Глава 7. Главнокомандующий

Пятые сутки пошли с тех пор, как принцесса торжественно покинула Нараман, оставив своих верных соратников греть чаек с травками, да глодать кашу с колбасой. Всего ничего, но люди начинали хмуриться. Кто-то некстати вспомнил, как под Елабером принцесса тоже вот так отошла на минутку и исчезла на двадцать лет.

- Скажи, Нуржан, как на духу скажи – настоящая принцесса, али чучело гороховое?

Нуржан морщилась:
- Что вы ко мне пристали? Я почем знаю, я у нее на именинах не бывала. Петровну спрашивайте.

- Да Петровна, промеж нами только – дура набитая...

- Петровна, значит, дура, а я умная! Знаешь, что, голубчик, каждый должен заниматься своим делом: трактирщик горшки крутить, а ведьма – принцесс разбирать, настоящие они или нет. Ступай, мне пора крупу перевешивать!

И все равно все они шли к Нуржан, ведь она когда-то видела принцессу, пусть и совсем издали. А Нуржан все время думала и никак не могла решить, даже для самой себя – верит она Ундине или нет. Вроде бы самозванка, но непростая, знает много, да еще знаки царские на жопе есть, а это сильный фактор. Память человеческая избирательна, и затерла те далекие дни, когда настоящая принцесса стояла здесь лагерем. Стоп! А ведь тогда все точно так же бегали и спрашивали: настоящая ли принцесса?

Нуржан расхохоталась. Так забавно ей показалось то, что некогда эти же самые люди суетливо сомневались в том, что теперь считалось ими непреложным. Значит, придет время, когда нынешняя дылда станет для них истинной. Все предсказуемо. Однако, она не возвращалась, и это тревожило умную женщину. Аналогии – это хорошо, но в меру. Как раз в этом подражать не стоило.

А что, если Ундина уехала и тоже попалась в лапы Орландо? Ой-ой-ой, лучше бы без этого, второй Белый день никому не нужен. Да и чисто по-человечески жалко ее, она вроде неплохая девица, хоть и некоролевского вида. Пусть уж лучше сбежит, коли самозванка, чем пойдет на плаху или на виселицу.

Тревожный закат горел нынче над Мглистой – красный, тяжелый, напоминающий прежние времена. Заснеженные деревья застыли черным кружевом на кровавом фоне. Нуржан посмотрела, покачала головой и вернулась в сарай, чтобы закончить с крупой. Теперь, при большом стечении народа, запасы быстро таяли, и необходим был строгий учет, чтобы протянуть как можно дольше.

Она опускала в мешок большую деревянную кружку с железным ободом, набирала доверху, разравнивала и высыпала в ларь, а другой рукой кидала в миску одну горошину. Вот сколько этих горошин наберется, столько мер крупы у них есть – все по-крестьянски просто.

Уже четвертый ларь был близок к заполнению, когда она услышала снаружи какой-то шум. Нуржан остановилась на минутку, прислушалась, и ей показалось, что люди снаружи словно взбесились – носятся по кругу и орут. Встревоженная, она рукой провела по кружке, равняя поверхность, высыпала в ларь и торопливо кинула еще одну горошину.

Дверь распахнулась:
- Нуржан! Нуржан, где ты? Принцесса вернулась!

Ну надо же... Если честно, Нуржан была очень удивлена. Где-то в глубине души она никогда ей не верила, и думала, что Ундина просто решила воспользоваться случаем и удрать под шумок. А она вернулась. Странно...

Вытирая руки передником, она вышла на улицу. Там собралась настоящая толпа, и лица у всех были такие радостные, словно им бесплатно пряники раздали.

- Смотри, Нуржан, принцесса наша!

- Да виделись, поди... – трактирщица не понимала, чем вызван подобный ажиотаж. Но когда толпа расступилась, пропуская вперед Ундину в сопровождении какого-то человечка, она нахмурилась. – Кто это?

- Да ты что, не знаешь, что ли? Это ж, Бедный Рыцарь, который растил нашу принцессу, пока она в лесу со Змеем обреталась!

Странно, что все вокруг знают этого человечка, а Нуржан не знает. Она поджала губы и стала внимательно всматриваться. Рыцарь был маленьким, тщедушным и очень старым, но не горбился, держался прямо, двигался легко. Его седая голова напоминала одуванчик, готовый облететь в любую секунду, но зеленые глаза светились энергией и лукавством. Неужели он и вправду растил принцессу? Неужели принцесса и правда настоящая?

Быть того не может. Ладно, всякое случается, но принцессе на момент казни было семнадцать лет, и двадцать прошло сверху. Если бы она была настоящая, это была бы сорокалетняя женщина, а никак не двадцатилетняя деваха с пудовыми кулаками. Откуда же взялся этот старичок-боровичок? Нуржан вытянула шею, стараясь высмотреть в толпе провожатых, которых сама дала Ундине. Они шли вслед за принцессой, выпучив глаза от важности момента, и ей стоило больших трудов так подмигнуть, чтобы привлечь их внимание.

- Тсссс... Иди сюда! Свен, что происходит? Кто это?

Высокий, сумрачный охотник приотстал от своих и последовал за трактирщицей в сараюшку. Масляная лампа освещала мешки с крупой и нехитрый скарб, которым было завалено тесное помещение. Нуржан встала, скрестила руки на груди и посморела на Свена своим знаменитым взглядом, от которого здоровенные погонщики бледнели и робели.

- Вы кого сюда привезли?

- Этот человек пришел из Дремучего леса вместе с госпожой.

- Ты уверен в этом? Видел собственными глазами?

- Уверен. Мы сопровождали Ее Высочество вплоть до Черного камня, а потом она одна отправилась в Дремучий лес. Мы остались ждать ее у камня...

Свен врал. Никто ее там не ждал, они грелись в трактире в Яблонивке, пока Ундина моталась туда-обратно. Она появилась вместе с Рыцарем уже в Яблонивке, когда они просыпались с бодуна после отменного загула. Но в глазах Нуржан Свену не хотелось выглядеть голословным, поэтому он позволил себе приврать, тем более, что сам не сомневался в том, что Рыцарь именно тот, за кого себя выдает.

- ... а на следующее утро она появилась из проклятого леса вместе с этим человеком, который живет там с тех самых пор, как убили короля Ибрагима. Ты помнишь те времена?

- Смутно, я была еще ребенком.

- А я помню, мне было четырнадцать лет. Этот человек, Бедный Рыцарь, видел место смерти короля и королевы, то самое, где принцесса умерла в первый раз...

Нуржан покачала головой, похоже, что у них всех мозги были набекрень. Но неужели Ундина и правда ездила в Темный лес? Не побоялась и поехала в пасть к чудовищам? Что-то тут не то, не так все просто с этой девчонкой...

Люди в лагере ликовали. Бедный Рыцарь, как они его называли, развеял их сомнения и вселил надежду в сердца, полные тревоги. Раз он здесь, значит, принцесса настоящая, и дело их правое. Скоро придет желанный день, когда она вернется в Амаранту, и спадет тяжкое проклятие с их страны.

Короткий зимний день уже закончился, темнота обняла Мглистую, и заплясали среди деревьев веселые факелы.

- Бочку! Выкатывай бочку! Принцесса вернулась! Ура!!!
Нуржан покачала головой и ушла в свою землянку.



Утром, едва солнце коснулось верхушек елей, в сонном лагере раздался звон. Четкий, металлический звон железа о железо, нарушающий тишину и требующий внимания. Что могло произойти в такую рань? Опухшие, не до конца  протрезвевшие люди выползали из землянок, напуганные и дезориентированные.

- Набат? Что случилось?

- На нас напали?

- Грабят!!!

Синеватые, помятые лица со страхом уставились на большое дерево, к которому кто-то привязал медный таз, в который стучал рукояткой меча тот самый вчерашний человечек, который приехал с принцессой.

- Доброе утро, господа! Рад видеть вас в добром здравии и прекрасной форме. – Он тонко улыбнулся. – Настоящие солдаты в этот час уже выполняют строевые упражнения, а вы еще не одеты. Даю вам две минуты на сборы, время пошло.

Буммм!!!! И он снова двинул в медный таз. Люди заметались, сталкиваясь друг с другом, теряя войлочные калоши, создавая жуткую суматоху на ровном месте. Рыцарь, улыбаясь, смотрел на них, достав большой брегет из-под полушубка. Разумеется, паника длилась не менее пятнадцати минут, и еще полчаса прошло, прежде чем ему удалось их построить, но он и не рассчитывал на другой результат.

- Итак, господа, раз уж я здесь, то использую свои знания на пользу Ее Высочеству. Я – профессиональный воин, много лет я провел в Харнатском походе в полуденных странах, и опыт у меня богатый. Поэтому я буду учить вас сражаться и соблюдать дисциплину. Запомните, дети мои, дисциплина для воина гораздо важнее умения сражаться, ибо только она заставляет войско действовать, как единый организм. С нее-то мы и начнем...

