Дорога

Дорога

От автора:
Жизнь - штука непонятная. Она вроде и тяжёлая, а вроде и ничего сложного…  Всё потому, что она такая, какой мы хотим её видеть, и нужно лишь научиться действительно сильно хотеть, чтобы даже когда тебе каждую ночь снятся прожитые на войне дни и прифронтовые кошмары, твоя жизнь могла быть спокойной и счастливой. И в этой повести рассказывается параллельно о жизни главных героев на фронте и о их же жизни в покое и счастье. Желаю приятного времяпрепровождения.


1.
Он лежал. Рядом была она. Они лежали в обнимку в маленькой комнатке какого-то дома.
-Слушай, Юлька, а как думаешь, на какой высоте облака летают?
-Не знаю. Может, это и вовсе иллюзия.
-Не, Юль, точно ж говорят- это пар обыкновенный, просто высоко.
-Да сдались тебе эти облака! Посмотри лучше вон, какая красота  на небе! Какая красота…
Сквозь низенький, ветхий, дырявый потолок просвечивало темно-синее ночное небо. Тихая деревенская ночь застилала своим массивом непроходимой спокойной мглы всё пространство на тысячи километров вокруг. В хлеву сопела корова, пахло березовыми банными вениками и сожженными поленьями. Где-то вдалеке уже светлела кромка неба.
-Смотри, Юлька, уже рассвет!
-Ну что с него- рассвет и рассвет! Давай просто молча лежать здесь, вот так. Разве тебе не нравится тишина?
-Нравится!
Юлька ему ничего не ответила. Устроившись поудобнее на его крепкой мужской руке, она прижалась к нему, обняла его покрепче, и тихо сказала:
-Люблю я тебя.
Он прижал к себе её нежное девичье тело, вздохнул и ответил:
-Я тебя, Юлька, тоже..
Накрывшись старой шинелью, они мирно сопели, пока на востоке начинал разгораться рассвет.
2.
Утром она проснулась поздно. Возле неё уже была свежая буханка хлеба и тарелка щей. Он зашел в комнату с кувшином парного молока, поставил его перед ней и сказал:
-С добрым утром, Юлька!
-И тебя, Ваня.
-Это тебе завтрак, нам сегодня еще нужно столько же пройти.
-Спасибо! А ты?
-А я сейчас. Только соберу всё.
-Ну, я тебя подожду.
-Не смеши. Ешь давай! Приятного аппетита!
-Спасибо, но я подожду.
-Юлька!
-Ну Ваня!
-Ну хорошо, хорошо. Я уже почти всё сделал.
-Садись уже скорее!
Они сели на противоположных краях широкой табуретки, взяли ложки и начали хлебать из общей чашки свежие щи, еще теплые после ужина. Умывшись, они взяли свои сумки и пошли по дороге в широкое поле, вглубь русской, желтой от ржи, дали. Два близких человека, две родственные души, два одинаковых взгляда на мир. Они шли на восток, в полную неизвестность, далёкий горный край, бывший им когда-то домом. Ему было всего 16, а он уже успел повоевать наряду с настоящими героями, и за последние два года был тяжело ранен несколько раз. А она- ей всего 15, и была она его верной спутницей по жизни. Сейчас же его отправили домой, а она- она была его спутницей. Да и мала она была для фронта. Шел тяжелый, голодный 1943 год. Они уже более недели брели чётко на восток, преодолев половину пути. И этот прекрасный погожий денёк лишь способствовал им в этом. Они шли, смеялись, наслаждались, улыбались, радовались- им было хорошо.
Ближе к вечеру, когда сентябрьская ночь начала перебирать своими холодными руками чистый воздух, он сказал:
-А знаешь, почему бы не поспать в плащ-палатке? Небо чистое, ветра нет- дождя не будет!
-Давай!
Они опять улеглись рядом. Опять говорили долго о чем-то. Опять уснули только перед рассветом… опять ему снились прожитые на войне дни.
3.
Тёмная ночь. Фашисты наступают на пятки. Огромный фронтовой бронепоезд начал свой разбег. Они были последними, кто успел заскочить на подножку грузового вагона. Добрый кондуктор пустил к себе в комнату на жилье. А что- места много не занимают, спать не мешают- пусть едут себе с комфортом и всеми почестями! Прошло не более получасу, когда вдруг поезд тряхнуло. Тот остановился. Они слезли с верхней полки и направились к сцепке. Поезд наполнялся фашистами. Они стреляли во всё, что движется, обносили все вагоны с локомотива до грузового. В последнем вагоне спрятались они.
-Ваня, Ванечка, что ж теперь будет?
-Ничего, Юлька. Ты тихо.
-Страшно..
-Юля, тише. Вот, гляди, чего нашел!
Он стоял с обрезанным ружьём в руках, сияя от счастья. Повесив его на шею, он наскоро кинул в вещмешок все патроны, какие нашел в ящике, сломал замок на продовольственном контейнере и забил мешок до отказа сухпайком и хлебом, не забыв повешать 4 фляги на добытый там же пояс.
-Выходим, пока они досюда не добрались.
Они спрыгнули с поезда и помчались в лес. Он достал свой планшет с компасом и приделанной к нему картой и сказал:
Ого! Далеко нам топать! Никак три тыщи километров только до Нска, а там еще 300- и в горы!
-Ничего, пройдем.
-Конечно, пройдем. Просто далековато это. Ладно, пошли.
-Пошли.
4.
Утро. Юля сидела у дороги и смотрела вдаль, туда, откуда они пришли. Шли они уже немало времени и прошли большой путь. Как вдруг вдали показался пыльный столб. К ним подъезжал грузовик. Она начала пытаться пробудить Ваню, но тот спал и даже не обращал внимания на призывы поскорее проснуться, однако когда Юля выплеснула на него воду из фляги, тот наконец отреагировал:
-Чего?
-Эй, кулёма, подымайся! Не слышал- машина приехала попутная!
Ваня встал. И правда- перед ним стоит груженый Газ.
-Давай собирайся быстрее!
-Момент!- отвечал он торопящейся куда-то Юле.
-Всё, запрыгивай!
-Давай лапу!
-Даю!- они оба уселись на широких сидениях грузовика.
-Здравствуйте!- обращался Ваня к водиле.
-Здорово.
-Как вас по имени-отчеству?
-Михаил, Михаил Александрович. Для своих Мишаныч, или Мисаныч- как удобнее.
-Иван, Иван Георгиевич. Будем знакомы!- говорил он, протягивая руку водиле. Тот спрашивал их о всём подряд: о том, откуда они, о том, откуда прибыли на войну и куда теперь едут, по какой причине убыли с войны и с какой целью едут в такой далёкий край.
-Так ты, Ваня, говоришь, вы с гор?
-Да, но не совсем. Жили мы от них неблизко.
-А сейчас в горы идете?
-А это программа-максимум - вмешалась в разговор Юля.
-Хорошо же вам живется!
-Ага!
