С. П. Шевырёв. Письма из Мюнхена к министру, 1839

Степан Петрович ШЕВЫРЁВ

Известия об иностранных ученых и учебных заведениях.
Извлечение из писем экстраординарного профессора Московского Университета Шевырёва к Г. Министру Народного Просвещения, из Минхена, от 14/26 Октября и 8/20 Ноября 1839


14/24 Окт. - Кроме отчета моего по делу, возложенному на меня Вашим Высокопревосходительством, вменяю себе в обязанность передать Вам впечатления Минхена ученого и художественного, зная то участие, с каким Вы благоволите следить шаги каждого из нас, странствующих с целию учения. Приехав сюда, я застал еще все лекции летнего семестра и, сколько время мне позволяло от моих занятий, посещал их. Шеллинг и Баадер не читали летом, и Философия оставалась без Преподавателя. Тирш читал Эстетику: лекция, мною слышанная, посвящена была Теории Музыки. Имея перед собою тетрадь записок и заглядывая в нее по временам, он импровизирует лекцию, стоя на кафедре.
Другой курс Эстетики был читаем Профессором Астом: я посетил и его лекцию, и как удивился! Он диктует Студентам свою Эстетику, и диктует по своей тетради, которая давно уж напечатана! Несмотря на то, аудитория полна, тишина необыкновенная, и только что скрып перьев студенческих слышался по комнате, да по временам, с большими промежутками, раздавались слова Профессора. Потребно было большое терпение, чтобы досидеть до конца. Лекция была о всех родах смешного: все, что находится в печатном учебнике Аста, тут было им вслух продиктовано. Но не лучше ли бы сделать подешевле новое издание книги и продать Студентам печатные экземпляры, нежели заставлять их платить гонорар за лекции под диктовку? -
Древности читает здесь один из молодых Профессоров, Штребер. Он только что начал при мне говорить о Римлянах, на что ему оставалось три недели. Студент сказал мне, что лекции о Египтянах отняли все время. Заметно Римско-католическое направление здешнего Университета, проникающее даже и в Науку о Римских древностях.
Гёррес читал новейшую Историю. Он имеет замечательный дар импровизации и лекцию, которая вся состояла из одних фактов, говорил, не имея перед собою ни клочка записок. Но он не говорит, а как будто поет свои лекции, и чтение его можно назвать речитативом.
Не будучи в состоянии слышать Шеллинга, я желал по крайней мере его видеть. Он не жил в Минхене, а удалился на лето в Нейгауз, что было мне почти по дороге в мое Дакауское уединение, место моей работы. Я был у Шеллинга в его скромном приюте: он принял меня с тем же радушием, с каким принимает обыкновенно Русских, питая к ним душевное сочувствие. С выражением особенной благодарности отзывался он об отношениях своих с Вашим Высокопревосходительством и особенно помнит, как Вы обязали его скорою присылкою каталога Восточных манускриптов. Первый том его новой системы Философии, как мне сказывали, был совсем уже отпечатан и готов к выходу, но он остановил его: иные говорят, потому, что он все еще не признает своего труда довольно совершенным; он же сам ссылается на недостаток времени, причиняемый его многообразными занятиями, сопряженными в особенности с званием его, как Президента Королевско-Баварской Академии. Но в будущем году, т.е. нынешнею зимою, он обещает выдать свой труд непременно. Я говорил ему о том ожидании, в каком находится все поколение, воспитанное под влиянием его Философии и дошедшее с ним по какому-то предчувствию до великой задачи: необходимого примирения Философии с Религиею. Он был чувствителен к словам моим, и сказал мне с сильным чувством самоубеждения: «Я уверен, что Русские друзья мои будут мною довольны». Слышавши прежде от учеников самого Шеллинга, что лучшее до сих пор изложение его настоящей системы находится в книге Профессора Шталя: Философия Права (Die Philosophie des Rechts nach geschichtlicher Ansicht von Julius Stahl. Heidelberg. 1830. 2 Bde.) я обратился к нему с вопросом: признает ли он это изложение верным? - Он отвечал мне: «До сих пор из всего того, что было напечатано об моей новой системе, Шталево изложение всех более приближается к моему собственному. Шталь с моего позволения это напечатал и прежде чем напечатать сообщил мне свою рукопись. Но, как вы сами могли заметить, изложение его не может дать полного понятия о всей моей системе: оно касается только нравоучения в отношении к Праву. Кроме того, он отступил от меня немного тем, что в нравственных законах мiра исключительный перевес дал элементу свободы, почти не признавая необходимости: я этого не говорю в своей системе. Необходимость есть и должна быть, но не такою, какою она является у Гегеля. В этом отношении, Шталево изложение даже не верно и не согласно с моим началом. Впрочем, как я сказал вам, из всего печатного до сих пор это лучшее, что было сказано о моей системе».
