешали проникновению воздуха, а также скрывали тех, кто находился в помещении. Разумеется, уцелели они не все, даже, наверное, далеко не все, - в некоторых окнах до сих пор зияют проломы, хотя в других они уже заделаны воссозданными новыми колонками. 

В залах и дворах установлено 1533 больших колонны. В главном святилище (центральная самая высокая башня) ранее находилось изображение  бога Вишну. Возможно, это та огромная каменная статуя, представляющая собой восьмирукого бога-великана, стоящего во весь рост (выше человеческого роста в три раза), которую сегодня можно увидеть под низким для ее величины сводом западной гопуры. Хотя есть другое предположение, относительно того, что в святилище находилась вызолоченная статуя Вишну, сидящего на Гаруде (полуптице-получеловеке), и ныне она утрачена.

Статуя Вишну в главном святилище олицетворяла заказчика храма – царя Сурьявармана II  и потому имела с ним портретное сходство.

Сегодня главная святыня Ангкор-Вата, давно уже ставшего буддийским храмом, - статуя лежащего (спящего) Будды.   

*^*^*^*
                Небесные красавицы.

     Плясуний-АПСАР на рельефах стен второго яруса во внутреннем дворе Ангкор-Вата насчитывается около двух тысяч (называют числа 1500 и 1800). Их изображения, сделанные в несколько примитивной и от этого имеющей трогательный оттенок манере, и похожи, и индивидуальны одновременно: при одинаковых приемах изображения девушки, если чуть-чуть присмотреться, разные на лицо, причем одна из них изображена с приоткрытыми губами (у остальных губы сомкнуты), и все они украшены браслетами, ожерельями, трехрогими тиарами и  прическами, видов которых насчитывается порядка двухсот.

Апсары Анкор-Вата изображены по трое или по двое: девушки-подруги соприкасаются руками и одеждами, глядя на зрителя миндалевидными глазами, тая в изгибе полных губ легкие улыбки. Вокруг их бедер развеваются легкие ткани, наподобие крыльев. Рельефы ранее покрывались краской, может быть, даже золотом, но теперь они черные от патины и блестящие, так как их натерли благоговейно касавшиеся каменных прелестей богинь ладони паломников. Вообще апсары – излюбленные персонажи при оформлении всех храмов Ангкора, что не удивительно – уж больно хороши.

Согласно мифологии апсары – побочный продукт взбивания (пахтания) Молочного океана, которое предприняли дэвы (боги) и асуры (демоны), использовав в качестве подручного инструмента гигантского змея Васуки, царя нагов. В результате были получены: амрита (напиток бессмертия) и прелестные существа женского рода, феи,  апсары, которые с тех пор порхают среди облаков, танцуют на цветках лотосов, сопровождают богинь и принцесс и услаждают своей красотой царей и героев.

Рельефы с изображением сюжета «Взбивание Молочного океана» встречаются на стенах храмов Ангкора часто, они есть в Байоне и Ангкор-Вате (одна из лучших эпических картин). Показаны там и родившиеся из молочных брызг апсары. Дэвы и демоны, и те, и другие по виду существа весьма грубые - горы мускулов и выпученные от напряжения глаза - не обратили на апсар особого внимания, занятые куда более животрепещущим вопросом о собственном бессмертии, хотя в тот момент родилось нечто очень важное - красота. 

Вся резьба «каменных гобеленов» храмовых зданий Ангкора наносилась поверх уложенных каменных кирпичей стен, при этом стыки между кирпичами не становились препятствием для резчиков, которые, хотя и старались разместить изображения наилучшим образом, чтобы резкие линии и в некоторых случаях неровная плоскость стены не испортили картину, но преуспевали в этом не всегда. Хотя блоки подгонялись очень тщательно, все же щели между ними видны, и не всегда они такие уж узкие, да и блоки были разной ширины, хотя и на немного – какие-то могли выдаваться вперед. Чаще всего личики апсар и их фигуры вырезались таким образом, чтобы их не перечеркивала стыковочная линия кладки, со всей аккуратностью проходя между красавицами и ниже их прелестных бюстов, не нанося урона красоте и не мешая ею любоваться. Однако в некоторых случаях стыки все же «режут» девушек на части не столь деликатно.

Согласно дошедшим до нас благодаря любознательному китайскому путешественнику 13-того века Чжоу Та-Гуаню, с которым нам очень повезло, так как он оставил ценнейшие сведения, - согласно его данным, ЖИВЫХ ПЛЯСУНИЙ, которые во времена величия Кхмерской империи услаждали взор дэвараджи, во дворцах и храмах могло обретаться немалое количество: царь имел пять жен и от трех до пяти тысяч дворцовых девушек (в целом, учитывая обилие  портретов красавиц на стенах и их самих в этих стенах в натуральном виде, у царя было  впечатляющее женское окружение).   

Образы каменных апсар помогают в воссоздании древних танцев, традиция которых полностью не утрачена. Эти танцы не динамичны, в основном представляя собой полные символики неторопливые плавные движения, статичные позы, характерные жесты рук (для их выполнения пальцы должны быть очень гибкими, их специально разрабатывают) и выразительные взгляды. Сегодняшние плясуньи  выступают перед зрителями в красочных нарядах, с высокими коронами на головах и, согласно древней традиции, босыми (надо сказать, что в древние времена и небожители, и цари, и их подданные все одинаково ходили босиком, о чем убедительно свидетельствуют рельефы храмов).

Апсары, изображенные на этих рельефах, были еще к тому же полуобнажены. Резчики умудрились передать прозрачность их легких саронг и обилие украшений, составлявших основную часть их одежды (в основном это широкие ожерелья-воротники и короны).

«Даже в наши дни образы галерей Ангкор Вата служат источником вдохновения для камбоджийцев, для танцев и поз маленьких танцовщиц с изящными жестами. Они — живые сестры всех этих деват и апсар, чьи силуэты несравненной грации сплетаются по всей длине стен храма.

Трогательны маленькие богини с миндалевидными глазами, с чувственными полными губами, с маленькой головой, несущей на себе тяжелую, перегруженную драгоценностями тиару. Их обнаженные тела, с круглой, красивой формы грудью, с необычайно тонкой талией, также увешаны тяжелыми драгоценностями, бусами и браслетами. Их роскошные юбки отделаны длинными развевающимися полосами материи. Позы танцовщиц выражают изысканную нежность, жесты гармоничны, их образы — воплощение мечты, они останутся запечатленными в сердце путешественника подобно великолепному храму, хранительницами которого они считаются».  (Андре Миго, 1892 – 1967. Кхмеры.)

*^*^*^*
                Очень много труда.

     ТЕХНОЛОГИЯ строительства Ангкор-Вата, как об этом часто пишут, ясна не конца. В каменных блоках, которые вытесывались на расположенной довольно далеко каменоломне и сплавлялись по реке к месту строительства, точно пригнанных друг к другу и уложенных без раствора так плотно, что между ними почти не видно швов, есть небольшие круглые отверстия. Либо они нужны были при обработке камней, либо через них проходила скрепляющая строение арматура. Очень большое количество прекрасно выполненных скульптур также заставляет задуматься – одну такую высотой всего около полутора метров современный скульптор ваял два месяца, а их там тысячи, разного размера, включая гигантские.

Однако, если принять во внимание, что нам не все известно о возможностях той давней эпохи в техническом отношении (некоторые приемы и секреты с течением времени могли быть утрачены), а также подумать о том, что Кхмерская империя представляла собой большое и богатое государство (занимала почти весь Индокитайский полуостров), то в результате мы не обязательно упремся в невозможность осуществить грандиозный проект за относительно ограниченное время. Если все ресурсы страны полностью тратились на эту стройку века, если не было других более приоритетных дел и целей, если тысячи тысяч людей и очень много тягловых животных, содержание которых обходилось минимально дешево, день и ночь корпели над возведением храмов, то тогда почему за сорок лет огромный комплекс не мог быть построен? По логике вещей рабочие должны были погибать на строительстве в довольно большом количестве, и, хотя явных следов их захоронений нет, но что мешало кремировать трупы (при очистке территории от джунглей накопилось множество топлива), а пепел сваливать в реку? В старых камбоджийских городах и их окрестностях вообще нет кладбищ – кремация решала эту проблему эффективно и бесследно.

Могольский падишах Шах-Джахан строил комплекс Тадж-Махал в Агре двадцать лет, силами всей державы. О строительстве Тадж-Махала сохранилось довольно много данных. Хроники говорят о 22 тысячах мастеров и тысяче слонов. Кроме того, использовались быки и задействовались чернорабочие, число которых не уточняется. Материалы свозились отовсюду, за многие сотни километров, в том числе из других стран.

Хотя Тадж-Махал – это 17-й век, а Ангкор-Ват – 12-тый, до нас дошли некоторые сведения и о его строительстве, из надписей, имеющихся на его территории на санскрите и на кхмерском, и благодаря рельефам соседнего храма Байон в Ангкор-Тхоме, где «находятся изображения, очень важные для понимания методов строительства». В текстах говорится о том, что при возведении храма было задействовано 30 тысяч быков и тысячи слонов, а всеми работами занимались ремесленники и рабочие, среди которых было много военнопленных.

Рельефы в северном крыле восточной галереи Байона показывают рабочих, которые «пытаются расколоть ломом камень, и слоны тянут его в стороны. Ниже изображён древний метод раскалывания твёрдых камней, которые сначала нагревают на костре, а затем заливают водой или винным уксусом».

На рельефах в южном крыле западной галереи Байона находятся изображения полуголых босоногих рабочих-строителей, занятых обработкой каменных кирпичей путем трения друг об друга до идеальной гладкости с помощью простых приспособлений в виде рамы для подвешивания верхних из обрабатываемых камней, а также трудящихся над доставкой строительного материала на место укладки: рабы тянут каменный блок, а над ними, стоя на этом блоке, в качестве безальтернативной мотивировки, куда более вразумительной, нежели осознание своего каторжного труда как угодного божествам ради создания образа рая на земле, возвышается надсмотрщик с палкой в руках.