-А как это вам с немцами-то в поезде повезло- это ж уму непостижимо!
-Самим не верится.- продолжала она.
-А, извините, что это за место?
-Это уже западно-сибирская, примерно середина. А я еду как раз до Иртыша, а там видать расстаться придется. Это еще 1000 километров, но примерно.
-Хорошо! Оттуда до Нска как раз километров 500 будет.
-Ну, эдак нам пару дней точно еще ехать- мы вскоре на магистраль выйдем, там до ближайшей заправки главное дотянуть, и тапку в пол. Проедемся с ветерком!
-Ееесть!- радовалась Юля.
-О, кстати, а вот и она!
Грузовик резво вскочил на грунтовую насыпь и помчал вдаль.
-А вы, Михаил Александрович, по какому поводу едете?
-Я грузовик пробую. Надо его докатить до севера, и чтоб он своим ходом при этом шел.
-А война?
-Меня не взяли на фронт по инвалидности, но работу всё равно дали. Сейчас если технари скажут, что машина пригодна- пригонят её на поезде в завод, наштампуют таких и на фронт отправят.
-А что с вами?
-Пара тяжких ранений, плоскостопие и сердечно-сосудистое. Кажись, правильно сказал. Это мне врач такое выдал, когда я комиссию проходил.
-Ясно.
-Глянь-ка, что это там такое?- говорил Мишаныч, указывая вдаль.
-Это, кажись, бензоколонка!
-То, что надо! Красота!
Они слезли с грузовика и пошли в придорожный домик. Тут было пусто, как и предполагалось. Мишаныч достал ключи, открыл дом и через минуту вернулся, натужаясь изо всех сил- он тащил бочку с соляркой.
-Иван, хватай! Заливаем!
Ваня схватил бочку снизу, Мишаныч перевернул её горлом в бак и держал.
-Минуту литься будет. Потом надо в кузов набить таких.
-А подъемник тут есть?
-Есть пара досок. По ним закатим.
Они заправили полторы бочки, пока солярка не показалась в крышке бачка, перелили оставшуюся половину в другую неполную бочку и составили все оставшиеся в грузовик.
-Интересно, а откуда тут топливо?
-Это государственный запас. Нам дозволено им пользоваться.
-Предлагаю здесь отобедать.
-Идея хорошая- ехать долго.
Они расположились на обед. Он был скромен: оставшаяся часть пайка, открытого еще с вечера, чистая вода и черный хлеб.
-Ну, теперь надо проверить, на какую скорость эта ласточка разгоняется. Залезай!
Мы сели в кабину грузовика, взревевшего своим мотором и тронувшегося с места подобно пуле. Первая передача, вторая, третья- ох и шустрый! Четвёртая- уже 60 километров в час, мама родная! Это ж настоящий зверь! Вот, 70, еще чуть-чуть и будет 80!
Юля аж побледнела от страха:
-О, Господи…- сказала она тихо мне.
Грузовик неистово ревел, колеса жужжали, камни бились о борта.
-Девяносто! Это всё, больше не разгонится.
-Ничего себе! Это ж какой мощности мотор у него там стоит?
-Пятьдесят лошадей! Модифицированный стандартный движок. В полтора раза увеличенная мощность!
-Ого! Зверь-машина!
-Да уж. Но ты знаешь, сколько он жрет на такой скорости? Всего нашего запаса едва ли до Иртыша доехать хватит, благо там заправка. Нам сейчас бака от силы часа на три-четыре хватит, хотя там под 800 литров.
-800?!
-Да, восемьсот.
-Чудо техники- восторженно говорил Ваня. В это время Юля, прижавшаяся к Ване и дрожащая как осиновый лист начала таки привыкать к обстановке. Ей даже понравилось уже такое быстрое перемещение в пространстве и грозный, породистый звук здорового форсированного движка. К вечеру они встали на ночлег.
-Ваня, давай сюда! Остаток соляры из той бочки в бак слить надо.
-Давай, Мишаныч!
-Даю. Поднатужься, молодец!
-Эх, давай, давай!
Слив остатки, они поставили бочку в кузов и увалились спать прямо в кабине. Ваня и Юля снова спали в обнимку, Мишаныч навалившись на руль. Сейчас уже никто не болтал.Наступила тишина… и снова Ване снились фронтовые дни.
5.
Они бежали сквозь лес от фашистов. Кто-то неустанно следовал за ними уже пятую минуту. Ваня на ходу зарядил ружьё.
-Смотри, яма!- сказал он Юле- прыгай туда!
Они залезли под земляной навес. Ваня прицелился. Сверху спрыгнул Фриц.
-Тихо. Ни звука- шепотом говорил Юле Ваня.
Фашист, обшарив всё здесь, выругался на родном языке и сделал вид, что пошёл обратно. Даже потопать догадался.
-Тсс- повторял Ваня Юле. Он заметил, что в одном месте земля начала продавливаться. Он приставил туда ружьё и сказал:
-Закрой уши и глаза. И рот открой.
Он нажал на курок. Донеслись крики помирающего фрица. В этот момент прозвучала автоматная очередь. Пули пролетели в миллиметре от них.
-Еще один! Хорошо, ружьё двухзарядное. Ваня нашел небольшую дырку, высунул ствол и прицелился.
-Попал.
Он перезарядил ружьё и высунул его опять.
-Остался последний.
Раздался еще один выстрел.
-Не попал.
Фриц направился в сторону навеса. Ваня еще раз прицелился. Выстрел.
-Чётко между глаз! А теперь сидим тут.
Он был прав. В течение следующей минуты здесь прошел целый отряд немцев.
-Меняем локацию.
Он вылез, забрал у одного из фашистов гранату, переложил всё в вещмешок, снятый с одного из них и повел вбок. Через пару километров он остановился и сказал:
-Вот. Кажется, ушли. Держи ствол- он протягивал Юле фашистский пистолет и патроны к нему.
-Но…
-Ничего не но! Пригодится! Мало ли, чего случиться может! Я тебе разве только гранату не дам, тут умение надо.
-Хорошо.
Они долго шли около рельс. Она спросила:
-А что ты чувствуешь, когда убиваешь фрица?
-Отдачу от приклада. И ничего более.
-Неужели тебе их не жалко? Их же Гитлер заставил!
-Если б не хотели, саморучно бы этого Гитлера задушили. Не надо их покрывать.
Юля вздохнула.
-Тихо!
Где-то вдалеке послышался шум.
-Ложись!
Мимо них пронесся их же поезд. В нем остался только топливный и грузовой вагоны.
-Угнали гады! Тьфу!
6.
Он проснулся в заведенном грузовике. Юля все так же спала у него на руке, а Мишаныч сидел за баранкой и топил педаль в пол. Грузовик ехал под 50 километров в час, немного вибрируя от неровностей дороги. Они просто спокойно ехали, всё в том же направлении- на Восток. Время приближалось к обеду.
