Матч

        Вечером в воскресенье  на аспирантском этаже общаги творилось невероятное. Разбушевавшийся не на шутку Михалыч Ярлоцкий выдворил из комнаты своего соседа и друга Костю Чеприна. Выгнал всерьез и выбросил в коридор его вещи.
         Вообще, назвать аспирантскую жизнь однообразной, а тем более, скучной, можно было бы с большой натяжкой. Жизнь эта протекала ярко, насыщенно, интересно и неповторимо. Здесь влюблялись, складывались и разрушались семейные союзы и дружбы, рождались дети. Коллективно отмечались праздники, дни рождения, успешные обсуждения диссертаций и их защиты.
         Конечно, главным делом оставалось научное творчество: сбор материала, работа в библиотеках и архивах, анкетирование, эксперименты, выступления с докладами на конференциях, подготовка публикашек. И всё это для того, чтобы к концу третьего года обучения представить в Ученый совет рожденный в муках диссер. Встречались, конечно, и те, кто наукой занимался  24 часа в сутки. Причем  все три года. Но многие работу над диссертацией совмещали, и надо сказать, вполне даже успешно с разнообразным отдыхом и спортом. Зимой лыжи и спортзал. Шахматы. Хоккей и теннис, правда, только настольные. Летом аспиранты, как и многие граждане Советского Союза разных возрастов и разных темпераментов играли в футбол. Не настольный. Самый настоящий.
           Команды образовались еще на первом курсе. В одну, кроме капитана Сани Царева, входили Михалыч Ярлоцкий, Костя Чеприн, Витя Черных, он же Первач-Самогонов и Равиль Мурфалосимов. Последнего женщины общаги ласково называли Амур Фалос-Имов. И ведь было за что! В команде Романа Жулебы  постоянно играли только Дима Стенечкин и Михал Петрович Корягин – директор дома культуры из Ярославля. Остальных Ромка набирал непосредственно перед матчами.
           Судьёй являлся Эдуард Грач Плодово-Ягодный. Играть он не мог, поскольку у него наблюдалось сильное нарушение координации движения, но при этом футбол очень любил. Когда Грач шел по коридору общаги, находясь при этом в подпитии, с ним невозможно было разойтись, так его мотало от стенки к стенке.
           Играли, обычно, на хоккейной площадке. Но случалось побегать и на большом институтском поле у спортзала. Конечно, были и болельщики, в основном,  аспирантки из общаги. Хотя, иногда приходили поболеть за «своих» и студентки. Победители награждались шоколадными медалями и грамотами.
           Грамоты делались собственноручно с помощью трафарета. Текст был стандартный: награждается такая-то команда, за победу в футбольном матче в честь такого-то события. Внизу - подписи, якобы представителей различных футбольных организаций. В их роли выступали игроки команд. Предусматривались также подписи Главного судьи матча – Эдуарда Плодово-Ягодного, представителей партийных и общественных организаций – Григория Самуиловича Голодяника и Вени Заводнова. После церемонии награждения все шли пить пиво в «Шайбу», естественно, за счет проигравших.
            В субботу к Сане Цареву зашел Жулеба.
            - Херес, собирай команду на завтра. Мы вам покажем настоящий футбол.
            - Да вы уже два года показываете, ни одного выигрыша.
            - Ну, завтра в честь такого события мы вам задницы надерем, однозначно.
            - Какого еще события?
            - Ты что, не знаешь? – поразился Роман, - В этом  году исполняется 835 лет столице нашей Родины городу-герою Москве. Согласен сыграть?
            - У тебя же в команде вечный некомплект.
            - Не боись. Я игроков уже нашел. Первоклассные футболисты.
            Первоклассными футболистами оказались лаборант кафедры информатики Ястребов и аспирант первого курса калмык Чолбан Нохаев. Ястребов действительно играл неплохо. Однажды он уже участвовал в одном из матчей. Семипудовый  Чолбан, как выяснилось, в футбол никогда не играл и  даже не представлял, в чем смысл этой игры. Тем не менее, Жулеба зачем-то взял его в команду. Хитроумная задумка Романа Зверобойного прояснилась позже.