Он еще долго излагал свои планы, а одурелые крестьяне, никогда не державшие в руках меча, слушали, стоя на морозе. Этот маленький старичок был таким слабым по виду, но в нем чувствовалась спокойная уверенность, внушавшая им уважение ничуть не меньше, чем его высокий титул.

С этого началась в лагере Ундины военная подготовка. Она сама, вдоволь выдрыхлась, поболела с похмелья, и только к полудню показала свой царственный лик на улицу. А там никого не было, все, даже Нуржан, ушли смотреть, как Бедный Рыцарь будет тренировать крестьян и беглых разбойничков.

Вскорости прибежали несколько подростков и скороговоркой выпалили, что им велено готовить обед для солдат, причем быстро, так как они уже идут сюда. Ундина с трудом провернула в голове услышанное и снова завалилась на лавку. Ей было хреново со вчерашней бормотухи.

В разгар ее страданий лагерь наполнился шумом и гомоном, а потом хлопнула входная дверь.
- И чего это мы до сих пор лежим? Ноги отнялись?

Ей не понравился тон, которым это было сказано. Бедный Рыцарь вошел в избушку, снял полушубок и поставил котелок на огонь.
- Что происходит, Ундина? Ты даже чаю себе не поставила.

- Не могу я, плохо мне... – она отвернулась к стене.

- Хочешь полечу?

Ундина недоверчиво обернулась.
- Как?

- Сейчас поймешь. Метод древний, но стопроцентный, помогает всем без исключений. Вставай, одевайся и пошли со мной.

Не сразу, но Ундина дала себя уговорить. Уж очень хреново ей было, а Рыцарь вроде врать привычки не имел. Она оделась, и, стукаясь о косяки, вывалилась наружу. Морозный воздух защекотал ноздри, укусил за нос и стянул губы корочкой, а Рыцарь помахал ей рукой, подзывая куда-то за избушку, где располагались сараи с продуктами. Когда несчастная принцесса доползла дотуда, он кинул ей палку, похожую на ручку от граблей, и взял себе такую же.

- Защищайтесь, Ваше Высочество.

- Ну, нет... только не сейчас... я не могу...

Отличный удар пришелся ей по загривку.
- Ай! Ты чего?

Еще один прилетел по спине в районе поясницы, которая еле сгибалась после ночи на деревянной лавке.
- Больно!!!

Третий пришелся прямо в лоб, так что перед глазами замелькали искры. Это привело Ундину в ярость, и она волей-неволей подняла палку, чтобы защитить себя от четвертого удара.

- Отлично! – прокомментировал Рыцарь, как будто вел открытый урок фехтования. – Теперь немного побыстрее.

Целая серия палочных ударов обрушилась на бока Ее Королевского Высочества, невзирая ни на какие вопли и протесты. Ундина совершенно не успевала за движениями Рыцаря, напоминая неповоротливую корову, которую дразнят мальчишки. Бац! Бац! Она рассвирепела – да как он смеет так обращаться с ней, да еще и публично!!! Схватившись за палку, принцесса размахнулась и со всей дури врезала по тому месту, где стоял ее мучитель... и провалилась вперед, едва не врюхавшись носом в дерево.

Раздался хохот. Ундина взревела и кинулась на обидчика, размахивая палкой. Учитывая ее физическую силу, это могло быть очень опасно, но Рыцарь просто отдвинулся немного в сторону и поставил свою палку так, что оружие принцессы скользнуло по ней, изменило направление и воткнулось в снег, не причинив никому вреда. А сама она запнулась и покатилась под ноги развеселившихся крестьян.

- Аааааа!!!!!!!!!!!!!!! – налитые кровью глаза уставились на Рыцаря. Но он был безукоризненно серьезен и вежлив, учтиво протянул ей руку, чтобы помочь подняться.

- Вставайте, Ваше Высочество. У вас неплохо получается, но вам не хватает самообладания. Ничего, все приходит с опытом. Прошу вас...

Одурелая, ослепленная Ундина сидела на земле, мотая головой и тщетно пытаясь придать себе царственный вид. Не без труда поднявшись, она вытряхнула снег из-под воротника и зашагала прочь, красная и сердитая. Рыцарь догнал ее у самой избушки:
- Ну как, голова не болит?

Она дернулась сказать ему пару ласковых, но тут до нее дошло, что голова и вправду не болит. Да и вообще она давно забыла, что болела с похмелья – средство Бедного Рыцаря действительно оказалось безотказным. От неожиданности она сначала встала и вытаращила глаза в пространство, а потом внезапно расхохоталась.
- Ну жулик! А ведь и вправду вылечил! Теперь мне гораздо лучше!

- Я рад, что вам понравилось, Ваше Высочество.

- Не скажу, что понравилось, но... – Ундина подошла к нему и доверительно взяла под руку, - скажите, а вот так палкой по бокам отхаживать можно научиться? Или это только для особо одаренных?

Рыцарь вежливо улыбнулся:
- Сегодня утром был первый урок, который вы пропустили. Если хотите научиться, придется вставать пораньше.

- А может, мне, как царственной особе, персональный урок полагается?

- Вам, как царственной особе, полагается служить примером для своих подданных, а это значит, вставать раньше всех.

- Нееее, мы так не договаривались...

- А что вы думали – это легко? Балы, увеселения и полная праздность? – они вышли к обрыву, посмотреть на долину, несмотря на то, что солнце давно стояло в зените. Рыцарь окинул взглядом заснеженную, застывшую кружевом долину Нарамана и замер в восхищении. – Посмотрите, какая красота! Как бы ни старался человек, он никогда не может приблизиться к совершенству, сотворенному природой.

Ундина покачала головой, не зная, что ответить. Его реплика о том, что она должна служить примером, поставила ее в затруднительное положение. Дело в том, что она именно так и представляла себе свою роль: ничего не делать, развлекаться и удовлетворять любой свой каприз, а этот старик придумывает что-то сложное и неприятное. Она, разумеется, слышала, что власть – это ответственность, но применительно к себе ей это совсем не нравилось. Причем тут раннее вставание?

- А я люблю тут смотреть на рассветы. – И тут Ундина подумала, что все равно ведь встает ни свет, ни заря понаблюдать за восходом солнца. Так какая разница? Но потом она привыкла возвращаться в избушку и досыпать, а тут ей предлагают махать палкой, да поди еще натощак... – И Лия тоже так делала.

- Откуда ты знаешь?

- Я многое о ней знаю.

- Из рассказов Мими?

Ундина кивнула:
- В основном да, но не только. Иногда мне кажется, что я ее всегда знала, как будто знаю и все. Баронесса, конечно, много рассказывала, но она не могла сказать всего, например, когда я вошла в берлогу, я сразу поняла, что кухня направо, хотя и не знала этого. А там было шесть шкафов на стенах. Откуда я бы могла об этом знать? Не могла же баронесса занудно перечислять весь их домашний инвентарь, тем более, что сама была там всего один раз и дальше зала не проходила. Вряд ли она считала шкафы в ту ночь, когда Змей признался Лие в содеянном...

- И ты хочешь сказать, что знала, что шкафов будет именно шесть?

- Ну, не то что знала, а я именно так и представляла их – на тех самых местах, где они и висели. И в комнату Лии я не заходила, но вот глаза закрою, и словно вижу: по левую руку стоит кровать, перед ней пестрый ковер на полу, а в углу большой пузатый шкаф. Есть еще стол и стул, и рисунки ее везде висят.

Рыцарь побледнел. Он не знал, верить ей или нет, но ему стало немного не по себе. Может, у нее тоже есть способности?
- Скажи, а ты никогда не показывалась ведьме?

- Как же, показывалась! Да еще самым сокровенным местом! – Ундина хохотнула, - тут есть ведьма, по имени Петровна, так именно ей я свои «царские знаки» предъявила. Ей понравилось.

- Да нет же, я имею в виду настоящую ведьму, вроде Ирьи ДеГрассо.

- Это вы загнули, сударь, где ж теперь такую сыщешь? Если во времена принцессы еще можно было найти, то теперь повывелись – поуехали да поумирали. Кстати, а где Ирья? Ничего о ней не слышно?

Рыцарь покачал головой. Именно этот вопрос волновал Змея перед смертью, да и ему самому нестерпимо хотелось бы ее повидать, поговорить, спросить о столь многом, словно она была высшим существом и могла дать ответ на все мучившие его вопросы. Правильно ли он поступал? Ведь это ложь, он сейчас является единственным и неоспоримым гарантом лжи, он, который всю жизнь терпеть не мог вранья. Но годы подзатерли его идеалы, перепутали зло с добром, оставив его одного барахтаться на поверхности воронки, самому решая – то ли выплыть, то ли пойти ко дну.

Одно было бесспорным: войну надо заканчивать. Если эта девочка сможет это сделать, ей простятся все ее ошибки, прошлые и будущие. Только такие дела не делаются в одиночку, а значит, он, Бедный Рыцарь, еще на что-то нужен. Не зря же у него хорошее здоровье в свои восемьдесят три, жизнь сберегла его для какого-то важного дела, и он не имеет права отлынивать.

