Ахнувшее эхо

АХНУВШЕЕ ЭХО

        Война, та, которая много горя принесла, уже два года как закончилась. Люди в трудах устраняли все последствия разрухи принесённые войной. Оставались ещё запретные зоны на полях колхоза, куда нельзя было ступать ноге человека – не пришла ещё очередь тех полей к разминированию по графику, утверждённому где-то в верхних  инстанциях.
       Взрослому населению деревни, с сильно поредевшим составом мужиков, приходилось тяжело – не хватало рабочих рук и от зари до зари работали все, исключая самую малую детвору, которая по этой причине была предоставлена полной свободе и порой творила такое, что узнай про это их родители, то поседели бы ещё больше, чем от той пережитой войны.
       Мальчишки делились на компании, человек по пять и в каждой компании был свой вожак, а то и два и свои тайны, которые не раскрывались ни в какую, на сторону.
      Они в общую ватагу сходились только под вечер и занимались правильными, по мнению взрослых, делами: летом гоняли тряпичный мяч, слабо зная и тем более слабо соблюдая правила футбола, иногда решая спорные вопросы игры потасовкой, зимой тоже находили общие забавы в катании с горы на санках и на чём попало.
       Больше раздолья приносило им лето: полив по заданию матерей огороды и, накупавшись до синевы и мелкой зубовной дроби, они находили много времени для тайных мальчишеских забав. Хотя они и не считали это забавами и не как не относили свои тайные дела к какому бы то не было роду деятельности человека – такое могли определять только взрослые, и все их дела, ставшие известными, подпадали под разряд проказ, за что и были нещадно драны зады мальчишек, уличённых в этом.
       По этой причине и наблюдалась в среде их компаний большая скрытность и конспирация. А тайн у мальчишек хватало: столько война им оставила оружия, мин, снарядов и патронов. У каждой компании имелся свой «арсенал» и по нескольку «складов» с разным военным вооружением.
       Они постреливали в дальних оврагах, иногда взрывали какой-либо боеприпас, чутко потом отслеживая реакцию взрослых на звуковое сопровождение их делам и, убедившись в полном недоумении тех и, получив от них наставление, что если будут лезть к найденным взрывоопасным средствам, то наказаны будут крепко, снова, выждав какое-то время, возобновляли свои дела, при этом, как ни странно, координируя эти действия между своими компаниями и соблюдая при этом даже какую-то очередь.
        В одном овраге стоял подбитый немецкий танк «Тигр», оставшийся там по причине первоначальной незамеченности и дожидавшийся, уже обозначенной в верхах районной власти, эвакуации. Одна из самых авторитетных мальчишеских компаний «опекала» этот «Тигр» и не допускала к нему остальных, желающих тоже покорёжить его. Решили парни взорвать в хлам этот ненавистный танк потому, что вдоволь его: и жгли уже до полного выгорания краски, и разбирали всё на части, и корёжили безжалостно, что поддавалось их силе.
        Стащили к нему всё и припрятали, что могло взорваться из своего имеющегося и ещё даже одолжили у других. Уже у них был назначен день «возмездия», когда они собирались заложить заряд, но тут вышла нежданно закавыка.
       «Тигр» тот эвакуировали приезжие военные, прибегнув вдобавок к своей технике, ещё и к помощи колхозного трактора, который по причине своей старости и ветхости сломался вконец и напрочь от такой тяжёлой работы, брошен был на том же месте и уже окончательно определён к списанию и дожидался документального оформления акта и сдачи во вторчермет.
        Поскольку это затянулось, ребята в своих разговорах, не развинчивая трактор, пришли к спору: крепче что, наш трактор или немецкий танк и решили выяснить. Наш трактор конечно должен быть крепче, они даже представляли, как бы разлетелся тот «Тигр» на мелкие кусочки потому, что он из крепкой, но хрупкой брони и она хорошую прочность имеет только против пробивания её снарядами, а выдержать мощный взрыв не способна, трактор же сделан из железа, которое тянется. Такое представление имели ребята о прочности металлов и сплавов, согласно ошибочному разумению самого авторитетного и самого старшего из своей ватаги, но проверить могли только, какие разрушения получит трактор.
       Да и вообще, им давно хотелось, что-то грандиозно взорвать, не «Тигр» тот – так что-нибудь, а тут трактор подвернулся и что он всё равно к списанию предназначен, ребята своим умом во внимании тоже держали – всё таки дети войны, понимали по особому смысл жизни, хоть и пацаны – оторванцы ещё те были.