Через пару часов Юля проснулась, теперь можно было остановиться на обед. Рацион был всё тот же: паёк, хлеб, вода. Ваня с Мишанычем опять залили бочку в бак. Две пустые бочки было решено выбросить. Их аккуратно поставили на обочине, уселись и поехали. Только теперь Ваня с Юлей перебрались в кузов. Положив свои вещмешки и плащ-палатки для удобства на пол, они просто улеглись рядом, снова разговоривая про всё подряд.
-Смотри, деревья начинаются!
-Да уж, теперь лесная дорога будет! Красиво-то как!
-А может, это просто лесополоса, какие обычно на полях сажают, чтоб не выдувало?
-Точно! А как ты это узнал?
-А ты ж помнишь, мне отец с матерью когда-то в золотые времена книгу подарить смогли? Вскладчину со всеми соседями на день рождения подарили целую книгу “Про всё на свете”, с картинками, которая обучала всему на свете…
-А стрелять ты тоже там выучился?
-Нет, это уж на фронте мне знание дали. И умение. И опыт, как следствие.
-Ведь как же ты тогда троих фрицев один положил, под навесом?
Он вздохнул.
-Ты тоже спасала меня, и не раз...
-Ты спас нас! Мой герой! Знаешь, я..
-Я тоже, Юля!
Он ее обнял, прижал и закрыл глаза. Опять он провалился в свой долгий сон...
7.
Они шли вдоль рельсов уже второй день, когда набрели на какую-то станцию.
-Глянь-ка, Юль, наша станция, русская… но вроде захвачена.
-Ага…
Раздался треск. Сзади к ним подкрадывался враг
-Прячься!- крикнул он в последнее мгновение. Она сразу легла на землю. В камуфляже её было не заметить. Фриц ушел.
-Ваня? Ваня? Ванечка? Увели...
Она встала, достав выданный ей Ваней ствол. Зарядив его, повесила на пояс и, не пройдя и шага, заметила его ружьё.
-Он ведь совсем беззащитный…- думала она, надевая ружьё на себя.
На платформе стояли двое часовых. Она сняла ружьё, зарядила, прицелилась и сказала:
-Сейчас получишь!
Раздался выстрел. Фриц упал. Второй побежал в её сторону. Но когда подбежал, сзади ему перерезали горло.
-Получи, тварь!
Из здания выбежало еще пятеро.
-Как хорошо иногда ослушиваться!- говорила она, доставая гранату из сумки.- получи!
Граната громко рванула. Все пятеро легли, а окна выбило. Она пробралась ко входу. Заглянув за угол услышала его голос. Встав около двери, она видела его. Судя по жестам, он звал её, но через кляп во рту было ясно слышно: это ловушка!
-Ловушка, значит. Хорошо, хорошо.
Она спросила жестом, сколько их, и он незаметно показал: двое.
Она вернулась к подорвавшимся фашистам.
-Хах, хорошо, хорошо… сейчас, дорогой, сейчас..
Она вломилась в комнату и осыпала обалдевших фрицев пулемётной очередью из автомата их умерщвленного гранатой коллеги. Быстро освободив Ваню, она вернула ему ружьё и сказала:
-Бежим!
Он поднялся, схватил вещмешок и автомат одного из фрицев вместе с патронами и сказал:
-Беги. Спрячься за вал- я сейчас приду.
Юлька послушно спряталась, а через минуту из здания вылетел Ваня с криком:
-Ложись!!!
Только он успел запрыгнуть за вал, как здание станции разлетелось в пыль.
-Теперь бежим. Бежим! Сваливаем отсюда...
8.
Проснулись они от того, что грузовик остановился. Мишаныч окликнул:
-Егегей! Есть кто?
-Да, живые даже.
-Ну хорошо, время ужина! Вылезаем!
Они выпрыгнули из кузова и пошли раскладывать своё немногочисленное съедобное имущество на торпеде грузовика. После ужина они вернулись на свою скромную лежанку и продолжили пребывание в забвении о проблемах этого мира. Они спали, не подозревая ничего. Ничего из того, что произошло с ними в следующие несколько часов.
Мишаныч тогда не спал, он вел машину. Бессонница напала- грех не воспользоваться таким шансом проехать еще немного. Ночная дорога уходила еще на сотню километров вперёд, упираясь там в берега Иртыша. Бочек в кузове становилось всё меньше. Оставалось лишь две- остальные же были сброшены по мере опустения. Этих двух бочек для сотни километров такому мотору было невероятно мало, а особенно на такой скорости. Но Мишаныч знал, что он должен топить педаль глубоко в пол до отказа, либо до приезда в место назначения. Поэтому, когда ночью Ваня проснулся от необыкновенно сильного дрожания кузова, и увидел испуганного Мишаныча, смотрящего на цифру “100” на спидометре, он был испуган не менее его. Вдруг вдалеке показался обрыв. Он сказал Мишанычу об этом, и он начал сбрасывать скорость, но грузовик заглох- из-под капота повалил дым. Тормоза отказали. Юлька вскочила, быстро собрала вещи и схватилась за него. Движок рванул. Вспыхнувшая машина неслась прямо в реку. Обрыв. Полёт. Мишаныч выпал из кабины и пошел на дно широкой реки. Юля не могла выплыть- под водой было трудно сориентироваться. Как вдруг сильные руки вытянули её на поверхность воды. Они выплыли на берег, но тело не слушалось. Они лежали в холодной сентябрьской воде Иртыша и просто дышали. Посмотрев друг на друга, пролежали так целую ночь, безо всяких разговоров, без единой мысли о чем-либо плохом. Он видел очередное военное видение...
9.
Они неслись через перелесок, прямо в широкое поле. Неслись целый час, пока не наткнулись на привал.
-Смотри, Юлька, это чего тут такое настроено?
-Глянь-ка, всё немецкое!
-Вражеский привал. Еще свежий. Вскоре должны вернуться.
-Так побежали отсюда!
-Нет, их будет немного. Зато груз ценный- бронежилеты и боеприпасы. Поэтому стреляем в головы. Тем более у нас и автоматы в наличии.
-И что делать прикажешь?
-Команда Засада!
Они сидели в засаде пол-часа, держа пальцы на спусковых крюках автоматов, пока немецкий мотоцикл не подъехал сюда.
-Патруль. На старт!
Немцы рассаживались вокруг костра.
-Внимание!
Несколько немцев сложили оружие.
-Огонь!- взревел Ваня. Через секунду все лежали.
-Чёрт! Патроны кончились!
-Значит так, автоматы бросаем,, стягиваем бронежилеты и садимся на этот “БМВ”.- скомандовал он.
Через минуту он завел мотоцикл и выкрутил ручку газа до упора. Она сидела сзади него и крепко держалась. Мотоцикл скакал на каждой неровности. Бензина было немного, и проехать на транспорте можно было предположительно пару десятков километров, если повезёт. Так и вышло. Они остановились около пустого форпоста, зашли в маленькую землянку и сразу оказались на прицеле.
-Стой! Кто идет?
-Свои.
-А, проходите.