- Вот что... – он поманил Ундину поближе. – Я солгал, чтобы поддержать тебя, но сделал я это не ради тебя, а ради того, чтобы закончить дело, начатое Лией. Ты сама мне долго объясняла, что это за дело, и надеюсь, что ты была искренна.
Ундина энергично закивала. Как она могла быть неискренной, когда речь шла о ее будущем.

- Но дело в том, что ты не представляешь себе, во что ввязалась. Помолчи, пожалуйста, я это очень хорошо вижу, и я достаточно стар, чтобы разбираться в людях. Тебе сейчас кажется, что все это судьба, тебя ведет высшая сила и прочая подобная ерунда. Хотя, если вдуматься, твое сегодняшнее положение – просто цепь случайностей: начиная с того, что ты дважды встречала баронессу Ферро в приступе откровения, и заканчивая тем, что ты случайно добралась сюда в повозке и спряталась от крестьян. Все это переварилось в твоей голове в фантастический коктейль, и ты уверовала в то, что чут ли не принцесса. Но это не так, и ты первая, кому всегда надлежит об этом помнить. Всегда!

Он подчеркнул последние слова особенно выразительно, глядя в глаза юной самозванке, которой весьма неприятно было такое слышать. 

- Ты взяла имя Лии, чтобы попользоваться, оно тебе не принадлежит. Само по себе это дурной поступок, но он может быть оправдан целью, ради которого он совершен – почти любую подлость в нашем мире можно оправдать целью. Поэтому всегда помни о том, что твоя цель – мир и народное благо, единственное, что служит тебе оправданием.

- Нормально, чо... меня уже в воровки записали... – Ундина надулась, весьма обескураженная и даже обиженная таким поворотом дела.

- А как ты думаешь, это называется? Ты Лия? Нет. Ты называешься ее именем? Да. Значит, ты просто украла его при моей помощи. Я не оправдываюсь, я так же виноват, как и ты. Теперь виноват... Но я точно знаю, во имя чего я это делаю, а ты нет. Для тебя это сейчас приключение с возможностью разом оказаться на вершине мира, но только помни: за все надо платить, даже за то, что ты крадешь. В особенности за то, что ты крадешь – краденое всегда обходится невероятно дорого. Если бы Змей знал, как ему придется заплатить за дочку, он предпочел бы взять в любой деревне подкидыша и воспитывать его честь по чести.

- И чем он заплатил? – осторожно спросила Ундина. Она еще не расспрашивала подробности о смерти Змея, хотя ей было ужасно любопытно – Василисина реплика в башне как-то отбила у нее охоту.

- Он заплатил тем, что дочь отреклась от него, что для него было хуже смерти, а потом он заплатил долгими годами одиночества, беспросветной тоски и горя, и одинокой смертью, когда не было никого, чтобы закрыть ему глаза. Долгие одиннадцать лет он жил наедине со своим кошмаром. Я никому такого не пожелаю.

Ясный день померк от таких разговоров, и Ундина внезапно почувствовала голод. Сейчас бы в избушку, запарить каши, порезать кружочков колбасы, и сидеть бездумно, глядя в огонь, помешивая угли. Если слишком много думать, то открываются неприятные вещи и становится не по себе. Зачем Рыцарь пригнал эти тучи, все ведь начиналось так хорошо и весело? Может, она и воровка, но четыреста человек на горе и под горой – ее заслуга.

- Может, пообедаем? – пискнула она. – На голодный желудок мне всегда плохо думается о серьезных вещах.

- Что ж, пойдем пообедаем. – Он с сожалением отвернулся от вида на Нараман, - а ты знаешь, чем сегодня будут питаться твои люди?

- В смысле? Кашей и мясом, тут ничего другого нет.

- А есть ли у них каша и мясо? Достаточно ли их на всех? Сколько у тебя человек, сколько им на день пищи потребно, и откуда она берется?

- Вот еще этим я голову себе не забивала. У меня есть Нуржан, пусть она и хлещется.

- Кто такая Нуржан?

- Трактирщица с хутора, она тут провиантом ведает. Сейчас и познакомитесь.



В избушке было жарко натоплено. Так приятно войти с мороза, нырнуть в ее ласковое тепло и размазаться по лавке, подставляя к очагу подошвы. Каша уже перепрела в котелке, пока они разговаривали по душам, и Нуржан накрыла на стол, но еще не разливала по тарелкам.

- О, каша! Ну давай, корми нас! Кстати, познакомьтесь: это Нуржан, это Бедный Рыцарь, который помогал Змею растить меня в лесу, так что он мне как второй отец.
Рыцарь посмотрел на Ундину так, что ей захотелось взять свою тарелку и уйти отсюда. Так она и поступила, сев перед очагом и уставившись в огонь. Настроение было испорчено.

А Рыцарь сел за стол, помешал кашу, от которой шел пар и улыбнулся трактирщице:
- Как аппетитно пахнет! Вы знаете, сколько живу на свете, столько убеждаюсь, что даже кашу можно приготовить так вкусно, что пальчики оближешь...

Нуржан пожала плечами.
- А ничего другого тут нет. Хотите ешьте – хотите нет.

Это прозвучало почти грубо, так что даже Ундина подняла голову и с удивлением посмотрела на Нуржан. Чего это она взбесилась? Но Рыцарь и бровью не повел, он с первого взгляда понял, что чем-то не угодил норовистой женщине, и теперь был намерен выяснить, чем именно.

- Я вижу, что вы сердитесь, хотя и не знаю причины. Прошу заранее меня извинить за то, в чем я невольно виноват перед вами.

Нуржан вытаращила глаза. За всю ее жизнь, даже господа, изредко заезжавшие в трактир, с ней так не разговаривали. Наоборот, чем больше человек, тем грубее он обычно себя вел, а тут такой казус: Рыцарь явно был барином, но разговаривал с ней, как с равной. Она даже поперхнулась и забыла, отчего на него сердилась.

- Мне нужно поговорить с вами об очень серьезных вещах. И хорошо бы, чтобы Ее Высочество при этом присутствовала, и все слышала. Ей нужно многому научиться.

Ундина встала и переползла к столу вместе с миской и колбасой. Не потому, что он ее позвал, а потому, что ей стало интересно. Рыцарь достал откуда-то из кармана маленькую книжицу и карандашик, и пододвинул к себе тарелку.
- А почему вы с нами не садитесь?

Нуржан присела на краешек скамейки, кто бы и что бы ей не говорил, с большими господами надо держать ухо востро. Крестьянская смекалка говорила, что только стоит расслабиться, как тебе тут же напомнят твое место – господа не прощают, когда смотришь на них глаза в глаза. С принцессой еще можно ладить, она одной крови со здешним людом, но этот господин явно из другого теста. Интересно, где она его откопала, и что посулила ему, чтобы он поехал с ней? Ведь даже дураку понятно, что если и была когда принцесса, то она была такая, как он, а не такая, как наша рыжая дурища. Но вслух Нуржан ничего не сказала, уставившись тревожными карими глазами в лицо Рыцарю.

- Вы не могли бы сказать мне, сколько здесь всего человек находится? Как можно более точную цифру.

- Сотни четыре будет. Кто их знает, они люди свободные – захотели пришли, захотели ушли...

- Ясно. И вы их всех кормите?

- Почему я? Тут запасы еще с той войны лежат, да мужички промышляют, где охотой, где так чего раздобудут...

Рыцарь положил ложку и посмотрел на нее неожиданно цепко.
- Сколько крупы у нас есть на сегодняшний момент и сколько мяса? Не врите, вы вчера все перемеряли.

Пришлось говорить. Оказалось, что этот господин не дурак, и на мякине его не проведешь. Он ставил вопросы точно, так что не было возможности увильнуть или прикинуться дурочкой. К концу обеда он знал точно, что у них есть, и лицо его затуманилось тревогой.

- Чтобы точно понимать, на который срок нам хватит провианта, нужно знать количество людей. Мы определим норму и будем выдавать провиант по норме, сообразно количеству человек, чтобы не было перерасхода и воровства. Иначе мы долго не протянем. Как ты думаешь, - он обратился к Ундине, - долго ли будут оставаться здесь твои бравые вояки, если им будет нечего жрать?

- Ни единого дня, – кивнула головой Нуржан. – Они крестьяне, привыкли, чтобы брюхо было набито. Всякий люд тут есть, но большинство живет в здешних краях, и они просто разойдутся по домам.

Рыцарь сделал жест, говорящий «ну вот, сама видишь», и повернулся к Ундине.
- Тогда задание, я думаю, тебе ясно. Нужно спуститься, и выяснить точное количество человек в лагере.

- Как это я выясню? Бегать буду, по головам пересчитывать?

- Нет. Ты найдешь в лагере старшего – такой человек есть всегда. Велишь ему разбить народ на десятки, и в каждой назначить командира, потом назначить командиров над сотнями, которые будут подчиняться непосредственно ему. Сразу и станет ясно, сколько в лагере человек.

Вот так просто. Только Ундине сразу показалось неуютным на улице, и так не хотелось выбираться из-за стола.
- Вот ты сходи и прикажи, а я еще не поела.

