Он забыл это слово

Отец!? Сын забыл даже это слово...
Проблема отцов и детей вечна, как вечен мир. Если хотите – это неразрешимая загадка, как неразрешима загадка сотворения мира богом. Это не преувеличение, потому что она была, есть и будет, всегда будет волновать лучшие умы человечества, которые пытаются найти пути и средства для ее «разгадки». Говорят, каждая семья несчастлива по-своему, но она и счастлива по-своему. Каждая семья стремиться по-своему решить проблему «отцов и детей». Поэтому общего рецепта лечения этой «болезни» человечества, который был бы пригоден (эффективен) во все времена и для всех, не существует.
У Льва Толстого есть даже рассказ на эту тему, которая подвигла меня сочинить эту притчу. Не помню от кого и когда я услышал его сюжет, но в другой интерпретации, который я запомнил на всю жизнь.
Большая крестьянская семья садится за праздничный стол. На столе чугунок с кислы-ми щами, деревянная миска со сметаной, большое блюдо с пирогами и пышущий жаром пуза-тый самовар. Дети с шумом рассаживаются по лавкам вокруг стола.
Глава семьи, осенив себя крестом, опрокидывает в рот чарку водки. Крякнув, первым погружает деревянную ложку в миску со щами. Кто-то из детей пытается выловить ложкой кусочек мяса. Глава застолья с треском ударяет ложкой по столу (иногда по лбу выскочке). Дети расхватывают пироги. Никто не обращает внимания на старческий кашель на полатях (настил-лежанка за печкой под потолком), как не обращают внимания на треск сверчков на шестке.
Младший сын Иван (назовем ее так) спрашивает отца:
«Батюшка, а кто там кашляет за печкой?»
«Это твой дед», - говорит отец, разглаживая бороду.
«Батюшка, дай ему пирожок и пригласи его к столу», - не унимается сын.
«А он не хочет», - с раздражением бросает отец, опрокидывая очередную чарку само-гона в рот. «Дай бог не последнюю», - говорит он, вытирая тыльной стороной ладони волоса-тую пасть.
Пройдут годы, когда Ванюшка сам станет отцом, и сын, которому отец когда-то стукнул за столом ложкой по лбу («Вперёд батьки в пекло не суйся!»), будет вспоминать об этом с чувством стыда за своего отца и щемящей жалостью к своему дедули. Потому что, мне кажет-ся, гомо сапиенс в борьбе за существование не растерял свои лучшее душевные качества, и одно из них называется «Совесть».
Как я «понимаю» душевное состояние деда маленького Ивана! Потому что меня тоже внуки называют «дедулей», потому что сам испытал эти душевные муки (не один раз). Пом-ню, как с чувством радости предложил своим сыновьям кожаную куртку и дубленку (овчин-ную шубу), которые в моей далекой юности были высшей ценностью и шиком моды, но мы не имели возможности их приобрести. Но они не удостоили даже вниманием мой жест доброй воли и проявление отеческой заботы (доброты). Хотя они каждодневно носили нейлоновые куртки и джинсы, пресловутые «варёнки» (какое изжеванное слово), но зато они ездили на иномарках.
Помнишь ли ты, мой друг, в чем ходил, что носил твой вернувшийся с войны отец? Конечно, если он вернулся (у меня и моих одноклассников, например, они не вернулись). Правильно, и в будни, и в праздники, каждый день он надевал сапоги, шинель и потертую, вы-горевшую и, порою, залатанную гимнастерку. Я помню, как мой дядя с гордостью каждый день одевал и носил в течение многих лет шинель и гимнастерку с тремя орденами Славы на груди (четвертый затерялся в победной суматохе в 1945 г.), в которых он прошел всю войну. Впрочем, другой одежды после войны у них просто не было. Сейчас я отдал бы тебе, отец, свою прекрасную дублёнку, кожаную куртку и даже свой автомобиль, который мне подарили сыновья. Я жду, жду тебя вот уже семьдесят лет, смотрю и смотрю на твою фотографию, единственную, запечатлевшую твой облик, которую ты нам оставил. Отец! Я тебя не видел, не помню твоё лицо, но на твоей фотографии, которая в увеличенном виде стоит, как икона, в красном углу в моей комнате, я вдруг узнаю своего внука!    
И я вспомнил притчу, которую поведал мне коллега, который вернулся из Китая, где он работал много лет.
Отец и сын пришли за советом к знаменитому мудрецу и философу Конфуцию. По-клонились и пали на колени. Отец и говорит:
«О, мудрейший из живущих и усопших, вразуми моего сына, скажи, как нам жить».
«Встань с колен и говори: ты ведь человек!», - сказал мудрец.
«Пришло время сыну завести семью. Но у нас ничего нет. Я не могу ему ничего дать, кроме сохи и вот этого моего халата. А сын требует серебра и злата. Говорит, что мой халат дурно пахнет и весь в заплатах».
«Пусть печаль твою душу не тревожит, добрый человек: я помогу твоему сыну». Он снял со своего плеча халат из золотой парчи и отдал его юноше.
«Возьми эту вещь, отрок! А соха у тебя, надеюсь, есть?», - сказал мудрец.
Они поблагодарили старца, поклонились и ушли. Через некоторое время отец и сын в золоченом платье снова пришли к философу. Юноша поклонился и стал изливаться в благо-дарности.
«Мой благодетель, я хочу…», - произнес он, но Конфуций прервал его.
«Тебе не нравиться мой халат, и ты не хочешь его надевать?»
«Я хочу новый…, потому что этот также дурно пахнет… потом. Я его продам и…», - неуверенно пролепетал отрок.
Конфуций жестом подозвал слугу и кивком головы указал на юношу. Слуга подошел к нему и сорвал с плеч халат из золотой парчи. «Иди, неблагодарный, и добывай в поте лица свой хлеб насущный. Впереди у тебя долгая жизнь. А дорога, длиною в жизнь, начинается с первого шага. Ты сделал неверный шаг. Но только ты сам должен сделать второй шаг в пра-вильном направлении», - сказал мудрец и махнул рукой.
Вещи! Как много значат они в жизни каждого человека! Они духовно обогащают его или превращают в «раба». Вещь - объект исследования для философа, а вещизм - философия обывателя, духовно бедного человека. Любой материальный предмет в руках мастера, если он «философ», превращается в вещь, шедевр его творческой мысли, в котором он воплотил своё ощущение красоты как единство формы и содержания. Когда у скульптора Родена, автора «Мыслителя», спросили, как он ваяет свои скульптурные шедевры, он сказал: «Беру кусок мрамора и отсекаю всё не нужное». Так и в одежде не должно быть ничего «ненужного». Че-ловек производит и использует только те вещи, которые отвечают его представлению о физи-ческом совершенстве (красоте) и функциональной ценности (целесообразности). Это – про-блема каждого человека, его эстетического воспитания и образовательного уровня.
 Пожалуй, ни одна вещь (предмет) не имеет такого значения в нашей жизни, как одежда. Потому что человека «встречают по одёжке, а провожают по уму», потому что его «красит не одежда, а ум». Она, порой, определяет судьбу человека. В моей профессиональной (журналистской) практике был случай, когда обыкновенный «кусок» материи (вернее его форма) сыграл негативную роль в жизни человека, моего коллеги, способного журналиста.