Что же касается мнения специалистов нашего времени, которые лучше разбираются в существе вопроса, чем обычные наблюдатели, то они приходят к выводу, что для возведения комплекса Ангкор-Вата ведущим архитекторам и мастерам нужно было обладать обширными знаниями, которыми они, видимо, и обладали, раз комплекс был построен и простоял века, в условиях крайне неблагоприятного климата, среди джунглей, в сезон дождей превращавшихся в болото. Для начала проводились ирригационные работы, включавшие в себя создание канала вокруг острова с храмом, после чего на выбранной площадке был сделан фундамент – вырыт котлован, в котором затем слои песка перемежались с камнем. При возведении сводов зданий применялась ступенчатая (консольная) кладка, позволявшая возводить высокие башни, с учетом влагоизоляции внутренних помещений. Очень крутые неудобные лестницы, ведущие в башни, особенно в главную, помимо того, что обязывали человека потрудиться по дороге в божественное жилище, выполняли (и продолжают выполнять) функцию подпорок (контрфорсов), не давая стенам расползаться под тяжестью купола. Наклон лестниц, судя по всему точно рассчитанный, как раз это и обеспечивает.

Внутренние части стен сложены из латерита, образующегося из скальных пород в результате жары и влаги, то есть это типично тропический продукт. Латерит легко режется на куски, а потом застывает и становится крепким, но это пористый камень, и потому наружные стены Ангкор-Вата сделаны из более подходящего для облицовки материала – песчаника, который добывался довольно далеко и сплавлялся к месту строительства по реке и каналам. Отверстия в каменных блоках, озадачивающие людей, далеких от проблем строительства, входили в технологию работы с камнем, включая все операции – доставку, шлифовку, укладку: в них вставлялись деревянные брусья, служившие рукоятками. В некоторых местах стены не украшены резьбой и в них открыто зияют эти самые дыры – возможно, после укладки блоков их использовали по второму кругу, для крепежа бронзовой облицовки.

Устоялось мнение, что каменные кирпичи Агкор-Вата в одних случаях имели пазы для лучшего сцепления их друг с другом, а в других держались очень крепко безо всяких дополнительных ухищрений, только благодаря гладкости поверхности и собственной тяжести. Однако есть и другое мнение, менее известное, относительно того, что связующий раствор все же употреблялся: «Полагают, что готовился он из рисового отвара, смешанного с пальмовым соком и яичным белком. Эта масса столь прочно связывала песчаник, что попытки разъединить такие блоки во время реставрации храмов оказались безуспешными».

То есть, подытоживая сказанное, - все было выполнимо, при условии привлечения тысяч необходимых для строительства рабочих рук.          

Из всех вышеприведенных данных убедительно явствует, что при возведении даже столь грандиозных архитектурных комплексов, как Тадж-Махал и Ангкор-Ват, никаких инопланетных технологий и сверх-невероятных научно-технических прорывов не наблюдалось – просто было очень, очень, очень много упорного неустанного кропотливого труда, базирующегося на веками накопленном опыте.

Мы удивляемся гигантским великолепным памятникам прошлого, восклицая: «Это не могли сделать люди, это слишком тяжело», как будто не в силах вообразить, что тысячи подневольных людей в самом деле десятилетиями работали как проклятые в тяжелых условиях, полностью во власти верховного владыки, вот и весь секрет, по сути, мало интересный и к тому же отталкивающий, как и всякие жестокость и произвол, ради чего бы это ни делалось – ради попытки передать таким громоздким способом будущим поколениям сокровища знания, духовного или практического, ради высших устремлений самого чистого космогонического свойства - или просто имелось ввиду созидание красоты в целях облагораживания окрестностей.

Тексты, сохранившие слова царя Джаявармана VII, последнего, кто занимался культовым строительством в Ангкоре, донесли до нас его высказывания относительно его намерений в строительстве храмов: «Полные глубокого сочувствия к благу мира, чтобы даровать людям амброзию средств для достижения ими бессмертия… Посредством этих добрых дел я, возможно, сумею спасти всех тех, кто борется в океане существования».

Звучит прекрасно, однако сразу вспоминается присказка о том, что благими намерениями выстелена дорога в ад. Малочисленная элита, находясь на верхушке социальной пирамиды, обладающая знаниями, о которых большинство населения понятия никогда не имело, конечно, достойна аплодисментов хотя бы за то, что некоторые ее представители не только предавались, к примеру, общению с прелестными апсарами, но задумывались о судьбах мира и даже о благе подданных, но ведь обобщенно и отвлеченно, в целом, а не в частности в отношении вот тех рабочих, которые, голодные и изможденные, надрываются  на стройке, не зная, что строят, и не имея желания это узнать по причине тех мучений, которые испытывают в своей краткой несчастной жизни, низведенные в ней до положения скота, хотя и являются такими же людьми, как и их добрые и мудрые цари, любители красного словца в возвышенном стиле.

Более близок к истине оказался другой монарх, царь Раджендраварман, сказавший, что построил свои храмы из «страстной любви к дхарме» (дхарма – высший закон, равновесие, космическая справедливость) и что его творения «это - мольба о бессмертии, которого человек должен стараться достигнуть». При этом он говорил лично о себе –  ангкорские цари пытались достичь бессмертия примерно тем же способом, что и древнеегипетские фараоны, возводившие для себя пирамиды-усыпальницы, которые тоже ориентированы по звездам.

Гигантский Ангкор-Ват помимо всего прочего, что о нем можно сказать, задумывался и возводился как царская усыпальница, это известный согласно дошедших до нас сведений факт. Царей кхмеров не бальзамировали подобно фараонам, здесь была принята кремация, но каменный ларец с прахом устанавливали под главной башней, после чего проводился обряд, в результате которого покинувший тело дух вселялся в статую божества наверху в святилище, статуя как бы оживала («открывала глаза»), и царь соединялся с богами и становился равным им, чему в конечном счете и служил весь гигантский храмовый комплекс, задуманный как ворота, которые приведут усопшего владыку к вечности загробного существования, ради какового мистического акта обычного земного существования лишилось несметное число простых людей.   

Нашему времени свойственна идеализация прошлого, которого оно на самом деле едва ли заслуживает.

*^*^*^*
                Цена воплощения великих замыслов.

     Строительство Тадж-Махала ИСТОЩИЛО РЕСУРСЫ государства, в результате чего появилось много недовольных, и падишах потерял свой трон, а его замысел полностью в жизнь воплощен не был (согласно некоторым данным, подтвержденным последними археологическими изысканиями, он намеревался построить второй такой же комплекс напротив уже возведенного мавзолея, хотя, возможно, из такого же белого мрамора, а не из черного, как гласит предание: Шах-Джахан был помешан на симметрии).

Из отрывочных сведений, дошедших до нашего времени, известно, что заказчик Ангкор-Вата помимо строительного бума несколько раз предпринимал военные походы на соседние царства, Дайвьет и Тьямпа (Вьетнам), причем не всегда удачные. Он и умер в походе. Видимо, сил еще и на войну у царства уже еле хватало. Большое значение для хозяйства страны имели ирригационные сооружения, позволявшие орошать рисовые поля круглый год, так что вызревало по четыре урожая. Однако не исключено, что каналы и дамбы не чинились должным образом, поскольку приоритетным являлось грандиозное храмовое строительство, что могло негативно отразиться на благосостоянии населения. Дальше все пошло еще хуже. Наследник Сурьявармана за несколько лет правления не смог навести порядок в истощенной стране, в которой все более верх брали хаос и разруха, то и дело вспыхивали восстания (в 1177 году восставшие разорили самый Ангкор) и шла борьба аристократических кланов, и был убит. Непрерывные войны и гигантские масштабы строительных работ сделали свое дело, в конце 13-того века разорившаяся ослабевшая Камбуджадеша распалась и прекратила свое существование.   

Дворцы и храмы, основное назначение которых – увековечить своих заказчиков (в прямом либо переносном смыслах) вкупе с их мировоззренческими идеалами, стоят очень дорого, и чем амбициознее проект, тем дороже он обходится, с какой стороны ни посмотри.

     Обычно это заканчивается весьма плачевно. Примеров можно привести много, в разных временах, странах и народах. О том, во что обошлись Тадж-Махал и Ангкор-Ват, уже сказано.
     Царица Древнего Египта Хатшепсут потратила все годы своего правления на возведение роскошного храма своей души, опустошив сокровищницу и запустив все другие дела, в результате чего в ходе дворцового переворота потеряла и власть, и жизнь – ее отравили с помощью ароматического косметического средства.
     В древнем Китае восстания и перевороты, подводившие черту под целыми династиями, часто следовали за грандиозными стройками императорских усыпальниц и дворцов. Император Цинь Шихуанди (это тот, который инициировал создание Великой Китайской стены), утвердившись на престоле объединенной под его немилостивой рукой страны, заставил миллионы людей трудиться над созданием своей грандиозной усыпальницы (мистическим образом охраняемой знаменитой ныне Терракотовой армией). В результате династия Цинь, которую он основал и которая должна была по его задумке править Китаем на протяжении 10 тысяч поколений, оказалась  свергнута почти сразу после его смерти.
     Великолепный дворец, вошедший в предания как Терем грез, стоил жизни его создателю, императору Ян-Ди из династии Суй, причем дворец после переворота сожгли в качестве зримого символа тирании («создан на крови и страданиях народа»), и так он был велик, что горел целый месяц. И т.д. 

Находящие на верхней ступени иерархии человеческого общества, словно поднятые на головокружительную высоту, цари прошлого наблюдали за величием космических процессов, веря, что эти процессы управляются богами, и желали приблизиться к ним, стать такими же, как они, обретя бессмертие и могущество еще куда более великое, чем то, которым уже обладали по случаю своего рождения, - и делали для достижения этой цели все, что было в их силах, заставляя своей властью огромные массы людей служить их цели, их желанию, - и ошибались, заводя свои страны и народы в тупик, где их не ждало ничего, кроме гибели. Выщербленные временем пирамиды, запорошенные пылью пустыни; мавзолеи, полупрозрачный мрамор которых меняет свой цвет в зависимости от времени суток; храмы, бросающие свое отражение в заросшие лотосами каналы среди болот и лесов, - свидетельства этой грандиозной ошибки.   

То, что построено, пусть стоит, но персонажи, желающие наступить на те же грабли и потратить громадные средства на излишне роскошные и мало полезные сооружения, продолжали (и продолжают, собственно говоря) появляться, хотя им, кажется, нетрудно было бы, опираясь на исторический опыт, предположить с большой долей вероятности, что и о них тоже однажды скажут что-то вроде: «Такой-то построил эти прекрасные здания и памятники, потратив безумное количество средств, в связи с чем потерял все, что имел, и разорил окружающих, которые его возненавидели, свергли, судили, убили». Что, конечно, можно приравнять к увековечиванию памяти, но, должно быть, это не совсем то, о чем грезят опьяненные своим богатством и могуществом временные баловни судьбы.          

*^*^*^*
                Баньяны и новоделы.

