Тётя Аделя

Когда Марек умер, союз лотерейщиков выделил Аделе три с половиной тысячи наличными и три недели отпуска, но она на работу вышла уже через неделю — время было горячее и за билетиками чуть не очереди выстраивались; но главное, конечно, что в киоске, с людьми, проще переносилась пустота, которую создал в их доме своей кончиной Марек.

Начальство отнеслось с пониманием, хотя за досрочный выход на работу компенсации и не предполагалось.

С другой стороны, выплачивались проценты от продажи, так что деньги в то время Аделя получила если и не бешенные, то вполне приличные. Не только на нормальный памятник безболезнено выложила, но даже кое-что положила в банк.

Потом случились всякие политические и экономические кризисы, в соседнем регионе дело дошло до войны. Лотерейный бизнес стал потихоньку стихать, и Аделя даже порадовалась, что не дома сидела, а продавала билетики в тяжелый для себя период жизни.

Военные действия силами объединенной коалиции довольно быстро привели к миру, а на этом фоне в другом соседнем регионе стало так тихо и спокойно, что за полгода он стал просто туристическим раем, и туда потихоньку стала уезжать молодежь из городка.

На Механическом стали сокращать народ, потому что часть производства перевели в Азию, где что угодно производить дешевле — от пуговиц до самолетов и не ценится теперь в мире европейское качество. Это всколыхнуло очередную волну интереса к лотереям — все хотели хоть каким-то, пусть волшебным образом разбогатеть, чтобы изменить свою жизнь, перехать туда, где все кипит и даже по ночам улицы заливает яркий зазывный свет реклам и звучит музыка из распахнутых дверей ресторанов и танцзалов; а не катит на старом велосипеде домой выпивший старый Артур, городская знаменитость, прославившийся в прошлом году невероятным уловом — три здоровых рыбы за уик-энд.

Муниципалитет поддерживал из последних сил оптимизм в засыпающем городке, устраивались парады и карнавалы. Во время карнавалов и парадов рекой лилось пиво, и за лотерейный киоск Адели пристраивались отлить мужики. Паруу раз она их шугала, а потом отнеслась с пониманием и даже к запаху притерпелась.

Лотерейный бизнес снова пошел на убыль, случались даже дни, когда ни одного билетика не купили. Зарплату стали выдавать как то с неохотой, без процентов от продажи денег хватало еле-еле. Аделя сначала скучала в своем киоске, принималась то вязать, то читать, но все чаще просто застывала, глядя в какую-то свою даль. Пребывая в такой медитации она несколько раз засыпала и просыпалась среди ночи.

Директор лотерейный тем временем попался на финансовых махинациях, но ухитрился сбежать с деньгами за границу, а работникам было разослано сообщение о прекращении деятельности. Уведомление разослали по домашним адресам, а Аделя редко бывала дома, а уж почту вообще проверять перестала, так что продолжала исправно сидеть в своем киоске.

Чувствовала себя вроде бы хорошо, но очень слабой. Пристрастилась к маленьким печеньям, купила их чуть не целый пакет и ела потихоньку. Килограмм растягивала на целую неделю, а большой бутылки воды хватало на несколько дней.

А потом и даже на дольше.

А потом она вообще перестала есть, пить, да и тихо отошла, продолжая сидеть в своем киоске и закрытыми глазами вглядываться в свою какую-то даль.

Что-то около года спустя ее так и нашли, высохшую, мумифицированную. Хотели было похоронить за счет муниципалитета и передать ее немудрящее имущество в общественный фонд, но местная церковь заявила протест и завело дело о беатификации – по подозрению в святости, а иначе чего бы вдруг она так хорошо сохранилась? Тем более, что своих местных святых у городка не было.

Собрали какие-то воспоминания знакомых, и появились легенды, что билетики лотерейные у нее всегда были выигрышные, а проигрышные попадались только людям, которые накануне нагрешили. И прочие свидетельства, что тетя Аделя человеком была очень скромным, но необычным. И даже мужики, что за ее будкой пристраивались, тоже отмечали наступавшую после этого дела какую-то особенную легкость.

Официальная Церковь все-таки была осторожна и святой Аделю объявлять не спешила, но в городке к ее стеклянному гробу приходили молиться и просить особенно за удачу в деньгах. А если у кого что удачно сросталось, жертвовали непременно в церковный совет приличный процент, что отражалось на красочных бумагах-сертификатах, которые вывешивались в церкви там же, рядом со стеклянным гробом.

Слух об этом распространился сначала по всей стране, а потом и за ее пределами, и потянулись паломники, желавшие успеха свом предприятиям. Всплыл даже бывший начальник лотерейного комитета, но власти быстренько взяли его под локоток и препроводили в тюрьму. Начальник после этого сильно усомнился в Аделиной святости, но в народе, напротив, укрепилось убеждение, что помогает святая исключительно добродетельным людям.

Городок потихоньку стал процветать, недвижимость скупали столичные и зарубежные инвесторы, неплохой доход приносили сувенирные лавочки, повсеместно комнаты сдавались внаем. Открылись и лотерейные киоски – причем каждый претендовал на то, что именно в нем торговала Аделя; но местные хитро улыбались и если и покупали билетик-другой, то только “именно в том” киоске. А если попадался невыигрышный, вспоминали, что грешили и только укреплялись в Аделиной святости.

В общем, после своей смерти Аделя крепко помогла родному городку. А если учесть, что при жизни она действительно была скромной и доброй, то возможность ее святости не кажется такой уж невероятной.

Ибо неисповедимы пути Господни!