Форма новой системы его, как уже известно, историческая: в порядке Истории человечества он развивает Откровение. Древний мiр Греко-Римский входит у него как эпизод, как отступление от главного развития: в нем видит он перерождение или искажение начала Христианского, как он выразился. В своей книге он обещает указать место и Гегелю с его последователями, против которых восстает очень сильно. Прекрасно выразился он о том, как Гегель понимает Бога: «Бог у Гегеля так скован узами логической необходимости, что теряет даже Свое всемогущество; Он не может сделать ничего необыкновенного, ничего сверхъестественного. Вот почему к Гегелеву Богу нельзя принести молитвы: это лишнее, потому что Бог его, скованный логическою необходимостью, был бы не в силах ее исполнить». - Говоря со мною о Франции и соглашаясь с тем, что в ней всякое человеческое развитие парализовано злоупотреблением преобладания политической жизни, он сказал:
«Вы видите во Франции на деле то, чт; Гегель изложил теоретически в своей системе: он поставил целью всего Государство, тогда как оно есть только средство к развитию человечества. Франция - пример того, как опасно эту мысль привести в действие».
В своей системе он обещает бросить, сколько человеческому уму возможно, взгляд и на будущее человечество. В планы этого будущего входит и Россия, от которой ожидает он великого развития, и особенно в религиозном отношении.
Памятны мне будут всегда свидание и разговор с Шеллингом: его большие голубые, проницательные, всеобъемлющие глаза всего более поражают в его физиогномии. Надеюсь улучить время для слушания его лекций, который он обещает в зимнем семестре, и тогда не премину сообщить Вашему Высокопревосходительству результат слышанного мною.
С Баадером я еще не успел познакомиться по причине занятий, поглощающих у меня теперь все мое время. Я был у него, но не застал дома. Его брошюра об освобождении Католической Церкви от Римской диктатуры возбудила большое противодействие в Римской партии. Несмотря на темноту выражения и на слог, испещренный слишком оригинальною терминологиею, у него иногда в этих потьмах языка блещут великие, светлые мысли, особенно о Христианстве. Он напитан Философиею Сен-Мартена и есть некоторым образом продолжатель мистицизма Германского. Недавно он издал книгу против Гегелевой Философии Религии: я еще не успел прочесть ее и даже видеть, по причине моей работы, удаляющей меня от Минхена.
У Тирша я был два раза перед отъездом его на Филологический конгресс в Мангейме.
Большое педагогическое сочинение  Тирша: О современном состоянии народного учения в Германии, Голландии, Франции и Бельгии, возбудило против него большое негодование во многих частях Северо-западной Германии. Много вышло сочинений, в которых  обличают его в неверности показаний.  Бавария, конечно, в отношении к Педагогике, не может давать уроков Северу Германии, который, уступая ей в развитии художественном, за исключением однако Школы Дюссельдорфской, имеет решительный перевес во всем, что касается до народного воспитания.
В здешнем Университете первый год, как и у нас, посвящается энциклопедическому курсу, в который входят: Логика, Математика, История, Латинский язык, Натуральная История, Физика, и недавно вошла еще Археология по особенной воле Короля, любящего Изящные Искусства и желающего распространить их в народном воспитании. Этот курс называется Философским, и Студенты, его проходящие, Философами: это название не в чести у Студентов высших курсов. Весьма странно, что в число предметов учения не входит ни один из новейших языков, и должно вообще заметить, что изучение их находится здесь в большом  пренебрежении. Можно получить диплом Доктора, не имея никаких сведений ни в одном из новых Европейских языков, кроме своего Отечественного. Испытания так называемым Философам бывают по окончании каждого семестра. Они совершаются чрезвычайно скоро и только для формы: менее чем в пять минут каждый Студент испытывается из всех предметов, мною высчисленных. Такое испытание, конечно, ни к чему иному служить не может, как к потере времени и к тому еще, чтобы внушить пренебрежение к тем Наукам, из которых испытание происходит. - Русский, пристально наблюдающий законы и нравы стран Европейских, часто находит повод к приятному убеждению, что мы, позднейшие по образованию перед Западом Европы, во многих учреждениях однако опережаем своих просвещенных соседей и устроиваем вернее и прочнее будущность своего Отечества. Такое убеждение придает сил и смелости действиям.