        Заложили свой запас боеприпасов под него, высыпали запальную дорожку из пороха за холмик в стороне от оврага. Спрятались, ещё раз осмотрелись – нет ли кого посторонних поблизости (всё предусмотрели – не даром дети войны, ещё раз сказать нужно) и чиркнули спичкой.
        С шипением и дымком убежал за холмик огонёк, еле видимый при дневном свете и, спустя мгновения томительного ожидания, отмеченного страстным вожделением…, жахнул взрыв.
        Такого взрыва, ребята, слышавшие грохот войны, прокатившейся два раза, туда и обратно, через их детство, не слышали, да и взрослые, даже прошедшие войну, тоже многие, не слыхали такого.
        Кепки с голов мальчишек отнесло в сторону, взъерошило им волосы, чуть самих не оторвало от земли и потом обильно присыпало землёй. Хорошо, что ни одна железяка, падая обратно с вышины, не попала в них.
        Ребят как ветром сдуло оттуда и они почти одновременно разбежались по домам с той ребятнёй, которую взрыв застал в деревне, хотя приличное расстояние они покрыли при этом, попутно отметив, что у крайних домов сдуло тем же ветром соломенные крыши и выдуло стёкла в окнах во всех домах. Трактор то стоял в тупике оврага, который своим горлом выходил в сторону деревни, вот и дунуло, как из рупора ветерком войны.
       Взрослые, осмыслив, что взорванное имущество является колхозным, чётко и с удручением осознали по формату того времени, что кому-то придётся сидеть в тюрьме. Но председатель колхоза, проведя своё расследование, сказал, что он постарается уладить дело, нужно только собрать трактор в кучу и провести учёт деталей на предмет полной комплектности, непременно помалкивать и не ныть по поводу стёкол…
       Как не были единодушны односельчане, по призыву председателя о не разглашении этого случая, «эхо» взрыва всё таки «донеслось» до районного начальства, видимо никогда не переводились в народе уроды, без которых даже семьи не обходились, что уж тут говорить…
       Председатель, бывший фронтовик, не раз смотревший смерти в лицо и поэтому правильно понимавший суть мирной жизни и особенно мальчишескую лихость, из которой потом вырастает мужская смелость, доложил на районном партактиве суть произошедшего.
      Сказал, что ребята сначала хотели всю разрушительность взрыва направить на фашистский «Тигр» и «разнести его на хрен и к чёртовой матери» – по их собственному выражению, а потом, поскольку такая возможность исчезла, решили проверить своё утверждение, что наш трактор крепче их танка.
      Наивно – да. Опасно – конечно. Но всё таки наш трактор оказался крепче, по мнению тех сорванцов – это дорогого стоит и сколько они по этой причине собрали и обезвредили боеприпасов, тоже нужно взять во внимание, и сколько остальные пацаны, из солидарности к тем «подрывникам», сдали своих складов, тоже нужно иметь ввиду, сапёры ведь на нескольких машинах вывозили и помянул при этом извечную связь между худом и добром и то, что в их колхозе взрывоопасная обстановка почти сошла на нет, а в других она сохраняется до сих пор.
       Да плохо, что нет времени у взрослых присмотреть за ребятами, да это и не возможно, при большом сожалении мальчишек в том, что им не пришлось поколотить тех фашистов и неугомонной их направленности и жажде к опасностям той войны. Добавил, что нужно поблагодарить Бога, что обошлось без жертв и предложил, прикрыть этот вопрос тихо и мирно потому, что трактор в том весе металла, предназначенном к сдаче, имеется в наличии и уже даже в разобранном виде.
      Так и порешили, к глубокому сожалению районного особиста, который уже было потирал руки в надежде, «принять меры и заработать» на этом положительные очки по «выявлению и пресечению». И никто не одёрнул председателя за упоминание о Боге на таком совещании.
     Так обошёлся этот случай по доброму, хотя по меркам того времени, один из той мальчишеской компании подпадал под суд, как малолетка.
      Громко ахнуло не последнее эхо той страшной войны и затихло, ни кого не задев.
      Все ребятишки того времени из той деревни, повзрослев, очень уважали своего председателя колхоза, очень – ну просто нещадно… Да и остальные односельчане тоже, мужик он правильный был и вполне заслуживал этого. Наказывал, ругал и хвалил правильно и за дело и за народ свой радел. Может потому и миловал Бог его в той войне!?…
     А из тех мальчишек потом хорошие люди получились…
 
    (Один, из них, и рассказал про этот случай мне на «завалинке», как он называет лавочку в нашем дворе …)

(5)