-Товарищ капитан, разрешите доложить!..
-Отставить доложить.
-Поезд захвачен!
-Так, докладывай.
-Спустя пол-часа после отправки поезд был захвачен фашистами и угнан на станцию. Станция “н” была зачищена нами и подорвана. Немцев как минимум семеро убито. Добыты два автомата с патронами и несколько гранат от немецких солдат. О поезде ничего не известно. Пассажиров перестреляли всех.
-Ясно. Не очень-то это и хорошо. Но вы садитесь к столу.
-Спасибо.
Он вместе с Юлей сел на пенек возле костра. Им выдали по тарелке с гречкой.
-Как вас зовут, прелестная дама?
-Юлия.
-Откуда сами?
-С востока России.
-А что ж так односложно? Не любы мы вам, или что-то не так с пайком?
-У неё просто настроения нет. Она сегодня в одиночку семерых положила, еще троих потом вместе со мной. И не спали мы больше суток. Вот и говорит без особого оживления.
-Огонь-баба! Повезло парню!
Юля кашлянула.
-Что, юмор наш горьковат?
-Да уж, горьковат- мягко сказано. Спасибо.- говорила она, сдавая пустую медную тарелку.
-Мы, наверное, спать будем.
-Да, пожалуй.
-Ну, приятного вам отдыха.
10.
Они проснулись утром, на берегу Иртыша.
-Доброе утро!
-Доброе утро!
Они улыбнулись друг другу, поднялись, нашли вещи и, обсохшие, позавтракали и пошли на юг, в поисках переправы.
-Эх, Мишаныч, Мишаныч… хороший мужик был. И машина у него- высший класс.
-Да, жалко его. Нам теперь только вдвоем опять пять сотен километров тащиться. Авось, поедет какой попутчик. Или, может, до станции доберемся- оттуда хоть на дрезине какой-то плохеньуой в Нск приедем.
-Это хорошо, конечно, но не каждый, однако, километр станции эти встречаются.
-Это точно. А знаешь, мы ж можем сейчас патроны со стволом в ближайшей деревне заложить и найти велосипед!
-Ваня! Я, конечно, знала, что ты идейный, но чтоб настолько!
-Я, может, и идейный, но пайка нам осталось на неделю и не больше. Так что нам это срочно надо.
-Да уж. Не сахар.
-Не мёд и не малина, и вообще это горькая редька!
-Нет, это гуталин! Он редьки горше.
-Что-то куда-то не туда нашу дискуссию понесло.
К вечеру они дошли до маленькой деревеньки, где остановились на ночлег. Какая-то добрая бабушка пустила их в сарай на ночь.
-А вы, Прасковья Леонидовна, транспортом не обладаете?
-Нет, дети мои. Нет у меня ничего- заложили всё.
-Да нам просто транспорт позарез нужен, хоть попутчик до Нска, а у нас и товар есть для обмена.
Ваня показал старушке боевой ствол с глушителем, удлиненным магазином и прицелом. Выглядела эта махина устрашающе.
-Матрь божия! Откуда ж это у вас? Еще и при патронах!
-А это нам, бабушка, за заслуги отдали. Но транспорт нужнее.
-Это к соседям нашим, те с радостью поменяют. Ах точно, вспомнила! Колька кузнец собирался ехать на своём Запорожце в Нск, можете с ним и сесть!
-Спасибо вам, Прасковья Леонидовна, за совет! И за ночлег еще раз.
-Да, правда, нам бы поспать уже.
-Спокойной ночи, дети! Сладких снов!
-Спокойной ночи…
11.
Проснулись они в одной кровати, в той же маленькой землянке. Позавтракав, забрали своё многочисленное оружие и собрали вещмешки.
-Здравья желаю, товарищ капитан! С добрым утром!
-Отставить формальности. Сегодня мы идем в бой. Ты, насколько я помню, хороший снайпер?
-Да, медаль даже вручили. Вот, видите ли, даже обрез имеется, и автомат.
-Знаешь, выбор за тобой. Ты можешь помочь нам, а можешь уйти дальше. Но от этого будут зависеть мои действия.
-Я остаюсь. Юля, ты тоже?
-Конечно.
Они подготовились к атаке. Немцы уже ждали на другой стороне поля. Громыхнули очереди. Ваня уселся за броню. Ему вместо старого, потрёпанного жизнью обреза выдали большую длинную винтовку с мощной оптикой. Автомат остался немецкий, с его патронами. Бой начался. Ваня сохранял хладнокровие: прицел, выстрел, перезарядка. Прицел, выстрел, перезарядка.  Пора было заняться артиллерией. Выкрутив оптику прицела на максимум приближения, он прицелился в маленькое окошечко пушки. Выстрел. Стрелок убит. Вторая пушка. Третья. Четвёртая. Ваня зарядил бронебойный- пятая, шестая… Еще пушки? Но откуда? Ваня зарядил разрывной. Первая пушка выведена из строя. Взорвалась собственным патроном. Вторая, третья- прекрасно! Он и взаправду был хороший снайпер. Перезарядка. Но.. что? Где патроны? Ох, божечки! Осталось всего пять противопехотных и один бронебойный! Хорошо. Ваня зарядил их в винтовку. Прицел на танк. Из люка высунулся немец, потянулся к пулемёту. Не успел- Ваня попал прямо в висок. Вылез второй, выкинул первого, получил пулю. Сохранять хладнокровие. Бронебойный. В грузовик. Бабах! Водила грохнулся на баранку. О, счастье! Разрывной! Снова прицел. Бензобак танка. Выстрел, взрыв. Еще разрывной! Откуда? И осталось ещё целых три противопехотных. Хорошо. Перезарядка. Прицел. Грузовик. Бензобак. Бабах! Легкий “Опель” аж подлетел, упав на своих же. Ха-ха! Получите! Ага, вон немец настраивает пушку. Держи между глаз! Пушка упала на нижнюю отсечку. Фитиль догарал. Снаряд оставил широкую кровавую борозду в толпах немецких войск. Два патрона. Прицел. Лобовое стекло Опеля. Водила мертв. Грузовик занесло, он повалился на своих.
Сзади к Ване подошел капитан.
-Жжешь, малой!
-Стараюсь.
-Держи ракетницу!
-Вы шутите?
-Какие шутки в сражении?
-Ну спасибо.
-10 ракет тебе. Потом сядешь за стационарник.
-Отлично!
-Жги!
Последний патрон от винтовки Ваня засадил в еще один грузовик, но на этот раз ничего особенного не произошло. Просто Опель встал на месте. Зато теперь у него была ракетница! Первая пошла! Прямо в толпу! Немцев разбросало. Еще 7 ракет были спущены так же.
-Эй, чего творишь?! Это ракеты, а не гранаты! Давай по пушкам!
есть по пушкам!
Пушки от ракет разрывало как свежий хлеб петардой. Почти вся артиллерия была сбита. Оставалось две пушки и толпы, толпы немцев.
-За стационарный! Бегом!