Он (не хочу называть его имя) модно (для своего времени) одевался и прослыл не-гласно в среде товарищей «стилягой». Так вот, он приходил на работу не в узких («дудочки»), а в расклешенных брюках («клёш»), подумать только, темно-оранжевого, но приятного цвета. Это воспринималось как вызов нашим чиновникам, одетым в «телогрейки и сапоги с ките-лем». И он стал объектом постоянных насмешек и оскорбительных упрёков со стороны начальства. Они демонстративно, правда, негласно, давали ему понять, что с его карьерой журналиста-международника покончено. И он, в конце концов, ушел из ТАСС, и позднее, как мы узнали, покинул Родину. Через много лет я случайно встретил его в России после возвра-щения из-за границы, где он надевал одежду любого цвета и покроя, но, как он сказал, не об-рёл счастья. 
Разумеется, в истории нашей страны мы найдём прецеденты.
Во времена царствования Александра первого в Смоленском полку Отдельного гвар-дейского корпуса, командиром которого был генерал Васильчиков, будущий председатель Государственного Совета и Комитета министров, случился бунт. Солдаты полка отказались выйти на парад, требуя замены начальника полковника Шварца, который отличался патологи-ческой жестокостью и буквально замордовал военнослужащих.
Командир корпуса доложил императору Александру о происшествии. За докладом последовало расформирование полка, жестокое наказание солдат и разжалование в солдаты некоторых офицеров за «подстрекательство к бунту».
Васильчиков очень боялся, что до государя дойдут объективные сведения о событиях в Семеновском полку и тогда виновниками окажутся Шварц и сам Васильчиков.
Ему донесли, что в корпусе «вольно» высказывается о бунте в Семеновском полку полковник Корсаков. И генерал нашел несправедливый с точки зрения здравого смысла пред-лог, чтобы избавиться от «опасного» сослуживца: за ужином в Зимнем дворце полковник Кор-саков расстегнул мундир. Васильчиков передал ему распоряжение: «Немедленно оставить корпус! За то, что позволяет себе расстёгиваться при чинах высшего ранга». (Помните, Нерон отправил своего легионера к будущему императору Рима, который ненароком заснул во время декламации Нероном своих стихов в Колизее, с советом перерезать себе горло).       
 Знаменитый модельер-дизайнер Лагерфельд, которого считают «гением» высокой моды, так сформулировал кредо своей профессии: «Я лучше замерзну, но не надену пальто, которое мне не нравится».
Но это только красивые слова, как и всё, что делает этот «гениальный» модельер. Пусть он замерзает: человечеству от этого не тепло и не холодно. Пусть человек носит одежду любого цвета и формы: это дело вкуса, но всё должно быть в меру, как говорят в народе. Да, о вкусах не спорят. Хотя все об этом постоянно говорят. Всё течет, всё изменяется. Но жизнь навязывает нам новые стандарты красоты.
Всякий раз, когда сын упрекает меня в том, что я ношу обыкновенные брюки, а не джинсы, меня это оскорбляет до глубины души. Его главный аргумент: это не модно. Посмот-ри вокруг, говорит он, все носят джинсы. Но это не мода, мой друг, это поветрие, как болезнь «ветрянка», которая проникла к нам с Запада и захлестнула в шестидесятые годы прошлого столетия наше общество, перейдя в «хроническую» стадию. Может быть, это звучит в устах журналиста «дико», но то, что пришло к нам с «дикого» запада Америки, как и многое другое, следует называть своим именем. Помню, с каким вожделением мужчины и женщины носили редкие в ту пору джинсы, добытые на последние деньги у спекулянтов, демонстративно вы-ставляя на своих ягодицах фирменную бирку «Ливайс» или «Вранглер». Дело обернулось настоящей истерией. Помню, как племянник буквально со слезами на глазах выпросил у меня рваные, превратившиеся в тряпку джинсы, которые я износил дома, как домашние тапочки. Эти «счастливчики» стали появляться в джинсах (О, боже!), рабочей одежде американских ковбоев (пастухов), не только на светских раутах, но и, подумать только, в Большом театре.  Это вызвало «взрыв» праведного возмущения и негодования в обществе. И журналисты, кото-рые первыми обратили внимание на это явление, ещё долго «смаковали» эту тему. А сейчас, где бы ты ни был, куда бы ни шёл, видишь впереди перед собой не человека, а джинсы, к тому же рваные или латанные-перелатанные со спустившимися на задницу (простите, на ягодицы) подтяжками (писк моды).
Все течёт, всё изменяется, сказал греческий философ Геродот. Это – истина. Изменя-ется и человек, и… мода. Но джинсы следует оставить… пастухам в качестве рабочей одежды. Ведь «мода» на узкие, обтягивающие фигуру брюки, которые носят сейчас поголовно мужчи-ны и женщины, только подчеркивают (простите) их физическое уродство, особенно женщин (конечно не всех).
Ведь человек, мне кажется, использует одежду, чтобы защитить себя от капризов при-роды и сохранить своё здоровье. Наш далекий предок прикрывал свою наготу шкурой волка или медведя, чтобы выжить в суровых условиях первобытного мира, не задумываясь о «красо-те» своего одеяния. Но мода, скорее модельеры навязывает нам одежду, которая, зачастую, нам вредна и не нужна. Чем отличается шкура, которой прикрывал свое тело первобытный человек, от современной дублёнки, о которой мечтал некогда каждый «гомо совьетикус» (со-ветский человек)? Правильно: отделкой и выделкой.
Чем отличаются джинсы ковбоя с дикого запада Америки 19 века от джинсов, в кото-рых ходит на работу и в театр (если знает, что такое) и, порою, спит молодой человек в 21 ве-ке? Ничем! Простите: только «фирмой», т. е. биркой на ягодице (простите, на кармане). Чело-век смотрит на вещи и оценивает их, исходя из собственного представления, восприятия и по-нимания красоты, которая у каждого своя. Поэтому рабочая одежда есть рабочая одежда и ни-чего больше. Обыкновенные вещи нельзя превращать в фетишь, предмет обожествления и преклонения. Но если вещь функционально совершенна, то она не может быть не красива, не может не нравиться, потому что красота субъективное понятие.
Задумываемся ли мы о том, так ли, например, нам нужен автомобиль? Правильно: ав-то не роскошь, а средство передвижения. Банально?  Да! Сейчас автомобиль стал не сред-ством передвижения, а роскошью, владеть которой стремится каждый. Но …
После работы ты расслабляешься и садишься в кресло или на диван, чтобы посмотреть по телевизору очередное шоу (другого просто нет). Проходит несколько минут, и на «черном квадрате» появляется реклама новой марки автомобиля, совершенней и красивей, чем все предыдущие, которые ты когда-либо видел. Они перепрыгивают через пропасти, переплывают через реки, не тонут в болотах и снегах. Ну как не купить такую «штучку»! И вот мой знако-мый, сосед, рабочий парень П. продаёт отчий дом и покупает автомобиль. С энтузиазмом, до-стойным лучшего применения, на оставшиеся деньги строит гараж для своего вожделенного «детища», который затмил своей красотой его серый, покосившийся дом. Каждое утро он бе-жит на железнодорожный вокзал, чтобы ехать на работу. А его красивый автомобиль стоит в красивом гараже! Как часто красивая и, кажется, необходимая вещь становится красивой «иг-рушкой», которую иногда надо показать друзьям и соседям, чтобы подтвердить в их глазах свой «имидж» и напомнить о себе.
Семьдесят пять лет назад Америка пережила невиданный бум потребительского спро-са: на рынок предприимчивые дельцы выбросили новый товар - нейлоновые (капроновые) чулки.  Женская половина населения страны бросилась покупать красивые, элегантные, функционально совершенные предметы женского туалета. Но в начале Второй мировой войны нейлон был признан стратегическим материалом, который использовался только в военных целях. Производство модных капроновых чулок было резко сокращено.  Да и модницы разо-чаровались: красивые ножки прекрасной половины Америки зимой замерзали, а летом поте-ли. И они стали прятать их (ножки) в брюки и шерстяные колготки.