Замечателен здесь порядок гражданской службы, схожий с нашим, которому должно подчиниться новое поколение. Живучи в Дахау, я заметил в доме Уездного Судьи (Landrichter) молодого человека приятной наружности и хорошего тона, который обыкновенно занимался и в самом Суде с 7 часов утра до вечера.
На мой вопрос о нем, Уездный Судья отвечал мне, что этот молодой человек имеет титул Барона и принадлежит к очень хорошей Баварской фамилии. Так как он намерен служить по юстиции, то должен, кончивши свой Университетский курс, практиковаться в каком-нибудь Уездном Суде Баварского Королевства, под руководством Уездного Судьи, в течение двух лет, а для того жить в каком-нибудь отдаленном местечке от столичного города. Двухлетняя жизнь в Дахау, конечно, не может быть привлекательна: я знаю это по собственному моему пятимесячному опыту. Кончив двухлетний искус, если молодой человек заслужит одобрение своего начальства и представит письменные свидетельства своего трудолюбия и успехов на суд начальства высшего, то может быть переведен из Уездного Суда (Landgericht) в Городской Суд (Stadtgericht), где также в свою очередь должен прослужить три года и в заключение трехлетия представить также документы приобретенной им опытности. После этого, переходит он уже в Высший Аппеляционный Суд и так идет далее, пока наконец, вырастая силами и опытностию, достигает возможности занимать место по управлению Государственному, быть Уездным, потом Городским Судьею и так далее. - Этот пример молодого Дахауского практиканта-Барона был для меня очень поучителен, и я желал бы указать на него нашей иногда нетерпеливой молодежи.
В залах здешнего Художественного Общества (Kunst-Verein) выставлены теперь три дагерротипа, присланные самим Дагерром Его Величеству, Баварскому Королю: два маленькие вида Парижских бульваров, взятые с одного и того же места, но в две различные эпохи дня, в 8 часов утра и в полдень, и третий - рисунок гипсовых статуй. Судя по описаниям методы Дагерровой, я думал, что его типы передают и самые краски предметов, но совершенно ошибся. Они имеют наружный вид рисунков, сделанных тушью, но только исполненных с удивительною точностию и подробностию во всех самых тонких мелочах Природы, и передают превосходно все эффекты и взаимные отношения света и тени в предметах. Особенно в этих двух видах, снятых в две разные эпохи дня, различие света заметно не только в тени деревьев, но, кажется, напечатлено на всем воздухе, на всем тоне рисунка. Подробности же дерев необыкновенно утончены; все маленькие сучки означены так ярко и в такой чудной перспективе, что зрение утомляется разбором мелочей. Должно заметить, что все подвижные предметы до того недоступны для фотографии Дагерра, что всякий шевелящейся на дереве листик уже марает тип и нарушает эффект. Потому такого рода виды могут быть снимаемы только с неподвижной и так сказать непоколебимой Природы, в минуту ее совершенного покоя. Во Французских журналах говорили, что это изобретение будет чрезвычайно великой важности для Наук Естественных; но едва ли это справедливо, потому что краски предметов не могут быть переданы Дагерротипом. Если бы изобретение простерлось до тайны, чтобы на всем этом светло-темном тоне рисунка вызвать жизнь цветов, о! тогда, конечно, это изобретение было бы главным орудием Наук Естественных. Мне кажется, что теперь оно имеет гораздо более важности для самого Искусства, для Живописи, потому что открывает тайну таких тонких подробностей света и тени, до каких не мог дойти еще никакой проницательный взгляд Живописца.
Не так давно, на этой же выставке виден был здесь образец другого изобретения, принадлежащего Берлинскому Художнику Липману. Это снимок с одного известного Рембрантова портрета, находящегося к Берлинской Картинной Галлерее: этот снимок изготовлен также посредством типа, который может с разу дать до семи таких оттисков. К сожалению, Липман выбрал такое произведение, по которому невозможно никак судить о совершенстве его изобретения. Выбор, напротив, указывает скорее на главный недостаток. Портреты Рембрантовы отличаются необыкновенною резкостию света и тени, которая в копии является еще более увеличенною, так что все краски выходят пятнами и не переливаются одна в другую. Если этих переливов он не мог достичь даже в копии с Рембранта, у которого они резки, то что же будет с другими картинами, в которых эти переливы чуждаются всякой резкости. Тип Дагерра, напротив, не имея красок, уловляет все самомалейшие переливы света в тень и тени в свет. - Если бы можно было оба эти изобретения слить в одно: тогда конечно достигнут был бы идеал совершенства.