- Нет, Ваше Высочество, - Рыцар сделал упор на эти два слова, - вы должны уметь командовать. Любыми людьми, в любых обстоятельствах. Если у вас не будет перед ними авторитета, никакой титул, никакие пророчества их рядом не удержат. А умение руководить с неба не падает, так что ступайте и тренируйтесь, это легкое задание.

Трактирщица посмотрела на старика с невольным восхищением, а Ундине ничего не оставалось, как напялить полушубок и идти на мороз.



Легкое задание! Ничего себе! Сам бы тут побегал! Ей пришлось изрядно помотаться, прежде чем она выяснила, кто тут главный. Главных оказалось двое или трое, да и те особо не рвались представляться. Пришлось гавкнуть, чтобы призвать их к порядку.

- Так, сейчас вы выберете промеж собой, кто будет здесь главным, моей правой рукой Это будет только один человек, так что давайте, решайте по-быстрому.

Три мужика, бывалые, крепкие люди, стояли и смотрели на наглую девчонку, слегка прищурившись, словно спрашивая себя: а кто она вообще такая? Ундине припомнились слова баронессы, что принцессу они боялись, потому что она зналась с мертвыми и у нее был дурной глаз. Она такими талантами не обладала, поэтому приходилось сжимать кулаки, очень надеясь, что не придется пускать их в ход.

Один выступил вперед:
- Ну я буду старший. Чего надо?

- Как тебя зовут?

Мужик криво усмехнулся, всем своим видом показывая презрение к девчоночьей глупости.
- Меня не зовут, я сам прихожу.

Тонкое, длинное лезвие внезапно уперлось ему в шею, продавив изрядную ямку.
- Ее Высочество задала вам вопрос. Извольте отвечать.

Глаза мужика мгновенно налились кровью, он схватился голой рукой за лезвие, показывая презрение к боли и то, что он не намерен терпеть над собой командиров. Ундина ахнула, а шпага Рыцаря немного продвинулась вперед с неприятным хрустом, и мужик, так и не назвавший свое имя, рухнул им под ноги, обливаясь кровью.

- Теперь старшим будешь ты, - Рыцарь указал на его побледневшего товарища. – Тебя как зовут?

- Т-т-ттобиас... – он не мог оторвать глаз от корчившегося в агонии, а Рыцарь спокойно переступил через него и взял горсть снега, чтобы очистить клинок.

- Прекрасно. Тобиас, ты назначаешься старшим в нижнем лагере, все эти люди теперь обязаны тебе отчетом во всех своих действиях, а ты обязан мне и принцессе. Это ясно?

Тобиас, все еще наблюдавший за товарищем, коротко кивнул.
- И вот тебе первое задание: у нас должен быть порядок, поэтому ты сейчас займешься тем, что велишь своим людям разбиться на десятки и выбрать старшего. Потом ты назначишь командира на каждую сотню – сотника, и эти люди будут напрямую подчиняться тебе. Ты сочтешь точное число своих людей и доложишь мне до вечера. Приступай.

Он повернулся спиной к оторопевшим крестьянам и поманил за собой Ундину.
- Идемте, Ваше Высочество, у нас еще куча дел.

На сей раз Ундина ему безоговорочно поверила.



- Круто вы с ним! Я бы так не смогла...

- Сможешь. Тебе придется этому научиться.

- Если мне предстоит научиться убивать людей ни за что, ни про что, то я предпочитаю не уметь.

- Тогда убьют тебя. Причем довольно скоро. Как ты думаешь, зачем все эти люди собрались здесь?

Они шли по небольшому перелеску, в котором располагался нижний лагерь. Новости распространяются быстро, и отовсюду, как из-под земли, вылазили люди, чтобы посмотреть на принцессу и на старика, который убивает быстрее молнии. Здесь жили в землянках, устроенных так, чтобы не бросаться в глаза издали – это наделали еще Лиины люди, им оставалось только откопать и расчистить их для себя. Стручки дыма выбивались наружу, создавая ощущение, что земля горит и дымится под снегом.
Рыцарь приветливо кивал людям, а они снимали шапки и привычно кланялись ему, как большому барину. И Ундине тоже кланялись, хотя она для них была фигура непонятная.

- Как зачем? Они хотят мира, хотят свергнуть правителя и восстановить законную власть. Какие еще могут быть резоны?

Рыцарь улыбнулся ей, как щенку-несмышленышу, ласково и терпеливо, но с изрядной долей снисхождения.
- Во-первых, начнем с того, что у каждого свой резон. Кто-то здесь потому, что бежал от военной службы, кто-то разорен и ему больше некуда податься, кто-то ленив и не желает работать, как все, кто-то рассчитывает, что в мутной воде можно будет половить рыбку... Да, что ты так на меня смотришь? Судя по виду некоторых молодчиков, они здесь потому, что расчитывают пограбить в свое удовольствие в ходе военных действий. Кому, знаешь ли, война, а кому мать родна... Кто-то просто отупел, устал и рассчитывает, что ты поможешь им сделать хоть что-нибудь, чтобы изменить ситуацию. Но никто, запомни, никто не пришел сюда ради того, чтобы восстановить королевскую власть. Им до тебя нет ровно никакого дела.

Говоря все это, он не забывал кивать и улыбаться, а иногда даже махать рукой в знак приветствия. Ундина оторопела и впервые задумалась о том, что на самом деле происходит здесь, внизу.

- Но как я смогу с ними воевать, если им на меня плевать?

- Все же как-то воюют, и ты сможешь. Только нужно будет усвоить для себя кое-что.

- Что именно?

- Например то, что они тебе не враги и не друзья. Вообще все люди в мире тебе не враги и не друзья – у всех свои собственные интересы, которые иногда совпадают с твоими, иногда нет. Поэтому надо идти с ними вместе, пока ваши интересы совпадают, и без сожаления расставаться, когда они расходятся.

- А с тем мужиком у вас тоже интересы разошлись?

- А ты думала, я испытываю к нему личную неприязнь? – Рыцарь на мгновение перестал улыбаться и стал очень серьезным. – Мне не доставила ни малейшего удовольствия его смерть, но она была необходима, потому что он представлял собой угрозу. Как ты думаешь, что удерживает массу людей вместе и заставляет их двигаться к одной цели?

- Общий интерес?

- Тоже хорошо, но у такой большой группы людей не бывает общего интереса. Их всегда удерживает страх. Только страх способен заставить людей позабыть о себе и даже умирать во имя кого-то другого. На этот страх вешают красивые ярлыки, называют его долгом, справедливость, честью, но по сути это просто страх.

- Но какой же страх может быть сильнее страха смерти, когда солдат идет в рукопашную?

- Для кого-то – никакой. Такие люди в атаку не ходят, их называют трусами и всячески презирают, потому что общество всегда отвергает того, кто отказывается служить его целям. Для остальных же есть страх порицания, страх самопорицания, который бывает так силен, что затмевает даже инстинктивное стремление к жизни. Ладно, мы забираемся в философские дебри, а нужно нам совсем в другую сторону. Запомни: эти люди должны тебя бояться больше, чем противника.

Ундина вытаращила глаза, а Рыцарь и бровью не повел.

- Если они будут больше бояться противника, то в бою они перейдут на его сторону. Ты должна быть такой силой за их спинами, чтобы они лучше побежали вперед, на штыки, чем назад к тебе. А если ты это красиво назовешь, например: патриотизм, мужество, борьба за свободу, чтобы они гордились своим страхом, то получишь самую высокомотивированную армию.

Они обошли лесок, и, судя по поднятой суете, новый командир не желал разделить участь предыдущего. Рыцарь поднял палец, призывая Ундину послушать, что происходит – люди галдели и спорили, видимо, решая, что делать дальше.

- Еще до заката часть людей уйдет. Это самые умные и дальновидные, которые поймут, что вольности пришел конец – они пойдут искать свободу в другом месте. А с теми, кто останется, мы сможем работать дальше.

- Что значит, «работать дальше»?

- Дисциплинировать, обучать, делать из них что-то, похожее на войско. Дисциплина очень важна. Знаешь, почему в армии такая строгая муштра и такие подчас абсурдные и оскорбительные для человека правила? Потому что каждый солдат должен расстаться со своей свободой и достоинством человека, пройти ломку, прежде чем попадет на фронт.

- Это понятно, люди на войне должны действовать как единый организм, на поле некогда убеждать каждого в правильности своих решений.

- Умница. Для того, чтобы человек в экстремальной ситуации не думал сам, а выполнял приказы, нужна привычка, нужен слом воли. Да и в целом, война – дело совершенно несовместимое с понятием человека, поэтому, чтобы воевать, ты должен отречься от этого звания.

С этим Ундина не могла согласиться, а Рыцарь говорил, что в том, чтобы убивать совершенно незнакомых тебе людей, нет ничего человеческого.

- Но ведь война бывает разная! Иногда приходится защищать себя и свой дом!

- Война всегда одинаковая, девочка, – лицо старого вояки было грустным. – Любую войну развязывают люди, которым она выгодна. А воюют те, кому это и на грош не сдалось, вот они иногда оказываются в ситуации, когда приходится защищать себя и свой дом. Ладно, давай потом поговорим об этом, а сейчас лучше запомни, что тебе придется преодолевать сопротивление. Всегда. И важно научиться делать это правильно: ты должна его вовремя разглядеть, вычленить голову и отрубить ее.