             В воскресенье к двенадцати часам команды собрались у хоккейной площадки. Начали подтягиваться  болельщики, а также представители партийных и общественных организаций Голодяник и Заводнов. Сильно пошатываясь, пришел судья Грач Плодово-Ягодный с милицейским свистком и красной повязкой «ДНД».
            Первый тайм закончился со счетом 2:1 в пользу команды Царёва. При этом игре сильно мешал калмык Чолбан. Не понимая ее правил, он носился по площадке, издавая какие-то гортанные звуки, толкался, хватал игроков за одежду и едва не запихнул мяч в свои ворота. Эдуард свистел, размахивал красной повязкой и грозил удалить странного игрока с поля. Болельщицы возмущались.
            В перерыве Саня спросил Жулебу:
           - Где ты его откопал?  Он такой же футболист, как я ковбой.
           - Да ладно, Херес, с правилами у него туговато, но как бегает, а? Сейчас я проведу дополнительный инструктаж и всё будет ништяк.
           Он отвел Нохаева в сторону и стал что-то ему втолковывать.  Тот кивал бородатой головой, явно соглашаясь с инструкциями.
           Во втором тайме у команды Сани Царёва начались неприятности. Буквально на первых минутах игры громила калмык вывел из строя Витю Первача-Самогонова, заехав бутсой по ноге.  Тот с площадки не ушел, но сильно хромал. Спустя некоторое время  Равиль, отобрав мяч у Стенечкина и развивая скорость, ринулся к воротам Жулебы. И тут свирепый Чолбан пошел на таран. Амур Фалос-Имов, совершенно не соответствовавший весовой категории калмыка, будто, пушечное ядро, вылетел с площадки за бортик и упал в канаву с грязной водой. Правда, он тут же вскочил, размазывая грязь по лицу, и закричал, обращаясь к Эдуарду, игрокам и болельщикам одновременно:
           - Вы видели, видели? Это не по правилам, это нарушение, этого джигита надо удалить с поля!
           Между тем, джигит, пользуясь заминкой, пнул мяч и закатил его в ворота Кости Чеприна-Рислинга. Он тут же впал в эйфорию, что-то кричал на своем калмыцком языке и полез обниматься почему-то  именно с Котей, который этот мяч и пропустил. Болельщицы волновались и кричали друг на друга. Эдуард, не вынимая милицейский свисток изо рта и размахивая руками, тоже пытался что-то сказать. Гол, однако,  был засчитан и игра продолжилась.
             В самом конце матча неукротимый калмык выкинул еще один фортель. Михалыч Ярлоцкий, стоявший в защите, побежал что было сил за мячом, который катился в пустые ворота. И уже почти догнал. Но тут в два совершенно немыслимых прыжка его настиг неистовый Чолбан. Он схватил Михалыча за трусы и одновременно толкнул его в спину кулаками. Толстячок Ярлоцкий упал на живот и пару метров проехал по траве, подпрыгивая, как лягушка. При этом трусы сползли ниже колен. Мяч оказался в воротах. Гол был, явно, спорным, однако, команда Жулебы, впервые за два года одержав победу, считала, что нарушения не было.
             - Он сам упал, я видел,- кричал директор Корягин.
             - Как сам, как сам,- горячился Витя Первач-Самогонов, - джигит толкнул Михалыча и трусы сорвал.
             - Да ничего он не срывал, это у него резинка  лопнула, - доказывал директор, - Ну, Эдик, скажи!
             - Он и мне ногу зашиб, - не унимался Витя, тыча пальцем в большой синяк на лодыжке.
            Судья Плодово-Ягодный то ли не заметил эксцесса, то ли не хотел портить отношения с Корягиным и Жулебой, но принял решение в их пользу. Решение поддержали представители партийных и общественных организаций Голодяник и Заводнов.  Они давно уже относились к Михалычу почему-то с прохладцей. Мнение болельщиц, естественно, никто не учитывал.
            Пострадавший физически и морально Михалыч категорически отказался подписывать грамоты «победителям» и, тем более, проставляться в «Шайбе».
            Спустя час в комнату к Ярлоцкому зашел возбужденный Витя Черных.
           - Ты видел, что эти придурки нарисовали?
           - Какие придурки?
           - Пошли, сам увидишь.