Ваня уселся в седле стационарного пулемёта. Спуск! Вся установка дрожала как осиновый лист. Ряды немцев редели как лес во время вырубки. Пабабабабабам! Глухой звук ленточного пулемёта был очень приятен для слуха молодого солдата. Немцы дохли, ложились как от асфальтового катка. Сражение только разгоралось, прилетели самолёты, причём с обоих сторон.
-Уходим с возвышения!!!!
-Уходим!
Все бежали. Ваня был последним. Прямо в стационарный пулемёт упала бомба. Его оглушило. Он упал.
-Иван! Ивааааан! Иван!
Ваня лежал. Он был без сознания. Он уже ничего не помнил…
12.
Проснулся Ваня на сеновале в доме той самой старушки. Юля пока спала. Прасковья Леонидовна, вероятно, тоже. Он взял свой обрез, ствол и вещмешок, высыпал из мешка всё, убрал ствол в специальный кейс, в котором некогда сам капитан Миров поднёс ему его, составил туда же все патроны от него и закрыл. Засунув на самое дно кейс, он сложил рядом патроны от обреза. Вошло ровно. Ваня сделал на этой основе пол для других вещей и взял Юлин мешок. Там он нашел некогда выданный им ствол в наскоро сочиненной коробочке, в которую так же аккуратно затолкал патроны. Поставил он этот ящичек на кейс со своим стволом. Сверху он положил разные оружейные принадлежности, до конца забив вещмешок. Теперь там оставалось место лишь для фляжек и излишнего теперь пояса. В это время проснулась Юля.
-Доброе утро! Порядки наводишь?
-Доброе, доброе! Да, решил тебя разгрузить. Всё оружие будет у меня. А у тебя только легкое и пайки. Хотя, смотри- половину из твоего груза еще можно мне по кармашкам распихать.
-Да уж, можно. Тогда продовольствия больше влезет.
-Вот, а оставшееся себе в кармашки засунь.
-Хорошо! Вот, а основное помещение под пайки. Давай сюда их!
-Вот, сразу половина места как ушло!
В сени вышла Прасковья Леонидовна.
-Доброе утро!
-Доброе, дети. Идемте к столу, пока щи тёплые.
-Сейчас, порядки наведём да умоемся- и сразу к столу!
-Так у вас же целый мешок свободный! Вам может чего с собой снарядить?
-Поедим-разберёмся. Идём!
-Садитесь, дети!
-Спасибо. Приятного аппетита.
-Ой, приятного!
-Приятного аппетита, спасибо.
-Так, вот вам, значит, еды с собой.
-Ой, ой, чего ж вы столько? Ведь сами впроголодь живете!
-Ничего. Детям всё лучшее. Кушайте!
-Спасибо!
После завтрака вещмешки забили полностью. Не осталось ни одного свободного кармашка. Щедро отблагодарив бабушку, они отправились в путь. Теперь он отдал протёртую гимнастёрку бабушке на тряпки, старые штаны ей на чучело, а сам одел мундир с погонами, принятый в дар от бойцов, и теперь на груди у него блестели медали. На голову- обыкновенная кепка, а штаны- военные. Юля тоже переоделась в военную форму- она была главной заведующей медсанбатом, поэтому её одежка была более скромной. Теперь они направлялись в большой город Нск, в Западную Сибирь.
-Отсюда семь сотен километров, и еще и пешком. Надо найти этого кузнеца Кольку. Однако, ехать собирался.
Они нашли деревенскую кузницу, где и обнаружился этот самый Колька. Пьяный в стельку, он орал трехэтажным матом на все, что только видел. Бедная жена его спасалась как могла от рук своего мужа, и, заметив Ваню с Юлей, закричала. Колька встал. Женщина пятилась. Ваня схватил чудом оказавшуюся рядом дубинку и треснул кузнецу по виску что было мочи. Но тот каким-то чудом не отключился. Напротив же, он напал на Ваню. Но Ваня был проворнее: он подсек горе-драчуна и связал ему руки сзади.
-О, этот и лыка не вяжет! Ни рыба, ни мясо: чёрт те что! Где ж он, засранец, бутылку нашел? В жизни так не бухал, как сейчас! И прошлялся всю ночь бог знает по каким подворотням! Угораздило ж на таком дураке жениться!- ворчала его жена, укладывая буйного мужа на кровать.
-Дебил! Где ты шлялся, я тебя спрашиваю? Да чего ты меня лапаешь, а, чёрт ты рогатый?
Ваня с Юлей переглянулись: стало ясно, что тут им делать нечего. И они решили уйти, как вдруг женщина окликнула их:
-Постойте! Уложила я этого фашиста. Надулся опять своей живительной воды- вот и оживился, буян. Меня Тома зовут, Тамара.
-Хорошо. Мы транспортом интересуемся. Или о попутчике до Нска.
-Так у нас Запорожец новенький есть! И велосипед, если надо, имеется.
-Велосипед- идёт. Можем поменять на боевой ствол.
-Святые угодники! Это ж откуда у вас такое?
-Выслужили на войне. Так вот, ствол с глушителем. Патроны в наличии все, какие влезли в кейс.
-Поди дорогой?
-О цене судить не можем, но это немецкий ствол. И глушитель у него немецкий. А патроны наши. Это трофей настоящий!
-Так. Что вам, велосипед надо?
-Да, велосипед.
-С удовольствием поменяю, спасибо!
Попрощавшись, они взяли велосипед и поехали в сторону Нска. Он вел велосипед. Она сидела сзади него. На велосипеде можно было как следует разогнаться. После того, как Ваня прикрепил планшет с компасом на руль, уже наставал полдень, поэтому сегодня наблюдать улучшение пройденного за день расстояния мало вышло. Под вечер темп немного убавился, Ваня уже был утомлён этим переездом. Оба были измотаны: сейчас уже оставалось совсем чуть-чуть, только б до Нска доехать! В этот день всё закончилось очередным придорожным ночлегом. Они оба сейчас просто завалились на гимнастёрку и уснули. Шла уже вторая неделя сентября, и вскоре спать вот так, в открытую, стало б опасно. Но что оставалось делать? Больше-то никак! Так, наверное, и они думали, но теперь они уже сладко и крепко спали.
13.
Медсанбат. Он лежал на постели у окна. В ушах звенело, болела голова, боль прожигала левую ногу.
-Аааах, как плохо…
-Ванечка!- говорила она, прижимаясь к нему- Ванечка, ты живой!...
-Юля..
-Ваня…
-Отставить нежности- скомандовал вошедший капитан.- Иван, Иван Георгиевич! По приказу начальства, я, Миров Николай Васильевич, вручаю Вам эту медаль за пять сотен убитых из винтовки фашистов и виртуозный подход к обыденным военным делам. Честь Имею. Ура!
-Медаль принял! Благодарю!- отвечал Ваня по форме.
-Отставить. Это еще не всё. За всё то же самое позвольте представить вас к новому званию: Ротный Главнокомандующий!