- Как сегодня?

- Да. Я не зря велел тебе найти главного, а не назначить его. Когда люди организуются сами, то у руля непременно оказываются те, кто природой наделен качествами лидера. Они-то нам и нужны, потому что могут управлять людьми. Однако, именно среди них всегда живет сопротивление, которое может склонить голову, примириться и встроиться в твою систему, как господин по имени Тобиас. Он будет доволен тем, что официально является старшим, обладает легитимной властью, в обмен на это он пожертвует своей свободой. А тот, другой, желал быть свободным и сам решать свою судьбу – желание похвальное, но нам оно не подходит. Он стал бы центром притяжения таких людей, если бы остался жив, и потом взорвал изнутри нашу структуру. Но сейчас он мертв, мы ясно показали, что свободе здесь не место, поэтому те, кто не желает склонять голову ни перед кем, сегодня уйдут отсюда. Не надо их задерживать, они нам все равно ни к чему – со свободными людьми каши не сваришь. Останутся те, кому нужна каша, и за них мы примемся по-серьезному.

Рыцарь подмигнул ошарашенной Ундине, которая захлебывалась слюнями и срочно желала уединиться примерно лет на пятнадцать, чтобы обдумать все услышанное. Но такой возможности ей никто не дал, когда они поднялись наверх, их уже ждал Тобиас с докладом: учитывая то, что сказал Рыцарь, к вечеру в нижнем лагере оставалось триста семьдесят восемь человек.

- Экая прорва... – проворчала Ундина, примерно прикидывая, сколько еды понадобится на эту ораву, при том, что они сидят без дела, и кроме жратвы ничем не заняты.

- Начинаешь понимать? – лукаво подмигну Рыцарь, что-то подсчитывая на своих бумажках. – Если сидеть на попе ровно, то мы скоро вылетим в трубу. Нам нужно двигаться.

- Куда?

Рыцарь неопределенно махнул рукой:
- Туда.

Ундина мысленно провела черту от его пальцев  к горизонту и ужаснулась: в той стороне лежали Харамарские болота.



Спустя недолгое время лагерь было не узнать: все пришло в движение, везде кипела деятельность: люди делали оружие из подручных материалов, учились обращаться с ним, практиковами строевую подготовку. С утра до поздней ночи Мглистая одевалась в шум и гам, и даже в глухую полночь раздавался монотонный звон склянок часовых, обходивших позиции.

Рыцарь твердо решил идти через Харамарские болота, никакие уговоры на него не действовали. Ундина обливалась холодным потом при одном упоминании этого места, а ему хоть бы что. Ну еще бы – Лия там прошла, и они пройдут, потому что все замерзло.

- А мертвецы?

- Какие мертвецы? Ты здесь хоть одного видела, а это, между прочим, Нараман, Земля Мертвых. Нет тут никого, может, когда и были, но давно сплыли. Да и вообще, сказками пусть бабки на скамейках развлекаются, а нам дело делать надо.

Все-то у него было дело, никакой тебе мечты или стремления. Все, что Ундина представляла себе в романтически-возвышенном свете, обернулось каждодневным будничным трудом, еще похлеще крестьянского. О пище надо было заботиться, оружие добывать, народ учить, в поход собираться. Все это было нудно, скучно и совершенно неполетно, она даже стала пропускать рассветы и закаты на утесе, потому что времени на них не хватало.

Они съездили на разведку, и Ундина убедилась своими глазами, что Харамарские болота действительно накрепко замерзли. Но ее это не убедило – такой тоской и безысходностью веяло от этого места, что хотелось убежать подальше и никогда сюда не возвращаться.

Но теперь она не осмеливалась перечить Рыцарю, ибо поняла, насколько он хорош в своем деле. Без него она бы и вправду даже не тронулась с места, продолжая пастись на вершине Мглистой, что кончилось бы полным разложением ополчения и крушением всех надежд. А теперь все были увлечены новой, яркой целью – они шли на Ферсанг!

- На самом деле, в Ферсанг мы не пойдем. Я там был и хорошо знаю, что этот город отлично укреплен, нам его не взять с наскока. Но нам это и не нужно, пусть себе стоит – наша цель в другом, в том, чтобы как можно дольше избегать лобового столкновения с регулярными частями.

- Почему? Люди жаждут подвига.

- Жажда подвига сама по себе вреда не наносит. Сама подумай: сколько у нас людей, и сколько в армии, да что там в армии, в  хорошем полку! Кроме того, у нас необученные крестьяне, вооруженные чем попало, а там – опытные солдаты, с лошадями и оружием. Попадись мы им сейчас, нас прихлопнут как муху, но если мы походим достаточно долго...

- То что? Оголодаем и озвереем?

- Нет. Но опыт людей будет расти, а, кроме того, наш отряд существенно вырастет, ибо таких вот, голодных, обездоленных и отчаявшихся в стране очень много. Если мы не попадемся довольно долго, то у нас будет шанс однажды дать войскам Орландо достойный отпор. Кроме того, не забывай о населении – тот, на чьей стороне население, уже наполовину выиграл войну, так что выпрямись, принцесса, и не забывай улыбаться. Люди хотят добрую королеву.

Он был прав, и Ундина смирилась с переходом через болота. Странно, но его идея прямо-таки зажгла людей, внушив им смутные надежды – всюду Ундина видела радостное оживление. А всего-то им дали направление и сказали: идем туда!

Выстроившись на краю болота, они с нетерпением ждали команды, чтобы ступить на промерзлую землю, в которую превратились некогда жуткие топи. Было утро, серое и пасмурное, впрочем здесь всегда было пасмурно – видимо, виноваты  в этом были мерзостные испарения с болот, которые все же пробивались сквозь толщу льда.

Несколько черных ворон носились над ними, истошно каркая. Ундине хотелось взять рогатку и зарядить по ним мелкой картофелиной, но это было совсем не по-королевски. Достаточно того, что ей теперь приходилось всегда держать спину прямо, на чем настаивал Рыцарь. С непривычки все болело, но он говорил, что это пройдет, а привычка останется, и потом она всю жизнь будет выглядеть царственно.
Ну царственно, так царственно. Ундина огляделась и поняла, что стоит на вмерзлых в землю костях – весь берег был ими усеян. Здесь некогда развернулась бойня сторонников принцессы и малиновых, и только немногим отчаянным удалось ускользнуть. Интересно, как она себя чувствовала тогда, стоя здесь, на краю погибели? Сердце Ундины колотнулось, она прикрыла глаза и словно увидела тревожно мятущиеся огни факелов, отражающиеся в черной воде, смерть на мерцающих клинках, и слабый синий огонек, подрагивающий в ночном тумане.

Вот там был ужас, а сейчас ей нечего бояться. Рыцарь уже почти объехал свое войско, проверяя строй и отдавая последние распоряжения, и тут ее вдруг осенило. Ундина выехала вперед и подняла руку, словно приветствуя кого-то невидимого:
- Я приветствую вас, воины! Вечный покой вашим душам!

Шеренга замерла, и даже Рыцарь от неожиданности уронил в снег перчатки.
- Мы пройдем сквозь ваши владения и не причиним вам вреда! Расступитесь же и приветствуйте свою принцессу!

С этими словами Ундина двинулась вперед, примерно в ту сторону как говорил Рыцарь. Спина ее была безупречно прямой, а голова откинута назад – хоть картину пиши. Оторопелые люди сначала встали, как вкопанные, а потом кинулись вперед все сразу, и рыцарю стоило большого труда восстановить порядок.

- Ты что тут за цирк устроила?

- Мне нужно нарабатывать авторитет, ты же сам сказал. Вот и нарабатываю. Лию все боялись, потому что думали, что она мертвая – пусть и меня боятся. Мы еще на тот берег не прибудем, а народец наш уже небылиц себе навыдумывает, я их знаю. Сама такая.

Она подмигнула Рыцарю и поехала вперед, как ни в чем не бывало. По замерзшим болотам было легко ехать, как по тракту, но чем дальше отступал от них нараманский берег, тем больше Ундине становилось не по себе. Кроме того, прежде чистый горизонт, просматривавшийся чуть ли не до самого Ферсанга, внезапно заволокло туманом. Откуда эта мерзость взялась в морозный день? Непонятно. А вдруг это она накликала своим дурацким приветствием, и сейчас жмурики явятся к ней поздороваться, а заодно посмотреть, что тут за принцесса такая нарисовалась?
Холодный пот потек по спине, а тут еще ее догнал Рыцарь и шепнул на ухо:
- Сильно не спеши. Видишь, туман?

- Вижу, не слепая. Что, думаешь, там мертвецы?

- Да какие мертвецы! Туман появляется из-за разности температур в воздухе и у поверхности земли – это значит, что здесь теплее, чем у берега. Возможно, подземные источники или ключи горячие имеются, и мы вполне можем вляпаться в настоящее, незамерзшее болото. Я отправил вперед разведчиков, но мало ли что...

