Мне пора. 1 глава

Август, палящее солнце, стойкий запах самых разнообразных цветов в воздухе. О чем еще можно мечтать? Жизнь в Сан-Франциско для многих может показаться раем на Земле. Рядом Тихий океан, почти на каждом углу находятся театры, ночные клубы, бутики, галереи, музеи, кафе и рестораны, тебя окружает множество интересных людей, а от архитектуры дух захватывает. Но Джойс воротило от города, в котором она прожила девятнадцать лет. Ее тошнило от улиц, домов, торговых центров, магазинов и баров. Это чувство забралось к ней под кожу и не хотело покидать бренного тела юной особы. Впрочем, она и не пыталась от него избавиться. Джойс Олдридж много приобрела в Сан-Франциско, но вся суть в том, что она потеряла. Год назад Рик, первая любовь девушки, покончил с собой. Терять близких сердцу людей всегда больно, но когда речь идет о прощании с самой первой любовью в жизни человека, то даже ангелы замолкают во время траурной речи на похоронах. Смерть Рика не просто сломила Джойс, но и забрала с собой вкус к жизни, способность радоваться, искать счастье в мелочах и просто наслаждаться происходящим, подарив отвращение и злость к солнечному городу Калифорнии. Девушка, что пыталась научиться танцевать балет, обнаружила в себе художественный талант, мечтала открыть свою галерею, хотела посетить огромное количество городов в Европе, отказалась от всего, потеряла веру в себя и в мир, окунувшись с головой в горе. Олдридж всего девятнадцать лет, а она ощущала себя восьмидесятилетней старушкой, что так неистово ждала своей смерти. Джойс устала существовать, но и не пыталась применить даже незначительных попыток все изменить. Она закрылась в темной комнате отчаяния, обнимая свои страдания, и постоянно думала о том, что единственный выход — смерть. Родственники, друзья, бывшие одноклассники старались вытащить юную особу из омута, но нельзя помочь тому, кто этого не хочет.

Сколько бы ненависти не было в сердце у Джойс к Сан-Франциско, но одного она отрицать точно не могла — природа там чудесная. Флора поражала своим великолепием и разнообразием. Сотни разных видов растений, о которых можно было более подробно узнать в оранжереях или ботанических садах. В городе почти на каждом шагу встречались пальмы, платаны и кустарники. В парках же этого добра видимо-невидимо, поэтому Олдридж старалась проводить там большую часть своего времени. Она не носилась с открытым ртом от растения к растению, как это делали туристы, а находила лавочку под кронами каких-нибудь деревьев, пытаясь раствориться в природе. Раньше Джойс любила в парке рисовать природу под пение птиц и разговоры незнакомых девушке людей, но сейчас она просто наблюдала за всем происходящим из далека, не сознаваясь даже себе в том, что ей хотелось взять карандаш и сделать самый простой набросок окружающего мира. Олдридж мечтала заново взять в руки кисть и начать творить, но не могла. Ее разум безостановочно твердил о неправильности даже мысли об этом, что говорить о действии. «Начнешь заново писать картины — предашь Рика», — именно эти слова кричали в голове юной особы, когда она начинала задумываться о творчестве, глядя на полотно. Ей казалось, что вернуться к ремеслу, которое заставляет чувствовать себя лучше — это значит отпустить свою первую любовь и начать жить заново. Подобного девушка позволить себе не могла, и никакие советы близких людей не помогали. Даже сейчас, сидя на лавочке в парке с лучшей подругой со школьных времен, Олдридж не слушала ее, хотя прекрасно знала, что та говорит вещи, которые нужны человеку, застрявшему в омуте боли и отчаяния.

- Джойс, ты меня вообще слушаешь? — мягко сказала девушка, сидящая рядом с подругой.

- М? — отрешенно переспросила Олдридж.

- Я двадцать минут пытаюсь донести до тебя мысль, а ты даже не обращаешь на меня внимания.

