Эрмитаж, китайцы и русский мат

Одним совсем не зимним летом, когда москвичи и петербуржцы утратили надежду на бесплатное сожжение под палящим солнцем своих бледно-синюшных тел, в начале августа Перун все-таки сменил гнев на милость и солнце в двух столицах нашей родины было все-таки включено. Лампочка Ильича зажглась и оказалась последним спасательным кругом для одичалых. Осчастливленные соотечественники, вконец потерявшие надежду на вселенскую справедливость, кинулись в рассыпную, прорвав оборону могучей Стены холода. Кто побогаче и порасторопнее улетели в заморские страны, а жертвы пропаганды отправились искать счастья на необъятных просторах нашей родины.

Те, кто после жесточайших пыток холодом, ещё остался в сознании, уже догадались, что события эти происходили летом 2017 года.
Ровно через 100 лет после сдачи Зимнего дворца на милость Новому человеку или человеку-пролетариусу.

Туда мы и отправились. В город дворцов, мостов и бухающих чижиков.  Две барышни НЕпреклонного возраста, родившиеся в 70-х, решили посетить северную столицу с целью окультуриться, отогреть и отмыть свои замёрзшие души на берегах Невы.

Сто лет прошло, а в каком-то глобально-глубинном смысле на Руси ничего не поменялось. Считай не считай, а 100 рублей не деньги.
Исходя из этого, прикинув "х**" к носу и положившись на древнюю мудрость, взяв в дорогу книгу про русский мат, рано утром мы с моей подругой Александрой отправились на Ленинградский вокзал.
Надо сказать, что за 100 лет дорожное сообщение между двумя столицами безусловно сдюжило и время в пути сжалось до неприличных размеров. Ну разве ж это не беспредел? Разве ж это не машина времени? Сел в железную ящерицу Сапсан и через 3 часа 45 минут ты уже стоишь на Невском и давишь кнопку телефона, призывая к своей, стесняюсь сказать, геопозиции чернокожего таксиста. Почему служилые таксисты в Питере, те, что по тарифу эконом за 49 рублей, оказывались либо чернокожими либо в вышиванках, требует ещё отдельного осмысления. Трудно представить себе, что 100 лет назад к тебе подкатывает извозчик и первое, что говорит: "Уважаемые дамы, города я не знаю, по-русски говорю с трудом и езжу исключительно туда, куда везет лошадь". Шаг в право шаг в лево в таком маршруте считается отклонением от курса с неизбежным повышением давления и чувства тревожности у новоиспеченных туристов.

Но надо отдать должное, наша железная лошадь масти фольцваген поло все-таки взяла правильный курс и доставила нас по указанному адресу без особых происшествий. Быстро и дёшево. Машина времени закрутилась. По прошествии всего 4 часов, не успев моргнуть и глазом, мы переместились из Москвы в Санкт-Петербург.
Если так и дальше дело пойдёт, то следующая материализация в северную столицу будет ещё быстрее. Даже кофе не успеешь выпить в каком-нибудь летящем на воздушных подушках железном гаде. Чудеса, да и только.

Так как женщины мы уже НЕпреклонного возраста и повидавшие на своём веку разное, помня еще одну русскую пословицу, не имей сто рублей, а имей сто друзей, мы решили не рисковать и  разместить свои замёрзшие души в сети отелей "Друзья". В этот раз мы остановились у "Друзей" на Фонтанке. Эта Питерская сеть отелей действительно живет и функционирует так, как прописано в её миссии.  Делать счастливее людей, оказавшихся вдали от дома.
"Друзья", как и всегда, оказались тёплыми, доброжелательными и улыбчивыми. Репутация была подтверждена. Комфорт обеспечен. Новый отель в старом здании Лениздата ещё пах свежими красками и ослеплял белизной постельного белья. Блестящая сантехника и унитазы с правильным донышком не расплёскивающим в разные стороны то, что туда попало, окончательно и бесповоротно укрепили веру в цивилизованное человечество. Есть ещё "люди" в наших селениях.

В своё время я случайно познакомилась с владельцем этой сети отелей и до сих пор помню этого простого и умного человека, вкладывающего свою душу в дело, которым он по воле случая начал заниматься лет 10 назад, открыв в Петербурге первый хостел. Это был обычный нормальный русский мужик, бывший советский инженер, а ныне предприниматель, для которого слово и дело не расходятся по-жизни.
И делает он это действительно для людей. Делает с большой любовью. Зарабатывает на том, на чем у других мозги не доходят. На деталях. На каждом продуманном сантиметре площади. На уюте, который создаёт из говна. На идеях, рождающихся в сердце. На улыбках сотрудников, тщательно подбираемых им самим.