-Звание принял!- отвечал расплывшийся в улыбке Ваня.
-Это еще не всё. Насколько мне известно, вы собирались отправляться домой со старшей заведующей медсанбатом Юлией, так?
-Таак- отвечал довольный Ваня.
-Примите в дар этот ствол от меня. Надеюсь, по своему прямому назначению он никогда не пригодится, чего и желаю. И вот ваш обрез. Вместе с патронами. Ах да, благодаря вашим стараниям мы победили в том сражении. Поэтому держите последний сюрприз: оптика и приклад для вашего обреза. Кстати,он был прочищен нашим мастером.
-Благадарю!- говорил Ваня- Огромное человеческое спасибо!
Он пожал капитану Мирову руку, поднялся и посмотрел на неё. Она плакала от счастья. Он же был окружён бойцами.
-Ваня, отойдем.
-Да, конечно, Николай Васильевич.
-Значит, ты с востока к нам прибыл?
-Да уж.
-Я тоже оттуда.
-Но вряд ли вам известен мой маленький городишко, что в 300 километров от Нска в сторону Монгольской границы.
-Известен! Сам с него!
-А улица?
-ВЛКСМ, 56.
-ВЛКСМ, 45!
-Земляк!- радовался как ребенок капитан Миров.
-Что-то, может, родным передать?
-Нет, ничего особенного. А хотя, знаешь, можно- привет главе местному. Лёхой зовут.
Капитан Миров снял перчатку, вложил в неё небольшой конверт и сказал:
-Держи. Передашь ему.
Долго они беседовали по душам, пока Юля была вместе со своим женским коллективом. Только к позднему вечеру они наконец встретились. В отдельной комнате, выделенной специально для них, они заночевали.
14.
Утро. Огромное холодное светило вставало над горизонтом, растапливая иней на траве. Они уже не спали- было холодно. Решили сегодня без задержек ехать прямо в свой родной край, не заезжая в Нск. Срезать угол и сократить оставшийся путь на четверть. Тогда ехать оставалось всего 2 дня, и через эти 2 дня они по расчету должны были прибыть. В этот день ничего примечательного не происходило: с раннего утра Ваня с Юлей гнали по полю на велосипеде, рассекая потоки попутного северозападного ветра, последние тёплые дни стремительно убывали один за другим, остаток пути километр за километром сводился к нулю. В поле пахло поспевающим хлебом. Рожь застилала огромные пространства до горизонта и за ним, колосилась и волновалась на ветру, становясь при этом похожей на море. К вечеру легкая золотая кромка окутывала каждый стебелёк, каждое зернышко было легко различить даже на скорости велосипеда. Юля с Ваней были просто счастливы там. Она постоянно улыбалась, смеялась, радовалась вместе с ним всему миру вокруг, всему, что окружало их… ближе к вечеру они выехали на дорогу. Здесь и ехать по прямой, и скорость побольше. Ваня энергично крутил педали час за часом, даже не думая об усталости- надо было добраться до места назначения в следующий день, во что бы то им ни стало- дальше начинались холода. С этой мыслью он еще прибавил темпа и всмотрелся вдаль, не видна ль там какая деревенька. Но таковой на горизонте не появлялось еще более часа, и, когда время уже подошло к полуночи, он остановился, слез, расположился с Юлей под одной шинелью и снова уснул.
17.
Утро. Ваня уже принял наряд и пару часов уже готовил у костра еду на всю роту, пока их повар мирно посапывал в своей комнате. Теперь он был на своём месте- фронт был его призванием. Серые облака застилали всё небо, на востоке пробивалось белое солнце, в землянке пахло гречневой кашей с тушенкой и свежим хлебом.
-Рота Подъём!- скомандовал вошедший в кухонную комнатку Капитан.- Ваня? А ты тут чего сидишь?
-Да вот, пока ваш остолоб дрыхнет, я тут вам еду готовлю.
-Этому остолобу уже 5 нарядов светит, да затрещина звонкая.
-Чего он, регулярно отлынивает?
-Редко, когда не так. Такого ленивца еще поискать надо. Это только ты у нас такой.
-Вы лучше, Николай Васильевич, приглашайте всех к завтраку.
-Что, похвалу не любишь?
-Не признаю я такого.
Капитан Миров встал и пошел в роту. Оттуда доносилось:
-Кому я сказал- Подъем! Подъем! Живо!
-Товарищ капитан, разрешите отоспаться!
-Тебе тридцать ударов плетью за тунеядство, крысеныш! Наш новенький за тебя уже на всех каши наварил да хлеба напек, а ты наглеешь здесь- только и рад стараться что храпеть! Живо иди кашу раскладывай! Эх ты, кулёма!
Из комнаты нехотя выползал толстенький молодой парень лет двадцати, осыпаемый градом мата и шквалом негодования капитана Мирова. Испепеляющим взглядом он посмотрел на Ваню, достал медные тарелки и стал раскладывать кашу по ним.
-Иван, свободен. Молодец-боец! Двойная порция тебе положена за старания! А ты- обращался он к поварёнку- не заслуживаешь и половины своей! Тьфу, дурак!
-Спасибо, товарищ капитан.
Вся рота охотно стянулась к костру. Солдаты быстро смели целый котёл каши. Ваня был доволен своей работой.
-Доброе утро, герой!- сказала ему подошедшая сзади Юля.
-Доброе.
Капитан Миров при виде Юли выпрямился, поприветствовал по форме и стал повествовать им с Ваней:
-Значит так, вам полагается билет на поезд до Урала и полные мешки пайка. До станции вы поедете на грузовике- это начальство побеспокоилось.
-Спасибо огромное!
-А это уже не мне- спасибы свои генералам выскажете.
-Хорошо.
-Собирайтесь. Без соплей обойдемся. Отьезд через 10 минут.
-Хорошо.
Они собрались. Попрощавшись с ротой, уселись в грузовик и отправились в направлении станции. Грузовик несся на всей скорости, подпрыгивая на кочках, вибрируя всем корпусом, заходя в повороты юзом.
Когда Ваня с Юлей сидели в поезде, солнце уже было высоко над горизонтом.
-Слушай, Юлька, это, конечно, хорошо всё, но мы ведь поездом только до Урала- а там невесть как до самого Нска топать.
-Протопаем, коли надо.
-Да протопаем-то оно протопаем, а вот пайка может и не хватить.
-Умерим расход.
-Ладно, чёрт с ним.
С этими словами уставший от утренних хлопот Ванька улегся на койку и быстро уснул.
16.
Этим утром Юлька проснулась когда Ваня, тяжко вздыхая, соображал из остатков последнего пайка, половины буханки и фляги воды худобедный перекус, который язык не повернется обозвать завтраком. Больше у них не было ни одной съедобной крошки. С тяжелым взглядом он посмотрел на Юлю- та, осознав весь ужас произошедшего, тоже погрустнела.
-И чё теперь делать?
-Да поди до вечера дотерпим, там уж до города доберёмся. Может, форму продадим кому, и еды накупим.