Прямо от сердца отлегло, но все равно было страшно. Так и казалось, что сейчас из клубов густого дыма на нее вылезет какая-нибудь полусгнившая рожа, и она умрет на месте от разрыва сердца. Туман становился все гуще, а копыта коня стали оставлять следы – Рыцарь был прав. Она замедлила ход до минимума, продвигаясь вперед буквально шагом, а белое облако пара вокруг них становилось все гуще, она уже и Рыцаря-то с трудом видела, хотя он ехал в метре от нее.

- Ваше Высочество..

- А? – ей в бок ткнулось древко копья. – Держите его и не отпускайте, не то потеряемся.

Он велел колонне остановиться и обвязаться веревкой, каждый должен был чем-то привязаться к своим соседям спереди и сзади. Кроме того, нескольких парней он заставил колотить железяками, обозначая их присутствие в тумане. Сама Ундина никогда бы до такого не додумалась.

Время шло, и они продвигались вперед очень медленно. К счастью, тут было не очень холодно, и они не успевали замерзать из-за теплых испарений. Но лучше было бы вовсе без них, ибо они давно уже бы высадились на берег в Ферсанге.

Все кончилось внезапно – налетевший порыв ледяного ветра разогнал клочья тумана и они поняли, что пришли. Вожделенный берег был в стоне метров, оставалось только преодолеть узкую полоску льда, который выглядел вполне надежным. Ундина снова подняла руку и, словно из озорства, проорала на многие мили:
- Спасибо вам, воины! Мир вашим душам!



Она тоже оказалась права – немудреное хулиганство имело далеко идущие последствия. Легенда о вторичном переходе через Харамарские болота и договоре принцессы с мертвыми родилась раньше, чем она ступила на ферсангскую землю. Что-то кому-то приблазнилось в тумане, и вот поползли слухи, что они пробивались сквозь строй мертвецов, смотревших на них голодными глазами, но не трогавших, ибо принцесса не велела.

- Яхуу!!! Я мертвая принцесса!!! – голосила Ундина в командирской палатке, а Рыцарь болезненно морщился.

- Вы не могли бы заткнуться, Ваше Величество?

- Нет, не могла бы! Яхууу!!!!

- Знаете, примета дурная. – Ундинину радость как корова языком слизала. – Лия тоже называла себя мертвой прнцессой, и, как видите, все сбылось. Я бы не хотел присутствовать еще и на вашей казни.

- Не дождетесь, - насупилась Ундина.

Ей пришлось поневоле ограничить свое общение с народом, ибо ее жизнерадостная и пыщущая здоровьем физиономия никак не вязалась с обликом мертвой принцессы. А кроме того, места тут были незнакомые, люди тоже – может, были те, кто помнил Лию в лицо. Поэтому она особенно не отсвечивала, предпочитая ночные вылазки вместе с Рыцарем, который, казалось, вообще не спал.

- Я уже стар, и в моем возрасте жалко тратить время на сон. Очень скоро мне придется покинуть эти места, мое тело и мою жизнь, я хочу успеть до этого момента как можно больше. Когда тебе будет восемьдесят три, ты поймешь, что я был прав.

- Я не доживу.

- Если будешь жить правильно, то доживешь.

Жить правильно по Рыцарю означало вставать на рассвете, держать свое тело в узде, мало есть, много думать и все о хорошем, и трудиться на благо человечества. Примеряя его постулаты на себя, Ундина все больше убеждалась, что до восьмидесяти трех она не доживет.

- Я ненавижу вставать рано, ненавижу... И работать я тоже не люблю. Какой смысл быть королевой, если вкалываешь, как последняя прачка? Я вот не понимаю, если честно. Тот, кто хочет славы... ну ладно, пусть. Но я-то не хочу, мне вообще по барабану – мне бы есть-пить досыта, спать на чистом, носить новое и ничегошеньки не делать! Вот это королевская жизнь, а не то, что ты мне там расписываешь.

Рыцарь хмурился.
- Помнишь, о чем мы с тобой в первый день говорили? Имя, которое ты носишь, тебе не принадлежит, а значит, тебе придется платить за него. Что ты предпочитаешь: заплатить ударным трудом и честной жизнью или положить голову в застенке?

Ундина кисло улыбалась, но не сдавалась, Рыцарь нутром чуял, что она ему не верит. Жизнь немало потрепала ее, дав хороший опыт, и этот опыт удерживал ее от того, чтобы взбунтоваться и накуролесить. Но это было здесь, она еще не вошла во вкус, не почуяла за собой силу – если честно, он беспокоился о том, что будет дальше, если все пойдет так же хорошо.

А Ундина не беспокоилась, и зря – ибо все их передвижения мгновенно становились известными, и кое-кто, подобно Рыцарю, умел думать не только до конца вечера, но и на несколько шагов вперед. Если бы она была внимательнее, то заметила бы, что Рыцарь стал продвигаться внутрь страны намного медленнее, и постоянно засылал вперед разведчиков. Сейчас он полностью повторял путь принцессы Лии – завернув от Ферсанга на Елабер, он вызвал в отряде бурю недовольства.

- Угомонитесь, у нас и без этого скоро будет шанс себя показать, хотим мы того или нет.

- Это почему?

- Потому что господин правитель на таких, как мы, собаку съел. И не одну. Ему прекрасно известно где мы, кто мы и чего мы хотим, и, я думаю, мой план он понимает. Так что постарается придушить зло в колыбели, как он это уже однажды сделал.

- Меня папочками с документами не возьмешь, - беспечно отмахнулась Ундина, - у меня нет родственников.

- У каждого человека есть свое слабое место. А правитель умен, очень умен. Я бы даже сказал, что он самый умный человек из всех, кого я знал.

- Почему ты тогда не служишь ему, раз он такой умный?

- Потому что он мерзавец. Я не служу подлецам.

Они расположились лагерем на том же месте, где закончилсь история принцессы. Суеверный Рыцарь на сей раз начисто забыл все свои суеверия, ибо место было хорошее, стоять тут было удобно.

Каждый день их отряд увеличивался в числе: люди шли отовсюду, из всех уголков Ферсанга и даже Арпентера. Именно последние и донесли Рыцарю, что Лиеррский полк вышел за ними и скоро подойдет к Серану.

- Это опасно?

- Еще не знаю. – Старый воин чертил на листе бумаги примерную карту провинции. – Вот смотри: это Серан, здесь он неширокий, но довольно бурный, а поэтому опасный. Через реку существует мост, по которому можно переправиться. Что сделает Лиеррский полк?

- Переправится и пойдет на нас?

- Я бы не пошел. Я бы остался на том берегу и вызвал подкрепление из Ферсанга.

- Из города?

- Ага. Там, между прочим, отличный гарнизон, достаточный для того, чтобы уколоть нас в задницу, заставив сделать глупость и сунуться через реку. Там они нас и будут ждать, чтобы спокойно резать по одному. Даже если мы сможем переправиться, они нас сомнут – у них кавалерия, и на открытом арпентерском берегу им есть, где развернуться.

Все сказанное звучало довольно серьезно, и Рыцарь взволнованно ходил взад-вперед по палатке, пока Ундина тупо таращилась на исчерканный листок.
- Мне надо подумать и самому посмотреть. Одевайся!

- А прием здесь я? Я все равно ничего не понимаю в сражениях.

- И не будешь, если будешь тут сидеть. Одевайся и на коня, поедем смотреть своими глазами, что там за местность.



Вот так, неожиданно для себя, Ундина оказалась в гуще событий. Яростная ночная скачка продула ей голову, и теперь она напряженно всматривалась в местность, стараясь ничего не упустить, все понять и запомнить. Воистину, ей чудовишно повезло, что у нее есть Рыцарь, и что бы он ни говорил, это не просто так. Это сама судьба, потому что просто невозможно быть такой везучей сволочью без особого смысла.

Они подъехали к Серану в тяжелый и таинственный час, когда отлетают несчастные одинокие души. Перед рассветом всегда по-особому тревожно, ночь злобствует, прежде чем сдаться и покинуть землю. Белое марево висело над заснеженными полями, мешая им как следует рассмотреть местность. Все было тихо, дорога пустынна – там, где поднимались клубы пара над водой, она становилась широким деревянным мостом на множестве опор, способным выдержать не одну груженую телегу.

Ферсангский берег был выше и круче, он даже распадался небольшим обрывчиком, спускаясь к реке, где клубы пара были такими густыми, что напоминали Харамарские болота в их самой непроходимой части. Рыцарь соскочил с лошади и быстро сбежал к реке, начисто исчезнув из глаз за какую-то секунду. Его проворство и легкость в движениях невольно внушали Ундине зависть, ибо она даже в свои двадцать лет не могла себе позволить многое из того, что он делал играючи.

- У меня слишком большая жопа... – ворчала она, всегда с тревогой забираясь на лошадь. Как ни старался Рыцарь, верховую езду она так и не полюбила, предпочитая передвигаться пешком. Вот и сейчас она бы с радостью соскочила вслед за ним, но потом бы ей пришлось опять взбираться в седло, а этого без посторонней помощи она делать не могла. – Вот и сиди тут как дура...