     После распада Камбуджадеши, в результате последовавших лихолетий и вследствие захвата сиамскими войсками в 1431 году, который поставил в истории Ангкора окончательную точку, древний город был разграблен, ПРИШЕЛ В УПАДОК, обезлюдел и наконец практически затерялся в лесных дебрях. Вместо плотной жилой застройки осталось несколько разрозненных малочисленных поселений. Храмы по назначению в полной мере не использовались, и, хотя они не растворились в болотистой почве подобно деревянным жилым домам, их заполонили джунгли.

С Ангкор-Ватом произошло то же самое, что и со всем городом, вот только ему повезло больше, чем его каменным соседям – джунгли его попортили в меньшей степени. Однако он также был заброшен, и даже его название забылось – нынешнее название восходит к общему обозначению «храмовый город», а как нарек свое детище царь Сурьяварман II, мы не узнаем уже никогда.

Благодаря защитному рву с водой лесные дебри, хотя и полностью окружили Ангкор-Ват, не смогли его поглотить и разрушить. Когда в конце 19-того века это сооружение открыли для себя европейцы (традиционно это событие связывается с именем путешественника Анри Муо, дневники которого, будучи напечатаны, прославили древний храм), здесь было на что посмотреть – для заброшенного строения, в котором обитала лишь горстка буддийских монахов, комплекс неплохо сохранился. Однако следы запустения в нем и сегодня весьма явственны, что придает особенное дикое очарование этому удивительному месту.

     Очень эффектны виды храмов Ангкора, оплетенные КОРНЯМИ БАНЬЯНОВ. Говорят, баньяны похожи на индийских многоруких танцующих божеств. Или на спрутов – гигантских спрутов, типа Кракена. Туристы особенно любят фотографировать подобную экзотику. При этом как-то не хочется задумываться о том, что этот живописный древесно-каменный симбиоз абсолютно смертелен для сооружений. Деревья-спруты буквально душат здания, въедаются в кладку, стискивают стены, раздвигают плиты покрытий на дорогах к резным порталам, и однажды камни будто взрываются, уступив постоянному нажиму.

Баньян - гигантский тропический фикус (Ficus bengalensis) с гладкими воздушными корнями. Если семечко растения попало, скажем, на кровлю (а оно туда вполне может попасть с пометом птиц, съевших плоды), то далее ему ничего не стоит прорасти на ровном месте и спустить корни вниз, к земле, где баньян и укореняется, попутно оплетая свою опору – здание – наподобие огромной сети, а затем ему остается только осваивать окружающее пространство, что он и делает.

Освобождать сооружение от корней очень сложно, но если этого не сделать, оно однажды окажется совершенно разрушенным. К тому же, если дерево, выросшее на каменном пьедестале, рухнет, то увлечет за собой всю постройку. Храмы Ангкора находятся в таком состоянии, будто их и не ремонтировали никогда, что далеко не соответствует действительности, - реставрация с перерывами проводится здесь уже более ста лет, а в последние десятилетия особенно целеустремленно, но дело это непростое, между тем джунгли продолжают свою ползучую экспансию.

В 1900 году была учреждена Французская школа Дальнего Востока, силами которой немного позднее начались изучение и реставрация памятников Ангкора. Ситуация к этому времени сложилась уже катастрофическая: «Каждый месяц, возможно, каждый день, какие-то камни падали. Полная гибель храма была только вопросом времени, и без дальнейшего промедления необходимо было решить, как остановить её». Жан Коммай о храме Байон перед реставрацией .

С 1930-х по 1960-е годы большинство храмов Ангкора были расчищены от деревьев, работы проводились вручную. Некоторые здания реставраторы вырвали у джунглей и воссоздали буквально по кирпичику. Это относится, например, к Байону, где реставратору Жоржу Труве в 1930-х годах пришлось потрудиться, чтобы спасти то, что осталось. Рабочие под его руководством вырубили заросли и перебрали тонны блоков, подбирая подходящие друг к другу, чтобы восстановить башни, но многие блоки так и не были идентифицированы и остаются лежать грудой на земле возле храма, дожидаясь новых исследований.

«Реставрация башен Байона проводилась методом анастилоза [то есть с максимальным использованием старых материалов]. Они были демонтированы, а затем заново собраны. Для придания большей устойчивости, каменные ряды подкрепили изнутри металлическими стяжками, спасшими башни от неизбежной гибели. Несмотря на зияющие щели башен, они устойчивы и надёжны». (Цитата из статьи проекта ANGKORWAT.RU)

Сегодня разрушенные здания помогает восстанавливать специальная компьютерная программа, которая лучше управляется со сложным старинным конструктором, занимаясь подборкой блоков. Хотя технология эта все равно сложная, трудозатратная и медленная (на восстановление небольших павильонов Ангкор-Вата, которые принято называть «библиотеками», занимавшимся этим делом японским специалистам потребовалось  несколько лет). Если часть блоков слишком сильно разрушена – изготавливаются новые, которые в результате отличаются от первоначальных по цвету (то же относится к скульптурам, особенно хорошо эффект новизны просматривается в длинных рядах каменных великанов, образующих галерею перед входом в Ангкор-Тхом – одни темные и побитые временем, другие светлые, гладкие, без трещин и утрат).

     Придирчивые туристы порой сетуют на то, что в долгожданной поездке в романтические далекие страны им показали вместо древностей НОВОДЕЛ, в лучшем случае начала 20-того века, а не начала 21-ого, но то, что видели люди здесь до этого, им тоже вряд ли бы понравилось: достаточно взглянуть на черно-белые плохого качества первые фотоснимки, сделанные на руинах Ангкора, чтобы тоже испытать разочарование: замшелые заросшие разрушенные камни, в нагромождении которых между корнями баньянов еле просматриваются очертания пирамид и террас с рельефами, и только.

Люди - противные создания, вечно во всем сомневаются и все переоценивают. Им нужны осязаемые свидетельства, доказательства того, о чем им рассказывают снова и снова. К тому же они крайне строги в оценках и мнениях: если памятники забросить или, того хуже, снести – это варварство, если воссоздавать – фальсификация.

Простая логика подсказывает, что, если ничего не чинить, оставляя все как есть, с очевидной перспективой дальнейшего разрушения, и даже просто и откровенно не строить заново в максимально прежнем виде, - тогда смотреть вскоре будет вообще не на что. И все, что было прежде, забудется. Между тем даже если все стены, воссоздающие образ памятника старины, уже будут новые - в их основании все же найдется пара тех самых древних кирпичей, с которых все начиналось. Однажды, по прошествии многих лет, восстановленное с использованием подлинных составляющих сооружение напомнит новым поколениям, что древний город когда-то на самом деле существовал и стоял на этом самом месте тысячелетия назад, что он - не нарочно построенный здесь с одной только целью приманки (и, соответственно, обмана) туристов парк развлечений, - что он, и все связанное с ним, не выдумка.

Тем же, кто продолжает вздыхать по поводу утраченной романтики («Поймите, что чувствует человек, который всю свою жизнь мечтал о приключениях в джунглях, навеянных фильмами про Индиану Джонса, и компьютерными играми, героиня которых Лара Крофт, а попал на современную стройплощадку – все буднично и прозаично»), видимо, следовало родиться на сто лет раньше, - и, опять-таки, вряд ли им пришлось бы по душе, как там обстояли дела на самом деле. Лазанье по настоящим джунглям и компьютерная игра все же вещи несколько различные. Либо уж любителям острых ощущений следует брать другие туры, с углублением в дикую природу, чтобы сполна вкусить прелестей «приключений, рискованных переходов по непроходимым джунглям», когда приходится прорубать себе путь мачете в окружении «диких животных, змей и скорпионов», хотя и с риском быть укушенным какой-нибудь местной ядовитой тварью из вышеперечисленных.

     К сожалению, не все РЕСТАВРАЦИОННЫЕ РАБОТЫ проводятся на должном уровне. Бывает, что вновь изготовленные блоки грубее обработаны, резьба на них куда примитивнее старинной и вообще они сделаны не из того материала, но это уже упрек горе-реставраторам. В некоторых случаях неудачную работу приходится переделывать. Вызывает сожаление, что во время уже упоминавшихся реставрационных работ в Байоне в 1930-х годах недостающие камни были отлиты из бетона, - так была восстановлена лестница и некоторые другие сооружения. Хотя, когда начинаешь догадываться об объемах работ и тех трудностях, с которыми сталкиваются реставраторы, даже такой результат начинает восприниматься куда более позитивно: «Грубые бетонные вставки… сильно портят впечатление, зато достаточно надёжно предохраняют памятник от разрушения».

Нередко неудачи реставраторов связаны не с небрежностью или нехваткой времени и средств, но с недостаточными знаниями в отношении древних технологий. Так случилось в Ангкор-Вате, который, как уже говорилось, пострадал значительно меньше других храмов, в результате чего реставраторы имели дело не с грудой разбросанных камней, а с хорошо сохранившимися строениями, которым только требовался ремонт, и тем не менее они не избежали ошибки: кровли части помещений зацементировали, чтобы внутрь не проникала влага, но она не только проникла, но принесла с собой химические соединения цемента, губительные для настенных рельефов. Оказывается, в кладке кровли древними строителями были предусмотрены стоки для воды, внешне едва заметные, и они перестали функционировать, будучи заполнены цементом. Пришлось снова снять все кровельные блоки, полностью очистить их от цемента, открыть водоотводы и возобновить кладку.      

     Максимально заросшим в Ангкоре специально оставлен ТА-ПРОХМ (храм, построенный в честь матери одного из царей поблизости от Ангкор-Тхома, также встречается написание Та-Пром), чтобы у посетителей, попутно с волнующим ощущением первозданности, сложилось представление относительно того, как все здесь выглядело те самые сто лет назад (хотя тоже в несколько поправленном варианте, без угроз обрушения древних камней на головы любознательных приезжих и их вероятных провалов в подземелья, где кишма-кишат кобры). Впрочем, даже Та-Прохм на съедение джунглям полностью отдавать не планируется, частично его также реставрируют. 

Кстати, Та-Прохм именно то место, где снимались вдохновляющие гипотетических любителей экстрима эпизоды приключенческого фильма «Лара Крофт, расхитительница гробница» с АНЖЕЛИНОЙ ДЖОЛИ (2001г.), причем фильм сделал Ангкору дополнительную рекламу в плане туристического дела.
     (Этот случай аналогичен связанному с фильмом «Код да Винчи» по книге Дэна Брауна, 2006г., посмотрев который, зрители открыли для себя Круглую церковь тамплиеров 12-того века в Лондоне (лондонский район Темпл) с древними скульптурными эффигиями легендарных рыцарей, в результате чего мало кому известное ранее скромное небольшое строение вдруг сделалось объектом паломничеств, что не пошло ему на пользу). 