-Так-то оно так, но до города еще добраться надо.
-Ага, с этим и не поспоришь.
-Ну что ж, едим хоть это, и в дорогу скорее- а то, глядишь, не успеем.
-Да уж, давай.
Наскоро позавтракав, они собрали свои бедные подстилки и многострадальную шинель в Ванин вещмешок, в него же запихнули и Юлин- теперь там было место, освободившееся после обмена одного из стволов на велосипед. И его они надели на руль велосипеда, поставив его дном на переднее крыло. Ваня с неимоверным облегчением вздохнул, осознав, что не придется тащить на плечах вещмешок.
-Везде свои плюсы- говорил он, усаживаясь на велосипед- теперь едем почти как налегке. Чего у нас осталось?
-Ну, получается вещи, ствол и боеприпасы, да где-то немного рублей в кармашке.
-Это хорошо- говорил Ваня, уже отчалив от места ночлега- к обеду, надеюсь, на деревеньку какую наедем, там и отьедимся, запасы пополним.
-Это бы хорошо, очень даже!
-Еще бы.
Однако, к сожалению, на обеденное время деревеньки не выпало. И только уже когда солнце снова клонилось к закату, они приехали в маленькую деревушку. Найдя какой-то домишко, где их приняли, они познакомились с хозяевами и завели долгий разговор.
-Галина! Галя! Чего ты копошишься там? Вишь тут, солодаты голодные небось!
-Сейчас, Сёма, бегу ужо, вместе с тарелками!
-Ну, присаживайтесь к столу! С чем пожаловали?
-Едем в город, от самого фронта сюда разнородными методами добирались. То поездом, то на грузовике, то пешком. Вот, к концу ближе уже и велосипед случился- настоящее счастье.
-А что ж с войны-то вы отлынили?
-В отставку нас отправили. Отслужили мы своё. Я более полутысячи немцев винтовкой сложил, она- бойцов раненых не один десяток спасла.
-Так а вы ж малые какие- аки так немца били?
-Да нам уж по семнадцать почти!
-Ну, полно с тебя, Галя, разговоров! Дай людям поесть спокойно!
-Да ладно вам, мы всё уже.
-Вот это скорость! Истинные армейцы.
-Спасибо.
-Да незчто, вам где постелить лучше?
-Да нам уже в наглость просить вас о простой ночевке на сеновале, как же можно?
-Ладно вам!
-Нет, только если на сеновале.
-Ай, да ладно! Бог с вами, как хотите.
Они поднялись с табуреток, издающих скрипичную мелодию при каждом шевелении, и отправились в хлев, к сеновалу.
-Вот здесь и остановимся мы сегодня.
-Прекрасное место!
-Это хорошо, что тебе нравится.
-Ладно, давай уже ложись, герой!
Они залезли на тёплое сено, успокоились перед сном, пригрелись, и, наконец, уснули.
17.
Сорок первый. 15-летний Ваня только что обучился стрелять рядом с Юлей, и теперь они ехали на фронт со своими маленькими укороченными двухзарядными ружьями. В первый же день они пошли в бой в первых рядах. Огонь лупил налево и направо. Двое подростков пробирались в тыл противника. Раз немец, два немец, три немец- они ложились от русских пуль один за другим. Одного прирезали ножом, второго- тут же пристрелили. Немцы дохли как мухи от точных попаданий Вани. Юля была менее метка, но от её ствола полегло немало немецкой твари. Но вот начали заканчиваться патроны, и теперь оставалось только идти назад. Вот, тот самый склад, где всего пол-часа назад они брали продовольствие. Вот, уже близко!..
Не успел Ваня добежать до обоза. Сзади него разорвалась граната. Осколок попал прямо под лопатку.
-Ваня! Ваня, ты как?
-Аах, а..
-Ранен…
Юля взяла его за подмышки и потащила к санчасти. Первое сражение для Вани было окончено...
18.
Утро в деревне. Мычали коровы, лаяли собаки, кричали петухи. В маленьком сарайчике, отведенном специально для сена, еще пахло простым завтраком военных годов- надоевшие уже пустые щи, черный ржаной хлеб, соль на пару щепоток. Ваня с Юлей уже начали собираться в местный сельсовет, когда хозяева дома, бабушка Галина и дед Семен, пришли проводить их.
-Спасибо вам за тепло и уют, поедем мы теперь в городок этот, к главе местному.
-Его Мировым кликают, Алексеем Василичем.
Ваня с Юлей удивленно переглянулись- совпадение?
-Хорошо.
-Ну, до свидания, ребята!
-Доброго здоровьица!
Через час их велосипед подкатил к райисполкому. Ваня привязал его к широким перилам крыльца. Поприветствовав дремлющего старого охранника, он направился прямо в верхний этаж, попутно спрашивая, в каком кабинете расположился этот Миров. Найдя наконец это помещение, он зашел в него и дал начало диалогу с обитателем этого кабинета.
-Здравствуйте. Алексей Васильевич?
-Да, Миров. С чем пожаловали?
-Есть к вам дискуссия. Начнем с послания к вам с фронта.
Ваня достал с самого дна вещмешка перчатку с письмом, предназначенную для его собеседника.
-Знакома вещь?
-От капитана Мирова, никак!
-От него самого. С письмом.
-А, этот засранец мои перчатки-то и спер тогда! Представляешь- уехал на войну и схватил из родного дома первые попавшиеся, а я обыскался…
-Счастливое воссоединение прошло успешно, насколько мне ясно это понимается. Дать время находкой полюбоваться или к моим разговорам?
-Пожалуй, письмецо я позже прочитаю.
-Хорошо. А с фронта меня вместе с…- Ваня замялся. Он не знал, как лучше сказать это- с коллегой. Да, отправили домой за возраст и выслугу большую, еще и привилегировали.
-А ко мне вы с чем?
-Нужно ваше содействие в устройстве на завод. Насколько мне известно, сюда Вагоностроительный приехал?
-Да. Именно он.
-Так что?
-А почему обязательно на завод?
-Стране помогать.
-В РайКом не хочешь? Сразу в помощники ко мне.
-Нет. Каждое звание, кроме сварщика и фрезеровщика, еще заслужить требуется.
-Ну, как знаешь. Спорить не стану. Рабочие им там нужны. Так вот, я сейчас подпишу документ о приёме. А коллега твоя работать там будет?
-Будет. На неё тоже напишите.
-Хорошо.
Через пятнадцать минут оба документа были написаны, печать отпечатана а роспись поставлена. Ваня был счастлив- ему удалось добиться должности на заводе на него и Юлю. Теперь они, конечно, заживут обычной, нормальной жизнью, какой жили до войны… Теперь нужно было отыскать свой старый дом. Отчий дом. Родное место, где вырос Ваня, где был он с Юлей, где жил он хорошей мирной жизнью, до самого сорок первого. Они отправились через переулки и улицы, старую площадь и парк, через жилые кварталы в большую деревню, на улицу ВЛКСМ, к знакомой калитке.