Далеко, там где кончались холодные, бурливые волны, светились маленькие огоньки, желтые и красные. Рыцарь говорил ей, что в той стороне стоит усадьба смотрителя моста, и огоньки он вывешивает специально,  предупреждая путников, где именно находится мост. Специально или нет, но смотрелось это жутковато: трепещущие красные глазки где-то далеко, в туманной бурлящей тьме. Ундине казалось, что неизвестное науке чудовище наблюдает за ней издалека, готовится к прыжку, высматривает незащищенное место.

- Смотри-ка, а мост и правда деревянный! – внезапно раздалось из-за спины, и Ундина чуть не шарахнулась в сторону вместе с конем. – Неожиданно...

- Тьху ты, напугал! Я чуть не обкакалась... Чего тут удивительного? Ты думал, что мост каменный будет?

- Неа, железный, это ж Ферсанг – железная земля. Тут живут такие мастера, что им раз плюнуть – мост сотворить. В Амаранте, при университете, даже целую школу открыли, чтобы обучать обращению с металлом. Уж такие-то вещи наш правитель за версту чует.

Ундина хмыкнула:
- Гм, а мы идем его свергать. Может, повернем, пока не поздно, а то замочим благодетеля нации...

- Ты его сначала замочи, мочильщица. – Рыцарь снова взобрался на коня и двинулся вдоль берега, осматривая рельеф местности. – Вот завтра-послезавтра встретимся с правительственными войсками, может и повернуть придется. Тебе переход через болото, я гляжу, голову вскружил, а Орландо таких как ты пачками кушал и не давился. Не стоит его недооценивать.

Он взобрался на мост и двинулся вперед, к Арпентерскому берегу. Ундина была вынуждена последовать за ним. В тумане бурлящая река казалась кипятком, в который стоит упасть, и немедленно сваришься.

- УУ-ууу-у! – Ундина с кем-то переговаривалась, а Рыцарь морщился от ее дурашливости. – А ты знаешь Орландо?

- Мы встречались.

- И какой он?

Рыцарь пожал плечами.
- Обыкновенный. Рыжий, конопатый, сейчас на макушке залысина, роста среднего, худой... Что тебе еще сказать?

- Да нет же, какой он человек?

- Этого я не знаю, в душу ему не смотрел. Змей знал его лучше, они общались.

- Общались? Со Змеем?? После убийства Лии???

Красные огоньки в тумане приблизились и выросли до размера фонарей, укутанных в красную бумагу.

- Занятно придумано. – Рыцарь рассмотрел сооружение. – Эдак можно любого цвета огни устроить...

- Стой! Кто идет? – из тумана на них выплыла рогатина, да оглушительно взвыла собака. Смотритель, растрепанный седой человек, не спал в ту ночь, все ему чудилось, что какие-то черные тени ползут по мосту из Ферсанга. И вот, на тебе.

- Доброй ночи, сударь. – Рыцарь был, как всегда вежлив. – Нас двое, я и вот эта девушка, мы не причиним вам вреда.

Смотритель осмотрел их внимательно и убедился, что перед ним действительно старик и девчонка, которых опасаться не стоит. Рогатина опустилась.

- Что вы шляетесь по ночам? Тут неспокойно, говорят бунтовщики снова собрались в Елабере. Вот, скоро прибудет полк из Лиерра, разгонят их, как тогда разогнали. Нечего тут ходить, нарушать спокойствие и порядок. Принцесса их, видите ли, опять воскресла! – Он хохотнул. – Я помню еще тот раз, когда они тут стояли, все ждали: принцесса придет, принцесса придет... А она так и не явилась! И знаете, что я вам скажу: сказки все это, выдумки. Тяжко людям жить, вот они и выдумывают себе, что придет принцесса, да разом все наладит, но мы-то знаем, что разом только смерть приходит, да и то не всегда.

Занятный тип. Рыцарь улыбался, а Ундине хотелось дать ему промеж глаз. Она насупилась и повернулась назад, чтобы посмотреть на Ферсангский берег, который нависал черной полосой над бурлящей поверхностью воды, и ни один огонек не нарушал таинственного безмолвия.

- Скажите, сударь, это там лесок поодаль? Где он заканчивается?

Рыцарь о чем-то негромко разговаривал с этим неприятным типом, а Ундина осматривалась вокруг: этот берег был пологим, с далеко убегавшими лугами и небольшим лесочком, как подковкой окружавшим переправу. Спрятаться негде. Как тут воевать? Лохматая собака перестала гавкать и теперь ластилась  к ней, вставая на задние лапы, чтобы дотянуться до всадницы.

- Ну ладно, ладно... – Ундина наклонилась и потрепала ее по голове. До нее донеслось сказанное Рыцарем.

- Говорите, там проход есть? Отлично. Знаете, что, мы сейчас вас покинем, но скоро вернемся. Ундина! Поехали, девочка, время поджимает.

Он пришпорил коня и вихрем пронесся мимо оторопевшего смотрителя, явно не ожидавшего от старика такой прыти. Ундина последовала за ним.

До самого рассвета они рыскали по перелеску, словно что-то искали. Рыцарь все время оглядывался, вертелся, осматривался – короче, действовал на нервы уставшей и проголодавшейся принцессе.

- Что мы тут ищем? Может, хоть трактир найдем – жрать охота!

- На войне, моя дорогая, пожрать не каждый день удается. Привыкай.

- Так что мы здесь делаем-то? Ты хоть объясни, а то я чувствую себя старой котомкой, которую и нести тяжело и бросить жалко.

Рыцарь снова улыбнулся. Уже рассвело, стало довольно хорошо видно, и он протянул руку, показывая ей просвет между деревьями:
- Смотри сюда, это дорога в Лиерр. Именно отсюда придет лиеррский полк, чтобы переправиться через реку и надавать нам тумаков. Однако, мы устроим им небольшой сюрприз. – он подтащил принцессу поближе, чтобы показать пологую равнину, сбегающую к Серану. – Лиеррский полк, если мне не изменяет память, почти на две трети кавалерийский, и это место может стать для него отличным плацдармом для атаки. Видишь, как здесь просторно, лошадям есть где разогнаться.

Лицо его было таким хитрым, что Ундина подумала, будто он спекулянт с ярмарки. Непонятно ей было, что он говорит, но раз он такой довольный, значит, дело не так уж плохо.

- Мне очень нравится этот лесок. Я в него просто влюблен. Великолепный лесок. – Он повернулся к Ундине. – Мы с тобой не зря проездили всю ночь, мы узнали самое главное. Битва состоится на этом берегу, а не на том.



Смотритель чистил фонари, когда они вернулись на мост, и лицо его было подозрительным и замкнутым. Рыцарь снова приветливо улыбнулся и помахал рукой.
- Всего вам доброго, сударь. До скорого свидания!

Тот не ответил, отвернулся, показывая, что не желает их знать, и они уже было проехали мимо, но Рыцарь все же вернулся и что-то сказал ему, отчего тот побледнел и выпустил из рук тряпку.

- Что ты сказал ему? – поинтересовалась Ундина.

- Посоветовал съездить навестить родню в Арпентере или Ферсанге, если она у него имеется. Нам надо спешить, Ундина, теперь наша судьба зависит от быстроты и скрытности, с которой мы будем действовать.

Да уж, стоит тебе что-то возненавидеть всей душой, как оно начнет тебя преследовать. Ундина ненавидела верховую езду, зато редко проходил день, чтобы ей не пришлось отбить себе задницу. Она летела вслед за Рыцарем и думала: ему восемьдесят три года, а он спокойно даст фору не только ей, но и многим молодцам из их отряда. Каков же он был в молодости?

Рыцарь рассказывал ей о себе и своих злоключениях в Харнате, но она не поверила. Не мог такой человек столько лет ходить в дураках и побираться, умирая с голоду, пока Василиса его не подобрала. Врет он все. И про Орландо врет – как мог Змей с ним общаться, когда он загубил его дочку? Кого бы расспросить об этом, чтобы уж наверняка? Но, как ни крути, получалось, что некого.

Прибыв в лагерь, Рыцарь бстро поднял его и стал отдавать распоряжения, из которых Ундина поняла, что они немедленно выступают и со всех ног следуют к переправе через Серан. В трубы не трубят, в барабаны не стучат, огни не зажигают. Все должно быть быстро и тихо.

Она еле успела что-то перекусить, возмущаясь, что принцессе и поспать некогда, но Рыцарь только кинул ей подбитый мехом плащ – мол, завернись, да подремли в седле, все так делают во время переходов. Но Ундина не умела спать в седле! В седле она вообще ничего не умела, только падать! Снова потекли часы, заполненные будничной возней и суетой, и она с горечью думала, что романтики, похоже, на свете не существует вовсе – досужие писатели придумывают всякую ерунду, чтобы забивать головы доверчивым людям.

Они очень спешили. Рыцарь был как на иголках, по десять раз в день объезжая серую громаду их войска, молча двигавшегося к реке. Черные, жирные вороны кружили над ними – не такие, конечно, как перед Дремуим лесом, но тоже неприятные. Ундина думала, что они, наверное, видят их с высоты как серое колышашееся пятно, в молчании ползущее куда-то на север.