*^*^*^*
                Стегозавр из храма Та-Прохм. Сенсация 21-ого века.

     Храм Та-Прохм в Ангкоре вызывает интерес не только в связи с баньянами и блистательной Анжелиной – именно в нем отыскали вполне узнаваемого СТЕГОЗАВРА, причем рельеф вроде бы нисколько не поддельный, подлинный, хотя и небольшой – в ладонь величиной. Находится изображение в углу между южной стеной портика и восточной стеной главного корпуса надвратной башни-гопуры, на выступающей полуколонне, в вертикальной полоске изображений.
 
«Впервые об этом феномене упоминает в своей книге авторитетный исследователь, сотрудник Французской школы Дальнего Востока Жак Клод, проработавший в Камбодже около 9 лет». (Цитата из статьи проекта ANGKORWAT.RU)

В некоторых заметках, посвященных Ангкору, говорится, что изображение стегозавра есть также в Ангкор-Вате (на одной из колонн или на стене), но фотографии это не подтверждают, - должно быть, имеет место элемент путаницы. Так что по внешней канве событий остается заключить, что в Ангкор-Вате стегозавров нет, а вот в Та-Прохме – есть.

      Мне удалось найти чуть более развернутое сообщение о предполагаем динозавре из Ангкор-Вата (хотя фото так и не попались), которое гласит: «Если в Ангкор-Вате нет четкой картины, лишь считается, что это хищный динозавр, т.к. передние лапы у него короче задних, то изображение в Та Проме больше всего похоже на стегозавра».

     По поводу стегозавра из Та-Прохма публикаций больше. В целом высказывания и теории относительно этого феномена сводятся к следующим:

- О стегозавре в храме Та-Прохм общественность узнала в самом конце 20-того века, из книг уже упоминавшегося выше Жака Клода, а также Майкла Фримана – 1997 и 1999 годы. То есть это, можно сказать, СВЕЖАЯ СЕНСАЦИЯ. У Клода на стр. 213 сказано, что одно из изображений в храмовом комплексе «имеет поразительное сходство со стегозавром».

- Глубоко и подробно, усилиями известных авторитетных ученых феномен не изучался; все исследования в основном сводились к поверхностным наблюдениям людей, не являющихся специалистами ни в строительстве, ни в геологии, ни в зоологии, ни в палеонтологии, и порой выступавших с позиций предвзятости;   

- Версия: это может быть подделка, сфабрикованная кем-то ради шутки или утверждения своих взглядов, каковы бы они ни были (следует учесть, что фальсификации разного рода в отношении различных исторических артефактов встречались неоднократно, и ранее, и в наше время). Относительно того, возможна ли подделка технически и была ли она в самом деле осуществлена, высказывались разные мнения разными людьми с разной степенью подготовки. Самый острожный вывод – да, это не невероятно в ограниченных масштабах – не полная замена камня, на который нанесен рельеф, хотя этот камень и выглядит немного светлее соседних, но частичная доработка рельефа в области выступов на спине животного (чуть-чуть напильничком подправили).

- Наличие стегозавра на стене камбоджийской достопримечательности пришлось по душе креационистам, борцам с ненавистной им теорией эволюции, которые увидели в феномене доказательства ее несостоятельности, так как в этом случае сдвигаются официально принятые временные рамки существования разных видов фауны (что, кстати говоря, помимо всего прочего ведет к возникновению интересного хаоса в умах, способного существенно сбить с толку).

Креационистская позиция по данному вопросу может быть примерно выражена следующей фразой: «Поскольку совершенно очевидно, что люди жили в одно время с динозаврами, выводы официальной науки следует признать неверными, как следствие принять полное банкротство эволюционной версии истории и, соответственно, осознать истинность Сотворения Вселенной Богом». Мнение о подлинности рельефа в Та-Прохм и его соответствия стегозавру, как отмечает Глен Дж. Кубан в своей статье «Резное изображение в камбоджийском храме?», в наши дни поддерживает крупнейшая креационистская организация AIG («Ответы в Книге Бытия»).

- Версия, которую озвучил археолог Хам Ким Сын, сводится к следующему: да, на стене храма изображен стегозавр, но не потому, что они все еще водились в этих местах в 12-том веке, когда строился Та-Прохм, а потому, что резчики вдохновлялись найденными костями доисторического ящера. «Хам Ким Сын считает, что это изображение является свидетельством того, что у кхмеров была высоко развита наука».

- Профессор истории в Королевском университете в Пномпене Самбо Манара отрицает возможность близкого знакомства древних кхмеров со стегозаврами, будь то живое животное или его скелет, так как считает, что в этом случае имелись бы  письменные упоминания в источниках эпохи. Можно к этому добавить, что, если уж кхмеры соседствовали со стегозаврами, они бы их как-то, наверное, использовали – слонов же использовали. Охотились бы на них, по крайней мере. А кроме того, изображение было бы не единичным, будто случайным, затерянным среди пестрого рельефного убранства храма. Тех же слонов в Ангкоре на рельефах много, есть даже целая Слоновая терраса. 

- И никакой это не стегозавр вообще. Рельеф выполнен довольно схематично (также, как и те, которые помещены выше и ниже – какое-то парнокопытное наподобие косули и то ли лебедь, то ли петух). Однако все-таки, если сравнить известный нам ныне благодаря раскопкам облик стегозавра и рельеф в Та-Прохм, то между ними можно увидеть ряд существенных различий: морда у стегозавра существенно более узкая, шея длиннее, хвост в основании толще и резче сужается к концу, передние конечности тоньше задних (между тем морда у вырезанного в камне животного широкая и тупая, шея короткая и массивная, хвост не совсем похож, ноги задние и передние одинаковые, тумбообразные); костяные ромбовидные выступы-лопасти на спине стегозавра имеют разную величину, в середине значительно выше, а на хвосте есть длинные тонкие шипы (у каменного зверя все выступы на спине одинаковые, форма их несколько другая, шипов на опущенном хвосте вообще нет).

Поверхность стены вокруг медальонов оформлена резными украшениями, напоминающими цветочные лепестки. Внутри всех медальонов фон неровный, также рельефный. Выступы на спине животного определенно напоминают окружающие элементы декора. Это может быть стилизованное изображение растительности, но не наспинные лопасти стегозавра. Значит, нет и стегозавра.

- Так кто же это? Варианты: животное мифическое или реальное, но если реальное, то жившее не 60 млн лет назад, а в гораздо более близком к нам временном периоде.

Относительно мифического существа - следует учесть, что колонка рельефов на том выступе, где расположен исследуемый рельеф, возле земли заканчивается изображением существа, похожего на кудрявую мартышку, стоящую на задних лапах. Но это никакая не мартышка - существо явно не из окружающей фауны. Так что мифология не исключена и в отношении других изображений.

Если же речь идет о реальном животном, то выбирать следует между ящерицей-хамелеоном и носорогом. У ящерицы есть угловатые выступы на спине, более похожие на те, которые вырезал скульптор. Но скорее всего это НОСОРОГ. Еще сохранился вид суматранского носорога, который водился некогда в Индокитае во множестве. Именно на него больше всего и смахивает загадочная зверушка из храма Та-Прохм. У носорога стать и физиономия похожи. Кстати, рог на носу может быть в отсутствии (у молодых особей), зато очертания морды весьма характерны и как будто совпадают с исследуемым образцом. Определенно похожи передние ноги.

Было бы интересно побольше узнать о других рельефах в богатом декоре Та-Прохма - сравнительный анализ всех подобных изображений пришелся бы весьма кстати и помог внести дополнительную ясность. Но такие данные в доступе отсутствуют.

     Потратив время на сравнение фото из Та-Прохм с рисунками из «Атласа динозавров» и фотографиями суматранских носорогов, я пришла к личному выводу: носорог это, никакой не стегозавр. А за спиной видны цветочки. Люди падки на сенсации, но в конце концов это надоедает. Что касается креационистов, то Бог с ними.

*^*^*^*
                Эти бесконечно таинственные храмы.

    Как и всякое НЕОБЫЧНОЕ значительное сооружение с богатой историей, Ангкор всегда производил и продолжает производить на окружающих сильное впечатление. В древности в глазах местных жителей это было воплощенное обиталище богов и богоподобного «властелина мира», причем священным оно остается для камбоджийцев и по сию пору, несмотря на обилие туристов, которым разрешается бывать там, куда прежде мог ступить только царь, а теперь обитает Будда (не случайно при этом требуется соблюдать дресс-код).

Сами туристы также чувствуют особенную атмосферу того, куда они попали, причем подъем эмоций заставляет воображение функционировать активнее. Некоторым впечатлительным людям, к примеру, кажется, что во время экскурсии по территории храмовых комплексов за ними кто-то как будто  наблюдает, не другие туристы и не охрана – кто-то незримый, присутствующий здесь. И это среди потока людской толпы.
Можно себе представить, что переживали те путешественники, которые увидели развалины Ангкора первыми через столетия после того, как этот древний мегаполис вымер и стал добычей джунглей, ведь они стояли здесь почти в одиночестве среди захваченных в плен дикими непролазными зарослями огромных зданий и скульптур, веря и не веря своим глазам...

Это должно было быть подобное тому, что говорила британская путешественница Скорсби Рутледж об острове Пасхи, где она жила в 1914-15 годах: «Тени ушедших строителей все еще владеют этой землей. Добровольно или нет, каждому проявившемуся здесь приходится общаться с этими работниками из прошлого; весь воздух здесь насыщен огромной целеустремленностью и энергией, которые здесь были и которых здесь больше нет. Что это было? Что это было?»

«Чтобы добраться до храма, нам приходилось палками прокладывать себе дорогу в невыразимой путанице свисающих плетей ежевики и ползущих растений. Лес окружает храм со всех сторон, давит и душит его; чтобы довершить разрушение, огромные «смоковницы руин» пустили свои корни повсюду, до самых верхушек башен, которые служат им пьедесталом… я поднимаю голову, чтобы посмотреть на башни, возвышающиеся надо мной, утонувшие в зелени, и вдруг меня бросаете дрожь от непонятного страха, когда я чувствую обращенную ко мне с высоты улыбку гиганта; за ней, после куска стены — еще одна; их уже три, пять, десять. Они возникают повсюду, и я чувствую, что окружен со всех сторон четырехлицыми башнями. …Эти повисшие в воздухе маски настолько отличаются от нормальных человеческих лиц своими размерами, что требуется одна-две секунды, чтобы оценить, где они реально находятся по отношению к вам. Под большими приплюснутыми носами прячется улыбка, веки полуопущены, выражение неописуемо…»

Так записал свои впечатления после посещения храма Байон в Ангкор-Тхоме французский путешественник Пьер Лота, который приезжал в эти места во время сезона дождей  в 1901 году. Он назвал Байон «этот бесконечно таинственный храм».