Быстро забросив вещицы в номер и махнув коньяка из фляжки, заботливо припасенной Александрой на отогрев души, мы намылились на обзорную экскурсию. В душе от выпитого потеплело и принялось дзинькать. Другая реальность начала проступать, размягчая границы обыденного сознания.

Обычно ж как? Проснулась, выпила кофе и понеслась круговерть женских проблем. Накормить, одеть, отвезти, забрать, проверить, приготовить, отругать, проследить, приласкать, пожалеть, вытереть сопли-слюни, вдохновить ну и т.д. по списку. А список этот можно продолжать до бесконечности, так как женщины, в отличие от мужчин, имеют не одну работу, а миллион. Они могут иметь или не иметь детей, мужей, престарелых родителей на руках, список от этого никак не уменьшается и не меняется. Мы с Александрой в обыденной жизни совсем не представляем какого-либо исключения, но вовремя сказанное в эмоциональном порыве матерное "да е****сь оно все синем пламенем", "мы у себя одни", "живём один раз",  сделало своё дело и вот мы уже садимся в машину нашего гида Светланы, дабы погрузиться совсем в другую реальность человеческого бытия.

 "И был вечер, и было утро: день шестой. И увидел Бог все, что Он создал. "Все з****сь!" - сказал Он. И все з*****сь". Анекдот такой. (С.М. Зубарев. Перемать стр. 236).

Здесь я хочу отдельно остановиться на действенной, первородной силе мата, так как, как бы ни кощунственен был этот анекдот, он, безусловно, более точно описывает творящий импульс, чем позднейшее: "И увидел Он, что это хорошо".
Сакраментальный глагол "е***ть" выступает здесь оператором
творящего импульса.

Ощущение, что "все за***сь" сопровождало нас на протяжении всей поездки.

За 3 часа обзорной экскурсии по городу мы с Александрой все больше погружались в мистическое сознание, когда прошлое поднимается из глубин бессознательного и начинает менять восприятие текущей реальности. Что же на самом деле волнует нас, современников айфонов и жертв массовой культуры? Что оставим мы после себя своим потомкам? Что будут говорить о нас лет эдак через 300 люди, которым предстоит жить уже совсем в других измерениях.
Вот такие философские мысли одолевали нас в культурном пространстве современного Петербурга.

Описывать красоты, достопримечательности и архитектурные формы этого неоднозначного со всех сторон северного города я не буду, дабы не осквернять своим скудным восприятием искушённых в этом деле специалистов. Скажу лишь о том, что много ещё чего связанного с дореволюционной и советской историей нами не осмысленно и не переработано. А посему, драконы коллективного бессознательного будут прорываться наружу и сжигать своим пламенем остатки коллективных иллюзий.
Ясно одно. Все величие русской государственности полито океаном крови простого русского человека.
И этот бесспорный факт нужно неустанно держать в любой русской голове, дабы не впадать в ересь и мракобесие по поводу нашей с вами племенной идентичности.

Опишу лишь свои ощущения от одного простого осознания.
Все, что делалось более 100 лет назад, делалось обычно долго, дорого и качественно. Поливалось потом и кровью наших предков обильно и нещадно. Другими словами, строилось и создавалось на века. Там, где было болото, вырос прекраснейший город. Там, где не было ничего, уже более 250 лет стоят дворцы, величественные храмы и реки, одетые в гранитные берега.
Мы до сих пор любуемся и потребляем в культурном плане
творения умов и рук человеческих, созданные в отсутствие нано-материалов, атомной электроэнергетики и скоростного дорожного сообщения.

И это восхищает. Восхищает так, что передать этот спектр вырвавшихся из глубин первородных чувствс обычными словами невозможно, потому, как ты стоишь на самой границе разума и безумия. Ты стоишь перед Александрийским Столпом и тихо "ох****шь".
Эта глыбина весит 600 тон и стоит под собственной тяжестью без единого крепежа уже более 150 лет.

"Ох***ть"! В этом возгласе - взыскание просветленности. Он указывает на потребность выхода за рамки обыденного сознания. (Перемать стр. 247).

И действительно, наше с Александрой обыденное сознание отъехало на второй план. Где бы мы не останавливали свой взор, Исаакиевский собор, храм Спаса на Крови, Казанский кафедральный собор, Ростральные колонны, Александрийский Столп, всевозможные дворцы и т.д., любуясь этими красотами рук человеческих, в висках стучит только один вопрос. КАК?! Как все это было возможно построить без современных спецсредств и навороченных механизмов?!