           У входа в общагу на стене висел лист ватмана, на котором крупными буквами было написано: «ПОЗОР КОМАНДЕ А.ЦАРЁВА, ПРОИГРАВШЕЙ РЕШАЮЩИЙ ФУТБОЛЬНЫЙ МАТЧ, СОСТОЯВШИЙСЯ 15.08.1982 г. В  ЧЕСТЬ  835-ЛЕТИЯ ГОРОДА-ГЕРОЯ МОСКВЫ». Ниже был нарисован толстячок  с выпученными глазами и без трусов, лежавший на земле перед воротами. В углу ворот приткнулся мяч. Перед входом стояла толпа ржущих студентов.
            В это самое время Жулеба, перехватив Костю Рислинга в коридоре, пригласил его к себе комнату.
            - Слушай, Костян, смотри что получается, когда мы проигрывали, то всегда подписывали грамоты, а вы проиграли – и отказываетесь. Как-то это не по-товарищески. Подпиши, а?
            - Ну, подпишу я, а Михалыч – не подпишет,- замялся Котя.
            - Кто, Михалыч? Я с ним только что договорился в буфете. Он сказал, что придёт и подпишет.
             Жулеба сейчас сильно смахивал на кота Базилио, пытающегося облапошить доверчивого Буратинку. Чеприн подписал грамоты и направился к себе. Роман пошел следом. У двери они встретили разъяренного Михалыча, который только что увидел провокационный текст и карикатуру на самого себя.
             - Михалыч, подпиши, один ты остался, вот и Костя уже подписал, держи ручку, - Жулеба попытался всучить Ярлоцкому грамоты. Это был перебор. Михалыч выхватил листы, скомкал их и бросил на пол. После этого всё и случилось. Забежав в комнату, он с каким-то остервенением начал собирать Котины вещи, посуду, книги и выбрасывать их в коридор. На Рислинга было жалко смотреть. Он стоял в углу, белый, как полотно, прижимая к груди рукопись диссертации и почему-то зимние ботинки.
           - Михалыч, Михалыч, Ну ты чего, а? Ну как же…
             Бормотухин-Ярузельский был неумолим. Сначала он попытался вырвать у Коти ботинки, затем вытащил из шкафа его портфель и бросил в открытую дверь. После этого он указал на неё Чеприну:
            - Давай, выметайся. Твоя сущность раскрылась. Ты – штрейкбрехер, а не Рислинг. Я не буду с тобой жить в одной комнате, ты пошел на поводу у этого говнюка Зверобойного.  Иди и живи у него.
            В коридоре стояли удивленные обитатели аспирантского этажа, не понимая, что происходит.
            Костя с папкой и ботинками зашел к Царёву.
            - Сань, можно я у тебя переночую? Михалыч, это…, обиделся, что я грамоты подписал и…, в общем, мне теперь жить негде…
            На следующий день путем долгих переговоров пришли к консенсусу и постановили:
            -  Оскорбительный плакат снять.
            -  Грамоты ни одной команде не вручать.
            -  Грамоты вручить особо отличившимся игрокам обеих команд  (кроме  Чолбана Нохаева).  Последнего исключить из команды  Жулебы пожизненно.
            -  Костю Рислинга вернуть на постоянное место жительства.
            -  Судью Эдуарда Плодово-Ягодного предупредить. В случае повторного непрофессионального судейства  дисквалифицировать.
            -  Возместить В.М. Ярлоцкому и Р. Амуру Фалос - Имову моральный и  физический ущерб, вручив им по 4 воблы и 2 бутылки пива  «Рижское».
            -  Отметить матч, состоявшийся в честь 835-летия города-героя  Москвы в пивбаре «Жигули» на Арбате за счет бюджета обеих команд.
            - Учитывая руководящую и направляющую роль КПСС, пригласить для участия в мероприятии представителей партийных и комсомольских организаций  -   Г.С. Заводяника (Голодяника) и Веню Голоднова (Заводнова).
            -  Учитывая важную роль групп поддержки – болельщиц, пригласить на мероприятие отдельных, наиболее активных представительниц.
            В тот же день все принятые решения были успешно реализованы. К всеобщему, между прочим, удовлетворению. В следующее воскресенье командам предстояло играть матч в честь Всемирного дня шоколада.