Коридор

Василий Петров подошел к старому двухэтажному зданию, с частично облетевшей штукатуркой, под которой виднелся красный кирпич. Он внимательно осмотрел здание, подошел к низкому крыльцу, на котором не было никакой вывески, а только написанный краской по трафарету номер "4". Дверь была обита рейками, часть из которых отвалилась. Зайдя в дверь, он увидел длинный коридор, заполненный людьми. Стены коридора были покрыты коричневыми панелями, эта отделка сохранилась ещё с советских времен. Василий уже много лет такую не встречал и думал, что таких зданий давно не осталось. В коридоре было много дверей, но все двери, кроме одной, были заколочены. К этой двери было две очереди, одна большая, состоящая из многочисленных веселых галдящих людей, вторая же намного меньше, и люди в этой очереди держались в стороне от первых, молчали и в основном все смотрели в пол с напряженными лицами.

- Кто последний на нормализацию, - спросил Василий, зайдя в коридор.

Часть людей на него посмотрела с легким презрением и враждебностью, а часть с пониманием и сочувствием.

- За мной будете, - сказал тихо, с грустью в голосе, седовласый старичок.

- Хорошо... - Ответил Василий.

Старик как будто хотел что-то сказать, но в последний момент остановил себя. Воцарилась тишина. Вернее тишины никакой не было, стоял сплошной гул из разговоров и смеха из первой очереди, но лишь отдельные слова и фразы можно было различить.

Спустя минут пять старик не выдержал и прервал молчание.

- Все это несколько символично, вы не считаете?

- Вы о чем? - Ответил Василий, несколько замешкавшись от внезапности вопроса.

- Я обо всей этой ситуации. Мы стоим в длинной очереди, что очень отчетливо навевает мысли о временах Советского Союза, в здании той эпохи, которое не знало ремонта со времен СССР. И все, что здесь происходит, эдакая красноречивая отсылка к Советскому Союзу, не находите?

- В Советском Союзе таким не занимались, насколько мне известно.

- Не занимались, но лишь по тому, что никто до этого не додумался. Может наука еще не так была развита.

- Это все домыслы.

- А вы помните с чего все началось? Меня Михаил Сергеевич зовут, кстати.

- Очень приятно. Василий.

- Взаимно, - сказал старик и пожал руку Василию.

- Все началось 4 года назад с доклада какого то ученого, ни то психиатра, ни то нейрофизиолога. Не помню его имени.

- Волосенко, - подхватил старик, - как вы могли забыть? О нем же трезвонили по всем каналам. Я почему то думал, что он был уже после. Но сейчас начинаю припоминать. А ведь по началу над этим докладом все только посмеялись, даже у нас. Хотя наших то быстро заткнули. А с заграницы к нам уже никакая информация не доходила. По крайней мере до большинства населения. А ведь большего и не требовалось.

- Воспалительные процессы в лобной доле коры головного мозга, как причина социальных и психических заболеваний.

- Что?

- Так он назывался. Доклад. Я конечно всех формулировок не помню, но в общем суть доклада была в том, что в лобной доле мозга ученые выявили участок, который у некоторых людей восполялся, вызывая психическое расстройство, выражающееся в тревожности, навязчивых идеях, отсутствии осознания социальной иерархии и противопоставлении себя обществу, что в итоге приводит к преступным действиям и так далее и тому подобное. Но как говорили критики всей этой теории, и я с ними согласен, что преступления тут не причем, и связи между этим участком мозга и ними никто не доказал, что на самом деле этот участок отвечает за самоидентификацию и критическое мышление.
- То есть по сути тот, кто отказывается верить в сказки о том, что мы живем в самой лучшей стране на свете, кто рассказывает о нарушениях закона со стороны властей, критикует их бездарное руководство, отказывается целовать задницу начальству и чиновникам и имеет наглость иметь свое мнение - является психом и преступником?
- Вроде того.
- Но как же мы допустили, что это стало государственной идеологией?
- Да потому, что в начале никто всерьез не воспринимал весь этот бред. Даже когда вся пропаганда развивала эту тему, даже когда были задокументированы и узаконены методы диагностики, мы продолжали над этим смеяться и не верить в реальные и печальные последствия компании "профилактики преступлений".

- "Ненормальность" - название какое придумали. Да, смеялись, пока первые диагнозы не начали ставить. А кто их ставит? Там ведь нет почти врачей. Понабрали всяких "энтузиастов", которые хотели судить, кто здоров, а кто нет. И ведь у нас всегда такие находятся, самые обиженные на мир, которым дай только хоть какую-то власть, так они-то уж ей воспользуются в полной мере и с рвением маньяка.