Джойс в ответ лишь натянуто улыбнулась своей лучшей подруге — Амелии Си. С девушкой Олдридж познакомилась в школьном кафетерии несколько лет назад, и в то мгновение для них уже было ясно, что это начало крепкой дружбы. Так и оказалось. Девушки после знакомства дружили четыре года и были не разлей вода. Между ними за все это время не произошло ни одной даже самой незначительной ссоры. Постоянные разговоры по телефону, переписки, прогулки, ночевки, советы, сплетни. Казалось, что всего этого не отнять спустя столько лет дружбы, но жизнь любит удивлять. Целый год Джойс старалась избегать свою подругу, лишь бы не напоминать себе о том, какой же была прекрасной ее прошлая жизнь. В те моменты, когда им все-таки удавалось поговорить, Амелия старалась спасти подругу мыслями, которые она вычитала в книге какого-нибудь популярного психолога, а Олдридж пыталась абстрагироваться, лишь бы не слышать всего, что указывало на ее сломленность. Она и без этого знала о своем разрушенном внутреннем мире и не любила любого упоминания о своем состоянии. Никому не нравится слушать о своих проблемах из чужих уст. Сразу появляется в груди ощущение неполноценности. Все вокруг кажутся собранными пазлами, и только тебе не хватило нескольких кусочков, отсутствие которых испортило всю картину. Человек, вроде, пытался помочь, а сделал только хуже.

- Джойс, посмотри на меня, — тихо попросила Амелия.

Олдридж медленно повернулась к подруге и замерла на мгновение. Девушка и забыла о том, какая же неотразимая внешность у Си. Ее глаза своим цветом напоминали синеву океана, что проникала в твою душу своей красотой и заполняла пустоту в груди, каких бы размеров она не была. Начинало казаться, что волны бились теперь не о песок, а о ребра, которые норовили сломаться от невообразимой силы воды, но почему-то выдерживали, как будто показывали, что ты тоже можешь справиться со всеми трудностями в своей жизни. Нужно только не сдаваться. А волосы цвета молочного шоколада, что струились по плечам до лопаток, сияли под лучами солнца, и не оставили равнодушным еще ни одного прохожего. Эту картину самого талантливого в мире художника завершала идеальная фигура, которой можно было только позавидовать. Джойс с первой их встречи была уверена, что Амелия станет моделью, ибо внешность этому полностью соответствовала, но Си еще с детства мечтала стать хирургом и упорно шла к своей цели. Вскоре поступила в лучший медицинский университет в Сан-Франциско. Олдридж безумно гордилась подругой и ее способностью добиваться всего желаемого. Пусть и не показывала этого.

- Ты же понимаешь, что уже прошел целый год. Пора отпустить его, — аккуратно сказала Си, выводя подругу из своеобразного транса.

- Амели, — начала девушка, — почему бы нам не поговорить о чем-нибудь другом? Зачем поднимать эту тему каждую нашу встречу? — устало проговорила Олдридж.

- Потому что ты не в порядке, Джойс.

- Никто в этом мире не в порядке, — парировала юная особа.

- Я серьезно, — немного повысила тон Амели.

- Кто бы сомневался, — с насмешкой ответила Олдридж.

- Пожалуйста, послушай меня, — взмолилась Си. — Я знаю, что тебе больно, но нельзя же на этом зацикливаться. Ты разве не устала постоянно чувствовать эту горечь внутри? Тебе ни разу не хотелось снова стать счастливой? Вспомни те дни, когда мы танцевали под музыку уличных музыкантов, обсуждали с нашими родителями произошедшее за неделю, ходили в бассейн каждое воскресенье, покупали книги у пожилого дедушки, который рассказывал нам каждый раз очередную историю из своей жизни. Нам было так хорошо. Почему ты закрываешь свое сердце от подобных вещей? Не может такого быть, чтобы ты больше не хотела почувствовать себя живой снова. Проснись, господи, Джойс, проснись.

У девушки образовался болезненный ком в горле после слов Амелии. На минуту ей показалось, что он состоял из десятка лезвий, что впивались в плоть, оставляя за собой огромные и глубокие порезы. Настолько речь Амели ранила.

- Мне нужно идти, — быстро проговорила Олдридж, пытаясь не заплакать.

- Джойс, — с сожалением Си позвала подругу.

