Воронеж. Военная кафедра ВПИ. Глава 10

                На фотографии: полковник Аганин Владимир Александрович, фото 1994 г.

                *     *     *

   Офицеры военных кафедр на денежном довольствии состояли в ВУЗах, где проходили службу. А вот что касается продовольственного пайка и обмундирования, то тут дело обстояло по-разному.  До 1991 года все военные кафедры Воронежа были прикреплены по всем видам довольствия к Центральному РВК, но потом военкоматы "обеднели" настолько, что едва обеспечивали себя. Поэтому распоряжением штаба МВО военные кафедры начали прикреплять к различным воинским частям.

   С 1991 по 1993 год военная кафедра ВПИ была прикреплена к бригаде связи, выведенной из Чехословакии, а с 1994 года кафедру перезакрепили за Воронежским военным институтом радиоэлектроники. Здесь продовольственный паёк уже можно было брать продуктами, однако, большинство офицеров всё же предпочитали получать деньгами. А вот с обмундированием дело обстояло похуже - часто того, что тебе требовалось по срокам ношения, просто-напросто не оказывалось на складе. Брать деньгами - это был не выход из положения, потому что сроки ношения тогда продлевались. И приходилось носить старую, ещё советскую, форму одежды, вместо новой российской. Лично я сшил её только в 1994 году.

   В это время, желая материально поддержать офицерский корпус, в армии были введены доплаты за сложность и напряжённость службы и премирование за достигнутые успехи. Совместным приказом по МО и МВиССО (Министерству обороны и Министерству высшего и среднего специального образования) такие выплаты предусматривались и на военных кафедрах.

   Однако, для меня так и осталось загадкой - где происходили сбои? Начальник ПФУ (планово-финансового управления) института Г.П.Пожидаева и главный бухгалтер Н.В.Ципина утверждали, что денег от МО не поступило. По этой причине ректор В.Н.Фролов не подписывал приказ о выплате. Приходилось наводить справки на других военных кафедрах. И прежде всего на кафедре ВИСИ, где все выплаты производились своевременно.

   Тогда я вновь шёл к ректору и доказывал свою правоту тем, что в других ВУЗах выплаты произвели.
   - Вы же забираете наши деньги! - говорил мне В.Н.Фролов.
   - Нет, эти деньги переводом поступили из МО в МВиССО, - настаивал я. А сам про себя думал: "А мы не ваши, что ли?"
   - А мне Пожидаева и Ципина сказали, что на семинаре в Москве их поставили в известность, что МО деньги не переводит, - парировал ректор.

   Тогда я звоню в отдел ВУЗов МВО полковнику В.И.Смирнову, а он мне и говорит:
   - Да какая разница - поступили эти деньги или нет?! Приказ МВиССО подписало, вот пусть и платит.
   В общем, "не мытьём, так катанием" мне удавалось выбивать эти деньги.

   И ещё одна немаловажная проблема остро встала в то время. До получения сертификатов на приобретение жилья надо было дожить ещё несколько лет. А пока обеспечение военнослужащих жильём решалось в порядке живой очереди через жилищную комиссию Воронежского гарнизона. К этому времени на военной кафедре ВПИ произошло значительное омоложение преподавательского состава.  И если кое-кто устраивался на квартирах родителей или родственников, то большинству приходилось снимать жильё. Конечно, они получали денежную компенсацию за поднаём жилья, но во-первых, она не полностью компенсировала траты, а во-вторых, это не решало проблему.

   Попытка участия в долевом строительстве не увенчалась успехом. Сроки сдачи жилья всё время переносились, а цены росли в геометрической прогрессии. В результате, вместо трёх квартир, нам предоставили только одну. В конце концов, округ перестал выделять деньги на долевое строительство.

   И тогда я пошёл на хитрость. Несмотря на то, что сам являлся членом жилищной комиссии гарнизона, разрешил офицерам лично обращаться к начальнику Воронежского гарнизона. В результате нам было выделено несколько квартир в доме, возводимом военными строителями спецстроя, и в городке для военнослужащих 20-й армии, выведенной в Воронеж из Германии.
   В целом, решение социальных вопросов занимало у меня достаточно много времени, но оно стоило этого.

                *     *     *

   В феврале 1994 года сборы начальников военных кафедр МВО проходили на базе Московского химико-технологического института имени Д.И.Менделеева. Нас разместили в небольшой "чапаевской" гостинице (на улице Чапаева) недалеко от станции метро "Сокол". Сборы на военной кафедре МХТИ длились всего два дня и нам объявили, что это, пожалуй, последние сборы, потому что кафедры будут сокращаться.

   И действительно, в мае всех собрали на военном факультете МГУ и зачитали приказ о сокращении. В соответствии с этим приказом в Воронеже сохранялась только кафедра ВПИ (благодаря вмешательству Главного управления - в/ч 44388). А через некоторое время меня пригласили в отдел ВУЗов Главного штаба Сухопутных войск на Фрунзенскую набережную, чтобы уточнить ВУСы (военно-учётные специальности) и штатное расписание.