- Вы последний? - спросил у Василия подошедший мужчина в клетчатом пиджаке и с густыми черными усами.

- Если на нормализацию, то да.

- Хорошо.

- "Нормализация" и "фиксация нормальности", - продолжил старик, не обратив внимания на вновь пришедшего, - видно работу буйной фантазии. Вы заметили, что на фиксацию людей больше, несмотря на то, что эта процедура необязательна и абсолютно добровольна. Почему так?

- Наверное потому что люди, хотят демонстративно показать свою нормальность. И судя по всему, им терять уже нечего.

К этому времени в очереди на нормализацию перед стариком осталось уже три человека. Люди из двух очередей заходили в кабинет через одного.

- Вы знаете чем эти процедуры отличаются? - спросил старик.

- Тем, что в нормализацию, в том числе, входит промывка мозгов пропагандистским роликом, а в фиксации этого нет, у этих и так мозги промыты.

- А вам давно диагноз поставили?

- Две недели назад.

- Почему не покинули страну?

- Семья. Их признали нормальными. И если я покину страну всех моих родственников, даже "нормальных", прогонят через процедуру.

- Ясно... Приносите себя в жертву.

- Вроде того.

Наступила пауза. Во время диалога вновь прибывший пациент внимательно вслушивался в их разговор. Молчание прервал Василий.

- Михаил Сергеевич, это конечно не мое дело, но не могу не спросить, вам сколько лет?

- Семьдесят два, а что?

- Вы уже два года как на пенсии, тогда что вы здесь делаете? Ведь пенсионеры освобождены от нормализации.

- Я для себя...

- В каком смысле?

- Понимаете, я всю сознательную жизнь живу с ощущением, что все не так как должно быть, что страна, народ при любом правителе, любом режиме, как жила, простите, в дерьме, так и живет. Я чувствую свое бессилие на что-то повлиять, я понимаю, что у моих внуков нет будущего, что когда я буду помирать меня выпишут из больницы, чтобы я не портил статистику. Да и в конце концов я боюсь смерти. Насколько мне известно, после нормализации все становятся глубоко верующими.

- Я понял. Но разве это не тоже самое как уходить от печальной действительности, напиваясь водкой или употребляя наркотики. Если бы у меня был выбор, я бы лучше прожил оставшуюся жизнь, мучая себя мыслями о несправедливости мироздания, чем превратился бы в бездумного барана.

- Барана? - Внезапно вмешался усатый, - скажите спасибо, что все эти люди вас не слышат, иначе бы нормализация уже не понадобилась. Для вас люди. которых признали нормальными - бараны, а вы такой весь в белом, уникальный, не такой как все.

- Я этого не говорил, я никого кроме себя не имел ввиду.

- Но ведь подразумевали же?

- А вам точно на нормализацию? По мне так вы вполне нормальный.

- Вот опять! Думаете я не понял вашей иронии?

- Молодой человек, вы знаете, что неприлично подслушивать. А тем более вмешиваться в чужие разговоры? - Вставил реплику старик.

- Извиняюсь, не сдержался. Просто я не понимаю, почему люди, которых признали "ненормальными" не могут это признать, хотя чего это я, что тут удивительного? Ни один псих не считает же себя психом.

- Вы, стало быть, признали? - спросил старик.

- Да. А что вы понимаете под нормальностью и ненормальностью? разве поведение, которое вредно для общества не является отклонением от нормы?

- Может и является, только причем тут наша ситуация? - Заметил Василий.

- Как? Разве вы не понимаете? Даже если вы не совершали преступлений или других противоправных действий, вы обязательно совершите их будущем.

- А вы уверены, что эта процедура как-то вообще влияет на склонность к преступлениям?

- Конечно влияет! После внедрения процедуры, преступность неуклонно снижается, когда будут нормализованы последние "ненормальные" она вообще исчезнет!

- Это откуда у вас такие данные? Верите официальной статистике?

- А вы чему верите? "Зашифрованным бомбам"?

- Я верю своим глазам.