Отголоски этого потребительского ажиотажа в Америке докатились до Советского Союза только в пятидесятых годах. Наши женщины всеми способами пытались достать дефи-цитные капроновые чулки, но вскоре пришло горькое разочарование. Помню, как девчонки блистали капроновой «красотой» на танцах в Доме культуры, а потом, сменив в гардеробе ту-фельки на фетровые боты («прощай молодость») или валенки с оханьем и аханьем выбегали на улицу на мороз и бежали домой, забыв даже о своих ухажёрах.
Потом пришла мода на нейлоновые рубашки и плащи, так называемые болоньи, кото-рые были красивы, но вредны для здоровья человека. И через короткое время они исчезли из нашего обихода, «как сон, как утренний туман». Я сам, студент, стал «жертвой» этого модно-го увлечения нейлоном. Мне кажется, «спасёт мир» (здоровье человека) не такая красота, ко-торую нам навязывает высокая мода. Тем не менее, думаю, человечество достигло совершен-ства только в моделировании одежды благодаря таланту обыкновенного, не «модного» порт-ного. В конструировании одежды человек нашел гармоничное сочетание субъективной красо-ты и объективной функциональности. Вот поэтому я предпочитаю нейлоновой куртке одежду из натуральной кожи и дубленой овчины, как наши первобытные предки, и обыкновенные брюки из шерстяной материи. 
Но есть другая сторона этой проблемы, о чем мы говорили выше. Собирательство ве-щей, погоня за материальными ценностями есть вещизм как таковой, удел стяжателя. Можем ли мы упрекнуть русскую императрицу Екатерину Вторую в том, что она «по своей жадно-сти», как она говорила, скупала в Европе полотна великих мастеров эпохи Возрождения, кни-ги и другие предметы прикладного искусства для своего Зимнего дворца? В восемнадцатом веке, как, впрочем, и во все времена, произведения искусства были объектами купли-продажи. И императрица Екатерина, как предприимчивый менеджер, воспользовалась моментом, благо были деньги, и купила тысячи шедевров живописного и утилитарного искусства, которые впо-следствии составили неповторимую художественную коллекцию музея Эрмитаж.  Но никто не может оправдать (простить) перед судом истории (народа) советскую власть за то, что она (народная власть?) за гроши, как «старый хлам», продала на Запад в 30-х годах более тысячи живописных шедевров (Рафаэля, да Винчи, Рембрандта, Веласкеса, Боттичелли и других) и предметов искусства из Эрмитажа, которые были бесценным достоянием советского народа.  Мне не даёт покоя мысль (мечта) о том, что может быть стоит вернуть (выкупить за любые деньги) наше утраченное художественное достояние на Родину. Понимаю: никто нам его не вернёт. Но история знает примеры подобного рода: Советский Союз (наш народ) вернул по-верженной Германии (немецкому народу) художественную коллекцию Дрезденской галереи из 1240 картин (военный трофей), которую разнесла в пух и прах авиация наших западных союзников во Второй мировой войне в 1944 году и спасенную от гибели советской армией в 1945 году (Вот она, загадочная русская душа!). В то же время Франция отказывается возвра-тить «Джоконду» Л. да Винчи Италии, которую Наполеон вывез в качестве «военного трофея» из Рима. Англия не отдаёт Греции сотни артефактов Древней Эллады, вывезенных нелегально из Греции.  И Германия, которая во время войны нанесла непоправимый ущерб культурному наследию Советского Союза, уничтожив и разрушив тысячи и тысячи культурных и историче-ских памятников, до сих пор не возвратила и не восстановила ни одной картины, ни одного дворца и храма, ни одного предмета искусства, похищенных из музеев и хранилищ нашей страны. История с «Янтарной комнатой» из Екатерининского дворца в Царском селе под Пе-тербургом яркое тому свидетельство: её «ищут» уже семьдесят лет.
Однако нас поражает эстетическое невежество и преступное безразличие по отноше-нию к культурному и историческому достоянию наших детей и внуков государственных му-жей, генеральных секретарей и президентов, которые, не задумываясь, отдавали и продавали за гроши своим поверженным (извечным) врагам созданные руками и добытые кровью народа художественные ценности. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, потому что они не способны были понять «в тот миг (кровавый) на что руку поднимают», потому что им ничего не стоит снести (бульдозером) художественные выставки и дворцы, запретить публикацию литературных произведений, а потом, как Герострат, разрушить и государство. Думаю, что в те уже далёкие времена (Слава богу!) мне не позволили бы, если не сказать больше, опубли-ковать эти мои «никчемные» записки.   
Может быть музеи (правительства) европейских стран, где находятся проданные ху-дожественные ценности Эрмитажа, позволят нам снять копии хотя бы с живописных шедев-ров и вернуть их на прежнее место в Эрмитаж. Ведь с помощью компьютерной техники (гра-фики) это сделать сейчас очень просто! Они будут, думаю, «совершеннее» оригиналов, пото-му что в тех же красках, но более ярких, сохранят нам «мысли», которые «изложил» кистью на полотне великий художник. Ведь человек восхищается не красотой обрамления картины (рамы), а мастерством, совершенством, глубиной, «красотой» мысли художника.   
Помню, сорок лет назад газеты преподнесли миру сенсационную новость: «шедевр» Ван Гога, его картина «Подсолнухи», как обыкновенная вещь, продана на аукционе «Кристи» за баснословную цену для того времени, если не ошибаюсь, за 103 миллиона долларов. Её ку-пил какой-то (безымянный) японский миллиардер. Картина навсегда исчезла из «глаз» чело-вечества в сейфе магната. Не правда ли, удачное вложение капитала! А вот российский мил-лиардер Алишер Усманов недавно скупил на аукционе все ювелирные шедевры («Пасхальные яйца») Фаберже за 120 миллионов долларов и передал их в музей Эрмитаж, потому что он считает, что такие вещи - это достояние всего человечества. Или русский меценат и ценитель искусства Третьяков всю жизнь скупал картины русских художников, потратил всё своё со-стояние и «прятал» их в своём доме. Потом он построил галерею, выставил все картины на всеобщее обозрение и передал ее жителям Москвы (Вот она, загадочная русская душа!). Кто из нас не был и не видел эти художественные произведения в Третьяковской галерее в Москве и в Эрмитаже в Петербурге?
В связи с этим я задаю себе вопрос: знаем ли мы цену вещам не в долларовом (денеж-ном) выражении, а в образном, эстетическом и нравственном значении, знаем ли мы цену ро-дительской любви и заботы о детях, «цену» отношения и почитания своих родителей, которая навечно внесена в скрижали морального кодекса человечества - в кодекс христианских запо-ведей. Но мы забыли об этом, как забыли о том, что родители несут ответственность за своих детей («Возлюби чадо своё»).
Отец, где твоя шинель, прошитая пулеметной очередью, в которой ты поднялся из траншеи в свой последний бой! С каким благоговением я набросил бы сейчас на свои плечи эту драгоценную вещь и с гордостью носил вместо опостылевшей дубленки. Ты нам не оста-вил ни одной вещи, ты ушел на войну в единственной телогрейке (какое «теплое» слово), ко-торая была у тебя на плечах. Ты оставил нам только одну драгоценную вещь - первое и по-следнее письмо с фронта, которое я храню как зеницу ока в своём семейном архиве. Я не называл тебя «папой», потому что еще не умел произнести это сакральное слово. Если, например, сын «стесняется» произнести это слово, то он просто его забыл. Ему нечего сказать отцу.