Но девушка пропустила это мимо ушей. Она сорвалась со своего места и быстрым шагом направилась в сторону выхода из парка. Ей хотелось поскорее исчезнуть из места, что было наполнено влюбленными парочками, беззаботными детьми и радостными друзьями, которых Олдридж начала замечать только после разговора. Раньше Джойс обращала внимание только на природу, как будто зелень с пением птиц заполняли весь парк, а не прохожие. Подобное часто происходит, когда ты что-то теряешь, а у людей сразу это находится. Если человек расстался с кем-то, то вокруг будут парочки, держащиеся за руку или целующиеся, потерял ребенка, так сразу в поле зрения начнут маячить маленькие дети и родители с колясками, рассорился со всеми близкими — везде счастливые лица в компании родных. Как будто весь мир решил пойти на тебя войной в самый темный период твоей жизни, а ты не был готов. То же самое произошло с Джойс. Она долгое время не замечала прохожих, пока сегодня ее возведенная стена не рухнула. Эмоции вышли из-под контроля, а боль в груди утроилась. Девушке хотелось снова надеть маску безразличия, переживать все чувства внутри и давать им волю только в собственной комнате, но было слишком поздно. Простые слова лучшей подруги выбили землю из-под ног юной особы. От стены остались только кирпичи и пыль. К утру, конечно, все вернется на свои места, но не сейчас. Кого волнует завтра, когда кажется, что не хватит сил пережить сегодня?


Джойс бродила по городу, пока на улицах не стемнело. Она не знала, куда себя деть. Ей хотелось одновременно убежать или остаться, спрятаться со своими чувствами в углу или закричать на площади, чтобы все знали. Олдридж уже отчаялась и хотела просто упасть на асфальт, но на спасение ей пришел клуб, на который она нечаянно наткнулась. По иронии судьбы он назывался «Love And Propaganda», но Джойс была не в состоянии выбирать, так что она направилась ко входу, закрыв на название глаза. Стоило юной особе оказаться за дверью, как музыка сразу же ударила по ушам. Олдридж невольно скривилась. Ей никогда не нравились люди, которые развратно танцевали пьяными, громкая музыка, что заставляла уши ужасно болеть, да вообще клубы вызывали отвращение у Джойс, но желание напиться было сильнее. Девушка собрала волю в кулак и двинулась в цитадель алкоголя и связей на одну ночь. В предбаннике лестница освещалась красным светом, исходящим от неоновой вывески «all art is propaganda», что висела на белой стене, оформленной в стиле модерн, а в самом конце была массивная деревянная дверь.

Джойс несмело вошла в клуб и замерла. Олдридж не думала, что заведение окажется настолько изумительным. Слева от двери вдоль стены располагались огромные, дугообразные, черные и кожаные диванчики, возле которых стояли маленькие столики, усеянные легкими закусками и коктейлями. Над «зоной отдыха» висели шикарные люстры, но они не были включены, так как на самом деле диванчики освещали прожекторы, что погружали только это место в розовый цвет. Справа же и чуть поодаль от двери находился диджейский пульт огромного размера и серой расцветки, вокруг которого у стены были черные диваны. Все это освещалось настенной больших размеров инсталляцией с неоновой голубой подсветкой. За углом находилась лестница, что вела наверх, то есть прямо к танцполу, а поодаль от нее был сам бар. Возле полки с алкоголем висела неоновая вывеска «never explain anything», свет которой сливался воедино с желтым от прожекторов, что падал на стойку. Джойс захотелось закричать от необычной красоты клуба «Love And Propaganda». Заведение буквально дышало оригинальностью и эксцентричностью. Ей хотелось простоять еще вечность, дабы рассмотреть и запечатлеть в памяти каждую деталь клуба, но желание забыться тянуло Олдридж к барной, к которой девушка и направилась через пару минут.

- «Отвертку», пожалуйста, — крикнула Джойс бармену, присаживаясь.

Тот в знак согласия кивнул и начал делать коктейль. Бармен выглядел под стать клубу — неординарно. Его волосы были окрашены в цвет лайма, а борода была ярко-рыжего цвета. Руки бармена покрывали яркие татуировки, и на указательных пальцах красовались кольца.

- Спасибо, — пролепетала Олдридж бармену, когда он поставил возле нее коктейль.

Девушка опрокинула стопку и поморщилась. Она надеялась, что апельсиновый сок сможет перебить противный вкус водки, но надежды не оправдались. Джойс еще несколько секунд чувствовала неприятное жжение в горле и в желудке, но после этого сразу же попросила повторить. Ей хотелось сконцентрироваться на подобном, а не на своих мыслях. Хотя бы на один вечер. Олдридж казалось, что ее грудь горела синим пламенем, но это не остановило ее от третей и даже четвертой стопки. Ее тело начинало потихоньку расслабляться, а разум затуманиваться. Только этого было недостаточно. На душе все равно скребли кошки, и девушка разочаровано застонала. «Отвертка» не помогала.