- Моего соседа, - вмешался старик, - убил алкаш с нашего двора, который был признан "нормальным". Убил он его за то, что тот ему отказался чирик на бутылку подкинуть. Подбежал сзади и пробил ему голову кирпичом. А самое главное, тело полиция неделю не отдавала, и написали в заключении "Инсульт". И алкаша потом никто не видел, и расследования никакого не было. А ведь были свидетели, в первые дни весь двор обсуждал. Но потом свидетели, отказывались от своих слов, мол, ничего они не видели и не рассказывали никому ничего. А вы говорите статистика.

- Это просто какой то единичный случай, наверняка полиция еще разберется.

- Нет, это распространенные явления. Вы конечно не поверите, ведь я это все в "Зашифрованных бомбах" прочитал. Но такое случается сплошь и рядом. Если происходит преступление, и его совершил "нормальный" или "нормализованный", то пропадают и преступник и жертва, если ей не посчастливилось остаться в живых.

- Да даже если "нормальные" и совершают преступления тоже, что это меняет? Главная то причина не в этом. Перед нашим государством стоят глобальные задачи, которые требуют полной самоотверженности и отдачи всего народа. А такие как мы с вами станут задавать вопросы: А зачем нам это надо? Жрать нечего, а они на Марс собрались. Понимаете? Начнут баламутить народ, разве это не вред, разве в этом есть какая-то польза?

- А правда, зачем лететь на Марс, если жрать нечего? Там что молочные реки и кисельные берега?

- Вот видите, вы только что подтвердили мои слова.

Загорелась лампочка над дверью в кабинет - подошла очередь старика.

- Ну вот и моя очередь... Прощайте.

Старик открыл дверь, и зашел туда почти спиной, бросив прощальный взгляд на Василия. Они на самом деле больше не увидятся, так как те, кто проходили процедуру, выходили из другого выхода, во двор, и потому не пересекались с теми, кто находились в очереди.

- Как думаете, зачем выпускают через другую дверь? - Спросил Василий усатого.

- Наверное, чтобы не создавать толкучку.

- Да неужели? А не потому ли, чтобы мы не увидели их блаженные лица и не убежали отсюда в панике?

Наступила длинная пауза. Тишину вновь нарушил Василий.

- Значит вы осознаете, что вся эта "Профилактика преступлений" к преступлениям никакого отношения не имеет, но все равно ее поддерживаете?

- Да

- Вы считаете, что ваша жизнь наладится после нормализации?

- Я вообще то не о себе думаю, а о стране.

- Как благородно...

- Вы думаете, мне самому это нравится, вы думаете я не боюсь лишиться части своей личности? Но я прекрасно понимаю, что в России только так и можно, у нас что-то получается тогда, когда люди забывают, о своем благе, приносят свою жизнь, свою личность в жертву на благо общества. Когда каждый начинает думать о себе начинается, анархия и разруха.

- А может из хаоса и разрухи могло что-то вырасти прекрасное, но всегда приходят дяди в погонах и говорят: "Все, поиграли в демократию. Видите к чему это все привело? Пришло время закручивать гайки, берем курс на диктатуру!"

- Это ваше предположение. Никто не знает, что получилось бы, может страна развалилась бы.

Вновь загорелась лампа. Пришла очередь Василия.

- Ну я пошел

- Удачи.

Василий побледнел, ноги его стали ватными. Слегка опираясь одной рукой о стену, он поковылял к кабинету. Зайдя, Василий увидел ярко освещенное помещение, в середине кабинета стояло кресло, напоминающее стоматологическое, над которым висела батарея из ламп. Рядом с креслом санитарка протирала пол. По красным разводам Василий понял, что это была кровь. За креслом было два стола у окна, направленные друг к другу, за одним сидел врач, за другим медсестра. На правой стене была закрытая дверь, в щели под которой мигал разноцветный свет. Присутствующие долго не смотрели на Василия, только спустя минуты две врач обратил внимание.

- Присаживайтесь.

- Здрасте, - не найдя, что еще сказать, выдал Василий, усаживаясь в кресло.

- Такс, посмотрим, что у нас тут, - сказал врач подойдя к голове Василия, как будто он мог там увидеть что-то новенькое.

Врач подвинул к голове камеру, щелкнул несколько тумблеров, и на экране расположенном сбоку от спинки кресла возникло изображение мозга Василия в разрезе. Врач привязал голову ремнями, повернул рукоятку настройки глубины сечения.

- Вот он, родимый, - врач отошел к столу и закурил.

Тем временем к Василию подошла медсестра, выстригла и выбрила участок волос недалеко ото лба, затем сделала укол. Когда она закончила к Василию вновь подошел врач со словами:
- Ну-с, начнем, - потерев руки взял в микродрель.

