Роман о великом организаторе

(О книге А.В.Таньшиной «Иван Васильевич Обреимов – первый директор УФТИ»)

Читать эту книгу  невероятно интересно. Потому что в ней описаны невероятные события, а на её страницах встречаешься с интересными, великими людьми. И б;льшая часть действия протекает в нашем родном Харькове.
Посудите сами: само создание первоклассного физического института в 1-й столице Украины, еще помнящей о недавней гражданской войне, собирание под лёгкой крышей криогенной лаборатории великих умов межвоенной Европы, переезд в Харьков Льва Ландау, который создает здесь свою первую школу и первые тома своего великого курса теоретической физики, блестящие физические эксперименты, расщепление атомного ядра, международные конференции с приездом Нильса Бора и других ярчайших звезд науки. И вместе с тем, закладка чудесного сада, растения для которого привозят с тем же тщанием, что и сверхсильные магниты из-за границы.
И все это сделано руками и энергией одного человека, которому посвящена книга – академика Ивана Васильевича Обреимова.
Со страниц книги встает непростое время, накал страстей научных и ненаучных, загадочный уход в 1933 году в расцвете сил и славы института с поста его директора – со всем этим читатель встретится на страницах этой небольшой книги. Масса документов органически вплетается в ткань повествования, ничуть не убавляя интереса читателя и сообщая повествованию историческую достоверность.
Мы узнаём, что, подобно многим советским ученым оказавшись в застенках Гулага главный герой повествования представляется там садовником и работает им по совместительству с работой грузчика. А когда ходатайства великих физиков А.Ф.Иоффе и П.Л. Капицы, писавших письма Сталину, достигают лагерного начальства, ему выделяют стол, за которым он напишет монографию о секретах варки оптического стекла. Последнее написанное им произведение – «Растения с красивыми и интересными плодами» – будет посвящено чудесам ботаники.
Всё это описано талантливо, ярко, так что книга интересна не только физикам, хотя адресована в первую очередь именно им.
Многое осталось недосказанным и об этом непростом человеке, и о времени, в котором он жил и действовал. Так, академик А.И. Ахиезер, один из упоминаемых в книге молодых тогда учеников Ландау, вспоминая о Харькове той поры, сказал: «Страшное было время. Возвращаясь домой из института, приходилось обходить людей, лежавших в подъезде». (Цитируется по памяти). Работавший в то же время в Харькове корреспондент французской коммунистической газеты Артур Кёстлер, написавший впоследствии один из первых антисталинских романов «Слепящая тьма», вспоминает, что из окон гостиницы, в которой он жил, были видны лежащие люди на улице. В ответ на его вопрос было сказано, что это кулаки, которые предпочитают умереть, но не идти в колхозы. Впоследствии этот образ всплывет в памяти писателя.
Возвращаясь к организаторскому таланту И.В. Обреимова отметим, с какой прозорливостью он в экспериментальном, более того – физико-техническом институте – отводил первостепенную роль теоретикам, пригласив Ландау, приглашая первоклассного теоретика В.А. Фока приезжать из Ленинграда дважды в год в институт, приглашая голландского теоретика П. Эренфеста, который вообще собрался переезжать в Харьков.
Мне посчастливилось слушать выступление И.В. Обреимова на заседании ученого совета ИРЭ АН УССР в связи с юбилеем Российской Академии Наук. Приведу отрывок из своих воспоминаний об этом событии.