- Трудный день, а? — послышался голос справа.

- Трудная жизнь, — ответила Джойс.

Незнакомец ухмыльнулся и подозвал к себе бармена.

- Две «Текилы бум», пожалуйста, — сказал парень и повернулся в сторону юной особы. — Если хочешь напиться, то делай это правильно и красиво.

Джойс повернулась в сторону незнакомца, дабы он смог повнимательнее рассмотреть ее пустые серые глаза, огромные мешки под глазами, впалые щеки, бледный цвет лица и перестать подкатывать. Сам же он выглядел весьма обыкновенно. Черные, слегка вьющиеся волосы до ушей, непослушная челка, смуглая кожа, худое лицо, усеянное россыпью веснушек, но подкаченное тело. Его черные глаза напоминали покров ночи, в котором плясали черти, как у него сейчас огни.

- Все еще хочешь меня напоить? — скептически спросила Олдридж.

- У меня нет цели тебя напоить. Я просто развлекаюсь, — с улыбкой произнес парень.

- Почему бы тебе не повеселиться со своими друзьями?

- Сегодня они решили меня бросить, так что я пытаюсь найти им замену. Может, навсегда. Кто же хочет иметь дело с людьми, которые отказываются напиться с тобой, а потом наломать дров, о которых будешь жалеть еще очень долго? Определенно не я.

- Почему бы тебе не найти кандидатуру получше? Например, вот этого бармена, — Джойс указала на парня с рыжей бородой. — Он выглядит весьма эксцентрично.

Незнакомец расхохотался.

- Патрик? Нет, спасибо. Его и так слишком много в моей жизни.

- Вы знакомы? — удивленно спросила Олдридж.

- Более чем, — парень немного подумал и протянул руку девушке. — Крис Райс.

Олдридж долго колебалась. Она не знала, как правильно поступить в этой ситуации, но решила, что это знакомство никуда не приведет, так что пожала руку в ответ.

- Джойс Олдридж.

- Расскажи мне что-нибудь о себе, — сказал Крис.

- Я как-то ела желтую краску, надеясь, что она сможет поглотить всю мою грусть, — отрешенно ответила Олдридж на вопрос парня.

- Как Ван Гог?

- Не думаю, что он правда этим занимался, но да, я решила тоже попробовать, когда прочитала об этом в статье, посвященной художнику. Что насчет тебя?

- У меня за двадцать лет было около пятнадцати хомяков.

- Что? — воскликнула Джойс.

- Я люблю хомяков, — с улыбкой на губах ответил Райс.

- До смерти, видимо.

Олдридж отвернулась от парня и потянулась рукой за коктейлем, что был только что поставлен барменом. Крис моментально схватил ее за запястье и потянул на себя.

- Ты и представления не имеешь о том, как нужно пить «Текилу бум», — с уверенностью в голосе сказал Крис.

Он одной рукой поднял руку Джойс, а другой — пододвинул коктейль.

- Накрываешь ладонью, — Крис положил ладонь девушки поверх стопки, — ударяешь слегка о твердую поверхность, — после сказанного он взял ее вторую руку своей свободной, чтобы она обхватила напиток, накрыл ладонь Олдридж, сжимавшую стопку своей, и стукнул о стол. — Бум! Пей!

Коктейль резко начал пениться, и Джойс на мгновение растерялась, но после слов Криса сразу же пришла в себя и опрокинула стопку. Газировка резко дала в голову и в нос, а текила обожгла горло, но Олдридж могла с уверенностью сказать, что ей безумно понравилось.

- Это было эпично, — в голосе юной особы можно было услышать восторг.

- Потрясающе, да? Ничего нет лучше коктейля «Текила бум».

- Я тебе докажу обратное.

- Ты бросаешь вызов самому пропитому человеку этого клуба. Я жил и учился в пансионате, так что знаю про алкоголь все. Меня не удивить.

- Как же ты ошибаешься. Два коктейля «Красный пес», пожалуйста, — крикнула Джойс бармену.

Патрик удивленно посмотрел на юную особу, что решила заказать такой жесткий коктейль, а потом перевел взгляд на Криса, надеясь, что он заставит ее передумать.

- Что? Неужели все так плохо? — Райс обратился к бармену.

- Друг, если она пьет подобное хотя бы раз в месяц, то тебе стоит бежать и не оглядываться.

