Будни одиночки

Я прислушался – в пустой квартире громко тикали настенные часы в гостиной. Поймал себя на мысли, что так привык к этому, проводя дома значительную часть времени, что перестал замечать тиканье часов.
На диване лежала наполовину прочитанная мною книга – сборник прозы одного русского эмигранта. Я прошелся  по комнате и подошел к окну – во дворе звонко заливалась детвора, играя то в догонялки, то в прятки, пенсионеры у подъездов что-то тихонько обсуждали, прохожие брели по своим делам, а машины проносились туда-сюда. Через дорогу стояла школа, в которой я учился.
Отойдя от окна, я слегка улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям, но это длилось недолго.
Пройдя на кухню, налил себе немного виски в стакан и молча выпил. Квартира была немного неприбрана, но мой статус давал право на эту неприбранность, на этот стакан виски…  Был полдень. Улица была залита солнечным светом и усыпана зеленью.
Я решил перебрать книги в своей небольшой библиотеке, а потом пообедать. Мой кот Веник – от Вениамин – пронырливо шнырял между образующимися на полу стопками книг, пока я фиксировал нужные мне в тетрадь. Зачем я это делал? Давно хотел отобрать то, что можно отдать в школьную библиотеку.
Спустя час я решил сделать перерыв. В этот момент в дверь постучали – звонок уже давно не работал. Я прошел  в прихожую и открыл дверь. На пороге стояла незнакомая женщина в платье синего василькового цвета, бежевой шляпке и приподнятом настроении.
- Здрасьте, а вам кого? – несколько растерялся я, стоя в помятой черной футболке, спортивных штанах и тапках. Из-за моей спины на незнакомку опасливо поглядывал Веник.
- Здравствуйте, извините, а Котовы здесь живут? – прозвучало в ответ.
- Нет, извините, тут таких нет, - угрюмо произнес я и запер дверь, не удосужившись попрощаться.
Я выглянул в окно на кухне – через минуту эта странная дамочка уже набирала кому-то по мобильному, оглядываясь по сторонам. Я хмыкнул и начал разогревать себе обед.  «А ведь она могла бы оказаться моей забытой одноклассницей»,  - подумал почему-то  я про себя, но вскоре забыл об этом.
Пообедав, я решил позвать вечером к себе друзей на посиделки, почитать им свои стихи, выпить чего-нибудь вместе с ними, узнать последние новости из их жизни.
Гости пришли в шесть. Их было трое – Вера, Игорь и Виктор. Периодически я устраивал у себя такие встречи, чтобы не выпасть из социума окончательно и как-то разнообразить будничный пейзаж. Правда, с каждой встречей гостей становилось все меньше – когда-то их было с дюжину. Почему они уходили? Просто кто-то в перерывах между встречами успевал испортить со мной отношения и, как правило, забывал меня. Я им наскучивал.
Вера была врачом-психиатром в нашей ЦРБ и любила рассказывать о самых нелепых и ненормальных формах поведения – она знала, что дальше этого круга информация не уйдет. Игорь работал тренером в спортшколе, возглавляя секцию каратэ. Он был женат на Вере и мечтал заделать ребенка – мальчика, конечно. Однако, детей у них до сих пор не было. Виктор был автослесарем в местной мастерской.
Я молча слушал то, о чем говорили собравшиеся, изредка вставляя свои реплики – у меня все было по-старому: та же работа официантом в том же ресторане, куда я пришел пару лет назад. Хотя, ресторан – это громко сказано – это, скорее, кафе-бар недалеко от моего дома. Но на жизнь хватало.
Когда все уже немного выпили, я продекламировал некоторые свои  юношеские сочинения, получив свою порцию комплиментов, потом кто-то вспомнил пару неудачных анекдотов, после чего все деланно рассмеялись и разошлись кто куда – я на кухню.
- Чего ушел? – спросила вошедшая вслед за мной Вера.
- Настроения нет, - ответил я, не оборачиваясь.
 - А оно у тебя бывает когда-нибудь? – прозвучало у меня за спиной.
Я помедлил с ответом.
- Да, когда мастурбирую в туалете, - произнес я с легкой издевкой, желая, чтобы от меня отстали.
- Ну, зачем огрызаться? – Вера облокотилась о дверной косяк.