   В связи с сокращением военных кафедр оставшимся пришлось расширять перечень ВУС. Мне предложили на выбор несколько специальностей и я выбрал "артиллерийскую инструментальную разведку". Всё-таки это было несколько ближе к нашему основному профилю. Таким образом, на военной кафедре ВПИ стало четыре цикла:
        - общевойсковая подготовка;
        - радиоразведка;
        - управляемые тактические ракеты;
        - артиллерийская инструментальная разведка.

   В штабе Сухопутных войск мне дали понять, что если ректор пойдёт на это, то можно будет разрабатывать штатное расписание для военного факультета.
   Сперва ректор Вадим Николаевич Фролов и первый проректор Геннадий Васильевич Макаров загорелись этой идеей, но впоследствии (видимо, оценив свои финансовые возможности) отложили решение этого вопроса на неопределённое время.

                *     *     *

   В этом году вновь произошли изменения в руководстве военной кафедры. Полковник Бабкин Олег Алексеевич неожиданно для меня перевёлся в разведотдел штаба МВО, а на освободившееся место начальника цикла отдел кадров Главного управления рекомендовал полковника Конончука Валерия Андреевича, старшего преподавателя ВВИРЭ (Воронежского военного института радиоэлектроники).

   Ввиду того, что ректор потребовал осуществление расширения кафедры в рамках прежнего финансирования, пришлось после увольнения офицеров, выслуживших установленные сроки, не принимать на работу новых преподавателей на их место и сократить должность заместителя начальника кафедры. Таким образом, полковник Егорченков В.В. был выведен за штат и на шесть месяцев прикреплён к мотострелковой воинской части, после чего последовало увольнение из рядов ВС и он уехал в родной Нижний Новгород. А компенсировать некомплект преподавателей пришлось за счёт увеличения учебной нагрузки.

   Летом 1994 года была сделана попытка образовать "куст" из родственных военных кафедр (радиоэлектронной разведки и РЭБ) под эгидой Московского института радиотехники, электроники и автоматики (МИРЭА). В состав этого объединения были включены кафедры: МИРЭА, ВПИ, НГУ (Нижегородский госуниверситет) и НЭТИ (Новосибирский электротехнический институт). Провели одно совместное заседание и на этом работа "куста" была свёрнута. Когда я осенью приехал в Москву, чтобы встретиться с заместителем командующего МВО по расквартированию войск, то полковник Брежнев (начальник военной кафедры МИРЭА) уже нашёл себе работу в бизнесе и уволился из армии.

   А следующая моя встреча с начальниками военных кафедр НГУ и НЭТИ произошла через год - осенью 1995 года на ЦБУ (центре боевого управления) Ленинградского военного округа в Левашово. Лично я на военный аэродром "Левашово" прилетел на разведывательном самолёте Ил-20р с московского аэродрома "Чкаловский". Вместе с офицерами 6-го Управления ГРУ мы довольно долго ожидали самолёт Ил-20р, который должен был прилететь из Ростова-на-Дону вместе с представителями разведслужб Северокавказского ВО и 58-й армии. Мы спешили на конференцию начальников разведок военных округов, флотов, армий, командиров частей и соединений ОСНАЗ и начальников военных кафедр. От Воронежа было только два представителя: я и начальник разведки 20-й армии.

   И всё-таки, несмотря на плохие погодные условия, самолёт прилетел. А ещё через час я увидел под крылом самолёта Финский залив и дворцы Петергофа. Разместили нас в гостинице на ЦБУ. В двух смежных комнатах одного номера поместились: я, начальники военных кафедр НГУ и НЭТИ, командир части ОСНАЗ из Воркуты и трое полковников из ПВО, один из которых всё время улыбался, глядя на меня. Потом вечером за "рюмкой чая" оказалось, что он был моим студентом, когда я только начинал свою преподавательскую деятельность. Это вызвало во мне бурю эмоций - не зря, значит, я учил студентов!

   Конференция началась с докладов начальника Генерального штаба ВС РФ генерала армии Колесникова М.П. и заместителя начальника ГРУ генерал-полковника Корабельникова В.В., а затем все офицеры были разведены по своим "кустам". Естественно, что мы продолжили работу в группе ОСНАЗа. Как-то после одной из лекций, когда я с начальниками кафедр НГУ и НЭТИ шёл по коридору, то "нос к носу" столкнулся с полковником Жуковым Валентином (тем самым, у которого я принимал должность зампотеха в Никеле). К этому времени он уже побывал командиром полка в Чехословакии, командиром бригады в Буграх и сейчас находился на должности начальника кафедры в академии связи. Он страшно удивился тому, что "я здесь делаю?". На этот вопрос я представился сам и представил своих товарищей из НГУ и НЭТИ.