*

8/26 Ноября. - Лекции в Минхенском Университете частию начались, частию еще нет. Свободный произвол Профессоров много препятствует стройному ходу учения. Кто начал в первых числах Ноября, кто в половине, кто еще обещает начать, кто сомневается начнет ли? кто не знает, когда начнет, в ожидании приказаний от Министра Просвещения. В последней категории находятся многие Профессоры Богословского Факультета, и шесть кафедр не занято.
Шеллинг едва ли будет читать. Я встретил его на улице и обратился к нему с этим вопросом, но он отвечал неопределительно, отзываясь своим нездоровьем. - Баадер объявил курс об идее Природы, но он приступит к чтению в таком только случае, когда соберутся к нему 11 человек и каждый согласится дать по 2 кронталера. До сих пор еще не известно, начнет ли он? - Тирш, один из деятельнейших, начал несколько курсов. Для Студентов первого года или курса (здесь, так же как и у нас, существует это разделение), он читает энциклопедию академического учения, которая, как видно из его вступительной лекции, будет состоять в Методике, в изложении разных способов, ведущих к познанию. В первом чтении он говорил, что единство в Науке проистекает от одной основной мысли, связующей многообразные ее части; но к сожалению, на опыте не применяет он сам этой мысли к Науке, им читаемой, а именно к Истории Искусства, которую в Минхене, конечно, можно бы было излагать, при всем богатстве содержания, с единством мысли. Не здесь ли всего скорее можно Профессору одушевиться этою мыслию, где вся жизнь Государства и народа сосредоточивается почти в одних Художествах? - Из четырех лекций, прочтенных Тиршем о Египетском Искусстве, видно, что он не владеет этим предметом; что эти лекции накануне сшиваются из разнородных знаний, даже не относящихся к делу. Так, во втором чтении, например, он говорил о климате Египта, о Природе, о Законах, о кастах, о врачах, о судах, о войне: видно, что все это выбрано из книги о древностях Египетских. Но каким же образом все это применяется к Искусству? Мне хотелось шепнуть ему вопрос, которым Афиняне напали некогда на Трагика Эсхила во время представления его Трагедии: «Да как же все это относится к Дионису?». - Все Человеческое Искусство делит Тирш на Египетское, Эллинское и Христианско-Германское. Под Египетским разумеет он и Финикийское, и Индийское, и Китайское, и даже Северо-Американское! Под Эллинским - Этрусское и Римское. - Третью эпоху назвал он и первой лекции Христианско-Германскою, а во второй Христианско-Романскою. Как все это неясно и неопределительно! Как с первых шагов видно, что ученый Филолог не обнял сначала своего предмета вполне и читает рапсодически! - А кажется, кто же более средств имеет к тому, чтобы овладеть вполне таким предметом, как не Профессор Тирш? - Филологическое основание; путешествия по Греции, по Италии; Минхенская Глиптотека; огромная Библиотека; Собрание антиков, находящееся под ведением самого Профессора!
Тирш, несмотря на свое недоброжелательство к нам, несмотря на особенную страсть его злословить на счет России, говоря в своей книге о состоянии Народного Просвещения в нашем Отечестве и о новых правах, дарованных званию Учителей, должен был сказать правду. - Вот слова его: «Между новейшими Государствами, Россия, своими учреждениями в пользу сословия учащих, имеющими к виду приобрести ему таланты и умножить рвение трудящихся на этом поприще, приблизилась, одна из всех, к великолепным учреждениям древних Римлян, между которыми Веспасиан народным Учителям Красноречия и Философии даровал ежегодный Рыцарский ценс, 100.000 сестерций, и привилегию после двадцатилетней службы обращать это жалованье в пожизненную пенсию» . - Такие слова из уст человека, с нами враждующего, особенно приятны для Русского!