- Игорь там без тебя не заскучает? – вопросом на вопрос ответил я, все также не оборачиваясь.
Вера поняла мой намек и удалилась. Я остался один.

Виктор – тот, что рассказал неудачный анекдот – предложил пойти в кино на вечерний сеанс – сегодня там давали какой-то новый иностранный ужастик. Я отказался, сославшись на головную боль и усталость. Друзья не настаивали, а только добродушно попрощались, после чего я закрыл за ними дверь.
«Сам же позвал их, а потом оказался недоволен, что позвал»  - подумал я про себя с некоторым упреком.
Нужно было прибраться. Я любил, когда каждая вещь в квартире лежала на своем месте, не имея права без моего разрешения перемещаться в пространстве, любил сложившийся порядок вещей. Если я что-то и менял в обстановке, только тогда, когда считал это необходимым. К тому же, если что-то оказывалось не на своем месте, я мог забыть о том, где эта вещь находится, что раздражало меня, когда это что-то требовалось, но не находилось под рукой.
Вымыв посуду, я заметил, что пепельница стояла не на своем месте. Перенеся ее на кухню, я достал сигарету и сам закурил, приоткрыв форточку. Сделал пару записей в блокноте, куда заносил свои впечатления о прожитых днях, а также составлял всевозможные планы дел или списки покупок.
Покончив с писаниной, я решил выйти на балкон перед сном. Глубоко втянул жадными ноздрями свежий воздух, который был пропитан вечерней прохладой. Рябина уже покрылась багрянцем, от чего ее гроздья  стали «припухлыми».
Когда-то мне нравилась Вера, я даже пытался оказывать ей какие-то знаки внимания, но однажды она, устав от моих нападок, просто сказала:
- Я люблю Игоря, так что остынь и оставь нас!
Я беспрекословно повиновался, ведь мы с Игорем дружили еще с институтских времен. Вспомнилась песенка Олега Ануфриева о друге, где «третий должен уйти»…
Я окинул взглядом улицу, где под маской темноты скрывались праздно шатающиеся выпивохи, громко что-то крича, уснувшие на обочинах автомобили, толпы бесчисленной молодежи… И пошел спать.
Долго не мог уснуть, спал плохо – в комнате было душно. Снилось, как я мальчишкой гнался за голубями по двору, пытаясь их догнать. Среди них был один – белый, который и приковал мое внимание, но подступиться к нему я так и не смог.
На утро, начавшееся в половине двенадцатого, я ощутил, что мне чего-то не хватает, но чего конкретно – не мог понять.
Еще одной бутылки в холодильнике или еще одного человека в постели? А может, решимости?..
Наскоро пообедав, я стал собираться на вокзал – у меня был билет до Петербурга, купленный неделю назад. Я планировал остановиться в каком-нибудь не очень дорогом номере гостиницы и пробыть там три дня. Родственников там у меня не было.
В дороге я спал. Сойдя с автобуса, направился к ближайшей остановке, чтобы сесть на троллейбус – такси вызывать не стал. Долго ждать не пришлось, и вскоре я уже ехал по направлению к гостинице. Пассажиры вокруг не производили никакого впечатления, кроме безликой массы, скользя взглядом по которым глазу не удается ни за что уцепиться, чтобы сохранить в памяти.
Когда я, наконец, очутился в своих апартаментах, с радостью плюхнулся на кровать вниз лицом и лежал так минут десять. Потом разобрал сумку, принял душ и решил ознакомиться с содержимым холодильника.
Выудив бутылку шампанского и откупорив ее, я аккуратно наполнил бокал. Оставшийся вечер я провел, куря сигареты, и попеременно выходя на балкон. Листал страницы путеводителя по питерским достопримечательностям.
Хотел было посмотреть что-нибудь перед сном, но кроме боевиков и порнографии ничего другого, почему-то, не оказалось, и я лег спать. 
Во сне вспомнил, что в Питере живет одна моя старая знакомая, к которой можно зайти погостить. По утру, помня об этой мысли, я решил позвонить ей из номера по старому телефону, хотя надежды не было никакой. Но мне повезло: мне учтиво и восторженно ответили, заверив, что будут рады моему появлению. Я засобирался в гости.