- Вообще-то раз в неделю, но это неважно, — сказала Джойс и с вызовом посмотрела на бармена.

- Я предупредил, Крис, — Патрик покачал головой и принялся за готовку коктейля.

Через минуту напитки стояли возле Райса и Олдридж. Девушка подвинула шот ближе к себе и повернулась к Крису.

- Ты готов к коктейлю, что поделит твою жизнь на «до» и «после»?

- Ты возлагаешь слишком много надежд на одну стопку с алкоголем.

Джойс хмыкнула и опрокинула шот. Организм к такой атаке не был готов. Глаза девушки моментально начали слезиться, а во рту настолько сильно жгло, что Олдридж показалось на мгновение, что она превратилась в огнедышащего дракона.

- Твою мать, — закричал Крис рядом с девушкой.

Парень встал с барного стула и начала ходить по кругу, думая, что это ему поможет.

- Почему все так горит?

- Текила, самбука и соус Табаско не могут иначе, — вставил свои пять копеек бармен.

- Какого черта, Джойс? Какого черта? — сказал Крис и посмотрел на девушку с полными слез глазами.

- Я думала, что такого пропитанного человека не удивить подобным коктейлем. Я ошибалась? — с издевкой сказала Олдридж.

- Ты ужасный человек, — рассмеялся Патрик.

Джойс в ответ лишь хмыкнула и отвернулась. Грусть снова накрыла ее с головой.

- "Лонг-Айленд Айс Ти", шесть, пожалуйста, и запиши все на мой счет, — сказал Крис бармену, заметив состояние Олдридж.

- Решил меня споить? — слабо проговорила Джойс.

- Нет, просто я плох в словесной поддержке, так что решил угостить тебя коктейлем, — ответил парень и протянул девушке три стопки.

- Мне нравится. Это намного лучше, чем промывка мозгов от моих родственников.

Олдридж опрокинула сразу три стопки и поморщилась от горьковатого вкуса.

- Только не говори, что ты бунтующий подросток, который отказывается от помощи родителей, потому что думает, что все их советы глупые, — с наигранным испугом сказал парень.

- Нет. Советы моей матери и лучшей подруги весьма стоящие, но я не думаю, что готова их принять, а они этого не понимают. Господи, я настолько пьяна, что начинаю изливать душу незнакомцу в баре.

- Что плохого в том, чтобы рассказать о своих переживаниях?

- Например, быть услышанным.

- Отсылку понял, — Крис громко рассмеялся и беззаботно посмотрел на Джойс.

- Я знаю, что поможет тебе отвлечься, — Райс подмигнул девушке и потянул ее в сторону танцпола.

Джойс послушно встала и направилась за парнем. Будь она не настолько пьяна, то сразу бы вырвалась и попыталась снова забраться в свой кокон печали, но опьяненный разум требовал разрядки. Только чем сильнее Райс и Олдридж приближались к лестнице, тем увереннее она была в том, что не хотела находиться среди танцующих людей. Джойс резко остановилась, вызвав недоумение у Криса.

- Не переживай. Я тебе обещаю, что станет легче. Танцы всегда помогают. Мозг просто отключается от внешнего мира, когда начинаешь двигаться под музыку, — парень попытался убедить Олдридж, но это не помогло.

- Я знаю, что сможет отвлечь меня.

Джойс резко потянула Криса на себя и поддалась вперед, впиваясь в его губы. Парень опешил и замер, не отвечая на поцелуй, но это девушку не остановило. Она только сильнее прижалась к нему, терзая его губы. Через несколько секунд Крис оттаял и начал отвечать Олдридж. Его губы отдавали привкусом алкоголя, но эта горечь была приятной для Джойс, поэтому она даже не думала отрываться. С уст девушки непроизвольно сорвался стон, когда Райс укусил ее за губу и слегка оттянул.

- Мы можем прекратить, если ты хочешь, — сказал парень, обжигая Олдридж своим горячим дыханием.

Она отрицательно помотала головой. Разум был полностью затуманен.

- Тогда я знаю тут одну подсобку, в которую никто не заходит.

- Покажи мне, — прошептала Джойс в ответ.


- Стало лучше? — спросил Крис, натягивая на себя майку.

- Нет, — ответила Олдридж дрожащим голосом и выбежала из подсобки, а после и из клуба вообще.