И вот я уже отец и вместо тебя с неизменным благоволением надеваю (ношу) не мод-ные и не годные (по их мнению) джинсы, туфли, куртки (кожаные, меховые, замшевые и, ко-нечно, нейлоновые) и другие вещи, которыми в избытке снабжают меня сыновья. А их мать, подумать только, ложится спать не со мной, а …с игрушками своих сыновей, а теперь и вну-ков. Я насчитал десятка два зайцев, медведей, тигров, кукол, собак и других мягких игрушек, которые она рядком уложила на подушки рядом с собой. О, боже! Где она их хранила столько лет! А я только развожу руками. И каждый раз она, с необыкновенным трепетом перебирая руками игрушки, тихо говорит мне, вернее себе: «Ведь это мои «дети», я ощущаю их тепло, вдыхаю сладкий аромат их мягких тел и испытываю… радость возвращения, пусть хоть на миг, во времена далёкой молодости».    
Человек живет, мне кажется, по законам психологии животного. Он утратил, изжил в себе в ходе эволюции инстинкт самосохранения, несмотря на свой горький исторический опыт. Волк, зарезав одну овцу, не останавливается на этом и убивает все стадо, хотя он до-вольствуется только одной жертвой. Так и человек не довольствуется одной, двумя или не-сколькими вещами, а пытается завладеть как можно большим количеством вещей, которые, зачастую, ему просто не нужны. Когда русскую императрицу Елизавету спросили, сколько у неё платьев, она с гордостью ответила, что у неё в гардеробе насчитывается… 15 тысяч плать-ев (подумать только!). Каждый день придворные с завистью и вожделением смотрели на им-ператрицу в новом платье, «сработанном» лучшими модельерами того времени и украшенном драгоценными камнями.  В то же время народ, задавленный крепостным рабством, ходил в онучах (лаптях), носил домотканые холщовые рубахи и нагольные полушубки.
Бог мой! Зачем человек, наделенный неограниченной властью и вооруженный атом-ной бомбой, не ограничивается захватом одной территории или страны, «одной» человече-ской жертвой, а стремиться подчинить своей власти и диктату весь «мир», чтобы завладеть как можно большим количеством «вещей» ценой десятков миллионов жизней. В истории «мы тьму тому примеров сыщем!».
«Жизнь у меня одна и к тому же коротка, поэтому надо «схватить» все, что можно взять. А после меня хоть потоп, хоть трава не расти». Так рассуждает обыватель, а не гражда-нин, не житель планеты Земля. Мне кажется, по этому принципу мы, жители планеты Земля, и живем.
Вот идет по моей улице двадцатилетний молодец, сажень в плечах, лицо - кровь с мо-локом. Типичный представитель племени гомо сапиенса, герой нашего времени. Сосет из двухлитровой бутыли пиво и держит у уха мобильник (это современное переговорное устрой-ство). «Хелло, милашка? Привет. Когда встретимся?», - лепечет он. Запрокинув голову, жадно пьет пиво. Пауза. Потом слышу: «Сейчас же? Бегу». Останавливается, пиво булькает в глотке, бросает бутылку в придорожную канаву и… бежит рысцой. А другой «герой» (представитель), выходя из дома, не выключает свет в ванной и не замечает текущий сливной бачок в туалете, третий оставляет в лесу с кучей мусора непогашенный костер после попойки (после так назы-ваемого пикника) или бросит окурок в сухую траву. А сосед выливает каждый год в канаву у моего дома отработанное масло из своего автомобиля. Кто виноват? Не ответа.
Если герои Пушкина и Лермонтова не могли найти применение своим силам в том обществе и чувствовали себя лишними на «празднике жизни», то «герой нашего времени» чувствует себя комфортно в современном обществе. Ему не надо «обременять себя науками», так как он знает, что его ждёт «теплое местечко» охранника в закутке в торговом центре «Ап-рель» или в трёхэтажном особняке хозяина нашего рынка. С горечью я смотрю на восемна-дцатилетнего молодого человека, который входит в вагон, склонив голову долу, чтобы не уда-риться лбом о притолоку двери, и громоподобным голосом предлагает купить пассажирам …воздушный шарик или примитивную китайскую игрушку. Спросите у этого «молочного п…», видел ли он когда-нибудь плуг, держал ли в руках косу? Впрочем, мы заговорились, хотя говорим о своих сыновьях и внуках. «Настала пора сенокоса…, размахнись рука, раззудись плечо…», - восклицает поэт. Бери косу и иди на свои пресловутые шесть соток. («Бери ши-нель, иди домой…») 
«С печалью я гляжу на наше поколенье: его грядущее и пусто, и темно». Так говорил один из наших великих поэтов еще в позапрошлом веке о своём поколении, которое «ушло, не бросивши векам ни мысли плодовитой, ни гением начатого труда». И я спрашиваю тебя, мой друг: «Неужели и поколение 21 века ждёт такая же судьба?» Где же тот энтузиазм, романти-ческий порыв и неодолимая тяга окунуться в море экзотики неведомых стран, которая неко-гда, в пору нашей юности, воодушевляла, зажигала огонь в сердцах молодёжи и влекла её осваивать новые земли (целину) и на великие стройки (БАМ), чтобы испытать себя, «пове-рить» в свои силы, насладиться ароматом трав и запахом тайги? Нет ответа! 
О, боже! Устал перечислять факты и имена подобных представителей племени чело-векоподобных. Это психология животного, а не творца жизни на нашей Земле. Чтобы сделать последний мазок в «красочную» картину нашей жизни (быта), добавлю немного черной крас-ки. Такой представитель, ничтоже сумняшеся, бросает каждый день пакет с бытовым мусором темной ночью у моих ворот или у соседа и к тому же, наверное, радуется, что у него сгорел дом (вчера). Когда я вижу (каждый день) подобную картину, я задыхаюсь от обиды, как будто мне надели на голову полиэтиленовый пакет.
Я невольно подумал; неужели это «существо» творение рук всевышнего? Тогда зачем он создал человека? В библии сказано, что бог создал человека по образу и подобию своему. Так, где же у моего соседа божественный «облик», о котором твердят все философы и теоло-ги? Значит, и мы «создаем» своих детей по образу и подобию своему? Но меня возмущает то, что это не я, как говорит жена, «создавал» своих детей, это она их «лепила» (воспитывала), поэтому они самые умные, самые красивые, самые талантливые. Казалось бы, родить человека ничего не стоит, не правда ли? Это умеет каждый мужик, но «родить» настоящего человека сумеет не каждый мужчина. Ведь бог создал гомо сапиенса за несколько дней по образу и по-добию своему из куска глины (человеку достаточно одного часа). И чтобы «успокоить» свою совесть, люди перекладывают всю ответственность на Всевышнего. «Бог дал, и бог взял», - успокаивает себя мать, оплакивая своего умершего от передозировки наркотика «любимого» сына.
Но ведь Бог есть создание первобытного, не просвещенного ума, который уверовал в то, что человека можно «вылепить» из глины. Но история человечества доказала, что из глины можно вылепить только образ, форму человека, который не обладает ни разумом, ни чув-ственным восприятием объективного мира. Так что ему приходится самому вкладывать «душу и сердце» в своё «неразумное» чадо, которому бог не дал «ума-разума». Для этого человече-ство выработало довольно эффективные средства, начиная с отцовского ремня и кончая лише-нием свободы. Для человека, если он «сделан» не из глины, нет ничего страшнее, если «его презреньем наказать». И «лепить» человека» нам приходится из «живого» материала, наде-ленного природой умом и эмоциями, чего не дано детской игрушке из глины. Не Бог создал разумное существо, а человек, как творение природы, «создает» себя сам.
