Субъективная реальность

Все мы имеем общие чувства, знания, опыт, видим одну реальность. Это то, что называют “общезначимой реальностью”. Но огромное место в нашей жизни занимает реальность субъективная. Это не только миражи, галлюцинации, не только патология, не только то, что мы можем чуть позднее установить как ошибку нашего зрения, восприятия. Слова “правильное - неправильное” не подходят для характеристики человеческой картины мира, само понятие “искажение действительности “ здесь условно. Мир - нечто общезначимое для людей и в то же время совершенно верно, что у каждого он свой.

Вот мираж. Он не есть то, что он есть, он реален и нереален одновременно. Материя, которая есть, но которой нет. Физические условия среды, которые его создают, незримы для нас, но реальнее его самого. Глядя на мираж, мы нечто видим и не видим одновременно. Мы видим всё, но это “всё” оказывается обманом зрения.

Когда насекомое и человек глядят на одно и то же, картины увиденного у них довольно разные. И они во многом не совпадают друг с другом. Так какая же картинка наиболее “истинная”, наиболее “объективная”? Вопрос вообще лишён смысла. Увиденное насекомым столь же “истинное и объективное” как то, что видит человек.
Человек имеет более высокий уровень развития, чем насекомое; имеет сознание, ум, опыт. Значит ли это, что его картина мира правдивее? Совершенно нет. Начать с того, что восприятие насекомого в чём-то может быть тоньше, объективнее человеческого. Более того, сознание человека привносит в его картину мира очень много индивидуально-субъективного, всякого рода искажений, домысливанья, условного, символи, фантазии, совершенно личного, ошибочного, связанного с ошибочными идеями и установками, случайного. Только человек умеет видеть в самой яви то, чего в ней нет и порой не видит, игнорирует то, что у него перед глазами. Непривычное для человека трудно осваивается и зрительно.Наше восприятие и опыт также во многом зависят от эмоций, степени нашего личного развития, профессии, нашего характера и настроения, от самой ситуации, в которой мы оказались, от природы раздражителя и особенностей нашей нервной системы, наконец, от индивидуальных особенностей наших органов чувств.Известно, что если бы наш мозг не “корректировал” зрение, то геометрия того, что мы видим была бы совершенно иной, такой, какова она в кривом зеркале комнаты смеха - прямые линии стали бы извилистыми, из круга вылезли бы углы и т.п. И вот спрашивается; во-первых, - для чего мозг это делает? Во-вторых, это что “коррекция” или “искажение” действительности?  Первый вопрос подводит к мысли, что нашему сознанию почему-то нужно, чтобы наша общезначимая картина мира была в целом именно такой, а не другой. Все частности подводятся к одному, к какому-то общему закону, возможно к особенностям самого пространства-времени, формирующим определённые законы сознания, связанные с законами физического строения человека. На второй вопрос можно ответить таким образом. Мозг искажает в зрении объективную реальность и вместе с тем делает её весьма удобной для обычной жизни человека. Возможно, что, живя в деформированном мире “кривых прямых”, человек в конце концов привык бы к нему и научился в нём ориентироваться. Но похоже сама природа человека предпочитает именно эту геометрию мира, какая есть. А если бы человек стал видеть “как есть”, без коррекции мозгом зрения, то, если бы это коснулось индивида, а не всех людей,можно было бы говорить о патологии его зрения т восприятия мира. Но есть зрительные картинки, действительно патологические - коррекция зрения осуществляется, но нй сопутствуют разного рода фантазии, образы фантазии, то, что психиаторы называют “галлюцинациями”, чего нет в реальности, окружающей больного, а присутствует в его фантазии - объективация субъективного. Человек видит, что его рука стеклянная и боится её разбить. Без коррекции мозгом зрения, рука изменила бы свою геометрию, но не сам материальный свой состав.
В обычной жизни не только два человека могут воспринимать одно и то же явление по разному. Форма вещи зависит зрительно от той перспективы, с которой мы её рассматриваем в данной момент. Достаточно пройтись вокруг стула, чтобы увидеть как он меняется по форме - не меняясь в то же время. Он не превращается в диван, но особенности его формы меняются в соответствии с изменением нашей позиции наблюдения.Здесь уже действуют не только субъективные закономерности природы человека или зрения, но перспектива подчиняется и неким объективным законам нашего мира.
Восприятие мира человеком влияет на его отношение к миру и наоборот. Но вырваться из своей субъективности человек не может, не может видеть и воспринимать абсолютно объективное. Для самой субъективности существует целая иерархия её степеней. Та объективность нашего мира, которую обнаруживает наше восприятиие всего лишь род субъективности: одна субъективность противостоит другой, как нечто объективное, чем мы можем оперировать физически, что воспринимается нами как мир предметов.
Но значит ли это, что предметный мир наша иллюзия? Совсем нет.Ведь все эти вещи отражают действительные свойства и закономерности нашего мира. Но это именно наш мир, человеческий, где часто субъективное и объективное сливаются в тождество и вступают друг с другом в разнообразные отношения.Субъект и объект связаны друг с другом в единство. Насколько предмет субъективен, не важно, важно то, что этот род субъективного воспринимается нами как объект, наша объективная реальность и мы можем действовать в этом мире вполне разумно и целесообразно. Другой вид субъективности воспринимается нами как именно субъективное - душа и её феномены, сознание, наш внутренний мир.
Мы не можем прорваться в абсолютную объективность. Но это значит, что мы вообще не знаем какова она, предметна или нет, не знаем каково её пространство и время. Идея Канта о “вещах в себе” - дельная идея.Но Кант утверждает это как истину, как будто он уже прорвался в мир “вещей-в-себе”, хотя с его же точки зрения этот мир непостижим для человека. Мы пытаемся осмыслить всё, умозрением достичь мира, который не может быть освоен чувственным и конечным человеком. Мы можем сделать нашу умозрительную систему очень логичной. И тем не менее  эти наши идеи об абсолютной объективности и её свойствах гипотезы, а не то, что мы называем истиной. “Вероятное, возможное” это не значит ещё “реально существующее”.
С одной стороны мысль Канта о “вещах в себе” чрезвычайно логична. Существует некая реальность, куда доступ конечному человеку закрыт. Но если это не абсолютная пустота, то должна иметь свои феномены-сущности, непознаваемые для человека и которые с точки зрения человека есть вещи в себе. Но это и только это самое вероятное из того, что мы можем предположить. Являются ли эти “вещи-в-себе” метафизическими сущностями, связи этой абсолютной реальности с нашим миром, бытие в “том” мире неких общих оснований здешних явлений, например, морали, бытие Бога в этом мире “вещей-в-себе” - всё это непроверяемые и недоказуемые фантазии и гипотезы.