Через сутки они достигли Серана. Рыцарь мгновенно снарядил разведчиков и собрал совещание прямо на воздухе, ибо никто не разбивал шатров, не зажигал огней и не ложился. Что поняла Ундина из сказанного, так это то, что часть людей уйдет в лес и сядет в засаду, а часть будет срочно перекапывать луг, приготовляя волчьи ямы, как при охоте на дикого зверя. Эти ямы они замаскируют, завалят снегом, чтобы неприятельская кавалерия охотно кинулась вперед, не ожидая подвоха.

Часть войска останется на берегу, будет обороняться, заманивая противника вперед, а потом разбежится по сторонам, открывая берег и сливаясь с теми, кто сидел в засаде, чтобы ударить сзади и сбросить в реку тех, кто проскочит заграждения. Рыцарь много еще говорил, но Ундина была сонная, и многого не поняла. Теперь, когда она слезла с коня, меховой плащ ей очень пригодился – на телеге нашлось укромное местечко, и она тихонько прикорнула, совершенно потеряв интерес к пока что главному сражению своей жизни.

Проснулась она ночью, уже на том берегу. Вокруг царила абсолютная тьма, такая, что хоть глаз коли, но в этой тьме бурлила жизнь. Негромкие голоса, шорохи, таинственные звуки раздавались со всех сторон – невидимые существа делали свое дело, не останавливаясь ни на минуту. Ундина потаращилась еще немного в темноту, но ничего так и не увидела, поэтому завернулась поудобнее и снова легла спать. На войне что сон, что еда лишними не бывают.



Утром она открыла глаза и обалдела – за ночь луг был почти полностю перепахан. Огромные ямы, как братские могилы, расчертили его поперек. Сейчас люди сменились, их спешно докапывали, втыкали на дно острые копья, а потом укрывали ветками и тканью, чтобы снова забросать снегом.

Рыцарь нервничал, хоть и не показывал своего напряжения. Он знал, что неприятель уже на подходе, и очень переживал, успеют ли они закончить свое дело, ибо их сила была во внезапности. Ундина смотрела на выстроенные вдоль берега телеги, запруженный мост, и ей казалось, что никто никуда и не двинулся, все еще там, у переправы. Ей тоже было тревожно.

К вечеру пошел снег. Крупными хлопьями он падал на землю, укрывая их следы пушистым ковром. Все то, что они натворили с лугом, медленно, но верно скрывалось, растворялось в ослепительной белизне.

- Наше дело правое, Ундина, даже природа нам помогает.

Рыцарь сказал это с чувством, хотя вообще всегда повторял, что на войне нет места везению и случайностям. Он не спал уже несколько суток, и глаза его провалились, но энергия, казалось, только росла. Как натянутая струна, старый воин был в напряжении, и Ундина невольно заражалась его силой и верой в победу. Рядом с ним она ничего не боялась, полностью уверенная, что он знает, что делает.

Однако, когда ветер разогнал снеговую тучу и луна засияла на небе так ярко, что стало видно словно днем, Рыцарь внезапно замер, подняв вверх указательный палец. Ундина почувствовала, как ее сердце трепыхулось и завалилось куда-то в пятки, даже не предупредив: из-за поворота на дорогу выехали два всадника. Они ступали осторожно, стараясь не шуметь, и, увидев копошение на берегу, замерли, всматриваясь и  вслушиваясь.

Ундина с Рыцарем были недалеко от них, надежно укрытые от взора заснеженными ветвями. Вообще весь лесок был напичкан людьми, как фаршированная утка, но эти люди не издавали ни звука, совершенно невидимые и засыпанные снегом. Всадники стояли, тихонько переговариваясь, видимо, решая, что делать дальше. С берега они были не видны, зато отсюда, из кустов, из было прерасно видно. Ундина тихонько потянула Рыцаря за рукав и провела ладонью у горла, кивнув на разведчиков, но, к ее удивлению, тот отрицательно покачал головой и дал им спокойно развернуться и уехать.

- Они же доложат, что мы здесь! – прошипела принцесса одними губами, когда они удалились на достаточное расстояние.

- Этого нам и надо. Теперь готовьтесь, очень скоро они будут здесь. Так, Ваше Высочество, вас мы посадим вот на это дерево – там неплохие ветки, чтобы вы сидели и не безобразничали. И чтобы я вас не видел до полного окончания сражения, как бы оно ни кончилось.

- Но я же принцесса!

- Кто-кто? – хитро сверкнул глазами старый пройдоха. – Принцессой вы потом побудете, а сейчас вы просто девочка, которая может с непривычки наложить в штаны и наделать глупостей. Поэтому полезайте и сидите тихо. Мы победим – торжественно слезете, мы проиграем – слезете по-тихой, ночью, и улепетнете, будете искать счастья в другом месте. Ну, вперед...

Он подсадил Ундину, которая не без облегчения залезла повыше и завернулась в меховой плащ, который был грязно-серого цвета и отлично маскировал ее среди ветвей. Место действительно неплохое, не считая того, что ей было видно на версту вперед, и она первая увидела, как на горизонте поднялась черная пыль, а потом земля задрожала от конского топота. Скрытые снегом повстанцы не видели того, что видела она – на весь горизонт растянулась черная цепь конницы, летевшей вскачь. Страшно было так, что Ундина сжала попу изо всех сил и вцепилась в ствол дерева, зажмурив глаза в тот момент, когда передие ряды с гиканьем пронеслись мимо них.
Ни одна ветка в замершем лесу не дрогнула. А были ли там люди? Может, Рыцарь сыграл с ней дьявольскую шутку – закинул наверх, а сам исчез вместе со своими вояками. От ужаса она даже открыла глаза и увидела, что на берегу поднялась паника: люди заметались, огни заметались перед лицом надвигающейся катастрофы. Черной лавиной конница вылетела на заснеженный луг, грозя смять и сбросить в реку скопившихся на берегу повстанцев. И тут случилось неожиданное: как волна впитывается в песок, так и атакующие ряды внезапно начали исчезать, проваливаясь сквозь землю. Крики боли и ярости заполнили берег. А сзади все поджимали новые силы, ямы заполнялись доверху, и солдаты скакали по телам своих товарищей, вперед, туда где их ждали новые ямы.

Страшно было, как в кошмаре. Несколько раз Ундина в последний момент ухватывалась за ветки, чтобы не упасть. Руки-ноги ее затекли, замерзли, но она ничего не чувствовала, и не могла даже сказать, за что именно она держится. Если бы она была там внизу, она точно померла бы со страху.

К рассвету неприятель все же преодолел бесконечный луг, заполнив ямы своими солдатами, и на берегу завязалась драка. Лес по-прежнему хранил молчание, и только когда последние ряды лиеррского полка втянулись внутрь, повстанцы на берегу внезапно подались в стороны, освобождая проход к реке, а сзади, из леса на них бросились те, кто просидел всю ночь в засаде.

И в этот момент полыхнул мост. Пламя поднялось к небу быстро и мощно, ровным столбом взвившись над занимающейся зарей. Остатки лиеррского полка оглянулись и поняли, что они окружены со всех сторон, а перед ними только бурная река и горящий мост...



Солнце стояло уже высоко, когда Ундина услыхала внизу тихий свист – это Рыцарь вернулся за ней, ведя в поводу ее коня. Пора было спускаться, пока никто не видит, где разместилось Ее Высочество. Она слезла, чуть не плача от боли в мышцах, и с наслаждением хлебнула из фляги, любезно предоставленной Рыцарем.

- Жесть... Я тут чуть не померла на этом дереве.

- Ты чуть не померла, а многие и вправду померли. Едем, пора принимать капитуляцию у поверженного противника.

Это было гораздо интереснее, чем сидеть на дереве, и Ундина приосанилась в седле, даже забыв на время, что наездница из нее никакая. Солнце светило ярко, ветер трепал рыжеватые волосы, и перепачканные грязью и кровью люди склонялись перед ней, прикладывая руку к сердцу.

- Слава Ундине! Слава мертвой принцессе!

Вчера еще мирная переправа теперь была изрыта, залита кровью. Дым от сгоревшего моста стелился по земле, а на той стороне раздавались крики ярости и отчаяния. Это был подоспевший гарнизон Ферсанга, который теперь мог только кусать локти – Серан в этом месте был бурливый и своенравный.

Ундина улыбнулась краешком губ. Пусть себе орут, она теперь в Арпентере, и голыми руками ее не возьмешь. Именно здесь, среди криков и стонов раненых, она вдруг почувствовала, что мощный вихрь событий подхватил ее и несет вперед, независимо от ее воли. Она просидела на дереве всю ночь, она пальцем о палец не ударила ради победы, но победа принадлежит ей, и теперь она может идти только вперед. Все пути назад остались там, в Нарамане.

Она подняла голову и приветственно кивнула своим людям. Теперь она принцесса, и пусть кто-нибудь попробует ее остановить. Ундина входила в Арпентер хозяйкой.