Потратив двадцать минут на дорогу, я вскоре уже стучался в дверь. Обменявшись принятыми в таких случаях фразочками, типа «ты совсем не изменилась (-лся)» и прочими телячьими нежностями, я прошел внутрь квартиры, разулся и вручил Анне – так звали мою знакомую – букет цветов и бутылку красного вина, приглашая к беседе с неизбежными воспоминаниями, хотя гостем тут был я.
Нам обоим было хорошо за тридцать, но по Ане нельзя было сказать, что она выглядела на свой возраст. Она рассказывала мне о себе, о работе – она была продавцом в ювелирном, прошлогоднем отпуске, который она провела в Анапе. Мужем до сих пор не обзавелась –  этакий «сапожник без сапог», как и многие, решила сначала «пожить для себя», а уж потом заводить семью.
Или, просто боялась пожертвовать своей свободой? Она была не дурна собой, стройная, с огненными рыжими волосами и карими глазами. Хорошенькая целеустремленная эгоистка.
Пару бокалов грузинского вина сблизили наше общение настолько, что вскоре она не возражала против моих попыток соприкоснуться с ее губами и всячески приласкаться. Спустя еще пару бокалов она (!) предложила поменять наше месторасположение с вертикального на горизонтальное, чему я был только рад, и в этот момент … проснулся!
Я лежал на кровати и глядел в немой потолок у себя дома – за окнами уже вечерело. Рядом лежал пузырек со снотворным, наполовину пустой. Видимо, после  завтрака я решил никого и ничего не видеть, а потому крепко уснул – как видно, на полдня.
Но…, это значит, что история с поездкой в Питер – это сон? И с Аней? В этот момент мне стало немного грустно. Но затем я вдруг увидел на прикроватной тумбочке … билет до Питера!
«Что за черт!?» - подумал я про себя, убрав его в ящик. Сон или не сон? Да, скорее всего, все это сон – я просто нафантазировал все это себе.
Я решил прогуляться, благо, погода позволяла. Разбросал у подъезда кусочки мелконарезанного хлеба на потребу обитавшим тут голубям, которые моментально слетелись на лакомство.
Часто, проходя по улицам, видел ютившихся под днищами машин кошек, кто-то из них мирно спал на скамейках или умывался в дворовой траве. Вспомнил о своей давнишней мечте устроить приют для бездомных кошек и собак, но это так и осталось мечтою.
Я уходил все дальше из города, за его пределы, мимо чьих-то дачных участков и поросших травой пространств, примыкающих к дороге, мимо магазинчиков и бетонных коробок, в которых ютились люди.
Незаметно для себя, я оказался у городского кладбища. Молча проходя мимо чужих крестов и могил, с интересом вчитывался в надгробные таблички – тут были и дореволюционные захоронения! Из живых никого не встретил, даже случайных прохожих.

                «…А жизнь кончается точкой,
        не поздно, но вечно рано».

Я почувствовал приступ танатофобии, с которой познакомился еще в детстве. Окружавшая обстановка вполне располагала к ее активации. Опустившиеся сумерки дополняли  картину.
Покинув территорию кладбища, я отправился в ближайший магазин, где купил маленькую бутылочку кваса – прямо из холодильника.
Спустя полчаса я был уже дома, принял душ, включил на старом магнитофоне кассету с песнями Круга и откинулся на спинку стула.
Я мог бы пуститься здесь в ностальгию или самоанализ, но это было бы бессмысленным и неприятным для меня процессом. Тем более, ностальгировать было особо не о чем, за исключением дружбы с несколькими надежными людьми в юности, и, соответственно, всем, что с этим связано, да о первой любви – каждые последующие отношения были лишь актом саморастраты в жалкой попытке повторить, вновь ощутить те эмоции, что были в первый раз.
Дабы покончить с состоянием некоторой прокрастинации, я взялся писать. Автобиографию, о чем давно мечтал – разбор книжек из собственной библиотеки оказался заброшен, на неопределенный срок.
По юности я сочинял стихи, но потом бросил, решив, что с каждой новой строчкой я опускаюсь на одну ступеньку. Но друзьям нравилось.