Василий скривил лицо от страха, как будто от боли. На лбу его выступил пот.

- Не волнуйтесь, вы ничего не почувствуете, процедура займет две минуты.

Врач поднес свой инструмент к выбритому участку, и прижав к коже начал сверлить, при этом весело посвистывал. Василий и правда ничего не почувствовал, только слышал жуткий визг микродрели, пробивающейся к его мозгу. Через секунд тридцать звук затих, врач отложил дрель и взял игольчатый лазер. Это такая длинная игла с рукояткой, у которой из конца исходит лазерный луч, которым и выжигают "бракованные" участки мозга. Врач больше не произнес ни слова и не насвистывал, а целиком сконцентрировался на процессе. Он вставил иглу в отверстие в черепе и производил какие-то манипуляции. Затем он извлек игольчатый лазер со словами:

- Ну вот и все. Сейчас заклеим дырку черепным герметиком и готово.

Выполнив эту процедуру он сел за стол и принялся писать бумаги для Василия. Тем временем к Василию подошла медсестра, протерла его голову и освободила ремни. Василий не почувствовал никаких изменений в себе и спросил:

- Что-то я не ощущаю никакой разницы, так и должно быть?

- Да, вы и не должны ничего чувствовать, но разница есть, поверьте мне, я даже вижу это по вашим глазам. Сейчас вы пройдете в "комнату воспитания" и посмотрите пятиминутный ролик, который вернет вас в общество, - сказал врач уже абсолютно серьезным тоном, - а я пока подготовлю ваши справки и удостоверение нормальности. С этого дня с вас будет снято наблюдение, вам возвращено избирательное право и вы вновь стали полноценным гражданином. Ступайте.

На этих словах Василия взяла под руку медсестра и повела в соседнюю комнату. Она была похожа на домашний кинотеатр, света было мало, в центре комнаты стояло кресло, а напротив него не стене висел огромный экран. Медсестра усадила Василия в кресло, надела на него наушники и вышла.

Спустя несколько секунд тишины, Василий начал слышать нарастающую торжественную музыку, на экране появился желтый текст "Приготовьтесь к великому". Затем начали мелькать кадры военной хроники, художественных фильмов, выступления Сталина, Ленина, Путина. Все это сопровождалось комментариями брутального низкого голоса о величии и могуществе России. От этого видео у Василия пошли мурашки по всему телу, вырос ком в горле, ему хотелось одновременно и плакать и кричать от радости. Сердце его бешено колотилось, дыхание участилось до такой степени, что Василий уже почти задыхался. Видео внезапно оборвалось и загорелся верхний свет.

Вошла медсестра со стопкой документов, подошла к Василию, сняла с него наушники и протянула документы.

- Вы свободны. Пройдя в ту дверь вы выйдете во дворы.

- Спасибо, - еле выдавил Василий.

Он повесил сумку на плечо, взял документы и пошел в указанном направлении. Открыв дверь из кинозала, Василий попал в небольшой безлюдный коридор, дойдя до конца которого он вышел на улицу. На улице, около входа стоял здоровенный охранник, который даже не взглянул на Василия. Василий пошел в произвольном направлении, он не знал куда шел, просто шел. Глаза его светились счастьем, на лице сияла улыбка. Он вдруг почувствовал, как здорово жить, как же вокруг все прекрасно, просто воздух, деревья, трава, даже разбитый бордюр прекрасен. Так он шел минут десять, пока не обратил внимания на то, что до сих пор держит документы в руке. Он решил их бегло изучить, прежде чем убрать. Там была справка о проведенной процедуре, справка о нормальности и удостоверение нормальности. Это были простые бланки, заполненные от руки врачом, с проставленными печатями. Содержание у них было почти одинаковым, но закон требовал, чтобы были все три документа. Главным документом было удостоверение нормальности. Но его нельзя было получить индивиду, признанному "Ненормальным" без справки о процедуре и справки о нормальности, а то, что все три документа оформлял один человек никого не смущало.

Перебирая документы, Василий выронил какой-то клочок бумаги, он положил документы в сумку и поднял этот клочок. На бумажке было написано тем же почерком, что и на документах:

"Не благодарите и не попадайтесь"

И тут Василий понял откуда у него такая эйфория, такая радость. Он скомкал бумажку, бросил ее в ближайшую урну и, с еще более широкой улыбкой, пошел домой.