Что ж, хватит «плакаться в жилетку», хватит размышлять о «смысле жизни», фило-софствовать о происхождении человека. Пора, друзья, оглянуться, посмотреть под ноги, по-смотреть «трезвыми» глазами на реалии нашей жизни. Ведь человек живет в этих реалиях, мыслит, «ищет» смысл жизни и никогда не остановится на пути поиска «начала всему». Кста-ти, предметно поговорим о проблеме «отцов и детей», которая является главной в системе воспитания и образования.
Как-то встретил школьного приятеля, с которым не виделись около двадцати лет. Ре-шили: «посидим по-хорошему, пусть виски запорошены». О чем говорят два «состоявшихся» и умудрённых жизненным опытом человека? Правильно: о друзьях, товарищах, «иных уж нет, а те далече» и … о детях, которые уже с усами.
«Представь себе картину, -  говорит приятель. - Приехал сын из Москвы в отчий дом на красивом авто. Не сказав ни слова, поднимается на второй этаж в «свою» комнату и сразу включает музыку, своих любимых битлов. Помнишь, их когда-то мы называли тараканами, которые «выползли» из пабов (пивных) Англии и расползлись по всему миру. Только так я узнаю о присутствии сына в доме. И вот уже много лет он не находит нескольких слов, чтобы поговорить, не говоря о том, чтобы иногда посоветоваться со мной.  Ведь я для него сделал всё, что мог. Видимо, ему нечего сказать отцу. Но почему? Как я одинок, старина!»
Он говорит, а у меня перед глазами предстаёт подобная картина, правда, в более «мягких» тонах. «И мне это знакомо, мой друг. Мы с тобой постоянно задаем себе вопрос: «Почему?» Ведь мы ни разу, «ни словом, ни делом» не оскорбили сыновей, не ударили (даже «отцовским ремнем», но, может быть, только легонько рукой по попе). А для этого, не сомне-ваюсь, был повод. Я, например, почувствовал в своём сыне по складу ума и характера гумани-тария, выбрал и предложил ему соответствующую профессию. После окончания школы «при-вел» его в знаменитый элитарный институт, помог устроить быт, приобрести квартиру. Ко-нечно, мы обязаны делать всё для своих детей. Мы дали им «путёвку» в жизнь, проложили до-рогу на пути к карьере и дому, по которой они сейчас ездят на иномарках. Но больше мы не можем им уже ничего дать».
Безусловно, мы воспитывали и обустраивали своих детей, как могли, как все добропо-рядочные (советские) люди. Но меня иногда упрекают: «Ты не «воспитывал» своих детей!» Признаю, я, может быть, не умею воспитывать детей. Но я знаю, что воспитывать надо не сло-вом, а делом. И каждый делает это по-своему. Может быть, я был слишком строг по отноше-нию к своим сыновьям? Да, как отец я требовал от них придерживаться правил семейного об-щежития: блюсти «порядок» в мыслях, чувствах и делах, чтобы хватило физических, духов-ных и интеллектуальных сил на всю оставшуюся жизнь. Я не потакал их прихотям и каприз-ам, потому что сам в своей жизни не знал, что это такое. Главное - будь самостоятельным, го-ворил я им. «На бога надейся, а сам не плошай! - вот принцип моего «воспитания». Точнее, надейся не на родителей, а на себя. Потому что я сам прошел не легкий жизненный путь. Я не знал, не помню своего отца, он не водил меня в школу, не «вел» за руку по жизни. Только мать двух детей, вдова, (склоняю голову перед ее мужеством и памятью) в голодное и холод-ное послевоенное время одна «вела» нас за руку по жизни. А потом я шел по жизни один, спо-тыкался, падал, поднимался, но работал головой и руками. Признаю: я не прилагал чрезмер-ных усилий (внимания) для воспитания детей. Но я часто слышу очередной упрек со стороны людей, которые всегда были со мной рядом: «Ты не стал образцовым отцом для своих детей». Может быть. Но я старался «воспитывать» их, как мог, «учил» их жизни своим примером пре-одолевать жизненные невзгоды. И всегда требовал от них: опирайтесь на опыт родителей и советуйтесь с ними: ведь вы «плоть от плоти их кровинки». Но, друзья, это покажется вам слишком категорично, но скажу: я старался быть для них примером для подражания. Согласи-тесь, как любой отец, я имел на это право.
Не нам судить о том, как в других семьях складываются отношения между детьми и родителями. Эта трагедия не обошла стороной даже семью Л. Толстого. Но отец может и дол-жен (признаю: слишком жестоко) «судить» своих детей. Может быть, мы не всё сделали для них, чего они хотели. «Ты им ничего не дал», - порой, нам бросают упрёк. Что я могу ещё ска-зать? «Я дал им жизнь, построил для них дома, заложил сады, проложил «дорогу», по которой они ездят на своих иномарках, написал книги». Главное, «родил» трёх сыновей и, как мог, обустраивал их жизнь. Думаю, что не напрасно прожил жизнь. Мне кажется, что этого доста-точно для человека, чтобы называть его отцом».
Думаю, отец имеет право «судить» своих детей, как это сделал Тарас Бульба, который своим примером показал, что можно разрубить «гордиев узел» взаимоотношений отцов и де-тей, который человечество пытается «развязать» на протяжении всей своей истории. Правда, есть примеры противоположного характера. Человечество всеми возможными способами на протяжении всей своей истории пытается решить эту проблему. Выдающиеся деятели культу-ры, корифеи мирового искусства Шекспир («Король Лир»), Рембрандт («Возвращение блуд-ного сына») и Тургенев («Отцы и дети»), Гёте и Гоголь, Толстой (Детство. Отрочество») и Бальзак («Отец Горио»), другие писатели, философы и художники каждый по-своему художе-ственными средствами пытались объяснить этот феномен ячейки человеческого общества.
Наверное, решение проблемы следует искать в области психологии. (Кто из детей воспринимает советы отца? Подумаешь, советчик нашелся: мы сами с усами). Да, наши сыно-вья уже с усами, с бородами и… с голым черепом (сейчас это модно). Но их бороды еще «ко-ротки». Как говорят, волосы длинны, а ум короток. Истинно, жизнь прожить - не поле перей-ти. А они дошли лишь до середины «поля». Поэтому их надо ещё вести за руку. А иногда дер-гать за бороду: на голове ведь нет волос. Великий русский князь Владимир Мономах, у кото-рого было тринадцать детей, наставлял своих сыновей: «Что знаешь – не забывай, береги как зеницу ока. Чего не знаешь - учись. Не позволяй, чтобы солнце заставало тебя в постели» («Наставление сыновьям»). 
Нас иногда упрекают: вы не любите своих детей. С такой же уверенностью я могу им сказать: ваши дети не «любят» своих родителей. Если матери любят (без кавычек) своих детей сердцем, то отцы любят их своей «головой». Впрочем, это одно и то же. Но только послед-ствия такой «любви» совсем разные. И «тому мы тьму примеров сыщем» в каждой (простите, не в каждой) семье.
Наша семья, как и семьи моих однокашников-соседей всех без исключения, показа-тельна в этом смысле. Моё человеческое достоинство вопиет, и с чувством невыразимой ду-шевной боли, стыда и в то же время ощущения морального права я пишу эти строки.