Еще один приезжий писал, что маски Байона в разную погоду и при разном освещении кажутся то добрыми и улыбающимися, то злыми и нахмуренными: «…эти лики необычны тем, что в зависимости от времени суток и от того, как падает на них солнечный свет, они словно меняют мимику. Как это происходит, тоже загадка».

Через 11 лет после Лота, в 1912 году, еще один француз, имевший случай посетить Байон, - Поль Клодель (1868 – 1955), дипломат и писатель, отозвался о древнем храме совсем в другом ключе: башни Байона, по его мнению, сравнимы с «подобием уродливых кегель или оплетенных бутылей», «Одно из самых проклятых и зловещих мест, какие я знаю… Я вернулся больным…».

Грэм Хэнкок на старицах книги «Зеркало небес» высказывает предположение, что на восприятие Клоделем древних сооружений Камбоджи повлияло его узко-консервативное мировоззрение, так как он «был человеком чрезмерно жестких взглядов на то, что является духовной истиной; он страстно верил, что догматы католической церкви и безусловная вера в Христа есть единственный путь к спасению. Возможно, это его состояние проистекало из интуитивного ощущения, что здесь, в темном и жутком храме, он сталкивается с проявлением великой духовной силы, которая недоступна его пониманию».

А вот других путешественников, в отличие от ортодоксального Клоделя, впервые увиденные величественные сооружения Ангкора восхищали безо всяких обиняков.

«Это самое фантастическое здание в мире… я ничего не видел более чудесного!» Сомерсэт Моэм (1874 – 1965) о храме Байон.
 
«Неопределенная масса, подобная скале, обработанной людьми; впечатление странное и, тем не менее, величественное. Таков Байон, хаотичный, ни на что не похожий, удивительный памятник. Он потрясает настолько, что человек, пораженный невиданным зрелищем, забывает о недостатках архитектуры. Когда бы ни любоваться им, днем или ночью, в сиянии полной луны, невозможно отделаться от мысли, что перед тобою творение, принадлежащее другому миру, созданное существами, абсолютно нам чуждыми, с отличным от нашего мировоззрением. Так и кажется, что ты перенесся в те легендарные времена, когда бог Индра приказал возвести для своего сына, женившегося на дочери короля нагов, дворец, подобный тому, в котором он жил в небесной обители».
Анри Маршаль о храме Байон.

«Мы в изумлении бродили по лабиринтам дворов, крытых галерей и залов, встречая на каждом шагу новое чудо, неслыханное, невообразимое доселе. Каждая стена и колонна украшена резьбой, так что весь храм будто увешан окаменевшими гобеленами, превосходящими лучшие работы современности».
Анна Леонуэнс (Anna Leonowens), английская гувернантка при Сиамском дворе, о посещении Ангкор-Вата, 1870г. Прочитав дневники «первооткрывателя» Ангкор-Вата Анри Муо, эта предприимчивая дама решила не упускать уникальный случай увидеть чудо архитектуры, хотя дорога была неблизкая и нелегкая – более 300 км по пересеченной местности, а транспорт - слон. 

Строки, которые набросал в записной книжке Анри Муо после того, как в январе 1860 года наткнулся на Ангкор-Ват во время своих блужданий по джунглям, безусловно могли вдохновить наставницу принцев и принцесс Сиама на нелегкое путешествие – да и не ее одну. Они стоят того, чтобы быть процитированными: «Увиденные мною памятники строительного искусства огромны по своим размерам и, по моему мнению, являются образцом самого высокого уровня по сравнению с любыми памятниками, сохранившимися с древнейших времен. Я никогда не чувствовал себя таким счастливым, как сейчас, в этой великолепной тропической обстановке. Даже если бы я знал, что мне придется умереть, я ни за что не променял бы эту жизнь на удовольствия и удобства цивилизованного мира».
Вот так – увидеть Ангкор-Ват и умереть.

*^*^*^*
                Увидеть и умереть.

     Отсюда, кстати, рукой подать до суеверно-мистического ореола, которым люди любят окружать старинные сооружения.

Анри Муо умер в возрасте всего 35 лет, на следующий год после того, как перед ним из зеленого моря растительности поднялись конусообразные башни Ангкор-Вата. Хотя на территории комплекса, пусть заброшенного, но все же теплилась жизнь в лице нескольких обитателей, и о нем пусть не громко, но было известно и местным жителям, и приезжим, все же широкую общественность оповестил об этом месте именно Муо, словно нарушив его покой, словно разгневав тех злых духов, которые, как говорили местные жители, спрятали город-храм в лесных дебрях. Вот и расплата.

Еще одна смерть подобного же рода, связанная с Ангкор-Ватом, приключилась с французским археологом Жоржем Труве, который откопал на территории комплекса сокровище (а о древних священных сокровищах, спрятанных в годы военных лихолетий в подземельях Ангкор-Вата ходило много легенд на протяжении веков).

Это было в 1930-х годах. Труве занимался раскопками и восстановлением нескольких храмов Ангкора, в частности именно он освобождал из лесных зарослей «храм тысячи лиц» Байон, перебрав огромное количество рассыпанных блоков, чтобы воссоздать старинные башни. Труве также посвятил немало времени и сил исследованиям центрального 30-тиметрового колодца (еще его называют шахтой) Ангкор-Вата, прежде закрытого стоявшей там огромной статуей Вишну. Согласно преданиям, в основании колодца в незапамятные времена был спрятан клад.

Дело не ладилось, шли дожди, колодец все время снова заполнялся водой, но наконец через 8 месяцев после начала раскопок его удалось более-менее осушить и добыть первый долгожданный трофей в виде двух золотых листочков и двух белых шлифованных сапфиров. Вскоре после этого археолога не стало (говорят о том, что он «трагически погиб», а также, что  покончил с собой). Ибо он притронулся к священному кладу.    

Драгоценности, которые нашел Труве, относились к дарам, традиционно подносимым кхмерами божествам. Белые камни символизировали луну, листовое золото – солнце. Эти вещи могли замуровать в основание главного святилища при его закладке. Кроме того, они могли быть поднесены божеству позже, в этом случае их складывали в углубление ниже статуи. То есть, получается, что археолог отыскал именно эти дары.

Так и тянет обобщить и продублировать на камбоджийский лад пресловутое «проклятие фараонов».

Но Анри Муо был путешественником, он совершил четыре тяжелые поездки в дикие места Индокитая и в последней подхватил лихорадку, что совсем в таком случае не удивительно, хотя и не менее печально, которая его и погубила. Труве же нашел золотой клад (по чисто внешней канве событий нельзя исключить, что дело не ограничилось двумя  листиками и камешками – даров за века могло накопиться много), который мог привлечь к нему внимание лиц, примерно знающих рыночную стоимость бесценных исторических артефактов и к тому же не склонных уважать законность. Найденные археологом драгоценности после его неожиданной гибели исчезли, «затерялись», как об этом говорят за неимением других данных (сапфиры – это ведь такая мелочь…).   

     Чуть более подробно об этом месте – о колодце Ангкор-Вата. Старинные надписи говорят о том, что находится на его дне, более туманно, чем это стало принято с тех пор, как к нему зачастили кладоискатели: «в колодце, стремящемся к центру земли, скрыто сокровище мира».  Под сокровищем мира можно, конечно, понимать нечто утилитарное вроде обыкновенного золота, но также речь может идти о каких-то  вещах, ценность которых лежит в иной плоскости, нежели презренный металл. Кстати, если главный колодец один, то в целом на территории комплекса есть и другие, подобные ему. 

Далее приведена цитата, взятая на ресурсе paranormal-news.ru в разделе «Тайны Ангкора», 2015г., которую жаль пересказывать своими словами, так как в этом случае уйдет нечто, составляющее изюминку публикации:
    «Во времена правления Пол Пота ходили легенды о секретной команде, организованной диктатором с целью разыскать несметные сокровища кхмерских королей для нужд Демократической Кампучии. Они спустились в один из колодцев, расположенный в комнате нижнего яруса, но были чем-то ужасно напуганы и умерли от разрыва сердца сразу после подъема на поверхность. Когда эта печальная история повторилась в сотый раз, колодец взорвали и засыпали камнями. Но поиски сокровищ не прекратились.
     Еще одна легенда рассказывает о том, как спустя 20 лет в Камбоджу прибыла группа европейских энтузиастов с самой современной экипировкой. На следующее утро смотрители комплекса обнаружили тех, кто остался на поверхности. Они были мертвы, причем прибывший врач констатировал смерть от старости.
     Веревка, по которой другие исследователи спустились в колодец, была обрезана, а вся электронная аппаратура вышла из строя. Никто не решился отправиться за ними, и колодец закрыли огромной плитой...»

Истории о том, как людей, нарушивших покой загадочных пещер или древних сооружений, постигают неожиданные недуги, или же они вдруг необъяснимым образом стареют, уже достаточно растиражированы для того, чтобы усомниться в 90 процентах случаев.

Практика замуровывания и запечатывания всяких старинных лазов, колодцев и лестниц, ведущих в подвалы, на территориях исторических достопримечательностей, ставших туристическими объектами, повсеместна. Нельзя (ибо опасно) всем мимо проходящим совать головы в подземелья, а то еще и спускаться в них, с риском сломать себе шею в связи с крайним неудобством ступенек либо же по причине их отсутствия.    

Одним словом, резюмируя вышеизложенное, всё это (и проклятие фараонов, и тайна храмового колодца, и всякое прочее тому подобное) интересно при первом пересказе, и при втором, с натяжкой при десятом, но после тысячного  начинаешь подозревать, что перед нами еще одно дремучее суеверие, культивируемое в откровенно рекламных целях, к которому можно продолжать относиться серьезно, только рискуя стать жертвой наглого обмана - и\или посмешищем.

*^*^*^*
                Змеиный колодец Байона и Прокаженный король.

     ТАИНСТВЕННЫЕ ЛЕГЕНДЫ и завораживающие предания всегда были и будут востребованы, иначе жить станет неинтересно. Однако нас уже определенно перекормили подобными блюдами, которые перестали быть острыми, превращаясь в пресные, поскольку оказалось утрачено ощущение новизны. Скепсис вот-вот станет более экзотичным и, соответственно, популярным.