Я несколько раз прерывался, курил, перебирал старые фотографии, перелистывал свои старые записные книжки, слушал Цоя. Я старался быть максимально объективным, ничего не приукрашивать и не утаивать. Когда же, наконец, я закончил, то понял, что это настолько паршиво, что достойно быть сожжённым в кастрюльке.
Я разорвал листы на мелкие кусочки, положил их в глубокую кастрюлю, найденную на кухне, чиркнул спичкой и бросил ее в груду бумажных обломков, закрыв крышкой.
На дворе уже светало, было около четырех утра. Я вышел покурить на балкон и подышать свежим воздухом. Вспомнилась, почему-то, та странная женщина в синем васильковом платье, которая ошиблась адресом. Кто она такая? Это васильковое платье стояло у меня перед глазами… И эта история с «поездкой в Питер»…  И нет у меня ни одной знакомой с именем Анна, хоть убей, не припомню таких! А билет есть…
Я взглянул вниз и увидел, как на скамейке у моего подъезда, свернувшись калачиком, спит какой-то бродяга, судя по внешнему виду. «А ведь мы с тобой в чем-то похожи» - мысленно произнес я, глядя на него, после чего послал бычок прямиком на землю.
Вернувшись в дом, я пришел на кухню и достал из холодильника бутылку пива. Сделав пару глотков, взял гитару и начал петь «Звезду по имени Солнце» - не знаю, почему в этот ранний час мне захотелось спеть именно ее. Пел не слишком громко – все соседи в это время еще спали. Спев песню, отложил гитару.
А что еще мне оставалось? Каждый день я тону в праздности, окружая себя какими-то мелкими делами. Неужели, я ни разу не задумывался о чем-то по-настоящему грандиозном, великом? Нет, пожалуй, что в детстве страдал чем-то подобным, ведь именно тогда мы более склонны фантазировать, мечтая о чем-то невозможном.
Куда же все это делось? Зачем я копчу небо? О чем я мечтал в детстве? Надо вспомнить. Я любил ковыряться в земле, находить необычные камни, скелеты животных, клады… Мечтал стать археологом, а потом частным сыщиком и расследовать злодейские преступления – оттого, наверно, я увлекся когда-то романами Агаты Кристи.  Потом - бизнесменом, музыкантом, политиком…
Я давно обрел самый значительный, бесценный клад – это жизнь, которым не сумел правильно распорядиться. И после меня останутся две даты – такие же, как на тех надгробиях, что я видел, вернее, даже не даты, а лишь скупая черта между ними… И больше ничего.
Но это все лирика, а проза жизни заключается в том, что кроме гитары, сигарет и неизменной бутылки пива в холодильнике у меня ничего нет, не считая работы. Друзей тоже почти нет. Ну, еще кот.  Кого я могу воспитать, если даже себя удается с трудом?
Родители мои умерли, оставив мне свою квартиру.
                «…Сам себе наливаю кагор – не кричать же слугу –
                да чешу котофея…».

За этими мыслями я не заметил, как уснул.
Проснулся я поздно, уже после полудня, умылся, привел себя более-менее в порядок и выпил кофе. Около ног терся Веник, все это время прятавшийся где-то в глубине квартиры.
  Я улыбнулся, взял его на руки, погладил, обозвал его всякими ласковыми словами, которые знал, а затем засобирался в магазин – требовалось пополнить запасы продовольствия в доме. Я собрался и вышел, закрыв за собой дверь. Поцеловал на прощание Веника в макушку.
Ближайший продуктовый находился в десяти минутах ходьбы от моего дома, нужно было лишь пересечь перекресток.
Я подошел к нему, когда только что погас зеленый, и приходилось ждать следующий раз, но, поскольку есть хотелось довольно сильно, я решил не ждать, а перейти чуть правее, по нерегулируемому переходу. Так многие делали.
Спустя минуту раздался громкий хлопок, похожий больше на удар, движение тут же застопорилось, вокруг стали  скапливаться люди, кто-то куда-то звонил, кто-то закрывал рот руками. А на асфальте лежало окровавленное тело уже не молодого человека…
…В одной из квартир недалеко от этого места в эти минуты разрывался телефон – кто-то настойчиво требовал снять трубку. Но ответом была тишина, и только пушистый кот Веник мирно спал на кровати, ни о чем не подозревая.

12.-18.08.2017