Гёррес сначала объявил, что будет читать Древнюю Историю, но потом изменил объявление и начал курс последних трех столетий XVII, XVIII и XIX-го. Он читает в самой большой аудитории, которая вся полна Студентами. Немецкому юношеству нравится его философский общий взгляд, а в Германии ничем так не привлекают толпу, как такими общими воззрениями. Студенты, при входе его, провозгласили ему троекратное: es lebe hoch! Этой чести не имеет Тирш при открытии своего курса. - Гёррес в своей вступительной лекции изложил воззрение свое на Историю. Первая мысль, с которой он начал, была следующая: «Что представляет История? Такое же подобие Бога во времени, какое мiр представляет в пространстве». - Die Geschichte ist ein fliessendes Bild der Gottheit, - выразился он своим языком поэтическим. - Но такая мысль не может ли привести к историческому пантеизму? Между тем она поставлена во главу курса; она - камертон, от которого Гёррес отправляется. - Далее: «Историю развивали мы не как простое, случайное собрание фактов: мы потерялись бы в ней, как в лабиринте. Нет, мы следили в ней основный закон, разрешение одной великой проблемы. Эта проблема образуется тремя главными направлениями, присущими в человечестве и соответствующими тройственности всех явлений Природы. Эти три главные направления (drey grosse Richtungen) в человечестве суть следующие: 1) верховное, выспреннее, (aufwaerts), к Богу: 2) низменное, земное (abwaerts), к Природе; 3-е направление касается отношений человеков между собою: это - жизнь общественная, в которой эти оба противоположные друг другу направления соприкасаются и уравновешиваются. Первые два элемента, Божественный и естественный, являются в общественной жизни, в виде Церкви и политики. И так вот проблема Истории: найти равновесие этих двух элементов, Церкви и политики, такое, чтобы каждый был на своем месте, не вредя другому. - Вот основная точка, с которой Гёррес смотрит на всю Новую Историю. В предыдущих курсах своих он уже показал, как все столетия до XVII-го пытались разрешить эту проблему. Теперь он предложит разрешение ее в трех последних столетиях и укажет, наконец, каким образом эта задача разрешается в современной Европейской жизни. Задача великая и глубоко-схваченная; но от Гёрреса ожидать можно только весьма одностороннего ей разрешения.
Вторая лекция его была еще обильнее слушателями, нежели первая. В ней продолжал он краткое общее обозрение всего пройденного прежде. Здесь развивал он ленное образование Европы - и по нем же образование Римской Церкви. История Средних веков представляет борение двух стремлений человеческих, выспреннего с земным, Церкви с политикой. Но мало-помалу Церковь, со всеми формами, принимает в себя и все страсти общества гражданского и унижает свое назначение. Франция, пригласив ее к себе, наносит ей много вреда, запутывая ее в сети властолюбия. В XV веке, второе, земное стремление человека начинает осиливать. Церковь теряет свое достоинство, вмешиваясь в светские отношения до того, что Папа Александр VI ведет себя уже не как Глава Церкви, а как светский Владыка. Наконец в XVI веке направление земное совершенно овладевает человечеством. От сего времени человек, все более и более отрешаясь от своего Божественного стремления, будет заботиться только о том, что составляет низшую сферу его жизни: он погрузится в нее совершенно. «Медуза, - сказал Профессор, одушевляясь более и более, - простерла свой мертвящий взгляд на человечество и его окаменила. Сердце его стало черство и отяжелело. Все стремления его обратились на землю; все мысли его стали вращаться долу, в тесном кругу естества. Человек, согбенный, поник высоким челом своим к той земле, с которой суждено ему снискивать свое пропитание». - Одним из первых явлений этого нового направления, ознаменовавшегося в жизни человечества, была, по мнению Гёрреса, Реформация. Можно заранее предвидеть, как из того же направления выведет он Французскую Революцию и материальное, промышленное стремление нашего столетия.
Можно во многом не соглашаться с Гёррссом, но нельзя не признаться, что такое воззрение на Историю есть плод ума глубокого и оригинального, и что оно может произвести весьма спасительное Христианское противодействие гордому самосознанию XIX столетия, присвоивающего себе привилегию образованности. Конечно, курс Истории Гёрреса, при таком воззрении, есть одно из замечательнейших Европейских явлений.


(Извлечение из писем к Г. Министру Народного Просвещения, из Мюнхена (Minchena), от 14 (26) Окт. и 8 (20) Нояб. 1839 г. // ЖМНП. 1840. Часть XXV. Отд. IV.  (К С.С. Уварову о Гегелевской Философии). С. 1 – 14).