Если приглядеться повнимательнее, можно заметить, что у каждого «необъяснимого» факта есть свое объяснение, причем порою даже совсем не сложное и лежащее практически на поверхности.

Относительно Муо и Труве дело, как видно из вышеизложенного, вполне ясное. Смотрим далее.

Приведенная выше характеристика храма Байон Полем Клоделем как «проклятого места» вызывает в памяти легенду, гласящую, что при строительстве этого сооружения его заказчик, царь Джаяварман VII, убил священную кобру и был именно что проклят. Эту замечательную историю, ставшую благодаря частому повторению почти хрестоматийной,  гиды непременно рассказывают туристам, которые затем охотно делятся ею с окружающими, не сомневаясь, что все так и было на самом деле, и с интересом внимающие им слушатели узнают в свою очередь о том, как в колодце незаконченного храма жила КОБРА, которая затем пожелала бросить свое жилище и уползти прочь, чем очень разгневала царя, в результате чего была им убита. Совершив злое дело, царь вскоре раскаялся, однако было поздно - некий мудрец провещал, что прощения не будет ни ему самому, ни его городу. Как мы знаем, Ангкор погиб, через 200 лет после строительства Байона, то есть получается, что проклятие сбылось в виде его руин.

В храме Байон в самом деле в одной из башен есть колодец (во-первых, было бы странно, если б его не было – в условиях тропического климата эти шахты имеют отношения к ирригационным, водоотводным сооружениям, а во-вторых, вспоминая разговор о подобном же месте  Ангкор-Вата, так и хочется воскликнуть: «Ох уж эти колодцы!»). Его-то и показывают приезжим в качестве места обитания той самой кобры. Кроме того, в стене Восточной галереи храма, рядом с башней и ее колодцем, примерно в метре от пола находится небольшое квадратное отверстие, закрытое вставным съемным камнем, вполне пригодное для того, чтобы служить змеиным лазом, - этот лаз, если верить рассказчикам, был сделан в стене для удобства змеи, чтобы она поднималась по нему на поверхность.

Непосредственно рядом с отверстием-лазом (над ним и частично рядом с ним) располагается рельеф, вырезанная в камне картина, среди изображений которой есть и то, где показано, как царь раздавил змею, толщиною в две руки и длиной с человека, наступив на нее ногой. Рядом помещена фигура мудреца, говорящего царю неприятные вещи. С другой стороны рельефа показан опечаленный царь, распростертый на своем ложе, в окружении дворцовых женщин. В общем, доказательства подлинности истории и, соответственно, существования проклятия, как говорится, налицо.

Познакомившись с этой впечатляющей сказкой из вполне приличного источника, я была озадачена пришедшим мне практически сразу в голову соображением насчет того, зачем строитель Байона и виновник гибели змеи, Джаяварман VII, приказал высечь этот рельеф -  чтобы увековечить свое преступление, имевшее столь далеко идущие последствия (о чем он знать, правда, тогда не мог)? Обычно цари распоряжаются высекать рельефы, прославляющие их деяния, а не наоборот.

Я подумала, что темное старое предание могли вспомнить (или даже придумать) и высечь в назидание потомкам на каменной плите позднее, когда могущественного царя давно не было, а могущество царства осталось в прошлом, то есть между 13-м и 15-м веками, в продолжении которых Ангкор несколько раз страдал от военных невзгод, прежде чем окончательно погиб.

Я также поразмышляла о том, что строитель Байона Джаяварман VII был первым из царей ангкорской династии, сменивший религию предков на буддизм, сделав его государственной религией. В связи с этим он должен был отказаться от некоторых старых культовых форм, приспосабливая прежние святилища и строя новые с учетом новых веяний. Возможно, кому-то это пришлось не по вкусу, вот о царе и стали болтать разные нехорошие вещи – дескать, живодер и кощунник, священную кобру убил, теперь быть беде. Данное соображение казалось мне не лишенным логики, так как буддизм сразу в Ангкоре не прижился, и после смерти Джаявармана VII произошел возврат к прежнему верованию.

«Брахманисткая революция», как говорят об этом периоде ученые, подтверждается фактами: в фундаменте Байона реставраторы в 1933 году нашли осколки 4-х метровой статуи Будды, предположительно с чертами первого местного царя-буддиста (Будда-царь), которую некогда в далеком прошлом осквернили и сбросили с пьедестала. Статуя представляет собой Будду в состоянии медитации на фоне капюшона охраняющего его царя змей Мукалинды (согласно легенде, царственный Наг защитил своим капюшоном Будду от лучей палящего солнца, когда тот был погружен в медитацию перед своим просветлением). Установлена статуя была вместо традиционного для индуистских святилищ лингама. Когда ее низвергли и разбили, точно неизвестно, но согласно историческим данным, последняя попытка возврата к индуизму предпринималась в 14-том веке царем Шриндраджаяварманом. Найденная статуя была  отреставрирована и в 1935 году установлена неподалеку «в специально построенном лёгком павильоне в Ангкоре» (также пишут - на террасе).   

Итак, варианты причин, способствовавших возникновению легенды, повествующей о царе, убившем змею и поплатившемся за это, напрашивались различные, но все оказалось куда проще. История о змее, гибель которой якобы бросила зловещую тень на судьбу великого города в джунглях, в самом деле придумана, но не в старые времена, а в наши. Гидам нужно повествовать что-то приезжим, которые в подавляющем своем большинстве мало знают и об истории края, который они осчастливили своим посещением, и об истории вообще. Сами гиды также не всегда являют собой образец учености.

Что же могут сказать по поводу поднятой темы люди более просвещенные и тщательнее занимавшиеся данным предметом, чем малограмотные гиды и такие же туристы? А вот что:

Пристальное исследование изображений, находящихся между башнями северного крыла восточной галереи храма Байон, помогло установить следующее: «Идентифицированные Виктором Викторовичем Голубевым барельефы этой части храма следует читать слева направо. Представленные картины иллюстрируют легенду о прокажённом короле.

Король на своём троне рядом с женой. Их окружают царедворцы и развлекают прекрасные танцовщицы. Толпа наблюдает за борьбой своего владыки со змеем. Будучи забрызганным ядом монстра, он заболевает проказой. Король отдаёт своим слугам приказ, и они спешат вниз по лестнице, чтобы скорее испросить совета у лекаря, отшельником живущего в лесу. Женщины окружили короля и осматривают его руки, наблюдая развитие болезни. Лекарь стоит рядом с королём.

В сцене борьбы с монстром есть любопытная деталь. Съёмный камень играл роль пробки, закрывавшей отверстие для отвода дождевых вод. Эта маленький штрих показывает, как тщательно планировалось размещение барельефов, обдумывались их сюжеты». (Цитата из статьи проекта ANGKORWAT.RU; Голубев В.В., 1878 – 1945, член Французской школы Дальнего Востока.)

Остается выяснить, что из себя представляет ЛЕГЕНДА О ПРОКАЖЕННОМ КОРОЛЕ. 

«…барельефы внутренних галерей [Байона посвящены] различным сценам из легенд о Шиве, Вишну и их аватарах, Раме и Кришне. Эти сцены переплетаются с эпизодами, где фигурируют аскеты, принцы, принцессы. Здесь мы снова встречаемся со знаменитым сбиванием молочного моря; историей сына Кришны и Рукмини, брошенного демоном в море, проглоченного огромной рыбой и освобожденного подобно Ионе; десятируким Шивой, исполняющим космический танец между Вишну и четырехликим Брахмой в сопровождении Ганеши, бога-слона; легендой о Раване, провалившемся под гору, которую он сдвинул с места, чтобы сбросить с нее Шиву и Уму; сценами из «Махабхараты»; наконец, с легендой о прокаженном короле, отравленном змеиным ядом...» (Андре Миго, 1892 – 1967. Кхмеры. Часть третья. Расцвет Кхмерской империи.)

Ну вот, кажется все ясно. Но нет, это еще не так. Легенда о прокаженном короле известна в Камбоджи давно, ее мифический герой, как об этом говорят, «отождествляется с принцем Преа Тхонгом, пришедшим из Индии, чтобы жениться на дочери царя Нага, он же якобы основал и первую столицу Камбоджи — город Ангкор Тхом». Принц однажды покинул свой трон, чтобы отправиться путешествовать по стране с четырьмя своими женами, но его отсутствие пагубно сказалось на состоянии дел. Мудрый отшельник предсказал принцу, что он сможет наладить запущенные дела, но лично его ждет тяжелый удар: «…в зените своей славы и торжества ты познаешь горечь бытия и тебя постигнет ужасная судьба». Принц вернулся на трон, объединил страну под своей рукой, положив конец распрям, и стал могущественным правителем, но заболел проказой и был подвергнут изоляции (по одной версии легенды его заразила обиженная им старуха, по другой на него брызнул яд убитого им Нага).

Отсюда ниточка от мифического основателя Ангрор-Тхома перебрасывается к строителю города, действовавшему в обозримом прошлом,  – все тому же царю Джаяварману VII, который возобновил обветшавший Ангхор-Тхом на его старом месте и построил в нем свой храм Байон. Переплетение местных преданий и дошедших до нашего времени высеченных в камне изображений дает в результате еще одну историю, которая отчасти до сих пор считается даже в научных кругах весьма вероятной – о том, что Джаяварман VII не только строил больницы для прокаженных (царь в самом деле, согласно источникам, налаживал здравоохранение в своей стране, видимо, пораженной эпидемией проказы), но что он был болен проказой сам, от чего и умер (об этом говорит одна из подлинных, а не вновь выдуманных камбоджийских легенд), хотя точно ничего не известно («Что касается обстоятельств его смерти, то они остаются загадкой для ученых, истративших по этому поводу много чернил»).

Помимо уже описанного выше рельефа в Байоне, в заключительных сценах после сражения с гигантским змеем изображающих человека, по ряду признаков больного проказой и нуждающегося в помощи (двое стоящих рядом с ним слуг держат вазы с плодами круглой формы – известно, что семена плодов местных деревьев шолмаграа (крабао) были эффективны при лечении проказы), - помимо этого рельефа есть еще два, в другом месте, в Такео, которые размещены на фронтоне небольшого здания, называемого «больницей», и показывают эти рельефы человека, также пораженного проказой (симптом «орлиной лапы», когда отпадают пальцы рук).

Этот несчастный, согласно предположению доктора Менара, директора Пастеровского института в Сайгоне, несколько напоминает обличьем царя Джаявармана VII (имеется ввиду сходство с масками прасат Байона, которым мастерами, как считается, были приданы черты царя; хотя комментатор осторожен в своих выводах и ничего утверждать не берется).