Она слышала, как парень звал ее, но не оборачивалась. Ей не хотелось на него смотреть или разговаривать, дабы не напоминать себе сильнее о произошедшем. К горлу Джойс подкатывала тошнота от собственного поступка, а в голове мелькали моменты с Риком, о котором она так благополучно забыла в объятиях другого. Девушке хотелось разодрать себе грудь, лишь бы она перестала ныть. Олдридж невольно поморщилась от воспоминаний о подсобке, и даже холодный воздух на улице не помогал почувствовать себя лучше. Джойс начала идти быстрее, так как почувствовала неладное, и свернув за угол, ее вывернуло. Весь алкоголь выходил наружу, отрезвляя. Разум переставал быть затуманенным, позволяя лучше осознать весь ужас произошедшего. Вина впивалась своими острыми клыками в нежную кожу шеи юной особы, выпивая кровь вперемешку со всем хорошим, что в малом количестве осталось в ней.

- Он совсем недавно умер, совсем недавно, а я уже сплю с другим, — начала Джойс бормотать, когда ее желудок опустел и рвать было попросту нечем.

Олдридж попыталась отойти от злополучного места, но спазм в желудке заставил ее склониться над землей и начать неистово кашлять, так как из организма выводить было уже нечего, но тело в этом нуждалось.

- Ты в порядке? — горячая рука коснулась спины девушки.

- Не трогай меня, — она отскочила и начала пятиться назад, вытирая рот тыльной стороной ладони.

Глаза девушки наполнились слезами, когда она увидела Криса, что с волнением смотрел на нее. Он медленно начал подходить к Олдридж, желая помочь, а Джойс лишь в ответ отрицательно мотала головой и продолжала отступать.

- Стой на месте.

- Я могу сделать так, чтобы ты почувствовала себя лучше?

Истеричный смех Олдридж взорвал напряженную тишину пустынных улиц. Она согнулась в четыре погибели и начала плакать, не преставая смеяться и мешая хохот со слезами.

- Я помню эту фразу, но немного в другой интерпретации, — в голосе юной особы прозвучала доля безумия.

Крис промолчал, но продолжил медленно приближаться. Джойс видела в его глазах сожаление, которое выворачивало у нее наизнанку все внутри. Он старался помочь совершенно незнакомой девушке, которая его отталкивала, но Райса этого не останавливало. Олдридж хотела ударить Криса по лицу, лишь бы он прекратил быть таким хорошим.

- Я пыталась с тобой забыть о своем бывшем парне, — дрожащим голосом произнесла Олдридж.

Джойс подумала, что если рассказать Крису правду о том, что она воспользовалась им, то он сразу же отступит. Только девушка не смогла сказать, почему Рик теперь бывший.

— Мне казалось, что после этого станет легче, но сейчас я ощущаю себя грязной. Такой грязной! Прошло слишком мало времени, чтобы я хотя бы могла смотреть на других людей, что говорить о том, что произошло между нами, — сказала Олдридж сквозь слезы.

- Ты коришь себя за подсобку, потому что все еще любишь его или из-за твоего разума, что твердит о навязанных обществом сроках, когда ты можешь вступить в новые отношения после разрыва? У тебя вызывают отвращение другие люди или ты внушаешь себе все это? — Райс остановился и вопросительно посмотрел на заплаканную девушку.

Джойс впервые было нечего сказать. Она знала о своих чувствах к Рику, но почему-то не могла этого произнести вслух. Крис поселил в ее голове сомнение, которое устроило настоящий хаус в разуме юной особы, разрушая последнюю уверенность в чем-то.

- Если ты решил заставить меня усомниться в моих чувствах к нему, — голос Олдридж дрожал, но уже от злости.

- Если ты правда его любишь, то слова парня, с которым ты переспала, не поставят под сомнения твои искренние чувства, — Крис выделил слово «искренние».

Это буквально довело Олдридж до точки кипения. В ее груди зародился самый настоящий гнев, который начал пожирать каждую клеточку в ее организме. Джойс нуждалась в том, чтобы выплеснуть это куда-то. В голове начала мелькать мысль о побеге из этого места и начать рисовать, закрывшись в комнате, дабы выпустить все негативные эмоции на бумаге, как она делала раньше, но у сердца была совсем другая идея. И сегодня оно лидировало. Девушка в два шага преодолела между ними короткое расстояние и ударила Криса кулаком по лицу со всей своей силы, выплескивая злость через насилие, которое она так сильно раньше ненавидела. Юной особе всегда говорили, что у нее очень слабые руки, но сегодняшняя ситуация полностью опровергла эта. Райс пошатнулся от неожиданного удара, но быстро сориентировался и уже через пару секунд твердо стоял на ногах.