На протяжении десятилетий мы жили «рядом» с семьями, где росли семь двоюродных братьев. Мы видели и радовались сначала их успехам, а потом «переживали» процесс их фи-зической и моральной деградации. Все они ушли из жизни, не дожив до пятидесяти лет. Здо-ровые, умные, подававшие большие надежды, но в какой-то момент остановились, надломи-лись, испугавшись, мне кажется, жизненных трудностей. «Если я останавливаюсь, я начинаю падать», - говорил Наполеон. Они «остановились» на полпути в своём развитии и началось падение в пропасть. А в этот момент родители не помогли, не остановили их, и их бытовая «лодка», перегруженная вредными увлечениями, привычками и развлечениями, быстро по-неслась по течению к водопаду и, в конце концов, разбилась о камни.
Значит, виноваты родители? Можно ли ответить на этот вопрос утвердительно? И всё равно мать твердит: «Мои дети самые умные, самые талантливые, самые красивые…». Мне кажется, со временем материнская «любовь» перерождается в жалость, которая оскорбляет, унижает человека. «Снесу любою боль, пойду на бой с судьбой, мне только жалость не нуж-на». Вот жизненное кредо настоящего мужа, говорил поэт Рождественский.
«Жаль парня! Он молодой, у него вся жизнь впереди, пускай «погуляет», - рассуждает любящая мать, укладывая спать утром «маленького» двадцатилетнего Андрюшеньку или Сла-вика, который за полночь вернулся с товарищеской попойки или ночного клуба. У её любимо-го сына уже почти нет волос на голове, большие усы или борода, но нет ни семьи, ни профес-сии. Мать его уже не любит, она его жалеет!
«Почему же так получается, отец?» - скажет мать, вытирая слезы. А отец промолчит или коротко бросит: «Ладно, мать. Успокойся, все утрясется». И опрокинет в рот очередную рюмку водки, ложась спать. Так проходят день за днем годы в трепетном ожидании, что сын «возьмётся за ум».
И однажды, неожиданно, отец всё-таки скажет, стыдливо опустив глаза: «Сын, оста-новись! Ты же становишься алкоголиком. Женись. Вон Наташка, да и Танька из соседнего подъезда давно на тебя глаза положили». Как редко отец разговаривает с сыном! Но уже позд-но.
«А сам-то ты кто? Алкаш! Козел…,» - скажет в ответ «любимый» сын и хлопнет две-рью. Но вместо того чтобы «власть употребить», родительскую, не «ограниченную» власть, а она такова, положить свою слепую любовь на алтарь спасения сына или дочери, они ждут, ко-гда их усатый сынок «перебесится» и остепенится. Истинно, каков поп, таков и приход!
И вдруг знакомый врач говорит им, что Вовку надо срочно лечить, а родители даже не догадывались об этом, не видели, что их сын «болен». И в один страшный день, возвратив-шись с дачи, они находят в квартире в постели бездыханным своего непутевого, но любимого сына. Передозировка - таков диагноз поставят врачи. А другая мать находит, возвратившись из магазина, своего пятидесятилетнего любимого сына распростертым на земле у подъезда свое-го дома. В приступе белой горячки он выбросился с балкона седьмого этажа. Да, «передози-ровка» родительской «любви» приводит к плачевным результатам.
Мать не нарадуется! Сын уехал в другой город учиться на летчика. «Как он там без мамы, бедняжка? - сокрушается мать. - Ведь ему, наверно, голодно на казенных харчах! Надо послать денежек и посылочку». И так каждую неделю. Через три года сын возвращается к ма-ме с «дипломом» устоявшегося пьяницы и бездельника. Любимый мамин сынок ни дня не ра-ботал по специальности в авиации, перебивался случайными заработками на подсобных рабо-тах и в тридцать с небольшим лет трагически ушел из жизни.
 Таковы, мой друг, реалии современной жизни! Но «не всё пропало. Поверь в себя. Начни сначала, начни с нуля. Начать сначала не поздно никогда!»
Великий патриот земли русской Тарас Бульба убивает своего сына, потому что он от-верг христианские заповеди, предал Родину и отца, который боролся с её врагами. В таком же положении Яков Джугашвили не предал отца и не изменил Родине, а, как Иисус Христос, предпочёл мученическую смерть. Вспомни, мой друг, библейскую притчу о том, кто положил на жертвенный алтарь веры своего сына? Не Иван Грозный, не «великий» Пётр Первый (не Сталин), которые принесли своих сыновей в жертву своим прихотям и во имя эфемерных це-лей. Но благие намерения и благородные цели не стоят даже слезы ребенка, тем более его крови. Поистине, что позволено Юпитеру, не позволено быку. Только Богу позволено «распо-ряжаться» нашими судьбами?
Эта трагедия произошла на соседней улице, в семье моего знакомого Х. Сын проиграл своим друзьям-собутыльникам в карты квартиру, которую отец помог ему приобрести. И вот, когда «друзья» (на современном языке рейдеры) пришли, чтобы выгнать своего дружка из квартиры, отец вместо того, чтобы расстрелять не званых гостей, убивает своего сына.
Но судья (отец) оправдал (условно) убитого горем отца, убийцу своего сына. Поисти-не, пути господни неисповедимы.
Осенняя пора - очей очарованье. Всей семьей едем на дачу собирать урожай яблок. Настроение весеннее, ощущение радости… жизни. В саду непередаваемый аромат яблок, ко-торый так ощутимо передал словами писатель И. Бунин в своей повести «Антоновские ябло-ки».
«Лапочка, помоги мне, положи вот эти упавшие яблоки в ящик», - кричу я маленькой внучке, которая бегает с подружкой по саду.
«Не хочу!», - говорит она и убегает. Я ошеломлен, я онемел, я не нахожу слов, чтобы что-то сказать. Ощущение радости пропало, яблоки не казались такими красивыми и аромат-ными… «Розы померкли», - воскликнул в подобном случае герой повести К. Паустовского «Красная роза».
Однажды на даче бабушка попросила внука сбегать в магазин и купить хлеба к обеду. «Не хочу!», - бросил он и убежал играть в футбол. Как педагог, она, конечно, сделала потом ему выговор.
 «Прошу не вмешиваться в воспитание моего сына, - услышала она резкий голос своей снохи. - Это вас не касается! Это моё дело».
Это - «незаметные» штрихи в нашей повседневной жизни, но которые отставляют неизгладимый след в сердце родителей. И вот так, мой друг, уходит любовь и приходит обида. И я понял, где надо искать решение проблемы «отцов и детей». Ведь такой сын (конечно не обязательно) не принесет кусок хлеба (не даст пирожок) старым родителями и может даже наброситься с кулаками на отца. Если Базаров взывал к совести своего отца-барина, призывал его трудиться, а не лежать на диване целый день, как Обломов, то сейчас, в двадцать первом веке, наоборот, отцы призывают своих сыновей трудиться, «учиться, учиться и учиться». Ока-зывается, ведь уже давно, два века назад, отцы и дети были такие одинаковые и …такие раз-ные. Какие мудрые слова: «Лежа на боку, славы не добьёшься». Трудись, мой друг, трудись, а слава тебя найдёт!
«Мамины глаза. Все на свете понимают мамины глаза. Все грехи они прощают, ма-мины глаза!» Сколько горькой правды (для нас) и поэзии в этих словах! Но объективная ре-альность и поэзия жизни находятся в вечном противостоянии, как добро и зло. Вот она, дру-зья, проза жизни.
«Вы (родители) иногда забываете, что в вашей семье растёт человек, что этот человек на вашей ответственности. Пусть вас не утешает, что это не больше, как моральная ответ-ственность, - писал выдающийся педагог А. С. Макаренко в своей «Книге для родителей». - Может настать момент, вы опустите голову и будете разводить руками в недоумении: «Воло-дя был такой замечательный мальчик, им просто все восторгались». Неужели вы так никогда и не поймёте, кто виноват».
Мама! Ты всё понимаешь, но почему всё прощаешь своим детям? Ответить на этот вопрос она не может, потому что она… мать. 