Есть еще одно косвенное свидетельство неизлечимой болезни Джаявармана VII: в средневековых индийских текстах, как об этом рассказывают, имеется упоминание о больном проказой камбоджийском царе, который в связи с этим предпринял путешествие к святым для буддистов местам (как мы помним, Джаяварман VII, должно быть, был буддистом, причем согласно некоторым дошедшим до нас данным его, вероятно, привела к этой религии еще в молодости любимая жена, страдавшая в разлуке с ним во время войны и нашедшая утешение в учении Будды, к которому ее в свою очередь приохотила старшая сестра).

Смотрим далее. В Ангкор-Тхоме при Джаявармане VII был возведен дворец, причем одна из прилегающих террас украшена рельефными изображениями слонов (т.н. Терраса Слонов). Ее продолжает терраса, известная под условным названием Терраса Прокаженного короля. Здесь находится статуя обнаженного сидящего человека, о которой сложилось мнение, будто это и есть сам пораженный лепрой Джаваяварман VII. Как пишет Андре Миго, «Изображаемый персонаж сидит «по-явански», в позе «царского отдыха» с поднятым правым коленом, опершись на плиту из песчаника».

Однако «все не так, как кажется»: «На поверку, «прокажённый король», давший название террасе, оказывается не просто не прокажённым, но даже не королём. Если верить краткой эпиграфической надписи XV века, скульптура изображает Дхармараджу, в буквальном переводе с санскрита, «царя дхармы» или «царя учения». Это один из эпитетов Ямы, «царя мёртвых». … Любопытен факт, что в буддийской традиции кхмеров и тайцев место, расположенное к северу от дворца, до сих пор предназначено для проведения церемоний кремации царских особ. Это объясняет присутствие здесь бога Ямы. … Сегодня оригинал, находящийся в Национальном музее в Пномпене, заменён точной копией, на которой уже не найти следов «проказы». Собственно, их невозможно обнаружить и на оригинале, где нет ничего, кроме нескольких пятен лишайника, весьма распространённого в этих местах». (Цитата из статьи проекта ANGKORWAT.RU)

Так что Джаяварман VII мог быть больным человеком, и это могли отразить некоторые рельефы на дворцах и храмах, однако не по причине расправы со змеей (ибо это другая история, о мифическом принце, изображение которой на рельефе в Байоне применительно к обстоятельствам может рассматриваться как аллегория), так что ни о каком  проклятии по отношению к нему лично (хотя болезнь, конечно, можно в общем смысле приравнять к  проклятию, но ни один мудрец над повинной головой его не произносил) и тем более о проклятии по отношению к его столице говорить не приходится. 

Несколько запутано получилось, не так ли? Как можно все это вываливать на перегретые тропическим солнцем головы туристов, приехавших за экзотикой и жаждущих ярких впечатлений! Гораздо проще показать им рельеф в храме и рассказать краткую и понятную историю о царе, непочтительно поступившем со священной змеей, в свою очередь проявившей на свою беду несколько капризный характер.

Вот так они и создаются, современные легенды.   

*^*^*^*
                Культ змей.

     Вообще со змеями в Индокитае и Индии всегда обстояло не просто, что не удивительно, так как ими кишат все окрестные леса. В глубокой древности здесь существовал культ змей - наг, божеств вод и источников, затем воспринятый индуистами и буддистами. Некоторые храмы были построены на местах священных бассейнов, где поклонялись священным змеям. Наги считались символами верховной власти.

Изображение змеи очень часто встречается в оформлении Ангкор-Вата. Входы на территорию комплекса оформлены т.н. «нага-баллюстрадами», которые представляют собой полукруглые каменные валики (туловище змеи), начинающиеся изображением семи змеиных голов  под общим раздутым капюшоном (семиглавая змея), над которыми взвивается языками пламя, а на каждом языке имеется маленький портрет волшебной птицы Гаруды. Возможно, как предположил один исследователь, Ангкор-Ват на самом деле «был полностью посвящен КУЛЬТУ ЗМЕЙ. Каждый угол каждой крыши здесь увенчан семиглавой змеей». 

Очень эффектная усложненная «нага-баллюстрада» ведет к воротам Ангкор-Тхома. Она представляет собой два ряда титанических фигур асуров и дэвов, по 54 в каждом ряду, которые держатся за вытянутую змею, с утилитарной точки зрения служащую периллами. Начало балюстрады традиционно – семь змеиных голов под капюшоном.

Исследователи отмечают, что изображения нагов постоянно повторяются в убранстве всех храмов Ангкора (нага-баллюстрады при входе - непременный атрибут храмовых комплексов), но в постройках Джаявармана VII на территории Ангкор-Тхома нагов слегка теснит их антипод – Гаруда. Гаруды изображены в виде атлантов, поддерживающих крыльями-руками нависающие карнизы стен, которые оформляют каскадные лестницы террас главной площади, примыкающие к царскому дворцу, при этом они сжимают хвосты свисающих вниз змей, а ногами с когтями попирают их тела.

ГАРУДА (санскрит «Большекрылый) - ездовая птица (вахана) бога Вишну и непримиримый борец со змеями-нагами. Согласно преданию, Гаруна – наполовину человек (тело), наполовину птица (голова и крылья). Его мать – Вината, одна из двух жен мудреца Кашьяпы. Вторая жена Кашьяпы, Кадру, была матерью нагов. Жены враждовали, дети соответственно тоже. Когда Вината попала в беду в связи с происками Кадру, Гаруда освободил ее, вырвав у нагов. В переносном значении Гаруда – символ борьбы с нечестивыми мыслями (аналог - змеи) в головах людей.    

Годы правления Джаявармана VII были временем восстановления страны после войн и бедствий, а также эпохой новых веяний, что так или иначе должна была отразить архитектура. Архитектура отразила – был отстроен новый административный и религиозный центр – Ангкор-Тхом, вполне себе помпезный, с новыми мотивами в интерьерах, и царский храм Байон, представляющий собой хаос башен и террас, возникший в ходе перепланировок и перестроек, начатых, возможно, еще при самом заказчике. Впрочем, и прежних мотивов, вроде неизменных и неизбежных нагов, в оформлении также предостаточно.      

В 13-том веке Ангкор посетил посланец китайского императора, уже упоминавшийся выше Чжоу Та-Гуань (иногда Такуан), который составил о своем путешествии очень интересные записки, в частности, упомянув о местном старинном предании, связанном с одним из сооружений – пирамидальной башней Пхимеанакас, построенной в стенах Ангкор-Тхома царем Сурьяварманом I (1002—1050 гг.). Ангкорцы рассказали любознательному приезжему, что в башне обитает (или витает) душа девятиглавой змеи, которая по ночам принимает вид прекрасной принцессы, и царь каждую ночь поднимается по многочисленным крутым степеням в ее жилище, чтобы заняться с нею любовью. Если женщина-змея не появится, жди беды. Если царь пренебрежет своей обязанностью ублажать ее – аналогично.

Наши современники порою видят в этой легенде о принцессе-змее указание на то, что в Пхимеанакасе находилась обсерватория (отсюда и название башни, которое переводится как Дворец неба), где астрономы, среди которых были, видимо, и сами цари, наблюдали за звездами, в частности, за змееобразным созвездием Дракона, подобием земного отражения которого, согласно одному из предположений, был Ангкор. 

Кстати сказать, Пхимеанакас  - эта тот храм, где буддийский монах уже в наши видел призраков прежних властителей, о чем поведал своей знакомой, одной ученой даме из Мичиганского университета:

«Монахи, которых часто зовет к себе Ангкор, иногда рассказывают, как их здесь посещали духи. Недавно в храме под названием Пхимеанакас один монах утверждал, что у него было особо правдоподобное видение духов. Он сказал мне, что по ночам время от времени видит принцесс и принцев, членов древних королевских семей, их духов, которые разгуливают по коридорам. Я посмотрела на него и подумала: «Знаете, звучит все очень интересно, но я бы не хотела очутиться здесь ночью, чтобы увидеть это воочию». Он был очень убедителен. Знаете, доверился мне. Имелось ввиду, что это своего рода подарок мне, потому что мы с ним подружились». Элеонор Манникка (Eleonor Mannikka), преподаватель искусств Мичиганского университета. Документальный фильм «Потерянные духи Камбоджи» из серии «Тайны древности». 

     У одних памятники Ангкора вызывают чувство восхищения наравне с эйфорией, других они озадачивают, третьих угнетают, даже пугают. Оно и понятно - помимо того, что здесь много загадочного и непонятного, сами по себе древние величественные сооружения способны вызвать у человека сильнейшие эмоции. Но наиболее интересные загадки не те, которые навеяны мистикой, ведь самые потрясающие открытия связаны с данными раскопок и исследований, а не с циркуляцией в воздухе привидений, которые чаще всего оказываются всего лишь ночными туманами. 

*^*^*^*
                Книга джунглей Киплинга.

     Вероятно, это может показаться даже странным, но с удивительным древним городом Ангкором, затерянном в лесах далекой страны Камбоджи, и его самым выдающимся и изумительным храмом Ангкор-Ватом мы все познакомились давно, в детстве, и это было одно из первых впечатлений, к которому мы приобщили наших детей. Речь идет о «Книге джунглей» Редъярда Киплинга (первое издание 1894г.), которая поведала нам о мальчике, выращенном волчьей стаей, - МАУГЛИ (и фильмах, снятых по ее мотивам, конечно).

Из повествования понятно, что события разворачиваются в Индии, но автор применил широкое обобщение. В 1882 году КИПЛИНГ после учебы в Англии приехал в Индию и начал работать журналистом, благодаря чему совершил много поездок по странам региона. Однажды во время посещения Камбоджи он остановился в гостинице городка Сиемриап вблизи развалин Ангкора, где ему рассказали о поимке одичавшего мальчика в джунглях у древнего города.

С этого началась история литературного Маугли, а город-храм Ангкор Киплинг описал на страницах своей книги как затерянную в дебрях тропического леса бывшую княжескую столицу, где хозяйничают обезьяны Бандар-Логи и где в подземельях под обвалившимися зданиями на протяжении столетий стережет золотые клады раджей белая кобра. Кстати, создатели замечательного советского мультипликационного фильма «Маугли» (1967—1971гг.) взяли памятники Ангкора за образец, благодаря чему в сцене похищения Маугли Бандар-Логами полуразрушенные скульптуры древнего города, куда они его притащили, напоминают каменные гигантские маски Байона.