ИСТОКИ

1956 год. Мы приняты в институт. Миновали двери УФТИ: первое впечатление – знакомые по университету вздрагивают, увидев нас «внутри»! Здравствуй, уфтинский сад!
Приходит на память 1944 год. Детская площадка на территории разбитого УФТИ. Вдоль забора с институтом огнеупоров – незарытая траншея и простреленная каска. Мастерские забиты обломками стекла и металла. Но – цветут розы, серебрится лох, пышно раскинулся грецкий орех.
Спустя много лет я узнал из первых рук многое о создании этого прекрасного парка, да и самого института. В связи с юбилеем АН СССР к нам в ИРЭ приехал на заседание Ученого совета первый директор и создатель УФТИ академик Иван Васильевич Обреимов.
Грузный, опирающийся на палку, с неизменной щеточкой усов, Иван Васильевич вошел в зал, где вразброс сидели члены Ученого совета. Подошел к С.Я.Брауде и, взяв его за плечо, пересадил поближе. Остальные тоже потянулись в первые ряды.
Рассказ Обреимова был очень интересен. В конце 20-х годов «папа Иоффе», создатель советской физики, начал расселять своих оперившихся учеников по просторам родины чудесной. К этому времени научные отношения Ивана Васильевича с Абрамом Федоровичем стали довольно напряженными, и нужно было искать выход. Жена Ивана Васильевича каждый раз спрашивала мужа о развитии событий. Как-то раз Иван Васильевич в ответ на ее вопрос сказал: «Есть одно предложение, но ведь ты не согласишься». «А это, смотря какие будут условия» ; услышал он в ответ. И Иван Васильевич поехал в Харьков, в «Первую столицу» Советской Украины. Принял его нарком просвещения Н.А. Скрипник , памятник которому украшает небольшой сквер на Пушкинской улице. Два раза в неделю я проходил  мимо него по пути в «Ульпан», где занимался древним языком моих предков.
Когда Иван Васильевич собрался уходить, секретарь Скрипника бросился подавать ему пальто. «Что это Вы за мною так ухаживаете?» – спросил Иван Васильевич. «С моим начальником еще никто так не разговаривал, как Вы», – услышал в ответ. Добро на строительство Института было получено. Иван Васильевич привез с собой из Ленинграда своего друга архитектора Сидорова, и вместе они спланировали прекрасный современный институт. Потолки в криогенных корпусах могли подниматься при взрывах. (Это спасло их во время войны). Специально отыскали строительный камень, прочный и легкий. И, наконец, сад, предмет личного внимания Ивана Васильевича. 
Оборудование добывалось самыми невероятными способами. Так, Иван Васильевич обратился к немецкой фирме в Йене по поводу приобретения большого магнита. Руководство фирмы согласилось при том условии, что такой первоклассный специалист, как Иван Васильевич отработает в Германии полгода, что и было сделано.
О заслугах Ивана Васильевича перед теоретической физикой написано много, в том числе и им самим. Пожалуй, самое главное - приглашение к сотрудничеству крупнейших теоретиков того времени и переезд Ландау в Харьков в качестве руководителя теоротдела.
Непонимание роли теоретиков, а иногда и пренебрежительное отношение к ним - основная беда многих руководителей.
Итак, в 1944 году мы, дети научных работников, инженеров, словом, харьковской интеллигенции оказались на месяц в раю. (Библиотека в саду - чем не определение рая!) В том самом зале, где к столетнему юбилею Л.Д. Ландау был организован просмотр выступления А.И. Ахиезера (произнесенного им за десять лет до этого на Ученом Совете УФТИ, посвященном 90-летию Ландау) в 1944 году стояли раскладушки, и днем у нас был «мертвый час». На месяц мы принесли с собою простынки и подушки. Нас кормили, о нас заботились, и это - в разбитом, голодном, всего лишь год назад освобожденном городе.
Через год мне опять посчастливилось посещать целый месяц эту детскую площадку. На входе в УФТИ с Юмовского тупика уже стоял милиционер, но детей он пропускал. Мы теперь располагались в здании Главного корпуса, в зале, в котором спустя много лет выступал сын Нильса Бора, специалист по капельной модели ядра Оге Бор. Это было время, когда посещения иностранными учеными нашей страны были событиями невероятными. Немудрено, что в зале яблоку негде было упасть. Гости задерживались. Наконец, в сопровождении руководства института во главе с директором института академиком К.Д. Синельниковым они заняли места «в президиуме». О. Бор встал и прочитал первые слова по-русски: «Извините, что я не буду говорить по-украински». После этих слов раздался гомерический хохот в зале. Боюсь, что теперь острота этой вольной либо невольной шутки несколько поутрачена. «Я буду говорить по-английски, но все же это будет намного понятней, чем если бы я говорил по-датски». После этого он перешел к делу.
Возвращаясь к книге А.В. Таньшиной об академике Обреимове я хочу пожелать, чтобы она была переиздана большим тиражом в расчете на более широкого читателя, интересующегося историей нашей родины, историей науки и города Харькова.
Впрочем, книги сейчас почти не читают.