Я умер

Я умер 15 марта полтора года назад. Я умер ранней весной, когда всё оживает...
Всё оживает… Ненавижу графоманские обороты, которые каждый школьник пихает где надо и где не надо в свои обязательные сочинения и необязательные прыщавые юношеские стишки “к прекрасной даме” из параллельного класса. До чего же просто, однажды сказанную умную мысль, опошлить постоянным упоминанием к месту и не к месту. Если весна - всё оживает, если зима – всё спит, лето – жарко, осень – депрессия. Кругом штампы, кругом банальщина… Нищему, который сидит перед мостом недалеко от моего дома, абсолютно плевать на осеннюю депрессию и на зимний сон. Для него все поры года отличаются только тем, стоит ли укрываться куском полиэтилена сверху или подкладывать затасканное одеяло себе под задницу. Нищему некогда впадать в депрессию, для него осень – просто лишние проблемы в виде дождя и холодных ночей. А депрессия – она для тех, у кого слишком мало проблем в жизни.
Осенью мне было не до депрессии. Меня разрывало изнутри от злобы на весь окружающий мир. От злобы на пошлость, банальщину и затасканность дежурных комплиментов. В октябре (уже не помню какого именно числа) я пришёл на работу и в ответ на дежурный ничего не значащий “привет” послал коллегу “на ***”. Он опешил, а мне было плевать. Меня просто рвало на части от всепоглощающей злобы на осень.
Два месяца день за днём я всё больше выгорал изнутри от бессильной злобы. Нет, я не бил тарелки, не крушил мебель. Они-то в чём виноваты? Еще ни одна тарелка никому не пожелала “счастливого пути”, когда абсолютно плевать на исход путешествия. Ни один стул не сказал “будь здоров” тогда, когда здоровье чихнувшего его абсолютно не интересует. Они более честные все эти столы, шкафы и вилки. Молчат себе тихонько и тихонько выполняют свои ежедневные функции. Это скучно, но по-крайней мере гораздо более честно. Гораздо более честно просто молча выполнять возложенный на тебя набор функций, будь ты гаечный ключ или рядовой член “ячейки общества”. Первому – закручивать гайки, второму – обеспечивать свою ячейку денежными вливаниями и периодически интересоваться количеством двоек в дневнике ребёнка.
Я заскучал в Новый год – самый скучный и бессмысленный праздник из всех, которые только могло придумать человечество. Мы так привыкли желать всего нового, поставив в “красном углу” очередной труп хвойного дерева. Желать под бой набивших оскомину Курантов и звон бокалов с неизменно “Советским” шампанским. Пожалуй единственным “советским”, что ещё осталось через двадцать с лишним лет после того как “великий и могучий” приказал долго жить. Кстати, приказал под звон тех же самых Курантов… Смешно… И одновременно – скучно…
Злоба, переходящая в скуку… Горящий костёр, от которого остаются тлеющие угли и струйка дыма. Злоба – очень сильная эмоция. Пожалуй, самая сильная! Кому-то даже интересно наблюдать за беснующимся в злобе человеком. Это же фонтан эмоций! Фонтан чувств... Беспорядочный и первобытный, не разбирающий где свои, а где чужие, кто друг, а кто так, за солью зашёл. Но в любом случае этот фонтан ненадолго. Любой костёр когда-то догорит, любая злоба когда-то перейдёт в скуку. Так что струйка дыма и угольки – это неизбежность, которую можно только отсрочить во времени. Ну а потом проходит и это. Угольки истлеют, дым растворится в воздухе и наступит тишина. Нет, не так... Её величество – ТИШИНА!
Тишина это всего лишь отсутствие звуков. Полное отсутствие. То есть – смерть… Кто-то наслаждается тишиной, находит в ней успокоение… Но это – смерть! Ведь вы же не станете спорить, что самая вкусная тишина только на кладбище?!
Мне надоело скучать весной, когда всё оживает. Как раз в то время, когда у первого весеннего подснежника проявляется робкий интерес к новой жизни и он с удивлением вылезает из-под прошлогоднего снега. Ему всё интересно. Он знает в чём смысл его жизни и ищет возможности для его воплощения. Скука, какая бы она не была, обязательно подразумевает интерес к происходящему. То есть тебе скучно, но ты смотришь вокруг, ищешь что-то, что может развеять твою скуку и вернуть угаснувший интерес к жизни. Если нашёл – рано или поздно вернёшься в состояние костра, а если нет… Если нет, то и тебя не будет… Нет, то есть ты конечно можешь и продолжать жить, но это будет жизнь призрака, жизнь привидения, которому не интересно даже пугать обитателей своего замка.
15 марта, ранней весной, когда всё оживает, я умер окончательно. Нет, я всё так же продолжал ходить на работу, всё так же провожал детей в школу, но жизнь угасла окончательно. Я стал одним из миллионов привидений, живущих на этом скучном, злом шарике…
Я умер 15 марта…