Отец! Ты тоже всё понимаешь, но почему ты всё прощаешь своим детям? Ведь надо иногда и отцовскую власть употребить! Очевидно, ответить на этот вопрос он также не мо-жет, потому что он… отец. А годы, как птицы, летят и летят, и их не воротишь назад. И Ты уже «дедуля», а Она - «бабуля»!
Писклявый и нежный голосок за окном «сбрасывает» тебя с дивана, где ты сладко дремлешь или «перелистываешь» в голове книгу воспоминаний о «давно ушедших днях». Приехал, приехал на юбилей к дедушке и бабушке наша радость и надежда, внук Ромашка, пятый (надеюсь, не последний). Все (даже кот Шустик и собака Штучка) бросаются встречать дорогого «гостя». Первые невнятные слова: «Привет! Привет! А у нас новая машина. Ауди!» Вот так, дедуля! Ты не поднялся выше своего «Москвича» и не освоил даже Интернет, а твой двухлетний внук назовёт по имени все (без исключения) крутые «тачки». Как ему не знать марки всех авто, которые он видит уже из детской коляски каждодневно во дворе своего дома, где он «гуляет» с мамой, тысячи «монстров о четырёх колёсах» разных цветов и форм!   
За ним переступают порог дома его братики и сестрички, косая сажень в плечах и во-лосы до плеч. И дом уже наполнен шумом и гамом, грохотом высыпаемых из коробок разного рода игрушек: автомобилей, самолётов, кубиков, паровозов и вагонов. И всё это сопровожда-ется смехом и слезами, одним словом, тем, что мы называем «Жизнь». 
Через некоторое время из соседней комнаты слышен такой знакомый напев песенки, которую бабушка когда-то пела его папе: «В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла…».  Вхо-жу, сажусь рядом, слушаю, смотрю и смотрю, а «наглядеться не могу», и с радостным удивле-нием «во внуке себя узнаю». «Пока живут во мне воспоминанию, пока я помню - я живу!»
  И вот Ромашка ловко запрыгивает на сиденье своего «Ауди». «Пока! Пока!», - кри-чит он в открытое окно и машет рукой. Я представляю, что когда-нибудь в этой ручонке он принесет родителям пирожок. Он уехал и увёз с собой все настоящие и будущие радости и огорчения, которые, к сожалению, стали уже не твоими. Как верно заметил греческий фило-соф Гераклит: «Всё течет и всё изменяется». Изменяется время, изменяемся мы!  Впереди «будут будни, будут праздники. И шагнут внуки-правнуки дальше нас».
Ты знаешь, мой друг, что история нас учит тому, чему мы не хотим учиться. Восточ-ная мудрость гласит: «Учитель приходит к тому, кто готов учиться». Ведь «авгиевы конюш-ни» в отношениях отцов и детей можно очистить от «навоза» многолетних наслоений взаим-ных упрёков и оскорблений одним решительным волевым усилием, как это сделал Александр Васильевич Ступин.   
Выдающийся русский художник-иконописец, педагог, академик А.В. Ступин стре-мился, как педагог, посредством искусства пробуждать в человеке «дум высокое стремление». Он создал школу эстетического воспитания молодого поколения. «Искусство - это школа вос-питания», - утверждал он. За свою долгую творческую и педагогическую деятельность Ступин воспитал и дал путёвку в жизнь сотням художников, учителей рисования, как тогда говорили, которых так не хватает во все времена в России.
Но, как часто это бывает, в своей семье педагог Ступин не смог «воспитать», «спра-виться» со своим сыном. Талантливый художник, способности которого раскрыл в своей шко-ле отец, сын Рафаил (но не Рафаэль) во время учебы в академии художеств в Петербурге «воз-любил не тишину студенческих аудиторий, а шум и гам трактиров, все осенние ночи прово-дил в кругу дворян, бражничал с ними, играл в карты». Не раз отец внушал сыну, что «талант и вино не совместимы (как это нам знакомо!), что вино всегда сильнее таланта».
«Всю жизнь, утруждая себя заботами, - говорил отец сыну, - я имею право требовать от тебя чистого служения непорочным музам. Если не исправишься, то вот тебе бог, а вот и порог».
«Учтите, папенька, если я уйду, то уже не вернусь».
«Моя школа в бездельниках не нуждается!».
«Ах, даже так!», - вспыхнул гневом Рафаил.
«Именно так!», - жестко отрезал отец. За сыном захлопнулась дверь и - навсегда. Отец о нём больше никогда не слышал.
Эту историю нам поведал писатель В. Пикуль. Как это реально, друзья! Как такое ча-сто сейчас встречается в так называемых творческих и не только творческих семьях. Но в наше время, мне кажется, нет таких отцов, как Александр Васильевич Ступин. А ты, «блуд-ный сын», в конце концов, возвращаешься в отчий дом!
Если подходить к проблеме «Отцов и детей» с философской точки зрения, то такая проблема не существует. Скорее, это проблема морально-этического характера. И надо под-ходить, «штурмовать эту неприступную крепость» с позиций, как мне кажется, философии «Общего дела». Ничто не объединяет людей, как общее дело. Ничто не сплачивает семью, как общее дело, а общество, государство – национальная идея. В семье не будет мира до тех пор, пока каждый её член, отринув эгоистические интересы, не будет жить и действовать в интере-сах «Общего дела», а не как герои Крылова «лебедь, рак да щука».  В этом отношении показа-тельна семья Ульяновых (каждый знает эту семью). Этим была сильна первобытная коммуна и крестьянская община в России. Если общинник терял имущество (сгорел дом), то вся общи-на приходила ему на помощь (сообща строили погорельцу дом). Я, конечно, упрощаю. Но, в межгосударственных отношениях этот принцип обрел противоположный характер. Если в ве-ликом многонациональном государстве вспыхнул «пожар», вызванный экономическим кризи-сом или межнациональными противоречиями, то, к сожалению, его недавние друзья-союзники вопреки здравому смыслу стремятся (ради своих корыстных интересов) подлить масла в огонь, чтобы государство, которое на протяжении веков было общим домом для мно-гих народов, как можно быстрее «сгорело». Конечно, возникали проблемы и в крестьянских общинах, (например, размежевание земельных участков), но они носили скорее психологиче-ский, «административный» характер. То же случается во внутрисемейных отношениях, кото-рые должны строиться на принципах взаимного уважения и доверия. В обществе (государстве) противоречия между социальными слоями, классами и этническими группами приобретают разрушительный (революции, восстания, перевороты) характер.
Россия сильна своим национальным сознанием. История становления нации и разви-тия государства красноречиво и убедительно это доказывает. Во время военной агрессии и со-циальных потрясений русский народ находит в себе силы сплотиться под знаменем «Родина в опасности» и победить. Вспомните призыв Минина и Пожарского, который вызвал небывалый патриотический подъем народа три века назад. Яркий тому пример Отечественные войны (1812 г. и 1941 г). Народ, как один, поднялся на борьбу с внешним врагом. Но есть и внутрен-ний «враг», который, порой, сильнее всех других, реальных и виртуальных. Этот враг засел в неприступной «крепости» - в головах людей. Он поражает сознание человека, формирует и в то же время деформирует его. В головах людей он находится под надежной защитой - закона о правах человека. Чтобы «выбить» его оттуда, необходимо приложить неимоверные усилия. А это еще никому не удавалось. Может быть, надо найти такого полководца, как Суворов, кото-рый способен вдохновить народ и брать неприступные крепости. Но «войны» за умы людей, порой, бывают более кровопролитными и ожесточенными («Тому мы тьму примеров сы-щем»).