- Сначала секс, потом насилие. Что еще есть в твоем списке по избеганию собственных чувств и мыслей, а не принятию?

Олдридж подошла вплотную к парню и посмотрела в его глаза. В тот момент она пожалела, что нельзя убить человека одним только взглядом.

- Не подходи ко мне и не разговаривай со мной больше никогда, — Джойс выплюнула эти слова ему в лицо. — Даже если ты будешь умирать, а я буду единственным человеком поблизости, прими смерть достойно.

После сказанного девушка пихнула Криса плечом и направилась в сторону дома. Ей хотелось закрыться в своей комнате, дабы никто не смог ее потревожить, а после выплеснуть все накопившиеся эмоции. Джойс была запутана. Она не могла понять, что на самом деле вызвало такой гнев. Слова Криса или собственное смятение внутри? Голова девушки взрывалась от количества мыслей, что терзали ее бедное сознание. Она знала, что любила Рика, но зерно сомнения уже было посажено в ее разуме.

Крики доносились со второго этажа, но никто не мог отважиться и подняться наверх, чтобы узнать, что стряслось с разбитым членом семьи. Джойс была даже благодарна им за это. Она не хотела слушать нравоучений в такой момент ее жизни. Олдридж считала, что осквернила Рика и память о нем своим поступком в подсобке, поэтому пыталась выпустить все переполняющие ее эмоции с помощью крика и метания вещей в собственной комнате. Усугубляло ситуацию еще то, что Джойс украсила стены фотографиями их счастливых моментов. Она бросала вещи из стороны в сторону, смотря на улыбающегося Рика, которой и представить не мог, что сделает его девушка в будущем, когда он уйдет в иной мир.

- Хватит! — закричала Олдридж и схватилась за голову.

Ее сердце разбивалось каждую ночь после смерти Рика, но только сегодня осколки начали впиваться в легкие. Спустя год после произошедшего Джойс почувствовала боль с такой силой, что ей на мгновение показалось, что она вернулась в тот день, когда нашла тело своей первой любви в окровавленной ванной. Ничто не могло сравниться с горечью после утраты и отвращением к себе вперемешку с ненавистью. Олдридж хотела попробовать забыться, как ей советовали все поголовно, но в итоге вышло только хуже. Девушке казалось, что у боли нет конца и края, что мысли будут слишком громкими всегда, а раны на сердце никогда не превратятся в шрамы. Именно сейчас Джойс ощутила настоящее отчаяние. Ее глаза были полны падающих звезд, что гасли вместе с надеждами. Олдридж не хотела забывать или отпускать Рика, но она была до ужаса измотана беспорядком в ее голове и сердце. Постоянная неопределенность забирала последние силы у юной особы. Как бы она не старалась придерживаться чего-то одного, возможность выбрать другой путь всегда манила и искушала. Джойс захотела на мгновение уйти от этого роя мыслей в голове, и Крис показался самым лучшим вариантом для этого. Кто же знал, что эта идея выльется в нечто ужасное для столь раненой девушки. Ей казалось, что ее тело стало таким грязным, что уж говорить про душу. Олдридж пыталась от этого избавиться, но только оставила царапины от ногтей на собственном теле. Все это походило на какое-то безумие, от которого нужно было поскорее избавиться, так что Джойс решила впервые попросить о помощи, позвонив своей лучшей подруге.

- Пожалуйста, возьми трубку, — взмолилась девушка.

- Джойс? Это ты? — послышалось на другом конце провода.

- Да. Я, — Олдридж на несколько секунд замолчала, думая о правильности происходящего, но после откинула все сомнения, — я чувствую себя так паршиво.

- Что случилось? Я могу как-то помочь, — затараторила Си.

- Да, поэтому я тебе и звоню. Произошло кое-что ужасное.

- Господи, я сейчас буду. Подожди пару минут.

- Амели, не надо ко мне ехать. Просто послушай, пожалуйста.

- Я могу взять наши любимые фильмы, захватить пиццу. Хочешь съездить куда-нибудь?

- Нет, выслушай меня, — девушка попыталась остановить поток слов своей лучшей подруги.

- Черт, какая я дура. Ты, наверное, хотела бы покататься по городу, как мы это делали раньше.