19.
-Дом…
-Вот он, оказывается, какой…
-Старенький, низенький, глухой деревенский домик..
-Есть ли кто там?
-Вряд ли. Зайдём.
-Пошли.
Чувство ностальгии зашкаливало в них в этот момент. Они долгих три года не видели дом. Отворив скрипучую деревянную калиточку в частоколе, они вошли в ограду.
-Он ли это?
-Он..
Ваня вспоминал, как в совсем ещё бессознательном возрасте он носился по этой ограде, смеялся, плакал, рос, гулял и играл с матерью, как бывал в мастерской с отцом, как он жил счастливо здесь. В его взгляде чувствовалось смешение нескольких чувств- Невиданной радости, неимоверного волнения, животного страха и небывалой ностальгии, любви к этому месту. Он взошел на крыльцо медленным, размеренным шагом, тихо отворил заслон и открыл дверь. Веранда. Родная веранда, где когда-то отец порол его за то, что тот напроказничал что-то с маминым борщем… Дальше кухня. Маленькая кухонька с печкой, на которой некогда спал он, простуженный в зиму, рядом с дедом… А вот отцова спальня- сюда ему всегда был ход закрыт. Коридор в гостевую. Он помнил еще, как из-за стенки этого коридора доносился тихий треск печи, и этот звук крутился в его голове. А вот и гостевая… Так всё знакомо тут… Вот книжный шкаф, вот кресла, вот диван, а за стеной спальня деда с бабушкой.. Но всё это так запылилось сейчас! Никто не пользовался этим добром уже очень давно. На мужском его лице вдруг выступила горькая слеза. Он не стал её вытирать. За первой сказывалась вторая. Вот окно, в которое он частенько выпрыгивал, удирая от отца с ремнем. Небольшой огородик, в котором лето напролет копался он рядом с бабушкой, пока мать с отцом были на работе. Вот баня, топившаяся ранее каждую субботу.. Вот стол, во главе которого он так любил сидеть, особенно в свой день рождения.
-Еще две недели- думал он - и я снова сяду во главу этого стола. Опять. В свой день рождения.
Слезы катились по его щекам ровными дорожками. Вот старый шкаф. Здесь лежат до сих пор рисунки, которые он дарил маме. Сердце Вани сжалось. По коже бегали мурашки. Вот… Вот его старая одежда… Еще мелким он бегал в этих штанах по улице… А это- это же… Этот самолётик он подарил отцу когда-то, просто так- без особой даты, в начале мая… Письменный стол бабушки. Какой-то конвертик… Тот самый первый неровный его треугольник, который он отправил им сразу как выучился на фронте заклеивать письма так. Это письмо уже было кем-то прочитано. Он взял его в руки.
“Дорогие мои родные, пишу вам из военного училища. Докладываю четко и по форме: обучение идет хорошо и легко. Учат меня на снайпера. Нам пару недель всего тут осталось- потом на фронт…”
Он нашел второй конверт.
“Здравствуйте, Алевтина Иннокентьевна. Пишут вам фронтовые коллеги вашего мужа, Георгия Кондратьевича С, с намерением сообщить о его героизме и мужестве, и скоропостижной смерти от немецкого снаряда…”
Ваня просто рыдал. Упав на тот самый диван, носом в подушку, он тихо лежал и думал, как быть дальше. Юля тихо подошла сзади, села рядом, прочла письмо.
-Ваня, ну что ж ты! Вроде надо ж было быть готовым к этому..- говорила она с плохо скрываемой дрожью в голосе.
-Юля.. Юлечка.. Сестрёнка… а помнишь ты, как отец любил нас? Помнишь ты, как каждый месяц носил он с завода нам угощения? Помнишь..
-Всё помню… все!- отвечала плачущая Юлька.
-Юлька, ну не реви хоть ты!
-Знаешь, теперь нас и любить-то некому….
-Я тебя люблю! Как сестру! Просто обожаю! И не смей такие речи при мне произносить!
-Я тебя тоже...
-Ладно. Время страдания подобной дрянью кончилось, пора тут обживаться!
Ваня встал, повешал на стену до блеска вычищенный лакированный обрез без единого скола и царапины с новенькой блестящей оптикой.
-Теперь у нас нет никаких рамок. Заживем так, как хотим.
-Это точно!
В этот момент какая-то машина остановилась у ворот. Ваня с Юлей мигом выбежали на улицу. У калитки стоял сам Миров.
-Николай Васильевич? Вы?- спрашивал остолбеневший от удивления Ваня.
-И не только я. Встречай!
Из грузовика выскочил маленький подтянутый мужичок средних лет до боли похожий на его отца.
-Георгий Кондратьевич С, в представлении вам, наверное, не нуждается.
В этот момент к воротам подъехала вторая машина. Из нее выскочил Алексей Васильевич.
-Ваня, Ваня! Коля?
-Лёха?
-Сколько лет засранца не видел!
-Да сколько и я твоих шуточек не слышал! Твоя перчаточка вторая не нужна?
-Убил бы!
И пока братья Мировы воссоединялись, Ваня с Юлей будто вновь знакомились со своим отцом.
-Папа!
-Отец!
-Ванька, Юлька! Сколько времени я вас не видел уже? А сколько не воспитывал-то?
-А это вы, Георгий Кондратьевич, зря- вмешался в разговор капитан Миров- Лёха не даст соврать, такой парень толковый! И Юлька- девчонка путная.
-Ну, коль так, молодцы дети!
-Всё в отца, в отца- чуть ли не в голос твердили братья Мировы.
-Ну, пошли, чтоль, отметим, мужики- говорил отец- у меня и бутылка на чердаке припрятана была!
-А давай!
-Можно!
-А ты, Ваня?- спрашивал отец радостному, сияющему Ване.
-А я, пожалуй, прогуляюсь- вспомню город.
-Ну, как знаешь. В добрый путь!
Он взял Юлю за руку и повел в сторону рагорающегося красного заката…

Эпилог

Теперь вся эта история обрела свой конец. Но и продолжение никуда не делось! О нём, пожалуй, стоило бы написать отдельную книгу, но я воздержусь от такого удовольствия, во всяком случае пока. Это ведь дело добровольное- описывать или нет происшествия, произошедшие с Юлей и Ваней после этой истории. А сейчас, во всяком случае пока, предлагаю читателю вообразить их празднование нового 1944 года и ваниного 17-летия, их счастье при воссоединении с матерью или их горе, вызванное известием о её пропаже; их успехи или неуспехи на заводе, их тихую счастливую гражданскую жизнь после войны. Представьте себе двадцатилетнего Ваню на параде победы рядом со своим отцом, Юлю и, может, их мать там же… что ж, вектор задан! Теперь мне, как всякому писателю, охото поблагодарить вас за проявленный; интерес, уделенное время и, может, даже рекомендации друзьям к прочтению. Спасибо! До свидания… До скорого свидания!!!