«Все в джунглях знали это место, но редко кто бывал там, ибо ХОЛОДНЫМИ ПЕЩЕРАМИ называли старый, заброшенный город, затерявшийся и похороненный в чаще леса…

МАУГЛИ никогда еще не видел индусского города, и хотя этот город лежал весь в развалинах, он показался мальчику великолепным и полным чудес. Один владетельный князь построил его давным-давно на невысоком холме. Еще видны были остатки мощеных камнем дорог, ведущих к разрушенным воротам, где последние обломки дощатых створок еле держались на изношенных, заржавленных петлях. Деревья вросли корнями в стены и высились над ними; зубцы на стенах рухнули и рассыпались в прах; ползучие растения выбились из бойниц и раскинулись по стенам башен висячими косматыми плетями.

Большой дворец без крыши стоял на вершине холма. Мрамор его фонтанов и дворов треснул, покрылся красными и зелеными пятнами лишайников; сами гранитные плиты двора, где прежде стояли княжеские слоны, оказались приподняты и раздвинуты травами и молодыми деревьями. Из дворца можно было видеть ряды домов без крыш, которые придавали городу вид опустошенных сотов, полных черных теней… только ямы и выбоины остались на углах улиц, где когда-то стояли колодцы, да обветшалые купола храмов, по бокам которых проросли смоковницы.

Обезьяны называли это место своим городом… Они усаживались в кружок на помосте в княжеской зале совета, искали друг у дружки блох и играли в людей: вбегали в дома и опять выбегали из них… дрались и кричали, нападая друг на друга, потом разбегались играть по террасам княжеского сада, трясли там апельсиновые деревья и кусты роз для того только, чтобы посмотреть, как посыплются лепестки и плоды. … до тех пор пока им не надоедал город, и тогда они убегали на вершины деревьев».
     Редъярд Киплинг «Книга джунглей», рассказ «Охота питона Каа».

*^*^*^*
                Радужный мост.

     Поскольку Анкор-Ват – четко ориентированное по небесным и земным вехам сооружение, то понятно, что освещение его памятников в разное время года и в разное время суток различно, так что впечатление от его созерцания также будет разным.

Как выразился Андре Миго в своей книге «Кхмеры», неоднократно процитированной на этих страницах, по поводу Ангкор-Вата: «Этот храм меняет свои очертания каждый час, днем и ночью; ранним утром он подернут легкой дымкой, залит ярким солнцем в полдень и подожжен его лучами на закате, он еле различим на фоне темно-фиолетовых облаков во время грозы, бледен, молочно-бел, таинствен и печален в колеблющемся свете луны».  Красивые, полные поэзии строки, передающие чувства путешественника, посетившего это необычное место.

Башни-прасаты Ангкор-Вата, как уже говорилось, символизируют пики горы Меру – Олимпа индуистских богов, центра Вселенной. Храмовый комплекс обладает множеством уникальных качеств и в точности соответствует солнечному годовому циклу. Нетрудно вообразить себе, как древние астрономы наблюдали отсюда за движениями солнца, луны и звезд.

В очертаниях Ангкор-Вата доминирует ось «восток-запад», которая, согласно одной статье, посвященной этому вопросу, «привязывает его к восходу и закату в дни равноденствия». Ангкор-Ват был сооружен таким образом, что во время летнего солнцестояния 21 июня, самый длинный день в году, солнце находится непосредственно за главной центральной башней. По мере того, как солнце меняет свое местоположение, его лучи постепенно освещают многие галереи, рельефы на стенах которых рассказывают историю прошлого Камбоджи.   

Согласно местному преданию, один раз в году, в декабре, когда солнце находится над горизонтом очень низко, на Ангкор-Ват нисходит дух принца Преа Тхонга, которому, опять же согласно преданиям, люди обязаны основанием города Ангкор, что произошло когда-то очень-очень давно.

Как об этом уже упоминалось выше, принц некоторое время жил в небесном дворце у бога Индры на горе Меру, но затем обитатели дворца, у которых присутствие человека вызывало дискомфорт, попросили отправить его назад на землю. Индра выполнил их просьбу, но, чтобы утешить принца, помог ему построить город, подобный тому, где он гостил. Кстати, принц Преа из этой легенды – тот самый, о котором уже упоминалось в связи с легендой о Прокаженном короле.

Декабрь в Камбодже – прекрасный зимний месяц, когда нет дождей и погода стоит теплая, но не жаркая: «высокий сезон», с ноября по февраль. В это время посещение памятников наиболее комфортно, поскольку в другое время, с марта по октябрь, очень жарко, причем часто идут проливные дожди. Пик ливней попадает на сентябрь-октябрь. Хотя увидеть древние храмы в сухую или дождливую погоду, без дождя или в дождь - все равно будет незабываемо.   

Поскольку солнце в первой половине дня будет находиться перед путешественником, который подходит к Ангкор-Вату с главного западного направления (а именно так к нему все и подходят), то оно будет слепить ему глаза и мешать делать качественные фотоснимки. В первой половине дня обзор гораздо лучше с восточной стороны, от восточной гопуры, небольшой башни, украшенной рельефами апсар, замшелой и тихой, потому что туристы сюда редко доходят – далеко от главного входа и как бы ни к чему. Во второй половине дня ситуация изменится, солнце будет слепить глаза тем, кто находится с восточной стороны, и озарять западный фасад храма. 

Волнение непременно охватит путешественника, вступившего на длинный мост через канал, ведущий к западным воротам Ангкор-Вата. «В давние времена этот мост уподоблялся радуге, которую считали аркой, соединяющей миры богов и людей. Говорили, что тот, кто проходил по нему, а затем сквозь ворота, попадал в царство небожителей, где была сокрыта великая тайна».

Один из исследователей Ангкора, польский ученый Мирослав Краса, в 1963 году опубликовал книгу, в которой определенно высказался в том смысле, что «спустя столетия после открытия Ангкора его тайны больше не существует». С одной стороны, работа в самом деле была проведена огромная, и материала накоплено много, но со стороны другой, чуть только оказываются найдены ответы на одни вопросы, тут же возникают новые, и мы только все более отчетливо начинаем понимать, что знаем мало… все еще очень мало. Так что впереди ждут новые впечатления от новых открытий, которые будут тем интереснее, чем меньше в них останется нелепых домыслов.

*^*^*^*
                Непередаваемое чувство.

Заинтересовавшись Ангкором, я потратила несколько дней на знакомство с этим местом, листая страницы посвященных ему книг, статей, заметок и пристально вглядываясь в большое количество фотографий, носящих обзорный и детализированный характер. Это было увлекательно. В конце концов мне стало казаться, что я там в самом деле побывала. 

Вот на фотографии башни Ангкор-Вата, их уступчатый слегка выпуклый по бокам силуэт, в самом деле напоминающий раскрывающийся бутон лотоса, которым пестрят пруды у подножия древних сооружений…

Вот зеленые от мхов каменные кирпичи распавшейся постройки с проступающей на их лицевой стороне тонкой резьбой…

Черные изуродованные лица асуров в ряду знаменитой балюстрады Анкор-Тхома и среди них неожиданно цельная, гладкая, со всеми подробностями резьбы, с выпученными глазами и особенной складкой рта светло-коричневая голова одного из них, совсем без утрат, разве что с отбитым носом…

Рельеф с изображением строителя Ангкор-Вата Сурьявармана II на одной из внутренних стен – царь изображен в расцвете лет, восседающий над своими подданными, от его худощавой стройной фигуры веет энергией и силой, красивое лицо несет на себе отпечаток тех черт, которыми он и должен был отличаться – властности, жесткости, целеустремленности, непреклонности, бесстрашия, готовности к действию… очень характерный, запоминающийся портрет… вот такие они были, цари древности, властелины мира, подчинявшие своей железной воле страны и народы…

На фоне многих дворцовых красавиц, обживших рельефы на стенах бесчисленных павильонов, одинаково обладающих прелестно-миловидно-заурядной внешностью, - неожиданно одна, с миндалевидными, слегка раскосыми, полуприкрытыми веками глазами и изящно очерченной линией губ, вырезанная в красноватом теплом камне – необыкновенно, божественно прекрасная, словно в самом деле слетевшая с небес, стоящая в грациозной позе с полным осознанием своей неотразимости в отведенной ей, оплетенной цветочным орнаментом нише…

Капюшоны гигантских каменных семиглавых нагов, поднимающихся вверх от земли вместе с осеняющим их пламенем подобно диковинным букетам, по соседству с напружиненными оскаленными львами, несущими свою охранительную службу на высоких террасах каскадных лестниц…   

Низкий прямоугольный дверной проем в глубине узкой каменной галереи, стены и потолок которой имеют такой вид, будто это небрежный акварельный эскиз, с размытыми пятнами черной, серой, зеленой и голубоватой красок…            

Каменные головы слонов в натуральную величину, выступающие прямо из ограждения  дворцовой террасы, свесив до земли хоботы…

Максимально приближенный объективом фасад храмовой постройки – поры обветренного камня видны настолько четко, что кажется, можно коснуться его рукой, чтобы почувствовать шероховатость и тепло нагретых солнцем древних кирпичей…

Пестрые толпы туристов, бродящих узкими проходами между башнями Байона, видящего и не видящего их множеством своих загадочных странно-улыбчивых ликов…

Светло-коричневые мартышки с длиннющими хвостами, снующие по старинным резным карнизам шедевров мировой архитектуры…

Стена храма, оплетенная огромными серебристыми гладкими воздушными баньяновыми корнями – щупальцами растительного спрута, под которыми в просматривающемся портале – фигурка буддийского монаха в яркой, словно огонек в темных зарослях тропического леса, оранжевой одежде…   

Девушка-туристка, сидящая на краю обрывистой, подобной слоистой скале террасы храма, и подпись под фотографией: «Вот так запросто болтать ногами, сидя на тысячелетних камнях столицы древней империи – непередаваемое чувство»…   

13-24.08.2017
*^*^*^*

Интернет-ресурсы:

http://rikonti-khalsivar.narod.ru/Migo4.htm
Андре Миго, 1892 – 1967. Кхмеры.

http://www.angkorwat.ru/index.html
http://www.angkorwat.ru/html/Project_02.html
Проект 2010, ANGKORWAT.RU

http://angkor.cc/Angkor_Wat.php
Все храмы Ангкора.

https://tury.club/sight/652
Храм Та Пром

https://ok.ru/video/8883275117
Видео. «Потерянные духи Камбоджи».

https://www.youtube.com/watch?v=IcNUz1dfFQ0
Видео. «Ангкор-Ват — Дом, достойный богов».

«Резное изображение стегозавра на камбоджийском храме?»
Глен Дж.Кубан, 2011г.