В этом "ох***нии" - одиночество божества. В нем - подлинная шизоидная креативность: понять нечто и стать одиноким, и "ох***ть" от этого. Услышать хлопок одной ладони (Перемать стр. 249).

И мы с Александрой все это время действительно были в "ох***ли". Одинокие и просветленные. Очеловеченные и креативные.
 
Но, видимо, "ох****ли" не только мы одни. Куда бы мы не пошли, всюду нас преследовали такие же "ох****шие" китайцы. Разница была лишь в том, что "ох****их" (просветленных) русских нам встречалось не так уж много, а вот "ох****шие" (обнаглевшие) в корягу китайцы были повсюду. Они текли по достопримечательностям Петербурга, как рыжая, безбрежная река.
"Мы принимаем бой" - сказал мой внутренний Маугли и ринулся в беспробудную толпу китайских товарищей, заполонивших собой в Эрмитаже весь зал Рембрандта.

Эрмитаж стал местом, где прямое столкновение китайцев и моего одичалого Маугли было уже неизбежно. Толерантность цивилизованного человека во мне быстро ретировалась и больше не казала виду до самого исхода битвы. А битва в стенах Эрмитажа была кровавая. Рембрандт был только началом схватки.
Маугли, стремящийся окультуриться и стать Человеком (прям как Электроник), с потом и кровью продирался к местным шедеврам, ловко распихивая наших социалистических друзей своими локтями.
Надо отдать должное китайцам, которые какой-то внутренней чуйкой молниеносно распознавали природную силу Маугли и трусливо отступали на дальние рубежи выставочных экспонатов. То есть сдавались практически без боя.
Можно было минуту другую все-таки рассмотреть великие полотна и сделать снимок без их фонового сопровождения. Правда полотна, находящиеся под защитным стеклом, все равно отражали их китайские лица.

Я никогда не была в Китае, но после посещения Эрмитажа и увиденного там, обязательно отравляюсь в Поднебесную.
Живая очередь из китайцев, выстроившаяся в шеренгу к картине Леонардо да Винчи "Мадонна Литта" известная как "Мадонна с младенцем" по два, была точь-в-точь, как Великая Китайская Стена.

Трудно себе представить, что Эрмитаж (в переводе с французского - место уединения, келья, приют отшельника, затворничество) был местом уединения Великой Екатерины II, купившей первые 225 картин и любовавшейся ими в полном одиночестве.
А сейчас теоретически каждый житель планеты может увидеть лучшие полотна коллекции Эрмитажа, насчитывающей уже около 3 миллионов экспонатов.
Увидеть все это и не "ох***ть" живому человеку просто невозможно.

В этом остолбенении ровно в 18.00 мы с Александрой начали не спеша двигаться к выходу из Эрмитажа исключительно из-за закрытия оного.
К тому моменту залы уже опустели. Организованные китайцы чуть раньше свалили в гардероб и мы все-таки поймали за хвост то неуловимое чувство, которое возможно испытывала Екатерина II в месте своего уединения.
"У каждого должен быть свой Эрмитаж" - сказала Александра, выходя на Дворцовую площадь. Взгляд ее был блуждающим и очень одиноким.
Китайцы же уже фотографировались на площади с Пертом I.

Обыденное сознание возвращалось  к нам постепенно. Содержание увиденного и услышанного за 4 дня пребывания в культурной столице потихоньку усваивалось и укладывалось по-полочкам.

Обратная дорога в Москву завершалась прочтением последних  страниц вышеупомянутой книга Перемать Сергея Зубарева, любезно высланная мне до отъезда самим автором из Екатеринбурга. Она была  взята мною в дорогу и легла ещё одним целебным бальзамом на мою ищущую душу. Мат, навевающий страх и заклинаемый, как плохой, предстал в своём величии и полезности для человека. Человека самостоятельного, обладающего огромной ценностью и божественной творящей властью.  "Обсцентное" - находящееся за сценой, за пределами не только социальных норм, но и рационального разума.

Моя внутренняя матершиница, визжала от счастья и к концу поездки была полностью обелена и реабилитирована.
 А мы с Александрой до слез наржавшись над ненормативными анекдотами и похождением героического "х**я", разъехались в Москве каждый по своим эрмитажам. Жить, творить и материться во благо себе и человечества. Да прибудет с нами сила еб*****я! Аминь!