   Для специалистов ОСНАЗа закончилась конференция в Буграх подведением итогов и вручением почётных знаков "40 лет 6-го Управления" и "Ветеран военной разведки ВС РФ".
   Я ещё подумал тогда: "Как символично - служба начиналась в Буграх и заканчивается почти что здесь же!".

   По возвращении в Воронеж я получил известие от сестры из Омска о том, что отец уже совсем плох. А в декабре мне пришлось выехать в Омск, где отец скончался 25 декабря (по странному совпадению, как и тесть - Н.А.Ульянов, только четырнадцатью годами раньше). Ольга со мной не поехала, сославшись на плохое самочувствие.

                *     *     *

   Летом 1995 года скоропостижно скончался Володя Ильин.  У него после службы в Мозамбике начали отказывать почки. Он рассказывал, что там вода такая - вскипятишь чайник, а в нём на одну треть белый осадок. А пили воды много - Африка всё-таки. В Воронежском госпитале ему помочь не могли, тогда он поехал в Центральный госпиталь МО им. Бурденко. Но и там его не обнадёжили. А тут родственник пригласил приехать на Байкал. Там якобы есть источник минеральной воды, от которой все излечиваются.
   Володя полетел в Иркутск, однако и байкальская минеральная вода не произвела чуда - Володю доставили в Воронеж самолётом в цинковом гробу.

   В апреле 1996 года умер В.З.Корюкаев, не успев прожить на пенсии и одного года. В 1995 году он получил квартиру и уволился на пенсию, достигнув пятидесятилетнего возраста. Когда он почувствовал острую боль в животе, его доставили на скорой помощи в госпиталь. Сразу положили на операционный стол, а через два дня - повторная операция, которую он не перенёс.

   Ольга очень остро переживала смерть Валеры. Она недавно посетила спецполиклинику, где в регистратуре работала Галина Дракина, которая организовала ей всестороннее обследование. После посещения спецполиклиники Ольга как-то погрустнела, а когда умер Корюкаев, она и совсем упала духом.

   Когда после похорон Зосимыча мы с Ольгой сидели у себя на кухне и поминали друга, она сказала:
   - Что происходит в мире?! За последний год умерли Ильин, Быков, твой отец, теперь вот Валерка... И, между прочим, погиб мой бывший завкафедрой. Думаю, ты ещё не забыл его... Он в прошлом году вернулся из Комсомольска-на-Амуре в ВИСИ, а в сентябре поехал с семьёй в Сочи, где сломал себе позвоночник, прыгнув с волнореза... Наверное, следующая очередь моя...

   Я стал замечать, что Ольга начала терять в весе. У неё почти никогда не было аппетита и приходилось буквально силой заставлять её поесть. И на даче она уже не могла работать как раньше. Всё чаще делала перерывы и присаживалась на лавочку. На моё замечание, что надо обратиться к врачу, она отнекивалась, мотивируя это тем, что всё-равно никто не поможет.

   В начале октября мы поехали на дачу, чтобы подготовить её к зиме (зимой мы туда не ездили). В этот день Ольга выглядела очень хорошо и настроение у неё было прекрасное. Я с восхищением смотрел на неё, она это заметила и сказала:
   - А всё-таки - ты меня любишь!
   Однако, через две недели её не стало.

                *     *     *

   В декабре я скромно отметил своё пятидесятилетие. Пригласил домой только своих подчинённых и старшего военпреда радиозавода полковника Постника Алексея Алексеевича, с которым был очень дружен. С кафедры были: Конончук, Лосев, Тюрин, Воробьёв, Аверин и Пиндюрин. Конечно, было не до веселья, но мне в это время очень требовалось простое человеческое общение.

   Я готовился к увольнению на пенсию. На своё место я готовил Конончука Валерия Андреевича. А заместители начальника военной кафедры уже были назначены: заместителем по общим вопросам - Лосев Игорь Петрович, а заместителем-начальником учебной части - Тюрин Александр Порфирьевич. Подполковника Воробьёва я готовил на должность начальника цикла артиллерийской инструментальной разведки.

   После встречи Нового 1997 года я по договорённости с В.Конончуком ушёл в дополнительный тридцатидневный отпуск, причитающийся мне перед увольнением в запас, передав ему по акту всё числящееся за мной имущество военной кафедры. А после Дня защитника Отечества взял очередной отпуск за 1997 год. Так что полковник Конончук имел полную возможность руководить военной кафедрой без моего вмешательства.

   В апреле во время поминания В.З.Корюкаева на кладбище я узнал от Лосева, что в 6-м Управлении ГРУ меня готовят к увольнению в запас. Я знал, что теперь заместителем начальника 6-го Управления назначен полковник Ржевский - свояк В.А.Конончука. Поэтому отвёл Валерия Андреевича в сторону и попросил не спешить с моим увольнением, так как у меня в августе закроется тридцатилетний стаж службы в льготном исчислении.
   Конончук выполнил мою просьбу и я ушёл на пенсию в августе 1997 года.


                (далее:http://www.proza.ru/2018/04/10/1236)