Если в обществе возобладает психология (идеология) индивидуализма, эгоизма, «рва-чества» («Это моё, а это твое, потому что это мне не нужно. Это тоже моё, в общем - все моё»). Это в фильме «Свадьба в Малиновке» главный местный разбойник (по-современному олигарх) делит награбленное народное имущество. Так постепенно рушатся устои семьи, об-щества и государства, что мы видим и переживаем в настоящее время. Так богатство растлева-ет душу. Или я не прав, мой друг?
В мире идет ожесточенная борьба за передел и раздел «имущества» и природных бо-гатств. Традиционная (административная) власть вождя племени постепенно трансформиру-ется в экономическое подчинение (власть) соплеменников. Постепенно с помощью кровных родственников общественная собственность коммуны оказывается в руках вождя и его род-ственников. Вождь племени говорит: «Это моя земля, я позволяю вам жить на ней, но рабо-тать будете на меня». Так появился первый феодал-рабовладелец. Рабовладельческий строй разрушил первобытную коммуну. Феодализм уничтожил крестьянскую общину (феодал ото-брал землю и сделал крестьян рабами). Капитализм деформировал коренным образом созна-ние и психологию человека, культивируя самые низменные проявления его животной натуры, выбросив на свалку истории основные права человека – свобода, равенство, братство.
Мы живём по не писаным законам (инстинкт выживания) животного мира. Старший детёныш или птенец убивает своего младшего собрата, чтобы захватить его жизненное про-странство и пищу. Так и в семье (племенной, крестьянской, княжеской, царской, королевской, императорской и пр.) старший сын претендует на имущество и престол. История свидетель-ствует, что этот закон (традиционный) порождает в семье взаимную вражду и распри (порой кровавые), а в государстве сеет семена мятежей, восстаний и гражданских войн. На этой почве взрастает религиозная, национальная и расовая нетерпимость (фанатизм), порождающая в со-временном мире всплеск терроризма и идеологию расизма и фашизма. В отношениях между государствами это явление выливается в кровавые войны за жизненное пространство и поли-тическое господство. Примеры? «Мы тьму тому примеров сыщем», потому что мы (современ-ный мир) живём (на протяжении веков) в атмосфере (под страхом) племенных, религиозных, горячих, холодных, информационных и гражданских войн. Изымите у войны её нерв – деньги (материальную заинтересованность и территориальные притязания), и она немедленно утра-тит свою целесообразность, писал известный историк. Войны в семьях и между государствами заканчиваются, в конце концов, миром, который не приносит и победителям, и побежденным ни процветания, ни благополучия. Поистине, история человечества - это история войн, исто-рия кровопролитной борьбы за материальные ресурсы.
Осознание, понимание этой «опасности» должно заставить общество мобилизоваться на основе идеологии Общего дела (национальной идеи) – всестороннее развитие человека на принципах общечеловеческих ценностей. Обращение к «герою и творцу» (до бога высоко, до царя далеко) делу не поможет. Мне кажется, следует изменить коренным образом систему образования (профессионального, культурного, исторического, нравственного), опираясь на опыт исторического прошлого нашей страны. «Тот народ имеет будущее, если он свято хра-нит заветы предков». «Подлинный патриотизм зиждется на глубоком понимании прошлого, ибо в прошлом мы черпаем опыт, необходимый для созидания будущего (прошлое - зеркало настоящего). Патриотизм - в соблюдении и развитии лучших традиций народа. Патриот, зна-ющий много, видящий далеко, не позволит подрывать нравственные устои общества, осквер-нять отечественные святыни, взрывать храмы или возводить танцплощадки в местах, где упо-коились предки», - наставляет нас писатель-патриот В. Пикуль.
За примерами далеко ходить не надо, мой друг. У деревни Мартемьяново, на окраине нашего городка, вот уже столетие стоит разрушенная церковь во имя Живоначальной Троицы, построенная в 1788 г. После революции церковь была закрыта. В её здании устроили завод ме-таллоконструкций. Местные жители стали её разбирать по кирпичику, и храм постепенно превратился в руины. Окрестность вокруг была превращена в свалку. «Богатое» кладбище, как говорят о большом церковном погосте и приходе, сравняли с землей, и на его месте возникли, как грибы, коттеджи дачного посёлка. Воистину: святое место пусто не бывает.    
Заложить в основу всей системы образования воспитание «нового» человека-государственника (не бойтесь этого слова), патриота (в истинном смысле этого слова) на ос-нове принципа: «Что необходимо и полезно мне должно быть необходимо и полезно обще-ству и государству». Необходимо навсегда избавиться от психологии «моя хата с краю, я ни-чего не знаю», а значит - мне на все наплевать, и я делаю все, что хочу. Таким образом, в об-ществе возобладает идеология «разделяй и властвуй», психология вседозволенности. Вот она долгожданная Свобода, за которую отдавали жизнь многие поколения нашего народа.
Это, мой друг, «заповедь» равнодушного человека. А равнодушие, мне кажется, самый страшный, самый пагубный порок человечества. Равнодушный человек не окажет помощь упавшему (во всех смыслах) человеку, не бросится спасать тонущего ребенка, не пойдет доб-ровольцем на войну, чтобы защитить свою Родину. Он способен предать Родину-мать и …своего отца. И это не приобретённая черта характера, а врожденный инстинкт, унаследо-ванный нами от животного мира. Так, более сильный тип (человек) выбрасывает из жизненно-го пространства своего слабого собрата, чтобы получить власть над распределением жизнен-ных благ, как правило, в свою пользу. Думаю, что наиболее типичным представителей этой породы людей сейчас является чиновник, «крапивное семя». Вот один такой тип сидит напро-тив меня за большим лакированным столом.
Кажется, у выдающегося русского педагога, основоположника научной педагогики Ушинского я нашел такую простую и в то же время глубокую мысль: «Подлинные отношения между людьми, народами и государствами должны строиться на основе взаимного доверия и уважения». Какая «избитая» фраза, скажет каждый из нас. Если нет взаимного доверия, ува-жения между государством и гражданином («за державу обидно»), между государствами и народами, между детьми и родителями, то на этой основе возникают семейные раздоры (про-блема отцов и детей), межэтнические, межгосударственные и даже мировые войны. А добить-ся гармонии в отношениях между людьми нам поможет не атомное, а духовное «оружие» - Великие заповеди, привнесенные в скрижали нашей цивилизации самым обыкновенным, са-мым человечным человеком, которого выбрали народы, который жил и живет рядом с нами на протяжении тысячелетий.
Российский император Александр второй, обеспокоенный углубляющейся враждой между сыновьями, которые оспаривали друг у друга право называться цесаревичами (т.е. наследниками), строго предупреждал их, перефразируя Христа: «Царство, разделившиеся внутри себя, не устоит! Так распадается и уходит в небытие и семья», - резюмировал он. В ис-тории России подобное случалось многократно.
Одна из заповедей, которая изложена в «главной» книге человечества, гласит: «Почи-тайте родителей своих!» Если бы мы придерживались (не слепо) смыслу и букве этого мо-рального закона, то Тарас Бульба не бросил бы в лицо своему сыну Андрею роковые слова: «Я породил тебя, я тебя и убью!»
Правда, есть другая заповедь: «Возлюби чадо своё!» Скажем честно и откровенно: «Мы все ответственны за судьбу старшего и младшего поколения и нам вместе «нести на сво-их плечах груз» извечной проблемы отцов и детей, предоставив право поиска её философско-го осмысления ученым, хотя истину надо искать на кухне, потому что она лежит …на дне ка-стрюли.
Итак, мой друг, всё начинается в семье и в семье всё заканчивается!