Джойс устало выдохнула и закрыла свои глаза.

- Я снова начала рисовать, — выпалила Олдридж ложь.

Она поняла, что Амелия даже не собирается ее послушать, поэтому предпочла соврать, лишь бы остановить свою лучшую подругу.

- Что ты сделала? Это же не ужасно, а просто превосходно! — Амелия даже взвизгнула.

- Я просто хотела, чтобы ты знала. Мне нужно идти. Хочу наконец-то закончить руки. Ты же знаешь, как я не люблю рисовать эту часть тела, — сказала Джойс, сдерживая слезы.

- Хорошо, не буду тебя беспокоить, но ты просто обязана завтра показать мне результат.

Олдридж кивнула, забыв, что подруга не видит ее, и прервала звонок. Она почувствовала себя еще хуже, чем до разговора с Амели.
Девушка осмотрела свою комнату и почувствовала себя такой чужой в родном ей месте. Люди с фотографий на стенах больше не улыбались, а смотрели с презрением, в воздухе пахло безнадегой, старые рисунки на столе напоминали о беззаботных временах, что теперь причиняли только боль. Джойс больше не могла находиться в этом месте, поэтому она сорвалась и направилась в гостиную, где сидели мама и отчим, но замерла на лестнице. Олдридж увидела, как ее мать обнимает своего мужа и плачет.

- Я так больше не могу, Фил, — сказала сквозь слезы женщина. — Она так сильно мучается. Я не выдерживаю наблюдать за ее страданиями. У меня кончаются силы.

- Пусть кончаются. Я всегда буду рядом, чтобы помочь тебе их восстановить. Не переживай, Джойс сильная. Она справится. Всегда справлялась. Джойс пережила ваш развод с Люком, выдержала травлю в школе, оправилась после неудачи на художественном поприще. Ей все по плечу.

Девушка думала, что больнее просто не может быть, но вот она тут.

- Это не правда. Я все еще помню. Это все еще ранит, — сказала Джойс себе под нос, так что ее никто не услышал.

Олдридж вернулась в свою комнату с мыслями о том, что если та боль не покинула ее, то и эта подавно останется. Отчаяние только усилилось. Девушка направилась в свою ванную и закрылась. Она смотрела на свое отражение минут десять. Надеялась увидеть в глазах хоть самое слабое желание бороться, но разглядела только пустоту. Джойс в одночасье почувствовала такую злость на мир и особенно на себя, на свое бессилье, с которым она почти не пыталась бороться. Олдридж даже дышать стало тяжело. Она начала шарить по полкам в надежде найти нужную вещь.

- Теперь я понимаю тебя, Рик, — сказала девушка, отыскав наконец-то лезвие, которое она спрятала очень давно.

Джойс прижала острие к своей шее, но что-то не давало ей надавить и провести. Она смотрела на свое отражение и пыталась убедить себя, что смерть — это выход, что всем будет только легче без ее постоянных страданий. Олдридж верила в эти слова, но все равно не могла позволить лезвию впиться в ее кожу. Словно какая-то невидимая сила возвела барьер между рукой юной особы и ее шеей. Девушка поняла, что не может этого сделать и уронила лезвие, расплакавшись от собственной неспособности покончить со всем.

- Бороться для слабаков, а, Джойс? Лучше убить себя, да? — сказала самой себе Олдридж.

Девушка шмыгнула носом и направилась в комнату. Сейчас ей хотелось лечь спать и не просыпаться еще сотню лет, так что, когда Джойс оказалась у себя, она упала на свою кровать и моментально заснула. Слишком много всего произошло за один день. Слишком.

Олдридж проснулась с первыми лучами солнца. Она невольно поежилась от яркого света, но не стала закрывать шторы, дабы продолжить свой сон, а решила отправиться на работу. Девушке меньше всего сейчас хотелось находиться дома, так что она отправилась в душ, где быстро помылась, пытаясь не обращать внимание на лезвие, что мирно лежало на полу. Джойс быстро оделась и выбежала из своей комнаты. Юная особа надеялась, что она незаметно проскочит мимо родственников и окажется на улице, но ее остановила мама в дверях.

- Я слышала твои крики вчера. Мне кажется, что пришло время отпустить Рика. Он бы этого хотел, с заботой в голосе сказала женщина.

- Этого нам не узнать никогда, — ответила Джойс и покинула дом.